Текст книги "Земля точка небо"

– Зачем ты, здесь же нельзя, – прошептала Лиза. – Тут, наверно, датчики повсюду!

– Сомневаюсь, – Макс пригнулся и выдохнул дым под столешницу. – Жаль, конечно, что ты забросила психологию.

– Дай мне, – Лиза отобрала у него сигарету и тоже воровато затянулась. – Я не забросила, а просто немного из нее выросла, мне кажется. Тебе-то что? Разве ты не этого хотел?

– В каком смысле – «хотел»?

– Когда звал меня в Москву.

– Дело в том, – Максим потер голову. – Что мне не помешало бы изменить в себе кое-какие стороны.

– Например? – спросила Лиза, разглядывая стол. Она что-то хотела взять, но забыла, что именно.

Услышать такое от Макса, ничего себе.

– Мне, как и тебе, хотелось бы нравиться людям.

Еще лучше. Димка ни за что не поверит.

– Ты и так нравишься, – осторожно сказала она. – Ты… умеешь договариваться, находить общий язык. И всё такое.

– Нет, нет, – Максим постучал фильтром сигареты о стол и затянулся. – Это манипуляции. А одиночество никуда не девается. Вот почему мне иногда неприятно.

Он передал сигарету Лизе.

«Ничего себе», – подумала она. Ничего себе, вот это новости, а ты с ним так.

Да ладно, Лиза одернула себя голосом Элизы. Он и есть манипулятор.

«Зато честный».

Это что-то меняет?

– Слушай, ты будешь курить, или нет?

– Прости, – Лиза сделала две торопливые затяжки и вернула сигарету.

Макс переставил чашку и неловко стряхнул пепел в блюдце.

– Ну, что посоветуешь? – спросил он.

– А?

– Представь, что ты еще психолог. Как мне изменить себя, чтобы нравиться людям?

– Ну-у, – сказала Лиза, разглаживая ногтем салфетку. – Это непросто. Ну, во-первых, мне кажется, ты слишком закрыт от окружающих, тебе стоило бы чаще открываться.

– А во-вторых, давай что-нибудь радикальное, как с нашими подопытными. Часть натуры, определяющей личность…

Лиза сделала вдох и выдох.

– Это мое личное мнение, но, может, тебе и правда стоило бы пить чуть поменьше. Мне кажется, это серьезный момент.

– Принимается на сто процентов, – Максим резко потушил сигарету о мокрое блюдце. – Я мог бы вообще бросить пить. Знаешь, что для этого нужно?

У него был такой энергичный тон, что Лиза на секунду запаниковала.

«Димка тоже почти не пьет, с кем же…»

– Конец света! – сказал Макс.

– Прости, что?

– Нужен конец света.

Теперь Лиза совсем запуталась, но Максим решительно продолжил.

– В девятнадцать я сел на героин. Да нет, подожди, не крепко, ничего такого, – добавил он, когда брови Лизы поползли вверх. – Знаешь, как это… все пробуют, никто не умирает, ты думаешь – чем я хуже, один раз можно. А если еще раз – то минимум через год.

– А потом?

– Потом как обычно. Срок сокращается. Сначала пауза в год, потом месяцев десять, потом шесть, потом четыре… к этому времени мне было уже плевать. Тем более, я ждал, что в двухтысячном наступит конец света.

– Как? – Лиза прикрылась ладонью и фыркнула, но Макс только вяло улыбнулся.

– Вот так. А ты нет? Я думал, все ждали. Об этом ведь где-то было сказано, нет? В Библии или у Нострадамуса.

– Не знаю… и что?

– Ничего, в том-то и дело, – Максим достал еще одну сигарету и прикурил уже открыто. – Первое число наступило, потом второе, и еще один вечер, и ничего.

– Ты расстроился, наверное.

Максим передал ей сигарету.

– Нет, я подумал, наверняка подразумевается, – он махнул рукой, когда Лиза протянула сигарету назад, и закурил еще одну. – Что это произойдет в первый день двадцать первого века. А двухтысячный – это еще двадцатый век, правильно?

Лиза кивнула, и он прервался на длинную затяжку.

– В общем, через год Земля бы взорвалась, и можно было не переживать.

Он умолк и тонкой струйкой выпустил дым.

– И снова ничего, – подсказала Лиза.

– Угу. Опять ничего не случилось. Тут меня осенило – ведь это новый календарный стиль, а предсказывалось наверняка по старому.

Лиза кашлянула и засмеялась. Макс улыбнулся ей в ответ.

– Тринадцать дней. Всего тринадцать дней оставалось вытерпеть, Логично ведь?

– Представляю, что ты говорил через тринадцать дней.

«Все-таки с ним бывает весело», – подумала она, мимоходом удивив себя этим «все-таки».

– Тринадцатого мне хотелось кого-нибудь убить. Но кого? Эти сволочи подготовили свой заговор пару тысяч лет назад.

– А ты остался расхлебывать в одиночку.

Максим кивнул.

– Да, я вел себя как суеверный идиот. Но в каком-то смысле это меня спасло. Прошел год, а жизнь всё продолжалась, люди ходили на работу и даже не подозревали, что живут после конца света. Куда деваться, нужно было догонять их, – он потер лоб. – И я решил, что с хмурым пора завязывать.

– Трудно было? – спросила Лиза.

– Профессиональный интерес?

– С чего ты взял? Хотя, может быть.

– Ну, это не глюки, никакого «Трейнспоттинга» и такой хрени. Скорее как отравление. И жить очень погано. Всё серое, серое и серое.

Несколько мгновений Лиза в тишине пускала дым, ожидая продолжения.

– И что же? – не выдержала она.

– А? – Макс поднял голову. – Да, то есть, если бы, скажем, в этот Новый год получилась бы аналогичная ситуация, можно было бы запросто завязать с алкоголем.

– Но ведь, – Лиза постучала сигаретой о каемку блюдца. – Еще раз такого не будет.

– Нет, – согласился Максим.

– И к чему ты?..

– Просто. Рассказал тебе историю из своей жизни.

Вдруг Лиза поняла и расхохоталась, не сумев удержаться.

– Нет, – сказала она, захлебываясь от смеха. – Нет, нет, так не получится.

– Что не получится?

– Когда я объясняла насчет открытости, – Лиза снова рассмеялась, видя его суровое лицо. – Я же не говорила, что нужно изливать душу по первому удобному поводу. Дело не в этом, а в умении слушать, проявлять интерес к людям.

– Ну ладно, – Макс откинулся назад и скрестил на груди руки. – Рассказывай.

– Нет-нет-нет, – кашляя от хохота, Лиза уронила сигарету. – Пожалуйста, не обижайся.

Максим наблюдал за ней, упрямо сплетя руки.

Лиза хихикнула в последний раз и успокоилась. Она тронула запястье Макса и выпутала его руку из плотного узла на груди.

– Тебе незачем стараться мне понравиться, – сказала она, глядя ему в лицо. – Если бы ты мне не нравился, я не жила бы с тобой в одной квартире.

Максим дернулся, пытаясь вернуть руку на место, потом безрадостно кивнул и вытряхнул из пачки новую сигарету.

12 января 2004 года

Он хотел видеть ее так срочно, что едва думал о подробностях, и Синица явилась ему на пустом отрезке дороги, ведущей из ниоткуда в никуда. Она шла по разделительной полосе, и ни один грузовик теперь не угрожал ей.

– Ну, чего так завелся? – Синица улыбнулась. Она поднялась на цыпочки, ухватившись для равновесия за его локоть, и старалась идти строго по желтой полосе.

– Даже не знаю, – признался он. – Ехал домой на автобусе.

– По поводу?

– В общем, – он помялся. – В рождественском номере было наше коллективное фото, на весь разворот, и меня поставили в середине.

– Как единственного парня? – Синица выполнила пируэт, не удержалась и наступила мимо полосы.

– Наверное.

– Бабы, – она снова встала на цыпочки.

– В общем, получилось, что я на сгибе двух страниц и меня не видно, – он тихо засмеялся, чтобы не поднимать шум в пустой гостиной. – Представь, руки и ноги есть, а головы нет.

– Наехал хоть на них?

– Зачем? Тем более, они сами прибегали извиняться. Теперь все девочки в редакции ищут, чем меня порадовать.

– Кормят тебя с руки? – фыркнула Синица, ухватившись за его локоть.

– Да нет, кормили меня и раньше, – признался он. – Они мне помогают. Учат писать, находят темы… Даже напечатали со мной интервью.

– Так это же круто! – она поощрительно дернула его за руку.

– За интервью мне как-то муторно. Там еще и фотография на полстраницы – у меня от нее ноги ватные. И это еще не всё…

– Скажи, ты хотел бы стать редактором? – Ксюша остановилась у его перегородки, уперев кулачки в бока.

– Не знаю, – промычал Дима. Он безуспешно пытался закрыть колонку, и его до сих пор слегка мутило после интервью с фотографией. – Что ты сказала?

– Я сказала, – отчеканила Ксюша, тряхнув челкой. – «Хотел бы ты стать редактором?». Спорт, интим, досуг, аномалии.

– Подожди, подожди, – он потряс рукой у затылка. – Это же твои разделы?

– Мои. Я ухожу.

– Куда?..

– В открытый космос! Неужели не понятно? Я – увольняюсь.

– Но… зачем? Что-то случилось?

– Митяй, ты хороший парень, оки? Еще мне нравится, когда ты пишешь о себе, но, честно, как журналист ты мог бы больше смотреть по сторонам, – сказала Ксюша и ушла, не добавив ни капли объяснений.

– Странная девочка, – отметила Синица. Она забыла о полосе и шла рядом, держась за его локоть. – И теперь ты редактор?

– Нет. Еще нет. Но к этому идет.

– И тебе страшно.

– Скорей неприятно.

– Почему?

– Вначале было интересно, а теперь… такое серьезное дело.

Синица поморщилась и скосила в его сторону колючие зеленые глаза.

– В мире не бывает серьезных дел, – заявила она. – Разве что ты убьешь кого-нибудь.

– Эй.

Дима открыл глаза. У дивана в полумраке расплывался Макс.

– Не спишь еще? Пива не желаешь?

– Спасибо, не надо, – Дима откинул покрывало и сел, растирая веки.

Усевшись рядом, Максим отхлебнул пива сам. Это была «тройка», пустая горькая водичка. Но им приходилось экономить – точнее, не им, а ей, но Макс не решался тратить деньги на себя, пока Лиза не могла достойно зарабатывать. От студии не было известий – верхушка ушла на зимние каникулы – и Лизе приходилось искать заказы в медицинских журналах, десятками писать заметки по четыре доллара штука, надеясь, что заплатят сразу же. Наблюдая это, Макс не выдержал и решил пойти на жертвы. Он бросил «девятку» и начал брать «семерку». Когда стало ясно, что на «семерке» не сэкономишь, он пошел еще дальше, решившись на «тройку». Она была прозрачна, неприятна на вкус и стоила немногим дешевле, но дальше идти оказалось некуда. Дальше был только «ноль».

Максим сделал глоток острой горечи и разместил бутылку возле колена.

– П-п-п, – задумчиво попыхтел он. – Так что?

Дима не нашелся, что ответить.

– Ты всё-таки просто механик, или биомеханик?

– То и то, – Дима нетвердо улыбнулся.

Макс ухмыльнулся в ответ:

– Ни фига себе! И где такому учат?

– В институте и в армии.

Максим уставился на горлышко бутылки, метнул короткий взгляд на Диму и снова глянул перед собой.

– Ты был в армии?

– Да, уже с дипломом, меня там записали как «механик-водитель». Пришлось учиться.

Макс отпил ненавистную «тройку» и облизнул губы.

– Ну и как там, в армии? – спросил он неровным голосом.

– Да… где-то, не знаю, как в детском саду… Сырники, запеканка, песочница и лестницы.

– Куда уходит детство, – объявил Максим, глядя в горлышко, словно в микроскоп.

– А?

– Ничего. Я, честно говоря, не удивляюсь, что тебя взяли в печатное издание. Иногда как расскажешь…

Что-то кольнуло его в ладонь. Пошарив между диванных подушек, Макс вытащил тонкую листовку, истертую по краям. Вся она была замалевана черным – уцелела только девочка, чуть пухленькая, на вид так себе, зато совершенно голая.

– Так вот чем ты…

Спустя миг он хлопнулся на колени, хрустнув носом о паркет. Острая судорога рванула его за руку, блеснув огнем перед глазами. В шею больно уперся локоть.

Дима вынул фото Синицы из разжавшихся пальцев Максима, спрятал листовку в карман и снял болевой захват.

– Ты что, вообще бля придурок, что ли? – промямлил Макс, отпихнув протянутую руку.

– Извини, но это мое.

– А нельзя было просто бля попросить отдать? Придурок…

– Я не хотел просить.

Не зная, что ответить, Максим поднялся и вышел, матерясь под нос.

Его интерес к людям – а в частности, к этому психу бля – угас, так и не успев родиться.

7 февраля 2004 года

– Не думала, может уже пора домой?

– Как пора? Мы только начали. Вуайеризм?

– Было дважды, последний раз в этом году, – сказал Дима, водя носом около экрана. Они с Лизой сидели в редакции у свободного компьютера и подбирали тему для ее статьи.

– Не в том смысле, – объяснил Дима. – А в смысле, пора уехать из Москвы.

– Так разве это «домой»? – удивилась Лиза. Она постучала ногтем по корешку журнала. – Эдипов комплекс?

– Было трижды. У меня там остался дом, – он покосился в темное окно, где отражалась редакция. – Моя квартира на Горизонте.

– Зачем тебе уезжать? Ты, вон, редактор журнала.

– А ты?

– Я, – Лиза подняла взгляд и уставилась в низкий потолок. – Пока, видишь, пишу статьи. А потом – не знаю. С телевидения до сих пор не ответили.

– А вдруг и не ответят? Давай дальше.

– М-м… Фетишизм?

– Трижды…

– Нет, смотри, даже так, особенные случаи фетишизма. Дорогая машина как сексуальный партнер.

– А бывает такое?

– Какая разница. И вообще, с какой стати мне уезжать?

– Просто интересно, почему ты хочешь остаться.

Лиза склонила голову на ладонь и снова уставилась вверх. Над головой жужжала ртутная лампа, и от ее скучного зуда Лизу клонило в сон.

– Заметил, как тут строят дома? – спросила Лиза. – Вот эти, огромные башни с зеркалами вместо окон. Закладывают фундамент, а потом метр за метром, по любой погоде… и деньги у них кончаются, и рабочие уходят. А они строят и строят, по метру в день. И по ночам даже. Я нигде больше не видела, чтоб люди так работали. От земли и до самого конца. До этой безумной высоты. Разве тебя это не вдохновляет?

– А? – переспросил Дима, оторвав нос от монитора. – Да, наверно, фетишизм пойдет, если про секс и дорогие машины.

27 февраля 2004 года

А потом, без малейшего повода или намека, это случилось.

Уже поздно было для новогодних подарков и слишком рано для весеннего пробуждения. Зима тянулась как тяжелая болезнь – окна дрожали от мокрого февральского ветра. По обе стороны Ленинградского тлели высокие сугробы с коркой ноздреватой грязи. Неподходящее время для хороших новостей – и всё-таки, после обеда позвонил Максим, и по его гордым намекам и нежеланию отвечать внятно Лиза поняла: на студии происходит что-то важное.

Целый час она варила кофе, курила и гуляла: в спальню, поваляться на кровати, на кухню, заново наполнить чашку и прополоскать рот; даже вышла было на крышу, но быстро сдалась, не в силах выстоять под колким снегом.

Наконец мобильник очнулся, и это снова был Макс.

– Ну? – выдохнула Лиза, едва сняв трубку. – Ну, что?

– Пока ничего конкретного…

– Я тебя убью!

– Да подожди, я составляю бюджет…

– Ты? Тебе разрешили?

– А кто еще… короче, мне нужно знать, за какую сумму ты возьмешься вести…

– Да хоть бесплатно!

– Тьфу, да само собой, ты ответь – полторы тысячи хватит?

– Конечно.

– Ну и ладно, – Максим явно собрался повесить трубку.

– Эй! Подожди! – крикнула Лиза.

– Что?

– Ну что! Ну расскажи же, что! – она едва могла устоять на месте.

– Пока еще рано…

– Нет, я точно тебя убью! – перебила Лиза. Ее зачем-то понесло на кухню. – Скажи, они взяли нашу идею?

– Ра-но, – мученически отозвался Макс. – Рано о чем-то говорить. Я перезвоню.

И снова бросил ее одну, в еще большем нетерпении.

Через два с половиной часа, когда Лиза в отчаянии ушла принимать ванну, опять раздался звонок. Пришлось наспех завернуться в полотенце и бежать в холодную гостиную. Чуть не вытянувшись на скользком паркете, ежась от сквозняка, Лиза схватила трубку, но звонил не Максим. Это была ее мама.

– Алло, мам?

– Привет. Ну, как твои дела в Москве? Хорошо?

– Хорошо…

– Дочка, я звоню сказать, ты там будь осторожнее. В новостях передавали, участились случаи…

– Мам, всё в порядке, – Лиза не успела как следует вытереться, и теперь остывшая вода капала с ее волос на плечи и струйками пробиралась между лопаток.

– Как у тебя с работой, ты сейчас еще снимаешься? Показывала твою программу Вальке и Славе, им очень понравилось. А я говорю – вы можете себе представить…

– Да? Классно, – сказала Лиза, которой было совсем безразлично, что думают Валька и Слава. Ее сейчас больше заботил холод и отсыревшее полотенце.

– Звонила твоя хозяйка, спрашивала, будешь ли ты в этом году снимать комнату.

– Не буду, – сказала Лиза.

– Вот и хорошо, не будешь где попало ночевать. Ты сейчас тепло одеваешься?

– Да, – сказала Лиза.

– Не забывай, когда уходишь из дома – закрой все двери и окна, выключи обогреватель. У тебя плитка или газ?

– Мам, – сказала Лиза. – У меня ванна стоит полная.

– Через край не течет?

– Мам. Мне надо идти.

– Ну хорошо. Передавай Диме привет, он хороший, порядочный мальчик.

– Ладно, пока.

– Хорошо. Целую.

– Пока. И я тебя.

– Ну пока.

– Пока.

Лиза облегченно захлопнула трубку, бросила ее на столик и пошлепала в нагретую паром ванную. Бросив полотенце на пол и шагнув в пока еще теплую воду, Лиза подумала:

«Скорей бы. Только бы всё получилось. Боже, хоть раз, только бы всё получилось».

Но от Макса не было вестей до самого вечера.

27 февраля 2004 года

Они понятия не имели, откуда взялся Максим, но поручили ему бюджет. Худой помощник не мог запомнить его имени, но тем не менее с утра Макс торчал у экрана, расставляя наугад цифры и глядя, как растет общая сумма: десятки, сотни тысяч долларов. Его слегка мутило, видно, с похмелья, но больше Максим не чувствовал ничего. Миром, думал Макс, управляют безымянные люди. Они сидят в офисах и наугад заполняют таблицы, потому что настоящие хозяева для этого слишком неуверены и пугливы.

И Максим с удовольствием поменялся бы с ними местами.

Глупо. Как обычно, всё развивалось очень глупо.

– Господа, – Члеянц начал совещание, постучав о гулкую столешницу толстой стопкой бумаги. – У нас на дворе как бы новый год, и нам, как всегда, очень нужны идеи. Прогресс не стоит на месте, наши конкуренты тоже…

В этот момент стоявшие позади Макса люди с какой-то стати засмеялись и захлопали.

– Первое, игровые шоу, как вы знаете, это беспроигрышный вариант. К сожалению, пока у нас есть разве что «Животные»…

Снова хохот и аплодисменты.

– Да, господа, не смейтесь, и притом окно в вещании, например…

– Я давал идею игрового шоу.

Смешки утихли, и все собравшиеся оглянулись на Максима.

– Простите? Э-э… Павел? – Члеянц высоко задрал подбородок и указал стопкой бумаги куда-то в сторону Макса.

– Максим, – ответил Макс, пытаясь убрать недовольство из голоса.

– Да-да, мы вас слушаем, – помощник директора мелко кивнул.

– Я, – сказал Максим. Вдруг он понял, что впервые открыл рот на совещании, где обычно говорил только Члеянц, и внимание Макса тут же рассеялось между десятками чужих глаз. Он знал едва треть собравшихся.

– Идея, которую я давал… То есть, я давал идею шоу, которое… Нет, не шоу, а идея, которая…

Мать вашу, да что это была за идея?

Он увяз.

– Не вы ли, – помощник вытянул руку. – Не вы ли предлагали шоу взрослых клоунов?

– Нет! – выдохнул Максим. – Не это, а психологическое…

– А, страхи и желания, – обрадовался незнакомый тип, стоявший рядом.

– Да!

– Да? Секунду, – Члеянц поморщил высокий лоб. – Ведь нам нужны игровые. А это, мне помнится, было ток-шоу?

– Нет, – ответил Макс.

– Нет?

– Нет! – подтвердил незнакомый тип.

И теперь, спустя восемь часов бумажной работы, Максим стоял в кабинете Бергалиевой. Директриса отдыхала в ребристом кресле и вязала титановыми спицами что-то сложное, а перед ней по кожаной столешнице вереницей стелились его документы: концепция «Страхов и желаний», бюджет на первый съемочный месяц, оценка по рискам и аудитории.

– Не поняла, какие-то люди приходят у тебя в студию, и что?

– Не просто люди, а люди с улицы, – поправил Макс. – Любой может стать гостем. Никто не уходит просто так. Это и реклама, и стопроцентная экономия на актерах.

– Будут сидеть отмороженные, – констатировала Бергалиева. – И что потом? Какой-то психоанализ?

– Нет, это раньше, – Максим до сих пор не определился, как обращаться к ней, поэтому держался безличной формы. – Сначала, перед записью, мы прогоним их через простые тесты, по сути…

– Вот именно, давай по сути, – директор кивнула, не поднимая глаз от вязания.

– Мы выясняем, о чем они мечтают и чего боятся.

– Мечтают попасть в ящик, боятся – что не возьмут. Дальше.

Максим дернулся.

– Нет-нет! Вы… Ты не видишь главной идеи, – решился он. – Мы берем тайные страхи и желания. Глубинные. Основной инстинкт.

– Потрахаться, что ли? – отозвалась Бергалиева. Ее помощник вежливо хихикнул.

– Да! – не сдался Макс. – И потрахаться, и что угодно. Главное, чтоб эти страхи и желания оказались более-менее реальны. Мы покажем фрагменты самих тестов, графики, таблицы.

Максим провел рукой над столом, едва не сбросив на пол вязание.

– А потом, – он принял театральную позу. – Мы осуществляем их. Либо самые глубинные страхи, либо…

– Не старайся меня впечатлить… как тебя там? – Бергалиева покосилась на Члеянца, но тот не заметил ее взгляд. – Тебя не это должно заботить.

Она постучала спицей по распечатке.

– Я назначу тебя сопродюсером, и если то, что ты говоришь, разойдется с цифрой здесь внизу, я позабочусь, что всё дерьмо будешь разгребать ты и эта ведущая, кто там она? – директор снова глянула на помощника, который теперь был наготове.

– Элиза Фрейд?

– Фрейд, – подтвердила Бергалиева. – Если программа обвалится, это имя полетит вслед за ней. Возражений нет?

Максим кивнул, не в силах разобрать ни слова. Ему хотелось в туалет и в душ. А после выспаться и перекусить. Тогда, впервые за годы, он смог бы заявить, что счастлив.

Но сначала нужно было обрадовать Лизу.

И признаться ей кое в чем.

15 марта 2004 года

Макс выбрал день, когда принес ей контракт и первые шаблоны сценариев.

Он был идиотом год назад, когда считал, что влюблен безнадежно. Нет, любовь наступила лишь теперь. Не то жгучее тепло, которое заставляло его строить планы, не изнурительный зуд, который мешал ему заснуть и вынуждал по два часа в день пропадать в офисном туалете.

Дома, в студии, в разных кафе, где они пережидали вечерний ураган пассажиров, всякий раз, когда Лиза была рядом, это чувство преображалось – не росло и не гасло, а слегка меняло форму. Как мост без перил, думал он. Не сойти и не развернуться, и ни малейшего понятия – есть ли на том конце берег. Но приходилось идти, чтобы держать равновесие.

– Боже, что это? Как это хоть читается? – Лиза помахала титульным листом. «Zemlя & Nebo, игровое шоу».

– Земля энд небо, – ответил Макс.

«Итак», – подумал он, мысленно толкая себя в спину, – «давай. Как ты планировал».

Будут и другие возможности.

«Конечно. Только чем хуже эта», – возразил он себе, наблюдая, как Лиза с восторгом листает договор.

По крайней мере, всё закончится.

«Верно», – решил он. Стоило попробовать хотя бы ради этого.

Однажды ведь придется и спрыгнуть.

Так прыгай!

– Я люблю тебя, – громко произнес Максим. Прозвучало неплохо. Чуть банально, зато не так фальшиво, как можно было ожидать.

– А?

– Я люблю тебя.

– А, – сказала Лиза, отрешенно разбиравшая бумаги. – Да… я тоже. Правда, мы молодцы? Где здесь подписывать?

– На каждом, правый нижний угол, с датой и расшифровкой, – Макс передал ей ручку. – Не хочешь отпраздновать?

– Так правильно? – Лиза показала ему первый лист. – Праздновать? Наверное, пока рано?

– Угу. Правильно. Оставь его здесь на столике.

Он кивнул на прощание, развернулся и побрел к себе.

13 мая 2004 года

Первыми гостями были трое: Ботаник, Спортсмен и Блондинка, такие скучные образы, что Лиза не запомнила их настоящие имена. Ботан, лицо выпуска номер один, был тощий, наглый и глупый, он мечтал изменить мир и боялся развратных женщин. И дорога ему была в преисподнюю, навстречу кошмарам и ужасам – рекламная вставка – неделя в самом дорогом и престижном стрип-клубе нашей столицы.

– Клуб и правда дорогой? – спросила Лиза. – У нас ведь даже на обеды на площадке денег не хватает.

– Не дорогой. И ни хрена не престижный, – утешил ее Макс. – Нам дают его на два часа бесплатно, в обмен на рекламу.

– Два часа? Нам же нужна неделя!

– Зачем? Развернем железо, снимем этого барана среди баб и голых сисек, фрагментами покажем, что прошла неделя, потом свернемся и уедем. Часа за два справимся.

Они справились за полтора.

Спортсмен был коротко стриженный, небольшого роста, тоже наглый и глупый. Он боялся травм и больниц, мечтал о собственном тренажерном зале. У Максима руки чесались заснять его в полном гипсе, но парень выиграл «небо», а Лиза настояла, чтобы игра шла честно. На выходные Макс арендовал тренажерный зал и заставил группу корчиться на тренажерах и турниках, а гостю вручил свисток и приказал командовать. Выпуск номер два не удался, рейтинги заскользили вниз, еще не успев подняться, и Лиза с трудом удержалась от заранее накопленного разочарования.

Как ни странно, их выручила Блондинка. Она смертельно, ужасно боялась змей и мечтала (сюрприз!) о личном салоне красоты. После третьего выпуска общий рейтинг «Z&N» вдруг передумал и робко сместился вверх.

– Просто девочка была не такая наглая, – сказала Лиза. – Меня она не так раздражала.

– Нет, – возразил довольный Максим. – Просто я догадался перед жеребьевкой показать змей.

Это было правдой. Еще он хотел, чтобы колесо остановили в положении «земля», но Лиза снова отказалась. Макс едва не высказал ей много неприятных вещей, потому что уже отснял материалы в серпентарии, и это стоило денег. Единственное, на что Лиза была согласна – это оставить кадры с гадюками и кобрами под затравку. И, как выяснилось, не зря.

– Будем делать это постоянно, – сказал он Лизе.

– Показывать змей?

– Не только. Всё, что ждет гостя. В обоих случаях.

По электронной почте ей пришло сообщение от «е-Женедельника» с предложением дать интервью – к обоюдной выгоде, то есть бесплатно. Лиза едва не удалила его с вечерним спамом; вообще-то, даже удалила, но Максим уговорил ее восстановить письмо и ответить.

– Это ведь не журнал, даже не газета, – сказала Лиза. – Это просто сайт.

– У них потенциал. Они раскрутили многие вещи, даже опопсили.

– Но я же не хочу опопсеть?

Макс хмыкнул.

– Ты хоть раскрутилась бы для начала.

– Ну пускай.

И Лиза написала им, что согласна.

Ответ пришел сразу и был очень так себе – она ждала приглашения в редакцию, если не в хорошее кафе, а получила глупую обойму вопросов:

«1) Ваша фамилия, имя и возраст.

2) Как давно вы на ТВ?

3) Гости – ненастоящие?

4) Жеребьевка – подстроена?

5) Ваши планы на будущее?»

Ноутбук с интернетом завелся в квартире недавно. Максим объявил, что деньги у них уже есть, а компьютер нужен ему для работы. Но, конечно, скоро выяснилось, что работа на дому вгоняет Макса в депрессию. Он пробовал играть по вечерам, пока у Лизы не сдали нервы от кваканья сирен и воплей дохнущей кибернетики. Тогда Максим забросил ноутбук совсем, и тот потихоньку обосновался здесь, на кровати у Лизы.

Устроившись поудобнее, она набрала первое, что пришло на ум:

«1) Не скажу.

2) Давно.

3) Нет.

4) Нет.

5) Петь и сниматься в кино».

13 мая 2004 года

– Напрасно, – подал голос Максим.

Он снова плелся, беззвучно матеря дорогу и этих двоих, которые шли впереди, общаясь исключительно друг с другом. Ленинградский ревел и сиял огнями, но по его левую сторону не видно было ни единого магазина, ни единого пивного ларька и вообще ничего, способного развлечь Макса в пути.

Он сдавленно перевел дух и сказал громче:

– Напрасно ты отказалась от интервью.

– А? – откликнулась Лиза через плечо. – Да я же им ответила.

– Разве это ответ?

– Не волнуйся, – она говорила в сторону, и Максим едва мог разобрать слова. – Я таких знаю, что-нибудь придумают.

«Конечно», – подумал Макс. Ты ведь не просто телезвезда у нас, ты еще и журналистка.

Вслух добавить было нечего, и он промолчал.

Самое грустное, что идея прогулки, вообще говоря, принадлежала ему. Как насчет, сказал он Лизе, смотаться на Чистые, зайти в пару хороших мест? Отметить успех. Возможно, что-то выпить.

Тут оказалось, что психопат Дмитрий тоже собрался в центр, но пешком, и Лиза решила, что они могут прогуляться вдоль Ленинградского вместе, и Максиму пришлось идти следом. Теперь он не мог отделаться от мысли, что эти двое отлично справляются без него.

«Никакой он ей не друг, и даже не подружка, что бы Лизка не говорила», – думал Макс. Это одностороннее явление. Такие люди, как Дмитрий, ходячее несчастье, которому даже работа досталась по недоразумению, – такие люди всегда нуждаются. И, в отличие от Максима, не стесняются это демонстрировать. Вечные дети, которых нужно водить за руку, которые не могут сказать «я иду в центр, а вы – как хотите». В отличие от Максима.

– Нет, вы как хотите, – крикнул он и остановился. – А я беру такси.

– Да вон же стадион, – удивился Дима, показав куда-то рукой. – Почти уже Третье кольцо.

Максу часто попадался такой характер у женщин, но у мужчин – никогда. «Держаться в стороне», – решил он, – «а Лизка пусть сама решает».

– Такси? Точно нужно? – Лиза нахмурилась.

– Нужно, – подтвердил он, решительным щелчком отправив дотлевшую сигарету в небо.

– Может, не стоит пока тратить? Вдруг с передачей ничего не получится?

– Получится, – буркнул Максим и достал мобильник. – Ты ведь уверена, что с интервью всё выйдет. А я считаю, что с шоу получится.

Макс набрал короткий номер.

– Алло, – сказал он в трубку. – Да, машину, пожалуйста, сейчас посмотрю адрес…

И отправился разглядывать дорожные знаки.

– Терпеть не могу, когда он так себя ведет, – тихо призналась Лиза. – Он же знает, что ты не можешь ехать в машине.

– Я попробую, – ответил Дима.

– Серьезно? Ты уверен?

– В автобусе получается, – он вяло улыбнулся и дернул худым плечом. – Главное, чтоб не спереди.

– «Спереди», – фыркнула Лиза. – Сам ты «спереди»!

– Я деревня.

– Ты редактор, бездельник!

– А ты – Зигмунд Фрейд.

– А ты… – Лиза увидела, что Максим возвращается, и умолкла. При нем лучше так было не шутить: любое слово Макс легко мог принять в свой адрес.

– Серебристая «Волга», через двадцать минут, – сообщил Максим, покосившись на Диму.

– Ого! – Лиза распахнула глаза. – И что мы будем делать всё это время?

– Найдем пивной ларек, – сказал Макс и ухмыльнулся чему-то.

Но, естественно, ларька поблизости не оказалось. Потом еще этот Дима обломал ему кайф, не захотев садиться на переднее, хотя Максим лично держал ему дверь. Пришлось усадить на переднее сиденье Лизу и разделить заднее с этим, – лучше так, чем снова оставлять их вдвоем.

– Чистые пруды, – сказала Лиза водителю. Машина тронулась, остановилась, пару раз дернулась на месте, и, наконец, с ревом устроилась в плотном вечернем трафике.

– Здесь нет ремня безопасности.

– Что? – прошипел Макс, едва расслышав.

– Нет ремня безопасности, – повторил Дима, глядя по сторонам. В свете двойных фонарей его лицо ярко вспыхивало оранжевым.

– А вы знаете, что эти ремни при столкновении удушают пассажира? – спросил водитель.

Максим хихикнул, вытянул ноги и устроился поудобнее.

– Рука, – сказал Дима.

– Что?..

– Твоя рука, – повторил он, кивнув на запястье Макса. – Ты продел ее в ручку двери, при аварии она сломается вот здесь и вон там.

Максим решил, что на сегодня с него хватит.

– Послушай, – он набрал воздуха и повернулся к Диме, собираясь подробно рассказать о том, почему шизофреникам следует держать рот на замке в компании здоровых людей.