Текст книги "Мой Ванька"

– Значит, так, Вова… Придётся тебя резать и всё чистить.

– Говорили же, что ты… на расстоянии…

– Угу! – соглашаюсь я. – И режу тоже на расстоянии.

Кто-то в углу фыркает. Поворачиваю голову, и все стихают.

– Понимаешь, Вова, если я сейчас тебя не почищу, то, может, завтра или послезавтра мне придётся приходить сюда уже с ножовкой. Ты понял? Поэтому давай спасать твою ногу. Она тебе ещё пригодится.

– Конечно… Блин… Попал…

– Лежи так. Я буду готовить операцию, – встаю и подхожу к столу. – Мужики, нужна горячая вода и чистые тряпки. Побольше только.

– Где же мы их тебе возьмём? – ворчит кто-то. – Видишь, как живём?

– Воду хотя бы согрейте!

– Это можно…

Смотрю на говорящего. Распухший красный глаз привлекает моё внимание. Он его ещё и трёт всё время!

– Лампу сюда!

На этот раз приказ выполняется мгновенно. И табуретку освободили, чтобы я сел!

Вытираю руки принесённым спиртом. Чёрт… Мало я его принёс! Может не хватить на операцию… Начинаю заворачивать веки и смотреть опухший глаз. Ну точно! То ли соринка, то ли щепочка… В армии я вынул такую же языком. Уф-ф… Удалось с первого раза. Сплёвываю. Только бы ничего здесь не подхватить. Господи, пронеси…

– Ну вот, – говорю я удовлетворённо, – могли бы и сами сделать.

Компания молчит, уставившись на меня.

– Чай есть?

– Чифирь… – отвечает кто-то.

– Разведи четверть кружки водой до полной, – и отрываю кусок бинта.

– Вот… – На стол рядом со мной ставится кружка.

Сначала делаю несколько движений руками, убирая грязную энергию воспаления, потом макаю бинт в заварку и прикладываю к глазу.

– Вот… Рукой придерживай. Полчаса. Станет высыхать – опять макай.

– Угу… Чешется…

– Будешь чесать – привяжу руки.

Чайник на печке закипает. Где же взять тряпки?

У меня просто нет другого выхода. На мне чистая рубашка. Только сегодня надел. Это всё же лучше, чем принесённое тряпьё. Хоть инструмент можно разложить…

Компания обалдело смотрит, как я стаскиваю с себя свитер, а затем и рубашку.

– Ты чего, доктор? – недоумённо спрашивает один из них.

– Мне же нужна чистая тряпка!

– Тебе что, и рубашки не жалко?

– Нога пациента дороже, – отрезаю я, и понимаю, что меня сейчас зауважали…

– Слышь, – говорит один другому, – подбрось в печку. Доктор замёрзнет.

Вроде всё готово. Только с анестезией проблема… Была не была! Попробую гипнозом. Присаживаюсь на корточки около лица Вована.

– Слушай меня, Вова! Смотри мне в глаза. Ты ничего чувствовать не будешь. Тебе не будет больно, – говорю я медленно, глядя ему в глаза. – Ты будешь спать… Спи… Раз, два, три… – щёлкаю пальцами. В избе стоит тишина. Глаза пациента медленно закрываются. – Так, мужики! Двое держат. Один за ноги, другой за жопу. Это чтобы он случайно не дёрнулся. Ты, – указываю я на ближайшего, – держишь лампу, как я скажу. А ты стоишь рядом вот с этим бинтом и вытираешь мне лицо, когда я скажу. Понятно?

– Чего непонятного, – бурчит один из новоявленных ассистентов. – Сделаем.

– По местам! Давайте, мужики…

Начинаю резать и чистить. Вынимаю гнойные стержни. Мне светят, вытирают пот. Периодически матерюсь. И никто не знает, что я делаю это первый раз в жизни! Как говорил Кирилл Сергеевич? Когда решение принято – надо твёрдо иди к его осуществлению! Так… Всё… Ставлю дренажи и делаю лёгкую повязку, в основном чтобы местная антисанитария по возможности не попала в раны.

– Вроде закончили… – я перевожу дыхание. – Вова! Вова… Спит спокойно! Трясу его за плечо и он открывает глаза.

– Что, хорошо поспал? – улыбаюсь и снова щёлкаю пальцами. – Болит?

– Немного… Нештяг поспал… Первый раз за две недели, – хрипло отвечает Вован. – А то всё болело… Ты резать-то когда будешь?

– Я уже всё убрал.

– Врёшь… – он недоверчиво смотрит на меня.

– Хрипатый, не сомневайся! – мужики ржут. – Все помогали.

– Так… Водка есть? – спрашиваю хозяев.

– А то!

– Ему полстакана, – я показываю на пациента. – Ну и мне тоже.

– Доктор, с дорогой душой! – тот, который с глазом, подносит мне полстакана водки. – Ну ты…

Чокаюсь с пациентом, и мы пьём. Потом всё убираю в сумку. И изгаженную рубашку тоже. Не хватало, чтобы её здесь кто-то нашёл.

– Бинты не снимать! Завтра сам поменяю. Сейчас мне пора.

– Слышь, доктор, а ты не замёрзнешь? – спрашивает тот, который мне светил. – Рубашку-то ты…

– Вот поэтому и выпил. Ну до завтра!

– Пацаны, кто-нибудь проводите доктора. Да сумку нести помогите! – командует Вован. – Устал человек! Может, ещё выпьешь на дорожку?

– Не откажусь.

Повторяем.

– Ну счастливо! – прощается он. Остальные тоже галдят вслед. На улице после вони в избе свежесть пьянит. Именно свежесть, а не выпитая водка.

– Доктор, давай свою сумку, – тянет руку мой провожатый.

Отдаю и иду налегке. Действительно, устал я что-то…

…Кирилл Сергеевич открывает мне дверь квартиры. Антошка рядом.

– Сашенька… Что это ты? – вырывается у него при виде моего состояния, ведь двести грамм водки на голодный желудок…

Правда, я стою крепко, только наверняка глаза у меня в разные стороны. Обращаю внимание, на Антошку – он поглядывает то на меня, то на хозяина, будто хочет сказать: «Ну что, хозяин, как тебе это нравится?» Кот явно не одобряет пьянки.

– Ох… Сейчас всё расскажу… – и вваливаюсь в квартиру.

После мытья под душем (хорошо, что горячая вода сегодня есть!), рассказав всё Кириллу Сергеевичу, сижу и ужинаю. Вернее, это скорее похоже на запоздалую закуску. Сам он сидит напротив меня и только внимательно смотрит.

– Вы меня простите… – не выдерживаю я его взгляда.

– Прощать-то не за что, Сашенька. Я просто запоздало боюсь за тебя. С такой публикой всякое могло случиться. Но я не осуждаю отца Михаила. Человек, даже если он преступник, всё равно тот биологический организм, который мы с тобой призваны спасать. Помнишь, в твой прошлый приезд мы даже поспорили на эту тему. В общем, ты – молодец! Всё-таки не зря я тебя ставил ассистировать к Николаю! – при этом он очень ласково мне улыбается. – А ты действительно его обезболил гипнозом?

– Угу… – дожёвывая ужин, я киваю. – Пришлось рискнуть. Он даже заснул.

– Понятно… Ладно, Сашенька, ты закончил ужин?

– Ага, спасибо!

– Ну тогда – спать! Тебе отдохнуть надо.

Иду в комнату. Ох… Кирилл Сергеевич даже мне постель застелил… Дела… Блаженно вытягиваюсь. Эх, где там мой Ванька… Не хватает мне его!

После вечернего приёма самостоятельно пробираюсь к своему пациенту. Что-то мне это напоминает… А! В «Острове сокровищ» судовой врач так ходил лечить пиратов.

– Доктор! Погоди… За тобой не угнаться, – раздаётся сзади знакомый голос.

Оборачиваюсь. За мной спешит вчерашний провожатый!

– Здорово, Николаич. Меня Хрипатый послал, – докладывает он. Дальше идём вместе, но молча.

В знакомой избе, похоже, сегодня даже меньше воняет! Неужели освежили?

– Здравствуйте.

– Привет, доктор, – отвечает один за всех тот, который с глазом.

– Как глаз? Покажи! – сажусь рядом и смотрю. Глаз заметно лучше. – Чешешь?

– Ты же обещал руки привязать, – ухмыляется он.

– И привязал бы, не сомневайся! – подтверждаю я.

– Я понял, потому и не чесал! С тобой не пошутишь…

– Завтра, наверное, будет уже всё хорошо. Надо ещё чаем… На, держи бинт!

Сажусь на топчан к Вовану.

– Здорово. Ну как ты сегодня?

– Привет… Даже спал… – бурчит он.

– Вот и хорошо. Давай-ка я тебе повязку сменю. Мужики! Посветите кто-нибудь.

Один из братвы светит, а я пользую Вована. Он иногда ойкает, матерится, но терпит. Для ускорения процессов заживления применяю ещё и энерготерапию.

– Слышь, Саша, – подаёт голос Вован, – ты, говорят, из Питера?

– Угу…

– Земляк, значит… А где… Ой!.. Где живёшь?

– Жил на Петроградке. Потом в Шувалово. А сейчас я тут живу.

– А чё уехал?

– Жизнь заставила, Вова… – не буду же я всё ему объяснять!

– Жизнь… она… заставляет… – он вздыхает. – Я на Моховой жил… В огромной коммуналке.

– Ну вот, – удовлетворённо говорю я, собирая инструмент.

– Ну и руки у тебя… – бормочет Вован.

– Это тебе показалось, Вова. Они обычные, Я же ещё тебя и по-другому лечил. Чтобы всё быстрее заросло.

– Так, как про тебя рассказывают?

– Угу!

– Спасибо, Саша, – хрипло произносит он. – Я твой должник.

– Ладно тебе… Хочешь, сейчас ещё часов восемь поспишь?

– Это как во время операции? Мужики рассказали, как ты меня усыпил, – Вован растягивает губы в улыбке.

– Точно. Ну, ты хочешь? Через восемь часов проснёшься. Это тебе полезно будет.

– Хорошо… Усыпляй! – разрешает он.

– Смотри сюда! Ты сейчас заснёшь и будешь спать восемь часов… – тихо и медленно говорю я, глядя ему в глаза. – Болеть ничего не будет… Будешь спокойно спать…

Глаза Вована закрываются.

– Во даёшь, – обалдело произносит мужик, держащий лампу.

– Ну ладно. Мне пора.

Я встаю и беру свою сумку.

– Пошли. Давай свой багаж! Я понесу, – мой провожатый поднимается.

* * *

Заканчиваю вечерний приём. Выхожу в коридор проводить последнего пациента. Около кабинета стоят два парня. От них так и тянет неуверенностью и смущением.

– Что у вас, парни? Случилось чего?

– Извините, Александр Николаевич… – один из них делает ко мне шаг. – Можно с вами поговорить? – и поспешно добавляет: – Мы не на приём.

– Тогда что? Помощь нужна? – угадываю я. – Заходите!

– Ага! Помощь! – радостно соглашаются они и идут за мной в кабинет.

– Садитесь и выкладывайте.

– Александр Николаевич… Мы вот… хотели тренажёрный зал открыть, – всё так же неуверенно произносит тот, который посмелее. – Ну нам этот… глава администрации… В общем, он отказал. Мы хотели там в одном подвале…

– Дело хорошее. Я бы и сам позанимался. Только я-то тут… – но уже предполагаю, какая будет просьба. – То есть вы хотите, чтобы я к нему сходил?

– Ага! – парни с облегчением кивают.

– А оборудование? Сами тренажёры? Это-то откуда?

– Да мы договоримся! В порту, в мастерских… Или ещё где…

– А какие тренажёры вы хотите? В Питере я ходил в такой зал, могу посоветовать.

– Правда? – радуется один из парней. – Давайте мы вам покажем? И подвал, и то, что у нас уже есть.

– Хорошо. Обязательно посмотрю, когда у меня будет время. Работа! – и листаю поминальник, сделанный из обычной толстой тетради. – Ну давайте… послезавтра…

Назначенный осмотр предполагаемого спортзала и имеющихся возможностей впечатлил меня безысходностью. Подвал вообще-то даже не подвал, а почти первый этаж. Здесь вообще подвалов нет – вечная мерзлота! Правда, хорошо, что в помещении проходит теплотрасса, поэтому тепло, но грязь там я увидел обалденную. Короче – начать и кончить, но парни оказались заводными и готовыми многое делать сами. Визит к главе администрации обошёлся без неожиданностей. От меня, оказывается, действительно кое-что зависит! Как он демонстрировал мне своё расположение! Подписал все бумаги, два раза звонил и давал поручения! Как он мне улыбался! А в конце попросил приглядывать за молодёжью, которая будет посещать новый спортзал. Во какое доверие! И всё это по единственной причине… Смешно! Короче, пришлось его пригласить на открытие. Вечерами дома как профессионал-механик нарисовал эскизы для изготовления первых тренажёров. Глядя на мои труды и одобрительно посмеиваясь, Кирилл Сергеевич, заметил, что даже от медицины надо иногда отдыхать. В ожидании заказанных тренажёров мои подопечные навели в подвале порядок, сделали побелку и отремонтировали двери. Для переодевания крючков набили и скамейки поставили. Молодцы! Появилась старая штанга с блинами различного веса. Подозреваю, что из воинской части позаимствовали. Теперь они просят меня ещё составить комплексы упражнений. Придётся озадачиться…

Закончив приём, навожу в кабинете порядок. Стук в дверь и входит… Таня.

– Здравствуй… Что-нибудь случилось?

– Здравствуйте, Александр Николаевич! – она смущённо улыбается. – А посмотрите мне ногу ещё, пожалуйста. Боюсь наступать…

Господи! Ну не знает, с кем разговаривает! Я же прекрасно вижу, что с ногой всё в порядке. Просто… девочка пришла ко мне! Да и взгляд у неё простовато-хитренький.

– Ну ладно. Садись! – и снова ощупываю её худенькую ногу. – Так больно?

– Нет…

– А так?

– Не-а!

– Ну и в чём же дело? – поднимаю на неё взгляд.

– Возьмите меня к себе на работу! – бухает она.

Обалдело молчу и повисает пауза. Уж очень неожиданно!

– Ну я не знаю… Надо с Кириллом Сергеевичем поговорить, – оставляю себе возможность отступления.

Вообще-то Николай Фёдорович как-то сказал, что мне на моих вечерних приёмах хорошо бы иметь при себе медсестру. Да я и сам об этом думал, поскольку моя работа начала обрастать всякими дополнительными занятиями, в том числе и формальными, то есть записью принимаемых больных и прочей лабудой. Естественно, делать всё самому – это тратить время впустую. Но предложение этой девочки…

– Я всё могу делать! – прерывает ход моих мыслей Таня. – И полы мыть… Халат вам постираю… Вот, в кабинете порядок наведу…

– Ну работа медсестры состоит не только в этом, – объясняю я строго.

– Я буду учиться! – с жаром говорит она. – Я в медицинский собираюсь! Я же говорила вам…

– Ну ладно, – сдаюсь, – поговорю.

Мне действительно не найти другого варианта, потому что все медсёстры днём заняты либо на приёмах в поликлинике, либо в больнице. А вечером практически никого из них нет, кроме двух дежурных сестёр на постах. Трудно у нас с кадрами!

За ужином рассказываю Кириллу Сергеевичу о неожиданном предложении.

– Это, наверное, неплохо, – одобряет он. – Научим, и будет работать. А если, как ты говоришь, она в медицину хочет, то, значит, учиться будет с удовольствием.

Вован, слегка переваливаясь и припадая на больную ногу, ходит по избе.

– Ну как ты? – спрашиваю я его, наблюдая за этим действом, сидя на топчане.

– Нормально, – хрипит он. – Отвык только…

– Ничего, дело наживное. Я ещё через два дня зайду. Посмотрю, как у тебя дела.

– Валяй! Рады будем. Если не уйдём…

Ох, ничего себе! Может, случайно сказано? Вроде непохоже…

– Ладно, мне пора бежать. Извини… Больные ждут.

– Бывай. Руки не даю. Не хочу, чтобы ты сомневался… – бурчит он.

– А я дам руку! – неожиданно для себя говорю я и протягиваю руку.

Лапа Вована поглощает мою ладонь.

– Счастливо тебе, земляк… Эх, Сашка… Нам бы с тобой за жизнь поговорить! Может, свидимся ещё…

– Может быть… Вы тут, если будете уходить, уберите следы моего лечения.

– Не учи учёных, – пациент ухмыляется. – Будь счастлив, доктор. …Захожу в церковь. Хочу доложить отцу Михаилу о проделанной работе.

– Александр Николаевич! – тихонько окликает меня Анна Степановна из-за своего прилавочка. – К вам моя Танька приходила?

– Да, была. Просила взять её медсестрой для обучения.

– Я тоже прошу. Она хоть и беспутная, но давно медициной бредит. Врачом, говорит, хочу стать! Возьмите! Честно скажу, раньше одни парни на уме были, а после вашего лечения всё больше дома сидит, за книжками. Замолвите своё слово…

– Уже замолвил, – усмехаюсь я. – Анна Степановна, а отец Михаил где?

– Сейчас позову, – уходит и почти сразу возвращается с батюшкой.

– Здравствуйте, Александр Николаевич! – он протягивает мне руку.

– Здравствуйте, отец Михаил. Хочу вам доложить об исполнении вашего… пожелания, – и сдерживаю улыбку. – Больной активно идёт на поправку. Уже ходит.

– Бог вас не забудет, Александр Николаевич.

– Знаете… Мы даже с ним обменялись рукопожатием. Как вы думаете, это плохо? Вдруг он – убийца?

– Сие мне неведомо. Только, сами подумайте, каждый раз, протягивая и пожимая руку незнакомому человеку, мы не знаем, какие у него помыслы и какие за ним грехи. Верно?

– Верно… Но тут – осуждённый человек, более того – беглый! А это значит, срок у него большой. А большой срок просто так не дают.

– И это верно. Только протянутая рука есть символ доверия. А доверие способно спасти любую душу. Церковь тоже протягивает руку заблудшему и тем самым многих спасает. Подумайте об этом, Александр Николаевич, если у вас ещё остаются сомнения.

– Сдаюсь… Похоже, сомнений уже нет.

– Вот и хорошо. Спаси вас Господь! – и отец Михаил крестит меня. …На знакомой мне окраине Булуна был пожар. Рассказали, что сгорел брошенный дом. Значит, к моему пациенту можно не ходить. Мужики убрали все следы.

Ужинаем. Звонит телефон, и Кирилл Сергеевич берёт трубку.

– Слушаю! Здравствуй, Ваня! Да ты что? Ну я тебя поздравляю! И верю в тебя! Сможешь. Ты всё обязательно сможешь! Угу… Саша, Ваня тебя…

Беру трубку.

– Ванюха, привет! Ты небось хвастаешься, что поступил?

– Ага! Сашка, я действительно поступил! Я так рад! Ну поздравляй меня скорее!

– Конечно, поздравляю! А уж я-то как рад за тебя! Я вообще об этом мечтал. Жаль, что ты далеко, а то бы затискал.

– Ага… Все кости мне бы на радостях переломал.

– Конечно! Ладно, как там у вас остальные дела? Как Даша с Серёжкой?

– Ничего, всё нормально, даже очень хорошо… Только я сейчас думаю, как перестроить свой распорядок, чтобы всё успевать. Ведь вечером я должен быть в университете, а мне надо ездить и к Даше с Серёжкой, и к Сергею Александровичу с Юрой…

– Да, Ванюха… Трудно тебе будет!

– Ничего! У меня же есть учитель, с которого я беру пример! Знаешь, ты не поверишь – этот человек успевает всё. Вот и я тоже учусь понемногу.

– Не подлизывайся…

– Сашка… Знал бы ты, как я по тебе скучаю… – голос Ваньки звучит грустно.

– Не поверишь, – хмыкаю, избрав ту же форму, – но я тоже…

* * *

Теперь у меня есть медсестра. Таню взяли в штат больницы и прикрепили ко мне. Если честно, то не могу нарадоваться её старательности. Конечно, всё началось с элементарной уборки в кабинете, потом пошли документы, до которых руки у меня не доходили, а теперь она потихоньку осваивает настоящие обязанности медсестры под руководством Веры Петровны, которая учит её премудростям своего дела. Кадровый голод реален, поэтому учиться нужно на ходу. Я, по крайней мере, стараюсь делать именно так. А насчёт Тани… Мне нравится её увлечённость. Думаю, выучится – станет хорошим медиком. Она – хваткая девица. Уже сама накладывает кое-какие повязки. Когда я работаю с пациентом, всегда стоит рядом и очень внимательно следит за моими действиями. Иногда ловлю её внимательный и грустный взгляд на себе. Ох, только бы не влюбилась!

Скоро возьму её с собой на суточное дежурство.

– Ну, как помощница? – спрашивает за ужином Кирилл Сергеевич.

– Знаете, она очень старательная. Быстро учится. Хватает на лету!

– Да… Мне Вера Петровна тоже говорила.

– Кирилл Сергеевич, а может, Таню летом отправим учиться в Питер в академию?

– Можно… Только до лета ещё дожить надо, – и хмурится.

Я по-своему понимаю его слова. Мне не нравится, что он стал чаще принимать лекарства, а от осмотра отказывается, как мы с Николаем Фёдоровичем его ни уговариваем.

Таня первый раз вместе со мной заступила на сутки. Уже ночь. Два часа. Сижу в ординаторской, а она на посту второго этажа. Я сам на этом настоял, поскольку ординаторская тоже на втором и, если что случится, смогу быть рядом. Вторая медсестра, Людмила Ивановна, дежурит на первом этаже. Просматриваю истории болезни, снимки…

Уже четыре месяца я здесь. Холода и вьюги в полный рост. Октябрь! Уже бывает к двадцати мороза. Спасибо Кириллу Сергеевичу – экипировал меня. Когда почти два года назад я приехал сюда за Ванькой, то чуть-чуть зацепил местную зиму. Хорошо, что тогда Дмитрий Иванович одеждой выручил!

– Александр Николаевич! – моя медсестра вбегает в ординаторскую. – Пойдёмте в двенадцатую! Там женщине плохо! Давление высокое…

Да… Давление у больной подскочило серьёзно… Двести сорок верхнее. Это я определил своим методом, ведь уже научился мерить давление так же, как и температуру, рукой. Таня ещё раз проверила тонометром. Посылаю её за необходимым препаратом, а сам начинаю свою терапию. Давление понижать я умею, только не такое высокое.

Вот, принесла шприц и ампулу. Проверяю на всякий случай… Укол делаю сам.

– Александр Николаевич, – окликает меня Таня, когда я прохожу мимо поста. – Кофе хотите? Чайник вскипел. У меня ещё пирожки есть!

– С удовольствием! Давай попьём. Пирожки бабушка пекла?

– Я сама! – обиженно заявляет она. – Попробуйте!

Мы сидим у стола на посту и пьём кофе. Пирожки действительно отличные…

– Ты те две книги, что я тебе дал, читаешь?

Я предложил ей почитать медицинскую литературу с азов. Начал с обычной анатомии. Тоже ведь с этого начинал.

– Конечно! Первую уже заканчиваю.

Говоря это, Таня так смотрит на меня своими карими глазами! Всё-таки симпатичная девчонка! На какой-то момент встречаемся взглядами… Ох, держись, Елизов!

– Александр Николаевич, а почему вас некоторые называют не совсем врачом?

Хороший вопрос. А не значит ли это, что у меня здесь появились такие же доброжелатели, как и в академии?

– Понимаешь, у меня пока нет диплома. Я же ещё студент! А так я – инженер-механик. Автослесарь! – и усмехаюсь.

– Не-ет, – тянет она и произносит восторженно: – Вы врач! Вы, наверно, самый лучший врач! И красивый мужчина… Вами увлечься можно!

– Самых лучших врачей не бывает. Разве что Кирилл Сергеевич.

– А для меня – вы самый лучший… врач.

Это звучит с некоторым вызовом, и я снова нарываюсь на её прямой взгляд.

Стоя на лестнице у приоткрытой форточки, курю и думаю. Мне предельно ясно: Таня в меня влюбилась. Так же ясно и то, что девочка не намерена этого скрывать. А чего ей скрывать, если она, как говорит Анна Степановна, беспутная. Может, то, что влюбилась, и не так плохо? Если я решил начать новую жизнь, порвав с прежней, то я – свободный мужчина! Даже могу жениться! А уж если не жениться…

А как быть с тем, что, по словам Ваньки, Даша меня любит? Ловлю себя на мысли, что про него самого я в данный момент не думаю. Похоже, здесь я уже всё для себя решил. Ванька был, есть и будет моим самым дорогим, родным человеком, которого я никогда не дам в обиду. Но у него должна быть своя жизнь, и я этому поспособствовал, уехав из Питера. Тогда у меня тоже должна быть своя жизнь здесь, в Булуне. А Таня… Бог с ней, с Таней! Девчонки – влюбчивая публика. Сегодня одного, завтра другого…

Просыпаюсь в ординаторской за столом от прикосновения к волосам. Поднимаю голову. Таня отдёргивает руку.

– Простите, Александр Николаевич… – бормочет она и неожиданно краснеет.

– Ничего, – и смущённо покашливаю. – Только плохо, что я спал. Не для этого мы здесь дежурим. А вот ты, пожалуй, пойди, поспи часок. Я подежурю на посту. Идёт?

– Нет. Не идёт! – она трясёт головой. – Мы же не для этого здесь дежурим! Я лучше ещё почитаю.

– Ну смотри. Моё дело предложить…

– А моё – отказаться! – и озорная улыбка.

…После короткого сна дома иду на вечерний приём. Сегодня я буду один. Тане я дал день отдыха после суток. Сам этого не соблюдаю, поскольку больные ждать не могут.

Открываю дверь в свой кабинет…

– Добрый вечер, Александр Николаевич! – приветствует меня… Таня. – Чайник уже согрелся. Хотите, я вам кофе сделаю?

– Хочу. Только зачем ты пришла? Я ведь тебе сказал, что ты можешь отдыхать.

– Медсестра должна делить со своим врачом все трудности! – весело отвечает она и начинает делать кофе.

– Спасибо… – такая преданность мне приятна.

В это время раздаётся стук в дверь. Так… Попил я, кажется, кофе… Последний на сегодня пациент закрыл за собой дверь. Последний, потому что уже четверть восьмого вечера, а у меня приём номинально до семи. Это уже все знают, да и на дверях кабинета Таня такое объявление повесила.

– Устали, Александр Николаевич? – она ставит передо мной кружку с кофе.

– Немножко. Всё-таки после суток тяжеловато.

– А я вот – нет! Мне даже очень нравится, когда у нас много людей. Когда я вам помогаю, то чувствую себя нужной…

Делаю для себя заметку, что эта девочка, не знаю, сознательно или нет, тоже умеет говорить двусмыслицами. Нужной для дела или нужной мне как человеку?

– А тебе где интереснее – в больнице или здесь, на приёме?

– С вами, конечно, интереснее! – достаточно пылко отвечает Таня и тихонько добавляет: – Мне вообще с вами… очень хорошо…

Среди дня Кирилл Сергеевич вызывает меня в кабинет. Интересно, зачем?

Захожу. На диване сидят двое – женщина средних лет и молодой парень с палкой. Судя по одежде, явно не местные.

– Вот и доктор Елизов, – представляет меня главврач и, увидев моё непонимание, поясняет: – Люди с Большой земли к тебе приехали. Искали…

Моё недоумение от этого только растёт.

– Что же у вас случилось, что в такую даль? – задаю вопрос женщине, которая, как я сразу понял, является матерью парня.

– Толенька, встань, покажись доктору, – просит она.

Парень с трудом, опираясь на палку, встаёт и делает несколько шагов. Шагами это назвать трудно, потому что правую ногу он сильно подволакивает.

– Понятно… Пойдёмте со мной.

Пока Таня увела пациента на рентген, слушаю рассказ матери, из которого узнаю, что приехали они из Тамбова, что её сын получил травму при падении около года назад. Хождения по местным врачам ничего не дали. Обратиться ко мне им посоветовал один из моих пациентов, который уехал на Большую землю и поэтому оказался их соседом.

…Ну вот. Процедура вправления сместившегося позвонка закончена, восторги по поводу результата я приземлил рекомендациями на будущее, поскольку парень и его мать через два дня должны улететь домой и поэтому полный курс реабилитации невозможен. Попытку оплаты услуги жёстко пресёк.

Во время моей работы с пациентом Таня просто не сводила с меня глаз.

– Ты что на меня так смотрела? – спрашиваю я, когда мать с сыном уходят.

– Вы действительно шаман, – полушёпотом произносит она. – У меня дедушка был шаманом. Вы тоже… Правильно вас так называют.

– Я – врач, – говорю устало.

Продолжает смотреть на меня с тем же страхом.

– Ты что, стала меня бояться? Неужели если я – шаман, то страшный?

– Нет, – Таня мотает головой, – нет… Шаманы – это необычные люди. Они не всегда говорят правду, а иногда и не говорят… ничего. Но они всё знают!

– Не знаю, как поступают шаманы, но то, что делаю я, – просто лечение энергетикой. Это всё долгий разговор, и если будет интересно, могу потом тебе многое рассказать. Только сейчас я очень устал. Сделай мне кофе, пожалуйста…

– Я сейчас! – теперь с восторгом вскрикивает она и кидается к чайнику.

В кабинете Кирилл Сергеевич после моего рассказа усмехается.

– Вот видишь! Молва о тебе начинает расползаться. Ты о больных подумай. Ну как им сюда, в глухомань, добираться? Если бы ты был в Питере, то туда им проще.

– Кирилл Сергеевич! Опять вы за своё!

– Не за своё, а за твоё! За твоё предназначение, за твоё будущее, за твоё счастье! Нечего тебе здесь делать! Загниёшь только… Вообще ты должен понять, что с твоим даром ты сам себе не принадлежишь! Ты нужен больным. Понял?

Он берёт сигарету и хочет прикурить.

– А вот курить с вашим сердцем…

– Знаю! – прерывает он меня. – Моё здоровье – что хочу, то с ним и делаю.

– А вот и не так! Вы с вашими знаниями и опытом, с тем уважением, которое к вам питают, нужны больным. Вы тоже сами себе не принадлежите. Правильно я говорю?

– Поймал… – он усмехается, но сигарету кладёт. – Ладно, давай иди…

Конечно, я понимаю, что, когда уйду, он сразу закурит. Но не могу же я всё время сидеть в его кабинете и стеречь!

* * *

Почти восемь вечера. Заканчиваем приём. Многовато сегодня народу было…

Таня достаточно умело по моему методу массирует пациента с шейным остеохондрозом. У девочки явно есть способности. Может, это гены деда-шамана говорят? В больнице, кроме нас, главного врача и дежурящих сутки, уже больше никого нет.

Стук в дверь. Поскольку в кабинете пациент, выхожу сам.

– Александр Николаевич! – ко мне бросается знакомый парень с метеостанции. – Слава богу, хоть кого-то застал!

– Привет, Саша, – протягиваю ему руку, ведь мы с моим тёзкой познакомились, ещё когда я приезжал за Ванькой. Удивительно, что он обратился по имени и отчеству. – Что случилось?

– Николай Николаевич со стремянки упал. Ногу сломал…

Николай Николаевич – это их самый главный метеоролог.

– Так, давай его сюда!

– Да не можем мы его привезти! Орёт благим и не благим матом. Кровь…

– Что кровь? Открытый перелом, что ли? Кивает.

– Транспорт есть?

– Наш снегоход. Там два места кроме меня… Ваня на нём со мной сюда ездил…

– Хорошо. Сейчас соберусь, и едем. Подожди здесь, – и возвращаюсь в кабинет.

– Таня, мне надо срочно ехать на станцию. Там открытый перелом. Сейчас сумку подготовлю и поеду, а ты тут заканчивай сама.

Сосредоточенно кивает и продолжает массаж.

Быстро собираю всё, что может понадобиться. Чёрт! Сумка мала… Вспоминаю, как мы с Николаем Фёдоровичем делали операцию с похожим случаем. Но там оперировал он, а тут мне придётся это делать самому. Ну, помоги мне, Господь!

Когда пациент скрывается за дверью, Таня подходит ко мне.

– Александр Николаевич, возьмите меня с собой… – и так заглядывает в глаза! – Ведь там вам нужно будет операцию делать! Как вы один?

– Не в первый раз, – отмахиваюсь я, вспоминая Вована и его братков.

– Александр Николаевич! Вы как хотите, а я еду с вами! – это звучит неожиданно резко. – Пурга надвигается, а вы собираетесь один. Вы же наших мест не знаете!

– Во-первых, меня привезут и увезут. Во-вторых… А, ладно!.. Сдаюсь…

Моя медсестра довольно улыбается.

– Александр Николаевич, раз мы вдвоём, то я ещё одну сумку возьму.

– Бери. Сама знаешь, что туда надо.

– Конечно, знаю! Вы же меня учите! – весело приговаривает Таня, и первое, что она укладывает в сумку, – недоеденные пирожки.

Иду в кабинет главного.

– Кирилл Сергеевич, меня скоро не ждите. Мы с Таней едем на станцию. Там открытый перелом. Сюда привезти они не смогли.

– Саша, в том, что ты справишься, я не сомневаюсь. Только учти, по трансляции передали, что надвигается пурга. Если что, то лучше оставайтесь там. Таниному отцу я сообщу. Это хорошо, что она с тобой едет. Местная ведь…

Снегоход оказывается штукой не очень удобной. Это некая конструкция, где водитель сидит всё-таки слева, справа же находится какой-то кожух, скорее всего что-то дополнительное в соответствии с климатом, а сзади два места для пассажиров. Хорошо, что тепло. Двигается такое сооружение не очень шустро. Мне как достаточно опытному механику сразу видно, что это самоделка на базе обычного «козла», только колёса огромные.

– Саша, сколько времени добираться? – спрашиваю я, перекрикивая шум движка.

– Полчаса! Скоро будем! «Антилопа гну» – машина-зверь! Скоро, да не очень. Едем уже двадцать пять минут. Ясно, что эта «Антилопа гну» ужасна не только по виду, как и само животное, но и по характеристикам.

…Нога Николая Николаевича представляет собой удручающее зрелище. Обе берцовые правой голени! Малая торчит, слегка прорвав кожу. Как я всё это буду приводить в порядок – не представляю. Но глаза боятся, а руки делают!

Когда я очень осторожно ощупываю, пациент орёт от боли. Обезболивать медикаментозно в такой ситуации… А может, попробовать гипнозом?

– Николай Николаевич, посмотрите мне в глаза… – начинаю говорить медленно, глядя ему прямо в зрачки покрасневших от слёз и крика глаз. – Вам сейчас совсем не будет больно… Вы правую ногу перестанете чувствовать на счёт три… И всего, что я с ней буду делать, вы тоже не почувствуете… Раз… два… три! – и щёлкаю пальцами. – Что вы чувствуете? – спрашиваю и на всякий случай трогаю голеностоп.