Текст книги "Галактический глюк"

– Тебе ведь еще работать. А вдруг чиф заметит, что ты под градусом?

– Да якая там работа! – пренебрежительно махнул рукой чистильщик. – Все бади с чифом заодно давно уж, почитай, надрались як цуцики. Один я, – Жан-Мари повторил взмах рукой, вложив в него на этот раз иной смысловой оттенок – обиду, разочарование и безнадегу, – связался с вами!

– Как же вы потом работаете? – с искренним недоумением посмотрел на Канищеффа Фредриксон. – Я имею в виду, после того, как выпьете?

– Так мы ж не каждый день! – обиделся чистильщик. – Сегодня просто смена такая, шо, ежели не кирять, то вроде як и робить нечего. Развороченное покрытие под вашим флаером нам велено пока не трогать. А назавтра по графику только один старт – пассажирский транспортник, шо третий день як в космопорте стоит. Так он на гравитационной тяге – знать, никакой спецподготовки не треба.

– «Бродерик-012» улетает завтра? – прищурился Вениамин.

– Ну, хай! – уверенно кивнул Жан-Мари. – Утром, в восемь двадцать две, – Канищефф усмехнулся и головой качнул. – Начальство дурковать любит. Найн бы ровно на восемь старт назначить, ну, на худой конец – на восемь двадцать. Так найн же! – чистильщик снова головой крутанул. – Восемь двадцать две! Як будто у нас здесь флаеры каждые две минуты взлетают!

– Это точно?

– Инчэ? – не понял Жан-Мари.

– «Бродерик-012» улетает завтра в восемь двадцать две?

– Тяпсельт нии! – чистильщик клятвенно приложил ладонь к груди. – Лично полетное расписание видел, як на смену заступал.

Вениамин радостно хлопнул Фредриксона по плечу.

– Налей ему еще сто граммов!

– Во це бизнес! – оживившись, хлопнул в ладоши Жан-Мари. – Давай, Фредди, не жмись! Сам-то все равно не киряешь!

Фредриксон осуждающе посмотрел на Вениамина, но все же полез под стол, где у него стояла склянка со спиртом.

– Что ты думаешь по этому поводу? – спросил Фредриксон, наполняя спиртом стоявший перед чистильщиком стандартный пластиковый стаканчик из набора корабельной посуды.

Вениамин налил себе чаю – настоящего листового, заваренного Фредриксоном, пока он мылся, а не капсулированного, который пьют на Веритасе! – и подхватил с тарелки толстый сандвич с ветчиной, сыром, помидором, листочком салата и майонезом, опять-таки приготовленный специально для него заботливым напарником.

– Полагаю, мы уберемся отсюда следом за транспортником, – сказал он и откусил от сандвича кусок – не слишком большой, чтобы для начала просто насладиться вкусом.

На лице Фредриксона появилось озадаченное выражение, а рука со склянкой, которую он держал над стаканчиком Жана-Мари, зависла в воздухе.

– Эй! – окликнул ИскИна чистильщик. – Тебе же ясно гуторили – плеснуть сто граммов, а ты мне только семьдесят пять нацедил!

– Извините, – Фредриксон, не глядя, наклонил склянку так, что спирта в стакане Канищеффа оказалось несколько больше, чем он ожидал.

Но по этому поводу чистильщик шума поднимать не стал.

– В чем дело? – непонимающе посмотрел на Фредриксона Вениамин.

– Я думал, ты следишь за новостями, – Фредриксон закрыл склянку и поставил ее на угол стола.

– Ну да, – кивнул Вениамин, все еще не понимая, в чем дело. – Утром власти Веритаса объявили о своем решении освободить транспортник. Но мы должны убедиться в том, что «Бродерик» улетит.

– Транспорт-то улетит, вот только на борту у него будут не все пассажиры.

Вениамин едва не подавился куском сандвича, который откусил перед тем, как Фредриксон сообщил ему новость.

– Что? – спросил он, откашлявшись.

– Индид, – кивнул Жан-Мари. – Я тоже в ньюсах видел – одна ханум хочет остаться на Веритасе, шобы стать оллариушницей. – Сказав это, Канищефф залпом выпил неразбавленный спирт, глотнул водицы из другого стакана и несколько подсевшим голосом добавил: – Дура.

– Она?

Вениамин смотрел на Фредриксона с тайной надеждой, что тот скажет «нет». Но Фредриксон кивнул:

– Она.

– Да что б меня!.. В галактику, духа мать!..

Вениамин в сердцах кинул на тарелку недоеденный сандвич – превосходный сандвич, о котором он сутки мечтал.

– А хто тебе эта ханум? – спросил Жан-Мари, неторопливо закусывая зеленой веточкой петрушки.

Вениамин в ответ только рукой махнул: не до тебя, мол, сейчас.

– Сделал запись? – спросил он у напарника.

– Конечно.

Переместив на угол стола с десяток плюшевых мишек, Фредриксон отыскал дистанционный пульт и направил его в сторону универ-скрина.

– Кир у вас какой-то не забористый, – с досадой поморщился Жан-Мари.

Замечание его осталось без ответа.

На скрине – небольшой подиум. Задник задрапирован светло-голубой портьерой с изображением круга, в который вписан равнобедренный треугольник, обращенный углом вниз и разделенный вертикальной линией надвое. Слева и справа от треугольника в пределах круга сияют золотые буквы Х и О. На подиуме – столик, за которым с трудом разместились трое человек. По краям – двое высоких мужчин представительного вида, облаченные в длинные свободные одежды. На мужчине, оказавшемся точно под буквой О, балахон синего цвета, на том же, кого осеняла буква Х, – белого. Между ними – женщина лет сорока, невысокая, чуть полноватая, с круглым лицом, явно подправленным косметической операцией. Ее коротко остриженные волосы выкрашены в розовый цвет, – женщина хотела выглядеть моложе, не понимая того, что попытка угнаться за постоянно меняющейся молодежной модой делает ее смешной. Одета она соответственно, – почти прозрачная маечка с блестками и немыслимо короткая кожаная юбка, что стала видна, когда женщина поднялась. Обуви видно не было, но Вениамин готов был поспорить, что у нее на ногах босоножки на десятисантиметровой полупрозрачной платформе, внутри которой плавают разноцветные амебы, одна другой ярче, – именно в таких разгуливали сейчас девицы в центрах федерации.

Поднявшись, женщина взяла лежавший перед ней лист бумаги с заранее приготовленным текстом. Читала она не спеша, размеренно, хорошо поставленным голосом:

– Я, Литиция-Ана-Мария Вир-Щипок, находясь в здравом уме и твердой памяти, заявляю, что очень хочу стать оллариушницей.

Сказав это, женщина положила бумагу на стол и трижды довольно неловко подпрыгнула на месте.

– Чего это она? – озадаченно произнес Вениамин.

– Обряд такой, – объяснил Канищефф. Глянув на дно пустого стакана, он грустно вздохнул и добавил: – Устав читай, Ральфович.

– Все верно, – подтвердил Фредриксон. – Данная церемония посвящения предписана Уставом Ордена.

– А эти двое рядом с Литицией, кто они?

И снова первым ответил чистильщик:

– Тот, что в синем, – какой-то удод из Магистратуры, а в белом – сам Великий Магистр.

Канищефф неожиданно ударил себя кулаком в грудь, затем вскинул руку над головой и во всю глотку заорал:

– Оллариу!!!

– Останови! – велел Фредриксону Вениамин.

ИскИн нажал кнопку паузы, и Великий Магистр, поднявшийся со своего места, дабы что-то сказать вновь обращенной дщери Хиллоса, замер с воздетой правой рукой. Если как следует присмотреться, то в Великом Магистре можно было узнать того человека, чьи фотографии рассматривали не так давно Вениамин с Фредриксоном. Вот только в облике Ги Циковского, который еще не был Великим Магистром, не чувствовалось того величия и понимания собственной значимости, светившейся буквально в каждой черточке персонажа, священнодействовавшего сейчас на экране. Даже непропорционально длинный нос Великого Магистра, казалось, придавал ему дополнительный вес.

– Чего это вы? Ньюсы смотрите? – спросил появившийся в дверях Сидор.

– Садись! – с серьезным видом указал на свободный стул Жан-Мари. – Не мешай, сыберы бизнесом заняты.

– Дальше что-нибудь интересное есть? – спросил Вениамин.

ИскИна вновь опередил Канищефф.

– Дальше Магистр поздравит ханум, она снова запрыгает на месте и закричит: «Ура! Я стала истинной оллариушницей!» Я эту хрень, – ткнул пальцем в экран Жан-Мари, – уже смотреть не могу. Этот обряд посвящения в ньюсах показывают чаще, чем прогноз погоды!

– Все верно, – Фредриксон нажал кнопку ускоренного воспроизведения.

Литиция-Ана-Мария Вир-Щипок радостно запрыгала, Магистр закивал головой, оллариушник в голубом быстро захлопал в ладоши. Мелькнула эмблема Ордена, вывешенная над головами сидевших за столом людей, после чего на экране появилось лицо диктора. Фредриксон переключил скрин на обычный режим воспроизведения.

– …стали свидетелями церемонии посвящения в истинные оллариушницы Литиции-Аны-Марии Вир-Щипок, оказавшейся на Веритасе в результате поистине дивного стечения обстоятельств, о которых мы вам уже гуторили, – диктор перевел взгляд на видео-скрин, стоявший по правую руку от него. – И только шо мы получили специальное сообщение. Муж Литиции-Аны-Марии Вир-Щипок, Савва Нестор Вир-Щипок, изъявил желание встретиться со своей женой, шобы убедиться в том, шо она самостоятельно, без якого-либо принуждения, изъявила желание вступить в Орден поклонников Хиллоса Оллариушника. Великий Магистр дал свое согласие на эту встречу. Господин Вир-Щипок прибывает на Веритас завтра после полудня…

По большому счету, Вениамин Обвалов был человеком нерелигиозным. Он знал только одного святого, которому доверял и на заступничество которого порой рассчитывал. Имя его Вениамин никогда не произносил всуе – для того, чтобы оно прозвучало, должно было случиться нечто поистине из ряда вон выходящее. Но сейчас был именно тот случай, когда пора призывать на помощь высшие силы.

– Великий Эвангелос Одиссей Папатанассиус! – звучно хлопнул себя ладонью по щеке Обвалов. После чего посмотрел на грустно притихшего напарника и замогильным голосом произнес: – Влипли мы с тобой, Фредриксон, по самое, что называется, не могу!

Глава 9
В которой Жан-Мари Канищефф получает то, что ему причитается, и остается этим весьма доволен, а вся история неожиданно приобретает совершенно иной оборот

Каждый истинный оллариушник имеет право на получение награды. Награда вручается лично Великим Магистром – за заслуги перед Орденом, знание теоретических и практических основ Оллариу, а также за привлечение в Орден новых членов.

Устав Ордена поклонников Хиллоса Оллариушника.

Изначальный вариант. Раздел «О получении наград»

Тяжелым взглядом обвел Вениамин всех присутствующих.

– Милостивые государи, я приглашал вас сюда вовсе не для того, и все же мне придется сообщить вам пренеприятнейшее известие: наши планы кардинально меняются.

Первым на странное заявление Обвалова отреагировал Канищефф.

– Э-э! – опершись руками о край стола, чистильщик начал медленно подниматься. Будь он повыше ростом, в его движениях можно было бы почувствовать угрозу. – Мы так не договаривались, Ральфович! Я свой бизнес сробил – гони мой бакшиш!

– Да получишь ты свой табак, – недовольно поморщился Вениамин. – Не о том разговор.

– А, ну тада ладно, – вновь обретший душевное равновесие чистильщик уселся на прежнее место и уже в который раз заглянул в пустой стакан, как будто надеялся, что произойдет чудо и сосуд сам собой наполнится дармовой выпивкой.

– В чем проблема-то, Вениамин Ральфович? – спросил Сид.

– Нам придется задержаться на Веритасе.

Лицо парня обиженно вытянулось.

– Ка-ак?

– Только не думай, что мне самому это нравится! – раздраженно взмахнул рукой Вениамин.

– Ага, – угрюмо кивнул Сид.

– Ты вернешься к деду.

– Я и здесь могу подождать.

– Вряд ли. Одного я тебя на корабле не оставлю.

– Но…

– Хватит! – отрубил Вениамин. – Поговорим об этом завтра. Сейчас отправляйся спать. Фред, отведи его в каюту. А на обратном пути прихвати в кладовке упаковку табака.

ИскИн посмотрел на Сида и, как будто извиняясь за то, что ему приходится делать, пожал плечами. Парень тяжко вздохнул, поднялся на ноги и, понуро опустив голову, поплелся к выходу из отсека.

– Слухай, Ральфович, – обратился к Вениамину Канищефф, когда они остались вдвоем. – А ты взаправду контрабандист? Али только прикидываешься?

– Тебе-то какая разница? – недобро глянул на чистильщика Вениамин.

– Абсолютно никакой! – Жан-Мари взмахнул руками, отгоняя прочь невидимую угрозу. – Просто так спросил, – ища новую тему для разговора, Канищефф посмотрел по сторонам. – А ты, индид, мишек собираешь?

– А чем тебе мишки не нравятся?

– Хай шо ты рыкаешь, Ральфович! – обиделся Жан-Мари. – Ну, разумею, проблемы у тебя. Так шо ж теперь, всем нам удавиться по этому случаю?

Вениамин только языком цыкнул и рукой неопределенно махнул. Канищефф же, по простоте душевной, расценил его жест как робкую попытку извиниться.

– Вот и ладно, – попытался улыбнуться перекошенным ртом чистильщик. – А про мишек я потому спросил, шо у меня есть один. Рыженький такой, мохнатенький, с зелеными глазками, – Жан-Мари снова посмотрел по сторонам. – У тебя такого найн. Он у меня, разумеешь, помят немного и грязненький, – Канищефф взмахнул пальцами – мол, это детали, – а так очень даже симпатичный зверек.

– В детстве, что ли, играл? – спросил без особого интереса Вениамин.

– Найн, – качнул головой Жан-Мари. – Презентовали. Хай только он мне вроде як без надобности. Хошь, тебе отдам.

– Давай, если не жалко, – безразлично дернул плечом Вениамин: не до мишек ему сейчас было.

Появившийся в отсеке Фредриксон кинул на свободное кресло перевязанный бечевкой полотняный пакет.

– Парнишка уложен, табак доставлен.

– Я мозговал, бэг будет побольше, – недовольно скривил губы Жан-Мари.

– А два мешка не хочешь? – спросил Вениамин.

Канищефф с опаской посмотрел на капитана «Пинты», пытаясь угадать, шутит он или говорит серьезно.

– Есть работа, – пояснил свое несколько неожиданное предложение Вениамин.

Сообразив, что в нем заинтересованы, Жан-Мари вольготно откинулся на спинку стула и с видом знающего себе цену дельца, принимающего решение по сделке стоимостью в пару миллионов, почесал скошенный подбородок.

– Ну, это смотря якая будет работа и якой бакшиш.

– Про бакшиш я уже сказал – еще один мешок табака. Работа та же самая – выведешь нас из космопорта.

Для солидности Жан-Мари оттопырил нижнюю губу и взял паузу. Но хватило его всего на минуту.

– Когда?

– Следующей ночью.

– Якши.

Канищефф протянул руку через стол, и Вениамин хлопнул его по ладони.

– Завтра в миднайт буду туточки, – сказал Жан-Мари, поднимаясь со своего места.

Подхватив пакет с табаком, он сначала понюхал его, а затем взвесил на руке. На тему того, что сверток мог бы быть и побольше, Канищефф повторяться не стал. По стокам лазать – для чистильщика дело привычное. Так стоит ли жаловаться на то, что кто-то ему за это еще и доплачивает?

– Проводишь? – спросил он у Вениамина.

– Фредриксон проводит.

– Ну, бывай здоров, Ральфович, – Канищефф закинул пакет с табаком на плечо и шагнул за порог.

– Да, и вот еще что, – окликнул его Вениамин. Жан-Мари обернулся. – Лишнего не болтай.

– Обижаешь, Ральфович, – судя по выражению перекошенного лица, Канищефф и в самом деле обиделся.

– Ну, давай, – махнул рукой Вениамин. – Я на тебя рассчитываю. Фред, у Жана-Мари под левой лопаткой имплантированный идентификатор. Отсканируй его – нам такие тоже потребуются.

Фредриксон приложил ладонь к спине Канищеффа и улыбнулся:

– Примитив.

– Ловко вы все робите, сыберы, – усмехнулся Жан-Мари.

Пока Фредриксон провожал чистильщика, Вениамин еще раз просмотрел запись посвящения в оллариушницы дамы с розовыми волосами. Настроение у него от этого не улучшилось. В ожидании напарника Вениамин взял с тарелки надкушенный сандвич и принялся жевать его – без удовольствия, исключительно в силу необходимости.

Вернувшись, Фредриксон принялся убирать со стола лишнюю посуду.

– Ну, что скажешь? – спросил напарника Вениамин.

– Пока тебя не было, я поработал с записью, – ответил Фредриксон, присаживаясь напротив Вениамина. – Во-первых, запись подлинная, сделанная и воспроизведенная в режиме реального времени. Никаких фокусов с изображением или звуком. Во-вторых, то, как женщина себя держит, ее жесты, реакция зрачков и тембр голоса свидетельствуют о том, что, зачитывая текст, она не испытывала никакого давления со стороны. Она лишь немного волновалась, что вполне естественно в подобной ситуации. Я также полностью исключаю возможность того, что она могла находиться под воздействием гипноза, наркотиков либо психотропных препаратов.

– То есть, говоря проще, она добровольно приняла решение вступить в Орден.

– Совершенно верно, – подтвердил Фредриксон.

– Что говорят в новостях о муже?

– Пока ничего определенного. Великий Магистр позволил Савве Нестору Вир-Щипку посетить Веритас и встретиться с женой. Никакого эскорта, никаких сопровождающих лиц. Для того, чтобы попасть в Гранде Рио ду Сол, Вир-Щипок воспользуется индивидуальной посадочной капсулой. Когда же он пожелает покинуть Веритас, личный корабль Великого Магистра доставит его на ближайшую пересадочную станцию Гаррисон-и-Форд.

Вениамин озадаченно потер пальцами подбородок:

– Странная история получается.

– Более чем странная, – Фредриксон стукнул пальцами по столу, выбив короткую дробь. – Судя по досье супругов Вир-Щипок, ни один из них прежде не проявлял ни малейшего интереса к религии.

– Здесь дело не в религии, – покачал головой Вениамин. – Печенкой чувствую, что вся эта история с обращением Литиции Вир-Щипок в истинную оллариушницу затеяна лишь для того, чтобы вытащить на Веритас Савву. Задержание оллариушниками транспорта «Бродерик-012» широко освещалось в прессе. Видеозапись посвящения Литиции Вир-Щипок в оллариушницу так же своевременно попадет в информационный раздел гала-сети и во все выпуски галактических новостей. Теперь представь, какой поднялся бы шум, если бы власти Земной федерации не позволили Вир-Щипку отправиться спасать любимую жену, попавшую в лапы религиозных фанатиков. Пожалуй, это единственная возможность отсечь Савву от неусыпно следящих за ним федеральных агентов.

Фредриксон задумчиво почесал за ухом сидевшего на краю стола оранжевого медвежонка.

– Зачем оллариушникам Савва Вир-Щипок?

– Это ты мне скажи, – вернул вопрос напарнику Вениамин.

Фредриксон легонько щелкнул мишку по носу.

– Давай рассуждать логически. Савва Нестор Вир-Щепок – гений нейропрограммирования. Его конек – сложные самовоспроизводящиеся нейровирусы, которые могут с феноменальной скоростью распространяться в сети. Благодаря ему гала-сеть несколько раз была спасена от частичной дезинтеграции, а балующиеся созданием нейровирусов комп-умельцы предстали перед судом. Савва создает очень мощные, оригинальные антивирусные программы, используя для этого принципы алогичной нейронной связи. После использования такие программы необходимо «убивать» – они обладают способностью самопроизвольно мутировать, превращаясь в программы-паразиты, пострашнее тех нейровирусов, для борьбы с которыми были созданы. По этой причине почти каждой новой разработке Вир-Щипка Федеральное контрольное управление присваивает гриф «Секретно».

– Говоря проще, программы, создаваемые Вир-Щипком, ФКУ приравнивает к информационному оружию.

– По сути, так оно и есть. Программу-паразита, мутировавшую из антивирусной программы Вир-Щипка, сможет уничтожить разве что только сам Вир-Щипок. Да и то, если опознает в ней свое детище. В противном случае, если с ней начнут бороться традиционными методами… Честно говоря, я не знаю, к чему это может привести. В принципе, может случиться все, что угодно, начиная с того, что всю гала-сеть удастся поставить под контроль одного, достаточно мощного для этого терминала, и заканчивая полным уничтожением сети, как таковой.

– Короче, вселенская катастрофа, – подытожил Вениамин.

– Близко к тому, – совсем немного понизил уровень пессимизма Фредриксон. – Мгновенно будет потеряна связь между колониями и метрополиями – без диспетчерской службы гала-сети не сможет ни взлететь, ни сесть ни один современный корабль.

– Все корабли, находящиеся в полете, ринутся на ближайшие пересадочные станции, не рассчитанные на одновременный прием большого числа пассажиров, вследствие чего возникнет критический перегруз систем жизнеобеспечения.

– По-моему, нас заносит не в ту сторону, – прервал напарника Фредриксон. – Насколько нам известно, Апокалипсис пока никем не планируется.

– Зато оллариушники предсказывают второе пришествие. По их прикидкам, на этот раз господь явит нам свой лик, воспроизведенный в гала-сети.

– Интересная концепция, – заметил Фредриксон. – Только не понимаю, какое отношение к этому имеет Вир-Щипок?

– Полагаешь, он не сможет организовать второе пришествие?

– Смог бы, но только на своем рабочем месте, а не на планете, которая находится под действием экономических санкций, наложенных Сенатом Галактической Лиги. Поставка на Веритас изделий новейших информационных технологий, к числу которых относятся и нейропроцессоры, запрещена. Не имея на руках своих же базовых программ, Вир-Щипок, при всей его гениальности, потратит не один год на то, чтобы создать что-то новое. Более вероятным мне кажется предположение, что оллариушники решили устроить шоу местного значения. Литиция Вир-Щипок, как исполнительница популярных мелодий на фри-виолончели, пользуется не в пример большей популярностью, нежели ее муж.

– Тебе нравятся слащавые песенки, что наигрывает Литиция? – презрительно фыркнул Вениамин.

– Мне – нет, – покачал головой Фредриксон. – Но, что бы ни думали об исполнительских способностях Литиции мы с тобой, у нее имеется большая армия поклонников. И я не исключаю того, что обращение Литиции в оллариушницы может спровоцировать цепную реакцию среди ее почитателей, которые с криками «Оллариу!» бросятся вслед за ней на Веритас.

– Выходит, вся история с захватом пассажирского транспорта была заранее спланирована?

– Я не стал бы исключать такую возможность. Не будем забывать, что Литиция Вир-Щипок сделала свое заявление без какого-либо принуждения.

– Вопрос: зачем это нужно Литиции?

– Возможно, это часть шоу. После такого случая имя Литиции Вир-Щипок будет у всех на слуху и публика толпой повалит на ее выступления только ради того, чтобы взглянуть на знаменитую оллариушницу.

– А при чем здесь Савва?

– Ни при чем. Он всего лишь муж, который хочет вернуть жену.

– Получается, что нам не нужно вмешиваться, поскольку все утрясется само собой, – Вениамин несколько приободрился и с воодушевлением посмотрел на стол, выбирая, что бы еще съесть. – Оллариушники заполучили мировую знаменитость, Литиция – бесплатную рекламу, а Савва получит назад жену и вернется к своей работе. В итоге – все счастливы, все смеются.

– Но, если что-то пойдет не так, как мы предполагаем, мы с тобой окажемся, сам понимаешь, где.

Если уж Фредриксон говорил такое, значит, у него были причины для беспокойства. Вениамин озадаченно прищурился.

– Тебе что-то не нравится?

– Ты знаешь, – Фредриксон не то задумчиво, не то рассеянно – хотя может ли быть ИскИн рассеянным? – провел пальцем по подбородку. – Я придерживаюсь мнения, что в этой жизни ничто не происходит случайно. У каждого, на первый взгляд, самого незначительного, кажущегося лишенным всякого смысла действия непременно имеются свои скрытые мотивы. Нужно только суметь их отыскать.

– И что же тебе удалось найти? – спросил Вениамин, уже почти не сомневаясь в том, что в ответ Фредриксон выдаст что-нибудь заковыристое, от чего у него снова испортится настроение. Была у Фредриксона такая интересная особенность – все самые неприятные новости он оставлял под конец.

– Я проверил тур-лист пассажирского транспорта «Бродерик-012». Транспорт был зафрахтован туристической фирмой «Мастак». Двухнедельный тур включал в себя посещение четырех планет. В список предлагаемых экскурсий входили ледяные джунгли Эвридики, праздник аборигенов с Гун-Дун-к-Тара, посвященный стали и сплавам, висячие сады Аделаиды на Матрене-4 и фестиваль народной музыки «Веселый монах» на Рогане-Специальном. Тур прошел в точности с намеченным расписанием. «Бродерик-012» следовал по направлению к пересадочной станции Гаррисон-и-Форд, где участники экскурсии должны были пересесть на рейсовые транспортники, когда его задержали патрульные корабли оллариушников. Как водится, на каждой из планет экскурсанты обзаводились сувенирами. Дабы кто-нибудь не додумался привести на борт живого пастозуха, на пассажирских транспортах, зафрахтованных под экскурсии, вводятся квоты на вес сувениров. На «Бродерик-012» каждый экскурсант мог пронести в сумме не более десяти килограммов сувениров. То есть примерно два с половиной кэгэ на каждую посещаемую планету. Особо крупные сувениры, превышающие весом эти самые два с половиной кэгэ, пассажиры обязаны регистрировать у карго. Итак, что же мы имеем, – с видом усталого лектора, которому студенты надоели хуже геморроя, Фредриксон включил комп-скрин. – На Эвридике Литиция Вир-Щипок приобрела сувениров всего на ноль семьдесят пять кэгэ. Я сделал запрос по номеру ее кредитной карточки и выяснил, что это были пакетик семян ледяной гортензии и небольшая настенная мозаика. С Гун-Дун-к-Тара она прихватила пару брусков юбилейного сплава «Слава волхвов», выплавленного специально по случаю прибытия гостей. Отказаться от такого подарка – значит смертельно обидеть местных жителей. Вес обоих брусков – два килограмма. Тут нужно заметить, что таким образом аборигены Гун-Дун-к-Тара делают свой маленький бизнес, поскольку цена «подаренных» гостям железных брусков, по согласованию с турфирмой, заранее вносится в стоимость тура. С Матрены-4 туристы, в особенности женщины, обычно тащат кучу сувениров. Это недорогая, оригинальная бижутерия, изготовленная местными ремесленниками, и уникальная парфюмерия, в состав которой входят эфирные масла растений, эндемичных для данной планеты. Мадам Вир-Щипок, – Фредриксон пристально посмотрел на Вениамина и – sic! – поднял указательный палец, – не купила там ничего! Ты можешь представить себе женщину, не купившую ни единого флакончика духов на распродаже парфюмерии?

– С трудом, – признался Вениамин.

– Последней планетой был Рогань-Специальный. И здесь Литиции Вир-Щипок неожиданно преподносят подарок. Один из местных меломанов собрал все ее концертные выступления, переписал их на пятьдесят два мини-диска и сделал юбилейный набор. Диски уложены в чемоданчик оригинальной конструкции. Коробочка каждого диска снабжена эксклюзивным голографическим рисунком. При стандартных размерах упаковки мини-диска три на три сантиметра, каждая коробочка снабжена специальным видеоадаптером, позволяющим увеличить изображение рисунка до первоначального размера пятьдесят на пятьдесят. Вес всего набора составил три килограмма двести тридцать два грамма, что зафиксировано в журнале карго вместе с описанием подарочного чемоданчика.

Фредриксон сложил руки на груди и с видом победителя воззрился на Вениамина.

– И что это значит? – был вынужден спросить Обвалов, когда понял, что напарник не собирается продолжать свою речь.

– Собственно, все что угодно, – легко, точно бабочка крыльями, взмахнул руками Фредриксон. – Например, Литиция Вир-Щипок могла знать о том, что на Рогане-Специальном ей будет вручен некий груз, для которого следует оставить место в багаже. А на основании того, как осторожно Литиция делала покупки, можно предположить, что точный вес груза был ей неизвестен.

– Быть может, даритель заранее известил Литицию о том, что ее ждет сюрприз? – предположил Вениамин.

– Сомнительно по многим причинам. Во-первых, – начал загибать пальцы Фредриксон, – о том, что Литиция приобрела тур, в который входит посещение Роганя-Специального, знали только она сама, ее муж и два-три представителя фирмы, занимавшиеся оформлением соответствующих бумаг. Ну, может быть, еще несколько человек из близкого круга знакомых семьи Вир-Щипок. Нигде в прессе об этом не сообщалось. Что так же странно, – Фредриксон загнул второй палец, – поскольку обычно Литиция из каждого своего выхода в свет устраивает представление. Итак, безвестный обожатель Литиции Вир-Щипок не мог заранее узнать о том, что его кумир явится пред ним собственной персоной. В-третьих, – если даже предположить, что произошло удивительнейшее стечение обстоятельств, – набор превосходно оформленных мини-дисков был приготовлен загодя, а воздыхатель Литиции каким-то образом узнал, когда именно Вир-Щипок прибывает на Рогань-Специальный и успел предупредить ее – хотя в таком случае непонятно, какой же это сюрприз? – у меня все равно остаются сомнения. Не думаю, что набор мини-дисков с собственными записями был настолько важен для Литиции Вир-Щипок, что ради него она забыла обо всех покупках, какие обычно делают туристы. Ну что, в конце концов, у нее дома нет собственных записей? И тем не менее, как мы видим, чемоданчик был очень важен для Литиции. Вопрос – почему?

– Быть может, Литиция ужасно сентиментальна?

– Насколько мне известно, за ней числится многое, но только не сентиментальность. А с поклонниками, судя по отзывам прессы, Литиция ведет себя, как мегера.

– Отдых мог подействовать на нее расслабляюще.

– Умоляю тебя, – скроил жалобную гримасу Фредриксон. – Она же профессионалка.

– Согласен, глупость сказал. Каков твой вариант ответа?

– Пока не знаю. Но на мини-дисках в подаренном Литиции кейсе могла находиться любая информация.

– В том числе и программы, разработанные Саввой Вир-Щипком?

– Это только мое предположение.

– Но тогда выходит, что Савва тоже участвует в заговоре? – Вениамин возбужденно заерзал на стуле.

– Давай пока не будем делать далеко идущие выводы, – успокаивающе взмахнул рукой Фредриксон. – Все станет ясно завтра, когда Савва явится на Веритас. Сейчас нам следует решить, что делать с парнем, который вместо того, чтобы лечь спать, стоит за дверью и подслушивает наш разговор.

Вениамин развернулся в сторону двери и рявкнул:

– Сидор!

Дверь откатилась в сторону, и в отсек вошел немного сконфуженный Сид.

– Извини, Вениамин Ральфович, я не хотел подслушивать. Просто встал, чтобы напиться, и…

– И увлекся, – закончил за него Фредриксон.

– Я никому не скажу о том, что слышал!

– Полагаю, это даже не стоит обсуждать.

– Вы из Федерального контрольного управления? – осторожно спросил Сид.

Глаза его при этом сияли диким мальчишеским восторгом.

Вениамин вопросительно посмотрел на Фредриксона.

– Мы из Службы галактической безопасности, – ответил ИскИн. – Поскольку СГБ не имеет права действовать на Веритасе открыто, нам приходится выдавать себя за контрабандистов.

– А почему мы должны ему об этом рассказывать? – спросил у напарника Вениамин.

– Потому что глупо скрывать очевидное, – ответил ИскИн. – А ФКУ или СГБ – какая разница?

– А я точно знаю, что в резиденции Великого Магистра имеется комп-скрин на нейропроцессорах, – гордо заявил Сид.

– Ты что, в гости к Магистру ходил? – все еще недовольно посмотрел на парня Вениамин.