Текст книги "Турецкий капкан: 100 лет спустя"

Учитывая разногласия между МИДом и Ставкой, в качестве арбитра выступил император. 14 февраля 1915 г. С. Д. Сазонову была сообщена воля государя, что дело об овладении Проливами должно сосредоточиться в Ставке и допустимо только одно решение этого вопроса: присоединение к России обоих Проливов.

Таким образом, и Россия, и ее союзники проявили полное непонимание значения захвата Проливов на этом этапе мировой войны. Русское военно-политическое руководство не имело внятного оперативно-стратегического планирования (хотя проекты овладения Босфором и Дарданеллами были составлены еще в 80–90-е гг. XIX в.), «зациклившись» на действиях Кавказского фронта. Для Англии Дарданелльская операция первоначально была демонстрацией и прикрытием операции у Александретты, Францию же интересовали только европейские фронты.

И это притом, что для России «с нападением… Турции война приобрела… великодержавный смысл. Соображения духовного порядка – крест на Святой Софии. Соображения политические – проливы. Соображения экономические – те же проливы, без которых Россия осенью 1914 года уже начала задыхаться. Эти троякие соображения придали войне с Турцией активно-великодержавный (и творческо-великодержавный) характер, которого была лишена оборонительная война против Германии и Австро-Венгрии»[12]12
  Керсновский А.А. Мировая война (краткий очерк). Упущенные возможности. – Белград, 1939. С. 198.


[Закрыть].

Для союзников России по Антанте победа над Турцией фактически была битвой за сохранение их колониальных империй, за счет которых они в значительной мере черпали свои ресурсы, и за сохранение своих материальных и людских ресурсов в закончившейся на 2–3 года раньше мировой войне.

Глава 2. Как союзники нам «помогали» – упущенные возможности Дарданелльской операции 19 февраля 1915 г. – 9 января 1916 г.

Исследуя Дарданелльскую операцию Антанты, хотелось бы остановиться не на ходе боевых действий, подробно изложенном в ряде больших и малых работ, а на промахах союзников России, сказавшихся не только на ходе и исходе мировой войны, но и на состоянии современного миропорядка.

Как отмечалось, уже целеполагание для данной операции содержало в себе серьезные ошибки. Так, с одной стороны, союзники не хотели прикладывать излишних усилий, предпочитая реальной операции демонстративную, но, с другой стороны, для того чтобы занять серьезные стартовые позиции на востоке в послевоенный период, им было необходимо овладеть Проливами и Константинополем, обогнав Россию.

По словам британского посла во Франции Ф. Берти, в первые дни после начала Дарданелльской операции (его запись в дневнике относится к 26 февраля 1915 г.) в Париже «все больше возрастает подозрительность касательно намерений России в отношении Константинополя. Считают целесообразным, чтобы Англия и Франция (в этом вопросе Англия ставится впереди Франции) заняли Константинополь раньше России, дабы московит не имел возможности совершенно самостоятельно решать вопрос о будущем этого города и Проливов – Дарданелл и Босфора»[13]13
  Лорд Берти. За кулисами Антанты. Дневник британского посла в Париже. 1914–1919. – М.; Л., 1927. С. 50.


[Закрыть]. Позднее (в марте 1915 г.) посол сообщал, что во французской палате депутатов наблюдались «опасения», что Англия и Россия распорядились насчет судьбы Константинополя за спиной Франции.

В своих мемуарах резко отрицательное отношение к передаче России Константинополя и Проливов выражают и многие видные французские государственные и общественные деятели (Ж. Клемансо, А. Бриан, Г. Ганото и др.).

Не лучшим было и отношение англичан. Д. Ллойд-Джордж, отмечавший, что интернационализировать Константинополь «для нас это было бы в тысячу раз лучше, чем видеть его окончательно в руках России», не исключение. Причем мотив опередить Россию присутствует в письме от 5 марта 1915 г., когда велись благоприятные для нашей страны переговоры России, Англии и Франции о Константинополе и Проливах, а потому особенно характерно показывает отношение союзников к России.

Окутана туманом и более ранняя история о том, как германские линейный крейсер «Гебен» и легкий крейсер «Бреслау» прорвались в Проливы, значительно усилив турецкие ВМС и изменив стратегическое равновесие на Черном море. Британский флот, фактически пропустивший эти корабли, таким образом «помог» своему русскому союзнику.

4 августа 1914 г. греческий король Константин получил от кайзера Вильгельма II телеграмму, извещавшую о заключении германо-турецкого союзного договора. В этой телеграмме Вильгельм II информировал греческого короля-германофила, что германские военные корабли («Гебен» и «Бреслау») идут на соединение с турецким флотом. Константин сообщил содержание этой телеграммы главе английской морской миссии вице-адмиралу Марку Керру.

Кто вооружен – тот предупрежден…

Но действуя под командованием адмирала В. Сушона в Средиземном море, оба корабля благополучно ускользнули от британской эскадры, войдя 10 августа 1914 г. в Дарданеллы. Крейсеры вошли в состав ВМС Турции, получив названия «Султан Селим Явуз» и «Мидилли» соответственно. Этот факт, подтолкнув Турцию к вступлению в войну, резко усилил оттоманский флот. 16 августа оба крейсера были включены в состав турецкого флота, причем вместе с командами, интегрированными в турецкую структуру ВМФ. Крейсера впоследствии активно действовали на Черном море.

«Гебен» (типа «Мольтке») конструктивно был одним из самых удачных линейных крейсеров (или, как их еще называли, крейсеров-дредноутов) Первой мировой войны. Его броневой защите мог позавидовать едва ли не любой иностранный линкор: главный пояс толщиной 270 мм простирался от носовой башни до кормовой, поднимаясь выше ватерлинии на 1,4 м и погружаясь в воду на 1,75 м (под водой его толщина уменьшалась к нижней кроме до 130 мм). Сверху примыкал еще один 200-мм пояс, а над ним – 150-мм каземат, доходивший до верхней палубы. Главный броневой пояс соответствовал поясу английских дредноутов вплоть до «Колоссуса» включительно. Корабль имел хорошо защищенные оконечности и дымоходы. В глубине корпуса по всей длине шла продольная противоторпедная переборка толщиной от 30 до 50 мм, а также более тонкие переборки, разделявшие все примыкавшее к борту пространство на многочисленные отсеки и коффердамы. На испытаниях при форсировке котлов «Мольтке» и «Гебен» развили мощность более 85 тыс. л.с. и скорость в 28–28,4 узла. Наличие пятой башни главного калибра также явилось весьма удачным техническим решением (пятая башня могла стрелять поверх кормовой), приборы управления огнем и оптика в то время у германцев считались лучшими в Европе. Из всех германских линейных крейсеров именно «Гебен» имел наибольший угол возвышения орудий (22,5 градуса) и, соответственно, внушительную дальность огня – 20 км. Близнец «Гебена» – «Мольтке» (головной корабль в серии) показал себя грозным противником кораблям британского Гранд-Флита в Ютландском бою. Четыре поразивших его 381-мм снаряда хотя и вывели из строя 46 человек и вызвали затопление ряда отсеков, но не привели к серьезному снижению боевой мощи корабля.

По скорости хода, вооружению и бронированию «Гебен» значительно превосходил на начало 1915 г. любой русский линейный корабль на Черном море. Его боевая мощь примерно соответствовала суммарной силе трех лучших русских черноморских линкоров, а 10-узловой перевес в скорости позволял немцам выбирать время и место боя, а в бою командовать дистанцией. «Гебен» нес смертельную угрозу русским крейсерам и большинству эскадренных миноносцев, которые из-за недостаточной скорости могли быть быстро уничтожены при удалении от своих линейных кораблей.

Сравнительно слабый (двенадцать 105-мм орудий) «Бреслау» благодаря 28-узловому ходу являлся прекрасным дополнением к «Гебену» и пользовался полной свободой передвижения даже при соприкосновении со всем Черноморским флотом, лишенным возможности разделить свои силы.

Добиться преимущества русскому Черноморскому флоту удалось лишь весной 1915 г. после вступления в строй первых линкоров-дредноутов.

Этот стратегический «прорыв» германских крейсеров удивителен целым рядом странных обстоятельств.

«Гебен» имел в этот момент неисправные котлы (текли трубки) и в середине 1914 г. мог держать скорость хода всего 12–14 узлов (и лишь на очень короткой дистанции – 20 узлов). После убийства австрийского наследника крейсер поставили на ремонт в австрийской базе Пола, где с помощью присланных из Германии мастеровых удалось заменить свыше 4000 трубок – и к 4 августа максимальная скорость «Гебена» достигала уже 24 узлов, хотя на продолжительных переходах он мог давать лишь до 18 узлов.

Причем неисправность котлов флагманского корабля значительно уменьшала радиус действия отряда, и расстояние до Дарданелл в 1150 миль не могло быть пройдено крейсерами без дополнительной погрузки угля. Поэтому В. Сушон решился на выбор более дальнего (50 миль) маршрута, лежавшего через Мессинский пролив, планируя попутно принять в Мессине полный запас угля.

4 августа показались английские линейные крейсера «Индефатигебл» и «Индомитебл» – они повернули за «Гебеном», а на германском корабле поминутно сдавал то один, то другой котел, иногда выходило из строя до трех котлов одновременно. Уголь был на исходе, приходилось брать его из запасных угольных ям, для чего в помощь кочегарам была послана и строевая команда. Один матрос даже умер за работой.

Но британские крейсера… прекратили преследование и удалились.

В итоге – германские морские и технические специалисты значительно содействовали приведению оттоманского флота в порядок и созданию сильной береговой обороны, а «Гебен» и «Бреслау» стали ударной частью турецкого флота, позволили ему перейти к наступательным действиям и ударом по черноморским портам втянули Россию в русско-турецкую войну.

Ключевое значение для неудачи Дарданелльской операции имела потеря стратегической и оперативной внезапности. Когда стало очевидным, что Турция планирует перейти на сторону германского блока, 3 ноября 1914 г. английский флот осуществил первую бомбардировку фортов Дарданелл.

Обстрел турецких наружных фортов у входа в Пролив, не дав полезных результатов, показал туркам, что им нужно готовиться к встрече врага со стороны Эгейского моря.

Тем самым оборона Дарданелл значительно усилилась. Еще 4 и 5 августа 1914 г. в Проливе были установлены два ряда мин и мобилизована расположенная в районе Галлиполи 9-я пехотная дивизия.

Но после 3 ноября были усилены дарданелльские береговые батареи, установлены девять новых рядов минных заграждений, поставлены прожектора, организованы торпедные станции, установлены противолодочные сети. Турецкий флот укрылся в Мраморном море, готовый поддержать береговую оборону своей артиллерией и атаковать корабли союзников, прошедшие через оборонительные преграды в центральной части Дарданелл. В конце 1914 г. в районе Галлиполи уже был сосредоточен III армейский корпус в составе 7-й, 9-й и 19-й пехотных дивизий.

А к началу Дарданелльской операции дислокация оттоманских войск была следующей: а) 1-я армия в составе 3-го армейского корпуса – Галлиполийский полуостров, 15-го армейского корпуса – азиатский берег Дарданелл, 14-го армейского корпуса – Принцевы острова, 6-го армейского корпуса – Сан-Стефано близ Константинополя; б) 2-я армия – на Северном фронте – находилась в стратегическом резерве (она должна была парировать возможный русский десант). Силы турецких войск в Проливах возросли с двух (в начале войны) до 20 (конец 1915 г.) пехотных дивизий. Численность этих армий достигала 200 тыс. человек.

Турецкая артиллерия в Дарданеллах насчитывала до двух сотен орудий с дальностью стрельбы 7,5–9,6 тыс. м (более половины орудий были калибра 152-мм и выше). В Килид-Баре находилось три 450-мм торпедных аппарата, а минные заграждения состояли из 10 минных поясов (375 мин).

Противопоставить этому союзный флот в Дарданеллах мог 12 линкоров-додредноутов (в дальнейшем 16), линейный крейсер, а также новейший линкор-дредноут «Куин Элизабет». Нелинейные силы флота союзников на начало операции: 4 легких крейсера, 16 эсминцев, 7 подводных лодок, авиатранспорт с 7 самолетами, тральщики, вспомогательные суда. Линкоры додредноутной постройки пусть и были несколько устаревшими, но вполне подходили на роль плавучих батарей, которые и требовались для данной операции.

Костяком сил десантного корпуса были британские части. К моменту высадки в состав экспедиционных войск были включены кадровая 29-я пехотная дивизия, 10-я, 11-я и 13-я пехотные дивизии из состава так называемых китченеровских формирований военного времени, АНЗАК (Австралийско-Новозеландский армейский корпус) – на начало наземной операции британский контингент насчитывал около 70 тыс. бойцов.

Французский экспедиционный корпус, которому отводилась вспомогательная роль, включал в свой состав две дивизии.

Очевидно, что соотношение сил не позволяло союзникам сразу добиться серьезного успеха – и это в операции, для которой скорость имела ключевое значение.

Морской этап операции (19 февраля – 18 марта 1915 г.) характеризовался тем, что был упущен наступательный темп. В этот период (атаки 19, 25, 26 февраля, 1–8, 11, 18 марта) вялотекущие попытки эскадры союзников прорваться в Дарданеллы закончились безрезультатно, продолжаясь почти месяц, – вплоть до решительного штурма 18 марта, хотя быстрый серьезный натиск в феврале сулил гораздо больше шансов на успех.

В ходе проведения морской операции была переоценена роль артиллерийского огня и недооценен фактор взаимодействия сил и средств.

Уверенное в превосходстве огня своей корабельной артиллерии командование Антанты совершенно не учитывало, что в борьбе флота с береговой артиллерией все преимущества находятся на стороне последней. Лишь огонь артиллерии не способен дать искомого результата – противник всегда имеет возможность отвести живую силу в тыл, а форты – достаточно живучие и самодостаточные сооружения. И 26 февраля впервые были применены десантные подразделения. Будучи высажены с кораблей на европейский и азиатский берега, они уничтожили несколько орудий в передовых фортах противника. Показательно, что из шести тяжелых орудий форта Седд-эль-Бар четыре совершенно не пострадали после всех предыдущих бомбардировок и были выведены из строя только одной из десантных групп.

Авиационная корректировка огня линкоров была неудовлетворительна вследствие зависимости корректировщиков от капризов погоды, а наземные корректировщики не использовались. Более того, в начале операции корабельные артиллеристы даже отказывались принимать сигналы с аэропланов[14]14
  Татарченко Е. И. Воздушный флот Британской империи. – М.: Военный вестник, 1923. С. 16.


[Закрыть]. И это тогда, когда вывести из строя орудия противника на закрытых позициях можно было только прямым попаданием! Например, за день боя 19 февраля союзные линкоры вели огневые дуэли с фортами Кум-Кале, Хеллес, Седд-эль-Бар и Оркание, в ходе которых было подавлено лишь одно 280-мм орудие в Кум-Кале[15]15
  Вильсон Х. Линкоры в бою 1914–1918. – М., 2002. С. 303.


[Закрыть] и в форту Оркание – также одно (снаряд попал в дуло орудия!).

Решительный штурм Пролива 18 марта принес потери союзникам: из 16 участвовавших в операции линейных кораблей три погибли («Буве», «Иррезистибл» и «Оушен»), еще три («Инфлексибл», «Голуа», «Сюффрен») были так сильно повреждены артиллерийским огнем, что два последних отправили в доковый ремонт, более умеренно пострадали еще два линкора («Агамемнон» и «Альбион»). Главной бедой союзников в этом бою стали турецкие минные заграждения.

В этот день потери союзников в людях были весьма значительны – около 800 человек убитыми, ранеными и утонувшими. Потери турок в личном составе также оказались ощутимыми: 40 убитых и 74 раненых, в том числе 18 немцев.

18 марта турки своим минно-артиллерийским оружием фактически ополовинили костяк эскадры союзников в Дарданеллах. Мины, внесшие опустошения в ряды англо-французской эскадры, были установлены минным заградителем «Нусрет», который нанес, таким образом, самый большой ущерб флотам стран Антанты на Средиземном море: его мины стали причиной гибели сразу трех линкоров – «Иррезистибла», «Оушена» и «Буве».

Тактически получался замкнутый круг – для гарантированного подавления береговой артиллерии противника кораблям союзников нужно было подойти на близкую дистанцию (5–6 тыс. м), но тогда, во-первых, даже устаревшие орудия турецких фортов смогли бы вести эффективный огонь, а во-вторых, в этом случае корабли попадали на минные поля, с успехом защищаемые как береговыми, так и полевыми батареями германо-турок.

К борьбе с турецкой полевой артиллерией союзники вообще не готовились. В силу высокой мобильности (что позволяло перебрасывать орудия на угрожаемые участки) и плотности огня именно орудия и гаубицы легких и тяжелых полевых батарей турок стали главным противником кораблей союзников как в артиллерийских дуэлях, так и во время осуществления тральных работ. Расчет союзников на уничтожение турецких полевых батарей был ошибочен – большинство их стояло на закрытых позициях. Благодаря мобильным турецким и германским батареям число огневых позиций на берегах постоянно возрастало.

Плохая союзная разведка не позволила вскрыть ни всю глубину турецкой обороны, ни осуществляемые противником действия в ходе операции (достаточно вспомнить гибель «Буве» на скрытно выставленном турками минном заграждении на уже протраленном до этого фарватере). Недооценили союзники и минную опасность. Тральщики с задачей не справились – их контингент пришлось усиливать. К тому же на тральных работах сказывались сильное течение в Проливе.

Непродуманно применялись выделенные для операции силы и средства. В частности, «Агамемнон» и французские линейные корабли были хорошо защищены броней для борьбы против береговых батарей, чего нельзя было сказать ни о старых британских кораблях, ни о новом линейном крейсере «Инфлексибле» (бронирование которого было недостаточным для боя с мощной артиллерией фортов).

Летные качества самолетов были невысоки, например их практический потолок составлял всего 600 м.

Вопросы имелись и к снаряжению боеприпасов.

В неудачном исходе для союзников морской фазы операции велика была роль знаний и умений германских специалистов. Они с большим искусством импровизировали в ходе боя, при отсутствии автотранспорта и лошадей на буйволах перебрасывали мобильные гаубицы с места на место, так что британцам никак не удавалось их накрыть. Немцы даже изготовили примитивные, но эффективные дымовые устройства, которые пускали клубы дыма из специальных трубок каждый раз, когда стреляли их пушки. И это отвлекло несколько десятков британских и французских снарядов от турецких и германских батарей.

Но после боя 18 марта германо-турки столкнулись с главной неприятностью: было израсходовано свыше половины артиллерийских боеприпасов (в том числе почти все тяжелые снаряды), и если бы англо-французы на следующий день повторили удар с моря, береговая оборона почти наверняка была бы сломлена.

Но этого сделано не было, в итоге за месяц морского штурма Дарданелл был упущен момент начала десантной операции, и турки успели принять необходимые антидесантные меры.

Решающее заседание английского Военного совета по вопросу подготовки комбинированной фазы операции состоялось 16 февраля 1915 г. На нем было решено оперативно (в течение 9–10 дней) перебросить одну регулярную (29-ю пехотную) дивизию на остров Лемнос, подготовиться к дополнительным переброскам войск из Египта; перебросить необходимые транспортные средства.

Обсуждение сухопутной фазы операции между Лондоном и Парижем носило довольно напряженный характер. Обеспокоенное в связи с вопросом об Александретте чрезмерной инициативой, проявленной англичанами на Ближнем Востоке, французское правительство, руки которого были связаны необходимостью напрячь все свои военные силы для защиты Франции, в то же время опасалось усиления Англии на Ближнем Востоке. У. Черчилль помог французам понять сущность предстоящей наземной операции.

20 февраля русский посол в Париже А. П. Извольский сообщил руководству о разговоре с министром иностранных дел Франции Т. Делькассе, в котором последний высказал надежду, что Черноморский флот предпримет против Босфора необходимые действия и в случае успеха обе эскадры – русская и англо-французская – одновременно появятся перед Константинополем, что очень важно как с военной, так и с политической точки зрения.

Изменение взглядов Ставки на возможность участия русских вооруженных сил в начавшейся 19 февраля Дарданелльской операции в значительной мере помогло преодолеть англо-французские противоречия.

Комбинированный этап операции по овладению Дарданеллами осуществлялся 25 апреля 1915 г. – 9 января 1916 г. На этом этапе проводились совместные действия армии и флота. Галлиполийский полуостров как основная сфера приложения сил десанта был выбран потому, что обеспечивал фланг эскадры.

На этом этапе действия союзных сил сопровождались целой вереницей просчетов и неудач. Так, планирование операции и единоначалие над сухопутными и морскими силами отсутствовали. Остров Лемнос, выбранный в качестве главной базы, при наличии большой гавани имел слабую инфраструктуру для погрузки-выгрузки войск, вследствие чего многие подразделения десанта оказались разбросаны по островкам Эгейского моря или размещались на транспортах. Орудия, боеприпасы и снаряжение шли на разных кораблях, повозки – отдельно от лошадей. Прежде чем приступить к высадке всего десанта, пришлось отправить все транспорты в Александрию и провести погрузку заново. В результате десантная операция задержалась на целый месяц, чем противник вновь не преминул воспользоваться.

У командующего экспедиционными силами генерала Я. Гамильтона имелось только четыре британские и одна французская дивизии (и это при примате обороны над наступлением, выраженном в соотношении 1:3) – всего с частями усиления около 78 тыс. человек. Малая численность войск и то обстоятельство, что Я. Гамильтону была поставлена ограниченная задача – оказать помощь флоту при форсировании пролива, – заставили его провести высадку десанта не на европейском или азиатском побережье Турции, а на Галлиполийском полуострове.

Турки же под руководством германских военных специалистов организовали мощную оборону береговой линии, протянув на всех удобных для высадки пляжах колючую проволоку и установив пулеметы на близлежащих высотах. Были исправлены повреждения на фортах, полуостров покрылся полевыми укреплениями. Командующим сухопутными силами германо-турок являлся мушир (маршал) Турции и генерал кавалерии Германской империи Лиман фон Сандерс; специально для обороны Дарданелл была создана 5-я армия, численность которой в апреле достигла 60 тыс. человек.

25 апреля 1915 г. в 5 часов 30 минут началась высадка англо-французского десанта, сопровождавшаяся большими потерями в людях. Был потерян и темп наступления.

Район высадки АНЗАКа изначально рассматривался как второстепенный, но стратегически он был гораздо важнее направления главного удара (южной оконечности полуострова у Седд-эль-Бар и Теке-бурну). Локализовав в боях 25–28 апреля наступление австралийцев и новозеландцев, турки фактически предрешили исход операции.

Когда турки окружили береговые плацдармы британцев (1–1,5 км в глубину) кольцами траншей, англичане поняли, что оказались втянутыми в такую же окопную войну, что и на Французском фронте, но с еще меньшим пространством для маневра. Положение десантников усугублялось тем, что шанцевый инструмент не подходил для каменистой местности и прочных корней кустарника, в некоторых местах склоны были слишком крутыми, чтобы в них рыть окопы. Десант отчаянно нуждался в артиллерийской поддержке, но из-за пересеченного характера местности и неопределенности линии фронта корабельная артиллерия мало чем могла помочь.

В ходе Первого сражения за Критию 28 апреля британцы потеряли 3 тыс. бойцов из 14 тыс. участвовавших в наступлении.

Потери англо-французов (основной десант в Галлиполи и вспомогательный – у Кум-кале) меньше чем за неделю боев достигли 18 тыс. человек (например, 1-я австралийская дивизия АНЗАКа в боях 26–27 апреля лишилась 4,5 тыс. солдат). Борьба на всех плацдармах все больше приобретала позиционный характер.

Я. Гамильтон был вынужден затребовать подкрепления – прежде всего 42-ю пехотную дивизию и 29-ю индийскую бригаду.

Лиман фон Сандерс реорганизовал свои части, и турецкие войска с учетом подкреплений из Константинополя достигли внушительной силы в 75 батальонов.

В ходе боев 1–7 мая атаки десантников перемежались с контратаками турок. С подходом резервов британские атаки на турецкие позиции продолжились, причем в лучших традициях Французского фронта. Например, только за 8 мая союзники лишились 6,5 тыс. человек. Причем в зависимости от подходящих резервов центр тяжести союзных атак перемещался на южный фронт либо на позиции АНЗАКа, но ощутимых результатов это не дало.

Я. Гамильтон последовательно, но безуспешно провел вторую (6–8 мая) и третью битвы за Критию. В результате боев за обладание высотами Ачи-Баба с начала операции потери англо-французов достигли 50 тыс. человек.

Начиная с 25 апреля по 20 мая оба противника серьезных результатов не достигли. Англо-французы не обеспечили своему флоту возможности проникновения в Проливы хотя бы на небольшую глубину, турки же не смогли сбросить в море англо-французский десант, несмотря на введение в боевую линию присланной из Константинополя элитной 2-й пехотной дивизии.

На море события складывались неблагоприятно для союзников: в ночь на 13 мая турецкий эскадренный миноносец «Муавенет-и-Миллет» в заливе Морто трехторпедным залпом поразил линейный корабль «Голиаф», 25 мая германская подводная лодка U-21 у Габа-Тепе потопила старый британский линейный корабль «Трайэмф», а 27 мая та же лодка в 7 часов утра у мыса Геллес потопила старый линейный корабль «Маджестик».

Постепенно боевой флот англо-французов, опасаясь германо-турецких подводных лодок, вышел из Пролива и встал на якорь на Мудросском рейде острова Лемнос. Командование флотом больше не думало о прорыве через пролив в Мраморное море и создании угрозы Константинополю – минные силы деморализовали (!) мощный линейный флот.

Таким образом, действия германо-турецких подводных лодок и миноносцев привели к тому, что вскоре у Дарданелл остались лишь старые боевые единицы англо-французского флота, к тому же тщательно охраняемые и неохотно вводимые в бой. Это сразу же сказалось на огневой поддержке сухопутных частей. Бомбардировка флотом турецких берегов (в целях совместных действий с высаженными войсками) в значительной степени потеряла свою интенсивность – атакующие Критию в июне англо-французские войска почувствовали это в полной мере.

Экспедиционный корпус, предназначенный служить поддержкой флота, остался один на скалах Седд-эль-Бара и мыса Габа-Тепе.

Германо-турки начинают охоту за транспортами союзников – 13 немецких подводных лодок в Эгейском море только с 28 сентября по 11 октября потопили 18 транспортов с войсками, боевым снаряжением и вооружением, а до конца октября эта цифра возросла до 23 судов. Это сильно ухудшило положение союзников в Галлиполи.

Десант получал огневую поддержку теперь только в светлое время суток. Транспорты разгружались не у берега Галлиполи, а в бухте острова Мудрос. Снабжение десанта из-за подводной опасности теперь осуществлялось только по ночам. И это в преддверии осенне-зимней непогоды и холодов.

Угроза коммуникациям союзников сказалась на всем ходе Дарданелльской операции.

В августе союзники предприняли последнюю решительную попытку переломить ход операции в свою пользу, в том числе и посредством новой высадки. Операция получила название августовских боев у Сувлы. Серия сражений у Сувлы считается одной из самых кровопролитных операций в английской военной истории. Еще в конце июня в Лондоне было принято решение послать Я. Гамильтону 5 свежих союзных дивизий, что доводило число дивизий экспедиционных сил на Галлиполи до 12 (10 британских и 2 французские). С вновь прибывшими войсками под командованием Я. Гамильтона было 157 тыс. солдат, в том числе 30 тыс. французов. Численный штат всех частей, в том числе Австрийско-новозеландского корпуса и французских дивизий, был пополнен, также была пополнена и материальная часть. Вместе с тем стоит отметить, что по качеству вновь прибывшие части являлись сырыми и не могли сравниться с войсками, высаженными в апреле. Это касалось 10-й, 11-й и 13-й дивизий (составивших имеющий важную боевую задачу 9-й корпус) и 53-й и 54-й дивизий (территориальные дивизии, имевшие более слабую артиллерию из 13-фунтовых орудий).

Англо-французский флот, стоявший на рейдах Имброса и Лемноса, был в полной боевой готовности, но боязнь подводных лодок стесняла действия союзников в августе. Эта боязнь предотвратила удар по Булаирскому перешейку, хотя и не помешала союзникам высадить новый десант в бухте Анзак и бухте Сувла. Августовское наступление поддерживали 5 соединений кораблей, каждое из которых отвечало за поддержку войск в своем секторе – в общей сложности 5 линкоров, 8 крейсеров, 12 эсминцев, 16 мониторов, другие суда.

Я. Гамильтон планировал охватить от Ари-Бурну до южной оконечности бухты Сувла правый фланг турецкой армии, а для отвлечения внимания турок провести демонстрации на побережье у мыса Геллес, между мысом Геллес, Ари-Бурну и в Саросском заливе.

Во время демонстрации АНЗАК должен был атаковать турок четырьмя километрами южнее бухты Сувла, а 9-й армейский корпус генерала Ф. Стопфорда – высадиться в бухте Сувла.

Командующий рассчитывал натиском этих двух корпусов, то есть силой в 65 тыс. человек, отбросить передовые части турок и охватить правое крыло их основной группировки, обойдя с севера массив, после чего захватить в тылу у турецкой армии порт Ак-баш на Мраморном море. Наступательные задачи были поставлены и перед британскими силами на юге Галлиполи.

Английское командование решило широко использовать принцип внезапности – как оперативной, так и тактической.

Но…

6–8 августа осуществляется вторая высадка союзников – и яростные бои, продолжавшиеся по 21 августа, закончились безрезультатно. Августовская операция англичан у Сувлы обошлась обеим сторонам примерно в 45 тыс. человек.

Потеря оперативного времени, безынициативность английского генералитета, пренебрежение к занятию господствующих высот – главные просчеты союзников в этом сражении.

Ненадлежащее взаимодействие между корпусом Стопфорда и АНЗАКом явилось важнейшей предпосылкой неуспеха союзников в августовских боях. Так, только в 4 часа 9 августа 32-я бригада начала подниматься на высоты Сагир-Анафарта, причем турки дали ей возможность отделиться от своих главных сил, после чего атаковали ее с фронта и флангов и через час уничтожили. К 6 часам утра развернулись для наступления остальные части 11-й пехотной дивизии, но турецкие контратаки отбросили их с огромными потерями. 53-я территориальная дивизия, переброшенная в Сувлу и высадившаяся ночью 9 августа, была брошена на помощь 11-й пехотной дивизии в направлении на Кучук-Анафарту, но была остановлена контрударом 12-й турецкой дивизии. Все эти уже ничего не решавшие атаки начались только 9 августа, в то время как судьбоносные бои в секторе АНЗАК произошли с 6 по 9 августа.