Текст книги "Турецкий капкан: 100 лет спустя"

Этот бесконечный торг вызывал все больше недоверия в Петрограде, кроме того, лидерство Англии в переговорном процессе с Болгарией и нажим, который она предлагала осуществить прежде всего на Сербию и лишь во вторую очередь на Грецию, действовали раздражающе на русские правящие круги. И тогда в личной телеграмме Георга V к Николаю II от 28 июля британский монарх настаивает на том, что немедленное сотрудничество Болгарии с Антантой имеет ключевое значение для обеспечения успеха операции в Дарданеллах, и очень надеется, что Николай найдет возможным согласиться на предложенные шаги и пошлет соответствующее письмо сербскому престолонаследнику. В ответной телеграмме от 30 июля Николай II признал необходимость участия Болгарии в Дарданелльской операции, но выразил сомнение в том, что его письмо принцу Александру «могло иметь какой-либо результат». Не желая, чтобы на Россию возложили ответственность за уступки, которые вызвали сопротивление Сербии, он считал необходимым, чтобы одновременно с ним к сербам обратились сам Георг, король Италии Виктор-Эммануил и Р. Пуанкаре.

Тем не менее письмо в Сербию было отправлено – с заметным запозданием и не на имя принца Александра, а на имя короля Петра Сербского – 10 августа 1915 г.

Начались длительные переговоры с Сербией.

Очередная попытка союзных десантных сил овладеть Галлиполийским полуостровом, начатая 6 августа, привела к очередному поражению. Чрезвычайно кровопролитные бои 6–10 августа, 15–16 августа и 21 августа фактически решили судьбу Дарданелльской операции.

6 сентября в Плессе был заключен союзный договор Болгарии с Германией и Австрией, а 15-го, когда вопрос уже был окончательно и бесповоротно решен, Антанта сделала еще одну (нелепую в данных условиях) попытку привлечь Болгарию на свою сторону.

21 сентября была объявлена мобилизация Болгарии, а 4 октября последовало вступление Болгарии в войну на стороне Германии, Австрии и Турции.

Еще до этого произошло и крушение последних надежд Антанты на выступление Греции, несмотря на то что 3 августа Э. Венизелос вновь возглавил греческое правительство. Отношение его к уступкам в пользу Болгарии было таким же враждебным, как и сербов. Получив известие об условном согласии сербской стороны на уступки, на которых настояла Антанта, Э. Венизелос 31 августа опротестовал решение Сербии как противоречащее самому смыслу греко-сербского союза – территориальному равновесию на Балканском полуострове и взаимной гарантии владений.

Но позиция Болгарии и сведения о концентрации германо-австрийских войск на северной границе Сербии предвещали предстоящий удар по Балканскому полуострову. Взволнованные этой перспективой и, в частности, тем, что при таких условиях союзникам придется оставить Галлиполи, представители Антанты в Афинах вновь зондировали почву относительно позиции Греции. Выяснилось, что для отказа Греции от нейтралитета потребовалось бы создание оборонительного союза Румынии, Греции и Сербии против Болгарии.

В итоге союзники начали высадку своих войск в Салониках, а на следующий день, 2 октября, в Греции наступил новый правительственный кризис – и Э. Венизелос подал в отставку. Новый кабинет известил державы Антанты, что Греция остается нейтральной.

Таким образом, раскачивание союзниками балканского маятника «Греция – Болгария» принесло лишь потерю драгоценного времени и дискредитацию держав Антанты в регионе. Взаимные претензии и противоречия Греции и Болгарии не были непреодолимыми, просто не хватило дальновидности и политической воли, чтобы справиться с ними, отсутствовала и согласованность усилий союзников по Антанте.

Стратегически вступление в борьбу с Турцией любого из пары балканских государств Греция – Болгария оказывалось ключом, открывавшим Проливы. При определенном политическом мастерстве оба этих государства могли вступить в войну в нужном месте и в нужный момент, но близорукие политики Антанты не смогли склонить ни одно из них на свою сторону. Более того, Болгария встала на сторону Тройственного союза, что способствовало разгрому Сербии и Черногории, значительно затруднив проведение Дарданелльской операции и способствуя ее скорейшему и бесславному окончанию.

Глава 4. Плечом к плечу – Россия в Дарданелльской операции Антанты

С самого начала Дарданелльская операция планировалась во взаимодействии с вооруженными силами России.

В январе 1915 г. было принято решение о совместной операции, но содействовать друг другу союзники должны были в рамках самостоятельных операционных планов – прежде всего силами флота.

5 марта 1915 г. У. Черчилль сообщал военно-политическому руководству России: «Великобританское правительство самым серьезным образом надеется, что русский флот, когда наступит этот момент, тотчас же придет ко входу в Босфор и начнет в соответствии с английской морской атакой Мраморного моря систематическую с дальнего расстояния бомбардировку внешних фортов Босфора. Великобританское правительство придает первостепенное значение совместным действиям русского флота с союзным флотом»[18]18
  Лукин В. К. Заметки о боевой деятельности Черноморского флота в период 1914–1918 гг. – СПб., 2008. С. 132.


[Закрыть].

Россия поддерживала реализацию этой операции повышенной стратегической важности, планируя и собственную Босфорскую экспедицию (см. ниже).

Начало Дарданелльской операции поставило вопрос о характере помощи, которую могла бы оказать Россия помимо организации Босфорской операции.

Считалось, что кроме усиления уже выполнявшейся блокады угольного района Анатолийского побережья (Зонгулдак – Эрегли) для прекращения снабжения углем Константинополя, турецких промышленных предприятий и флота русское командование сможет демонстративными действиями флота приковать к району Константинополя значительные сухопутные силы противника, не позволив их перебросить на Галлиполийский полуостров.

Не имея весной 1915 г. возможности немедленно выделить крупные сухопутные силы для десанта, русское командование намечало оказать союзникам содействие «в виде демонстраций Черноморского флота у Проливов, которые в зависимости от достижения союзниками успеха могут быть развиты, включительно до занятия Босфора Черноморским флотом и флотом союзников совместно»[19]19
  Новиков Н. В. Бой Черноморского флота с Гебеном у Босфора // Морской сборник. – 1935. № 9. С. 108.


[Закрыть].

Действия русского Черноморского флота определялись приказом командующего флотом адмирала А. А. Эбергарда на основе директивы Ставки от 19 февраля 1915 г., в которой, в частности, говорилось: «В ближайшее время предполагаются совместные действия англо-французского флота с участием их десантного корпуса против Дарданелл. Черноморскому флоту надлежит оказать содействие в виде демонстрации у проливов, которая, в зависимости от достижения нашими союзниками успеха, может быть развита включительно до занятия Босфора совместно Черноморским флотом и флотом союзников»[20]20
  Новиков Н. Операции флота против берега на Черном море в 1914–1917 годах. – М., 1937. С. 44.


[Закрыть].

Русский флот получил в качестве задачи решение вопросов блокады Босфора и разрушения укреплений и инфраструктуры противника, что он в течение 1915 г. успешно и осуществлял.

Первая бомбардировка состоялась после получения от английского командования в Дарданеллах сообщения о намеченном на ближайшие дни прорыве союзного флота в Мраморное море (28 марта). Затем бомбардировки повторились 25 апреля, 2, 3 и 10 мая.

Адмиралы А. А. Эбергард и С. Карден поддерживали постоянную связь; в частности, на союзном флоте присутствовал специально откомандированный на британский флот русский офицер-наблюдатель.

Черноморский флот осуществил несколько набегов на берега Турции, в том числе используя пролив Босфор. В это время он включал в себя линейные корабли-додредноуты «Евстафий», «Иоанн Златоуст», «Пантелеймон», «Три Святителя» и «Ростислав», крейсера «Кагул», «Память Меркурия» и «Алмаз», миноносцы, авиатранспорты, подводные лодки и вспомогательные суда.

Укрепления противника подверглись артиллерийскому обстрелу с линкоров, топились турецкие транспортные суда, выставлялись минные заграждения. Кроме того, Черноморский флот осуществлял поиски вдоль анатолийских берегов Турции для осмотра и обстрела прибрежных пунктов и для уничтожения турецких судов, перевозящих в Константинополь уголь из Зонгулдака. Эти действия были весьма успешны. Так, при бомбардировке 28 марта «было несколько прямых попаданий в батареи, причем в одном случае был вызван взрыв, давший характерный столб дыма, окутавший на время одну из батарей»[21]21
  Новиков Н. Операции флота против берега на Черном море в 1914–1917 годах. – М., 1937. С. 45.


[Закрыть].

2 мая были расстреляны с моря и атакованы гидросамолетами с воздуха турецкие береговые батареи у Босфора. В операциях участвуют линкоры и крейсера при поддержке миноносцев и гидроавиации с авиатранспорта, ходят к Босфору и русские подводные лодки. Так сковывались турецкие сухопутные и морские силы, уничтожались ресурсы.

Бомбардировки были направлены прежде всего на угольные копи (в основном район Зонгулдака) и объекты инфраструктуры противника. Очевидец вспоминал: «…флот подошел к Зонгулдаку, где от него отделился линейный корабль “Три Святителя” с тралящей партией и миноносцами 1-го дивизиона. Крейсера и миноносцы 1-го дивизиона ушли в дозор, дивизия кораблей держалась в море в качестве прикрытия на случай появления “Гебена”. Идя за тралящей партией, линейный корабль “Три Святителя” начал обстрел сооружений для промывки угля с 40 кабельтовых на первом галсе и закончил свою стрельбу, сделав последний галс в расстоянии 20 кабельтовых от Зонгулдакского маяка. Громадное здание промывки угля с большими фабричными трубами несколькими 12-дм снарядами было совершенно разрушено, также были разбиты здания для сортировки угля, электрической станции и стенки набережной мола; залпами 6-дм орудий уничтожены оба погрузочных крана в гавани, перекидным огнем обстреляны сооружения по добыче угля и железнодорожная станция заводской дороги, расположенная за горным кряжем.

С моря было видно, что Зонгулдак после бомбардировки принял неладный вид, но, как последствия показали, хотя разрушения и были велики, угольная деятельность турок уничтожена не была… Многие сооружения с моря не могли быть обстреляны, так как гористая местность защищала их от обстрела»[22]22
  Лукин В. К. Указ. соч. С. 112.


[Закрыть].

Материальный эффект деятельности Черноморского флота был очень существенным: в условиях отсутствия других видов транспорта с началом войны морские перевозки угля из угольного района Зонгулдак – Эрегли в Босфор приобрели для Турции большую важность. Удары русских линейных кораблей и блокада, которую осуществляли миноносцы и подводные лодки против турецкого судоходства, постепенно наращивались, поставив под угрозу срыва поставки угля в турецкую столицу. Бомбардировки и блокада босфорского бассейна и уничтожение транспортных судов почти полностью парализовали вывоз угля. Стремясь получить хотя бы минимальное его количество, турки вынуждены были постоянно эскортировать суда, перевозившие уголь, используя для конвоирования даже такие крупные корабли, как «Гебен».

Действия русского флота против Эрегли-Зонгулдакского бассейна привели к тому, что турецкий военно-морской флот был посажен на голодный паек и расходовал топливо лишь для самых необходимых операций, а все военные мероприятия постоянно находились под угрозой остановки.

Черноморский флот сковал лучшие корабли германо-турок – «Гебен» и «Бреслау». Линейный крейсер «Гебен», самый современный и боеспособный корабль неприятеля, так и не смог принять участие в отражении союзников у Дарданелл. Хлопот же он мог доставить, ведь даже старый турецкий линкор «Хайреддин Барбаросса» причинил много неприятностей англичанам. Вместе с тем удаленность Босфора и ограниченность сил флота, требовавших периодической замены участвующих в операциях кораблей для ремонта и отдыха экипажей, не позволяли вести ближнюю блокаду Проливов. Превосходство же «Гебена» в скорости и вооружении[23]23
  Проектная скорость – 28 узлов, фактически из-за неполадок в котлах корабль развивал скорость 24–26 узлов, однако и это было больше, чем развивали наши крейсера и линейные корабли (16 узлов у старых линкоров), против 12 152-мм орудий нашего додредноута противник имел бы те же 12 150-мм орудий и главный калибр – 10 280-мм орудий в пяти 2-орудийных башнях против четырех 305-мм и четырех 203-мм орудий у корабля типа «Евстафий».


[Закрыть], особенно по сравнению с устаревшими русскими линейными кораблями, заставляло Черноморский флот выходить только соединениями, чтобы не допустить уничтожения кораблей поодиночке. В то же время отработанная на флоте сосредоточенная стрельба соединения кораблей по одной цели должна была обеспечить уверенный отпор или даже уничтожение «Гебена» в прямом бою.

Первая встреча бригады линкоров Черного моря с «Гебеном» и «Бреслау» состоялась 18 ноября 1914 г., когда «Гебен», узнав о выходе русского флота в море и очередном обстреле им Трапезунда, подстерегал русские корабли на обратном пути. Русские корабли, обнаружив по радиопереговорам присутствие «Гебена» и «Бреслау», начали сокращать интервалы, миноносцы стали подтягиваться к эскадре. Из-за державшегося вокруг сильного тумана бой свелся в основном к поединку «Гебена» с наблюдавшим его лучше всех линкором «Евстафий». Русские старые линкоры показали себя грозным врагом новейшему кораблю. Когда дистанция до противника составляла лишь 38 кабельтовых, державший флаг на «Евстафий» А. А. Эбергард приказал немедленно открыть огонь.

С первого же залпа русские комендоры накрыли «Гебен», и 12-дюймовый снаряд, пробив 127-мм броню, разорвался внутри кормового каземата левого борта, вызвав сильный пожар. Немцы, в то время заслуженно считавшиеся отличными артиллеристами и гордившиеся своей способностью поражать цель третьим залпом (перелет, недолет, накрытие), такого не ожидали. Противник резко изменил курс и открыл ответный огонь из своих 11-дюймовых орудий.

В дальнейшем сражение, известное как бой у мыса Сарыч, свелось к дуэли флагманских кораблей. К сожалению, плохая видимость и низко стелющийся дым не позволили вести прицельную стрельбу следовавшим в кильватерном строю за «Евстафием» русским линкорам «Иоанн Златоуст», «Пантелеймон», «Три Святителя» и «Ростислав». Но и огня одного корабля оказалось достаточно, и через 14 минут после начала боя «Гебен», получив 14 попаданий (в том числе три 305-мм снарядами) и явно опасаясь столь же меткой стрельбы других вступающих в бой кораблей, поспешил отвернуть.

«Гебен» и только что появившийся на горизонте «Бреслау» скрылись в тумане, воспользовавшись своим преимуществом в скорости хода. Поединок со старым линкором дорого обошелся «Гебену». Данные о потерях в его экипаже противоречивы, но, по наиболее авторитетным источникам[24]24
  Военно-морской энциклопедический словарь / Под ред. В. Куроедова. – М., 2003. С. 734.


[Закрыть], они составили 164 человека (105 убитыми и 59 ранеными). «Евстафию» также пришлось несладко. Из 19 выпущенных «Гебеном» 280-мм снарядов четыре поразили русский флагманский корабль, нанеся ему ряд серьезных повреждений. «Евстафий» потерял 58 человек (в том числе 5 офицеров) команды – из них 34 (в том числе один из офицеров умер от ран) убитыми[25]25
  Грибовский В. Ю. Черноморский флот в боях с «Гебеном» // Гангут. – 1996. № 10. С. 27–28.


[Закрыть], что для столь скоротечного боя также чрезвычайно много.

В докладе командующего Черноморским флотом императору об итогах этого боя отмечалось: «До этого боя общее мнение морских специалистов сводилось к тому, что “Гебен” несравненно сильнее Черноморского флота из устаревших броненосцев, так как вся его мощная артиллерия сосредоточена на одной платформе и потому может хорошо управляться, так как броневая защита его сильнее и так как ход его в 2 раза больше, благодаря чему он занимает выгодное для него положение и легко маневрирует, особенно по сравнению с неповоротливой эскадрой тихоходных судов.

Бой… не опровергая преимуществ судов дредноутного типа, показывает, что отличная стрельба и правильное маневрирование настолько парализуют преимущества “Гебена”, что наш флот может рассчитывать на победу при встрече с этим сильным противником. По обстоятельствам погоды… бой со столь сильным кораблем свелся на одиночную борьбу с одним линейным кораблем “Евстафием”, так как прочие наши корабли, идя в строе кильватера, закрываясь дымом и мглой, или совсем не видели неприятеля, или видели его урывками, и вся тяжесть боя досталась на долю моего флагманского корабля, причинившего много сильнейшему противнику очень серьезные повреждения. О них можно судить из факта, что за истекшее… время этот неприятельский корабль ни разу не показался в виду наших сил, несмотря на последовавшее затем усиленное крейсерство наше у берегов Анатолии вдали от своей базы, т. е. в самых невыгодных для нас условиях»[26]26
  Лукин В. К. Указ. соч. С. 58–59.


[Закрыть].

В декабре 1914 г. «Гебен», возвращаясь из Трапезунда после конвоирования турецких транспортов, подорвался сразу на двух минах (русское минное заграждение у входа в Босфор из 585 мин). Корабль принял 600 тонн воды с обоих бортов и с большим трудом дошел до базы. Из-за отсутствия у турок дока, необходимого для столь большого корабля, «Гебен» ожидал длительный ремонт. Впоследствии «Гебен» также подрывался на русской мине и выходил на время из строя.

Повторная встреча бригады (причем до этого боя бригада разделилась, и два корабля – «Три Святителя» и «Пантелеймон» – в начале боя не участвовали) с «Гебеном» состоялась полгода спустя. 10 мая 1915 г. у Босфора противники провели 22-минутный поединок на очень большой – 90 кабельтовых (порядка 16,5 тыс. м) – дальности. Последняя и предопределила низкую результативность огня.

Из 150 выпущенных немцами 280-мм снарядов в русские корабли не попал ни один. Наши линкоры послали в неприятеля 169 305-мм снарядов – три из них поразили «Гебен» и уничтожили одно 150-мм орудие, также была временно выведена из строя третья башня. Как отмечал очевидец, один из разрывов дал «сильный огонь и громадный столб дыма», долго стоявший над кораблем и некоторое время даже следовавший вместе с ним[27]27
  Кузнецов Л.А. Евстафий // Гангут. – 1996. № 10. С. 70.


[Закрыть]. После чего линейный крейсер быстро ретировался.

Со вступлением в строй нового русского линкора-дредноута «Императрица Мария» «Гебену» осталось лишь прятаться на базе.

«Бреслау» же в походе 10–11 июня 1915 г. подвергся у Босфора торпедной атаке подводной лодки «Тюлень» и должен был, потеряв 7 человек убитыми, отступить перед торпедно-артиллерийской атакой шедших ему навстречу под турецким берегом двух русских эсминцев. Подорвавшись 18 июля на минах подводного заградителя «Краб», «Бреслау» принял 642 тонны воды и встал на длительный ремонт, продолжавшийся до конца февраля 1916 г.

Реализовывалась и такая форма участия русских кораблей в борьбе за Проливы, как непосредственное участие в составе англо-французского флота в период осуществления Дарданелльской операции.

Еще в августе 1914 г. крейсеры «Аскольд», «Жемчуг» и пароход Добровольного флота «Полтава» вышли из Владивостока для совместных действий с силами союзников против германских крейсеров на просторах Тихого океана. Впоследствии «Аскольд» совместно с кораблями союзников вел разведку, нес дозорную службу у турецкого побережья, высаживал диверсионные группы, наносил удары по береговым батареям. Во время Дарданелльской операции «Аскольд» вошел в 6-ю эскадру союзного флота под командованием французского контр-адмирала Гепратта, представляя среди 200 кораблей и судов стран Антанты вооруженные силы России.

25 апреля 1915 г. плавсредства русского крейсера использовались для высадки десанта у Кум-Кале, а сам корабль занял позицию для ведения артиллерийского огня.

Шлюпки с «Аскольда» первыми подошли к берегу. Огнем турецких орудий аскольдовский баркас был потоплен прямым попаданием снаряда. Продвижению подразделений десанта на берегу мешал пулемет, установленный на мельнице. Русский крейсер первым же удачным залпом разрушил ее, и пулемет замолк. За 25 апреля было израсходовано 748 152-мм и 1503 75-мм снарядов[28]28
  Крестьянинов В. Я., Молодцов С. В. Крейсер «Аскольд» // Морская коллекция. – 1996. № 1.С. 28.


[Закрыть], причем меткость огня русского крейсера вызвала удивление и восхищение союзников.

26 апреля в результате огня «Аскольда» и вспомогательного крейсера «Савойя» около 500 турецких солдат сдались в плен. До конца апреля «Аскольд» действовал у Дарданелл: входил в пролив и вел огонь по батареям турок на азиатском берегу, прикрывая союзные войска на Галлиполийском полуострове. Потери экипажа за Дарданелльскую операцию составили 4 человека убитыми и 9 человек ранеными. В мае нахождение корабля в Дарданеллах носит эпизодический характер. О пребывании «Аскольда» в это время сообщает командир германской подводной лодки U-21 О. фон Херзинг: он заметил «Аскольд», но предпочел атаке легкого крейсера цели более высокого ранга – линкоры «Триумф» и «Маджестик».

Наконец, говоря о взаимодействии с союзниками в ходе Дарданелльской операции, необходимо отметить, что предполагалось наличие крупного русского воинского контингента в составе союзного экспедиционного корпуса в Дарданеллах. Данный проект, одобренный штабом Верховного главнокомандующего[29]29
  РГВИА. Ф. 2003. Оп. 1.Д. 502 (1) – Копия телеграммы Данилова от 16 мая 1915 г. № 687 Беляеву.


[Закрыть], предполагал необходимость послать 40-й Сибирский стрелковый полк с батареей (3-я легкая батарея в составе 6 орудий) в Проливы. Переброска – через Владивосток. Снаряжение – из расчета 1,5 тыс. патронов на винтовку и орудие, 45 тыс. патронов на пулемет. Отряд также должен был включать в свой состав команду велосипедистов и мотоциклистов, 2 автомобиля, сотню 53-го Донского казачьего полка[30]30
  Там же. Л. 1.


[Закрыть].

17 мая 1915 г. генерал-квартирмейстер отправил начальнику военных сообщений при Верховном главнокомандующем предписание подготовить отряд для перевозки[31]31
  Там же. Л. 12. Телеграмма № 2404; Там же. Л. 3. Телеграмма Верховного Главнокомандующего Императору Николаю о сосредоточении от 17 мая.


[Закрыть].

Начальник морского управления Ставки контр-адмирал А. Д. Бубнов телеграммой от 27 мая № 428 уведомил, что возможно перевезти предназначенный для участия в операции Сибирский полк начиная с 1 июля, но при этом присутствует риск потери 25 % лошадей[32]32
  Там же. Л. 6.


[Закрыть].

Сотню 53-го Донского казачьего полка было решено заменить подразделениями Уральского, Забайкальского или Сибирского казачьих войск[33]33
  Там же. Л. 7.


[Закрыть]. Были выбраны сибирцы.

Было установлено, что во главе отряда должен быть генерал-майор, начальник штаба – подполковник или капитан, два старших адъютанта должны были обладать знанием английского, французского и турецкого языков[34]34
  РГВИА. Ф. 2003. Оп. 1.Д. 502 (1) – Копия телеграммы Данилова от 16 мая 1915 г. № 687 Беляеву. Л. 8.


[Закрыть].

Отряд был технически усилен и должен включать в свой состав отделение самокатчиков, подразделения мотоциклистов и радиотелеграфа, саперную роту и дивизионный лазарет, а также 10 автомобилей[35]35
  Там же. Л. 9–10.


[Закрыть]. Предполагалось улучшение снабжения и снаряжение отряда, а командиром был назначен военный агент в Черногории генерал-майор Потапов[36]36
  Там же. Л. 12.


[Закрыть].

30 мая вопрос об отправке был решен Ставкой[37]37
  Там же. Л. 15. Телеграмма начальнику военно-морского Управления Ставки № 2553.


[Закрыть]. Но для Николая II вопрос оказался «совершенно новым» и вызвал недоумение. «Не знаю, – телеграфировал он 31 мая, – какую пользу принесет участие столь малого отряда в операциях с союзниками у Дарданелл. Напротив, всякое усиление нашего десантного корпуса в Черном море, по-моему, крайне необходимо».

В замечаниях великого князя Николая Николаевича говорилось, что посылка отряда имеет моральное значение: он будет участвовать в занятии Константинополя вместе с союзниками, в то время как босфорский десант возможен лишь после проникновения союзного флота в этот пролив через Мраморное море. Главковерх, в отличие от императора, не верил в успех Босфорской операции.

Во всеподданнейшем докладе, представленном Николаю II и сообщенном в Ставку, С. Д. Сазонов высказался, что «с политической точки зрения» посылка наших войск к Дарданеллам может соответствовать нашим интересам при условии, что отряд не будет слишком незначителен, «ибо иначе намеченная цель не была бы достигнута, оставив в силе обещание союзникам относительно черноморского десантного корпуса».

Но процесс пошел, и отряд готовился к переброске в Дарданеллы.

Общая численность отряда – до 6 тыс. человек[38]38
  Там же. Л. 16.


[Закрыть]. Но фактический состав был следующим: штаб – офицеров (в скобках – нижних чинов) 9 + 1 чиновник (28), подразделение связи – 1 (45), заведующий укомплектованиями – 5 (14) + 2 чиновника, 40-й Сибирский стрелковый полк – 78 (4436), маршевый батальон – 29 (2029), полусотня – 3 (82), маршевая полусотня – 2 (77), батарея – 5 (267), артиллерийский взвод – 2 (72), искровое отделение – 2 (40), автомобильная команда – 1 (84), мотоциклетная команда – 1 (34), саперная полурота – 5 (325) и пр. Всего 148 офицеров, 37 чиновников, 8094 нижних чинов, 990 лошадей, 8 орудий, 32 автомобиля, 23 мотоцикла, 16 самокатов (из них 4 запасных)[39]39
  Телеграмма начальнику военно-морского Управления Ставки № 2553. Л. 55.


[Закрыть].

31 мая Ставка сообщала, что французы готовы перевезти на своих транспортах до 5 тыс. человек 1 июля[40]40
  Там же. Л. 29.


[Закрыть]. Предполагалось возможным задействовать и суда Добровольного флота «Киев» и «Могилев», 4 французских парохода и еще 2 парохода[41]41
  Там же. Л. 65.


[Закрыть].

Так как численность отряда возросла, возникли сложности и затяжки. В итоге было решено отправлять десантников эшелонами.

12 июня начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал от инфантерии Н. Н. Янушкевич доложил о сроке отправки отряда – 14 июля. Но уже 7 июля Н. Н. Янушкевич известил С. Д. Сазонова о том, что накануне Николай II одобрил предложение великого князя об отмене отправки нашего экспедиционного отряда в Дарданеллы вследствие встреченных затруднений технического характера.

9 июля С. Д. Сазонов известил об этом Париж и Лондон.

Учитывая, что в августе 1915 г. союзники взяли курс на сворачивание операции, отпала и необходимость в переброске русского отряда.

Показательно, что Г. Китченер был очень недоволен проектом отправки русского десантного отряда в Дарданеллы; он считал, что перебросить 4,5 тыс. человек с лошадьми, пушками, обозами достаточно тяжело и это причинит англичанам массу хлопот. С. Д. Сазонов на это заметил, что не может допустить и мысли, что при взятии Константинополя не будет русских войск и что «если англичанам наш отряд и причинит хлопоты, то это не беда, этим стесняться не надо, так как они попросту не желают, чтобы мы вошли в Константинополь вместе с ними». «Это вопрос политический, а не военный», – отметил он.

На возражение, что принять «символическое» участие в занятии Константинополя Россия могла бы и путем отправки к Босфору десантного отряда из Одессы, генерал-квартирмейстер штаба Верховного главнокомандующего генерал от инфантерии Ю. Н. Данилов ответил, что «взятие Константинополя может состояться и без завладения Босфором», тогда как одесский десант может быть высажен только на Босфоре, и «если мы хотим участвовать в церемониале взятия города, то наши войска должны прибыть с юга».

Очевидно различие подходов Ставки, МИДа и императора к вопросу осуществления операции в Проливах – и у военно-политического руководства России не хватило политической воли, чтобы привести все это к единому знаменателю.

Конечно, видеть в 5–6-тысячном отряде средство, препятствующее Англии прочно завладеть Константинополем, нельзя. Но все формы взаимодействия с союзниками России по Антанте должны были приближать общую победу и способствовать престижу России и русского оружия.