Текст книги "Киевской Руси не было, или Что скрывают историки"

Россы, Русь и тавроскифы

Итак, славяне благодаря железному топору широко расселились по североевропейским равнинам, проникли на Балканы и даже, возможно, Апеннины (этруски). Почему же не сложилось единого славянского государства? Его и не могло возникнуть. В этом не было ни необходимости, ни возможности. Даже если предположить, что славянские племена произошли от одного корня, расселившись на громадных пространствах, они стали жить собственным укладом, и идеи панславизма не посещали их головы. Нас, собственно, интересует вопрос о том, когда же на исторической сцене появляется народ, который можно назвать русским, когда и где он создает государственность?

По причине полного отсутствия надежных русских письменных источников («Повесть временных лет» слишком уж сомнительна) можно обратиться к ромейским («византийским») хроникам. Но вместо ответа на вопрос мы, скорее, получим еще множество новых вопросов. Собственно о русском государстве в IX–XIII вв., то есть в эпоху существования легендарной Киевской Руси романские летописи ничего не сообщают. Отечественные историки предпочитают не цитировать, а комментировать и домысливать источники, называемые ими «византийскими», благо, что первоисточники практически недоступны рядовому читателю. В этой главе я буду обильно цитировать книгу «Древняя Русь в свете зарубежных источников»[106]106
  http://militera.lib.ru/common/drevrus/index.html


[Закрыть] под редакцией Мельниковой. Обратимся к части II «Византийские источники», написанной М. В. Бибиковым:

«Термин Русь, русские в византийской литературе употребляется нечасто. Исключение составляли официальные и полуофициальные документы: акты, послания, списки епархий и т. п. Например, лишь трижды встречается он у Никиты Хониата, один раз говорится о „Русской земле“ в „исторических стихотворениях“ Феодора Продрома, еще несколько случаев его использования – в эпиграммах, письмах. В целом во всех нарративных[107]107
  Нарратив – линейное изложение фактов и событий в литературном произведении, то есть то, как оно было написано автором.


[Закрыть] источниках XII – первой половины XIII в. известно едва ли больше десятка употребления термина Русь».

Не удивительно ли? За 150 лет такое громадное, и притом соседнее государство упоминается всего с десяток раз, включая стихотворения и эпиграммы!!! Скорее всего, его до XIII столетия просто не существовало, как до второй половины XIX в. не существовало Германии при обилии германских княжеств. Русь, как более-менее централизованное государственное образование, появляется только после пресловутого батыева нашествия, а до того момента русские княжества были самостоятельными. Да и определение «русские» к ним вряд ли еще можно применить. Ромейские хронисты обнаруживают на территории Восточной Европы десятки племен, чаще всего обобщая их под именем «скифы». Цитирую тот же источник:

«Так, этноним росы (русские) синонимичен, по Иоанну Цецу, имени „тавры“, которые оказываются „скифским“ племенем. Эта синонимия отражает традиционное у византийцев наименование русских античным термином „тавроскифы“. Правда, в XII в. такая атрибуция – не единственная: современник Цеца Никифор Василаки под „Тавроскифией“ имеет в виду землю, в которой находится, по всей видимости, Филиппополь (современный Пловдив в Болгарии), а Иоанн Киннам „скифами около Тавра“ называет половцев. Что касается Болгарии, то Цец дает подробную топографию пространства на юг от Дуная, определяя границы расположенных там областей – двух Мисий, Фракии и Македонии; сам же этноним у Цеца встречается в качестве синонима к „пеонцы“ (не-венгры, населяющие, по Цецу, одну из упомянутых Мисий). Половцы в сочинениях византийского эрудита фигурируют под общим именем „скифы“. Так, в рассказе о половецком набеге 1148 г. кочевники называются „придунайскими волками, частью скифов“. То, что под приведенным выше названием „собственно скифы“ – в отличие от „скифов вообще“ – нашим автором имеются в виду половцы (куманы), говорит текст „скифского“ приветствия в эпилоге „Теогонии“ Иоанна Цеца: „К русским я обращаюсь по их обычаю, говоря σδρά[άτε] βράτε, σέστριτζα и δοβρα δένη, т. е. „здравствуй, брате, сестрица, добрый день!“»

Интересно, почему это приветствие на русском языке названо скифским. Может быть, скифы говорили по-русски? Не исключено. Вообще, если читать ромейские тексты, имея в голове современные представления об истории и этнографии древности, то что-либо понять крайне трудно, возникает ощущение, что авторы текстов все свалили в кучу – народы им современные, давно умершие и мифические. Поэтому нынешним комментаторам приходится постоянно напоминать читателю, что древние авторы ошибались, и вообще, имели представления о соседних народах, оторванные от реальности. Но откуда же тогда современные историки знают, какой была реальность?

Бибиков пишет далее: «Во-первых, Русь связывается в глазах византийцев с соседними народами – кавказцами, населением Крыма и Приазовья, тюркскими народностями, находившимися на этих землях, – „скифской“ общностью, которая определяется по географическому, а не этническому, историко-культурному и отчасти политическому принципам. Во-вторых, этнографические сведения византийских источников и данные языка свидетельствуют о большой этнической пестроте припонтийского региона. В-третьих, в наших источниках зафиксированы непосредственные наблюдения, возможно, данные личного общения авторов с русскими и другими народами; эти сведения тесно переплетены с книжным, античным знанием, в результате чего складывается противоречивая этнографическая картина юга Восточной Европы».

Объяснение совершенно абсурдное. С какой радости кавказцев Бибиков считает соседним с русскими народом? От Новгорода и Владимира до Берлина даже ближе, чем до Кавказа. От Киева примерно равное расстояние. К тому же совершенно непонятно, почему непосредственные наблюдения ромеев были для них, по мнению автора, менее значимы, нежели книжные стереотипы античности? Покажите мне человека, который собственным глазам верит меньше, чем древним книжкам?

Дальше больше. Оказывается, что ромеями «население Руси обозначается (нередко в переносном смысле) многочисленными архаическими племенными названиями: скифы, тавроскифы, тавры, киммерийцы, меоты, хазары (для Крыма) и др. Такая „зашифрованность“ актуальных описаний древними этническими терминами-„знаками“ наблюдается и в других случаях. Так, в византийских источниках Галицкая земля, помимо указанного имени Галица (с вариантами), обозначается архаическим термином галаты. В „Исторических стихотворениях“ Феодора Продрома неоднократно среди подвластных византийскому басилевсу народов упоминаются галаты – часто рядом с далматами (сербами). В других случаях галаты фигурируют по соседству со „скифами“ – куманами, называются вместе с италийцами и сербами. От этнонима производятся и наименования мест – Галатские долины».

Да уж, держите голову обеими руками, а то она взорвется. Ужимки Бибикова насчет того, что ромеи именовали русских скифами в переносном смысле и то, что он пытается объяснить подобные факты стремлением «зашифровать» тексты, во внимание можно не принимать. На кой черт хронисту надо шифровать текст? Для того, чтобы скрыть смысл написанного, использовали тайнопись. Но войдите в положение автора – надо же ему как-то объяснить необъяснимое. Вот он и выдумывает довольно нелепые отмазки.

Читаем дальше: «Территория Руси подчас называется в соответствии с античной традицией Гиперборейской землей, и потому древние литературные свидетельства о гипербореях переносятся на русских, вводя в их восприятие комплекс античных представлений о легендарном северном народе. Тем самым традиционные, сложившиеся в Древней Греции представления о географических областях, климате, природных условиях, населении Восточной Европы прилагаются к ее описанию, в том числе и описанию Руси XII-XIII вв. В результате создается образ страны, во многом близкий античной Скифии или Киммерии. Обширность пространств к северу от Черного моря вошла в поговорку о „скифской пустыне“; климатические особенности этих областей будут непременно ассоциироваться со „скифским снегом“, бурями, сыростью и дождями; Русь – наследница киммерийских областей – представляется страной, погруженной во мрак, солнце над которой светит считанные дни в году, а может быть, и вообще не появляется… Неоднократно упоминается о белых зайцах России, мех которых импортировался в Византию. Называется диковинный обитатель тавроскифских земель зубр. Известен, очевидно, и морж, изделия из кости которого описывает Цец».

В общем, ничего удивительного. Если иметь в виду лесную зону Восточной Европы, то и сырость, и снега, и длинная зимняя ночь там присутствуют. Если это Скифия, то русских вполне правомерно называть скифами.

Что же сообщают ромейские письменные источники о скифском государстве? По словам Бибикова, «подробные сведения о делении русских областей находятся в памятниках, относящихся к церковному устройству: именно константинопольская церковь, прежде всего заинтересованная в распространении своего влияния на как можно большую территорию Руси, оказалась основным информатором по данному вопросу. Так, в перечне епископий „Великой России“, составленном в середине XII в., перечисляются Белгород (ó Πελοργάδων), Новгород (ó Νευογράδων), Чернигов (ó Τζερνιγóβων), Полоцк (ó Πολοτζίκων), Владимир (ó τού Βλαδιμορου), Переславль (ó Περισθλάβου), Суздаль (ó Σουσδαλί, Туров (ó Τουρόβου), Канев (ό Κάνεβε), Смоленск (τό Σμολίσκον), Галич (ή Γάλιτζα). По именем Киава/Киама (возможно, Киова) у Никиты Хониата и Киннама имеется в виду, несомненно, Киев. Наибольшее количество свидетельств византийских источников относится к Галицкой Руси – самой близкой к Византии территориально и потому занимавшей в международных связях империи видное место. Византийские авторы знают границы Галицкой земли: непосредственно соприкасаясь на западе с Венгерским королевством, на юге она доходила до отрогов Карпат. Галицкое княжество рассматривалось как одна из „топархий“ („волостей“) Руси, но вместе с тем, улавливается отношение византийцев к нему как к некоей самостоятельной территориальной и политической единице: во всяком случае, галицкий князь противопоставляется „властителю“ Киева – центра всей Руси».

Итак, город под названием Киава или Киама Бибиков отождествляет с Киевом. Это, конечно, еще надо доказать, но не будем оспаривать предложенную точку зрения. Лучше давайте попросим историков представить подтверждения того, что Киава по мнению ромеев является «центром всей Руси». Надо сказать, с этим делом возникают преогромные трудности. Есть ли вообще в балканских летописях указания на то, что Киава был стольным градом всея Руси? Я их не обнаружил. Бибиков никаких цитат в подтверждение своего тезиса не приводит, так же как и все прочие его коллеги. Если уж ромеи не подозревают о существовании в XII–XIII вв. единого русского государства, то трудно найти и упоминание о столице несуществующей страны.

Но давайте рассуждать логически: географическим центром Руси Киава-Киев, находящийся на самом ее порубежье, быть никак не мог. Перекрестком транспортных путей – тоже. Может он являлся центром торговли? Сам же Бибиков со ссылкой на ромейские летописи это опровергает: «В то время как данные об областном делении Руси происходят в основном из церковной среды, материалы о животных, рыбах, речных и морских путях связаны с торговыми отношениями Руси и Византии. Узлом этих связей был Крым и Приазовье, где находились владения как Византийской империи, так и русских князей. Установлено, что в конце XII в. в землях Боспора Киммерийского действовал византийский податный сборщик (Каждой, 1963), а в Керчи был византийский наместник, т. е. Византия имела в Крыму свои территории, возможно близкие к крымским фемам более раннего периода. На протяжении всего рассматриваемого периода встречаются сообщения о функционировании крымских церковных епархий константинопольского патриархата – Сугдеи, Фуллы, Готии, Херсона, Хазарии, Боспора, Сугдофуллы.

Вместе с тем в памфлете „Тимарион“ (XII в. См.: Timarion) сообщается о русских (?) купцах, спешащих в Солунь из Крыма, а по императорским актам второй половины XII в., итальянским купцам не гарантируются свобода и безопасность торговли в районе Крыма и Приазовья. К середине XIII в. уже сообщается о набегах и владениях „скифов“, т. е. половцев или татар, в крымских городах. Крым и соседние с ним земли представляли собой своеобразную часть русской земли, где происходили непосредственные контакты русских с византийцами – церковные, торговые, политические.»

А как же знаменитый торговый путь из варяг в греки по Волхову и Днепру? В том-то и дело, что этот маршрут появился только тогда, когда у историков появилась необходимость надуть шарик фантомной истории Киевской Руси. Если городок Киава и существовал в описываемый период, то он мог быть лишь столицей маленького удельного княжества, довольствуясь ролью посреднического торгового центра. Торговля же международного масштаба со скифами-русами велась через Крым. Собственно, иначе и быть не могло. Ведь скифы по представлениям ромеев обитали в северной Гиперборее, то есть в бассейне реки Волги и севернее (иначе где же они добывали моржовую кость?). Таким образом, торговый путь мог пролегать только по реке Волге и Дону, откуда купцы через Азовское море (Меотиду) прибывали в Крым (Тавриду). Заезжать в Киев им было совершенно не по пути.

Вообще, в ромейских источниках порой достаточно ясно читается противопоставление народа «росы» славянам. По мнению Бибикова, «очень важны свидетельства Константина Багрянородного о взаимоотношениях росов и славян. Судя по приводимому ниже тексту, византийцы еще в Х в. отчетливо разделяли росов и славян как в этнолингвистическом, так и в политическом отношении. Славянские племена, перечисленные в трактате, являются данниками („пактиотами“) росов». Но если росы не славяне, то кто же? Вполне можно предположить, что племя росов обитало где-то в лесостепной зоне по Днепру выше порогов, терроризируя славянские племена, живущие в лесах выше по течению. Поскольку связь лесных славян с внешним миром была возможна только по Днепру, росы монополизировали торговлю с ними. Вполне вероятно, что река Рось, впадающая в Днепр ниже Киева, названа так в честь росов (или наоборот).

Судя по описаниям, росы были самыми свирепыми и кровожадными разбойниками в мире. Их образ жизни Константин Багрянородный описывает достаточно подробно: «О россах, отправляющихся с однодеревками из Росии в Константинополь… приходящие из внешней Росии в Константинополь моноксилы являются одни из Немогарда, в котором сидел Сфендослав, сын Ингора, архонта Pocuu, а другие из крепости Милиниски, из Телиуцы, Чернигоги и из Вусеграда. Итак, все они спускаются рекою Днепр и сходятся в крепости Киоава, называемой Самватас. Славяне же, их пактиоты, а именно: кривитеины, лендзанины и прочие Славинии – рубят в своих горах моноксилы во время зимы и, снарядив их, с наступлением весны, когда растает лед, вводят в находящиеся по соседству водоемы. Так как эти [водоемы] впадают в реку Днепр, то и они из тамошних [мест] вхожи в эту самую реку и отправляются в Киаву. Их вытаскивают для [оснастки] и продают росам. Росы же, купив одни эти долбленки и разобрав свои старые моноксилы, переносят с тех на эти весла, уключины и прочее убранство… снаряжают их. И в июне месяце, двигаясь по реке Днепр, они спускаются в Витечеву, которая является крепостью-пактиотом росов, и, собравшись там в течение двух-трех дней, пока соединятся все моноксилы, тогда отправляются в путь и спускаются по названной реке Днепр. Прежде всего они приходят к первому порогу, нарекаемому Эссупи, что означает по-росски и по-славянски „Не спи“. Порог [этот] столь же узок, как пространство циканистирия, а посередине его имеются обрывистые высокие скалы, торчащие наподобие островков. Поэтому набегающая и приливающая к ним вода, извергаясь оттуда вниз, издает громкий страшный гул. Ввиду этого росы не осмеливаются проходить между скалами, но, причалив поблизости и высадив людей на сушу, а прочие вещи оставив в моноксилах, затем нагие, ощупывая своими ногами дно, волокут их, чтобы не натолкнуться на какой-либо камень. Так они делают, одни у носа, другие посередине, а третьи у кормы, толкая [ее] шестами, и с крайней осторожностью они минуют этот первый порог по изгибу у берега реки. Когда они пройдут этот первый порог, то снова, забрав с суши прочих, отплывают и приходят к другому порогу, называемому по-росски Улворси, а по-славянски Островунипрах, что означает „Островок порога“. Он подобен первому, тяжек и труднопроходим. И вновь, высадив людей, они проводят моноксилы, как и прежде. Подобным же образом минуют они и третий порог, называемый Геландри, что по-славянски означает „Шум порога“, а затем так же – четвертый порог, огромный, нарекаемый по-росски Аифор, по-славянски же Неасит, так как в камнях порога гнездятся пеликаны. Итак, у этого порога все причаливают к земле носами вперед, с ними выходят назначенные для несения стражи мужи и удаляются. Они неусыпно несут стражу из-за пачивакитов (печенегов. – Авт.). А прочие, взяв вещи, которые были у них в моноксилах, проводят рабов в цепях по суше на протяжении шести миль, пока не минуют порог. Затем также, одни волоком, другие на плечах, переправив свои моноксилы по сю сторону порога, столкнув их в реку и внеся груз, входят сами и снова отплывают. Подступив же к пятому порогу, называемому по-росски Варуфорос, а по-славянски Вулнипрах, ибо он образует большую заводь, и переправив опять по излучинам реки свои моноксилы, как на первом и на втором пороге, они достигают шестого порога, называемого по-росски Леанди, а по-славянски Веручи, что означает „Кипение воды“, и преодолевают его подобным же образом. От него они отплывают к седьмому порогу, называемому по-росски Струкун, а по-славянски Напрези, что переводится как „Малый порог“. Затем достигают так называемой переправы Крария, через которую переправляются херсониты, [идя] из Росии, и пачинакиты на пути к Херсону. Эта переправа имеет ширину ипподрома, а длину, с низа до того [места], где высовываются подводные скалы – насколько пролетит стрела пустившего ее отсюда дотуда. Ввиду чего к этому месту спускаются пачинакиты и воюют против росов. После того как пройдено это место, они достигают острова, называемого Св. Григорий. На этом острове они совершают свои жертвоприношения, так как там стоит громадный дуб: приносят в жертву живых петухов, укрепляют они и стрелы вокруг [дуба], а другие кусочки хлеба, мясо и что имеет каждый, как велит их обычай. Бросают они и жребий о петухах: или зарезать их, или съесть, или отпустить ихживыми.

От этого острова росы не боятся пачинакита… Зимний же и суровый образ жизни тех самых росов таков. Когда наступит ноябрь месяц, тотчас архонты выходят со всеми росами из Киава и оправляются в полюдия, что именуются „кружением“, а именно – в Славинии вервианов, другувитов, кривичей, севериев и прочих славян, которые являются пактиотами росов. Кормясь там в течение всей зимы, они снова, начиная с апреля, когда растает лед на реке Днепр, возвращаются в Киав. Потом так же, как было рассказано, взяв свои моноксилы, они оснащают [их] и отправляются в Романию».

Как видим, автор описания разделяет славян и росов. Судя по приведенным топонимам, их языки не очень-то близки. Упомянутая Константином крепость Самватос более ни в каких летописях не встречается. Где находилась крепость Витечева, неизвестно, но можно предположить, что это был сборный пункт росов перед поргами (Канев?).

Для чего же росы направлялись в Романию? Никита Пафлагон[108]108
  Византийский философ конца IX – начала X в., ученик Арефы Кесарийского.


[Закрыть], в «Житии патриарха Игнатия» так описывает известный поход росов на византийскую столицу: «В это время запятнанный убийством более, чем кто-либо из скифов, народ, называемый Рос, по Эвксинскому понту прийдя к Стенону и разорив все селения, все монастыри, теперь уж совершал набеги на находящиеся вблизи Византия (т. е. Константинополя. – Авт.) острова, грабя все [драгоценные] сосуды и сокровища, а захватив людей, всех их убивал. Кроме того, в варварском порыве учинив набеги на патриаршие монастыри, они в гневе захватывали все, что ни находили, и схватив там двадцать два благороднейших жителя, на одной корме корабля всех перерубили секирами» (N. Paphl. 21. 14–19).

Не совсем понятно, о каких островах идет речь. В Черном море возле Константинополя островов не наблюдается, они есть в Мраморном море, но в этом случае выходит, что росы явились из Адриатики. Но сам характер непрошенных гостей описан весьма выпукло. Патриарх Фотий (тот самый, который якобы крестил Русь), говорил о нападении в 860 г. на Константинополь «народа, ставшего у многих предметом частых толков, превосходящего всех жестокостью и склонностью к убийствам, – так называемого [народа] рос…»[109]109
  Photius. Ер. Р.50, № 2. С. 293–296.


[Закрыть]. Исследователи считают это первым официальным упоминанием росов, поскольку оно содержится в «Окружном послании восточным патриархам».

Столь же бесцеремонно росы вели себя и в других местах. Неизвестно точно, когда состоялся их набег на Амастриду, торговый город на малоазиатском побережье Черного моря, но нравы мы наблюдаем все те же: «… Было нашествие варваров, росов – народа, как все знают, в высшей степени дикого и грубого, не носящего в себе никаких следов человеколюбия. Зверские нравами, бесчеловечные делами, обнаруживая свою кровожадность уже одним своим видом, ни в чем другом, что свойственно людям, не находя такого удовольствия, как в смертоубийстве, они – этот губительный и на деле, и по имени народ, – начав разорение от Пропонтиды и посетив прочее побережье, достигнул наконец и до отечества святого (св. Георгия), посекая нещадно всякий пол и всякий возраст, не жалея старцев, не оставляя без внимания младенцев, но противу всех одинаково вооружая смертоубийственную руку и спеша везде пронести гибель, сколько на это у них было силы. Храмы ниспровергаются, святыни оскверняются: на месте их [нечестивые] алтари, беззаконные возлияния и жертвы, то древнее таврическое избиение иностранцев, у них сохраняющее силу. Убийство девиц, мужей и жен; и не было никого помогающего, никого, готового противостоять».

Так пишет о россах в «Житии Георгия Амастридского» неизвестный автор[110]110
  Первый издатель русского перевода текста В. Г. Васильевский считал, опираясь на стиль изложения, что автором памятника был известный агиограф (жизнеописатель святых) IX в. диакон Игнатий.


[Закрыть]. Подобного рода упоминаний можно найти еще много, но речь о россах идет в основном, как о разбойниках. Константин Багрянородный сообщает довольно-таки удивительные известия об этом загадочном племени: «… печенеги стали соседними и сопредельными также росам, и частенько, когда у них нет мира друг с другом, они грабят Росию, наносят ей значительный вред и причиняют ущерб, [посему] и росы озабочены тем, чтобы иметь мир с печенегами. Ведь они покупают у них коров, коней, овец и от этого живут легче и сытнее, поскольку ни одного из упомянутых выше животных в Росии не водилось».

Спрашивается, чем же занимались росы, коли они не знали сельского хозяйства, и даже лодки им делали данники-славяне? Если Константин сообщает верные сведения, то они могли жить исключительно за счет грабежа. В этом ключе вполне допустима концепция варяжского происхождения росов (тем объясняется противопоставление их славянам), однако никаких неоспоримых аргументов в пользу этой гипотезы не имеется.

Можно ли говорить о том, что росы создали мощное государство? Свидетельств об этом нет. Это вынуждены признать даже авторы книги «Древняя Русь в свете зарубежных источников». Снова обратимся к статье Бибикова: «Собственно же Русь ограничивалась, вероятно, территорией, освоенной полюдьем киевского князя. Таким образом, если обратиться к названным в византийском трактате русским городам, то Русью в узком смысле слова следует считать, согласно Константину, Киевскую, Черниговскую и Переяславскую земли, т. е. территории Приднепровья».

Не исключено, что росы собирали дань с менее обширной территории. Не факт, что росы были едины. Вряд ли можно считать разбойников росов основоположниками русского государства и ассоциировать их с понятиями «Русь», «Россия» – эти термины появились в обиходе несколько веков спустя, когда о росах уже никто не вспоминал. Бибиков констатирует следующее: «В южнославянских памятниках именование государства Рос(с)ия появляется с 1387 г., в самой России – со второй половины XV в. Ставшая регулярной в новое время форма с двумя „сс“ – (Россия), в греческих текстах встретится лишь в XIV в. – в „Исторических записках“ византийского гуманиста Никифора Григорьев русских же источниках, согласно М. Н. Тихомирову, – с XV в.».

Остается резюмировать: ромейские («византийские») источники не дают НИКАКИХ поводов говорить о существовании Киевской Руси в IX–XIII вв. (по общепринятой хронологии, которую мы не будем здесь оспаривать). Эпизодическое упоминание Киава, как города росов, расположенного на реке выше порогов, дает основание полагать, что речь идет именно о днепровском Киеве, а не о дунайском, известном с античных времен. Но роль этого города в экономическом смысле совершенно ничтожна (международная торговля велась через Крым), а в культурном вообще не рассматривается.

Если принять версию ромейских хронистов о том, что росы – разбойники, не один век промышлявшие на торговых коммуникациях в Черном море, обилие монетных кладов с римской (ромейской?) монетой в Киеве находит свое объяснение. Но о торговом значении Киева мы НИКАКИХ свидетельств не находим. По причине ничтожно малого торгового значения Киева, мы не обнаруживаем в киевских археологических находках сколь-нибудь заметного количества арабских дирхемов, считающихся международной расчетной монетой той эпохи (как помним, арабица использовалась и на русских деньгах, так что название «арабский дирхем» очень условно).

Выше практически полностью приведена глава «О росах, отправляющихся с моноксилами из Росии в Константинополь» из трактата Константина Багрянородного «Об управлении империей»[111]111
  Полный текст сочинения см.: www.vostlit.info/Texts/rus11/Konst_Bagr_2/index.phtml


[Закрыть]. Так вот, Бибиков, не моргнув глазом, заявляет, что «трактат „Об управлении империей“ содержит важнейшие свидетельства, касающиеся древнерусской истории. В главе IX описывается плаванье караванов судов росов по пути „из варяг в греки“. Перечитайте-ка этот фрагмент еще раз и скажите, где там упоминаются варяги, их караваны или Скандинавия? Есть ли там хоть слово о товарах, которыми торговали росы? Между тем, в современной литературе „путь из варяг в греки“ понимается как „название водного ТОРГОВОГО пути в Киевской Руси, связывавшего Северную Русь с Южной, Прибалтику и Скандинавию с Византией“ »(БСЭ).

Вот так историки высасывают из пальца бред о международной торговле по Днепру. Зачем? Лишь для того, чтобы на этом пути разместить мифическое государство «Киевская Русь». И прикрываются авторитетом древних авторов, в данном случае Константина Багрянородного. Но стоит только обратиться к первоисточнику, и вместо караванов скандинавских купцов по Днепру в Византию спешит на легких лодках разбойничья шайка, а вместо могучего древнерусского государства мы видим племена поднепровских славян, которых обложили данью все те же росы, сами славянами не являющиеся.

Граждане, не верьте историкам, бессовестным брехунам, цитирующим древних летописцев! Читайте летописи сами.