Текст книги "Мир наизнанку"

«Это оказалось ошибкой»

– Можешь приступать к работе, – сухо сказал Валерий вскоре, обращаясь ко мне. – Я довел ее до нужной кондиции… Анечка, ты слышишь меня?

_ Да, – шепотом ответила Ветрова, лежавшая на тахте с закрытыми глазами.

– С этой секунды с тобой будет говорить Алексей, – сообщил ей Авдеев командирским голосом. – Ты будешь слушать и слышать только Алексея!

– Анна, – спросил я, вступая в игру, – где вы находитесь?

– Не знаю. Это похоже… Это отдаленно похоже на пчелиные соты, затянутые сплошной белой паутиной. Их очень много вокруг меня. Они тянутся тут во все стороны. И все они покрыты какой-то неясной дымкой.

– Что происходит в сотах?

– Четко не скажу. Но, по моим внутренним ощущениям, там ведется какая-то работа. Очень важная и ответственная работа. Все там работают без малейшей остановки. Все заняты каким-то делом, общим для них.

– Кто они, эти все? – задал я новый вопрос.

– Не знаю… Но все они определенно обладают разумом.

– В ходе предыдущих сеансов гипноза, проводившихся с вами, вы уже бывали, по вашим словам, где-то в здешних краях… Вы помните об этом?

– Помню.

– Вы задавали тогда вопросы. И иногда получали ответы на них… Помните?

– Да.

– Сделайте, – попросил я загипнотизированную женщину, – то же самое, что делали в сходных ситуациях на сеансах гипноза ранее. Напрягите все свое подсознание. Нацельте его на ситуацию «вопрос – ответ». Вы поняли мое задание?

– Да. Поняла. – И после долгой паузы Анна сообщила: – Я напряжена и нацелена.

– Буду произносить вопросы вслух, – сказал я. – А вы мысленно повторяйте их, адресуя «информационному полю». Затем вслух повторяйте для меня ответы на них, если они начнут поступать к вам оттуда… Внимание! Всем, кто меня слышит. Задаю вопрос. Что такое муравейник?

Анна отозвалась почти тотчас же:

– Мне говорят, вопрос сформулирован неправильно, некорректно. Слегка опешив, я сдвинул брови и принялся лихорадочно обдумывать услышанное.

– Хорошо. Сформулирую вопрос иначе. Кто такой муравейник? Ни слова в ответ. Анна молча лежала на тахте и мерно дышала. Ну, а я не спешил тревожить ее новыми расспросами наводящего свойства.

– Это ошибка, – вдруг произнесла она. – Они говорят мне, что это оказалось ошибкой. И это было очень давно, безумно давно… Пришлось оставить затею с муравейниками.

– В чем была суть ошибки?

И вот какие удивительные новости услышал я тотчас же из уст загипнотизированной Ветровой:

– Разум на планете, как выяснилось в ходе эволюции, не может быть стационарным, неподвижным. Мне говорят, он не сможет должным образом развиваться, если его носители не будут двигаться.

– Выходит, – сказал я, – муравейники были первыми экспериментами по созданию разумных существ на Земле?

– Да. Это так. Мне говорят, эксперимент не удался. Было принято решение прекратить его.

– А может ли муравейник мыслить?

– Нет. Он – просто глуповатая биологическая машина, оставленная без присмотра. Он – живое существо, но в то^же время и механизм.

– Кто конкретно оставил муравейник без присмотра? Анна Ветрова, лежавшая на спине на тахте, стала вдруг шумно дышать, делая частые вдохи и выдохи.

– Меня просят немедленно покинуть место, где я сейчас нахожусь, – проговорила слегка дрожащим голосом она. – Кто-то приближается сюда. Кто-то очень большой. Даже великий.

Я резко обернулся к Авдееву, сидевшему в напряженной позе в кресле. И, повышая голос, попросил:

– В темпе возвращай Анну назад. Выводи ее из гипноза… Вот вам и вся история про муравейники и про их сокровенные тайны. Если поверить показаниям загипнотизированной женщины-экстрасенса, муравейники и попутно термитники оказались «ошибкой», неудачным экспериментом того, кто поставил его. В информации, полученной через загипнотизированную Ветрову, присутствовало одно заявление, совершенно, по-моему, изумительное по своему содержанию. Вот оно: «Разум на планете, как выяснилось в ходе эволюции, не может быть стационарным, неподвижным… Он не сможет должным образом развиваться, если его носители не будут двигаться».

Ну очень интересное, согласитесь, заявление, памятуя об одном принципиальном различии между муравейником и человеком. Ведь в самом деле – что может быть неподвижнее муравейника? И кто самое подвижное и энергичное, самое неугомонное существо на Земле? Человек, естественно. В своей неугомонности он дошел, «додвигался» до того, что научился, пользуясь специальными приспособлениями, плавать глубоко под водой, летать высоко в воздухе и даже умудрился побывать уже несколько раз на ближайшем к Земле небесном теле – на Луне…

Кроме того, в ходе сеанса гипноза была сообщена из таинственной мглы «параллельного мира» и другая ценная новость, хотя и печальная. Муравейник не способен мыслить. Он – просто биологическая машина, оставленная ее хозяином в незапамятные времена без присмотра. Следовательно, контакт с муравейником на уровне обмена осмысленной информацией невозможен в принципе.

Обидно!

Мы, люди, никогда не получим доступа к информационному банку данных муравейника, этой, по моей «шальной» догадке, сверхупрощенной «модели» великого Неведомого. Мы так никогда и не узнаем от муравьев о двух вещах, которые смогли бы оказать поистине революционное воздействие на всю нашу жизнь.

Вечной тайной останутся для нас принципы телекоммуникационных связей муравьев. Овладей мы этой их тайной, и разом отпала бы необходимость в почте, телефонах, радиостанциях. Но еще более обидно, что тоже вечной неразрешимой загадкой останется для людей и другая сногсшибательная способность муравьев – их умение телепортировать, то есть мгновенно перемещать сквозь плотное вещество – сквозь почву – на большие расстояния «царицу» муравейника, матку.

Если бы тайна телепортации, отлично известная муравьям, перестала быть тайной для людей, это оказалось бы смертельным приговором для автомобилей, поездов, кораблей и самолетов. Более того, телепортация, как принципиально новый способ передвижения, открыла бы нам крайне заманчивый путь «мгновенного перемещения» к далеким звездам…

Увы, обе названные тайны обретаются за абсолютно непрошибаемой для людского сознания стеной. По другую сторону этого барьера находится продукт «неудачного эксперимента» Неведомого – «закрытые цивилизации» муравьев.

Стена между человеком разумным и прочими тварями на Земле – не обязательно только муравьями – выглядит монолитной, лишенной каких-либо пусть даже мельчайших дырочек и сквозных щелочек в ней. Барьер между тем, кто умеет мыслить, и тем, кто не умеет делать этого, непреодолим, казалось бы.

Вы обратили внимание на только что оброненную мной как бы вскользь оговорку – «казалось бы»?

Вот в том-то все и дело, что – казалось бы!

Иногда некоторые люди умудряются неким загадочным образом находить дырочки во вроде бы абсолютно непробиваемом барьере. И, обнаружив их, умеют через эти дырочки вступать в психические взаимодействия с теми или иными бессловесными тварями.

Делать такое могут так называемые колдуны.

В следующей главе моей книги речь пойдет о колдовстве в самом широком смысле этого слова.

Под колдовством я понимаю уникальную, редко встречающуюся у людей способность заглядывать, в частности, внутренним «психическим оком» в психические глубины других живых существ, включая людей. И, заглядывая, совершать там некие действия, управляя (!) чужими психическими полями.

Итак, поговорим о колдунах и о колдовстве.

ГЛАВА 4
ПОВЕРХ БАРЬЕРА

Не знаю, чем я могу казаться миру. Однако сам себе я кажусь

только мальчиком, играющим на морском берегу и

развлекающимся тем, что время от времени отыскиваю

камешек более цветистый, чем обыкновенный,

в то время как великий океан истины расстилается

передо мной неисследованным.

Исаак Ньютон

Колдуны – это очень серьезно

«Испокон веков люди побаиваются своих собратьев, наделенных колдовскими чарами… Колдуном или ведуном называют того, кому ведомы заветные заговорные слова и кто умеет пользоваться ими на практике», – пишет известный русский фольклорист прошлого века С. Максимов.

Его современник, другой крупнейший русский фольклорист девятнадцатого века А. Афанасьев дает такой комментарий к понятию «заговорное слово»: «Могущество заговорного слова безгранично. Оно управляет стихиями, вызывает громы, бурю, дожди… может творить урожаи и бесплодие, умножать богатство, плодить стада и истреблять их чумною заразою, даровать человеку счастье, здоровье, успех в промыслах и подвергатьего болезням. Оно может прогонять от хворого болезни и насылать их на здорового, зажигать в сердце девицы и юноши любовь или охлаждать пыл взаимной страсти, пробуждать в судьях и начальниках чувство милосердия, кротости или ожесточения и злобы, давать оружию меткость, заживлять раны, останавливать кровь… Короче сказать, слово это может творить чудеса, подчиняя воле заклинателя благотворные и зловредные влияния всей обожествленной природы».

В начале нашего века в одном петербургском журнале были, опубликованы воспоминания некоего мужчины средних лет. Этот мужчина в самой категорической форме ручался за достоверность всего сообщаемого им.

«Однажды, – пишет автор воспоминаний, – будучи двенадцатилетним подростком, мне довелось быть свидетелем выведения клопов из квартиры с помощью заговора. В то время наша семья жила на деповской станции Забайкальской железной дороги. Верстах в пятнадцати от станции на путевой казарме проживала знакомая нам семья артельного старосты путевых рабочих.

Как– то моя мать и ее подруга решили поехать туда за ягодами. Взяли с собой и нас, четырех ребят.

Приехали мы под вечер, засветло поужинали, легли спать, предполагая рано утром пойти в лес. Хозяйка постелила нам в комнате на полу, а ее семья ушла спать на сеновал. Однако спали мы недолго, так как нас атаковали клопы. Проснулись мы, зажгаи свет – и ужаснулись! Такого количества клопов я больше никогда в жизни не встречал. Они сыпались с потолка как дождь и расползались кругом.

Мы вышли во двор, и хозяева проснулись от нашего разговора. Хозяйка сказала своему мужу:

– Давно говорила тебе привести Митрича. Утром иди к нему обязательно!

Переспав в летней кухне под навесом до восхода, мы пошли в лес. Вернулись назад с ягодами часа в три дня. А вскоре пришел и Митрич. Это был бородатый старик. Жил он в деревне в одном или полутора километрах от казармы и был известен тем, что умел выводить клопов и тараканов.

Он попросил березовый веник, которым метут пол, но не новый, и вошел в квартиру. Нашептывая какие-то слова, стал обходить комнату и кухню, тыкая при этом веником в углы и вдоль плинтусов. Затем поставил веник у косяка входной двери в кухню, закрыл дверь и сказал, чтобы часа через три веник выбросили. Хозяйка дала ему в благодарность узелок, и он ушел. По истечении указанного времени открыли дверь и увидели, что веник шевелится от клопов. Это была живая масса, напоминавшая пчелиный рой. Хозяйка вынесла его и сунула в горящую плиту летней кухни. А вечером товарным поездом мы поехали домой».

Врач К. С. Уваров из Ростова-на-Дону рассказал летом 1999 года в ходе личной беседы со мной историю о том, как его родная бабушка по отцовской линии «заколдовывала змей».

– Был я тогда малолетним мальчишкой, – начал свой рассказ он. – Наша семья жила в поселке в калмыцких степях на юге России. Степи были почти безводные. Их почва состояла почти

сплошь из солончака… Знаете, что такое солончак?

– Знаю, – ответил я. – К слову сказать, в этих ваших калмыцких степях мне тоже доводилось бывать. Дважды. Жуткие места, доложу я вам!

– Да. Жуткие, – согласился со мной с тяжким вздохом Уваров. – Почти все время дует шквалистый сильный ветер. Растительность – скудная. Ну а змеи водятся в тех степях прямо-таки в невиданных количествах!… В нашем поселке каждая семья, жившая крайне скудно, имела небольшое подсобное хозяйство. Огород, куры, бараны… Для кур всегда отводился отдельный загон, где они толклись все лето напролет каждый год.

Я спросил:

– Почему отводился для кур специальный загон?

– Для защиты от змей, живущих в степях. Загон был окружен плотной, глубоко закопанной в землю оградой из досок – без щелей. И тем не менее змеи с настырным постоянством прорывали под оградой норы и проникали по ним в загоны, где паслись в нашем поселке куры. А там они набрасывались на кур, убивали их, потом пожирали. Особую страсть питали змеи к цыплятам… Эти змеи были бы сущим проклятием для всех жителей поселка, если бы не моя бабушка. Она умела «заклинать змей».

– Как же она их «заклинала»? – недоверчиво улыбаясь, поинтересовался я.

– А вот как. Срезала с куста длинную и достаточно толстую ветку, более или менее прямую. Очищала ее от мелких веточек и листьев. Потом загоняла всех кур в курятник. Очерчивала той длинной веткой небольшой круг на земле внутри куриного загона. И втыкала ветку строго в центр этого круга. Затем она выходила из загона, закрывала за собой калитку и подзывала меня к себе, если я обретался где-то поблизости.

– Выходит, все, что происходило потом, вы видели собственными глазами?

– Именно собственными. Причем неоднократно! Бабушка придвигала к калитке табуретку, я влезал на нее и смотрел поверх закрытой калитки в загон. Из нор начинали выползать на поверхность земли змеи. Много змей. Все они, как загипнотизированные, ползли к ветке, воткнутой в землю в центре круга, начертанного бабушкиной рукой. Змеи лезли по этой ветке вверх, свиваясь на ней кольцами в большие змеиные гроздья. Когда ветка оказывалась вся обвитой клубком змей, бабушка звала моего отца. Тот входил в куриный загон с плотным мешком в руках. Надевал мешок сверху на ветку со змеями, затем переворачивал его вместе с палкой, выдернутой из земли, горловиной вверх и стряхивал весь клубок змей с палки в мешок. Отец уносил мешок куда-то на задворки дома и там сжигал змей, облив их керосином, в заранее приготовленной для такого дела яме… А бабушка чертила в загоне своей веткой новый круг на земле.

– Зачем?

– Но ведь не все же змеи успели повылезать из своих нор, – пояснил мой собеседник. – Многие из них еще оставались ползать где-то под землей. Все они вместе все равно не уместились бы на палке, втыкаемой бабушкой в центр круга, на земле… Бабушка опять втыкала в центр нового круга все ту же ветку. И но-. вые змеи облепливали вскоре ее шевелящимся клубком. Затем снова появлялся мой отец с мешком в руках… И так повторялось несколько раз подряд, покуда не были переловлены все змеи, обосновавшиеся в своих подземных норах под куриным загоном и, по всей видимости, вокруг него… Бабушка пользовалась большой известностью в нашем поселке. Едва наступала весна и приходила пора выгонять кур и цыплят в их загоны, все подряд жители поселка обращались к моей бабушке за помощью. А она не отказывала никому. Так что куры, проживавшие в поселке, оставались у всех его жителей в целости и сохранности.

– Как ваша бабушка осуществляла этот свой колдовской «трюк»?

Уваров неопределенно пожал плечами.

– Не знаю, – сказал он. – На все мои расспросы, каким образом удается ей «заклинать змей», бабушка отвечала молчанием, хмурясь и сердито поджав губы…

Давайте теперь сравним рассказ врача К. С. Уварова с сообщением, записанным в Сибири видным современным фольклористом В. Зиновьевым, ныне покойным. Запись была сделана в 1969 году.

Рассказывает глубокий старик Г. В. Пешков из города Нерчинска Читинской области:

«Это было еще в годы Гражданской войны.

В одной деревушке прильнул я, человек пришлый, к одному деду. А он командует мне:

– На покос поедешь со мной сено косить.

– Ну, хорошо. Поедем.

Люди в деревнях жили еще единолично тогда. Колхозов пока что не было.

У этого старика имелись две лошадки. Привез он меня в одно совсем гиблое место. У них там большой овраг был… Никто туда не заходил. Боялись люди. Змей там было очень много. А я и не знал тогда про это… Ну, приехали. Остановились и давай косить. А косили руками, кривыми косами-литовками.

Я стал косить, смотрю, а там змея ползает. Гляжу, в другом месте еще одна змея ползает. И в другом тоже – змеи. Всюду – змеи! Я просто ужаснулся!

Говорю деду:

– Как же это так? Одни змеи кругом. Косить никак невозможно.

– Ничего, – говорит он в ответ. – Ты только не трогай их, не руби. Где уж коса нечаянно по змее попадет, то и шут с ней.

Пусть не лезет. Вот так.

Вечером сделали мы с дедом балаган, поужинали. Я укладываюсь потом на телегу спать, а не в балагане. Боюсь, съедят меня эти змеи. Они же прямо кругом так и ползают!

Дед говорит:

– Не ложись, дурак, на телеге. Ни одна из них все равно не тронет тебя.

Ну, уговорил он меня. Улегся я рядом с ним в балагане. Лег, а уснуть не могу. Верчусь… Вдруг чувствую, одна змея подползла ко мне и за ногу меня укусила. За большой палец. Я вскочил и заорал как лихой-благой.

А дед говорит мне:

– Ничего, ничего! Успокойся, успокойся! Темно уже было, ничего не видно. Чувствую, дед пощупал мой укушенный палец, почертил его крест-накрест своим пальцем, помял.

– Ничего страшного, – говорит. – Считай, это как будто комар укусил тебя…

Нога болеть перестала, а я спать боюсь. Почти и не уснул в ту ночь, дожидаясь утра. Не могу уснуть. Боюсь, и все тут. Старик утром встает и говорит:

– Разжигай костер.

А там на косогорчике рос мелкий кустарничек. Дед взял ножик, пошел в этот кустарник, срезал там тоненькую осиновую веточку, но длинную. Завострил ножиком ее кончик… И вот вышел он туда, где мы с ним все уже выкосили. Сперва начертил осиновой веточкой кружок на земле, а потом воткнул в серединочку кружка эту веточку.

Я спрашиваю у него:

– Ты что, дед, делаешь?

– Ладно, – бурчит, – подожди. Сам увидишь, что будет.

И вот я смотрю, с самых разных сторон катятся, точно россыпь какая-то, змеи. Все к этой палочке катятся ср всех сторон! Только трава шуршит! Я ужаснулся, увидев такое. Просто уже и не помню, как очутился на телеге. Со страху залез на нее…

А дед, вижу, срезал прутик, жиденький, тоненький. И стоит с этим прутиком в руках. Ждет. Ну, а та змея, которая укусила меня и которая, значит, виноватая, позади всех змей тянется. Последней приползла.

Дед ей командует:

– Подходи, подходи. Что, боишься?

Потом сделал он нечто непонятное. И все змеи тут же разбежались, расползлись в разные стороны. А эта – виноватая – осталась. Дед подошел к ней и давай ее прутиком стегать. Она, вижу, вся вьется колесом, привскакивает, а не убегает от деда никуда… Тот постегал ее прутиком, постегал.

– Ну, – говорит мне, – ладно!… Пойдем теперь чай пить.

Приходим к костру чай пить. А я издали тяжу, та змея, которая провинилась, все крутится на земле возле веточки, воткнутой дедом.

Дед вскоре опять свой прутик взял и пошел к змее. И опять давай. ее стегать, стегать… Потом он вернулся, мы попили чаю и пошли опять косить. Прокосили до обеда. Приходим назад, сели обедать, а она все возле той воткнутой в землю веточки ползает. Тут меня совсем уж полная жуть взяла! Думаю, все равно съедят меня здесь эти змеи! И вот я, не докушав свой обед до конца, удрал оттуда.

Крикнул старику:

– Уйду, дедушка! Не буду здесь больше косить!

Так и удрал от него, от этого старика.

Вот такая история».

В обоих приведенных примерах «заклинания змей» есть общие черточки, которые сами бросаются в глаза. И в первом, и во втором случае используется однотипная колдовская технология: срезается с куста веточка, которой очерчивается на земле «магический круг», затем в центр круга втыкается все та же веточка. При этом не произносится никаких специальных «заговорных слов». А потом происходит нечто, напоминающее волшебную сказку.

Подчиняясь приказу, непонятно каким образом отданному колдуном или колдуньей, змеи начинают сползаться со всех сторон к «магическому кругу» с веточкой, торчащей в его центре.

Ну а история про «провинившуюся» змею, укусившую человека за ногу и потом самолично явившуюся принять от колдуна-деда заслуженную порку за содеянное ею, вообще обретается на грани почти полной фантастики. Здесь отмечается факт не взаимодействия колдуна со змеями вообще, а взаимодействия с совершенно конкретной змеей, которая сама является на процедуру ее наказания!… Напрашивается единственно возможное, по-моему, объяснение всей этой змеиной чертовщины.

Психические поля сибирского колдуна-деда и бабки-колдуньи из калмыцких степей работали какое-то время в неведомом нам режиме на «одной волне» с электромагнитным полем, излучаемым змеиными мозгами. И колдун, и колдунья не просто вступали в контакт с этим полем на уровне обнаружения его где-то в пространство. Оба они умудрялись каким-то хитроумнейшим образом оказывать управляющее воздействие на носителей поля – змей. И те помимо своей воли подчинялись отдаваемым им приказам…

Любопытная попутная подробность, на которую, может быть, обратил внимание не каждый читатель. Глубокой ночью, когда змея укусила человека в большой палец ноги, дед-колдун пощупал укушенный палец, почертил крестообразно по нему собственным указательным пальцем, помял и…

И человек, получивший заведомо смертельно опасный змеиный укус, почти тотчас же выздоровел.

Колдуны и колдуньи без особого труца умеют манипулировать силами, о природе которых мы с вами можем лишь строить догадки!

Заклинатели птиц и животных

Необычный способ отлова птиц применяют живущие на юге Индии муллу-курумбами. Профессиональный охотник, европеец К. Бетлор наблюдал однажды собственными глазами, как осуществлялась эта удивительная процедура.

«Туземец, – сообщает К. Бетлор, – берет небольшую жердочку и, повертев ее в руках, словно полируя ее, прикрепляет жердочку на первом попавшемся кусте в двух футах от земли. Затем он ложится в нескольких шагах оттуда на землю, спиною вверх. Если где-то недалеко скачет по веткам дерева какая-то птица, курумб устремляет свой взгляд на нее и терпеливо ждет.

В это время глаза курумба принимают странное выражение… Я замечал такое же только во взгляде змеи, когда она, поджидая добычу, устремляет взгляд на свою жертву, очаровывая ее. Этот взгляд, неподвижный, стеклянный, сияет словно бы внутренним холодным светом. Он притягивает к себе и вместе с тем отталкивает от себя.

За несколько рупий один курумб согласился дозволить мне присутствовать при его ловле птиц.

Птица порхает в воздухе с ветки на ветку и чирикает, беззаботная, веселая, деятельная. Вдруг она останавливается и точно прислу-цивается. Склонив голову набок, она остается сидеть несколько секунд на ветке неподвижно. Потом, встрепенувшись, силится, видимo, улететь. Она иногда и улетает, но случается такое весьма редко.

Обыкновенно же ее словно что-то притягивает в очарованный фуг, и она начинает бочком приближаться по ветке к жердочке. Ее перышки взъерошены, она тихо и жалобно пищит, а все же подвигается вперед маленькими нервными скачками… Наконец она оказывается возле «очарованной» жердочки. Одним скачком перепрыгивает на нее и – судьба ее свершилась!… Она уже не может сдвинуться с жердочки и сидит на ней точно приклеенная, покуда колдун-курумб не встанет без малейшей спешки с земли и не подойдет к жердочке, чтфбы спокойным движением руки снять с нее заколдованную очарованную птицу».

Вне всяких сомнений, колдовская операция по столь странному отлову птиц осуществляется колдуном на подсознательном уровне. Из описания операции со всей очевидностью вытекает, что «заклинатель птиц» пребывал в особой фазе своего сознания – в сумеречной, почти бессознательной, когда гипнотизировал взглядом птицу.

Существует немало историй о страшной, подчас даже смертельно опасной силе «колдовского взгляда». Многие из историй записаны со слов непосредственных свидетелей событий, происшедших по вине так называемого «дурного глаза».

Вот рассказ одной русской женщины, клятвенно заверявшей в том, что все рассказанное ею – чистая правда:

«Это было еще до революции. Я только что окончила училище. Место учительницы получила в казачьей станице. Отвели мне квартиру. Кругом у всех еоседей полно домашней птицы. Я тоже завела хозяйство: приобрела кур, посадила наседок на яйца. И вывелись цыплята – желтенькие пухленькие комочки. Нравилось мне с ними возиться. Возьмешь такого малыша в горсть и слышишь, как бьется его сердце…

Так вот, как-то раз была я во дворе, возилась со своими курами, как вдруг приходит сторож из станичного правления и зовет меня – мол, зачем-то я понадобилась станичному атаману. Прежде чем пойти, я зашла в квартиру приодеться. А когда вышла, то увидела, что мои цыпляточки так и валятся один за другим на землю, ножками немного подрыгают и издыхают.

Когда вернулась из правления, сразу кинулась к соседкам:

– Что же это такое? С чего мои цыплята подохли? А они спрашивают:

– Сторож из станичного правления к тебе, случаем, не заходил?

– Заходил.

– Ну, так это у него глаз такой, – объясняют соседки мне. – Как взглянет, так цыплята и дохнут… Ты навяжи своим новым цыплятам на шею какие-нибудь яркие тряпочки, чтобы они сторожу в глаза бросались, тогда вред к тряпочкам и пристанет. А им-то, тряпицам, что сделается? Ты как думаешь – почему мы своим ребятишкам яркие ленточки, в волосы вплетаем? От сглазу это!

Я так и сделала, но решила опыт произвести: одной половине новых цыплят навязала на шею яркую пряжу, а другой половине – нет.

Сторож опять вскоре приходил… И что вы думаете? После его ухода та половина цыплят, которой я не навязала яркие тряпочки, полностью сдохла, а другая, с тряпочками на шейках, – уцелела».

Современный русский исследователь Ю. Росциус отмечает, что «обсуждаемый феномен действительно существует, а не выдуман учеными или мистификаторами». Во времена, давно канувшие в Лету, знаменитый врач Авиценна писал: «Часто душа влияет на чужое тело так же, как и на свое собственное, – как, например, при воздействии дурным глазом». Фома Аквинский, знаменитый в свое время философ и богослов, изучавший чародейство, пришел к выводу, что это явление как-то связано с особыми свойствами глаз, которые посредством «неизвестного излучения» умеют «заражать воздух» на значительном расстоянии.

Подобный случай убийственного, прямо скажем, «заражения воздуха» с помощью взгляда описан в книге малоизвестного литератора И. Купчинского, вышедшей в свет в самом начале двадцатого века.

«Это было в Крыму, – рассказывает автор книги. – На одной из станций мне пришлось встретить приезжего. Я только что приехал, а он выходил из станционной конторы, чтобы ехать. На глазах его была повязка, как бы защита от света. Полагая, что он

страдает глазами, и имея при себе хорошее средство от воспаления глаз, я предложил ему это средство.

– Благодарю вас,. – сказал незнакомец, – у меня такая болезнь, что никакие средства мне не помогут.

– Но вы все же попробуйте мое средство. Если и не поможет, то и вреда не принесет.

– Ах, – улыбнулся он, – да я и завязал глаза, чтобы, проходя сейчас по двору, где бродит много домашней птицы, не взглянуть на кур. Они попадаются тут, во дворе, на каждом шагу.

– Я вас не понимаю, – сказал я, глядя на него с удивлением.

– Знаете ли, какие у меня глаза? Стоит мне пристально посмотреть на птицу, и она падает мертвой.

– Прекрасно! Так вам можно обходиться на охоте без ружья и собаки. Или, по крайней мере, без ружья, – пошутил я.

– Вот вы шутите, а между тем я говорю вам серьезно, что это правда… Не желаете ли испытать?

– Конечно, от этого я не откажусь.

– В таком случае пойдемте, но с уговором – вы заплатите за убитую моим взглядом птицу ее хозяину.

Я согласился с ним, и мы взошли на крыльцо. Возле крыльца бродило несколько кур.

– Укажите любую, – предложил он.

Я указал на самую проворную.

Незнакомец, сняв повязку со своих глаз, устремил на нее пристальный взгляд. И что же? Курица моментально присмирела, стала вялой, повесила голову, задрожала и упала.

– Вы усыпили ее! – вскричал я, бросаясь к курице и беря ее в руки.

– Нет. Она убита. Признаюсь, я и сам не рад силе своих глаз.

Однако они без моей воли приносят вред… Да что будешь делать?! До свидания, – проговорил незнакомец и уехал.

А курица так и не ожила».

Американский исследователь паранормальных явлений К. Уилсон пишет: «Однажды я сравнил человека с автомобилем, у которого два водителя: сознательная личность и подсознательные импульсы…»

Сравнение К. Уилсона видится мне на удивление точным, верным. В цивилизованном человеке роль подсознательного «водителя» бывает почти незаметной, относительно автоматической по сравнению с ролью сознательного «водителя». Подсознательный коллега последнего контролирует лишь сон, память и функции внутренних органов.

Именно и только рассудок, пребывающий в полном своем сознании, занимается осмысленной, в том числе творческой работой… Однако в «магических» обществах далекого прошлого подсознательный «водитель» был не менее важен, чем сознательный. Когда он начинал действовать, то не просто для того, чтобы погрузить мозг в сон. Он брал «управление» мозгом человека на себя в целях пробуждения в нем интуитивной его сути – способности интуитивного восприятия окружающего мира. Случай с колдуном-курумба, гипнотизирующим птиц в сумеречном, почти бессознательном состоянии, может служить веским подтверждением в пользу только что сказанного.

«Магия и мистика, – указывает К. Уилсон, – направлены на то, чтобы погрузиться поглубже в «подвалы» человеческого «я», используя возможности подсознания, посвоему воспринимать и по-своему же схватывать окружающую действительность».

Сон, к вашему сведению, отнюдь не является неким пассивным состоянием, в котором тело восстанавливает силы, потраченные за минувший день. Сон также является инструментом постижения мира и в некотором даже смысле предшественником магии и колдовства.

В мировой литературе засвидетельствованы многочисленные примеры «сонной магии», которые не так просто объяснить. Типичнейшими образчиками «сонной магии» я считаю сеансы гипноза, проводимые Валерием Авдеевым с самыми разными людьми при моем участии.

Приведу пример совершенно удивительной «сонной магии», взятый из книги А. Гримбла, земельного комиссионера на островах Гилберта в Южной части Тихого океана.

Впервые оказавшись на одном из тех островов по делам службы и надолго задержавшись на нем, мистер Гримбл начал быстро худеть. Его организм никак не мог приспособиться к местной специфической пище. Один из старожилов острова посоветовал ему есть побольше дельфиньего мяса, чтобы пополнеть. А. Гримбл сообщает в своей книге:

«Это привело меня к выяснению того, каким образом я смогу регулярно получать мясо, редкое на острове. Ответ аборигена заключался в том, что его родственник из деревни Кума – наследственный зазывала бурых дельфинов. Этот двоюродный брат аборигена был, по его словам, выдающимся специалистом своего дела. По желанию он мог привести себя в особое полусонное психическое состояние, необходимое для «зазывания дельфинов». В таком психическом состоянии его дух выходил из его тела, отправлялся в гости к дельфинам, живущим далеко за западным горизонтом. А там, встретившись» с ними, приглашал их потанцевать на празднике в деревне Кума. Если он правильно произносил слова приглашения, секрет которых знали на острове лишь очень немногие люди, то дельфины следовали за ним с криками радости».