Текст книги "Особняк на окраине"

8. Кирилл

Не скоро Кирилл отошёл от серьёзного потрясения после похода в подвальное убежище: «Как же так! Ведь уже столько дней прожил в доме с настоящим кладом и не подозревал об этом!..»

Теперь он не мог спать ночами спокойно: снились то сияющие драгоценные камни, то эта страшная рыба, их заглатывающая. Просыпался с нервной дрожью, весь мокрый от пота…

В интернете Кир нашёл научно-популярный фильм о морской фауне. И невольно восхитился рыбой-удильщиком. Эта глубоководная морская тварь не зря имеет второе прозвище морской чёрт: зубастая пасть рыбы, раскрываясь и заглатывая добычу, увеличивается в добрый десяток раз. Причём не у самца, а у самки. Самец во много раз меньше самки и не обладает такой хватательной мощью. Грустно, но он нужен лишь для воспроизводства.

Во мраке глубинных вод хищница не суетится, а буквально закидывает удочку: одно из её спинных перьев удлинено, вынесено вперёд и имеет на конце своеобразный фонарик. Она ждёт: в абсолютной темноте наивная живность идёт на свет и становится добычей удильщика – бросок происходит мгновенно! А за счёт создаваемого в пасти вакуума добыча засасывается без единого шанса на спасение. Причём морской чёрт может проглотить рыбу даже больше собственного веса – так растягивается желудок хищника! Правда, если добыча уж чересчур велика, то, проглотив её, может погибнуть и сам морской чёрт…

Кир был в восторге от способностей этой морской страшилы.

«Вот как поступать нужно! Правильно говорят умные люди, учиться жизни надо у природы! Жить в тени, не высовываться понапрасну. Не привлекать попусту внимание к своей персоне, а незаметно искать скрытые возможности, производя на всех впечатление вполне порядочного человека. Но как только появится возможность сорвать большой куш, сделать мощный бросок, подобно этому глубоководному хищнику. И пошли все… лесом!»

Измотанный жёстким режимом исправительно-трудовой колонии, зверскими понятиями её сидельцев, молодой Фролов, выйдя на волю, поначалу хотел начисто отрешиться от городской суеты, плюнуть на вечную погоню за деньгами и жить просто и скромно. Ведь бизнес – дело серьёзное, иногда просто жесть! Нужно всегда держать руку на пульсе, уметь вовремя принять меры, чтобы не дать конкурентам обойти себя.

В зоне Кириллу уже встречались молодые бедолаги предприниматели, которые по своей невнимательности или по чужой недоброй воле вместо прибыли от бизнеса получили сплошной головняк и тюремные нары.

Кир на собственном опыте понял простую истину: если меньше общаться с людьми, жизнь становится много проще и безопаснее. Вот поэтому и надумал жить после окончания срока наказания отшельником, затихарясь в глухом месте, в пустующем доме небольшого посёлка или хутора. Ведь столько сейчас брошенных безлюдных деревень по стране… Вот там он и поселится! И чтобы рядом были лес, река и не испоганенная человеком природа. Рыбачить, охотиться, копаться в огороде – жить и не быть ни от кого зависимым. На всё остальное просто забить!

И только по необходимости ходить в магазины за продуктами: хлеб, соль, сахар, масло, крупы – раз в месяц, не чаще. Хорошая была, спокойная цель – жить в уединении, подобно монаху.

Да кореша сбили прицел: «Ты чо, Кирюха, в натуре себя хоронишь? Зря, что ли, вместе чалились? Такие планы на жизнь строили! Вон, оглянись вокруг, как умные люди живут: наворовали и понастроили дач-дворцов с кортами и с бассейнами за глухим забором! С вооружённой охраной, с видеонаблюдением, с собаками… Теперь туда не сунешься! А чем мы хуже них? Ну, попали под статью по глупой молодости… Бывает! Так не зря ж пострадали – опыт получили. Впредь умнее будем! А стричь капусту с лохов – есть тысячи способов…»

И под давлением старых друзей-подельников мысли Кирилла приняли совсем другое направление.

«Действительно, чем я хуже? А чтобы не попасть под статью, можно использовать нанятого исполнителя, которого надо заинтересовать. То есть привлечь на любую наживку: на деньги или помощь, защиту или шантаж. И даже угрозы – чтобы в случае любого шухера уйти от ответственности, быть неподсудным».

Так, в понимании Кирилла, устроен мир: или тебя используют, или ты…

Отца Кир не помнил. Знал только строгого, жестокого отчима, который практически не замечал пасынка. По крайней мере пока был трезвым. Но глава семьи, пытаясь разнообразить свою неудачную жизнь, выпивал частенько.

Вероятно, он не был знаком с изречением Пифагора «Пьянство есть упражнение в безумстве». И в пьяном угаре всё внимание отчим переключал на семейное «воспитание»: горе было всякому, кто попадал под руку. Сильно доставалось его жене, иногда перепадало и неродному сыну. Мать же относилась к этой тирании безропотно: «Бьёт – значит, нас любит…»

Ребёнок подрос и начал отвечать на выходки главы семейства тем же оружием. Теперь он научился вовремя увёртываться от бьющей руки и убегал, успев чем-нибудь запустить в противную пьяную рожу.

Неудивительно, что маленький Кир рос обиженным на весь мир. За полученные обиды он научился жестоко мстить. И даже нечастая жалость окружающих вызывала у него теперь уже не благодарность, а злое раздражение, дерзость и другие негативные выходки.

Резкий мальчуган позволял себе лишнее и в среде одноклассников, которые всё чаще его избегали, старались с ним не связываться. Пацаны молча сносили выходки маленького забияки, опасаясь заступника-старшеклассника.

– Я брату скажу! – Обычно одной этой фразы было достаточно, чтобы справедливое возмездие за «непацанское» поведение отступало.

Его двоюродного брата Андрея, который был старше на два года, одноклассники боялись и уважали. Да и сложно было по-другому: Андрей Максимов был спортивной гордостью школы и считался будущей олимпийской надеждой. А пока он являлся чемпионом в своей весовой категории в школьной секции бокса.

Однажды на большой перемене школьники всё же устроили злобному мальцу заслуженную «тёмную» в туалете. Но посреди ближайшего урока раздался стук в дверь. Тактично извинившись перед учителем, в класс вошёл возмущённый Андрей, ведя за руку Кирилла с подбитым глазом. И в присутствии преподавателя он предупредил обидчиков брата о возможных последствиях. Предупреждение было услышано: в этой школе Кирилла больше уже никто никогда не трогал.

Вскоре отчим Кира завербовался работать на Север – за длинным рублём, и Фроловы всей семьёй уехали из города. На новом месте жилая площадь приезжих заметно сузилась: вместо двухкомнатной квартиры вся семья теперь ютилась в одной из комнат общежития работников предприятия.

Впрочем, жить было можно. Неудобства считались временным явлением, которое компенсировалось повышенными зарплатами работающих членов семьи.

Но для Кирилла, который со своим вздорным характером в новом классе так и не вписался в коллектив, отсутствие защитника создало серьёзную проблему. Лишившись прежней «крыши», но не расставшись с прежними привычками, он получил заслуженное отношение в ребячьей среде и теперь частенько ходил с синяками и ссадинами.

Враждебное отношение одноклассников окончательно отбило желание учиться. Кир часто прогуливал уроки, а потом и вовсе перестал ходить в школу. Беседы классного руководителя с родителями не решили проблему: отчим и мать для подростка не были авторитетами. Ночами он всё чаще пропадал непонятно где, не ночуя дома.

Семейное противостояние продолжалось недолго. Вскоре Фролов-старший исчез в неизвестном направлении, бросив семью на произвол судьбы. Мать с горя запила…

Молодой Фролов почувствовал одновременно и свою горькую долю, и сладость не ограниченной никем свободы. Без родительской заботы и ласки, предоставленный самому себе, он связался с дурной компанией, начал подворовывать на городском рынке. Торговцы его ловили, били, унижали.

Озлобился, замкнулся в себе ещё больше. Живя в своём беспризорном мирке, Кир стал похож на голодного волчонка. Он всегда был готов напасть на более слабого, схватить любую зазевавшуюся добычу.

И вскоре произошёл закономерный итог: однажды беспризорный Кирилл Фролов был пойман органами с поличным на краже со взломом из продовольственного ларька. Последовало логическое продолжение: камера следственного изолятора, суд и определение в колонию для несовершеннолетних…

9. Людмила

Ранним утром Андрей Максимов, как обычно в сухую погоду, делал пробежку по дорожкам и аллеям ближайшего парка. В это время здесь всегда было тихо и безлюдно. Встречались иногда только редкие бегуны, подобно Максимову.

Пробегая мимо плотных зарослей кустов, он услышал за ними какую-то возню, потом сдавленный женский крик о помощи. Андрей рванулся на шум через кусты, на соседнюю аллейку. Какой-то подросток выдёргивал из рук молодой женщины, сидящей на скамейке, её сумочку. Дама отчаянно сопротивлялась. Парень, увидев мужчину, хрипло крикнул: «Отдай!»

Он вырвал сумку и пустился наутёк.

– Стой, сволочь! – Андрей пустился за ним в погоню.

Воришка оглянулся, бросил сумку под ноги преследователю и резко прибавил скорость. Несмотря на хорошую спортивную подготовку Максимова, дистанция между ними продолжала увеличиваться.

«Вот это спурт! Его бы да в нашу сборную по лёгкой атлетике…» – с удивлением подумал он, глядя вслед стремительно удалявшемуся бегуну. Прекратив бесполезную погоню, Андрей вернулся к потерпевшей.

– Не догнал… – огорчённо выдохнул он. – Но вы успокойтесь: вот ваша сумочка!

Он погладил всхлипывавшую девушку по плечу и ощутил тонкий аромат дорогих духов.

– Посмотрите, всё ли на месте? Если что-то пропало, надо срочно заявить в полицию – по горячим следам быстрей найдут.

Дамочка прекратила размазывать косметику по лицу, нагнулась к сумочке. Неожиданно выглянули два прелестных белоснежных полушария в вырезе её блузки. Смутившись, Андрей поспешно отвернулся.

– Не надо полиции… Всё на месте! Этот негодяй не успел ничего взять. – Девушка достала из сумочки расчёску и зеркальце. – О, ужас! На кого я теперь похожа!

Она принялась приводить в порядок свою причёску, растрёпанную в борьбе с хулиганом, платочком смахнула со щёк слезинки. Андрей невольно залюбовался потерпевшей: в её движениях было столько артистичности и шарма.

Причесавшись, девица с чувством благодарности повернула лицо к спасителю. На Андрея взглянули красивые зелёные глаза, обрамлённые длинными ресницами.

– Не знаю, как вас отблагодарить! Если бы не вы… – с жаром начала девушка.

– Ну что вы! На моём месте так поступил бы каждый…

– А вот и нет! В наше время мужчины сплошь эгоисты. А такие, как вы, встречаются очень редко…

– Скажите, а почему вы одна в таком пустынном месте? У вас что-то случилось?..

– Случилось… – опустила красивые глазки девушка.

– Ну ладно! Потом расскажете, если захотите. Меня зовут Андрей, а вас?

– Мила.

– Очень приятно! Мила, сейчас зайдём ко мне – живу рядом! Вам нужно умыться, привести себя в порядок.

– Что вы, Андрей, неудобно заходить к незнакомым мужчинам… Я не такая!

– Мне кажется, что неудобно хорошенькой девушке с утра выглядеть заплаканной. Кстати, мы уже познакомились…

– Нет, Андрей! Я так не могу. Знаете, некоторые используют любую ситуацию в своих целях…

– Вы о чём, Мила?

– Ну вот, например, специально организовывают нападение на девушку, а потом её спасают – как будто от хулиганов.

– Да вы что?!

– Нет-нет! Это я не про вас! Извините, я не хотела вас обидеть. Но такие же случаи были…

– Почему так думаете? Ведь вы меня совсем не знаете.

– Вот поэтому и подумала: вы спортсмен, а не смогли поймать какого-то пацана, – ощутимо уколов самолюбие спасителя, девушка тут же смягчила реплику. – Но вы производите впечатление порядочного человека.

– Спасибо! Извините, Мила, но этот ворюга бегает быстрее меня… Ладно! Давайте тогда просто дойдём до подъезда. У меня под окном машина – отвезу вас домой. Пойдёмте, тут близко!

Так Андрей познакомился с красивой девушкой Людмилой. Оказалось, что она совсем недавно приехала в город, остановилась в гостинице и с устройством на работу ещё не определилась.

Максимов, почувствовав себя причастным к судьбе молодой девушки, счёл необходимым стать защитником и покровителем. Убедившись, что девушка не глупа и коммуникабельна, Андрей предложил ей работу в своей фирме. Поскольку Людмила в прошлом работала медсестрой, её появление в лаборатории оказалась весьма кстати – учреждению действительно требовалась секретарша с медицинским образованием.

Новая сотрудница со вкусом одевалась, обладала хорошими манерами и держалась приветливо с коллегами. Она была женственна, и в то же время чувствовалось, что у неё есть какой-то внутренний стержень, позволявший уверенно и гармонично принимать деловые решения. Людмила довольно быстро освоилась с новыми обязанностями и грамотно вписалась в штат лаборатории.

Как-то утомившейся к концу дня работнице лаборатории она оказала реальную помощь – сделала лёгкий массаж головы. И боль прошла! Эта новость стала достоянием всего коллектива, и в обеденный перерыв к Миле выстраивалась очередь. За выполненную услугу она не брала денег, ограничиваясь шоколадом и конфетами.

Сначала она своими пассами помогала только женщинам. Но тут возмутились мужчины, готовые отдать свои усталые головы в руки симпатичной новенькой, и «лекарше» пришлось расширить сферу своей деятельности.

И конечно же, она настойчиво старалась угодить своему спасителю и начальнику, что также было всем понятно без слов и не вызывало вопросов.

– Петя, как тебе новая сотрудница? – спросил Максимов у своего заместителя. – Я имею в виду Людмилу…

– Пока никак… – помедлив, осторожно произнёс Калинкин.

– А в чём дело?

– Рано делать выводы, пока она особенно ни в чём себя не проявила. В смысле работы лаборанткой…

– Что-то делает неправильно?

– Нет, всё делает… Но без особого рвения, без души. Как будто отбывает повинность.

– Это пройдёт, – уверенно заключил Максимов. – Девчонка только приехала из провинции, ещё не освоилась. Может, стесняется…

– Я бы так не сказал: она уже коллегам массаж делает в обеденный перерыв.

– Массаж?.. Интересно… За деньги?

– Вроде нет. Женщины говорят, денег не берёт – за шоколадки… Сладкое любит.

– Это же хорошо! Значит, она на пути врастания в наш коллектив, оказывает его членам посильную помощь. Впрочем, лаборанткой она стала временно – для того только, чтобы лучше знать специфику нашей работы. Скоро заберу на первый этаж, она будет заниматься делопроизводством. Мне надоело ежедневно тратить время на поиски нужного документа, слишком это непроизводительно…

Со следующего дня вновь принятая Людмила стала работать секретарём у заведующего лабораторией.

Андрею нравилась эта девушка, но её практичность и настойчивая предупредительность вызывали некоторую настороженность: ещё свежи были негативные впечатления от развода с женой. К тому же, по его мнению, для руководителя заводить романы в собственном коллективе – признак дурного тона, что не может способствовать плодотворной работе.

И Максимов сознательно тормозил события, надеясь хорошо присмотреться к этой молодой женщине, а заодно и убедиться в собственных чувствах. Как сказал классик, время – лучший критик!

10. Следователь Черпаков

Заместитель начальника Следственного комитета Владимир Федоренко несколько раз перечитал полученную секретариатом коллективную жалобу.

Заказное письмо пришло обычной почтой и, на первый взгляд, не предвещало никаких сюрпризов – народ грамотный, пишут все, кому не лень. И куда угодно, вплоть до канцелярии Президента.

Письмо поступило в комитет пару дней назад, но были выходные. И только сегодня утром оно легло на массивный стол подполковника юстиции. В уголке письма под грифом «Для служебного пользования» уже была резолюция с витиеватым росчерком начальника СК Панова: «Федоренко В. Г.! Разобраться по существу, доложить о принятых мерах».

Эмоциональный настрой авторов никак не снимал основной сути письма-заявления – необходимости разобраться в событии трёхлетней давности. За этот период времени следователь, ведущий упомянутое в жалобе дело о самоубийстве, поднялся высоко в карьерном росте, что, безусловно, осложняло свободу манёвра проверочного мероприятия. Вероятно, именно по этой причине начальник и не ставил жёсткие рамки для исполнения.

Такую работу невозможно провести одновременно оперативно, качественно и деликатно. Даже навскидку Федоренко видел: ситуация неоднозначная! Тут нужен опытный профессионал, умеющий и решить поставленную задачу, и одновременно не рубить с плеча – что называется, войти в положение и не запятнать честь мундира департамента.

Подполковник долго вглядывался в лежавший на столе список подчинённых ему офицеров, мысленно прокручивая варианты их действий в сложных рабочих ситуациях.

Наконец он, сделав выбор, снял трубку телефона:

– Дежурный!.. Черпаков из отпуска вышел? Хорошо. Срочно найди его и отправь ко мне!

Спустя полчаса майор Черпаков, переведя дух, остановился перед прозрачной дверью приёмной начальства.

«Что же я сделал не так?.. – Следователь Артём Черпаков переживал срочный вызов к заместителю начальника. – Отчёт по последнему делу… Да, конечно! Торопился перед отпуском, вполне мог в спешке накосячить…»

– А, была не была!.. – Следователь решительно вошёл в приёмную.

Секретарша Зиночка, не отрываясь от регистрации деловых бумаг, лишь ткнула пальцем в дубовую дверь зама:

– Ждёт, уже спрашивал вас… Он один, зайдите!

А через сутки Артём Черпаков уже был в городе Н. – в служебной командировке. Сняв хороший номер в гостинице, он в тот же день поспешил к заявителям.

Не спеша, с неизменной доброжелательной улыбкой на лице, майор, будучи в штатском, встретился с сотрудниками лаборатории и провёл с ними беседу.

Этим он убивал сразу двух зайцев. Мотивировал коллектив заявителей известием, что лёд тронулся, что процесс пошёл и что Следственный комитет не менее авторов заявления заинтересован в расследовании истинной причины смерти уважаемого учёного. И чтобы люди, авторы жалобы, ждали результата расследования и не пороли горячку, не пытались писать ещё куда-то…

Следователь периодически задавал наводящие вопросы, пытаясь в полученных ответах дополнить имевшуюся информацию и заодно прощупать потенциальных свидетелей. Однако на простейшую просьбу охарактеризовать своего умершего шефа Черпаков получил только однозначные положительные ответы.

– Нормальный мужик Максимов… Хозяин!

– Ничего плохого! Справедливый, авторитетный…

– Он просто самородок! Был…

– Умный! Смотрел далеко вперёд.

– Не мог он сам… Помогли ему!

– Да с таким бы я хоть куда: хоть в разведку, хоть замуж!

– Тактичный, положительный, рассудительный.

– Хороший организатор, инициативный…

– Трудоголик, работал без выходных. Научил многому.

– Человек творческий Андрей Павлович, был душой коллектива.

– С ним многого добились, зарплата заметно выросла…

Поняв, что при большом скоплении народа он не услышит никаких зацепок для нового следа, следователь решил побеседовать с каждым из работников индивидуально. Но и эта процедура в кабинете заведующего не дала ожидаемых результатов – собеседники, все как один, так же позитивно характеризовали покойного шефа, начисто отметая версию о самоубийстве.

А вот с заместителем заведующего Калинкиным беседа затянулась, поскольку он теперь был главным в лаборатории и считался другом погибшего Максимова.

– …О вашем руководителе я слышал только позитивное мнение. Понимаю, что это был одарённый человек и хороший начальник. А теперь хотел бы услышать другое: что, на ваш взгляд, Пётр Сергеевич, вам в нём не нравилось?

– О покойных говорят или хорошо, или ничего…

– Видите ли, здесь другой случай – следствие! И мне необходимо создать психологический портрет Максимова. Каков он был в отношениях с людьми?

– Нормально… Лишь одна черта его характера не нравилась.

– Какая?

– Была у Андрея излишняя доверчивость, какая-то почти детская наивность…

– Гм… Ладно! Теперь пишите здесь: «С моих слов записано верно». И подпись!

Замзавлаб покорно расписался в протоколе по результатам, даже не читая текст.

– А что не так, Пётр Сергеевич?..

– Не понял, вы о чём?

– Да как-то равнодушно, даже не читая…

– Ну, если не для протокола, то скажу: вера в Фемиду угасла…

– Не для протокола. Продолжайте!

– Три года назад мы всем коллективом дружно расписались в том, что не может быть у Андрея суицида. Мы очень хорошо его знали. Следствие, на наш взгляд, было проведено непрофессионально. Произошло убийство!

– Ну-ну…

– Столько времени нас убаюкивали: «проводится расследование», «тайна следствия», «взято на контроль…» – и мы верили… И всё! А сейчас в полиции говорят, что ваш коллега давно закрыл это дело и ушёл на повышение, так?

– Ну… – протянул следователь, не ожидавший коварного вопроса. – Пока я судить не могу, ещё только вникаю. Если найдутся новые обстоятельства, не исключено, что следствие может возобновиться. Кстати, от вас тоже потребуется соответствующее действие…

– Какое?

– Проведите в своём коллективе беседу о неразглашении факта возможного проведения дополнительного расследования.

– А вы что, прессы боитесь? – с вызовом спросил Калинкин.

– Нет. Просто иначе активизируются не только журналисты, но и люди, крайне заинтересованные в прежнем результате. Тогда мне будет намного сложнее работать. Пётр Сергеевич, поймите, это не указание, а просьба… Мне не нужна публичность. Мы ведь оба заинтересованы в установлении истины, я вас правильно понимаю?

– Да, конечно!

– Вот моя визитка. Если вспомните что-то ещё, звоните…

Следователь Артём Черпаков долго размышлял, сидя на гостиничной кровати. Он, периодически отхлёбывая кофе из большой кружки, анализировал и оценивал полученную информацию.

Похоже, дело спущено на тормозах по указанию сверху – такое в системе бывает… Потому и эмоциональное заявление коллектива появилось так поздно. По мнению большинства опрошенных выходило, что наиболее подходящая кандидатура на роль убийцы (если только это убийство!) – двоюродный брат потерпевшего, Кирилл Фролов, человек озлобленный, упрямый, амбициозный. Всё время находился в поиске лёгких денег, прибегал к разным авантюрам… К тому же уже сидевший в тюрьме: а кто ступил на этот скользкий путь, редко с него сходит. Мог соблазниться…

Новое, хоть и запущенное по времени, задание следователя не пугало – привычное дело, такая работа. Это как разгадывание сканворда, а этим-то и любил заниматься в свободное время Черпаков: вначале задача кажется неразрешимой, но постепенно пустые клетки заполняются буквами, и ответов становится всё больше. Причём правильные ответы помогают в отгадывании и соседних слов.

Так и в сыске: из огромного пласта информации вытаскиваешь нужные фрагменты, вникаешь в суть проблемы, анализируешь, находишь ответы на второстепенные вопросы, и со временем становятся понятнее мотивы и действия всех потенциальных фигурантов.

Накануне отъезда в командировку Артём запросил архивное дело трёхлетней давности – о самоубийстве Андрея Максимова – и внимательно с ним ознакомился, делая пометки в своей записной книжке.

Но у Фролова, о котором весьма негативно отзывался коллектив лаборатории, судя по материалам досье, оказалось почти стопроцентное алиби.

«Почти… Надо бы перепроверить: как-то всё чересчур складно для алиби подозреваемого Фролова: всё в цвет, в ёлочку».

Именно эта безупречность положения настораживала, будоражила интуицию, подкреплённую многолетней следовательской практикой.

В деле также имелась копия завещания покойного Максимова: «В случае моей смерти завещаю все мои физиологические органы медицинской лаборатории…» То есть той же организации, которую сам погибший создал и которой успешно руководил до самого последнего дня жизни. Каков мотив завещания? На каком основании? Почему одарённый и материально обеспеченный молодой учёный вдруг стал задумываться о своей смерти? Очень странно…

Хотя понять логику творческой личности, как и клиента психбольницы, удаётся далеко не всегда. Может, именно поэтому гении часто и поступают нерационально, нетрадиционно, порой даже противопоставляя себя обществу. Они непоколебимо идут напролом своим путём, преодолевая все препятствия, и создают великие творения и мировые открытия…

Но вот с точки зрения нормального гражданина мысли человека о смерти и составленное завещание в таком возрасте, ещё очень далёком от срока естественной смерти, говорят о его не вполне адекватном состоянии. Значит, самоубийство вполне могло иметь место…

Очевидно, что и следователь, занимавшийся в своё время этим делом, был просто нормальным человеком, поэтому и сделал такое же логическое заключение, глубоко не вникая в параллельные версии. А то зашёл бы в тупик, получил бы очередной «висяк» и лишнюю головную боль.

Но в деле ещё фигурировала невыданная зарплата сотрудников лаборатории: в банке деньги на зарплату были получены, а в сейфе кабинета завлаба денег не оказалось – банковская справка прилагалась. Разве это не мотив? Мотив! Но для кого? Правда, не столь велика пропавшая сумма.

«Стоит ли из-за такой мелочи, каких-то сотен тысяч, стреляться руководителю, когда в обороте его фирмы крутятся суммы в десятки миллионов? Опять непонятка…»

К тому же погибший мужчина был разведён, жил одиноко и в финансовом плане был вполне состоятелен: от богатого зарубежного родственника он получил в наследство целый особняк, одно крыло которого арендовали предприниматели под офисы, что приносило хозяину немалую и стабильную прибыль в виде арендной платы.

Часть своих доходов Максимов иногда направлял на приобретение новой аппаратуры для лаборатории. Ещё одна часть регулярно уходила на благотворительность – поступала на расчётный счёт детского дома в пригороде. Это тоже необходимо проверить, не фиктивный ли счёт…

Ещё свидетели отмечали, что погибший ещё в школьном возрасте был хорошим спортсменом-юниором, участвовал в соревнованиях, брал призы. И с нервами, по мнению сотрудников лаборатории, у него всё было нормально.

Хотя бокс – спорт травмоопасный. Получая на ринге удары в голову, мозг каждый раз вздрагивает… И незадолго до составления завещания у Максимова было ДТП на автомобиле – после аварии лежал в больнице с черепно-мозговой травмой! Не оттуда ли у покойного заведующего взялся этот сдвиг по фазе?..

Есть ещё один странный факт: именно в день суицида/убийства из штата лаборатории пропала секретарша Людмила…

«Вот! И не случайно: выяснилось, что это и не Людмила вовсе! Проверка показала, что паспорт у неё был липовый. Скорее всего, нервишки у дамочки зашалили. Поняла, что органы полиции после ЧП в лаборатории будут проверять всех досконально. И предусмотрительно слиняла от греха подальше. Не исключено, что вместе с деньгами – вполне логично! А если это она и совершила убийство? Или с её подачи? А может, это вообще западный след? Ведь деятельностью молодого учёного интересовались зарубежные коллеги. Надо подумать…»

Лже-Людмилу, как свидетеля, тогда объявили в розыск, но женщина, молодая, интересная, с хорошими манерами, как будто канула в воду. Пропавшая секретарша проработала в учреждении всего несколько месяцев, но характеризовалась коллегами только с хорошей стороны.

«Может быть, она сознательно создавала положительный образ?.. Похоже, она беженка из соседней страны. Проживала в гостинице. Как-то смогла зацепиться за работу в этой организации… И всё!»

Другой информации нет. Поскольку всё же доминировала версия о самоубийстве руководителя лаборатории, а фактов о причастности секретарши к пропаже денег обнаружено не было, то поиски свидетеля лже-Людмилы прекратили.

«А зря! Ведь именно из молодых и красивых женщин получаются ценные агенты и меткие снайперы. Скорее всего, она уже опять за рубежом. Но попытаться возобновить розыск свидетеля через Интерпол без серьёзного на то обоснования – дело бесполезное… Хорошо, оставим даму в покое за её отсутствием. Вернёмся к другому потенциальному фигуранту, к Кириллу».

Кирилл Фролов прекратил работу в данной лаборатории, где числился охранником, практически в тот же период, но по другой причине: был арестован и осуждён за пьяную драку. На момент рокового выстрела находился далеко от места события, в посёлке Никольское – так установлено следствием.

«Из трудной семьи… Имел приводы в полицию… Участвовал в ограблении… Отбывал срок в колонии для малолетних преступников… Да, там хорошему не научат, а совсем наоборот! Это только название такое – ИТК, исправительно-трудовая колония. На деле система вовсе не исправляет неокрепшие характеры, а чаще ломает людские судьбы. Молодой мозг, как губка, быстро впитывает всё плохое – а откуда в зоне взяться хорошим манерам? И покатился юноша по наклонной…»

Проверено: Кирилл взял недельный отпуск, чтобы поехать отдохнуть к другу в посёлок Никольское – в деле есть заявление Фролова. Коллега Черпакова не поленился, съездил в Никольское и разыскал человека, у которого гостил охранник. Тот подтвердил алиби: друзья праздновали эту встречу несколько дней…

«Значит, не мог Кирилл приехать из далёкого посёлка, совершить убийство в лаборатории и вернуться обратно…»

Если принять эту версию рабочей, то, вернувшись, Кирилл даже успел напиться и в пьяном виде подраться с охранником в магазине – именно такая история, насыщенная событиями, создаётся в воображении, судя по ответу полиции из посёлка Никольское, время совпадает. А в Никольском и пассажирские поезда далеко не все останавливаются и проходят с интервалом в три-четыре часа, не чаще.

«А как ещё добраться? Если на авто, то времени уйдёт много больше часа только в одну сторону. Справка из ГИБДД: в тот период велись работы по ремонту моста через реку, и весь транспортный поток был направлен в объезд через соседний город, что ещё более, на целых сорок минут, удлиняло поездку в упомянутый посёлок…

А что, если добраться на дельтаплане? Пожалуй, невозможно технически. Местные планеристы сказали: для тренировочных полётов на своих аппаратах они ездят за сотню километров – здесь нет гор, потому и отсутствуют восходящие воздушные потоки.

А параплан? Чересчур сложно, хотя возможно. Но его двигатель создаёт такой шум, что всегда найдётся куча очевидцев-свидетелей. А по словам пенсионерок, старушек из ближайшего дома, опрошенных в день трагедии, посторонних шумов они не слышали. Значит, не было и параплана…»

Остаётся однозначный вывод: самострел! И на соскобах с руки покойного экспертиза обнаружила пороховые газы…

А тогда возникают прежние вопросы… Почему? Зачем? Как?

Почему застрелился молодой учёный, только недавно открывший собственное любимое дело, свою экспериментальную лабораторию, и набравший хорошо оплачиваемые заказы и полный штат для перспективной научной работы? Какой резон самостоятельно уходить из жизни при явных успехах в настоящем и радужных перспективах на ближайшее будущее? Нет резона…