Текст книги "Земля точка небо"

Он ухмыльнулся. Максим сделал вид, что Вернадский говорил не о нем.

– Да, кстати, я тоже стартую небольшой бизнес, – сообщил он большим глазам девочки. – Веб-дизайн, всякого рода интернет-услуги…

– Не-не-не-не, – Фернандес не сдавался. – Начинается, факин щит, кончай грузить тёлок. Именно бизнесмен ты наш. Мачо-хуячо.

Макса уже слегка вело. Плеснув себе новую порцию анисовой жижи, он поднял бокал и заговорил, обращаясь к его мутным зеленым недрам.

– Ну хорошо. Поговорим на вашу тему. Все они – такие особенные. Так называемые «фрики», не правда ли? Хорошо. Я, б… бля, могу назвать вам хороший способ. Как любого, любого, хоть тебя, – он кивнул девочке с подведенными глазами. – Любого сделать – с нуля – совершенно особенным. Крайне особенным. Особеннее некуда.

– А мы и так… а я и так… – девочка вздернула нос, оглядываясь по сторонам.

– Итак, я обещаю, – Максим не слушал ее. – Что это будет хуже смерти. Хуже. Но жить будет интересно… так интересно, что я сам бы понаблюдал.

– Ну что ты такое говоришь, – нарисованная девчонка обиделась. – Зачем вообще нужны всякие мрачные вещи.

– Убивать таких вот, обычных, – хрипло перебил ее Макс. – Убивать – это тупо. Лучше забрать одну руку. Одну ногу. Почку, легкое и глаз.

Как-то вдруг они с Вернадским оказались на балконе. Вдвоем, среди чистого весеннего холода, вдали от девочек, вдали от Нечто и его квадратных бутылок. Максим всё говорил, не в силах остановиться.

– Вот так мы натурально сделаем из обывателя что-то большее. Только таким образом, только вот таким образом м-м… мы выдернем его из круго… ворота повседневного пустого существования, и может… может…

– Ну всё, мофо, завязывай, – Фернандес хихикнул и пихнул его кулаком под ребра.

– Может быть, увидим рождение н-с… настоящего, живого человека.

– Завязывай, слышишь, говорю, тёлки с тебя на измене. Педрило бухое.

Совершенно обессилев, Макс привалился к ледяной стене и закурил. Фернандес оставил его, подойдя к литой ограде, за которой сияли городские огни.

– Нет чтоб бля мрамор, а то – чугуний, – он сплюнул вниз и пнул носком кованые прутья.

– А… о чем мы там, к-кстати? – от табака и холода Максим слегка отрезвел. Теперь у него стучали зубы.

– Очень низкая концентрация фриков в этом городе, итс факин райт, – Фернандес рывком поднялся на оградку, расстегнул штаны и с холодным интересом уставился вниз, поливая далекий проспект.

– Уйди оттуда. Твою ма-ать, уйди оттуда, мне не по себе, когда я смотрю на такое, – процедил Максим, надеясь, что в голосе не слышен озноб.

– Какое «такое»? – извернувшись, Вернадский прыгнул и ухватился за прутья верхнего балкона. – Такое?!

Он выполнил пируэт, словно гимнаст на трапеции, на миг, как показалось Максу, вообще оставив хват. Фернандес болтал ногами, повернувшись лицом и сверкая распахнутой мотней, а позади него плыли крошечные фары машин.

Затянувшись до отказа, Максим вышвырнул окурок.

– Ширинку застегни. Педрило бухое, – и торопливо отвернулся.

Рука Вернадского тяжело повалилась ему на плечи, а в ноздри ударил анисовый перегар.

– Всё, браза, всё. Я слез, без балды.

Другая рука Фернандеса мягкой змеей скользнула ему под ворот, и Макс выбросил назад локоть, но слишком поздно – Вернадский отскочил, сжимая в руке его мобильник.

– Та-ак, давай прозвоним твои контактики, – и Фернандес принялся жать на кнопки.

Тряхнув головой, Максим бросился к нему с кулаками, но Вернадский был наготове – он вилял и ускользал, продолжая ковыряться в чужой телефонной книге, а Макс только хрипел, беспомощно прыгая вокруг.

Он сдался, потоптался у чугунных перил, и снова пошел в атаку, собрав остатки пьяного внимания. Спасало то, что Фернандеса отвлекал телефон. Максим прыгнул.

– Фаербол! Боевая магия! – Вернадский щелкнул зажигалкой, и в лицо Максу полыхнуло грязное пламя.

– Блядь, откуда дезодорант? – выдохнул Максим, стремительно оставляя позиции. – Ты что, не расстаешься с ним вообще…

– Освежитель дыхания, йоу, – Фернандес игриво ухмыльнулся. – У нас же дамы.

– Ну хорошо. Хватит.

Макс уронил руки, едва в силах дышать.

– Финиш хим, – проревел Вернадский. – Фаталити!

И швырнул мобильник в черное весеннее небо.

– Я думал, это левый какой-то, – улыбнулся Фернандес, когда они вернулись к барной стойке. – Откуда мне знать, что это реально твоя мобила? Она старая какая-то, фак. Я думал, ты решил меня позадрачивать.

– И положил себе в карман старый телефон? – Максим уставился в потолок. – То есть, тебе назло, да? Знаешь, иди-ка ты н-на хер со своими тусовками.

Он пошатнулся в сторону выхода.

– Стоять, – Вернадский мягко и цепко поймал его. – Слышь, Нечто!

– М-м? – нетрезво отозвались из-за стола.

– Иди погуляй. И тёлок забери с собой.

– М-м? – спросили чуть недовольнее.

– Фак офф отсюда, я сказал! Пшли! Бегом все!

Фернандес подхватил бокал и запустил его в толпу.

– Ай! – визгнула какая-то девочка.

– М-мазафака, облил всего, – констатировал Нечто, выбираясь из-за стола. – Девочки? М-м-идем на свежий этот самый.

– Извини меня, но я т… – начал Макс, когда тяжелая дверь захлопнулась и утихли голоса.

– Всё решим, спокуха, всё будет, – Вернадский был везде сразу, он неизменно оказывался на пути Максима. – Макс. Максим, баран ты.

– Что? – Макс на секунду прекратил борьбу за отступление.

– Сейчас тебе притащат аппарат.

– Да пожалуйста, – Максим сдался. Фернандес умел не пустить.

– Сейчас, – Фернандес, тесня его назад, вынул собственный мобильник. – Чувак, без вопросов. Тебе «Сименс», правильно?

– Неправильно, – Макс отпихнул его и растерял остаток сил. Он хлопнулся на табурет, подобрал упавший бокал и плеснул себе порцию абсента. – Ты не хуже меня знаешь, что мобильный телефон – это «Нокиа». А «Сименс» – кухонные принадлежности.

– Короче, бля, – Вернадский уселся рядом. – Уже заказал. Давай выпьем.

– Давай, – устало кивнул Максим.

Через три часа, когда отбыл курьер, они потерялись в запутанной беседе, настолько связной, насколько обоим позволяло опьянение.

– Я чё беру у тебя? Правильно? Чё беру у тебя? – Фернандес лизнул палец и собрал белые крупицы с барной стойки. Он сунул палец в бокал и поболтал им, растворяя наркотик. – Того, что я сам, понял, тебя тренировал.

– М-мугу. Иди ты, – сказал Макс, продираясь сквозь тяжелый хмель.

– А чё, ну реально, это же всё чисто тренинг, – Вернадский протянул руку и пихнул Максима в нагрудный карман, где у того лежал бумажник. Макса качнуло. – Ты спросишь, нафига. Нафига это мне – если я – всё равно отмажусь от любых ментов. Я объясню. Плохо это для шоу-бизнеса. Для политики, тоже…

– Нахера тебе шоу-бизнес? – хрипло спросил Максим. – Ты как будто мало исполняешь. И так мало исполняешь.

– А скажу нахера. Ни у кого, чувак, – Фернандес наклонился к нему и выставил палец. – Ни у кого тёлки не берут в рот так. Как у того, кто в шоу-бизнесе. Ага? Ага-а-а…

Макс очнулся дома. Он вроде помнил, что разговор этим не закончился. И вечеринка тоже. Наверное, они двое катались посмотреть Рейв. По крайней мере, в голове Максима осталось воспоминание, как он шел, едва переставляя ноги по хрустящей весенней грязи, а вокруг тянулись пустыри, и рядом чернела недостроенная громадина, а впереди скалился арматурой уродливый строительный котлован, и Макс еще подумал: «не влететь бы туда», – и в следующий миг обнаружил себя на дне этой жуткой ямы. Он барахтался среди осколков кафеля и бетона, пытаясь выбраться наверх по осыпавшейся глине и не мог понять – «как?» Почему? С какой стати он вдруг оказался здесь?

Эта часть наверняка была правдой. Ее подтверждали сбитые руки, уничтоженная обувь, штанины по колено в говне… за остальное Максим не ручался. Он знал только, что всё еще пьян до ошаления. И совершенно измотан. Макс оставил грязную одежду у порога, швырнул ботинки в мусор, вымыл руки и лицо, незаметно для себя перенесся в комнату и зарылся в гостеприимное шелковое одеяло.

Но праздник не кончился даже во сне. Максим снова пил, опять ломился через пустыри, как на безумной карусели, и снова падал в бесконечные траншеи, теряя обувь и распарывая одежду в клочья. Во сне наступал день, и опять ночь, и снова был абсент, и снова утро. В который раз обнаружив себя дома, у кровати, Макс вытянул руки и повалился в небытие.

Что-то было не так.

Во-первых, Максим обнаружил, что лежит на полу. У Макса окаменела спина, а затылок пылал, отдавленный твердым паркетом.

Во-вторых, Максим был полностью раздет, и утренний сквозняк, пробиравшийся между штор, неприятно щекотал его кожу.

На столе внезапно ожил и завелся компьютер.

«В-третьих, мне страшно», – подумал Макс.

– Спокойно, – пошевелил он губами. – Спокойно. Это ты сам. Ты сам настроил.

Да, он сам настроил будильник. Чтобы по утрам комп автоматически грузился и включал сигнал. Какую-нибудь спокойную музыку. Настроил давно, месяц или два назад.

– Меня просто никогда нет дома, – промычал Максим и хихикнул.

Вкрадчивый бас прокатился от стены к стене, и над его мягкой волной тихо задрожал женский голос. Макс открыл глаза, но моментально зажмурился. Над головой сияла люстра, и в комнате было ослепительно светло.

Голос снова вступил, теперь громкий, он струился из каждой щели, ступенями поднимаясь ввысь.

Ни хрена себе, бля, спокойная музыка.

Она звучала не просто грустно – она была настолько депрессивной, что легко вытесняла из мира все краски, выдавливала жизненный сок, отметала всякую тень веры и грёз, оставляя лишь пустую, колючую, бессмысленную действительность.

Максиму хотелось подняться на локте и вырубить компьютер нафиг, прямо из розетки, но сил не хватило даже на полный вдох. Женский голос накатывал приступами, вытесняя из комнаты воздух, и легкие Макса наполнил давящий вакуум. Голос дрожал и пузырился, набирая силу, и Максим беззвучно орал с ним под органное крещендо. Стены комнаты треснули и осыпались, и за ними был голый космос, и квадрат пола оказался вершиной железобетонной башни, которая росла и росла навстречу тесному небу. Голос подбирался к нему шаг за шагом, и Максим несся вверх, раздавленный ужасом, считая облака как этажи.

Мелодия отхлынула, и видение угасало. Мелодия опять набирала силу, и Макс опять несся вверх.

Он не помнил, сколько раз это повторилось.

Когда Макс очнулся, за окнами давно разгорелся день. Максим рванул одеяло прочь, и ему в глаза ударило бледное солнце. Он был полностью одет, разве что брюк не хватало. И лежал в кровати, там же, где уснул.

Компьютер оказался выключен. Но это не говорило ни о чем. Как и одежда на Максе. Он мог одеться и вырубить комп уже потом, и забыть об этом. Следующие три часа Максим провел у экрана, пытаясь разыскать на дисках эту чертову композицию, и не смог ее найти. И это тоже не говорило ни о чем: он мог удалить ее в пьяном бреду.

Макс так и не смог установить, произошло ли всё на самом деле.

Страшен был не похмельный вакуумный кошмар – Максима пугала своя неспособность отличить грёзы от воспоминаний. Насколько это далеко от шизофрении? От белой горячки?

Осторожно ступая, он выбрался на кухню, подобрал с табурета брюки, каменные от сухой грязи, и распахнул дверцу стиральной машины. Вспомнив, порылся в карманах и с тенью отвращения извлек тусклый «Сименс». Подарок Вернадского.

Максим уселся на табурет, закурил и набрал единственный номер в телефонной книге.

– Йо-о-о-о, – хрипло взревела трубка. – Ну че, алкаш, как добрался?

– Привет. Слышишь, Фернандес, – Макс подтянул к себе пепельницу. – Мы как раз вчера обсуждали мои нервы… так вот, я подумал – а не трахнуть ли мне симпатичного психиатра?

– Мужика, что ли?

– Какого бля мужика? Хорошую девочку. Сможешь устроить?

– Не-а.

– Тогда пошел ты – короче, вообще, знаешь, закупайся теперь у…

– Стоп! Стоп. Неделя – решает?

– Да.

Вернадский мог устроить всё.

25 мая 2005 года

– Сволочи вы, конечно, – пробормотала Лиза в ответ собственным мыслям. – Чтоб ты знал, мне позвонили из деканата на ночь глядя, все дела, срочно примите молодого человека, для нас и вас это важно. Думаю – всё, ехать с утра в нашу практикантскую конуру, но они говорят – нет, пожалуйста, в другой обстановке. А я еще думала, у тебя настоящие проблемы. Если бы знала, я тебя и на порог не пустила бы.

– Значит, мои проблемы для тебя недостаточно хороши? Я правильно понимаю? – Максим нахмурился, глянув через плечо назад.

– При чем здесь, – она потрясла увесистым пакетом, морщась от усталости. – Всё было бы хорошо, этого бы не было.

– Я переживал за свое состояние.

– Так сильно, что сбежал.

– А тебя никто не просил бежать следом.

– Никто. Вот только… – и она увязла, не в силах найти аргументы для «вот только». Так и не придумав ничего, Лиза оттеснила Макса и прищурилась, глядя в захватанный пальцами экран. – Сколько осталось для снятия?

– Вроде тысяч пятнадцать, – ответил Максим, колотя по клавишам банкомата двумя онемевшими пальцами. – Еще штук пять обойдем, и всё, пожалуй.

Она уже жалела, что позволила втянуть себя в этот бесконечный забег. Часа три назад, у закусочной, когда Макс обнаружил работавший банкомат, Лиза не думала, что снять деньги окажется так сложно. Максим хотел снять всё – от студии, говорил он, можно ждать чего угодно. Вдруг заморозят ее карточный и накопительный. Вдруг банк решит сверить подписи. Вдруг захотят поймать ее и Макса в ловушку. Тогда ей казалось, что в его опасениях есть доля смысла. Теперь же, спустя три часа беготни, Лиза была согласна пожертвовать тысячу-другую, лишь бы всё закончилось. Она понятия не имела, столько денег успела заработать.

– Черт. Нет банкнот. Так, эти в пакет… – Максим сунул ей пачку спрессованых купюр. – Сейчас… ближайший банкомат… по адресу…

«И сколько все они весят», – подумала Лиза, роняя деньги в шуршащий пакет. У нее и так ныло плечо, и с каждым разом пластиковый мешок становился немного тяжелее.

– Давай, давай, бегом, – Макс уже стремился прочь, к новому источнику наличных. – Они могут созвониться с банком в любой момент. Или снова электричество вырубят.

Лиза едва поспевала и за ним, и за его суетливыми мыслями.

«Он что, решил, что свет в городе тоже отключила студия?»

– Подожди, давай хотя бы забросим деньги в машину.

– Это в другую сторону.

Вот псих ненормальный.

Она побежала следом, подпрыгивая и спотыкаясь на каблуках.

– Я всё равно не понимаю этой истории с нашим сеансом. Зачем ты пришел, почему ты ушел, и с какой стати я должна начать тебя презирать.

– «Парня было жалко», – Макс вырвался так далеко вперед, что она едва могла его слышать. – Помнишь, мы смотрели твой первый выпуск? Он это в конце заявил. Вот баран.

И Максим рассмеялся под нос, а может, ей только показалось.

2 марта 2003 года

– Да, обычно мы даем консультации по телефону, – сказала Лиза, ровняя стопку чистых анкет. – Линия доверия… мне непривычно иметь дело с клиентами персонально, поэтому извините, если я покажусь вам… например, слишком закрытой для общения. Хотя вряд ли, конечно, покажусь, но…

Хватит оправдывайся. Не смей оправдываться. Кто так делает?

– Я, собственно, и звонил вам по телефону, – Максим внимательно осмотрел ее студию, и Лизе стало неловко вдвойне. – Просто вы как-то не настроены были вести разговор.

– Потому что это мой личный номер, – она не сдержалась. – Пожалуйста, не звоните мне на личный номер. Для этого есть телефон доверия. Я… я предложила этот сеанс потому, что, в общем…

Чтобы посмотреть на «молодого человека».

«Нет, потому, что это не игрушки, блядь».

– В общем, не будем тратить время, – Лиза снова передвинула бумаги. – Второй вопрос. Это обычный вопрос, не пугайтесь, нас учат задавать его всегда. Садитесь, вот туда, на стул, пожалуйста.

– А разве?.. – Макс кивнул в угол, где маячила наспех застеленная кушетка.

– Нет, – Лиза покраснела. – Нет, извините, это моя. Я… не могу вас туда пустить. Я на ней сплю.

Она хихикнула.

«Спроси его, спрашивай уже, и дальше по заученному».

И хватит всю дорогу оправдываться.

Он сел напротив, вытянул скрещенные ноги и поскреб щетину.

– Второй вопрос, доктор, – Максим ухмыльнулся.

– Так, – Лиза снова взяла себя в руки. – Второй вопрос. Что именно заставило вас набра… э… привело вас ко мне?

– Был мой день рожденья, – охотно сообщил Макс, не сводя внимательных глаз с ее лица. – И я перебрал. Испортил обувь. И с подарком неудобно получилось.

– Ага. Хорошо, – Лиза растерянно огляделась, не зная, к чему перейти дальше. Всё-таки по телефону было проще.

С шумом выдвинув ящик стола, она порылась в блокноте, стараясь не звякнуть бокалами, которые стояли там же. Вообще, за такое надо увольнять. У человека проблемы с алкоголем, и что он видит? Хотя бы коньяк успела спрятать.

Да, по телефону было проще. Раз в пятьдесят.

– Запишите, пожалуйста, телефон доверия, – сказала Лиза. – В будущем первым делом звоните туда, хорошо? Там есть другие люди, вам помогут, кто угодно.

– Запишу, но только при условии, – Максим вынул мобильник. – Что это будет не кто угодно, а лично вы.

– П-посмотрим, – ответила Лиза, сомневаясь, что такое возможно, и можно ли вообще. Она кивнула на трубку, стараясь увести разговор куда-нибудь подальше от невыполнимых обещаний. – Красивый. Тот самый?

– Какой «тот самый»? – недовольно отозвался Макс. – Это «Сименс»

– Тот подарок. Неловко получилось, как вы говорите.

– А-а, нет. Тот подарок – это одна девочка.

– И что вам подарила ваша девушка?

– Не моя. И не подарила. Подарок – это и была девочка. Симпатичная, глаза вот такие. Ну, вы понимаете.

– Ага. Кхм.

Не кривись. Веди себя профессионально.

Максим переписал телефон доверия, вернул трубку в карман и снова уставился ей в лицо. «Умеет нервировать», – подумала Лиза.

– Значит, – она поискала слова. – Это была, э-э, какая-то… девушка по вызову?

– Вы что, – Макс фыркнул. – Обычная девочка. Более чем. Грудь, все дела. Ножки тоже вполне. Лицо – терпимое. Не стыдно в компании показать.

Поерзав на сиденье, Лиза передвинула собственные ноги куда-то в сторону.

– Скажите, Максим, – она в который раз пыталась взять профессиональную ноту. – Как вы считаете, нормально ли получать такие вещи «в подарок»?

Он лишь поднял брови.

– То есть, я хочу сказать, – и опять Лиза ерзала на стуле. И оправдывалась. – Неужели для вас не существует других, более обычных способов… найти то, что вам нужно?

Макс улыбнулся.

– На «ты», пожалуйста.

О нет.

– Хорошо. Максим.

– Макс.

– Макс, – она рассеянно придвинула к себе его анкету. – Я заметила, что здесь нет ничего о семье. Давай… давайте поговорим о ваших родителях.

Опять Лиза всё делала не так.

– Стоп, одну секунду, это еще что за фрейдизм? – теперь он был агрессивен. – Я скажу – на фиг эти анальное единения. У тебя нет других способов выяснить то, что тебе нужно?

Пришел черед Лизы. Она злилась и не собиралась больше терпеть. Иначе выходила не консультация, а черт знает что. Пора было прекращать это.

– Ты пришел ко мне с проблемой алкоголя. Я правильно поняла? – спросила Лиза сухо. Максим кивнул. – Если так, то прежде всего нужно знать семейную историю. Были похожие проблемы у твоих родителей или нет. Это стандартный вопрос, и это важно.

«И я не оправдываюсь».

– Ну, если так, – Макс приподнялся и сел ровнее. – Отец, конечно, был алкаш тот еще. Но вряд ли это можно считать его проблемой.

– Был?

– Я давно его не видел. С тех пор как отселился.

– Может, он просто скрывал это?

– Он ничего и никогда не скрывал.

– Вы… ты уверен? Может, он считал, что беспокоить своего ребенка…

– Слушай, – Максим поморщился, вытянув руку ладонью вперед. – Хорошо. Наверное, придется рассказать тебе об отце. Примерно, в общих чертах.

И он заговорил, впервые глядя в сторону, а не прямо на Лизу. А она слушала, приоткрыв рот и не в силах вмешаться, потому что всё, о чем рассказывал Макс, было важно. Настолько же важно, насколько жутко, и она совершенно не знала, что делать с этим.

– А китаец… или кореец, не знаю, я не умел их отличать, – сообщил Максим неохотно и глухо. – Он только извинялся и кивал. Это было прямо у нас дома. На кухне. Там до сих пор, наверное, вмятина на паркете. Я думал, он будет орать, или плакать, не знаю, а он кивал только. Представь себе, у людей воспитание.

«Ужас», – подумала Лиза. Или сказала вслух?

– Когда его вынесли, отец мне всё объяснил. Зачем поломал колени, локти, все дела. Мог ведь просто убить, это он сразу дал понять. Но он говорит – я создал пример. Вальнул бы – кого бы это научило? А так, он будет жить. До-олго еще будет жить. В общем, мне было… не знаю, лет девять. Короче говоря, если бы папа хотел что-то скрыть – он скрыл бы, уж поверь мне. Только он мало скрывал. У него были убеждения, сыновняя преданность. Типа того. Мудила старый. Откровенно, я бы легко его сдал, если бы не боялся. Или вообще прикончил нахер. Ненавижу бандитов.

Он умолк, и в студии – в чердачной каморке, что снимала Лиза – стало невыносимо тихо. В пыльном воздухе сладковато пахло книгами и старым табачным дымом.

– Хорошо, – Лиза хрипло откашлялась. – А мать? Она как-то реагировала?

– Не знаю, – ответил Максим, теряя интерес. – Я никогда ее не видел.

– Как это? Совсем никогда?

– Совсем. Понятия не имею, кто она, что она. Были у нее проблемы с алкоголем, не было. Здесь я тебе ничем не смогу помочь. Могу только сказать, что проблемы есть у меня. То есть возможно, есть. Уже не уверен.

– Сейчас, – она распахнула ящик, гремя стаканами. Плевать. Записная книжка. Хотя бы не забыла номер. Перед ней был тот случай, когда нужно звонить, а не копаться самой. К тому же кривыми руками. – Я должна продиктовать… у вас действительно могут быть проблемы, алкоголь здесь не при чем, скорее всего, но я вряд ли смогу вам помочь лично. Есть хороший специалист…

– Нет, забудьте, – Макс резко поднялся и взял с ее стола листок. Свою анкету. Он тоже перешел на «вы». Плохой сигнал. – Мне не нужны ваши специалисты, я не хочу обращаться ни за какой помощью, мне не нужны лекарства, вмешательства, уютная койка в палате, и так далее. Меня устраивает то, как я живу.

Он аккуратно сложил бумагу и разорвал ее пополам.

– До свидания, – и улыбнулся ей. – Приятно было познакомиться.

– Но… куда вы? – Лиза совсем растерялась. Она покраснела и старательно пыталась не хлюпать носом. – Куда же вы пойдете?

– Знаете, пожалуй, выпить, – Макс опять заулыбался, потом неожиданно вытянул руку и потрепал ее по вздрогнувшему плечу. – Не расстраивайся. Ты классная, у тебя здесь очень неплохо. Думаю, с нормальным клиентом у тебя всё получится.

Он развернулся и вышел, закурив на пороге.

– Подожди! – Лиза нагнала его уже в подъезде, на лестнице у первого этажа. – Стой. Анонимный алкоголик. Я тоже иду.

– Куда? – спросил Максим настороженно.

– Не знаю. Куда ты там собрался. Выпьем и поговорим.

Он поколебался.

– Ну хорошо. С меня ресторан, с тебя такси. Пойдет?

Ни фига себе, предложеньице.

«К черту».

– Пойдет, – сказала она.

25 мая 2005 года

– А твои деньги? – спросила Лиза, щурясь на мягкое низкое солнце. – Которые у тебя на карточке?

– Мои деньги в порядке, – Макс выдохнул дым и затянулся. – Всё схвачено, вложено и пересчитано.

Упершись ладонями в шершавый парапет, Лиза до отказа вытянула ноги, и в ее коленке что-то щелкнуло. Ее плечи до сих пор горели после беготни с тяжелым пакетом, который теперь покоился между ней и Максимом, весь угловатый, раздувшийся от банкнот и пачек, наваленных как попало. Мешок с деньгами шуршал и кололся, постоянно норовя свалиться вниз, на вечернее шоссе. До асфальта метров пять, определила Лиза. Пускай не крыша, но тоже сойдет. Лиза соскучилась по высоте.

Они сидели молча, подперев боками шуршащий мешок. Солнце неторопливо сползало к закату, и на дорогу ложились длинные мягкие тени, наперерез которым неслись машины, озверевшие после бесконечных пробок. Столица постепенно набирала привычный темп.

– Только чтобы ты понял тогда меня правильно, – сказала Лиза, глядя под откос. – Если человек обращается ко мне, значит, он уже видит какие-то проблемы, а если он к тому же пугается, значит, он действительно наткнулся на что-то важное.

– Ну да, – Макс фыркнул, едва не выплюнув сигарету. – Есть о чем поговорить за бокалом мартини.

Она покачала головой.

– Я должна была тебя убедить. Тебе нужен был настоящий специалист, а не девочка из линии доверия. Если бы я правда была терапевтом, тогда другое дело.

– Ты не могла бы пойти со мной.

– Я и так не могла. Но всё равно пошла.

– Если честно, – Максим коротко покосился в ее сторону. – Меня это радует до сих пор.

– Спасибо.

Вдруг он засмеялся, прикрыв рот ладонью.

– Что? – спросила Лиза.

– Тема «икс».

– Что?

– Объясню тебе как-нибудь.

Терять всё равно было нечего. Макс ухватил тяжелый пакет и отставил его в сторону. Он посмотрел на Лизу. Та секунду помедлила и скользнула ближе, прижавшись к нему теплым бедром. Волосы Лизы коснулись его шеи, и по коже Максима будто затрещали колючие микроскопические разряды. Он заворочался и уселся глубже.

– Что такое?

– Ты вроде током бьешься.

– Да? Не знаю… – Лиза снова коснулась его плеча. Макс опять завозился и поправил воротник, будто что-то кололо его в бок.

В обнимку с мешком денег и то было удобней.

Лиза не выдержала и села прямо, и Максим тоже чуть отодвинулся.

«Как два магнита», – рассеянно подумала она. Подносишь их друг к другу, и кажется, они вот-вот соприкоснутся и защелкнутся в одно целое, – как вдруг эта скользкая невидимая прослойка, и хочется стиснуть их, сдавить и прижать обеими руками, но магниты сильнее, и не поддаются, и больно выворачиваются из пальцев.

У них с Максом всегда было так.

Солнце коснулось горизонта. Внизу шумели машины, вздымая едкую пыль.

– Зачем ты продавал наркотики? – спросила Лиза.

– Не продавал, а доставал за определенное вознаграждение. И это не самое худшее, что я делал.

– А что еще?

– Брал деньги у глупых жадных людей. Притворялся веб-дизайнером. Воровал номера кредиток. Много что.

– Зачем? – опять спросила она.

– Я же говорил. Когда отец выставил меня из дома, он дал мне десять штук.

2 марта 2003 года

– Десять тысяч президентов, – сообщил ей Макс, разливая мартини в бокалы. – Всё сверх этого – я заработал сам. Веб-дизайн, инвестиции, хорошие связи.

– Он тебя выгнал? – Лиза коротко затянулась, разглядывая кончик сигареты. – Из-за чего? Как это получилось?

– Взял у него тачку, слегка неудачно прокатился. Определилась? Тебе что брать?

– Не знаю, – Лиза постучала фильтром о кожаное меню. – Тут всё как-то по-японски. Я ни разу такого не пробовала. Не пойму, раз она сырая – за что такие деньги?

– Концепция, – ухмыльнулся Максим. – Приготовить, например, жареную рыбу может любая домохозяйка. Мука, соль, на сковородку – главное чтоб пожирнее, а вкус подобным людям, как правило, безразличен.

– А я люблю жареную.

Он не слушал.

– Но приготовить сырую рыбу, при том, чтобы есть ее было приятно – это, мне кажется, требует настоящего мастерства. Да, прости, что ты говорила?

– Что люблю жареную рыбу.

– Ну, знаешь ли. Кому-то нравится и «Мак-Чикен». Но человек вроде меня, скажем, даже оказавшись на необитаемом острове не станет такое есть. Даже умирая от голода, он, скорее, закажет «икура сашими»… и добавку мартини, пожалуйста, – сообщил он, протягивая меню подоспевшему официанту.

Тот кивнул и уставился на Лизу.

– Где ты на острове найдешь мартини? – спросила она.

– Я говорил образно, – сказал Макс, аккуратно сбросив пепел в черную вазочку. – Ты собираешься делать заказ, или что?

– Ой, да, – вспомнила Лиза. – Сейчас… я буду… а горячее что-то у вас есть?

– Конечно, – официант наклонился к ее меню и пролистал хрустящие страницы. – Рыба на гриле…

– Жареная?

– Ну, – парень задумчиво глянул в потолок. – В общем, да.

– Давайте, – не удержалась Лиза. – Вот эту жареную рыбу, пожалуйста.

И показала Максиму язык.

Тот лишь прикурил новую сигарету, желая показать, что его это не касается.

Хотя, откровенно, Макс был весьма недоволен. Вне профессионального образа Лиза не казалась ему такой уж привлекательной. Она быстро опьянела, и теперь слишком много, слишком резко язвила. Он не привык терпеть от женщины столько уколов в минуту. Кроме того, Лиза совершенно не отреагировала на заведение. А это был не поганый суши-бар – это был хороший, дорогой, престижный ресторан.

Он снова прикурил и плеснул себе мартини. Опомнился и подлил ей, на два пальца больше своего.

Кроме того, Максиму приходилось теперь выпивать осторожнее. Иначе он мог сболтнуть что-то лишнее и дать ей новый повод для издевательства.

Еще мартини. Еще сигарету.

Кроме того, Макс не любил разговаривать так долго, и от избытка общения у него слегка кружилась голова.

Еще мартини.

И он наверняка успел растрепать ей слишком многое. А она, как психолог, явно успела сделать массу нелицеприятных выводов.

Еще сигарету.

Вообще, это была первая умная женщина, которую Максим повстречал в жизни. И не только умная, но и симпатичная – не модельная кукла, конечно, зато с огромным личным обаянием, которое сквозило в каждой черточке у ее глаз.

Всё это казалось Максу предельно опасным.

Мартини. Сигарету. Еще мартини.

Едва Лиза успела проглотить и запить последний кусок семги на гриле (кстати, просто божественной), как Максим засобирался прочь. Он вытянул руку, попросил счет и полез за деньгами прежде, чем официант успел вернуться к ним.

– Ой, а это что? – спросила Лиза.

– Где?

– Вот это.

Его бумажник был крепко пристегнут цепочкой, скрывавшейся в потайном кармане.

– А-а… противоугонная система, – пояснил Макс. – Защита от дружеских шуток.

– И что за друзья, с которыми нужно ставить цепь на кошелек?

– Не только на него. Я подумываю что-то изобрести и для телефона. Когда раздобуду новый.

– А этот чем плох?

– Тем, что это не телефон. Это «Сименс».

Лиза задумчиво нахмурилась.

– Слушай, раз он тебе не нужен, я бы, наверное, купила его у тебя. Если недорого.

– Нет. Ты не настолько мне безразлична. Я не хочу, чтобы у тебя был такой телефон.

– Это не для меня. Просто… у меня есть один друг. С ним трудно бывает связаться, и я за него переживаю.

– Друг? – спросил Максим как-то насмешливо.

– Ваш счет, пожалуйста, – официант положил у его локтя черную книжку с иероглифом.

Макс пошевелил губами, отсчитывая деньги. Когда он извинился и вышел напоследок в туалет, Лиза осторожно заглянула в книжечку. Пара крупных бумажек, пара мелких. Даже несколько монет, сложенных в аккуратный столбик.

«Ни фига себе».

Она проверила. Так и есть. Максим отсчитал ровно ту сумму, что была на чеке.

– Я оставлю хоть немного на чай, – сказала Лиза, когда Макс вернулся.

– Не нужно, – он стал у ее локтя. – Чаевые здесь включены.

– Да некрасиво же, – она замялась. – Нам жалко, что ли.

– Богатые люди всегда кладут минимум, – пробормотал Максим, наклонившись к ее уху. – Официанты смеются над теми, кто оставляет много. Это как приговор, как моментальное клеймо, я тебя уверяю. Не стоит этого делать.