Текст книги "Икона зверя. Подземная река"

И свет именно этой звезды постарались убрать в тень выдвигающие свою лжетеорию фальсификаторы:

Не было никаких, мол, там звезд ни в какой такой природе – и вся недолга! И врут, мол, все эти там разные звездочеты точно так же, как и результаты радиоуглеродного анализа…

И вот прорисовывается еще одна уж очень бросающаяся в глаза деталь конструкции изобретаемой фальсификаторами версии, имеющей своей целью усадить нам на шею антихриста. Синельников пишет:

«…наш Спаситель Иисус Христос – а Иисус (по-еврейски Иешуа, сокращенное от Иегошуа) именно и означает “Спаситель”; Христос, как и еврейское Мессия (Машиах), значит “Помазанный” – облекся в тело, иначе воплотился» [97] (с. 22).

Как озвучивается столь настырно тянущийся к нам на шею этот неизвестно кем «Помазанный» Машиах – мы уже разобрали несколько ранее (см.: «Противостояние. Слово – оружие Русы»). Теперь о столь же якобы, но уже «Спасителе»:

ИЕШУА – сатанинскую низость вершащее божество.

Ну просто чудненько озвучиваемое имечко у рвущегося с помощью господина Синельникова монстра, которого фальсификаторы столь ловко пытаются перекроить в Христа нашего Спасителя, пользуясь полным отсутствием на эту тему какой-либо информации у своих слушателей, не знакомых хотя бы с поверхностным содержанием Талмуда.

А ведь в Талмуде этот Иешуа изображен в качестве учителя Иешу Гонацри. Эта фальшивая версия имеет под собой почву того момента из евангельских событий, когда Иисус Христос, по окончании своего сорокадневного поста, был искушаем сатаной, обещавшим отдать ему все царства мира в обмен на поклонение себе. То есть сатана из Евангелия был этим самым талмудистским учителем – Иешуа, который якобы чему и поучал Иешу Гонацри, то есть Иисуса Христа.

Может Синельников не читал Талмуда, а потому, чисто по незнанию, и обмишурился?

Ничего подобного! Выдвинутая им версия вполне созвучна измышлениям иудаизма, что и весьма показательно, в подтверждение работы на все ту же сущность, объединяет у Синельникова нашего Спасителя: и с их «Помазанным», и с Машиахом, и с Иешуа.

Очевидно, чисто в предвидении данных подлогов, помещенный Юрием Воробьевским в его книге «Шаг змеи» документ, включающий в себя рассказ о Иисусе Христе предоставленный Римскому сенату Публием Лентулой, отнюдь не случайно, – не просто перепечатан, но зафиксирован в виде фотодокумента, подтверждающего истинность в нем описанных фактов внешности Спасителя:

«В настоящее время явился у нас и ныне еще жив один человек, весьма добродетельный, имя Ему Иисус Христос; народ почитает Его великим Пророком, а Его ученики называют Его Сыном Божиим. Он воскрешает мертвых и исцеляет всякого рода болезни и недуги словом одним. Сей человек имеет высокий и стройный стан, вид Его исполнен важностью и сильно действует на всех, так что взирающие на Него не могут не любить Его, и вместе, не чувствовать некоторого страха. Волосы Его цвета ореха созрелого, без блеска и гладки до ушей, а от ушей до плеч и ниже кудрявы и блестящи, посреди головы разделяются они на две стороны, по обычаю Назореев. Чело гладкое и чистое, на всем лице нет никакого пятна и оно украшено легким румянцем; нос и уста правильны, бороду имеет такого же цвета, как и волосы на голове – густую, но не долгую, раздвоившуюся на конце. Его взгляд тих, величествен и приятен; глаза Его небесного цвета, проникающие в душу и блестящие. Он весьма ласков и любезен, когда учит и увещевает; строг и страшен, когда обличает. В чертах лица Его выражается удивительная привлекательность, соединенная с величием. Никто не видел Его смеющимся, но часто видят Его плачущим. Рост Его высокий, руки прямые и Он часто воздевает их, плечи стройные. Говорит не много, но с важностью и каждое слово Его взвешено. Поистине сей человек есть прекраснейший из всех человеков, и в Нем видна истина, в которой лести нет» [15].

У Синельникова это описание полностью извращено, что и столь роднит этого подельника с руководящим его действиями кумиром – отцом лжи [97].

Ведь нам навязываемый Синельниковым божок, Иешуа, уже без всяких там переводов на чисто древнерусском нашем разговорном наречии несет в своем названии значение темных сил. Ведь:

«Шуй – левый» [32] (с. 837).

И божок этот является именно левым, что автор данной наукообразной работы не знать просто и не мог, потому как называет себя все же православным священником, который не быть знакомым с церковнославянским языком, лишь еще в силу своей профессиональной деятельности, – просто не может. Однако же священником, поклоняющимся именно «левому» богу: ие – бог; шуя – левый.

Потому в молитве к святителю Алексию, сказано:

«Моли о нас Всещедраго и Человеколюбивого Христа Бога нашего, да в День страшнаго Пришествия Его шуияго стояния избавит нас…» [46] (с. 29)

То есть стояния именно слева, куда тянет призываемый Синельниковым левый божок Иешуа. Но вот какой стороны призывает нас придерживаться Бог настоящий – Сын Благословенного:

«Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: придите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира…» [Мф 25].

И очень уж версия Синельникова «перевода» рассказа Публия Лентулы римскому сенату смахивает на попытки тех же сил при переводе на современное наречие полностью исказить заключающееся в них СЛОВО. Например в Евангелии, где сонмища замещаются синагогами, или в Псалтири, где Христа фальсификаторы подменяют «помазанником», а Христово Воскресение каким-то невразумительным «восстанием». Ведь и тут уже из облика русского человека выкован образ ортодоксального адепта иудаизма (см.: «Противостояние. Исследуйте Писание»). Итак, версия фальсификаторов:

«Лентул, наместник Иерусалимский, отцам сенаторам и римскому народу.

У нас явился и до сих пор жив человек, обладающий великими способностями, по имени Иисус Христос: люди почитают Его Пророком, а ученики называют Сыном Божиим. Он воскрешает мертвых и исцеляет больных. Он человек высокого роста и благородной наружности; вид Его важен и выразителен, так что смотря на Него, нельзя не любить и вместе с тем не бояться Его. Волосы у Него волнистые и кудреватые, немного потемнее и сильно блестящие там, где они спадают на плечи. Они разделяются на две стороны по обычаю назареев. Чело у Него гладкое и чудесно спокойное; на лице Его нет ни морщин, ни каких-либо пятен, а румянец делает Его щеки прекрасными. Он имеет густую коричневатую бороду в цвет Его волос, не длинную, но разделенную надвое. Глаза у Него яркие и как бы имеют различный цвет в разное время. Он страшен в своих угрозах, спокоен в своих увещаниях, Человек любящий и любимый, бодрый, но постоянно серьезный. Никогда никто не видел Его смеющимся, но часто видели плачущим. Руки и другие члены тела Его совершенны. Речь Его ровна и важна, Он смирен и кроток, прекраснейший из сынов человеческих» [97] (с. 50).

Итак, сравним.

У Воробьевского:

«…весьма добродетельный… исцеляет болезни словом одним…»

У Синельникова:

«…обладающий великими способностями…»

И это о Иисусе Христе! То есть: вовсе не добродетельность отличает лучшего среди людей, где исцеление происходит лишь словом одним, как доподлинно было известно Публию Лентуле, а именно обладание этими самыми «великими способностями», как считает Синельников и Кє. А ведь эти «способности» очень подходят для обрисовки облика той сущности, которая именно их теперь и будет нам демонстрировать в образе ложных чудес, долженствующих повалить у монстра, рвущегося во имя свое, в предостаточном изобилии.

У Воробьевского:

«…сей человек имеет высокий стройный стан… взирающие не могут не любить Его, и вместе, не чувствовать некоторого страха».

У Синельникова:

«…вид Его важен и выразителен, так что смотря на Него, нельзя не любить и вместе с тем не бояться Его».

Вот и здесь запечатленный Лентулой спустившийся на грешную землю Бог в интерпретации Синельникова превращен в монстра, которого нужно вовсе не любить, но бояться – ведь он «важен» и «выразителен».

Воробьевский:

«Волосы Его цвета ореха зрелого, без блеска и гладки до ушей, а от ушей до плеч и ниже кудрявы и блестящи».

Синельников:

«Волосы у Него волнистые и кудреватые, немного потемнее и сильно блестящие там, где они спадают на плечи».

А вот теперь и до волос добрались, где Синельников, вертясь, словно уж на сковородке, попал уж вовсе в безвыходную ситуацию.

На Туринской плащанице совершенно определенно изображен человек с обрезанными до плеч волосами! Причем, волосы эти, также совершенно определенно, – прямые!

А ведь в заказе имеется образ именно кучерявого и черноволосого хананея.

Вот которого надо, и именно на заказ, и попытался изобразить Синельников!

Но ведь этот облик не только ни с действительным рассказом Публия Лентулы никак не сообразуется, где и структура волос, и их цвет – диаметрально противоположны выдуманным Синельниковым, не только той же структурой и длиной они ни капельки не похожи и на изображение на Туринской плащанице, но никак не похожи и на обыкновенные человеческие волосы!

Они у него потемнее именно там, где спадают на плечи!

Но даже в нашем отнюдь не тропическом климате видели ли вы кого, чтобы волосы у него у корней волос были вдруг светлее, нежели на конце?!

Никогда! Ведь даже и в наше не слишком-то уж и жаркое лето – они выгорают!

А потому таких волос нет даже и в природе!

Однако же есть – у Синельникова…

А ведь и Туринскую плащаницу свою этими самыми спадающими на плечи волосами он добивает окончательно! Ведь на ней они до плеч вовсе не достают.

А эту самую пресловутую «кудреватость» у совершенно определенно прямых волос объяснить уж и поистине невозможно будет. Ведь на плащанице они явственно и однозначно – прямые!

Но что поделаешь? Ведь невозможно угодить сразу нескольким версиям…

А за тремя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь!

Но и это не все.

Воробьевский (а точнее подлинный Публий Лентула):

«Его взгляд тих, величествен и приятен; глаза Его небесного цвета, проникающие в душу…»

Синельников:

«Глаза у Него яркие и как бы имеют различный цвет в различное время».

Ну, до чего ж здорово придумано: коль заказчики о цвете глаз посоветовали приумолчать, то и нечего тут о них и вообще распространяться! Какие, да какие? Да никакие – глаза и глаза себе. Просто разные все время (может быть как шкура у хамелеона?).

Публий Лентула:

«Он весьма ласков и любезен, когда учит и увещевает; строг и страшен, когда обличает. В чертах лица Его выражается удивительнейшая привлекательность, соединенная с величием».

Фальсификатор Синельников:

«Он страшен в Своих угрозах, спокоен в Своих увещеваниях…»

Вот и опять весьма удивительнейшая замена при увещеваниях. То есть замена так свойственной Богу по отношению к своему созданию ласки на сравнимое только со служителями сил тьмы поистине сатанинское спокойствие. Страх же богоотступников, связанный со строгостью к ним обращения власть имеющего над тварью Творца, заменен на угрозы, которыми может метать лишь тот, который в своей безсильной злобе не в состоянии совладать с мощью дарованного человеку СЛОВА Богом Слова, описание Чьей внешности привел наместник римской провинции.

Публий Лентула:

«Рост Его высокий, руки прямые и Он часто воздевает их, плечи стройные. Говорит не много, но с важностью и каждое слово Его взвешено. Поистине сей человек есть прекраснейший из всех человеков, и в Нем видна истина, в которой лести нет».

Синельников:

«Руки и другие члены Его тела совершенны. Речь Его ровна и важна, Он смирен и кроток, прекраснейший из сынов человеческих».

А здесь даже и по количеству слов у интерпретаторов их оказалось вдвое меньше. Потому видно и невооруженным взглядом, что версия иного перевода, в исполнении свободных «толкователей» слов Публия Лентулы, задумана вовсе не случайно. Ведь правда об облике Иисуса Христа настолько бьет по глазам, что не попытаться ее изувечить под стиль новейшего перевода Библии на осовремененное наречие тянущим на мировой трон своего идола силам зла было бы весьма и весьма опасно. Вот и случилось, после перекройки письма Публия Лентулы фальсификаторами, что в вышеуказанной фразе исчезли: как общение Сына с Отцом, воздеванием рук к Его всевидящему оку – солнцу, так и о том, что «в Нем видна истина, в которой лести нет». И ведь про то, что «говорит не много… и каждое слово Его взвешено» – здесь также не упомянуто. Зато отнюдь не прошенное «Он смирен и кроток» откуда-то вдруг появилось. К чему такое? Может для того, чтобы сопоставить Его с тем жертвенным агнцем, которого адепты данной религии и распинают в течение двух последующих тысячелетий на своих черных мессах?

Рассмотрим и еще одно несоответствие, приведенное здесь же Синельниковым. В нем он сам же себя и еще раз изобличает во лжи. Ведь угодить сразу всем столь красноречивым, но вместе с тем и разноречивым версиям отца лжи, завравшегося уже не в меру, силам зла становится все более и более сложно.

Синельников сообщает, что по свидетельству Никифора Каллиста:

«…Волосы головы Он… носил весьма длинные, потому что ножницы никогда не касались их…» !!! [97] (с. 52).

Так ведь у изображения на Туринской плащанице, причем, в книге самого же автора «Туринская плащаница на заре новой эры», волосы-то весьма явственно обрезаны!!!

Мало того. Для подтверждения своей лжеверсии в обеих книжках Синельникова приведены фотографии откуда-то выисканных лжехристов (своим изображением более походящих на Владимира Высоцкого). И все они едины в одном: практически на всех этих лжеиконах волосы изображенного на них лжехриста совершенно явственно – подрезаны(!)[97] (с. 17, с. 40, с. 41); [96] (с. 80, 81).

Подрезал когда-то чубчик своему лжехристу, выложенному мозаикой на фасаде новодельной церкви, что здесь же на одном из изображений опубликовано Синельниковым, и Николай Рерих. Однако же этот лжехрам, расписанный в модернистских тонах:

«…не освятили, церковной службы в нем ни разу не совершалось, по сути дела, он ни одного дня не был храмом…» [111] (с. 676).

Потому, что:

«официальная церковь того времени не приняла… рериховских мозаик и росписи» [111] (с. 676).

Но у Синельникова это изображение в большом почете. И волосы его лжехриста: и никогда не стриженные, и, вместе с тем, – подрезанные; и прямые, и, вместе с тем, – «кудреватые»; и черные и, вместе с тем, – «коричневатые». И даже в природе не встречаемое: светлее у корней, нежели на концах! Может они крашенные?! Ведь только подобная версия способна подтвердить высказанную Синельниковым несуразицу!

Тяжело крутиться Синельникову. Можно ему только посочувствовать…

Тут же имеется и еще одна интригующая деталь лжеобраза Христа, вставленная в этот мутной воды рассказ в угоду версии иудаизма:

«…Он немного был согбен…» [97] (с. 52).

Что это: описка или опять «погрешность» перевода?! Почему именно эта деталь осанки, столь свойственная исключительно талмудическим адептам иудаизма, здесь также многозначительно подчеркнута?!

Ведь у Публия Лентулы ясно записано: «Сей человек имеет высокий и стройный стан» и «Рост Его высокий, руки прямые… плечи стройные».

Но вот у кого, на самом деле, эта столь ярко выраженная горбатость должна быть обнаружена:

«Израиль, чего искал, того не получил; избранные же получили, а прочие ожесточились, как написано: Бог дал им дух усыпления, глаза, которыми не видят, и уши, которыми не слышат… И Давид говорит: да будет трапеза их сетью, тенетами и петлею в возмездие им; да помрачатся глаза их, чтобы не видеть, и хребет их да будет согбен навсегда» [Рим 11, 7–10].

Вот о какой детали осанки упоминают Апостол Павел и Царь Давид при определении основного отличия народа богоносца от народа богоборца. Потому Синельников столь настойчиво и подсовывает это столь на первый взгляд непонятное: «Он немного был согбен».

Так ведь и во всех остальных переделках весьма видна эта же подрихтовка Синельникова и Кє, весьма им необходимейшая для поддержки уже столько лет весьма плодотворно внушаемой ими версии о национальной принадлежности пришедшего в мир Бога. Стоит здесь лишь заметить с каким упорством голубые поистине небесные глаза тут вдруг превращаются в никакие. Светло-русый же поистине золотой цвет волос превращен в нигде и никогда не встречаемое «к низу немного потемнее», нежели вверху, то есть у корней. Да и весьма определенно высказанная Публием Лентулой структура чисто русских волос заменена чисто негритянского покроя весьма здесь не вразумительной какой-то слишком обобщающей «кудреватостью».

Однако же Бог, как нам с давних пор слишком хорошо известно, поругаем не бывает. И лишь благонадежность до конца верных Ему душ с приходом в мир антихриста в нас и испытывается. И кто все претерпит, до конца, оставшись верен образу Бога своего СЛОВА, только тот и спасется. О том и сообщает нам Иоанн Богослов в финале данного ему откровения:

«И ВИДЕХ ПРЕСТОЛЫ, И СИДЯЩЫЯ НА НИХ, И СУД ДАН БЫСТЬ ИМ: И ДУШИ РАСТЕСАННЫХ ЗА СВИДЕТЕЛЬСТВО ИИСУСОВО И ЗА СЛОВО БОЖИЕ, ИЖЕ НЕ ПОКЛОНИШАСЯ ЗВЕРЮ, НИ ИКОНЕ ЕГО, И НЕ ПРИЯША НАЧЕРТАНИЯ НА ЧЕЛЕХ СВОИХ, И НА РУЦЕ СВОЕЙ: И ОЖИША И ВОЦАРИШАСЯ СО ХРИСТОМ ТЫСЯЧУ ЛЕТ» [Откр; Апок 20, 4].

И кому не слишком хочется идти за компанию со зверем и лжепророком в геенну, тому очень было бы не плохо призадуматься над предметами своего поклонения пока, может быть, это еще и не слишком поздно…

Иконописец экуменизма

Между тем наших ортодоксов более всего подкупает именно неоспоримая древность икон с изображениями по греческому типу Пантократоров с подрезанными чубчиками, сильно похожими на нашего самого известного поэта, певца и композитора – Владимира Высоцкого.

Потому обратимся к истории появления всех этих изображений.

Наряду со лжеправославным священником Синельниковым и лжеисторическим математиком Фоменко изображение Туринской плащаницы отстаивает всеобще признанный главный иконописец экуменизма, именующий себя архимандритом, ныне расхваленный на все лады своими западными заказчиками – созидатель набросков к будущей иконе зверя – уроженец города Одессы Зинон (Теодор).

ЗИНОН – изначальное отрицание человеческого природоустроения.

ТЕОДОР – разрушительность, заданная высокой степенью чужеродности кумира.

Очевидно того, которого он своей кипучей деятельностью тянет на мировой трон.

А вот кто, по его словам, предварил отмывку пришедшими к власти революционерами забеленных русскими иконописцами древних домонгольских изображений плащаницы из Турина:

«Как странно сейчас, в начале XXI столетия, вспоминать, до чего мало знали о сокровищах древнего иконописания за пределами замкнутого мирка старообрядцев даже и в самой России еще во времена славянофилов, казалось бы, просто предназначенных к тому, чтобы явить миру эти сокровища; так нет – и Достоевский, подчас столь нетерпимый в отношении к Западу и специально к католической культуре, находил слова, однако же, только для рассуждений об “идеале Мадонны”, про Икону сказать ему было еще ровно нечего, он ее не знал. Когда Лесков, человек с необычайно богатым опытом и уникальной восприимчивостью, насмотревшись на тех же старообрядцев и наслушавшись их рассказов, сумел хоть о чем-то догадаться и написать своего “Запечатленного Ангела” (1873), – это было самое первое (наряду с некоторыми трудами Ф.И.Буслаева) предвосхищение настоящего открытия древнерусской иконописи, такое открытие произошло, как известно, только в начале XX столетия, когда И.Грабарь и П.Муратов разрабатывали эстетическое осмысление феномена иконы, а князь Е.Трубецкой, о.Павел Флоренский и другие намечали перспективы его богословского и философского осмысления» [35] (с. 8).

А ведь эта «Икона», которая у Зинонов-Грабарей значится с большой буквы и которую столь почему-то удивительно настойчиво отвергали Достоевский и славянофилы, – и есть та самая икона зверя, которую тянут нам на шею Синельниковы-Фоменки и Кє.

Но из вышеизложенного совершенно отчетливо всплывает и смысл основы заблуждения старообрядцев: весьма верно встав на защиту наших древних книг, они не заметили, что им подсунули среди древних икон, некогда написанных нашими иконописцами еще в домонгольский период, икону зверя – копию Туринской плащаницы – «Высоцкого» с подрезанным чубчиком! А ведь это и есть то основное отличие, которое так роднит их как с обновленцами начала XX века, так и с экуменистами, им наследующими уже в веке XXI. И стоит лишь мельком взглянуть на иллюстрации в книге «Беседы иконописца» экумениста Зинона, прикрывающегося саном священнослужителя, как все вышесказанное станет понятным и без слов:

1. С.6: «Иоанн Предтеча», с подрезанным чубчиком, крестит совершенно голого(!) лжехриста.

2. С.39: при явлении ангела женам мvроносицам изображена спящая стража. Это здорово гармонирует с традиционным нам дуракам все пока так и непонятным в честь чего ежегодно проводимым потомками большевиков первоапрельским праздником, призванным научить русского человека ничему не верить. Ведь именно 1 апреля 33 г. произошло то самое событие, над которым теперь столь глумливо потешается Зинон и Кº – Христос Воскрес!

3. С.57: «Поклонение волхвов» удивляет не менее. Они зимой, все трое, пришли в шортах(!); мало того – в шлепанцах! И это из дальних земель! Мало того. Один из них вообще еще безусый мальчишка (якобы умудренный сединами волхв)!

4. А на обложке, в конце книги, так и вообще ни в какие рамки не входящее: апостолы Петр и Андрей на его «иконе» запечатлены в обнимочку – словно гомосексуалисты! Мало того. У одного из них волосы прямые, а у другого кучерявые, словно у негра! «Один серый, другой белый». Но ведь они же родные братья! На что это намек?!

И т.д., и т.п.

И все свои поделки Зинон требует ни в коем случае не освящать!

И совершенно справедливо – ведь вселенный им бес, чего доброго, сбежит…

Однако же следует учесть, что:

«…иконы суть не простые изображения, но освященные молитвою церковной и святой водой, так что им сообщается благодать Божия, творящая милости и чудеса верующим через предметы священные…» [66] (с. 56).

И вот как сетует Зинон на исчезновение Туринской плащаницы из русских храмов после обретения Митрополитом Алексием нашей величайшей святыни – иконы Спаса Нерукотворного:

«…у нас традиция живого искусства пресеклась» [35] (с. 40).

Это у кого же, интересно знать?! У Святой Руси, начиная с конца XIV века?.. Это в тот самый момент, когда именно с помощью Божией и только уже после возврата подлинного лика Христа в свои храмы мы наголову разгромили на поле Куликовом безчисленные орды пришельцев?!

«Большинство древних икон раскрыты лишь сравнительно недавно. И потому сейчас нам приходится проходить тот же путь» [35] (с. 40).

Это какой же такой «путь»?!

Путь еретических домонгольских поветрий, принесших нашей земле некогда столь страшное разорение. И вот теперь Зинон требует того кошмара нового повторения!

Для более точного определения подоплеки этого «раскрывания» уточним, откуда оно вообще появилось.

После нанесения красок икону в древности покрывали олифой:

«…чтобы предохранить краски от влаги, от царапин и вообще от времени. Кроме того, покрытая олифой икона сияет и светится. Олифой в старину пользовались вместо лака. Но у нее есть одно коварное свойство. Через каждые восемьдесят – сто лет олифа чернеет и, вместо того чтобы делать живопись иконы более яркой, сияющей, загораживает ее, как черная занавеска» [111] (с. 127).

И если на сотню лет в нашей стране воцарится чужебесие, то у пришедшей к власти очередной иконоборческой клики появится шанс достаточно серьезного противостояния нашим святыням. Ведь если на протяжении большого времени истинную икону как можно надежнее упрятать, то появляется возможность навязать икону свою.

Что-то похожее и позволило к началу XIII в. навязать нам икону, которую, после прихода в Россию антихристовых властителей, и коллекционировал некий эдакий «любитель русской старины» Грабарь и Кє, извлекающие этого некогда замазанного монстра из-под слоев красок икон настоящих. Тем же озабочен и Зинон, пропагандирующий именно этот тип иконы, якобы какой-то такой особый – староверческий.

Но не только своеобразие иконописи отличает верования Зинона. Интересен его ответ и относительно спасения своей души в монастыре:

«Если стоит вопрос – идти в монастырь или не идти, лучше не идти» [35] (с. 58).

Может как-нибудь итак – пронесет?

Но ведь может и не пронести!!!

А потому, о слишком потрудившихся для спасения своих душ в схиме русских людях, этот лжесвященник цинично сообщает:

«…они были физически очень здоровыми людьми и им нужно было себя утомлять» [35] (с. 66).

И вот встречаем уже откровенное вранье – ведь архимандрит, кем себя именует Зинон (Теодор), не знать о том, что постятся особенно строго в Великий пост именно по средам и пятницам – никак не мог. Зинон же сообщает, что после первых двух дней Великой Седмицы, когда и действительно не положено ни есть, ни пить:

«…в среду – только после Литургии Преждеосвященных Даров разрешается теплая вода с медом и кусок хлеба с солью, в четверг опять ничего не едят и не пьют, в пятницу после отпуста Литургии разрешается варево без елея, и только в субботу пища с елеем и вином, также и в воскресенье» [35] (с. 68).

Но вот как питались Русские Цари в строгие посты, тем показывая пример своим подданным:

«…и ест царь в те посты, в неделю (т.е. в воскресенье – прим. авт. [Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычев)]), во вторник, в четверг, в субботу по одиножды в день, а пьет квас, а в понедельник, и в среду, и в пятницу во все посты не ест и не пьет ничего…» [102] (с. 228).

Так питались во время строгих постов Русские Цари. А уж русские крестьяне – так и тем более. И не одни лишь поклоны в строгий пост отбивали, как сетует о «несчастном» русском монашестве Зинон, но с рассвета и до самого заката – землю пахали! И не то чтобы никто не помер при этом, но исключительно за счет регулярно проводимых этих голодовок без водопотребления русский человек всегда и был самым здоровым из всех иных людей на планете.

Но и про якобы употребляемое нами в субботу и воскресенье во время строгих постов спиртное – тоже вранье!

В Великий пост спиртное употребляют лишь по великим праздникам: в Благовещение и в Вербное воскресенье.

«Самые строгие недели Великого поста – это первая и последняя – страстная. Благочестивые христиане в эти дни стараются ограничить себя в еде, многие вообще не принимают пищи и даже (по благословению) не пьют воду» [85] (с. 11).

Так что не просто фанатично исполняющие свои обязанности, но именно многие, то есть подавляющее большинство русских людей, первую и последнюю неделю Великого поста вообще ничего в рот не берут – даже воды!

А вот что сообщает о самом простом русском православном человеке его жена, бывшая еще в ту пору старообрядкой:

«Меня особенно удивляли истинно христианская жизнь моего мужа и свято исполняемые им благочестивые обряды. Например, в Великий пост, когда, бывало, говеет он, поужинает (что во всю жизнь сохранил) в понедельник и до принятия Святых Тайн ничего не ест, да и после приобщения Св. Тайн напьется только чаю и уже поздно вечером поужинает. Одна молитва да чтение душеполезных книг были в это время его пищею» [67] (с. 131).

Зинон же пытается убедить нас о необходимости принятия пищи в самые строгие дни этого самого строгого поста: в среду и в пятницу.

А вот уже и чисто протестантские понятия, утверждающие о необходимости крещения людей исключительно в зрелом возрасте:

«Но чтобы человек понимал, к чему он приступает, он должен быть научен вере, то есть ко времени Крещения уже носить в душе образ Бога» [35] (с. 75).

Ну а если «ко времени» этого самого созревания «в душе» человек уже, весьма благополучно, уйдет из мира сего? То куда же его некрещеная душа угодит?

Она угодит прямиком в ад! Вот куда ее пытается спихнуть не известно какой такой веры исповедник – этот самый лжеархимандрит!

Главным его стремлением является изъятие из нашего обращения самого СЛОВА:

«…вопрос о переводе богослужебных текстов на русский язык рано или поздно все равно встанет. Во всяком случае, “подвижные” части службы (стихиры, паремии, каноны), вероятно, переводить придется…» [35] (с. 99).

Что ж, в мовоговорящей соседней с нами стране, Украине, в бывшей столице Руси, древнем русском городе Киеве, это уже сделано. Православие там загнано в катакомбы: службы на церковнославянском языке в главном когда-то городе Киевской Руси ведутся сегодня исключительно в пещерах! Но и к нам уже такое усиленно тянут:

«По-русски же надо читать “Апостол” и “Евангелие”…» [35] (с. 99).

Именно на этой нашей новой мове и читают их находящиеся на службе у Дядюшки Сэма «евангельские христиане» – баптисты. А потому Зинон сетует о нами их пренебрежении:

«…ведь это все русские люди, которые не нашли себя в Церкви» [35] (с. 110–111).

А они себя там и не искали. И расплодились так к последним временам на удивление густо лишь исключительно из-за колоссальных финансовых вливаний из-за рубежа, что щедро производится для подкормки адептов этой разновидности чужебесия: Дядюшка Сэм никогда на антирусскую пропаганду не скупился. Но сектанты считают себя людьми мира. И очень зря Зинон пытается этих немцов, каким он и сам является, именовать русскими людьми.

О католиках. Зинон сетует:

«…Рима у нас боялись больше татарской орды» [35] (с. 121).

И было за что. Ведь их «Drang nach Osten», что начался с захвата католичеством православной Британии, острова Рюген и других славянских земель в Западной Европе, захвата наших городов в Прибалтике и уничтожения их населяющих русских людей, тотального уничтожения населения Пруссии и Юрьева (Тарту), никак не прекратится и по сию пору.

Однако ж сказано и опять не соответствующе действительности: мы их не боялись, как утверждает Зенон, но остерегались. Ведь когда они к нам лезли со своими безчисленными ордами, то мы их били всегда с завидным постоянством. Так что, на сегодняшний день, боятся нас они, а потому к нам пока и не лезут. Но это всего лишь пока. Потому как вновь дожидаются, когда нашу обороноспособность в очередной раз искромсают до такого состояния, когда можно будет начинать все сначала. Да и вышибленные зубки свои, к тому времени, ими будут уже подреставрированы.

И вот, наконец, вполне естественное для христопродавцев заявление Зинона:

«Экуменизм… – это стремление к таким контактам, которые бы привели, наконец, к единству христиан» [35] (с. 122).

Все правильно: правду перемешать с кривдой, а зверя – на трон! Вот к чему и клонит Зинон. Однако же пробалтывается – отчего русские священники столь упорно не желают собирать Собор: