Текст книги "Современный отечественный уголовный процесс: целеполагание, система целей, задач и функций, средства"

Учет целеполагания, из которого исходил законодатель при создании того или иного нормативного акта, является необходимым условием применения судейского, прокурорского и следовательского и другого усмотрения. В этой связи заметим, что в зарубежной литературе понимание целей законодателя подчас трактуется как постижение его замысла133133
  См. Барак А. Судейское усмотрение / Пер. с англ. [на англ. – с иврита] – М.: НОРМА, 1999. – С. 81–85 и др.


[Закрыть]. Заметим, что роль судейского и т.п. усмотрения тем больше в различных типах УСП, чем прочнее сохраняется в них связь с религиозной основой (еврейское, мусульманское право).

Осознание цели, задач и назначения УСП участниками уголовного процесса может оказывать воздействие на уголовно-процессуальную деятельность и оценку ее участниками уголовного процесса и населением – непосредственно через правосознание. Усвоение правосознанием элементов целеполагания в УСП может оказывать влияние на УПД и другое процессуально значимое поведение УУП и опосредованно – через трактовку уголовно-процессуальных норм. Правосознание, особенно профессиональное оказывается растерзанным в тех случаях, когда нормы-правила и нормы, регламентирующие процессуальные статусы участников уголовного процесса оказываются рассогласованными с нормами более высокой степени общности, провозглашающими основы и предпочтения в целеполагании.

Воздействие принятого законодателем понимания цели, задач и назначение УСП на уголовно-процессуальную деятельность и последующее (вслед за анализируемым актом) уголовно-процессуальное право, по нашему мнению, нуждается в исследовании по следующим направлениям:

– детерминация общими формулировками цели, задач и назначения уголовного судопроизводства, проведенными в уже принятых законодательных актах, содержания и целеполагания последующих законов и подзаконных актов;

– детерминация уголовно-процессуальной деятельности проведенным в законодательстве целеполаганием посредством воздействия на толкование участниками уголовного процесса не отмененных норм уголовно-процессуального права, особенно в ситуациях их пробельности (наличия лакун) или противоречивости;

– детерминация целью, задачами и назначением уголовного судопроизводства проведенными в уже принятых законодательных актах, на состояние правосознания УУП.

Детерминация целью, задачами и назначением уголовного судопроизводства содержания и целеполагания последующих законов и подзаконных актов

Заложенные в законе (сформулированные и иным образом сделанные обязательными при толковании) нормы УПК и Конституции РФ подвергаются наибольшей опасности, пожалуй, в законодательном процессе. Мыслится, что законодатель, хотя бы и иной по личному составу, чем принявший акт, включавший в себя нормы высокой степени общности: нормы, выражающие результаты целеполагания; нормы-принципы или нормы, реализующие взаимодействие принципов, должен следовать при внесении своего вклада в уголовно-процессуальное и детерминирующие его другие отрасли права принципам, сочтенным законодателем-предшественником в качестве принципиальных, в первую очередь, нормам-целеуказателям.

Так мыслится, но так не всегда делается. Доказательство этому грустному выводу – на поверхности. Законодатели, принявшие Уголовно-процессуальный кодекс РФ в 2001 году, по существу игнорировали акценты, предпочтения, принципы и целеуказания проекта УПК, принятого в первом чтении их предшественниками. Мы уж не говорим о сохранении (т.е. как раз об отступлении от них) сущностных моментов УПК РСФСР 1960 г.

Короля играет свита, гласит старинная мудрость. Большая часть законопроектов делается вне законодательного органа – в соответствующих ведомствах. Ведомства готовят правила для себя и, подчеркнем, «под себя», в своих интересах. Конкретизация характеризуемого феномена законодательного процесса для исследуемой нами проблемы целеполагания в процессе уголовном выглядит следующим образом: выполнение функций-задач государственных органов и должностных лиц, выступающих в уголовном судопроизводстве в качестве УУП, выражаются в таких учетно-оценочных показателях, которые приводят к тому, что в соответствии с выработанными ведомственным иждивением учетно-оценочными показателями работа ведомств оценивается положительно, и в тех случаях, когда цель уголовного процесса по большинству дел не достигается и, следовательно, такая отрасль государственной деятельности как уголовное судопроизводство тех задач, для выполнения которых, она была создана, не выполняет.

Сказанное относится не только к уголовно-процессуальному праву, к процессуальным законам и подзаконным актам, но и к нормативному регулированию, касающемуся других сторон и результатов деятельности правоохранительных органов и судов134134
  Суды нынче, возвращаясь к старинным либеральным идеям, пытаются вывести из сферы борьбы с преступностью. В истории российского уголовного судопроизводства за это особенно активно ратовал Михайловский. Это и для теории не находка, а для практики охраны условий существования и развития общества – просто вредно. Однако корпоративным интересам судейского сообщества это подходит. Ведь ревизовать и контролировать куда легче, чем творить.


[Закрыть] в сфере борьбы с преступностью, и их (сторон и результатов деятельности) оценки.

Позволим себе привести иллюстрацию к приведенным мыслям из ближней истории принятия уголовного кодекса в ближнем зарубежье. В середине 90-х годов на Украине претендовали на принятие в качестве закона два проекта УПК. Один из них был подготовлен правоохранительными ведомствами, другой, как сегодня можно сказать – независимыми экспертами. Этот второй проект курировался Комиссией Верховной Рады по вопросам законности и правопорядка. Она и вносила его на обсуждение. Однако Верховная Рада Украины в пленарном составе предпочла проект, подготовленный при прямом участии правоохранительных ведомств.

В нашу задачу не входит анализировать сравнительные достоинства и недостатки двух названных законопроектов уголовного кодекса, хотя, как уже было сказано, мы вернемся к его тексту, в связи с вопросом соотношения ЦУП и целей наказания. Сейчас же при рассмотрении вопроса о детерминации целью, задачами и НУС, уже закрепленных в актах, имеющих преюдициальное значение для последующего законодательствования, содержания и целеполагания последующих законов и подзаконных актов нас интересует влияние на решение законодательного органа ведомственной принадлежности или иных корпоративных привязанностей разработчиков и деятельности лоббистов.

Приведем слова главы (головы в украинской терминологии) Комиссии Верховной Рады по вопросам законности и правопорядка Л. Бородича из опубликованной им в газете «Голос Украiны» статьи: «Завершуючи цей невеликий огляд, не дуже плiдний за наслiдками, але безумовно необхiдний, зважаючи на обставини, що его викликали, хочеться висловити сподвання на те, що настане, нарештi, в Украiнi час, коли закони разроблятимуть не самi для себя зацiкавлены вiдомства, а спецiально створенний з цiею метою iнститут законодавства на мiцнiй науковiй та iнформативноаналтичнiй базi, с высоким ступенем ii репрезентативностi – як у бiльшестi цивiлiзованих краiн».135135
  Бородич Л. «Блажен уже стократно…» // Голос Украни: 27.07.94. – С. 7.


[Закрыть](Завершая этот небольшой обзор, не очень плодотворный, но безусловно необходимый, вследствие обстоятельств, которые вызвали его к жизни, хочется выразить надежду, что настанет, наверное в Украине время, когда законы станут разрабатывать не сами для себя заинтересованные ведомства, а специально созданный для этой цели институт законодательства на крепкой научной и информационно-аналитической базе, с высоким уровнем ее репрезентативности – как в большинстве цивилизованных государств. Перевод наш. – А. П.)

Мы привели категорическое, может даже чересчур, высказывание председателя Комиссии по вопросам законности и правопорядка совсем не для того, чтобы согласиться с ним как с истиной в последней инстанции. Мы хотим обратить внимание на то рациональное зерно, которое содержится в нем: ведомственная подготовка законопроектов чревата опасностью их ведомственности.

Однако, в реальной жизни, реальном уголовном судопроизводстве и реальном законодательном процессе, даже если последний не оторван от настоящей жизни, опасность редко исходит от одной стороны. И субъективная и объективная стороны не безопасны. Искажения, порождаемые и субъективными и объективными факторами могут привести к тому, что и реальное уголовное судопроизводство станет в лучшем случае бесполезным, а в худшем – опасным для человека, общества (совокупности людей) или государства. Различия лишь в том, что ошибки и злоупотребления в уголовно-процессуальной деятельности причиняют вред непосредственно человеку, а ошибки и злоупотребления в процессе законодательном – закону, уже через него человеку, обществу и государству.

При подготовке УК 1996 г. и УПК 2001 г. в Российской Федерации правоохранителям и, прежде всего, структурам следствия, оперативным и экспертным службам МВД было отведено отнюдь не ведущее место, проект, подготовленный НИИ прокуратуры очень мало сохранился в тексте, принятом обеими палатами Федерального Собрания и затем подписанном Президентом РФ. Многочисленные поправки к названным документам сразу же после принятия их посыпались как из рога изобилия. Или, может быть, честнее будет сказать: как из ящика Пандоры. Это ли не объективная оценка качества принятых в значительной мере из политических соображения кодексов?

Детерминация уголовно-процессуальной деятельности проведенным в законодательстве целеполаганием посредством воздействия на толкование участниками уголовного процесса не отмененных норм уголовно-процессуального права

Для лучшего понимания нашей позиции в отношении понятия толкования заметим, что отнюдь не все мыслители прошлого считали его допустимым в судейской деятельности.

«Судьям не может принадлежать право толковать уголовные законы исключительно в силу того, что они не являются законодателями».136136
  Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях. – М.: «Стелс», 1995. – С. 75.


[Закрыть] С этих слов начинается 4-й вывод автора книги, про которую высказаны две следующие сентенции. Приводимая нами первой принадлежит русской императрице Екатерине II, «удочерившей» эту книгу. Императрице, приглашавшей в свое время Беккариа переехать в Россию, принадлежат слова: «…Это не итальянская, это скорее русская книга, только написанная на итальянском языке». Откликом на ее слова служит суждение С. Зарудного137137
  С. И. Зарудный (1821–87) – русский юрист, сенатор. Известен, кроме активного участия в подготовке судебной реформы 1864 г., переводами на русский язык Ч. Беккариа (и Данте).


[Закрыть]: «… Книга эта и не итальянская и не русская. Эту книгу следовало бы назвать общеевропейскою, но она переведена недавно даже в Америке: значит, это скорее всемирная книга».138138
  Обе цитаты взяты с суперобложки поименованной выше книги Ч. Беккариа.


[Закрыть]

Любопытная могла бы оказаться ситуация, если бы воскресший Чезаре Беккариа поприсутствовал на заседаниях Конституционного суда РФ и воспринял многочисленные поправки, вносимые им (судом) в текст закона, в текст УПК РФ вследствие толкования этих документов судьями Конституционного суда.

Думается, однако, что во времена Беккариа термин толкование означал существенно иное понятие, чем сегодня. Впрочем, и переводчики могли неточно истолковать употребленное автором итальянское слово. Вон Морелле139139
  Иной вариант написания – Морелли, представитель французского утопического коммунизма. Основное сочинение – «Кодекс природы, или истинный дух ее законов».


[Закрыть] так перевел «Преступление и наказание» на французский язык, что «Дидро назвал это посягательством на жизнь книги со стороны переводчика»140140
  Вентури Ф. Вступление // Беккариа Ч. Преступление и наказание. – М.: Стелс, 1995. – С. 33.


[Закрыть].

В современном значении термина «толкование» без него в правоприменении, в том числе, и в уголовном судопроизводстве, не обойтись. Однако и судьям Конституционного суда, как нам кажется, надлежит не прибегать к посягательству на жизнь закона посредством его толкования. Оценивая то явление, которое в том переводе книги, которым мы пользуемся, именуется толкованием, Беккариа пишет: «…Мы видим, как судьба играет человеком при рассмотрении его дела различными судами. И жизнь несчастного приносится в жертву из-за ошибочных выводов или мимолетных капризов судьи, который уверен в правомерности принимаемого им решения на основе хаотичных представлений, витающих у него в мозгу. Поэтому-то мы видим, что одни и те же преступления в тех же самых судах по-разному наказываются в разное время. Причина этого заключается в том, что судьи не прислушиваются к постоянному и отчетливому гласу закона, а идут на поводу у толкования, ошибающегося и непостоянного. Недостатки, связанные с точным следованием букве закона, ничтожны по сравнению с недостатками, вызываемыми толкованием».141141
  Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях… – С. 77–78.


[Закрыть] Конечно, своей последней фразой существенно упрощает сложную по своей противоречивости ситуацию, однако об этом, может быть, позже.

Рассмотрим детерминацию уголовно-процессуальной деятельности проведенным в законодательстве целеполаганием посредством воздействия на толкование участниками уголовного процесса не отмененных норм уголовно-процессуального права, особенно в ситуациях пробельности названной отрасли права (наличия лакун) или ее противоречивости.

Существует множество 1) общих правил и 2) конкретных обстоятельств, детерминирующих толкование не отмененных142142
  Впрочем, в отмене тех или иных норм – тоже проявление замысла законодателя.


[Закрыть] норм уголовно-процессуального права. Среди них – прямо формулируемые законодателем элементы целеуказания, касающиеся уголовного судопроизводства. Весьма удачный, на наш взгляд, синоним к термину целеуказания употребляет практикующий судья – Председатель Верховного суда Израиля Аарон Барак. Он указывает, что – при конструировании своего решения по конкретному делу – судье надлежит выявить замысел законодательства143143
  Барак А. Судейское усмотрение / Пер. с англ. – М.: НОРМА, 1999. – С. 81–85.


[Закрыть]. (Мы бы, наверное, предпочли воспользоваться термином замысел законодателя. Однако в переводе книги израильского судьи, которым мы пользуемся, именно так – замысел законодательства).

Нам термин «законодателя» импонирует еще вот чем: законодатель свои цели далеко не всегда формулирует в соответствующих нормах. Нередко он их сохраняет (держит) в уме. Однако, цель, побудившая к принятию определенной нормы, всегда есть, существует (существовала, была). Если не у законодателя, так у лоббиста. В таких случаях замысел законодателя может быть уподоблен законам мироздания: они не начертаны на небесах. Толкователю приходится их познавать другими способами. А если у правоприменителя другие, чем у законодателя, и к тому же, скрытые цели?

Это обстоятельство, к сожалению, приводит к разночтениям, к различным выводам из одинаковых посылок. Подчеркнем: обстоятельства, подвергнутые анализу, не только одинаковы, подчас просто одни и те же, а результаты их анализа, выводы исследователя – различны. В современном отечественном судопроизводстве такое случается нередко, существенно чаще, чем в праве ислама или еврейском.

В отдельных случаях законодатель намеренно скрывает действительную направленность закона. Думается, что именно в этих случаях и появляются в нормативных актах слишком объемные преамбулы. Они средство – скрыть мысль за словами.

Исходными пунктами для познания цели и задач появления той или иной нормы в уголовно-процессуальном праве и их влияния на ее применение и толкования, по нашему мнению, являются: 1) дозволенные законом, здравым смыслом и нравственностью правоприменителя источники информации, потребной для толкования и 2) отвечающие тем же требованиям правила /методы, способы/ толкования.

Детерминация формулировками цели, задач и назначением уголовного судопроизводства, проведенными в уже принятых законодательных актах, правосознания УУП и лиц, входящих в среду функционирования правоохранительных органов и судов

Отмечено многими мудрыми еще в средние века, что общие формулировки общественным непрофессиональным сознанием усваиваются лучше, чем частные. Незнание некоторых правил, говорил один из них, вполне восполняется знанием некоторых принципов.

Это совершенно правильно. Про презумпцию невиновности все, по крайней мере, 95 % населения России слышало, а 50 % активно употребляют это словосочетание, иногда по делу, иногда не очень. А вот, скажем, про институт преюдиции (ст. 90 УПК РФ) мало кто из граждан даже слышал. Во время чтения лекций мы провели среди своих студентов небольшое экспресс-исследование. Мы спросили у них, какое положение из курса уголовного процесса они запомнили лучше всего? Большинство ответило: «Презумпция невиновности». А вот над ответами респондентов на вопрос о преюдиции придется опустить занавес жалости. Вот даже наш компьютер его не знает, подчеркивает красной волнистой чертой.

Иначе обстоит дело с влиянием общих формулировок на правосознание профессионалов. В будничной речи следователь, прокурор, судья и другие должностные лица – участники уголовного судопроизводства, может быть, и отдадут дань распространенной фразеологии, однако при производстве реальных процессуальных действий большинство из них будет руководствоваться нормами, определяющими процессуальный статус участников соответствующего процессуального действия, и нормами-правилами, непосредственно регламентирующими каждое из этих процессуальных действий.144144
  Не исключено, конечно, что тот или иной УУП-должностное лицо в конкретной ситуации будет руководствоваться указаниями своего руководителя. Сказанное, относится и к судьям.


[Закрыть]

§ 2. Понятие цели уголовного процесса (уголовного судопроизводства)

Начнем с оговорки, чтобы потом не отвлекаться и не тратить не бесконечное время на споры о словах. В настоящем исследовании термины (словосочетания) «цель уголовного процесса» и «цель уголовного судопроизводства», если иное прямо в нем не оговорено, употребляются как синонимы.

Не мы ввели термин цель уголовного процесса в язык российской уголовно-процессуальной науки. До нас им пользовались Н. Н. Розин145145
  Розин Н. Н. Уголовное судопроизводство. – Спб., 1916.


[Закрыть], Н. Н. Полянский146146
  Полянский Н. Н. Цель уголовного процесса. – Ярославль, 1919; Его же. Очерки общей теории советского уголовного процесса. – М., 1927; Его же. Вопросы теории советского уголовного процесса. М.: Изд-во МГУ, 1956.


[Закрыть], М. А. Чельцов147147
  Чельцов-Бебутов М. А. Цель уголовного процесса и организация окончательного производства. – Киев, 1925.


[Закрыть], В. Т. Томин148148
  Томин В. Т. О системе принципов советского уголовного процесса. Понятие цели советского уголовного процесса // Правоведение. 1969. № 4.


[Закрыть] и многие другие авторы. Не все они употребляли этот термин в одном значении.

Однако большинство из них едины в одном – цель уголовного процесса это цель, стоящая перед каждым отдельным уголовным производством, перед каждым уголовным делом. В этом плане в одном ряду с ними и мы.

Термин цель уголовного процесса использовали и другие авторы. М. С. Строгович, в частности, пользовался им в разных значениях. Так, в своих ранних работах он высказывался за то, что уголовный процесс не имеет собственной цели.149149
  Строгович М. С. Принципы советского уголовного процесса // Советское право. 1927. № 3. – С. 95, 97.


[Закрыть] Этой же позиции М. С. Строгович придерживался и в ряде других довоенных и, по крайней мере, в одной послевоенной публикации150150
  Строгович М. С. Уголовный процесс. – М., 1946. – С. 14.


[Закрыть].

Такая же позиция высказывалась, насколько мы можем судить и ранее публикации М. С. Строговича в «Советском праве». Ее, как нынче принято говорить, озвучил М. А. Чельцов на первой же странице своей уже названной работы151151
  Чельцов-Бебутов М. А. Цель уголовного процесса и организация окончательного производства… – С. 1


[Закрыть].

Для нас, и это отличает нашу позицию от взглядов всех названных авторов, ЦУП – понятие ключевое. Оно не стоит на вершине уголовного судопроизводства, и не является наиболее малым элементом целеполагания уголовного процесса. Однако в принятой нами схеме изложения оно позволяет связать между собой другие элементы целеполагания.

УСП есть одна из отраслей практической деятельности. В отличие от научно-исследовательского труда правовед-практик не может считать свою работу завершенной тем, что у него появились новые знания. Он не может забывать о том, что цель уголовного процесса требует принятия на основе полученных знаний решения – вынесения справедливого приговора или иного предписываемого законом по другим мотивам, кроме справедливости, процессуального решения.

Исходя из этого соображения, вряд ли можно считать корректной позицию тех авторов (изменивший свои ранние позиции М. С. Строгович и др.), которые провозглашают целью уголовного процесса познание истины по делу. Возможно, такая позиция является следствием недостаточно строгой интерпретации текстов некоторых дореволюционных юристов.

Цель уголовного процесса: позиции предшественников

Немногие российские, в том числе советские, авторы исследовали проблему цели уголовного процесса в монографическом плане.152152
  Среди них: Люблинский П. И. Новая теория уголовного процесса // ЖМЮ, 1916. № 1; Полянский Н. Н. Цель уголовного процесса. – Ярославль, 1919; Полянский Н. Н. Очерки общей теории советского уголовного процесса. – М., 1927; Чельцов М. А. Цель уголовного процесса и организация окончательного производства. – Киев, 1925; Строгович М. С. Принципы советского уголовного процесса // Советское право. – 1927. № 1; Якуб М. Л. Демократические основы советского уголовно-процессуального права; Томин В. Т. Понятие цели советского уголовного процесса // Л.: Правоведение: Известия высших учебных заведений, 1969. № 3; Томин В. Т. Эффективное уголовное судопроизводство: управленческие, социальные и правовые аспекты / В. Т. Томин. – Сыктывкар: КРАГСиУ, 2003. – 114 с.


[Закрыть] Однако литература вопроса достаточно велика. Часть дореволюционных (до Октябрьской революции 1917 г.) курсов и пособий к лекциям по уголовному процессу153153
  Фельдштейн Г. С. Лекции по уголовному судопроизводству. – М., 1915; Розин Н. Н. Уголовное судопроизводство: Пособие к лекциям Н. Н. Розина. 3-е пересмотренное изд. – Петроград: Изд. Юрид. кн. склада «Право», 1916. – 597 с. + 1 с. Предисловий.


[Закрыть], за небольшим исключением советские курсы и учебники, вышедшие до 1969 г. в той или иной мере касались вопроса о цели уголовного процесса.

Позиции и точки зрения в отношении понятия цели уголовного процесса в специальной литературе характеризуются многообразием. Разброс мнений велик.

Так, Н. Н. Полянский полагал, что ЦУП является установление «для конкретного случая существования… права государства на наказание и эвентуально… тех пределов, в которых оно подлежит осуществлению»154154
  Полянский Н. Н. Цель уголовного процесса… – С. 21; Полянский Н. Н. Очерки общей теории уголовного процесса… – С. 44.


[Закрыть]. Полемизируя с авторами, утверждавшими, что ЦУП заключается в «разрешении правового спора» между государством и личностью, Н. Н. Полянский, тем не менее, соглашался с ними в том, что суд является защитником гражданина от произвола администрации. Заметим, что, по нашему мнению, позиция Н. Н. Полянского и его оппонентов по сути своей друг от друга отличаются не очень, больше, терминологически.

В отечественной литературе была выдвинута и другая концепция ЦУПа, согласно которой целью уголовного процесса является борьба с преступностью. Ее придерживался М. А. Чельцов155155
  Чельцов-Бебутов М. А. Советский уголовный процесс. Вып. 1. – Харьков, 1928. – С. 6.


[Закрыть], он же М. А. Чельцов-Бебутов: автор варьировал свою подпись под разными работами), а позже С. А. Голунский156156
  Советский уголовный процесс. – М., 1953. – С. 7.


[Закрыть]. Конечно, борьба с преступностью входит в функции-задачи государственных органов, ведущих уголовное судопроизводство. Кто с этим станет спорить, кроме совсем уж передовых сегодняшних реформаторов отечественного УСП? И, тем не менее, если речь идет о выявлении цели именно уголовного процесса, цели, к которой должно стремиться производство по каждому уголовному делу, со всеми присущими ей особенностями, указанной формулой ограничиться нельзя. Борьба с преступностью ведется не только уголовно-процессуальными средствами и, следовательно, борьба с преступностью является целью (задачей) не только уголовного процесса.

Не раскрывают специфики целеполагания в уголовном судопроизводстве и суждения, на первый взгляд, противоположные, а по сути своей сходные (полярные противоречия, противоположности сходятся), высказывавшиеся в свое время А. С. Тагером и М. С. Строговичем. Согласно первому уголовный процесс преследует множество целей157157
  Тагер А. С. О предмете и пределах науки об уголовном суде // Право и жизнь. – 1924. № 1. – С. 53.


[Закрыть], второму – не имеет собственной цели158158
  Строгович М. С. Проблемы уголовного процесса // Проблемы уголовной политики. Кн. 2-я. – М.: Изд. «Советское законодательство», 1936.


[Закрыть]. В соответствии с этим своим утверждением М. С. Строгович в ряде публикаций сводил задачи уголовного процесса к задачам суда, задачам правосудия159159
  Строгович М. С. Уголовный процесс. – М., 1934. – С. 15; 1935. – С. 18; 1936. – С. 36; Строгович М. С. Учебник уголовного процесса. – М., 1938. – С. 50.


[Закрыть].

Мы полагаем, что при таком подходе смешиваются задачи отрасли государственной деятельности (УСП) и функции-задачи органа (см. гл. 8), деятельность осуществляющего. Смешение и вызываемое им уменьшение научной строгости усиливаются в связи с уподоблением понятия задач УСП понятию задач правосудия. Эти два понятия находятся между собой в неразрывной связи, но это – разные понятия.

Многократно цитированный в этой статье патриарх советского уголовного процесса писал и иначе, в других своих работах он утверждал, что целью уголовного процесса является установление материальной истины по делу160160
  Строгович М. С. Принципы советского уголовного процесса… – С. 95, 97; Строгович М. С. Уголовный процесс: Учебник. – М., 1946. – С. 14.


[Закрыть].

У нас вызывает сомнения корректность этой его позиции и позиции тех авторов, которые провозглашают целью уголовного процесса познание истины по делу. Сомнения касаются отнюдь не утверждения, что познаваемая истина должна быть материальной. Это, как раз, не только правильно, но и нравственно. (Безнравственным, на наш взгляд, является позиция, согласно которой судьбоносные для УУП решения могут выноситься на основе познания формальной истины). Жаль только, что М. С. Строгович не указывал соотношения между собой нескольких даваемых им различных не только на первый взгляд трактовок понятия ЦУП.

Суждение о том, что целью уголовного процесса является постижение истины по делу высказывалось и ранее.161161
  Чельцов-Бебутов М. А. Цель уголовного процесса и организация окончательного производства. – Киев, 1925. – С. 1.


[Закрыть] По существу, этой же позиции придерживался и авторы, которые полагали, что ЦУП можно считать достигнутой после того, как обвиняемому (лицу, совершившему преступление) определено справедливое наказание.162162
  Советский уголовный процесс / Под ред. Д. С. Карева. – М.: Высшая школа, 1968. – С. 12.


[Закрыть] По нашему мнению, познание истины в большинстве случаев является необходимым условием достижения цели уголовного процесса при производстве по конкретному уголовному делу. Сама же цель – постановление справедливого приговора163163
  По нашему мнению, – и нечто последующее за вынесением приговора. См. выше.


[Закрыть] и обращение его к исполнению.

Такова же высказанная много ранее позиция Н. Н. Розина. «Идет ли речь о правах кредитора и должника или других контрагентов или о праве государства на преследование и наказание преступника164164
  Напомним, что в понимании Н. Н. Розина нет самостоятельно существующих уголовного и гражданского процессов, а есть объединяющее их судебное право. См. Розин Н. Н. Уголовное судопроизводство: Пособие к лекциям Н. Н. Розина. 3-е пересмотренное изд. – Петроград: Изд. Юрид. кн. склада «Право», 1916. – С. 3.


[Закрыть], – повсюду цель юрисдикционной деятельности составляет извлечение из фактического материала, добытого судом или предложенного суду, юридических черт, подведение полученных выводов под норму действующего права и авторитетное провозглашение этой нормы для данного случая».165165
  Розин Н. Н. Указ. соч. – С. 3


[Закрыть] Следует только учитывать, что Н. Н. Розин говорит здесь не об уголовном процессе, а о процессе судебном, по его мнению, объединяющем в себе и уголовное и гражданское судопроизводства.

В тех случаях, когда по каким-то причинам, признаваемым уголовно-процессуальным законом уважительными, постижение истины не имело места (а уголовное судопроизводство как практическая деятельность не может длиться вечно) законодатель предусматривает возможность завершения производства по делу, хотя цель уголовного процесса по нему и не достигнута, вынесением оправдательного приговора или принятием иного решения без указания на виновность какого-либо лица. Вынесение обвинительного приговора в отношении эпизодов и лиц, в отношении которых истина не достигнута, исключается. Такой подход не гарантирует достижения справедливости. Более того, подобное решение в большинстве случаев является как раз несправедливым. Однако учет других ценностей, разрешение противоречий между различными ценностями посредством компромисса побуждает законодателя установить в указанных им случаях обязательность вынесения решения и тогда, когда истина не достигнута.

С появлением УПК РФ 2001 г. и с исчезновением в нем термина «задачи уголовного судопроизводства», замененного термином назначение УСП, как по старинной флотской команде – все вдруг! – из большинства учебников уголовного процесса исчезли понятие и термин «цель уголовного процесса».166166
  Одно из немногих исключений – Уголовный процесс России: Учебник / А. С. Александров, Н. Н. Ковтун, М. П. Поляков, С. П. Сереброва; Науч. ред. В. Т. Томин. – М.: Юрайт, 2003. – 821 с.


[Закрыть] Хочется надеяться, что от смены законодателем терминологических векторов производство по уголовным делам не стало бесцельным.

Поскольку уголовно-правовые отношения с течением времени обретают форму уголовно-процессуальных, а затем, как правило, и уголовно-исполнительных, постольку достижение цели уголовного судопроизводства призвано обеспечить достижение целей уголовного наказания (наиболее распространенной формы реализации уголовной ответственности).

По нашему мнению, повторюсь, познание истины является необходимым условием достижения цели уголовного процесса при производстве по конкретному уголовному делу, однако, не самой целью.

Познание истины в ипостаси цели, по нашему, и не только нашему мнению, может быть отнесено к такой категории УПД, являющую собой сердцевину уголовного процесса, как доказывание. Истина есть цель доказывания (познания по уголовному делу). Это так! Однако для того, чтобы завершить производство по УД, на основе познанного должно быть принято одно из предусмотренных законом решений.

Есть, правда, одна гипотетическая ситуация, при которой, познание истины может быть приравнено к достижению ЦУП. Однако для этого надобно в понимании истины, постигаемой по УД, существенно расширить объем ее содержания, как это делал, в частности, И. Д. Перлов.167167
  Перлов И. Д. Кассационное производство в советском уголовном процессе. – М.: Юрид. лит., 1968. – С. 88.


[Закрыть] Вот его рассуждения. «…Требование установить истину по каждому уголовному делу означает: 1) полностью раскрыть преступление в полном соответствии с тем, как оно имело место в действительности; 2) изобличить виновного в совершении преступления; 3) обеспечить, чтобы каждый совершивший преступление был подвергнут справедливому наказанию и ни один невиновный не был привлечен к уголовной ответственности и осужден». Позиция, разделяется малым числом юристов. Нами она также не разделяется.

Попробуем обосновать свою позицию. При этом надо учесть, что суждения И. Д. Перлова расходятся с распространенными сегодня сентенциями относительно истины в УСП словесным оформлением. Причина тому – в УПК РСФСР, на котором основывался профессор, термин истина отсутствовал. Между прочим, одно из немногих сходств между УПК РФ, с одной стороны, и УПК РСФСР 1922, 1923 и 1960, с другой, – в отсутствии во всех из них слова истина.

Рассмотрим содержание истины применительно к судебному приговору по более распространенным сегодня формулировкам. По двум распространенным позициям в него входят: 1) только фактические обстоятельства дела168168
  Чельцов М. А. Советский уголовный процесс. – М.: ЮЛ, 1962. – С. 125; Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. Т. 1. – М.: Наука, 1968. – С. 82; Уголовный процесс / Колл. авт. Отв. ред.: Н. С. Алексеев, В. З. Алексеев, П. С. Элькинд. – М.: ЮЛ, 1972. – С. 151 (автор параграфа Н. С. Алексеев); и др.


[Закрыть]; 2) фактические обстоятельства, прежде всего деяние, вменяемое обвиняемому, плюс их правовая оценка169169
  Полянский Н. Н. Вопросы теории советского уголовного процесса. – М.: МГУ, 1956; Курс советского уголовного процесса. Общая часть / Под ред. А. Д. Бойкова и И. И. Карпеца. – М.: Юрид. лит., 1989. – 640 с.


[Закрыть]. Ряд авторов подчеркивает, что в содержание истины входит не только правовая (юридическая), но и социально-политическая «оценка деяния вменяемого обвиняемому»170170
  См., например: Курс советского уголовного процесса. Общая часть. – С. 539. Автор главы «Гносеологические основы доказывания по уголовному делу» – Н. А. Якубович.


[Закрыть].

И. Д. Перлов же полагал, что в содержание истины, постигаемой по УД, входит и назначение наказания. Если это так, то установление истины действительно можно было бы считать целью уголовного процесса. Однако, на наш и не только наш взгляд, наказание характеризуется все-таки не истинностью или ее отсутствием. Истинность, как мы ее понимаем, это соответствие познанного чему-то существующему отдельно от познающего. Если полагать, что назначенное судом наказание характеризуется истинностью, то надо предположить, что те конкретные 10 лет лишения свободы в колонии строгого режима, которые суд назначил подсудимому Н. по конкретному уголовному делу, до той поры, пока суд их познал и транспортировал в приговор, где-то в объективной реальности пребывали. Где?

Назначенное наказание может (и должно!), по нашему мнению, характеризоваться справедливостью, даже целесообразностью или утилитарностью, но, повторим, не истинностью.

Несмотря на большой авторитет И. Д. Перлова, в годы войны заместителя Наркома юстиции СССР, единомышленников по вопросу о содержании истины, устанавливаемой по уголовному делу, у него было немного. Н. А. Якубович, сотрудница, возглавлявшегося им до самой смерти отдела, хотя и не упоминала имени проф. Перлова в качестве оппонента, но писала весьма категорично: «В содержание истины не входит назначаемая судом мера наказания. Назначение наказания является не познавательным, а повелительно-волевым процессом, основывающимся на уже познанной фактической и юридической сущности совершенного деяния».171171
  Курс советского уголовного процесса. Общая часть… – С. 542.


[Закрыть] Н. С. Алексеев, представитель ленинградской школы процессуалистов, писал:

«Отнесение к единому понятию истины, устанавливаемой в уголовных делах, фактических обстоятельств, их юридической квалификации и назначения наказания не может быть признано правильным по следующим основаниям:

а) возникает смешение гносеологической (познавательной) и аксиологической (оценочной) сторон в уголовно-процессуальной деятельности;

б) достоверно установленная истина не может быть в будущем опровергнута, юридическая же оценка может быть изменена;

в) закон признает доказательствами фактические данные, а не их юридическую оценку;

г) смешение фактических данных с оценочными может привести к опасной подмене фактов суждениями, конкретных обстоятельств дела их квалификацией».172172
  Уголовный процесс / Отв. ред. Н. С. Алексеев, В. З. Лукашевич, П. С. Элькинд… – С. 151.


[Закрыть]

Чуть позже мы коснемся этого вопроса глубже во фрагменте (1.2.1) «Соотношение понятий цель уголовного процесса и цели наказания».

Сейчас же возвращаемся к идее о том, что познание истины является необходимым условием достижения цели уголовного процесса.

Это наша, лежащая в русле российских, советских, наконец, евразийских правовых воззрений позиция. Однако, судя по тексту УПК РФ 2001 года в рабочей группе, трудившейся над составлением проекта названного документа, отношение к истине существенно иное. Ее члены основательно приблизились в своих текстах к позициям С. А. Пашина и его союзников, которые относятся к истине еще безразличнее.