Текст книги "Россия – щит Антанты"

В силу общей обстановки и под напором свежих соединений русские вынуждены были осуществить общий отход. 23 ноября была оставлена Лодзь. В начале декабря начались позиционные бои. Русские отошли на линию рек Бзура – Равка – Нида – Дунаец, которую удерживали в течение нескольких месяцев.

В общесоюзническом аспекте Лодзинская операция была крайне выгодна Французскому фронту, ознаменовав очередные крупные переброски войск против России. Собственно же русский наступательный план был сорван. А. П. Будберг отмечал: «В дополнение к уже решенным двум стратегическим направлениям – восточно-прусскому и галицийскому, нам навязывалось, и навязывалось упорно, настойчиво, еще третье – Берлинское, т. е. еще более усугублялись и без того уже существовавшие невыгоды разделения наших сил».[123]123
  Будберг А. П. Вооруженные силы Российской Империи. С.4.


[Закрыть] А. А. Свечин писал: «Верная своему союзному долгу, русская армия в конце октября… делает новое усилие – развертывает к западу от Лодзи на Познанском направлении две армии, что заставляет германцев прекратить наступление на главном англо-французском театре на срок 16 месяцев (до Вердена) и бросить 5 новых полевых корпусов с западного театра в Польшу. Мы были вынуждены перейти к обороне, но не вся ли задача нашей стратегии заключалась в том, чтобы заставить германцев… повернуться лицом к нам, оставив на главном театре тот недорубленный лес, который так вырос в 1918 году и решает судьбы войны? Будущий историк сокрушения германского военного могущества отдаст должное нашей стратегии, ее добропорядочности. Никогда еще в мировой истории коалиция различных армий не действовала столь дружно и самоотверженно, как та, с которой пришлось столкнуться Германии в 1914 году».[124]124
  Свечин А. А. «А» или «Г»? // Военное дело. 1918. № 25. С. 12.


[Закрыть]

Как писал Э. Людендорф: «Крупная оперативная цель – уничтожить русских в излучине Вислы – не была достигнута».[125]125
  Людендорф Э. Указ. соч. С. 109.


[Закрыть] Ему вторит генерал-квартирмейстер штаба главнокомандующего Восточным германским фронтом подполковник М. Гофман: «Мы избежали большой беды, но намечавшийся крупный успех не был достигнут».[126]126
  Гофман М. Война упущенных возможностей. – М., Л., 1925. С. 62.


[Закрыть]

Вместо окружения русских под Лодзью немцам пришлось думать о спасении своих окруженных корпусов. Традиционное пренебрежение германцев к противнику стоило им тяжелых потерь и полного разгрома ударной группы Шеффер-Бояделя. И это притом, что германское командование находилось в исключительно благоприятных условиях вследствие систематического перехватывания русских радиотелеграмм и точного знания ежедневно группировки и намерений русских. И наоборот.

Но и русский замысел глубокого вторжения в Германию тоже провалился – пришлось реагировать на активные действия противника. По вине командования Северо-Западным фронтом, а также по причине бездействия русской конницы, наблюдавшей выход немцев из окружения, был упущен очередной шанс в полной мере отомстить за самсоновскую катастрофу.

Если Восточно-Прусская операция является ярким примером тактической победы и стратегического поражения для германцев, то с Лодзинской операцией дело обстоит наоборот. Даже германские историки считали Лодзинскую операцию тактической русской победой, но в стратегическом плане это неудача для России. Русские устроили котел для 2,5 германских корпусов (5 дивизий, ровно тот же количественный Танненберг) и почти их уничтожили (в вышедших из окружения полках оставалось по 500 бойцов). В какой-то мере это был расчет за восточно-прусскую неудачу. Но с точки зрения стратегии были сорваны крупномасштабные планы русской Ставки и фактически погашена русская оперативная активность на привислинском театре военных действий.

Восточно-Прусская и Лодзинская операции – яркий пример того, как тактическая победа становится стратегической неудачей для германцев и русских соответственно.

Период конца ноября – декабрь 1914 г. характеризовался стабилизацией борьбы на восточноевропейском театре военных действий, началом позиционной войны, хотя свои окончательные формы она приобрела лишь через год. К северу от Варшавского района Принаревская группа генерала Н. П. Бобыря (1-й туркестанский армейский корпус и гарнизон Новогеоргиевска) нанесла поражение ландверному корпусу Цастрова, отбросив его за линию границы. Германцы заявили о потерях группы Цастрова с 13 по 24 ноября в 2 тыс. человек.[127]127
  Reichsarchiv. Der Weltkrieg 1914–1918. Band 6. Der herbstfeldzug 1914. II. Berlin, 1929. S. 345.


[Закрыть] К концу года русские достигли в Восточной Пруссии Мазурских озер.

В течение декабря 1914 г. германцы сделали несколько попыток прорваться к Варшаве; это привело к кровопролитным боям на Бзуре и Равке: у Боржимова, Болимова, Воли Шидловской. Прорыв к средней Висле германцам не удался, русские армии удержали свое положение.

В Польше «Сражение на четырех реках» – Бзуре, Равке, Пилице и Ниде – шло с переменным успехом 5–9 декабря. Бои на Бзуре были одними из самых кровавых на Русском фронте. В результате этих боев во многом был добит кадровый состав русской императорской армии. Тяжко пострадали и германцы. Ю. Н. Данилов писал: «Все усилия германцев ограничились, однако, достижением… лишь местных успехов, но атаки их привели к жестоким для обеих сторон потерям. Убедившись, кровавым опытом, в прочности и устойчивости нашего нового положения, германское командование прекратило дальнейшие попытки к прорыву нашего фронта».[128]128
  Данилов Ю. Н. Россия в мировой войне. С. 264.


[Закрыть]

В итоге русские позиции были сохранены, а 9-я русская армия даже перешла в наступление, нанеся поражение 1-й австро-венгерской армии под Новым Корчиным (взято свыше 14 тыс. пленных). А. фон Макензен наступлением на Равке 16 декабря пытался помочь австрийцам. Бои отличались невероятным упорством. 2-й сибирский армейский и 6-й армейский корпуса 2-й армии противостояли пяти германским (17, 2, 20-му армейским, 1-му и 25-му резервным).

С 1 по 11 ноября русскими войсками 4-й и 9-й армий Юго-Западного фронта была осуществлена фактически безрезультатная Ченстохово-Краковская операция. Однако левофланговым армиям Юго-Западного фронта не только удалось сорвать план австрийского командования, но они также обеспечили действия армий левого крыла Северо-Западного фронта на Лодзинском направлении. Это была последняя крупная операция русских армий в кампании 1914 г., характеризовавшаяся высокоманевренными действиями войск и обилием встречных боев и сражений.

В начале декабря успешное австрийское контрнаступление у Лиманова-Лопанова вынудило русских отойти за р. Дунаец. Германские войска уже с осени интенсивно поддерживали австрийского союзника. Так, М. фон Ауффенберг упоминал, например, 47-ю германскую резервную дивизию, действовавшую совместно с австрийскими дивизиями 3-й и 4-й армий в лимановских боях.[129]129
  Auffenberg-Komarow M. von. Aus Österreichs höhe und niedergang; eine Lebensschilderung. Műnchen, 1921. S. 412.


[Закрыть]

Подводя итог, следует отметить, что Лодзинская операция привела к некоторой стабилизации положения на Восточном фронте: оба противника выдохлись.

Неудавшийся «поход на Берлин» принес победу союзникам в битве на Ипре. В очередной раз Русский фронт поглотил резервы, энергию германской армии и внимание германского командования.

Фактически в конце октября – начале ноября 1914 г. германское верховное командование в лице Э. фон Фалькенгайна решило вопрос о переносе главных усилий германской военной машины на восток, что привело к сворачиванию германских атак у Ипра: «Генерал Фалькенгайн… был вновь поставлен перед решением, какой из фронтов – западный или восточный – считать главным. Это решение было тем серьезнее, что генералы Гинденбург и Конрад просили, хотя и безуспешно, о переброске сил с запада еще во время октябрьских боев за… Ивангород и Варшаву: теперь Конрад вновь предложил перенести центр тяжести с запада на восток… Но для этого требовалось приостановить в конце октября наступление 4-й немецкой армии во Фландрии… В начале ноября… он решил приостановить наступление во Фландрии и послать все, что было возможно (7 дивизий), с западного фронта на восточный, в том числе и сильные, кавалерийские части».[130]130
  Мозер О. фон. Указ. соч. С. 45.


[Закрыть] Но даже при условии столь крупных перебросок Э. Фалькенгайн ожидал от операций Гинденбурга «только приостановки русского наступления».

Один из германских фронтовиков писал: «Как завидовали товарищам “вызванным на восток”, чтобы сражаться под начальством великого победителя под Танненбергом. С уходом их для нас, людей фронта, окончательно погибла надежда на решительную победу у Ипра».[131]131
  Швинк О. фон. Указ. соч. С. 92.


[Закрыть] Но более того, как признавали германцы, даже при замораживании своих операций на западе «большие цели Гинденбурга – Людендорфа, направленные к уничтожению русского колосса, не были достигнуты; при этом все немецкие силы на востоке и стратегические резервы немецкого верховного командования сильно пострадали».[132]132
  Мозер О. фон. Указ. соч. С. 47.


[Закрыть]

Значение Лодзинской операции для Антанты трудно переоценить. Мы считаем эту операцию центральным сражением 1914 г. на Русском фронте как по количеству оттянутых германских войск, так и по принятию окончательного решения о переносе тяжести главного удара противником против России.

Победа у Ипра, стабилизация Русского (временно) и Французского (окончательно) фронтов и окончательный крах германского стратегического планирования – в этом первостепенное значение Лодзинской битвы.

§ 7. Крах турецкого блицкрига – боевые действия на Кавказском фронте

Названная операция, в которой главное командование 3-й армией принял сам Энвер, закончилась уничтожением этой армии, которая из турецких оперативных соединений первой вступила в мировую войну.[133]133
  Высказывание Лимана фон Сандерса О., генерала кавалерии, маршала Турции, германского уполномоченного при турецком Верховном командовании, командующего 1-й турецкой армией. Цит. по: Арутюнян А. О. Кавказский фронт 1914–1917. – Ереван, 1971. С. 148.


[Закрыть]

После неудачной для русских Кеприкейской операции зимняя кампания 1914–1915 гг. ознаменовалась поражением турок в Сарыкамышской операции 9 декабря 1914 г. – 4 января 1915 г.

К началу Сарыкамышской операции у русских на Кавказском фронте вместе с прибывшим на усиление 2-м Туркестанским армейским корпусом и новыми формированиями имелось 153 батальона (дружин ополчения), 175 сотен и 350 орудий. Из них в составе действующей армии находилось 114 батальонов и дружин, 127 сотен и 304 орудия. Русские силы (их костяк составляли части 1-го Кавказского армейского и 2-го Туркестанского армейского корпусов) были сведены в три отряда. Кавказская армия была ослаблена отправкой на германо-австрийский фронт частей 2-го и 3-го Кавказских армейских корпусов (до 2/3 сил армии).

Противостоявшая русским 3-я турецкая армия насчитывала до 160 батальонов, около 128 эскадронов, поддержанных курдскими сотнями (до 8–10 тыс. человек). Всего до 190 тыс. человек, порядка 300 орудий (непосредственно в операции участвовало 150 тыс. человек). Оперативную группировку турок составляли 9, 10 и 11-й корпуса.

Под руководством генерал-лейтенанта Н. Н. Юденича русским войскам удалось разгромить 3-ю турецкую армию, стремившуюся к окружению главных сил русской армии, сосредоточенных у Сарыкамыша, переломив казавшуюся вначале безнадежной ситуацию.

Погибла одна из трех турецких армий, бывших у Оттоманской империи к началу войны, то есть была выведена из строя треть ее вооруженных сил.

Результатами победы стали упрочение положения России на Кавказе, приобретение русскими войсками чувства превосходства над турецкой армией, их выход на позиции для дальнейшего наступления.

Два корпуса, которые были направлены на германо-австрийский театр военных действий в начале войны, были дополнены еще 1,5 корпуса. Обстановка позволяла это сделать, ведь 3-я турецкая армия на полгода была фактически выведена из строя.

Сарыкамышская операция имела важное значение не только для России, но и для Антанты: положение России на кавказско-персидском театре военных действий упрочилось; произошло усиление турецких войск, действующих против кавказской армии, что облегчило действия англичан в Месопотамии и в районе Суэцкого канала. Операция благотворно сказалась на настроении общества в России и особенно на Кавказе, войска приобрели веру в свои силы. Русский Кавказский фронт приковал к себе 11 турецких дивизий (при трех в Сирии, двух в Ираке и четырех в Аравии), то есть 55 % активных турецких сил.

Крах турецкого «блицкрига» привел к перелому и захвату стратегической инициативы на кавказском театре военных действий уже с начала 1915 г. И эту инициативу Россия удерживала в течение всей войны.

Итоги кампании 1914 г. имеют важнейшее значение для коалиционной войны Антанты. Действия русских войск разрушили стратегическое планирование германского блока, полностью нивелировав немецкие успехи, достигнутые на Западе. Германцы были вынуждены уделять все большее внимание Русскому фронту в ущерб главному для себя – Французскому. Противник принужден был реагировать (прежде всего структурными реорганизациями и перебросками войск, что и срывало проводимые им операции) на русские выпады.

Э. Людендорф выразился по этому поводу коротко и ясно: «Кампания 1914 г. не дала желаемых результатов».[134]134
  Людендорф Э. Указ. соч. С. 113.


[Закрыть] Высший германский генералитет связывал с неудачами германского блока в 1914 г. начало позиционной войны, что означало грядущую катастрофу, и призывал свое государственное руководство к заключению сепаратного мира: «Если бы политические руководители страны нашли пути к соглашению с врагами – с военной точки зрения все равно на востоке или западе, – то казалось желательным к этому прибегнуть… События на Марне, и в Галиции настолько изменили положение Срединных держав, что позиционная война сделалась единственным способом для достижения благоприятного исхода».[135]135
  Фалькенгайн Э. Указ. соч. С. 32.


[Закрыть]

Из четырех крупнейших стратегических операций 1914 г. (Восточно-Прусская, Галицийская, Варшавско-Ивангородская, Лодзинская) 50 % выполнялось в интересах союзников: Восточно-Прусская («спасение Франции») и Лодзинская («вторжение в сердце Германии»), но и остальные во многом способствовали облегчению положения союзников. И это притом, что передовые русские генералы справедливо считали, что «путь к Берлину лежит через Вену».

Перспективные боевые операции сворачивались или не осуществлялись не только вследствие недостатка предметов боевого снабжения (что выявилось позднее), но и в связи с желаниями наших союзников. В данной связи чрезвычайно интересна параллель, проводимая генералом А. П. Будбергом: «В этом отношении мы находились в довольно тождественном положении с нашим главным врагом Германией, которая так же, как и мы, должна была приносить огромные жертвы и “с тяжелым сердцем” отказываться от исполнения основных планов и заманчивых операций только потому, что положение ее австрийского союзника требовало самой быстрой, неотложной и энергичной помощи».[136]136
  Будберг А. П. Вооруженные силы Российской Империи. С. 39.


[Закрыть]

Знаковым является также свидетельство Э. Фалькенгайна, зафиксировавшего тот факт, что германское командование не предвидело необходимости крупных перебросок на Русский фронт, что явилось негативным фактором стратегического характера: «Растущая в перспективе необходимость поддержать союзников, попавших в тяжелое положение в Галиции, не могла поколебать этого решения (то есть непереброски немецких войск из Франции в Россию. – А. О.). Полагали, что даже в неблагоприятном случае новые войсковые части, формируемые в тылу, окажутся достаточными, чтобы поддержать положение на восточном фронте, пока суровая зима не прекратит там операций».[137]137
  Фалькенгайн Э. Указ. соч. С. 25.


[Закрыть] Германское командование не планировало перебросок и до последнего противилось их осуществлению, но ему пришлось отказаться от весьма перспективного плана прорвать Французский фронт в Артуа и Пикардии, так как «для ее осуществления не хватало сил после того, как все резервы, как живой силы, так и снарядов, были потрачены для Восточного фронта».[138]138
  Там же. С. 41.


[Закрыть]

То, что военные усилия России в кампании были ключевыми, понимали и наши союзники. Лорд Э. Грей отмечал: «Единственная надежда продержаться до конца на решающем театре военных действий была на то, что Россия активизирует наступление на востоке… Только благодаря энергии и огромному самопожертвованию, которые были проявлены Россией при этом наступлении, союзники были спасены осенью 1914 г.».[139]139
  Емец В. А. Указ. соч. С. 84.


[Закрыть]

Русский военный агент во Франции А. А. Игнатьев свидетельствовал: «Французы прекрасно сознавали, что, не будь Русского фронта, они были бы раздавлены германской армией».[140]140
  Игнатьев А. А. Указ. соч. С. 80.


[Закрыть]

Усилия России были тем более значимы, что осуществлялись в то время, когда, потерпев серьезные поражения на фронтах, потеряв почти треть департаментов, имея германскую армию в 120 км от Парижа, Франция находилась в затруднительном военно-политическом положении, а Англия еще не развернулась в полную силу.

В 1914 г. Россия оказывала военно-техническую и организационную помощь сербскому союзнику. Так, австрийский адмирал О. Р. Вульф отмечал в этой связи: «Сербия между тем получила техническую помощь от союзников. Прибыли английские, французские и русские офицеры с тяжелой артиллерией, прожекторами, минами, торпедами, торпедными катерами и самолетами… Ниже железных ворот сербский Дунай обеспечивали русские вооруженные пароходы постановками минных и боновых заграждений… Эти мероприятия помешали центральным державам оказать, пользуясь дунайским водным путем, помощь Турции».[141]141
  Вульф О. Р. Австро-венгерская Дунайская флотилия в мировую войну 1914–1918 годов. – СПб., 2004. С. 18.


[Закрыть] Были решены, соответственно, и стратегические задачи как в русских, так и в общесоюзных интересах.

Подводя итог, можно с уверенность констатировать тот факт, что наличие Русского фронта в 1914 г. спасло союзников от разгрома и явилось мощнейшей предпосылкой выигрыша войны Антантой.

Энергичное наступление русской армии сразу поставило противника перед необходимостью войны на два фронта.

Восточно-Прусская операция привела к краху реализации шлиффеновского стратегического планирования и проигрышу Германией Марнской битвы. Наметились первые контуры стабилизации Французского фронта со всеми вытекающими для Германии негативными последствиями.

Галицийская битва привела к разрушению австрийского стратегического плана, стабилизировался Сербский фронт. Налицо была тенденция наращивания германского присутствия на Русском фронте в целях оказания помощи австрийскому союзнику. А. А. Свечин напрямую связывал операции в Восточной Пруссии и Галиции: «Что заставило австрийскую армию покинуть удобные позиции в Галиции и броситься на Люблин-Холм, подставляя нашему удару свой фланг и тыл? Что привело австрийцев рискнуть на этот опаснейший маневр до окончательной перевозки направленных против сербов корпусов? Что дало возможность генералам Иванову, Алексееву, Рузскому и Брусилову пожать их блестящие лавры? Ответ же ясен. Наше вторжение в Восточную Пруссию».[142]142
  Свечин А. А. Указ. соч. С. 12.


[Закрыть]

Соответственно, и Восточно-Прусскую, и Галицийскую битвы можно объединить в одну грандиозную операцию коалиционного значения, сорвавшую все предвоенное планирование противника. После завершения данных сражений ясно было одно: германский блок войну проиграл, и речь может идти в перспективе лишь о приемлемых условиях мира.

Осенние операции в Восточной Пруссии и Польше (первая Августовская, Варшавско-Ивангородская, Лодзинская) явились мощнейшей предпосылкой проигрыша Германией битвы за Фландрию, привели к окончательной стабилизации Французского фронта, способствовали изменению стратегического планирования врага – на целый год Русский фронт стал для германо-австрийцев ключевым. Надежды германцев на защиту восточных рубежей блока силами только австрийской армии провалились.

Россия выиграла кампанию 1914 г. не только для себя, но и для своих союзников. Стратегически германский блок к концу 1914 г. проиграл – и прежде всего благодаря усилиям русской армии.

Глава вторая. Россия принимает главный удар германского блока (кампания 1915 г.)

И Антанта, и центральные державы вступили в новую кампанию взаимно истощенными, с выбитыми в значительной степени войсками и с экономикой, находившейся в процессе перестройки на военный лад.

Для Германии был абсолютно ясен провал стратегического плана А. фон Шлиффена. Начавшаяся позиционная борьба на западе не позволяла достичь быстрого решения на Французском фронте. Бесперспективность участия в затяжной войне требовала от немецкого руководства поиска новых путей, ведущих к скорейшему ее окончанию. Пока еще маневренный Русский фронт, растянутость русских войск, значительная протяженность фронта позволяли многое из того, что уже было маловероятно на западе.

Вместе с тем германскому командованию было очевидно, что вопрос стоит не о захвате пространства (Россия могла позволить, в отличие от западных стран, временно потерять ряд территорий) и даже не о разгроме русской армии. Немцы стремились, во-первых, разбить Россию, выведя ее из войны или, как минимум, максимально ослабив русскую армию и отбросив ее к востоку, высвободить часть активных сил для борьбы на западе; во-вторых, спасти Австро-Венгрию (после Галицийской битвы боеспособность армии двуединой монархии была значительно подорвана и приходилось в качестве подпорок использовать германские войска; русские стояли перед Венгерской равниной); в-третьих, успехи на востоке позволяли выиграть борьбу за возможных союзников.

Сама логика войны на два фронта неумолимо толкала Германию на маятниковые движения, а именно на перенос центра тяжести то на один театр войны, то на другой. Главный удар германский блок в 1915 г. наносил по России.

Русское командование также планировало две крупные наступательные операции: в Восточной Пруссии (силами Северо-Западного фронта) и в Карпатах (силами Юго-Западного фронта). Однако данный замысел нельзя признать удачным.

Во-первых, наступления проводились на флангах стратегического построения, да еще и по расходящимся направлениям.

Во-вторых, если для 1914 г. подобное оперативное решение (одновременные удары по Германии и Австро-Венгрии) было оправдано как общими интересами блока (кризис на Французском фронте), так и необходимостью вывести из строя Австро-Венгрию, то в 1915 г. это было неразумно. В любом случае переход к обороне на германском участке фронта диктовался необходимостью. Столь рискованное оперативное творчество было обусловлено, с одной стороны, способностью Ставки Верховного главнокомандующего координировать и направлять действия фронтов, а с другой – чрезвычайно широкими оперативными полномочиями самих руководителей фронтов.

К скорейшему окончанию войны, на наш взгляд, могли привести: а) вывод из строя Австро-Венгрии (сосредоточив максимум усилий на Юго-Западном фронте) с выходом к Германской империи с юга; б) разгром Турции путем согласованных действий русской и союзной армий в рамках десантной операции с захватом Стамбула (Константинополя). Все условия для этого – силы, средства, господство на Черном море, понимание и взаимодействие союзников – имелись. Россия в 1914 г. выполнила важнейшие союзнические обязательства, вытекающие из франко-русской военной конвенции, и вполне могла теперь заняться реализацией собственного стратегического планирования.

В-третьих, наметился кризис снабжения действующей армии. Он будет преодолен лишь к осени (Германия критическую точку прошла уже к весне). Соответственно, распыление сил и средств на несколько наступательных операций привести к успеху не могло. Противник именовал русское планирование «Гигантским русским наступательным планом».[143]143
  Гофман М. Война упущенных возможностей. С. 66.


[Закрыть]

Всего на Восточном фронте в начале 1915 г. 99 русских дивизий противостояли 83 австро-германским. Вместе с тем некомплект русских армий в людях составлял 500 тыс. человек, кроме того, недоставало свыше 200 тыс. артиллерийских снарядов для укомплектования подвижных запасов до нормы.

Январь 1915 г. ознаменовался кровавыми позиционными боями на польском участке Русского фронта – у Боржимова и Воли Шидловской. Германское командование демонстративным наступлением, с одной стороны, спровоцировало командование Северо-Западного фронта на проведение операции с целью восстановления утраченных позиций, с другой стороны, отвлекло внимание от готовящейся крупной наступательной операции в Восточной Пруссии. Неподготовленная операция, состоявшая из перемежающихся контратак противников, закончилась ничем.

В течение января – начала февраля была предпринята первая попытка усиления противника в рамках общего замысла 1915 г. по выводу России из войны. На Карпатский фронт перебросили германский Бескидский корпус (четыре дивизии) – против 3-й русской армии; сформировали Южную германскую армию А. фон Линзингена (пять дивизий) – против 8-й русской армии. На нижнем Немане была образована 10-я армия генерала Г. фон Эйхгорна в составе 21-го армейского корпуса (переброшен из Франции) и 38, 39 и 40-го резервных корпусов (из стратегического резерва германского верховного командования) – всего восемь пехотных дивизий.

Э. Людендорф, верный своей методике срыва вражеского наступления активными действиями своих войск, и был автором нанесения двух опережающих ударов на флангах Русского фронта.