Текст книги "Партизаны Третьей мировой"

– Ну хоть кто-то все прояснил, – я сказал это бодро, чем вызвал недоумение на лицах товарищей.

– Чего хорошего, – буркнул Мишка. – Остатки какие-то загнали по углам и сжимают кольцо. А если надоест людей терять, сровняют всех наших окруженцев с грунтом – и все. Видно, помирать будем…

– Нижнеудинск оставили, – Варенуха говорил глухим, полным тоски голосом, – там сейчас эти нелюди… Не судьба, значит… не судьба.

Вот так даже радостные вести, что стухли еще не все, подрывают дисциплину в отряде. Что я мог им сказать, как утешить и ободрить? Это ведь не начитавшиеся бредней юнцы, которые только перед смертью, может быть, поймут, что это не игра. Что сказать двум взрослым отчаявшимся мужикам, для которых война – это как зайцу курево, вредно и не в радость. Собравшись с мыслями, я решил ничего не скрывать, тем более что для себя все выяснил еще в самый первый день:

– Мужики, мне надоело ваше нытье. – Оба с удивлением глянули на меня: такого они не ожидали. – Хотите на убой – так не держал и сейчас уговаривать не стану. Вон дверь, идите. Я останусь тут и буду воевать, как задумал… Мы сейчас сыты, обуты, одеты и хорошо вооружены. Хотите умереть – это можно организовать, но поступайте же как люди: не слюнявя ствол и давясь слезами, а в бою, прихватив с собой пару-тройку пиндосов. Да, мы можем не дожить до того момента, как эту кодлу выставят вон, но приблизить-то этот день и хоть немного сквитаться – это вполне реально! И плевать мне на то, что сказал какой-то хрен по радио. Армейцы воюют – отлично, Бог им навстречу. А у меня своя, война и никакой генерал не заставит меня сесть и опустить руки. Я вас предупреждаю в последний раз: уйдите сейчас, потом просто шлепну как трусов. Ну?!

Последнее я просто выкрикнул, отчего оба артельщика вздрогнули и как-то сразу подобрались. С облегчением заметил в выражении их лиц стыд. Значит, пришли в чувство, это хорошо. С пацанами было бы проще именно сейчас: в бункере они бы покорно слушали все, что я скажу, а в бою побросали бы оружие и сбежали. Другое дело люди взрослые, у этих все наоборот: если обработал их тут и никто не ушел, значит, в бой можно идти совершенно спокойно – никто не побежит. Больше разговоров по поводу перехваченного сообщения не было. Не факт, что все успокоилось, но на этот случай было одно универсальное лекарство. Неожиданно план спасения хотя бы части приблудных игроков возник у меня в сознании с предельной четкостью. Как там говорится у классиков: тот, кто нам мешает, тот нам и поможет. Улыбнувшись и взяв прислоненный рядом «калаш», я вышел к люку и выбрался из бункера. Уже начало светать, темень превратилась в серые мутные сумерки, пришла пора приводить намеченный план в действие.

* * *

Россия. 13 августа 2011 года, 06:15 по местному времени. Юго-западный участок Центрально-сибирской оккупационной зоны. Лесной массив, примерно 5 км к северу от лагеря беженцев. Партизан Антон Варламов. Засада.

…Троп – ведущих к лагерю «туристов» – оказалось две, обе скорее всего протоптаны зверьем – к роднику и небольшому ручейку соответственно. Сейчас я и Семеныч, усиленно стараясь не пыхтеть, оборудовали яму под будущие отходы производства. Мины вдоль тропы мы уже поставили, и Мишка, оборудовавший себе нечто похожее на гнездо в кроне могучей пихты, наблюдал за узким участком дороги с высоты десяти метров. Крона дерева была столь густой, что разглядеть там нашего снайпера не представлялось возможным. Да и густой подлесок не даст идущим по тропе что-либо разглядеть относительно четко. Видимость в такой чащобе составляет от силы метров пять, опасаться следует только каких-нибудь хитрых иностранных приборов, могущих видеть тепло. Пока ничто не указывало на такую возможность, позиция снайпера казалась очень удачной, и других опций не предусматривалось. Мы с водилой уже откопали пару ячеек по обеим сторонам тропы слева и в тылу у тех, кто пойдет к лагерю.

План, о котором я упомянул раньше, был основан на возможном любопытстве пиндосов. Может статься, что они вышлют карательный отряд или каких-нибудь «могучих рэйнджеров», дабы вычистить стоянку. Конечно, был вариант с бомбежкой, но что-то мне подсказывало, что на сей раз этого не произойдет. С тех пор, как захватчики столкнулись с игроками в пейнтбол-страйкбол, прошло много времени. Как минимум суток трое, может, больше. За это время вполне можно было вызвать чего-нибудь гремучее и закидать квадрат «гостинцами», но этого никто не сделал. Следовательно, планируется операция с привлечением наземных сил. Вообще-то это крайне нетипично, но кто знает чужие приказы? Рассчитывая на такую вероятность, я и решил оставить все как есть, не пугать «туристов» раньше времени. Пусть сидят в лагере, пытаются делать вылазки и всячески себя демаскируют. Нам же с артельщиками достаточно сесть на обе тропы и немного подождать. Сложность заключалась в нашем неведении относительно точного времени начала карательной операции. Мы вынуждены были скрытно сидеть и караулить пиндосов, а это ой как не просто. Караул держали на обеих тропах, которые я условно называл восточной и западной, поскольку они шли почти параллельно друг другу, на расстоянии около пятисот метров. По хорошему, на каждую засаду нужно выделять человека по четыре, большим количеством тут воевать просто негде. Деревья и участки бурелома практически не оставляют места для развертывания. И мы, и пиндосы вынуждены будем вести затяжной бой, а выиграет тот, кто ударит первым. Нас же всего трое, и я решил, что недостаток бойцов возместят мины. Однако наши запасы весьма ограничены и пополнить их негде. Поэтому мы плотно заминировали только западную тропу, вернее, тот ее участок, где решено было подождать карателей. Плотно – это в нашем случае означало подвесить к веткам деревьев над участком тропы три противопехотные «монки»{12}12
  Антон говорит про самую лучшую, на взгляд автора, советскую противопехотную мину МОН-50 (мина противопехотная осколочная направленного поражения, управляемая). Предназначена для выведения из строя личного состава противника. Поражение человеку (или нескольким одновременно) при взрыве мины наносится готовыми убойными элементами (шарики или ролики), вылетающими в направлении противника в секторе по горизонту 54 ° на дальность до 50 м. Высота сектора поражения – от 15 см до 4 м на предельной дальности. Взрыв производится оператором с пульта управления при появлении противника в секторе поражения или же при задевании солдата противника за обрывной датчик взрывателя МВЭ-72, или же за натяжной датчик (проволочку) взрывателя серии МУВ. Сама мина взрывателями не комплектуется, а имеет в верхней части два гнезда с резьбой под запал МД-2 или МД-5М, электродетонатор ЭДП-Р. Таким образом, мина может приводится в действие одним из двух способов.


[Закрыть]. Я учел, что по земле иностранцы будут шарить качественно и любую растяжку или мины по краям тропки так или иначе могут обнаружить. Поэтому три «гостинца» мы с Михасем подвесили на подходящих по размеру и положению ветвях деревьев, замаскировав мины кусками политого водой мха. Три «монки» висели над тропой так, что все, кто пройдет на этом участке, умрут в течение пары мгновений без возможности укрыться. Все ролики, которыми мины начинены, поразят идущих внизу людей сверху, словно стальной дождь. Площадь сплошного поражения получалась около двадцати метров. Мины стояли чуть под углом, чтобы волна осколков пошла в полутора – двух метрах над землей. Шансов не будет ни у кого, бронежилеты и каски в нашем случае бесполезны. Но это лишь в том случае, если враг пойдет именно тут. Если же пиндосы пойдут восточнее, то там их встречу я и Семеныч с пулеметом. Недостаток в артиллерии нам компенсируют четыре старые оборонительные «феньки», практически идеальные для работы в лесу. Их только нужно наловчиться кидать с отскоком, и тогда есть шанс выйти на нормальный результат даже в лесной чащобе. Были у нас и новые гранаты, но те взрываются от удара, и весьма вероятен шанс погробиться самим. Поэтому «классика» в данном случае все-таки предпочтительней.

Правду говорят люди, что нет хуже участи, чем ждать да догонять. В нашем случае потянулись долгие часы ожидания, во время которых каждому из нас удавалось спать лишь урывками. А про всякие физиологические надобности я вообще умолчу. Мошки и всякие прочие насекомые на нас не покушались, спасибо репелленту, взятому еще на складе трофеев. Так прошло почти тридцать пять часов, в течение которых только пару раз был намек на движение, но это были косуля и выводок ежей.

Пока сидели, время тянулось, словно резиновое, и я припоминал, как часто, оказывается, приходилось слышать про то, что вот сейчас наконец-то случилось. Но версии нападения почему-то сводились либо к обмену ядерными ударами, либо к тотальному предательству в армии и правительстве. На худой конец, всех и вся уничтожали кровожадные инопланетяне или ожившие покойники. Не то чтобы я был против эротических фантазий всякого рода предсказателей, в конце концов, каждый развлекается, как ему более всего нравится. Просто версия с ядерной войной мне, как человеку военному и знакомому с предметом, кажется самой бредовой. Зачем воевать, ежели все вокруг будет светиться? Выгоды никакой. С продажей страны тоже не все гладко: ну, сдадут они, и что станет с ними? Зная подлую сущность иностранных граждан в целом, могу с уверенностью сказать, что олигархи и генералы повторят участь мошенника Бендера при переходе румынской границы. А вопреки общему мнению, я не считаю богатых людей идиотами, ненавижу этих кровососов – да. Но дальнейшее развитие событий, которое описывали корифеи данной теории, вообще вызывало только мигрень. Население никто не трогает, и все существуют вроде как отдельно: оккупанты сами по себе, обобранные россияне тоже. Красота и мародерский рай. И все бы ничего, только вот раз воевали за пространство и ресурсы, набивали шишки в Афганистане, потом в Ираке, несомненно, мониторили наш чеченский опыт… и неужели не сделали выводов? Судя по последним событиям, ушами себя по щекам не били, нет – сразу смекнули, что уничтожать надо всех и под корень. А общественное мнение… эх, плевать на него тому, кто держит две трети медийных средств в кулаке. Напуганные и трясущиеся за свой кусок хлеба с маргарином и кредитные кондоминиумы, западные обыватели все стерпят и когда надо проголосуют, если им пообещать простить часть долгов и дать чуток настоящего маслица и лишнюю пайку ситного хлебушка. И плевать им, что ради этого убьют сто, а может быть, триста миллионов этих немытых русских. Казахов, белорусов и прочих украинцев. Они же плохие, да их и за людей-то считать нельзя. Ату, ату русских! Что? Они не совсем русские? Но живут-то рядом… А-а, какая, собственно, разница, если рядом, значит, на всякий случай тоже зачистить!

Так наверняка сейчас думают в Германии, Испании и Англии. А в Америке, скорее всего, уже вообще забыли, если начался какой-нибудь их дебильный «Суперкубок» по лапте или ворованному у англичан регби.

Но, как ни странно, мысли о том, что всему «цивилизованному» миру на нас наплевать, особо меня не волновали. Как никто другой, я понимал, что прав был Свифт, написавший историю про то, как сотня лилипутов завалила огромного Гулливера. Когда все ослабшие и больные объединяются против здорового, но такого одинокого гиганта и, сговорившись, кидаются на него внезапно и со всех сторон, то дни великана сочтены.

Мысли о всяком уже стали навевать неуместную сейчас дрему, нужно встряхнуться. Приподняв крышку из прутьев и дерна, я выглянул из окопа, осмотрелся. Время было раннее, на траве блестели бусинки росы, пройди сейчас кто по тропе – соберет на себя целый дождевой поток. Стало уже заметно холоднее по ночам, часто выпадал густой, молочно-белый туман. Я уже совсем было собрался скомандовать пересменку, как вдруг услышал тревожный сорочий грай. Сороки – очень умные птицы, они начинают орать только в том случае, если замечают человека. Кабан или медведь этих пташек не беспокоят, словно они понимают, кто может им повредить, а кто просто идет мимо. Я вылез наружу и три раза каркнул по-вороньи, поскольку мы заранее решили, что рациями до начала боя пользоваться не будем. Кто знает, какими хитростями вооружились амеры и какое именно подразделение пошлют на уничтожение лагеря или там на разведку. Воображение рисовало закованных в наноброню призраков с футуристическим оружием, неуязвимых и совершенно смертоносных. Много раз приходилось слышать про всякие секретные разработки, делающие солдат невидимыми, про легкую и прочную броню и накачанных стимуляторами киборгов. Проверив, как лежат в отрытой в передней стенке окопа ячейке шесть оборонительных гранат, я едва слышно отщелкнул предохранитель «калаша». В жопу нанотехнологии. Сколько смогу, столько и успокою, а шум по-любому «туристы» услышат, может, в суматохе им удастся уйти…

…Так прошло еще около сорока минут, солнце скрылось за внезапно набежавшими тучками, и стал пробрасывать мелкий дождик. Самой влаги до земли не долетело ни капли – кроны деревьев задерживали такую морось без остатка. Я уж думал, что опять никто не появится, и совсем уж было потянулся разогнуть усики на предохранительных кольцах гранат, как вдруг справа между деревьями появилось нечто новое. Словно бы часть леса ожила, превратившись в огромную, под два метра высотой, зеленую многоножку. В лесу всегда так: пока объект не двигается или не шумит, можно пройти в двух шагах от медведя и не заметить его, если он сам этого не захочет. Размер тут не имеет особого значения. Приложив к глазам прицел, я увидел, что это и есть наши гости. По тропе след в след двигалась вереница людей, численностью… Ого! Да их человек пятнадцать, нет – шестнадцать, точно. Но все это нормально – если вызовем Мишку с соседней тропы, он сможет зайти им в тыл и тогда…

– Карр-рр! Кар-ррр!

Михась давал сигнал, что у него тоже гости, и звал к себе, но ответить как положено я уже не смогу. Такой вариант мы рассматривали как самый крайний: пиндосы разделились и шли на лагерь с двух сторон. Но сложившаяся ситуация ничего не меняла, бой дадим в любом случае. Отжав тангенту рации, я дал один длинный тон на общей частоте отряда. Это означало, что всем оставаться на своих местах и действовать по обстоятельствам. За приятеля я не волновался, минами прикрыт почти двадцатиметровый участок тропы, и как только пиндосы зайдут на него, количество целей убавится трети на две. К тому же у него «бесшумка», и до раскрытия позиции на дереве Мишка сможет безнаказанно уложить еще троих как минимум. Фигово будет нам с Семенычем, поскольку реально воевал и стрелял вообще только я. Пулемет мы с ним очистили от смазки, и под моим присмотром он раз пятьдесят разобрал-собрал оружие, но вот реальный бой…

Тем временем пиндосы стали втягиваться на пристрелянный участок, и можно было их прекрасно рассмотреть. Нанотехнологий пока видно не было, я рассмотрел пусть и хорошо экипированных, но все же обычных людей, осторожно идущих след в след друг за дружкой. Бронежилеты, противоосколочные каски в чехлах, чтобы на солнце не бликовали, автоматы короткие, обвешанные всякими приблудами. Все на солдатах сидело ладно, чувствовалось, что подгоняли тщательно; шли тихо, почти бесшумно. Из необычного я заметил только на левом глазу у каждого что-то вроде монокля на ремешке под шлемом, да какую-то прямоугольную штуку на запястье левой руки, с матовым экраном и двумя рядами кнопок. На часы не похоже, но, приглядевшись, я заметил, что у некоторых амеров эта приблуда пристегнута к правой руке. Может, это и есть нанотехнологии?.. Вдруг колонна замерла, все припали к земле на колено, и людская «многоножка» ощетинилась оружейными стволами. Позади меня послышался шорох шагов, кто-то пробежал буквально в десяти метрах от окопа в сторону замерших пиндосов. Осторожно повернув голову, я заметил, что из леса подошли еще двое солдат, в лохматых костюмах, почти как у меня. Один с автоматом, у другого винтовка с длинной трубкой оптического прицела… никак разведку высылали, значит, лагерь уже срисовали, но нас не обнаружили. Оба побежали в конец колоны и скрылись из виду. Почему разведка не осталась на позициях и ее отозвали, мне было непонятно. Гораздо удобней будет выйти и пользоваться их знанием обстановки, корректируя план атаки… «Многоножка» снова ожила, слаженный людской механизм пришел в движение. Вот цепь растянулась, и я уже стал опасаться, что, чуть чего, пиндосы рассыплются по лесу, и завяжется настоящий бой, в котором нам не выстоять. Но выхода не было, вот шеренга уже поравнялась с окопами, они прошли позицию Варенухи и сейчас шли совсем рядом. Я ощутил их запах, смесь пота, смазки и репеллентов, видел закрытые хитрыми зелеными масками лица, матовый блеск незамотанных лентой оружейных стволов. Протяни руку, и до каждого можно будет дотронуться кончиками пальцев…

Пока пиндосы уходили в глубь леса, я напряженно думал о вопиющей нестыковке в поведении разведки. Почему разведчики не остались возле лагеря до подхода своих, что это за прием такой?.. Вариантов ответа возникло множество, но все были тут же отвергнуты. Разгадка уже была совсем рядом, когда правильный вариант буквально сам показал мне спину. Как и у нас, командир пиндосов шел замыкающим, и, что самое интересное, был он нагружен солиднее, чем все остальные. На шее у него висели массивные наушники с микрофоном, за плечами – довольно объемистый ранец с выступающей из-под верхнего клапана толстой трубой спутниковой штыревой антенны{13}13
  Варламов описывает устройство управления БПЛА, совмещенное с портативным пунктом управления подразделением ROVER (Remote Operations Video Enhanced Receiver). Это устройство для отображения видео с БПЛА (беспилотный летательный аппарат). Каждый ROVER имеет размер стандартного КПК. Этот приемник предназначен для «ручного» использования и позволяет получать видео напрямую с БПЛА. Силы специальных операций США и Командование пехотных отделений используют ROVER для получения более глобальной картины (по сравнению с той, что они получают с низколетящих мини-БПЛА RQll-Raven) окружающего района. Чтобы получить сигнал с крупных БПЛА или самолетов, терминалы ROVER имеют встроенную антенну. Оригинальная система ROVER, так же как и текущие версии системы, была разработана и поставлена в вооруженные силы в течение всего 2009 г.


[Закрыть]. Черт, это же пульт управления беспилотником! Значит, вот почему стрелки отошли к основным силам. Теперь либо наведут авиацию, либо расстреляют лагерь с «птички». Но… тогда зачем идти таким гуртом? Времени на дальнейшие размышления не осталось, колонна уже удалилась на два десятка шагов от моей позиции и на три от окопа Семеныча. Откинув крышку и привстав, я положил автомат перед собой на край окопа и вынул гранаты из ячейки. «Фенек» у меня было шесть штук, на всех должно хватить. Быстро, как когда-то, я метнул округлую рубчатую смерть так, чтобы гранаты ложились ровной строчкой, накрывая всю колонну от головы до хвоста. И, не давая себе передышки, тут же рванул автомат с земли к плечу и, выцелив командира пиндосов, открыл огонь.

– Та-та-та-та!

Пули пробили рюкзак с пультом, амера кинуло вперед и вправо. Почти одновременно с этим прозвучали два взрыва и я снова нырнул в окоп.

– Бум, бу-бум!

Послышались крики боли и невнятные команды, лес ожил, справа вдалеке прозвучало еще три глухих взрыва, это сработали мины на западной тропе, там бой тоже начался…

– Бум-бум-м-м! Бу-бум-м!!!

Это пошли взрывы от остальных гранат, уже совсем близко от моего окопа, выкашивая траву и ветки в радиусе десяти метров. С тропы слышались крики и беспорядочная стрельба, шок от внезапного нападения вот-вот кончится, почему же молчит пулемет?!.

– Тра-та-та-та!

«Ручняк» Варенухи ударил ровно в тот самый момент, когда я стал сомневаться в его хозяине. Снова откинув крышку и сменив расстрелянный магазин, высовываюсь, и тут же щеку опаляет горячим – рядом прошла чужая пуля. Не теряя времени, одним прыжком выбираюсь прочь и перекатом ухожу за толстый ствол сосны. Кто-то умный вычислил мою позицию, но пока мне везет и пуля только оцарапала щеку. Выглянув из-за укрытия, вижу, что амеры рассредоточились вдоль тропы, осталось их человек шесть-семь. Вот впереди справа ворохнулся бугорок, и я, не медля, дал короткую очередь в том направлении. Две из четырех пуль достигли цели: человек подскочил на месте и немного погодя заорал от боли. Проклятущая «пятерка», итить тебя во все дыры! Какая же сволочь был тот конструктор, что придумал эти фуфловые патроны! Иностранец скоро оклемается, но пока… Ага! Вот еще один…

– Вз-зум! Вз-зум!..

Только что замеченный мной амер уже выцелил меня, его короткий автомат выплюнул в мою сторону пару коротких очередей. В приседе откатываюсь левее и дальше, но пиндос продолжает вести меня по силуэту и пули кучно ложатся рядом с моей головой. Падаю и в перекате достигаю следующего дерева, но что-то мешает поднять правую руку. Не отрывая взгляда от кустов впереди, ощупываю рукав левой ладонью. Кровь, много крови, дырка чуть выше локтевого сгиба. Пуля застряла внутри, но кость вроде не мозжит… аптечка в левом кармане, на ощупь нахожу тюбик с обезболивающим и колю в бедро сквозь одежду. В куртку и штаны вшиты жгуты, поэтому перетянуть рану получается очень быстро, кровь остановилась. Из пустоты между тягами приклада вырываю перевязочный пакет и, разрезав ткань комбеза, просовываю его к ране, фиксирую жгутом. Тоже ничего особенного: закладываешь между тягами пару индпакетов, а сверху накладываешь жгут. В случае чего и уравновешивает ствол, и перевязку можно быстро соорудить. Дело привычное, у меня есть похожая отметина, только на левой ноге. Рука вновь начинает сгибаться, хотя это только временный эффект и чувствую я ее не слишком хорошо, минут сорок еще повоюю, а там… Повезло, что крови потерял не много. Ну, пора снова воевать…

Пулемет Семеныча бодро стучит, хотя, пока я перевязывался, его пытались выцепить гранатой из подствольника. Вроде обошлось. Пиндосы рассредоточились вдоль западной обочины; судя по перемещению источников огня, их уже осталось четверо. Плохо, что один из них тоже вооружен пулеметом. Пока вражеский стрелок не мог занять хорошей позиции и просто вел беспокоящий огонь то по мне, то по водиле. Но стоит ему сместиться восточнее и перемахнуть на другую сторону – Варенуху возьмут в клещи. Резко выдохнув пару раз, бегу пригнувшись вдоль тропы, выбрав момент, когда Семеныч вновь выпустил короткую очередь по залегшим иностранцам. Сразу три ствола огрызнулись в мою сторону, но пули легли в то место, где я только что был, рывок остался незамеченным, я что есть силы вновь рванулся вперед и вправо, перескочил узкую полоску тропы и оказался с пиндосами на одной стороне. Одновременно с прыжком я подкинул в сторону противника обычную наступательную «лыску»{14}14
  Так иногда на жаргоне называют гранату РГД-5 за гладкий, без насечки, корпус. Советская ручная граната РГД-5 относится к противопехотным осколочным ручным гранатам дистанционного действия наступательного типа. Это означает, что она предназначена для поражения личного состава противника осколками корпуса при взрыве. К цели граната доставляется только за счет ее броска рукой. «Дистанционного действия» – означает, что граната взорвется через определенный срок (3,2–4,2 сек.) независимо от иных условий после того, как солдат выпустит ее из рук. «Наступательного типа» – означает, что осколки гранаты имеют небольшую массу и летят на дальность меньшую, чем возможная дальность броска. Внешне имеет овальный корпус из тонкой стали. Общий все гранаты с запалом – 400 г. Заряд ВВ – тротил массой 110 г. Запал гранаты универсальный, подходящий также к гранатам РГ-41, Ф-1, РГ-42. Марка запала УЗРГМ. Размером граната чуть меньше банки со сгущенным молоком. Боевая граната окрашивается в зеленый цвет (от хаки до темно-зеленого). Возможная дальность броска зависит от физических качеств солдата и в среднем составляет 45–55 метров. Дальность разлета осколков около 15–20 метров.


[Закрыть] и откатился, помогая себе локтями и коленями, за сросшиеся рогаткой старые осины.

– Бу-м-м!

Разрыв гулко ухнул метрах в десяти справа, и два осколка впились в ствол дерева ровно на высоте головы. Опять послышались крики боли, но в мою сторону больше никто не стрелял. Откатившись еще немного, я вышел в полуприясед и двинулся в ту сторону, откуда доносилась редкая стрельба. Голос подавали всего два пиндосских ствола, били они в сторону Варенухи, а вот его пулемета я не слышал. Метров через пять-шесть я дошел до небольшой воронки в земле – места разрыва моей гранаты. Чуть в стороне лицом в землю уткнулся амер. Короткий пулемет лежал тут же с откинутой крышкой на ствольной коробке и отсоединенным матерчатым коробом. Взрыв застал пулеметчика за сменой ленты, поэтому он не успел вовремя разглядеть кругляш «лыски» и принял почти треть осколков в себя.

Вдруг кусты впереди расцвели огнем, оглушительно грянула длинная очередь. Дальнейшее происходило очень быстро, но для меня время словно остановилось. Повинуясь выработанному за время войны инстинкту, я начал падать на землю. Это произошло, наверное, в тот самый момент, когда подсознание только зафиксировало движение впереди. Поэтому в момент, когда запоздало пришло понимание, что вот сейчас я схвачу свинца всей грудью, тело уже распласталось по земле и откатывалось влево. Пули прошили только воздух, а я, уже лежа, направил ствол автомата прямо в слепящую жуть огненного факела и выжал спуск. Две очереди слились в одну и заглушили предсмертный вскрик. Нет, видимо, мое время не пришло. Резко поднявшись, я увидел еще одного американца, этот лежал навзничь, три пули попали в правое плечо, шею и левый глаз. Пинком отшвырнув автомат от тела, я двинулся дальше. Тут все кончено. В небольшом овражке, раскинувшись в разных позах, лежали еще трое, со следами работы «ручняка» Варенухи. Одному бойцу «не повезло»: тяжелая пуля вошла в щеку под углом и вырвала человеку пол-лица. Вместо носа и верхней челюсти было сплошное кровавое месиво. Как это получилось, не пойму, но смерть явно не была быстрой. Автомат бедняги был снабжен подствольником, видимо, его цепануло именно в тот момент, когда он перезаряжал свою артиллерию. Возможно дело было не в пуле, а в кусках микрофона, сделанного из какого-то полимера. Пуля раздробила его, и куски пластика вошли в раневой канал, вызвав такие повреждения. Тронув тангенту, я вызвал пулеметчика, поскольку тот исправно огрызнулся, теперь и меня прижав к земле:

– Бобер, здесь Рысь. Отставить стрельбу, все клопы уже в минусе. Отставить, повторяю!..

– Е… есть отставить стрельбу.

Голос Варенухи звучал напряженно, рацией он еще толком пользоваться не научился. Поднявшись во весь рост, я помахал автоматом, обозначая себя. Спустя пару секунд Семеныч был уже рядом; бегло осмотрев водилу, я с облегчением убеждаюсь, что с ним вроде обошлось. Увидев повязку у меня на рукаве, он открыл было рот, но я лишь махнул рукой. Сейчас следовало проверить, не осталось ли кого в живых на тропе и возле нее. Разделившись, мы пошли вдоль тропы вперед, держа оружие наготове. Постепенно картина боя стала проясняться, обретать смысл. То, что моя позиция находилась под углом к дороге, а сама тропинка имела небольшой изгиб, позволило удачно бросить четыре из шести гранат. Все они легли с интервалом в пять метров, как я и задумывал. А вот две последних улетели в овраг, и поэтому осколки пошли только вверх и, по закону подлости, на меня. Не укройся я в окопчике, бой Варенуха вывозил бы уже в одиночку. Командира амеровского отряда я положил сразу и наглухо, а очередью разбило его заплечный пульт, так что беспилотник, скорее всего, на автопилоте ушел обратно. Остальные иностранцы легли без вопросов: одних посекло осколками и они истекли кровью, другие умерли от динамического удара, но таких оказалось всего двое. Основную работу сделал Варенуха, его «ручняк» словно косой прошелся по неприятельским порядкам. Осматривая бронежилеты покойников, я убедился, что те носили что-то легкое, без дополнительных пластин, их пуля от ПКМ берет совершенно спокойно. Были тела, прошитые навылет, одному оторвало руку по локоть. Я опять проклял нелюбимый калибр «весла», но пока – что имеем, с тем и выступаем. Достреливать никого не пришлось, чему виной были стимуляторы, не дававшие солдатам впадать в беспамятство; они продолжали драться, часто будучи смертельно ранеными. Всего я насчитал семнадцать трупов, не хватало только самого вредного. Из головы у меня не шел разведчик с винтовкой, в снайпера берут людей ушлых, с глазами на затылке. Эта тварь сейчас где-то рядом, но вот вычислить его в лесу – задача совершенно неподъемная, к тому же Михась молчит, это тревожно. Неожиданно ожила рация и прозвучал совершенно спокойный голос приятеля:

– Ложись!

Не рассуждая, как и в прошлый раз, я просто упал на землю и откатился в кусты. Выстрелов не слышал, но пуля прошла ровно в том месте, где я только что стоял. Оглядевшись, я увидел, что Варенуха тоже слышал Мишкино предупреждение и теперь неловко сползал с тропы, позвякивая пулеметом. Снова послышалось внятное рассерженное гудение, и сразу три ветки кустарника упали на шевелящуюся тушу водилы. Неопытность престарелого партизана превратила его в отличную мишень. Вражеский снайпер стрелял на движение, практически наугад. Однако скоро он нащупает Варенуху, если тот не прекратит ворочаться. В лесу после отгремевшего боя воцарилась мертвая тишина, смолкли даже птицы. Громким шепотом я приказал:

– Семеныч, не шевелись, замри!

Варенуха послушался и неловко замер, чуть скособочившись на правую сторону. Драгоценное время уходит, скоро сюда так или иначе кто-то придет, и нам тут быть не следует. Пока мы лежим, снайперу нужно или сменить позицию или, просто вызвать своих, прижимая нас огнем. Вызывая Михася по рации, я уже знал, что буду делать:

– Медведь, видишь меня?

– Нет, но засек, куда ты упал, – голос приятеля звенел от напряжения, он искал своего визави.

– Медведь, я правее, пятнадцать. Видишь плохиша?

– Нет, но знаю, где он примерно сидит. Дистанция – триста пятьдесят от моей позиции, группа высоких сосен и одно лиственное дерево.

– Медведь, я его вытащу, следи! Он нас держит, уделай гада, пока есть время. Без разговоров и рассуждений. Делай!

Оборвав связь, начинаю ровно дышать, приводя организм в нужное для пробежки состояние. Каждая мышца уже наверняка болит, но сейчас даже без обезболивающего все глушит адреналин. Накроет уже потом, и лучше в это время быть в бункере, иначе каюк. Рана уже начинала побаливать, острые злые импульсы пробивались сквозь онемение от лекарства. Еще примерно минут двадцать, и снова надо колоть дурь. Отходняк после такого лекарства очень тяжкий, болеть будет все, не говоря уже про слабость от кровопотери. Поэтому, пока все еще было более-менее нормально, я вскочил и рывком метнулся вдоль тропы, назад к окопу. Пули с коротким интервалом в полмгновения прошли одна за другой, опалив кожу на носу и затылке. В какой-то момент я неловко поставил ногу, не заметив гнилой коряги, припорошенной прошлогодней листвой и наросшей высокой молодой травкой. Нога подвернулась, и я со всего маху грянул оземь, успев, однако, подставить левое плечо и уйти в неряшливый кувырок. Чуток шевелюсь, и в то же самое мгновение рядом снова состригла ветку назойливая стальная пчела. Мысленно собираю все маты и, перекатываясь влево, снова вскакиваю и бегу что есть силы к огромному стволу поросшей мхом осины. Неожиданно чувство опасности исчезает, будто его отрезало, и только сейчас слышу вопящего в наушнике Мишку:

– Да стой ты, чертяка! Уже все, все, старшой!..

Как вкопанный, я останавливаюсь, и тут же слабость и ломота накрывают с головой. В глазах темнеет, начинается обычная постбоевая лихоманка: тело сотрясает мелкая дрожь, выступает холодный пот, потом кидает в жар. Слепо шарю по карманам и, найдя плоскую фляжку со старыми запасами хорошего армянского коньяка, делаю два долгих глотка. Живительное тепло пробегает по венам, слух и зрение возвращаются, а дрожь отступает. Медленно осматриваю автомат, выщелкнув «рог», вижу, как сигнальный патрон показал свое зеленое рыльце[12]12
  Трассирующие боеприпасы, или в просторечии «трассеры», имеют зеленый цвет пояска пули (не путать с черно-зеленой маркировкой пуль специальных дозвуковых патронов УС).


[Закрыть], значит, в магазине еще восемь обычных и четыре трассера. Повернувшись обратно к тропе, иду в сторону, откуда только что убегал. Всего удалось промчаться без малого двести метров, время не засекал, но нарезал как спринтер. Варенуха уже на ногах, отряхивает форму и поправляет пулемет на плече.

– Семеныч, – хлопаю водилу в знак одобрения по спине здоровой рукой, – не убирай бандуру, пора идти к «туристам», нужно предупредить ребят, если еще сами не сдернули…

– Рысь, – снова глазастому Михасю неймется, к нам он так и не вышел, – лево пятьдесят, вижу новую группу людей. Семь «карандашей», все в прикиде. Похоже, пиндосам пришла помощь!

Это было не очень хорошо: боекомплект у нас на исходе, у меня осталось два «рога» к автомату плюс уже початый и одна «фенька». Глянув на Семеныча, знаком показываю на его «молотилку». Поняв жест правильно, водила указывает на примкнутый к пулемету короб, а потом ребром ладони проводит себе по горлу. Сотня патронов, может, меньше…

– Медведь, как у тебя с «музыкой»?

– Не густо, – голос Мишки звучал напряженно, но паники я не чувствовал. – Могу сыграть на бис, но зрителей слишком много, и все с цветами.

Получалось, что Михась сможет их придержать, но патронов осталось меньше десятка. Пиковый расклад… Решение нужно принимать быстро, еще пара минут – и эти неопознанные будут здесь. Судя по направлению, выходило, что была третья группа, тусовавшая почти у самого лагеря наших потенциальных союзников. Придется работать вариант с громким отходом. Без особого сожаления глянув на свой автомат, отсоединяю почти пустой «рог» и, поймав выброшенный движением затвора досланный патрон, возвращаю его в магазин. Придется спровоцировать погоню, других вариантов нет.