Текст книги "Не было бы счастья"

По роже хлестнуло так, что слёзы потекли градом. Громкий вопль оглушил, а полившийся с потолка кипяток прибавил панических настроений. Недомыка подумал, что напали коварные враги.

–Бей их! – заорал он.

Кулаки замельтешили в поисках целей. Последние неумело отпрянули. Хотя и не враги вовсе. Удары на Недомыку посыпались со всех сторон и к кулакам он добавил ноги. Друзья спрятались под столом в предбаннике. Обдериху сопротивление грязного постояльца привело в неистовство. Крики и кипяток, перемежаемые хлещущими ударами, полились со всех сторон. Напор оказался столь сильным, что Недомыка кинулся к выходу. Естественно дверь оказалась в другом месте, но тот, кто ищет, всегда найдёт.

Сторонники Чернобога, полагая, что гости уже моются – ишь как орут – и не услышат их приготовлений, подобрались к двери с брёвнами, чтобы намертво её подпереть. Им не хватило какой-то секунды. Стороннему наблюдателю показалось бы, будто в бане подорвался неосторожный шахид: дверь вместе с косяком разнесло на щепки. Всех, кто приблизился к санитарному заведению, раскидало взрывной волной. Недомыка столь стремительно вырвался наружу, что превратился в размытое пятно. Его товарищи показались чуть позже. Они застыли, увидев устрашающую картину: у бани в радиусе пятидесяти метров лежат потерявшие сознание люди. Причём большинство прикрыто сверху бревнами.

– Чё это они? – спросил Шекельман.

– Прохладно, – пояснил Ёрш, – вот и прикрылись брёвнышками.

Умный еврей ощутил холодок в груди.

– А может им плохо? – спросил он.

– Надо валить отсюда, пока не стало хорошо, – предложил Ёрш.

В Недомыке проснулась мать Тереза. Вспомнился городской лекарь. В голове что-то громко щёлкнуло, запустилась программа поиска, и Ждан кинулся в город. Друзья естественно подумали, что он выполняет задумку мальца, и метнулись за богатырём. Одеваться пришлось на ходу. Шекельман задерживал отряд, поэтому Ёршу стоило немалых усилий в виде пинков и оскорблений, чтобы несчастный еврей двигался с нужной скоростью.

Чернобог пришёл в неописуемую ярость, и не столько от того, что у жрецов с баней ничего не получилось: если бы они сожгли неудачников, то договор с Родом утратил бы силу, а проигрывать спор как-то не хочется. Дело в другом – боярина то он низвёл до нищего, а кому теперь поручить ловить троицу в городе? Идти же на поклон к нищему Давиле гордыня не позволяет. Пришлось в бессильной злобе яриться. Что и отвлекло от основных мыслей.

К ночи троица добрался до лекаря. Ждан подробно даже для себя объяснил, какое содействие требуется от лепилы в деревне. Лекарь как истинный слуга Асклепия метнулся на помощь к пострадавшим. Ага, прямо бежал и падал. Ёрш подключился к разговору. Он, видя нежелание медработника куда-то тащиться по ночи, сказал, что на капище живут богато и пообещали первой скорой помощи бонус в виде премиальных. Лекарь сразу оживился. На сбор необходимого медицинского оборудования – топора, пилы и лаборантов – ушло несколько секунд. Неотложка рванула по дороге на пятой скорости. Недомыка хотел указать направление следования, да где уж, не угонишься. Побродили они по городу в поисках медбригады и заблудились.

Товарищи пытались узнать у горожан, где выход к искомому капищу, для чего стучали в двери и ставни. Поскольку время приблизилось к полуночи, ответы получали разные, но однопланового характера, причём ни в одном из них даже намёка на знакомое поселение так и не прозвучало. Нет, направления указывались, но по другим адресам. Те из горожан, кто ещё не ложился и бродил по улицам, либо шарахались от внезапно вынырнувшей из темноты тройки в рванине, либо, кто посмелее, а такие обычно валялись в лужах или рядом, шлёпали губами и лепетали что-то несуразное. Последнее можно расклассифицировать на несколько групп: ох ты доля моя, доля; все бабы – гады; верните деньги, козлы; отвали, а то урою; ставлю всё на зеро; собака – друг человека, а тёща наоборот; и, наконец, опять Василий Алибабаевич медовуху мочой разбавил. Пришлось троице самим искать фелшера. И удивительно, искомое так и не обнаружилось! Кто бы сомневался. Но у этого поиска оказался один превосходный результат – они вышли к воротам. Правда неизвестно к каким. Недомыка как увидел гигантские створки, так сразу стал всех убеждать, что это именно те, через которые они зашли. Поскольку улицы залило словно дёгтем, а факелов над воротами не хватало, чтобы их толком рассмотреть, усталые товарищи не стали спорить. Но возникла проблема – стражники отказались отпирать засов, руководствуясь главой три, параграфом восемь, статьей тринадцать, пунктом семнадцать дробь двадцать три эс «Правил использования сложных технических сооружений городской инфраструктуры». В них чёрным по белому говорилось, что ночью ворота открывать нельзя во избежании. Исключения составляют случаи приезда высокопоставленных должностных лиц, пожаров внутри города и других катаклизмов. Произнесённая речь подействовала на Недомыку как урок тригонометрии на табуретку.

– Там же люди, – заорал он и метнулся к створкам.

Немного усилий. Последовал жуткий скрип и скрежет, что-то громко треснуло и створки распахнулись как от удара мощным тараном. Стражники не стали преследовать нагловатого возмутителя спокойствия, потому как менять ругань десятника за испорченное городское имущество на побои с тяжкими телесными никому не хотелось. Троица устремилась в ночь. На помощь. А поскольку Шекельман хромал и задерживал отряд, пришлось Недомыке взгромоздить его на закорки.

Бежали долго, а капище всё не появлялось. У Изи возник логический вопрос – Паркуя? То есть я хотел сказать порква, что с хранцузкого означает: «с какого хрена?». Задавать его из воспитанности и последствий быть сброшенным он не стал. Ведь бедного еврея кто хошь обидеть может. Но в их команде спасателей ещё один прозрел.

– Чё-то мы бежим, а капища всё нет, – сказал Ёрш.

– Наверное медленно бежим, – сказал Недомыка и наддал.

– Точно, – согласился с ним Ёрш и последовал примеру.

Умный еврей промолчал. На товарище хоть и тряско, зато не своими ногами.

Прошло часа два. К Ёршу в душу закралось смутное сомнение.

– Слышь, Ждан, – снова спросил он, – чё-то мы давно бежим, а поселения всё нет.

– Дежа вю, – снова пронеслось в голове Недомыки странное слово, тут же растворившееся во тьме извилины.

– Наверное Земля просто под ногами быстрее вертится, вот мы никак догнать и не можем, – предположил он.

– Точно, – сказал Ёрш. – Надо ещё ускориться.

Шекельман пришёл в ужас от географических познаний товарищей. Даже ребёнок в его стране знает, что Земля плоская, покоится на трёх китах и не может крутиться, вертеться и совершать другие телодвижения. Он хотел вмешаться в разговор, но Недомыка через что-то перепрыгнул и грузно упал на ноги. Отчего голова Изи пошла вниз к темечку камрада. Подбородок приложился к маковке товарища, челюсти мощно клацнули, едва не оттяпав язык. Разговаривать расхотелось. А захотелось немного повыть собакой, что он и сделал. Боль то оказалась нешуточной.

– Чё говоришь? – спросил Недомыка.

Изя что-то промычал несуразное, но Ждан понял. Мало того у него проснулась всегда находящаяся в прострации логика.

– Ты прав, – сказал он. – Теперь не догнать. Ладно, подождём тут, он же будет этой дорогой возвращаться?

Кому задавался вопрос не совсем понятно, но в каждой бочке затычка ответил:

– Конечно этой. Гадом буду!

Недомыка где стоял, там и сел. Прямо в дорожную пыль. Рядом примостился Ёрш, а Шекельман из-за природной брезгливости доковылял до обочины с малинником и завалился на листву. Ожидание затянулось. Послышался сначала сап, потом храп. Сон взял своё.

Где-то в десять утра их разбудил нарастающий конский топот.

– С дороги, челядь! – рявкнул всадник.

Друзья едва избежали задавления. Всадник пронёсся с такой быстротой, будто спешил на похороны горячо любимой тёщи.

– Это был лекарь? – спросил Недомыка.

– Кто же ещё, – буркнул Ёрш. – Надо же, сволочь, даже коня где-то надыбал.

– Наверное за помощь дали, – проявил чудеса сообразительности Ждан.

Шекельман посмотрел на медленно оседающую пыль. Он единственный успел заметить, что лекарь стал гораздо шире в плечах, приобрёл нехилый прикид, и, судя по перстням, обзавёлся значительным капиталом. Да и пластичекую операцию на роже наверняка сделал. О чём он, набравшись смелости, поведал товарищам.

– Да, – благоговейно сказал Недомыка, – щедрые в том селе люди живут.

Фраза вызвало у Шекельмана мозговой коллапс.

Грузили его на Ждана как пианину. Друзья даже толком не отошли от места привала, как вдруг:

– Помогите! – раздался хриплый крик из леса.

– Слышали? – спросил Шекельман.

Ёрш отмахнулся.

– Ерунда, это птица какая-то кричит.

– Ты слышал, чтобы птицы по-человечьи кричали? – с сомнением в голосе спросил Шекельман.

– А то, – вступился за товарища Недомыка. – В прошлом годе соседскому петуху хозяин на ногу наступил. Такой ругани от птицы никто не ожидал. Даже куры клювы раскрыли. А я в это время на заборе сидел, да как сверзился от удивления и головой об камень. Или… или я сначала сверзился, а потом петух заговорил… Нет, не помню.

Крик о помощи повторился, но слабее, видимо кричащий начал терять силы.

– Надо пойти посмотреть, и если чё, помочь,– сказал сердобольный Шекельман. – Вдруг нам что-нибудь заплатят.

– Ну пойдём, – согласился Недомыка.

Троица двинулась в лес и, ориентируясь на крики, вышла к огромной сосне. На здоровенном сучке метрах в шести над землей вниз головой повис старичок-лесовичок. Причём весь зелёный, в смысле борода и одежда. Последняя будто из мха с вкраплениями сосновой и еловой чешуи. Даже обувь из каких-то широких зелёных нитей, туго сплетённых в подобие лаптей. Единственное, что не вяжется с цветом гардероба, так это лицо – ярко-пунцовое, с едва не вываливающимися глазами. Причём зрачки чёрные, пронзительные, а вот белки покраснели от полопавшихся сосудов.

– Помогите, – прохрипел дедок.

Ёрш с подозрением уставился на страдальца.

– Что-то мне его вид не нравится, – сказал малец. – Глаза у него какие-то нехорошие, прямо кровяные. Помню на меня бык такими смотрел, прежде чем кинуться.

– Ты что, из его миски ел? – спросил Недомыка.

- Вроде нет, – ответил Ёрш и надолго задумался.

– Люди добрые, помогите, – прохрипел старичок и обвис как дохлый червяк на верёвке, лишь глаза умоляюще смотрят.

– Надо спасать человека, – жалостно заметил Шекельман. – Вдруг у него в карманах что-нибудь есть.

– Ща снимем, – радостно заявил Недомыка.

Старичок услышал бодрое обещание, оживился. В глазах появился надежда и нарастающая радость. Рано он ликовал. Ждан не стал заморачиваться, корячится, лезть по веткам, омарываясь в смоле и ежесекундно рискуя сорваться. Ещё живо воспоминание о дереве с пчёлами. Парень нашёл самый простой и гениальный способ решения поставленной задачи – свалить дерево. Плёчо уперлось в ствол, ноги – в землю, губы плотно сжались, зубы стиснулись до хруста. Могучие мышцы вздулись чудовищными буграми. Товарищи отошли подальше и подбадривали криками, типа:

– Ну давай! Ещё немного! Пошла, пошла родимая!

Если бы сосна с испугу не засунула корни в землю поглубже, и не оказалась возрастом под три сотни лет, то усилия Недомыки имели бы успех. Тогда в этот день на три трупа стало больше. Дело в том, что, во-первых, его друзья, отошли от греха подальше как раз туда, куда и должно падать дерево, а во-вторых, Недомыка упёрся в противоположную от старичка сторону ствола, и если бы дерево падало, то дедок по любому оказался под ним. Благо сосна устояла. После получасовой борьбы Недомыка сдался. Пальцы заскребли тыковку.

– А может подпрыгнуть? – предложил Ёрш.

Шекельман с сомнением хмыкнул, что Недомыка воспринял как сомнение в его способностях, мол, свалить дерево не смог, так и хрен допрыгнет. Ждан обезумевшим павианом заскакал вокруг дерева.

– Чуток осталось, – пытался хоть как-то помочь Ёрш.

Умный еврей терпеливо молчал. Один дурак – плохо, а два – вообще жо… жесть. Но спорить и с тем и с другим бесполезно. Надо ждать.

Ожидание затянулось. Недомыка скакал как зайчик с батарейкой «Энерджайзер» и это продолжалось, продолжалось и продолжалось. Наконец и до него дошло, что допрыгнуть не получится. Следующая идея по спасению оказалась для старичка не столь безопасной. Недомыка нагнулся. Подхваченная шишка с чудовищным гулом устремилась к лесовику. Лоб несчастного выдержал, а вот шишка разлетелась в труху. В воздухе закружились крылатые семена. Старичок взвизгнул, но вторая шишка ввергла его сознание в сумерки, и он на время замолчал.

– Не боись, – донесся снизу ободряющий голос Ждана, – ещё немного – и ты на земле.

К нему подключились товарищи. Старичок хотел сказать, чтобы не кидали, но очередная шишка треснула по зубам. Желание открывать рот отпало. Благо остальные шишки из-за везучести троицы летели мимо. Но Ждан упрямо продолжал обстрел. Хорошо, что у снарядов есть одна замечательная особенность – рано или поздно они заканчиваются. Недомыка использовал даже те, которые лежали у соседних деревьев. Однако желаемого результата достигнут не удалось.

– Веслом тебя в темечко! – вспомнилось отцовское ругательство.

Кроме шишек на земле всегда валяется много веток. Некоторые оказались толщиной в голень, но дурная сила превращала их в нечто наподобие чурок и если бы хоть одна попала в цель, старичок зажмурился бы в последний раз. Он итак на несколько секунд потерял сознание.

Хитрый Шекельман видел, как из кармана лесовика что-то упало на землю и пока его товарищи, разгорячённые спасением, продолжали кидать, подобрал вывалившееся. Им оказались старый, почерневший от времени резной гребешок и крохотная склянка с каплей воды. Шекельман думал, что кроме него этого никто не заметил, но Ёрш не слепой.

– Чё это? – спросил он, перестав кидать, и отвлекая тем самым Недомыку от членовредительства.

Благо в это время очнулся старичок.

– Это ваша награда за милосердие и помощь, – поспешно выкрикнул он. – Спасибо, что пытались мне помочь. Но больше не надо. Я уж как-нибудь сам.

– Так совсем немного осталось, – заявил Недомыка.

– Немного, – согласился лесовик, но не стал уточнят немного до чего.

Недомыка с сомнением подкинул в руке огромную ветку, что отразилось судорогой ужаса на лице старика, дикий страх промелькнул в глазах. Но Ждан бросил орудие труда на землю и вместе с товарищами уставился на подарки.

– Когда за вами кто-то погонится, – донёсся сверху страдальческий голос, – бросьте гребешок или склянку за спину. Это вас спасёт.

Ёрш выхватил подарки у Шекельмана. Лицо обратилось к лесовику. Он посмотрел на деда как на убогого, мол, вот дурак, как такие вещи смогут задержать погоню? Гребешок выглядит старым, почерневшим от времени, однако ручной работы и выполнен в палеховском стиле, а стало быть его можно запродать как раритет или антиквариат, поэтому Ёрш положил его в карман, а склянку выбросил. У евреев можно поучиться многому, но самое главное это то, что они всё тащат в дом, а не наоборот, как русские. Даже если вещь не нужна. Это потом в тиши и уюте жилища можно понять её предназначение, великий смысл, и, если пригодится, то оставить, а если нет, то… тоже оставить. Мало ли, может потом удастся к чему-нибудь приспособить. Шекельман подобрал второй подарок лесовика.

– Это зачем? – обратился к нему Недомыка.

– Лучше носить, даже если не понадобятся, чем выбросить, а потом в нём возникнет крайняя необходимость, – пояснил Шекельман.

Недомыка даже не пытался понять сказанное, а Ёрш задал полноценный вопрос:

– Чё?

Мудрый еврей гордо повторил. Ёрш фыркнул.

– Ботва какая-то.

Прощались с дедом с чувством выполненного долга.

– Счастливо оставаться, дедушка, – нежно сказал Недомыка.

– И долго не веси, – посоветовал Ёрш, – а то голова болеть будет.

– Вот-вот, – умно добавил Шекельман.

Трое друзей отправились к дороге. Но вот беда, руководителю конфессии взбрело в голову, что если идти не прямо к дороге, а наискось через лес, да ещё в другую сторону, то можно быстрее дойти до тракта и сократить путь к ведуну. Ёрш размышлял недолго, долго не умел, и пришёл к выводу, что в данной теории есть рациональное зерно, и под неё даже можно подвести некоторую научную базу географического плана топографического характера. Шекельман, едущий на Недомыке, детским лепетом попытался подвергнуть конструктивной критике предложенную теорию, за что подвергся нападкам со стороны младшего коллеги, был осмеян и едва не подвергся остракизму с ссаживанием на ближайшем пеньке. Поскольку умные люди стараются не наступать на грабли дважды, тем более трижды, Изя решил попридержать язык, мнения и высказывания до более благоприятного момента. Ёрш ещё долго словесно пинал оппонента, размазывал по предметам местности и раздавливал интеллектом, отчего Шекельман начал потихоньку закипать. Когда страсти достигли апогея, и для Ерша на горизонте замаячила последняя казнь египетская, до всех троих одновременно дошло, что идут уже часа четыре, а дороги всё нет.

– Кажется заблудились, – озвучил общую мысль Шекельман.

– Ерунда, – уверенно сказал Ёрш. – Вот сейчас у той ёлки повернём и выйдем на дорогу.

Повернули. Перед путниками раскинулся широкий бурелом. Такое впечатление, что ураган в этой части леса бушевал не одни сутки. В результате деревья мало того, что попадали, не выдержав напора стихии, но и сплелись, образовав подобие некоего гигантского полотна, с торчащими во все стороны нитками-сучками, острыми как заточки. А сотворил сие чудо Чернобог. К делу подошёл с чувством, с толком, с расстановкой и душой. Расчет делался на то, что Недомыка наверняка попрётся через поваленные деревья и если неудача оскалиться в очередной раз, то переломает ноги или получить глубокую рану. А если будет обходить, то потратит на это много времени.

Недомыка, как и рассчитывал Чернобог, поначалу решил переться через бурелом. Изя высказал мысль о нецелесообразности выбранного пути. Ёрш воспринял это как вызов и заявил, что только дураки ищут лёгких дорог, а они – умные, поэтому и такая по плечу. Недомыка забрался на первое дерево. Лёгкий прыжок, другой. А дальше ушибы разной степени выпуклости и посинения. Причем у всех. Последовательность событий заключалась в следующем: Недомыка вскарабкался на одно из поваленных деревьев. Оттуда открылся изумительный вид на лесоповал, что отвлекло некоторую часть внимания – в смысле всю – от проблемы сохранения равновесия. Ждан скакнул, потом ещё раз. Кора на стволе третьего дерева внезапно легко отслоилась, нога поехала вниз. Недомыка, пытаясь сохранить равновесие, ещё раз прыгнул вперёд. Бог-хранитель не дремал, и под ногами оказалось твёрдое, в смысле ствол дерева. Да вот беда, поскольку внимание отвлекли раскинувшиеся красоты, а переключаться с одной проблемы на другую быстро он так и не научился, равновесие оказалось нарушено. Тело дало сильный крен на корму. Надо отдать Ждану должное, отвлечься от красот удалось. Он активно замахал в воздухе конечностями. Правая шарахнула стоящего рядом Ерша по морде. Малец выдал отрывок из эпизода произведения Бомжа Подзоборного «Жизнь – ты прекрасна, мать твою!» и тоже кренанул на корму. Пальцы попытались уцепиться за воздух. И – О чудо! – нашли опору. В виде запястья товарища. Недомыка тоже вцепился во внезапно появившуюся опору. Руки сплелись в нежных объятьях, тела сблизились, мышцы охватила томная дрожь. Оба придурка завалились на спину. Ершу каким-то чудом удалось оказаться на упавшем Недомыке и груз ответственности за грехи всего человечества принял на себя – А как же иначе! – представитель богоизбранного народа. Как удалось избежать острые сучки, только Яхве знает. Наверное, он сберёг своего протеже от тяжких телесных. Но синяков и царапин на теле, плюс разорванная одежда – пострадали рубаха и штаны – появилось множество. Мало того, Недомыка, когда поднимался даже не заметил, что смуглокожий товарищ отстыковался от его тела и лежит, выпучив глаза и глотая воздух. Под ногами оказалось что-то мягкое и хныкающее. Но Ждану не до таких мелочей, надо бурелом покорять. Осталось то всего ничего. Он вскарабкался на другой ствол. Ёрш последовал за ним.

Шекельман пытался привлечь внимание товарищей, но голос куда-то подевался, даже просипеть арию из «Сибирского багульника» не удалось, что уж говорить о крике. Короче, отряд не заметил потери бойца. Но и отряду недолго осталось путешествовать. Юные пржевальские и лаперузы в двух рылах удачно совершили следующий прыжок. Приземление оказалось нештатным. Сапог Недомыки зацепился за сучок. Ждан отвлёкся и, даже не пытаясь хоть как-то погасить инерцию, нагнулся, дабы получше рассмотреть, что же там внизу стряслось. Естественно тело продолжило движение в заданном направлении. Ветки захрустели под тяжестью упавшего тела. Ёрш не смог удержать хохота, потому как товарищ свалился между стволами так, что задница оказалась внизу, а голова, с прижатыми к ней коленями, вверху.

Поначалу Недомыка не понял, что произошло, и продолжил осмотр сапога. Но любование обувью закончилось, и он захотел разогнуться. Не получилось. Только после этого дошло, что положение тела несколько нестандартное. Ждан произвёл сложное тригонометрическое вычисление, использовав интегральные показатели, квадратные и прямоугольные корни, а также троичную систему исчисления вымершего народа тольтеков в двенадцатимерном фрактальном пространстве Мандельброта и пришёл к выводу, что ноги, по идее, должны быть внизу, а тело несколько разогнутее и свободнее. Он затрепыхался в капкане как гомик на дискотеке после косяка. Ёрш от увиденного пришёл в дикий восторг. Над буреломом разнеслось гомерическое ржание сотни отборных скакунов, на которых приехали тушить горящее конопляное поле. Малец согнулся в три погибели, обхватив бока. Смеяться, право, не грешно, но над убогими – опасно! Творец за это наказывает. Иногда жестоко. Ёрш потерял равновесие и оказался в том же положении, что и товарищ. Ручонки бесполезно заёрзали по воздуху. Теперь два мастера спорта по йоге показали чудеса растяжки.

Поскольку Недомыка упал немного раньше товарища, постольку до него первого дошло, что хватать воздух руками дело неблагодарное, бесполезное и сомнительное. Но как поступить? Ждан задумался. Надолго. Нет, результат мог быть получен и раньше, но слева кто-то так громко орал и похабно изъяснялся, что сосредоточиться не представлялось никакой возможности. Стоило какой-то дельной мысли заглянуть в интеллектуальную собственность Ждана, как очередное благословение мира сего в опошленной форме заставляло её брезгливо морщиться и ретироваться. В общем, на всё про всё ушло не меньше часа. Нужная мысль попала в силки, когда в криках сбоку возникла вынужденная пауза: несколько охрипший Ёрш решил перевести дух и собраться с мыслями. Недомыка упёрся ладонями в ствол, лёгкое усилие и движение пошло. Слева раздался звук будто кто-то подавился. Недомыка перевернулся, встал на ногу. В звуках сбоку наметилась тенденция к усилению, к тому же в кваканьи проскользнули знакомые слова. Нехорошие и очень обидные. Ждан повернул голову на источник нецензуры. В современной школе проходят принцип качели, хотя наши дети знают его ещё с детства. То есть если одну часть качели опустить, то другая поднимется, а если поднять, то наоборот. Недомыка этот принцип не знал, а если бы знал, то не понял. Хотя если бы понял, то не так. Фишка в том, что они оба попали между двумя стволами одних и тех же деревьев, только Ждан на одном конце, а Ёрш на другом. Причём один из стволов оказался центром упёрт в пень и если на одно конце стволы раздвигать, то на другом они сблизятся. Короче, когда он вылезал, Ёрша сдавило так, что глаза вылезли как у надутой через соломинку лягушки. Просто удивительно как он при этом мог что-то говорить. Недомыка непонимающе взглянул на товарища. Лицо мальца приобрело цвет наметившегося покинуть этот мир помидора, губы свесились погибшими оладьями, а зубы оскалились как у мертвой лошади.

Вместо того, чтобы раздвинуть брёвна и извлечь пострадавшего из-под завала, Недомыка решил пойти самым простым путём, а именно вырвать Ерша из лап межстволового пространства. Он так тянул мальца, что репка отдыхает. Как при этом не оторвал руку другу непонятно. Благо хоть равновесие снова потерял, и нога скользнула между стволов. Сучки, впившиеся в штаны, помешали вытащить конечность. Любой другой человек пошёл бы проторенным путём, то есть решил задачу по прежде изученной и проверенной схеме, а не придумывал что-то новое. Но это же неинтересно. Сначала Ждан задёргался что есть мочи, но сучки впились в ткань, а затем в плоть. Больно, однако. Пришлось ломать. В смысле сучки. Причём начал с тех, которые находятся на расстоянии вытянутой руки. Недомыка здраво рассудил, что они тоже могут впиться в тело, когда он наконец-то выберется наружу. Дело сдвинулось с мёртвой точки. Но вот беда, отломить удалось только те, которые никакого отношения к зацепу не имеют, а до других не добраться. К тому времени Ёрш потихоньку начал отходить в мир иной, сдабривая процесс кончины молитвами с применением высокопарных выражений нецензурного характера. В них также упоминался товарищ и его заслуги перед Отечеством. Хохломская роспись ничто по сравнению с красочностью фраз и витиеватостью предложений, обращённых к другу. Недомыка товарищу умереть не дал. Правда совершенно случайно. Невозможность дотянуться до нижних сучков вынудила его раздвинуть брёвна и продолжить антиэкологическую деятельность. Ёрш задышал ровнее, хрипы перешли в отчётливые слова, собравшиеся в понятные предложения. Ждан не обратил на потоки словесных нечистот никакого внимание. Последний супостат отломался, Недомыка взглянул на оклемавшегося товарища. Ёрш к тому времени истратил весь запас сил и слов, а новые как-то не приходили на ум.

Очевидно лимит падений, увечий и членовредительства на сегодняшний день оказался исчерпанным. Недомыка без приключений вернул Ерша и оклемавшегося Шекельмана обратно на твёрдую землю. Путешествие через бурелом откладывалось, но исследовательский пыл в сердце Ждана не угас, нужна лишь небольшая передышка.

– Может обойдём, – робко предложил Шекельман.

– А я что говорил? – заорал на него Ёрш. – Я сразу предлагал в обход. А ты – нам любая дорога по плечу, как два пальца обсосать, легко как пьяную девку потискать. Вот рожа черномазая, крыса казематная! Я из-за тебя едва не окочурился.

Он набросился на Шекельмана с кулаками. Несчастный Изя скукожился на земле, руки прикрыли самое больное место. В смысле голову. Его спасло то, что слова товарищей Недомыка воспринял как указание к действию. Шекельман даже не понял, как оказался за его спиной, а Ёрш долго орал далеко позади, требуя, чтобы подождали. Недомыка не ждал, а пёр как танк на соляру, и мальцу потребовалось много сил, чтобы его догнать.

Время приблизилось к полднику. Бурелом закончился, а искомая дорога так и не началась. И не было лесу ни конца ни края, ни вершины ни низины, ни вааще. И было горестно и тяжко, и у всякого, кто наблюдал за несчастной троицей от жалости спёрло бы дыхание и подкатил ком к горлу. Лишь Чернобог, не спускающий с них глаз, радовался от души: как и ожидалось Ждан повёл друзей в противоположную необходимому направлению сторону, а тройка удачников на конях стремительно сокращает отделяющее их от цели расстояние. Ещё немного и неудачники останутся далеко позади, а желаемое замаячит на горизонте. И вмешиваться в ход событий нет необходимости. Теперь можно болт пинать, да груши околачивать.

Жизнь странная штука. В ней часто происходят события, вероятность которых ничтожно мала, вместо тех, вероятность которых велика. К чему это приплелось? Ждан повёл боевой отряд интеллектуальных инвалидов в самую глушь. Даже подумать страшно куда бы завёл, если бы не околоточная дорога, идущая через поросший травой холм, к которому они и вышли.

– Фу, – радостно сказал Шекельман, – наконец выбрались.

– О, – заорал Ёрш, – Чёртов Холм.

– Где? – спросил Шекельман.

– Ослеп чёль? – поддел Ёрш. – Вот же! – Палец ткнулся в выпуклость рельефа.

– Холм вижу, но с чего ты взял, что он Чёртов? – спросил Шекельман.

Ёрш высокомерно выпятил грудь, нижняя челюсть вылезла вперёд.

– Ты совсем дурак? Смотри, видишь две ели на его вершине? Чем не рога? Валун – словно глаз, выступ… да не туда смотришь, правее, похож на пятачок. А кустарник внизу смахивает на чахлую бородёнку.

Шекельман присмотрелся. Действительно, если смотреть с такой позиции, то холм действительно похож на голову чёрта. Только бабка сказала, что ведун живёт в пещере, а её не видать. О чём он не преминул напомнить товарищам. Лучше бы молчал. Ёрш ржал над ним минут пять.

– Ну ты тупой, чумаза! Неужели не догадываешься, что пещера может быть с другой стороны или ваще замаскирована, хотя бы в том же кустарнике. Только хорошенько поискать надо.

Шекельман начал закипать от оскорблений, что вылилось в его лице в определённую гримасу. Ёрш каким-то шестым чувством уловил, что ему светят побои, поэтому надо че-нить предпринять.

– Пойдём поищем, – поспешно предложил он.

Друзья устремились к холму, но… не дошли. У подножия в небольшом овражке развалился оборванный до полного гламура синяк. Мужик для утепления присыпался опавшей листвой. Рожа небритая, битая, но судя по улыбке, он пребывает в нирване или на пути к ней. Запах от тела исходит такой, что Изя вынужденно прикрыл нос рукавом.

– Ведун, – благоговейно произнёс Недомыка.

– Больше на алкоту смахивает, – сказал Ёрш.

– Но-но, – прошлёпал губами спящий. – Я бы пыпрсил.

– О-о-о, – восхитился Недомыка, – как говорит.

– Ага, откровение прям, – вякнул Ёрш. – И я так могу. Хошь, целую балладу прочту. Я, правда, окончание не придумал, но, как грится, чем богаты. Слушай:

У Лукоморья хрень такая,

Котяра нагло заливая,

По цепи с рыжева хиляет,

И, типа, сказки вслух базлает…

Ждан игнорировал товарища.

– Эта… уважаемый перд… э-э-э… ведун, а не поведаете, где похищенная княжна? – спросил он у синяка.

Мужик сразу ответил. Ага, бежал, спотыкался и падал. Недомыка повторил вопрос, но с тем же результатом.

– Слышь, чувак, ты бы сказал чё, а то пацаны в непонятках, – буркнул Ёрш.

Бухарик почмокал губами, то ли в мечтах целоваться к кому-то лез, то ли из кувшина что-то мысленно отхлёбывал.

– Да он над нами издевается! – возмутился Ёрш и пнул лежащего.

Синяк отреагировал тирадой нецензурных стонов, плямканий и свистом. Закончилась речь взмахом руки, воспринятым Недомыкой как указание направления.

– Спасибо, батюшка, – ласково сказал он. – Может тебе что-нибудь принести?