Текст книги "Земля точка небо"

Лиза только нахмурилась. Она вынула кошелек и добавила в книжечку еще две купюры, демонстративно глядя на Макса.

– Видишь? Кусок не отвалится.

Максим болезненно ухмыльнулся.

– Я что. Ты себя позоришь, не меня.

Лиза убрала кошелек в матерчатую сумку, обшитую бахромой.

«Как половая тряпка», – подумал Макс. И джинсы эти застиранные. Хоть бы немного приоделась, не для ресторана, ладно, так хоть раньше, перед его визитом.

Она пошла к выходу, не дожидаясь его. Максим помедлил секунду, подхватил ее бокал и вылил остатки мартини в рот. Поправил галстук, одернул пиджак, и лишь потом отправился следом.

На улице давно стемнело. Кашица хлюпала под ногами, а в глаза хлестал жидкий коктейль из дождя и снега, будто весна с зимой договорились, решив устроить все прелести сразу. Макс поднял ворот пальто и шагнул к Лизе.

– Ну что? – крикнул он ей сквозь мокрую пелену. – Где обещанное такси?

– Какое такси? – не поняла Лиза. – Мы же сюда на нем приехали.

– И обратный путь, по-твоему, не считается?

– Ну, – она даже не знала, стыдиться ей или злиться. – Вообще-то, я отдала последние деньги на чай.

Вышло что-то среднее, вроде злого стыда.

– Хорошо, допустим, меня ты не учла, – Максим поднял ладони. – Я не против. Но сама ты как рассчитывала добираться?

– Я… ну… прогуляться пешком.

Он замер, потом рассмеялся, потирая бровь кулаком.

– Отлично. Ну что же. Тогда спасибо. Я прогуляюсь пешком.

Махнув рукой на прощанье, Макс развернулся на каблуках и побрел куда-то прочь, сквозь мокрый занавес, искрившийся в лучах фонарей.

– Подожди! – крикнула Лиза. – И ты меня не проводишь?

– Нет, – донеслось из темноты.

И Лиза осталась под дождем одна, чувствуя себя брошенной и ненужной.

А ведь он даже начинал ей нравиться. Секунды на две.

«Вот и еще один», – подумала она. Еще один человек, с которым лучше было расстаться заранее.

25 мая 2005 года

Он даже не успел осознать, когда и как потерял ее. Мир вокруг Максима разматывался, словно тугая пружина, и у него просто не хватало внимания уследить за всем. Только что они носились по банкоматам, выскребая деньги с ее счета, какой-то миг назад присели отдохнуть на парапете у шоссе, поднялись, сделали два шага, и вдруг на пути к стоянке вырос этот огромный торговый центр.

– Мне нужно заскочить кое-куда, – сказала Лиза.

– Сейчас не время, – ответил Макс. – Нужно ехать, машина ждет.

– Прости, конечно, твоя машина всем хороша, – она улыбнулась. – Только встроенного туалета в ней нет.

И прежде, чем он смог что-то придумать, Лиза снова извинилась и пропала, снесенная потоком людей, озабоченных вечерним шопингом и дневными стрессами. И Максим застрял у входа, под зелеными электронными часами, боясь покинуть то место, где они расстались. Он бродил туда-сюда как часовой, держа неудобный мешок и тряпичную сумку Лизы – ту самую, до отказа набитую чужими личными вещами.

Пытаясь убавить ход, Макс глянул на табло.

18:57

Сколько времени прошло с ее ухода? Пять минут? Десять? Нет, скорее пять. Даже четыре.

Никакого повода для беспокойства.

Он хотел закурить, полез в карман, но осекся, увидев на стеклянной двери перечеркнутую сигарету. Лучше было не связываться. Не в таких обстоятельствах.

Максим посмотрел на часы.

18:57

«Какого черта», – подумал он, и пристально уставился на цифры, и не отводил глаз целую вечность, пока не убедился, что табло действует.

18:58

Вокруг ходили люди. Макс не замечал раньше, сколько их повсюду. Безразличные, пустые, ненужные люди плыли вверх на эскалаторе. Они говорили, неприятно смеялись и ругались. Останавливались и налетали друг на друга.

«Кажется, больше незачем опасаться, что меня узнают», – подумал Максим. Люди забыли его и больше не замечали, и часто пытались идти прямо сквозь Макса, когда он попадался им на пути. Стоило ему подвинуться, как жаркое пространство рядом немедленно заполняли люди.

19:02

Еще немного, и он сдался, выхватил мобильник, торопливо набрал ее номер.

Ж-ж. Что-то шевельнулось у него под локтем, и Максим едва не подпрыгнул.

Ж-ж.

Он раскрыл сумочку. Под россыпью женских принадлежностей тихо пиликал и жужжал телефон.

Ж.

Максим оборвал звонок. Он хотел убрать мобильник, но…

Сам не зная для чего, Макс набрал холодеющими пальцами еще один номер.

Что-то отозвалось. Максим прислушался.

З-з-з. З-з-з.

Он распахнул сумочку, едва не вывернув наружу содержимое. Не глядя, порылся в груде вещей. Так и есть.

З-з-з.

Он вытащил еще один мобильник. «Сименс». Этот тоже оказался в сумке Лизы. Не только он – здесь нашелся и Димин паспорт, и водительские права, и еще какие-то бумаги.

Ну конечно. Он едва не рассмеялся. Бомбоубежище. Полный эвакуационный комплект.

Стиснув зубы, Макс посмотрел на часы.

19:09

Он сдался и беспомощно присел у стеклянной двери, сунув под спину пакет с деньгами. Максим облокотился на мешок и сидел, чувствуя, как в желудке зреет нездоровый холодок, и пробирается в горло и руки трепещущими метастазами, не давая ровно дышать.

Макс не знал, что делать теперь. Ему страшно было оставаться на месте, но еще больше – идти на поиски Лизы. Он боялся найти ее мертвой. Или – что она найдет его мертвым. По законам новой вселенной это могло произойти в любой момент. Да к черту, какой там новой. Правила не изменились, просто Максим не замечал их прежде. Как он был наивен. И как беззащитен.

– Это не мир, а хер знает что, – хрипло сказал Макс. Какая-то девушка повернула голову и нервно обошла Максима стороной, дважды споткнувшись на высоких каблуках. Он не стал обращать внимания.

Не мир, а хер знает что.

Максу редко бывало настолько противно. Даже просто находиться здесь. Где угодно.

– Что это ты расселся?

Перед ним стояла Лиза, уставшая и бледная, но вполне живая. Максим запрокинул голову.

19:29

Ничего себе.

– Ты что, вообще охуела? – тихо спросил он. – Я не мог уже представить, куда деваться.

– Прости, – сказала она. – Мне нужно было посидеть и подумать.

– О чем «подумать», позволь узнать? Сколько подумать? Полчаса? Сорок минут?

– Мало ли, о чем. О нас. О нем. О тебе.

– Ладно, идем поскорей.

– Куда спешить теперь?

– Не знаю. Просто мне хочется уйти.

3 марта 2003 года

Она любила одиночество. Лиза очень любила одиночество, и тем более странным было то, как редко ей удавалось побаловать им себя. Мужчины просачивались к ней в студию, будто легкий сквозняк, и въедались как плесень. Метили территорию, захватывали пространство и обрастали своими вещами, запаса которых хватало на десятки надоедливых визитов после расставания. Каждый раз, выметая из-под кушетки очередные комочки мужских носков, Лиза понимала, что снова подхватила надоевшую болезнь, и что ремиссия опять будет долгой.

Но в такую редкую ночь, лежа в кровати с бокалом коньяка на груди и сигаретой во рту, Лиза представляла, будто в мире не осталось больше никого, и вокруг тишина, и никто уже не придет, ни о ком не придется заботиться, ни для кого – притворяться, не разочаровываться ни в ком.

В такую редкую ночь, как сейчас, Лизе казалось, что ничего другого ей сроду не было нужно, и не будет, и вообще, она и вселенная в полном расчете друг с другом. До той самой поры, ночи две-три спустя, когда ей снова захочется хоть какого-то подобия близости, и Лиза возьмет телефон в руки, или кто-то позвонит в дверь…

Бз-з!

Дверной звонок оборвал ее мысли, короткий и резкий, как злая насмешка.

«Обломайтесь. я даже не шевельнулась», – отметила Лиза. И бокал на груди не дрогнул, и коньячная гладь осталась непотревоженной.

Лиза была довольна собой. Всего месяц назад она бы нервно вздрогнула. А еще месяца два – подскочила и ринулась бы открывать дверь, заранее презирая себя.

Бз-з-з!

«Идите вы», – подумала она с наслаждением.

Лиза отхлебнула коньяк, вытянула ноги и осторожно уронила туфли на пол.

Бз-з-з! Бз-з!

Как ей надоели все они. Парни, которым дай то, что им нужно, в любом виде, только дай: переспать, сожрать остатки еды, поскулить час-другой у порога. Родители, которые ждали, что она скоро, буквально завтра, будет защищать кандидатскую. Скучные ряхи из универа, которые уже, пожалуй, ничего такого не ждали, но всё равно донимали ее по инерции.

Звонки прекратились, и Лиза невольно перевела дух.

«Надо сменить звонок хотя бы», – напомнила она себе. Чтоб звучал не так противно, тем более – среди ночи. Какую-нибудь мелодию. Только для этого всё равно нужен был мужик. Сама она не могла даже починить задвижку в туалете и по-прежнему запирала его на тряпку, уже примерно год.

БЗ-З-З-З-З-З-З-З-З!

На этот раз ее тряхнуло, да еще как. Бокал накренился и плеснул коньяком ей за ворот, и в ноздри ударил едкий спиртовой дух, от которого Лизу едва не вывернуло на месте.

«Сиди. Не смей идти к двери».

Она вытерла слезы.

Наверняка это был кто-то из них. Спроваживать не меньше получаса. Если удержишься и не пустишь дальше порога.

БЗ-З-З-З-З-З-З-З-З! БЗ-З-З-З-З-З-З-З-З!

Она чертыхнулась, отставила бокал и побрела открывать дверь.

За дверью стоял Макс. От него пахло дождем и снегом.

– Извини, – он боязливо улыбнулся. – Я знал, что ты дома. В окне свет.

– Блин, – пробормотала Лиза. Она сразу пожалела, что не выключила свет. Чтобы не уснуть, или не уронить сигарету в постель, или то и другое сразу, и вообще, черт побери, блядь, может девушка ночью побыть одна?!

– Ты хотела купить телефон, – Максим хлопнул себя по карману. – Я принес его.

Лиза открыла и прикрыла рот. Отвернулась и беспомощно махнула сигаретой, приглашая Макса войти.

– Где можно разуться? – спросил он.

– Не парься, – она рухнула на кушетку. – Всё равно завтра убирать.

«И, надеюсь, мне не придется выметать чьи-то носки из-под этой кровати».

Лиза подхватила с пола бокал и вернула его себе на грудь.

– Итак, телефон, – Максим уселся в ее кресло, не спросив разрешения. – Я точно не знаю, сколько такой стоит. Проверил в интернете, но сумма колеблется в зависимости от состояния. Хотя трубка фактически новая, так что, надеюсь, ты не будешь возражать, если я попрошу процентов семьдесят от реальной цены. Всё равно это лучше, чем предложат в магазине.

– Печальный факт номер один, – сообщила Лиза, не поднимая голову. – Я не могу купить у тебя телефон прямо сейчас.

Он закурил. И придвинул к себе пепельницу. Тоже без спроса. «Едва успел просочиться, и уже начал пускать корни», – подумала она.

– Я даже не назвал цену, – сказал Макс, выпустив дым сквозь зубы.

– Независимо. Я же сказала, что оставила все деньги на чай.

Максим поскреб в затылке, переваривая информацию.

– Все деньги?

– Да, все. Пока других нет. Когда будут, не знаю. Может, завтра вечером.

– И чем ты намерена, скажем, питаться до той поры?

– Печальный факт номер два, – ответила Лиза, прихлебнув жгучий коньяк. – Надеюсь, ты не проголодался.

– Хорошо, – Макс вынул мобильник и положил его на стол. – Мне всё равно пока он не нужен. Отдашь деньги, когда сможешь.

– Блин. Ну почему, ну зачем это делать в полпервого ночи?

– Я, вообще-то, хотел также извиниться за ресторан. Сама понимаешь, вышло мало приятного, особенно в такую погоду.

Максим ждал ответа, но Лиза молчала, и он заерзал в кресле, не зная, что добавить или убавить.

Дело в том, что он врал ей от самого порога. И «Сименс» этот конченый был не при чем, просто Максу хотелось увидеть Лизу настолько, что годился любой повод, и едва Максим припомнил разговор о трубке, как сорвался к ней, едва подумав о времени суток. Дело в том, что две последние ночи, включая эту, Макс абсолютно не мог уснуть. И страдал, и постоянно хотел пить, но в этом наверняка было виновато похмелье.

Дело в том, что после мысли о телефоне он вспомнил о ее друге, и с тех пор отчаянно ревновал, и мысленно перебирал каждую черточку Лизы, все ее маленькие подробности, и даже в памяти о ней ощущал это спокойное тепло, превращавшее обычные мысли в глупые детские грезы.

– Это всё? – спросила Лиза. – Я могу ложиться спать?

– Знаешь, – Максим уселся глубже. – Раз уж я передаю свою вещь в руки незнакомого человека… расскажи, пожалуйста, чуть подробней об этом своем друге.

– Ты что, издеваешься?

«Уже пустил корни», – подумала Лиза.

– Я говорю это к тому, – Макс упрямо игнорировал намеки. – Что мог бы уступить трубу дешевле, если твоему другу она так нужна.

– Спасибо, не нужно, – Лиза указала рукой с бокалом на дверь. – Тебя проводить?

– Я мог бы даже подарить ее.

– Понятно. Короче, мы тут застряли надолго, да?

– Мне запрещается осторожно относиться к людям?

– А, хрен с ним, – сказала Лиза в потолок. – Раз так надо, сиди и слушай.

Ночь всё равно была испорчена. Лиза откашлялась и начала.

– Это обычный мальчик. Тихий и спокойный. Очень добрый, и все дела.

– И как вы познакомились?

– Блин, ну зачем тебе?

– Нет, – Максим наспех изобразил безразличие. – Если это романтические подробности…

– Он не мой парень, если ты к этому клонишь. Он мне вроде клиента. Или как подруга, только мужского пола.

– И где ты нашла эту «подругу»?

– На улице. Точнее, на площади в центре. Первого января, в шесть утра. Он сидел и играл на флейте. Так себе играл. Было холодно, дудка свистела, как простуженная. Я подошла и попросила его заткнуться на время, потому что мне хотелось тишины. Нигде не бывает такой тишины, как на площади в шесть утра, после Нового года.

– Он что, музыкант? Или пытается стать?

– Нет, он мусорщик. Или пытается.

Максим фыркнул.

– Талантливый паренек.

– Представь себе, это не так просто. У него высшее техническое. Ему отказали в центре занятости. И отправили на эту работу, вроде как мусорщик, но требования выше. При сети магазинов, утилизация отходов электроники, или как ее.

– Интересно, – Максу было вовсе не интересно, только уходить пока не хотелось. – И в чем эта «утилизация» выражается?

25 января 2003 года

– Она какая, ситуация, – объяснил Толстый. – Человеческая душа приходит в этот мир как на экскурсию.

– Слышь, это я без тебя знаю, – сказал Высокий, ухватив кувалду покрепче. – Мелкий, не тормози уже, запускай.

Дима нацелил видеокамеру. На снегу перед ними лежал дорогой телевизор, глядя вверх матовым плоским экраном. Телевизор был уже списан, и на его боку трепетала бумажка с пометкой «хуйовый», неровно посаженная на скотч.

Высокий замахнулся, и Дима задержал дыхание, торопливо приоткрыв рот.

БУМ-М!

Эхо лопнувшего кинескопа беспощадно пальнуло им в лицо и покатилось дальше, хлопая о стены домов.

У Димы постепенно отложило уши.

– Это же вирус сознания, – говорил Толстый. – Люди смотрят эту криминальную хронику, и какой приказ для мозга? Что говорят? Убил, зарезал в состоянии алкогольного опьянения. А это какой сигнал? Они учат тебя, внушают, что и как делать. И на тыщу берется один, кто решает – а надо попробовать и мне, понял.

На кафедре было гораздо скучнее.

Им троим платили копейки, зато с Толстым и Высоким почти не удавалось заскучать. И можно было каждый день наблюдать десятки вакуумных имплозий, которые радовали Диму не хуже детского фейерверка.

Еще с утра Толстый и Высокий бывали изрядно пьяны. Они таскали в чехле от камеры флягу самогона. Они увлекались переселением душ, толкованием Библии и многомерными пространствами.

– И как всё перекликается, – беззаботно продолжал Высокий, опустив кувалду. – С одной стороны во вселенной тринадцать измерений, а с другой – апостолов тоже было тринадцать, считая с Иисусом.

Дима специально запоминал их реплики, пересказывал ей, и Лиза каждый раз хохотала до икоты. Жаль, что кроме этого пользы от него было мало.

– Вообще никакой, – говорил он Лизе, когда они гуляли через город от края до края. – Я хотел быть нужным, помогать убирать мусор, а из меня сделали штатив для камеры. Вечно у меня как-то не так получается.

– Еще одно общее между нами.

– Но ты довольна вроде бы. А я очень устал, – признался Дима тогда. – Я чуть не умер два раза в жизни. Один раз нес ящик из погреба, и лестница качнулась назад. Я как-то успел, не думая, толкнуть ее, чтоб стала на место. Второй раз, это в Альпах, в меня чуть не попала молния. Ну и вообще. После Европы, честно сказать, я сначала думал взять и умереть, чтоб не смешить уже Вселенную. Но вместо этого, видишь, пошел работать.

– Копишь на мыло с веревкой? – Лиза осторожно улыбнулась.

Дима сунул руки в карманы.

– У нас в общаге был один тип. Он как расстался с жизнью: пришел, съел десять пачек сухой вермишели, запил пивом как следует. Забрали в больницу через час, он умер по дороге. Блокада, паралич сердца.

– И зачем он так поступил, вы узнали?

– Да нет, он-то просто хотел поесть. А у меня как раз дома почти ящик этой вермишели.

Она улыбнулась еще осторожней.

– И бочка пива?

– Я так думаю, сойдет и вода из-под крана.

С этих пор Лиза начала постоянно ездить на Горизонт, только чтоб убедиться, всё ли в порядке. Чтобы нормально спать под утро. Так они стали видеться каждый день.

25 мая 2005 года

Максим курил, лежа в кресле водителя. Подушка сиденья располагалась низко; голова Макса тонула в ней, и перед его глазами был только бархатный потолок.

– По крайней мере, его желание сбылось, хоть и запоздало, – сказал Максим.

Что-то ткнулось ему в ухо, и Макс вяло удивился, сообразив, что Лиза ударила его, притом довольно резко.

– Скотина, – опять тычок в ухо. – Как, ну как ты можешь? Сидеть и слушать меня, быть человеком, а потом взять и перегадить всё одним махом, одной фразой, как настоящая дрянь?

Она смолкла, и в салоне «мерседеса» стало тихо, лишь бормотал и шипел микроклимат.

Не поднимая головы, Максим сунул в угол рта сигарету и затянулся, сопя носом.

– Возможно оттого, что я завидую, – сообщил он.

– Чему? Тому, что он умер?! Тому, что ты не умер? Тому, что я дружила с кем-то еще, с тем, кто не ведет себя как мудак?

– Тому, что он мертв, а я жив, – Макс выдохнул дым через нос. – И всё равно значу для тебя в сотню раз меньше. И значу ли вообще.

– Зачем, почему, к чему ты всегда такое говоришь? И говоришь, и продолжаешь, – Лиза едва не плакала.

«Всё равно нам всем конец», – подумал Максим, ощущая пустую, невесомую легкость.

– Я люблю тебя.

– Угу. Рассказывай, – она шмыгнула носом. – Будто это вообще для тебя возможно.

– Возможно, – упрямо сказал Макс. – Я бы хотел, чтобы нет, но возможно.

– Прекрати это.

– Значит, ответ тебе не нужен, правильно? – он повернул лицо к ней и скосил глаза. – Ты хотела знать, откуда это всё. Почему это. А я сразу понимал, что отвечать бессмысленно. Будет только хуже. Так вот, я говорю это сейчас потому, что хуже уже не станет. Зачем я притащил тебя в Москву? Потому что люблю тебя. Зачем я хотел, чтоб ты была на телевидении? Потому что ты хорошо смотришься на экране? Нет. Потому что люблю тебя. Почему я всегда сбегал? Потому что боялся остаться. Почему всегда возвращался как идиот, под любым идиотским предлогом? Потому, что боялся тебя потерять. Почему – потому, что ты мне нравишься, потому что ты в моем вкусе, потому что я хочу тебя?

Максим покачал головой и отвернулся.

«Четыре… три… два… один… оди-ин…»

Скрипнула дверца. И хлопнула. И снова хлопнула, защелкнувшись на этот раз.

Макс только поджал губы в безрадостной улыбке. Последний кусочек его картины мира занял свое место с этим легким щелчком, и больше узнавать было нечего.

Нервы Максима давно исчерпали аварийный запас напряжения. Он был спокоен, и теперь его пророческий дар обострился как никогда. Всё получалось крайне предсказуемым. Намеки теперь виделись ему даже в прошлом.

31 марта 2003 года

– Так, пока не забыла – я принесла тебе телефон.

– Зачем?

– Надоело мотаться в твой прекрасный район на ночь глядя.

Они сидели рядом, продев ноги между ржавых балконных прутьев, как две птицы в клетке из порыжевшей арматуры, привинченной к стене здания. Перед ними асфальтовым блюдом тянулся 7-й Горизонт. Сумерки лишь коснулись города, и уличные огни еще казались лишними.

– Мне раньше представлялось, это страшно, так сидеть, – признался Дима. – И страшно, зато думается лучше. Стоять, по-моему, еще страшнее.

– Пожалуйста, всегда носи его при себе.

– Если бы не решетка эта вместо пола. Все кости в заднице болят.

– И не забывай ставить на зарядку.

Протянув руку, Лиза дала трубке соскользнуть в карман его рубашки. Дима опустил глаза с оттенком удивления, будто заметил мобильник в первый раз.

– Я не могу взять, – сказал он. – Мне придется для тебя что-то сделать взамен.

– Не парься, он мне достался бесплатно. Взамен можешь мне пообещать…

– Бесплатно? Откуда? – Дима насторожился.

– Пф, – Лиза надула щеки. – Ну, это неинтересно.

– Неинтересно?

– Ну, есть один парень.

– Один парень?

– Да, который мне его подарил. Если скажешь «подарил?» – я тебя убью.

– Подарил… э-э… в смысле, на свидании?

– Да. Нет. Не знаю, – раздраженно сказала Лиза. – Смотря что понимать под свиданием.

– Гм, – Дима снова уставился себе в нагрудный карман. – Но он тебе нравится?

– Смотря что понимать под «нравится».

– Ну хватит подкалывать. Я не специально.

– А я не подкалываю, – призналась Лиза. – Я сама не знаю. Встречаться с ним я не буду, если ты об этом. И да, именно потому, что всё плохо кончится.

– Откуда ты знаешь?

– Пф, – она снова фыркнула под нос. – Я знаю, потому что у меня есть опыт. Особенно в этих случаях. В них уж я эксперт.

– В каких случаях?

– В каких… – с Димой невозможно было говорить общими фразами. Лиза до сих пор не могла к этому привыкнуть. – В таких, что ты встречаешь человека, и он весь такой сложный, и с одной стороны интересный, а с другой – обычный до пиздецов, и вся его, извини меня, «сложность» заключается в том, что он в любой момент может повести себя как свинья, и тебе нагадит, а потом явится извиняться и ныть, и ты его пожалеешь, а он еще раз нагадит, пока до тебя не дойдет, что ему не нужно, чтобы у вас было всё хорошо – ему нужен только повод еще раз доказать себе и тебе, что жизнь говно, потому что это его картина мира, с которой ты пытаешься спорить.

– Но он же может и поменять ее.

– Я, в свою очередь, хочу хоть немного побыть счастливой, а людям вроде Макса не нужно счастье. Им нужно только несчастье, и понятно, почему – за счастье нужно бороться, его нужно оберегать, а несчастным можно быть просто так, и не нужно делать ничего, и тебя всегда оправдают, потому что тебе плохо. Ради счастья нужно прежде всего честно смотреть на себя в зеркало, а такие, как Макс – они смотрят туда, чтобы лучше замаскироваться, чтобы проверить, что никто не разглядит в них какие-то подлинные черты, слабости, страхи, опять же… что ты там говорил? Он может поменять что?

– Картину мира. Этот Максим, он же может и измениться.

– Люди не меняются.

– А я изменился. И я знаю способ.

– Вот именно – человек может это только сам. А я с ним ничего не смогу поделать, никто не сможет.

– Так попроси его.

– О чем?

– Поменяться. Чтобы нравиться тебе. Он же захочет, наверное.

– Блин, что за бред, – Лиза сморщила лоб. – Даже если бы существовал какой-то способ, как ты говоришь. Всё равно, как ты себе это представляешь – я скажу ему «знаешь, Максим, почему бы тебе не перестать быть мудаком, резко, раз и навсегда?» Так, что ли?

– Нет, так, наверное, не стоит. Лучше как-то по-другому.

Лиза открыла рот, но вдруг задумалась. Вообще говоря, можно и по-другому, здесь Дима был прав. Но всё равно, затея казалась ей слишком безумной, даже в применении к обычным Лизиным похождениям.

– Хорошо, когда-нибудь может и попробую. Недели через две, скажем.

Через две недели будет три месяца. Как раз твой обычный перерыв.

«Заткнись».

– О, здорово, – сказал Дима. – Можно, я сам объясню ему способ?

Лиза и впрямь хотела дотерпеть пару недель, но четыре дня спустя, когда позвонил Макс, она не выдержала и сказала в трубку:

– Кстати, Максим, почему бы нам не встретиться? Мне нужно обсудить с тобой одно дело.

3 апреля 2003 года

– Так, – Макс ожидал чего угодно, только не обнаружить на кушетке Диму. – Это что, запоздалое Первое апреля?

Он стоял на пороге, держа в руках по бутылке шампанского и зажав локтем огромную коробку шоколада.

– Мы просим тебя помочь в одном эксперименте, – торжественно сказала Лиза. – Сложи вещи на стол, если хочешь, а то будет неудобно слушать. И садись, конечно.

«Мне она прилечь не разрешила», – отметил Максим. Садиться он не торопился.

– Идея вот такая, – пробубнил Дима, встав на кровати. – У каждого твердого тела есть запас прочности.

Что-то кольнуло Макса в грудь. Он сунул руку под отворот пиджака и одернул рубашку. Бутылка мешала ему, и Максим аккуратно поставил ее на стол, а потом сгрузил и конфеты. Вторую бутылку Макс решил пока оставить себе, на всякий случай.

– В итоге, при такой резкой перемене жизни характер человека как бы сдается, – объяснял Дима, глядя перед собой. – И начинает изменяться, а с ним меняется сам человек… и это по идее можно контролировать. Я точно не знаю. Лиза вот хочет попробовать, я предложил…

– И это типа что? – Максим распутал проволочный намордник и с коротким хлопком открыл шампанское. – Реальный научный эксперимент?

– Это для меня, прежде всего, – ответила Лиза, поправляя волосы.

– Для кандидатской?

– Мы ищем того, кто согласится попробовать, чтобы, в общем, стать немного другим, – объяснил Дима.

– Так, – Макс огляделся по сторонам. – Для начала, бокалы.

Спустя десять минут они с Лизой пили холодное шампанское. Дима отказался, и Максима это вполне устроило. «Пусть излагает, нам больше достанется», – решил он. И Дима излагал.

– Главное – это пройти точку разрыва… такая точка, после которой меняются свойства материи. Ну, и сознания, по-моему, как мне кажется. Сознание – это же тоже проявление материи. И под нагрузкой оно себя ведет примерно так же, как железо, например. Твердое вещество начинает течь как жидкость. Ну, или у него просто рассыпается кристаллическая решетка, но это не знаю… какое-то алмазное нужно сознание.

– Ты мне лучше скажи, – Макс глотнул разом полбокала колючего напитка и сморщился. – Как ты собираешься вызывать это в людях? Такую, не знаю, сильную, как ее. Психическую реакцию. Правильно?

Он коротко глянул на Лизу и снова вернулся к шампанскому.

– А, это просто, – нетвердо улыбнулся Дима. – Человеку нужно изменить мир. Чтобы всё было не как прежде. И чтобы нельзя было взять и вернуться назад.

– Забрать руку, ногу, – пробормотал Максим.

– Э-э, нет. Ну, так тоже сработало бы, наверное. Но нельзя же у здорового человека что-то ампутировать только ради этого.

Дима поскреб в затылке.

– Можно просто кардинально изменить привычки, – сказала Лиза у Макса за спиной. – И менять, и менять, пока не создастся нужное напряжение.

– То есть, я правильно понимаю? – Максим потер глаза двумя пальцами. – Берем нашего клиента… стоп, а с какой стати он захочет на это пойти? Ты думала, как его заинтересовать, например? На мой взгляд, это самая важная часть, и вы совершенно ее упускаете.

Лиза длинно откашлялась.

– Нужен кто-то, кому надоело жить, – сказал Дима прежде, чем она нашла ответ. – То есть, надоело то, как он живет. Сильно надоело.

– Главное, чтобы этот человек четко представлял, чего он хочет, – тихо добавила Лиза. – И помнил об этом в течение всего процесса. Вот это самое важное.

– Понял. Без проблем, – Макс поднялся и отряхнул колени. – Я согласен участвовать. Только одна маленькая деталь.

– Да? – спросила Лиза.

– Какая? – спросил Дима в унисон.

– Это нужно документировать. Всё, полностью. Встречу с человеком, беседу, разговор. И процесс, конечно. И это должно быть на телевидении.

– Зачем? – спросили они хором.

– А как вы думаете сделать на этом деньги?

– Мы не ради денег… – начала Лиза.

– Вот и зря. Всегда нужно извлекать любую возможную прибыль. Какая вам польза, – Максим кивнул. – Ладно, с Елизаветой понятно, у нее кандидатская. А ты?

Дима глянул по сторонам.

– Я… мне интересно будет поговорить… ну, с тем, кто попробует. Узнать, как это было. Сравнить с тем, что вышло у меня. И какие в этом есть возможности.

– Скучно. Тоскливо. Бессмысленно, – Макс треснул по столу ладонью и поднялся. – Суть я понял. Ждите, я позвоню.

И стремительно вышел, прихватив нераспечатанную бутылку.

Лиза и Дима посмотрели друг на друга.

– И куда он? – спросила она.

Дима снова поскреб в затылке. И вдруг беззвучно захохотал.

– Честное слово, – сказал он, выдыхая сквозь неслышный смех. – Кажется, он приведет тебе кандидатов. И не одного.

Прикурив сигарету, Лиза придвинула к себе бокал.

– Черт знает что, – сказала она, качнув головой. – Даже не знаю, стоит ли это начинать.

– Ничего, – сказал Дима, опять повалившись на кушетку. – Что-то получится, и ладно.

В подъезде дома, где жила Лиза, всё пропахло старыми книгами. Стоячий воздух отдавал сукном и клейстером, будто внутри старого чемодана. Максим вынул мешавшую коробочку, изучил ее с остервенением, и убрал в задний карман брюк.

Пускай не в этот раз, но презервативы могли еще пригодиться.

25 мая 2005 года

Солнце давно исчезло за кромкой города, и небо всё окислялось, меняя цвет, но вечер не торопился уступить место ночи. Макс наблюдал за ним сквозь лобовое стекло, безразлично считая мутные звезды.

«Всё предсказуемо», – думал он. Всё несется по кругу. Сколько ни беги, сколько ни жди, планета движется, и с ней движешься ты сам. И твой сложный путь, все твои метания – лишь окружность, помноженная на окружность, помноженная на другую окружность. Галактика – не хаос. Галактика это спираль, и жизнь – это спираль, и любое направление всегда приводит в единственную центральную точку, которая видна заранее и отовсюду.

Щелк. Справа открылась дверь, обдав его уличным шумом и ветром, и Максим едва успел повернуть голову, как пара теплых рук обняла его затылок. Еще миг, и упрямые мягкие губы запечатали ему рот, и облако волос укрыло его от мира.

– Лизка? – промычал Макс, освободившись на секунду.

– Тихо, – шепот обжег ему щеку. Лиза пробиралась к нему напролом; она предупреждала каждое движение, сминала всякое сопротивление, которое тщился изобразить растерянный Максим. Она целовала его требовательно и беспощадно, чуть не вгрызаясь под язык, не оставляя Максу ни глотка воздуха кроме своего яростного дыхания, – и она не успокоилась, пока Максим не ответил ей.

Лиза не хотела прелюдий. Едва Макс коснулся ее локтя, как она вывернулась и прижалась грудью. Лиза пробралась ему на колено, и Максим ощущал женский голод прямо сквозь одежду, сквозь грубую ткань.

– Я… в общем, не уверен, что смогу, – признался он ей через плечо.

– М… не нужно, – острый укус в шею. – Ничего не нужно, только не уходи.

– И куда, интересно, я пойду?

– Никуда, – сказала Лиза, на миг подняв голову.

«Где же эти презервативы теперь?» – подумал Макс. В каком пиджаке, в каких брюках?

Пальцы Лизы медленно путешествовали у него под рубашкой, царапая кожу, отстегивая пуговицу за пуговицей. В шею Максима упирался холодный женский нос.