Текст книги "Куншт-камера. Зал второй"

От грибов не мрут

Егор Петрович собирал грибы, периодически прикладываясь к заветной фляге.

Причем, настолько периодически, что вскоре немного перестал помнить какие грибы съедобные, а какие нет, и, не придумав ничего лучше, решил их пробовать на вкус.

Хлебнёт из фляги, откусит кусочек вновь найденного гриба и смакует: если горчит – не съедобный, если нет – в лукошко. Так и собирал. Целое лукошко набрал. Потом, правда, помер.

Но не из-за грибов – упал с лошади. Они, видишь, от психического лося удирали – тому не понравилось, что у лошади холка розовая и синий хвост. Вот и дали стрекача. А чтобы у лошади под ногами не путаться, Егор Петрович на неё и вскочил. И когда лошадь как следует разогналась, он расправил свои крылья, размалёванные как у бабочки, чтобы, значит, над лесом вознестись, да зацепился за сук и упал прямо под копыта настигающего лося. Тот его и затоптал. Раз пять по нему пробежался.

Так что в известном смысле вознестись над лесом Егору Петровичу натурально удалось.

В морду!

– От чего Валентина Филипповна вы такая печальная, скажите на милость? Вас кто-то обидел? Вы мне скажите, и я сразу вашему обидчику вдарю в морду!

– Ах, ну что вы, Петр Сергеевич. Ни кто меня не обижал. Просто что-то совсем настроение какое-то грустное.

– Какой же подлец испортил вам настроение и заставил грустить? Вы только скажите и уж я уж ему вдарю! От всей души в морду задвину!

– Да не кипятитесь, Петр Сергеевич. Ни кто мне настроения не портил. Оно как-то само. Погода эта ненастная, холод… Грустно.

– Хм, ну ответственному за погоду я, пожалуй, не вдарю – руки коротки, но вот кочегара враз отхожу, чтоб, подлец, котлы затопил! Уж всю морду отделаю!

– Да бросьте вы, Петр Сергеевич. Причем тут кочегар? Это я образно сказала про погоду и холод. Это скорее из души идет. Вот вы когда грустите, разве не ощущаете, что все вокруг вас грустит и печалиться? И даже хороший теплый день будет казаться холодным и пасмурным?

– Да я как-то особо не грущу, Валентина Филипповна. Да и от чего мне грустить? Если кто чего плохого скажет или сделает, так я тогда сразу ему в морду да как вдарю, и все! А там уж он пускай грустит, пока стоматолога ищет.

– Все бы вам в морду да в морду, Петр Сергеевич. Ничего-то вы не понимаете. В грустном настроении тоже есть свое очарование и для этого вовсе не обязательно, чтобы вас кто-то обидел.

– Да кто ж меня обидит? Пусть только попробует – как вдарю в морду, так и душа из него вон!

– Эх, Петр Сергеевич. Не понимаете вы меня. Все-таки разные мы с вами натуры. Да наверно так и должно быть. Я – легкоранимая хрупкая романтичная особа, а вы – крепкий грубый реалистичный мужик.

– Я, Валентина Филипповна, немножко недопонял – вы это вот сейчас мягко мне намекнули, что я вам не пара? Так что ли? Грубый неотесанный мужик, да?

– Вы все не правильно поняли, Петр Сергеевич…

– Нет, уж позвольте! Я-то как раз все правильно понял! И обиды я прощать не умею. Так что не обессудьте…

Отвлекают

Петр Гаврилыч, догнавши Семена Ильича, повалил того на землю, и стал стучать его головой о бетонный бордюр, отчего Семен Ильич начал забавно похрюкивать.

А проходящие мимо дамочки восторженно восклицали «Ах, как он мило похрюкивает!», и желали непременно сфотографироваться на фоне Семена Ильича.

Это, конечно, сильно огорчало Петра Гаврилыча, так как отвлекало от дела.

Решительный отказ

Семен Михайлович самым решительным образом отказал Виталию Валерьевичу.

– Сколько это может продолжаться! – кричал Семен Михайлович. – Это уже совершенно ни в какие рамки не влезает! Да что вы вообще возомнили о себе?

Семен Михайлович топнул ногой и, сжавши кулаки, продолжил истеричный крик:

– За кого вы меня принимаете? За тщедушного идиота, что ли? Я вам что вообще? Вы только вдумайтесь, что вы несете мне самым наглым образом!

Семен Михайлович затопал обеими ногами и вырвал с головы клок волос.

– Да я жаловаться на вас буду! Вы же негодяй и натуральный прохвост! Вас вообще арестовать надо и расстрелять! Да где такое видано? Это же черт знает что!

Семен Михайлович взял себя в руки, поправил галстук и одернул пиджак.

– Вот что, – сказал он спокойным голосом. – Можете, Виталий Валерьевич, делать все что угодно, но на своих законных выходных – я на работу выходить не буду!

Потом Семен Михайлович вздохнул, еще раз грустно посмотрелся в зеркало и уныло побрел на работу в этот чудесный воскресный день.

Не вижу связи!

– Откройте, это доктор!

– Какой еще доктор?

– Ну, вы скорую помощь вызывали?

– Ну, допустим…

– Ну вот! Открывайте – мы приехали!

– Не вижу связи!

– В смысле?

– В прямом!

– Вы вообще в порядке?

– А как вы думаете? Стал бы я вызывать скорую помощь понапрасну?

– Мы этого не узнаем, если вы не откроете!

– А почему я должен открывать?

– Вы что издеваетесь?

– Ничуть!

– Смеетесь?

– Я совершенно серьезен!

– Вы вызывали скорую помощь?

– Вызывал!

– Себе?

– А кому же еще?

– Так почему же вы не открываете?

– А какая связь? Я не вижу связи!

– Да какая, черт возьми, вам нужна связь?! Вы вызвали скорую помощь – мы приехали! Какая еще связь вам нужна?!

– Почему вы кричите? Вы разбудите весь подъезд, а людям утром на работу…

– Идите к черту! Мы уезжаем, а вам вышлем счет за ложный вызов!

– Если вы уедете, то вас обвинят в неоказании помощи!

– Кому?

– Мне! Я же вас вызвал!

– Вы какой-то ненормальный!

– Перестаньте меня оскорблять или я сейчас милицию вызову!

– Что?! Милицию?! Отлично! Вызывайте! Не хотите открывать нам – откроете милиции, сумасшедший!

– Что ж, вы сами напросились…

***

– Откройте – милиция!

– Давай, открывай, психопат!

– Не вижу связи!

– Вот видите! Он – сумасшедший! Он нас вызвал, а когда мы приехали, отказался открывать дверь!

– Гражданин, перестаньте безобразничать! Немедленно открывайте!

– С чего бы это?

– Если вы не откроете сами, то нам придется выламывать дверь! А у вас будут большие неприятности!

– Это у вас будут большие неприятности, если вы вломитесь посреди ночи к ни в чем неповинному человеку, испортив при этом его имущество!

– Вот видите! Он еще и издевается!

– Вы что – издеваетесь?

– Нет, вы посмотрите на них – сами же хотят вломиться посреди ночи в чужую квартиру, и при этом спрашивают – не издеваюсь ли я! Куда катится этот мир?

– Гражданин! Вы, вообще, отдаете отчет своим действиям?

– Натурально! А вы?

– Нет, он определенно издевается! Его надо…

– Подождите!.. Гражданин, давайте-ка разберемся в сложившейся ситуации, без взаимных оскорблений и нагнетания и без того взрывоопасной обстановки?

– Надо же, какая вежливая милиция! А вы точно милиция?

– Точно! Откройте и убедитесь в этом сами.

– Так я вам и открыл – нашли дурака!

– Так. Вы как хотите, а мы поехали – у нас еще других вызовов полно.

– Каких еще вызовов?

– А вы там вообще молчите, сумасшедший! Вызовов к нормальным больным людям, а не ко всяким психам, вроде вас!

– А милиция еще с вами?

– Да. А что?

– Товарищи милиционеры! Прошу быть свидетелями того, что работники медицинской скорой помощи отказались оказывать эту самую скорую медицинскую помощь! А если вы не воспрепятствуете их халатному безответственному поведению, то и сами станете виноватыми в преступном бездействии!

– Ну, это уже что-то запредельное! Теперь вы просто обязаны арестовать этого мерзавца! А лучше сразу его пристрелите! Сквозь дверь! А мы засвидетельствуем, что смерть была естественной! Скажем, больной умер от несварения желудка… или, к примеру, неудачно поскользнулся в уборной и расшиб себе голову о сливной бачок…

– Хм…

– Что значит «хм»?! Не вздумайте идти на поводу у этих изуверов в белых халатах! Слышите, Вы, оборотни в погонах?!

– …

– Почему вы молчите? Эй! Отвечайте немедленно! Чтобы вы там себе не придумали, я все равно не открою! Эй!

– …

– Я сейчас мили… ах, черт – они же уже… Эй! Там вообще есть кто-нибудь? Чего молчите?

– …

– Эй? Люди? Вы там?.. Странно… Куда же они все делись?.. Не почудилось же мне, в самом деле?.. Уф… Что-то мне нехорошо… Кажется – кружится голова… Уф… Нужно прилечь… Нет! Сначала вызову доктора! Где этот чертов телефон… Уф… Алло! Это скорая? Приезжайте скорее – мне плохо! Да! Адрес? Пишите…

***

– Откройте, это доктор!

– Какой еще доктор?..

Чудесная рыбалка

Отправились как-то Максим Максимович и Валентин Валентинович на рыбалку.

Максим Максимович в качестве рыбацкого снаряжения прихватил с собой болотные сапоги, канистру медицинского спирта, сачок для бабочек и оловянный дуршлаг. Валентин Валентинович же, как рыбак с многолетним стажем, прихватил с собой ящик динамита, зонтик, один соленый огурец, двуручную пилу и большой фанерный чемодан.

Прибыв на территорию заповедника, друзья, выпивши по стакану спирта, первым делом собрали в лесу хвороста и разожгли немыслимый костер, заполонивший округу плотной стеной дыма. Затем, выпив еще по стакану спирта, друзья, усевшись в чемодан, выплыли на середину озера, используя в качестве весел болотные сапоги Максима Максимовича и укрывшись зонтиком, стали методично забрасывать озерную гладь динамитом. То есть, Валентин Валентинович закидывал, а Максим Максимович ловил сачком летающую рыбу. Когда друзьям показалось, что рыбы уже достаточно, они, выпив по стакану спирта, причалили к берегу и промыв улов в дуршлаге, поделили его меж собой поровну с помощью двуручной пилы.

Затем довольные друзья обмыли удачную рыбалку выпив по стакану спирта и закусив соленым огурцом, и остатки ночи сидя у костра распевали хулиганские песни и нахваливали «псковскую закидушку», как лучшую удочку всех времен.

А на утро, когда канистра спирта опустела, Максим Максимович и Валентин Валентинович поблагодарив друг друга за компанию и чудесную рыбалку, разбрелись по домам, договорившись отправиться в ближайшее время на чудесную охоту в соседний заказник…

Чудесная охота

Отправились как-то Максим Максимович и Валентин Валентинович на охоту.

Максим Максимович в качестве охотничьего снаряжения прихватил с собой болотные сапоги, канистру медицинского спирта, сачок для бабочек и оловянный дуршлаг. Валентин Валентинович же, как охотник с многолетним стажем, прихватил с собой ящик динамита, зонтик, один соленый огурец, двуручную пилу и большой фанерный чемодан.

Прибыв на территорию заказника, друзья, выпивши по стакану спирта, первым делом занялись поиском медвежьей берлоги. Поскольку заказник так и кишел берлогами, то вскорости поиски привели к положительным результатам и друзья, выпивши по стакану спирта, приступили к охоте на медведя.

Максим Максимович с зонтиком и дуршлагом забрался на дерево, тогда как Валентин Валентинович укрылся с сапогами и сачком за раскрытым чемоданом. После данных приготовлений Валентин Валентинович бросил в берлогу динамит.

Когда ошалевшего медведя взрывной волной выбросило из берлоги, Валентин Валентинович выскочив из-за чемодана, подскочил к медведю и, поймав его сачком, резво напялил на лапы болотные сапоги. В тот же момент Максим Максимович спланировал на зонтике с дерева и нахлобучил медведю на голову дуршлаг. Медведь, конечно, не смог перенести такого издевательства и умер от сердечного приступа, после чего друзья, выпивши по стакану спирта, разделили добычу поровну двуручной пилой.

Затем довольные охотники обмыли удачную охоту, выпив по стакану спирта и закусив соленым огурцом, и остатки ночи, сидя у костра, распевали хулиганские песни и нахваливали «псковскую закидушку», как лучшее ружье всех времен.

А на утро, когда канистра спирта опустела, Максим Максимович и Валентин Валентинович поблагодарив друг друга за компанию и чудесную охоту, разбрелись по домам, договорившись отправиться в ближайшее время на чудесную рыбалку в соседний заповедник…

Славные традиции

Решил, как-то, Петр Михайлович выхлопотать на работе отпуск, да и махнуть на какие-нибудь курорты, с целью хорошенечко отдохнуть, поправить расшатавшееся трудовыми буднями здоровье, да и вообще поглазеть, чем остальной народ живет.

Ну, в общем, то да се, тому подмигнул, этому заискивающе улыбнулся, третьему коньячишку сунул, и вот уже в руках календарь с красным месяцем, а в кармане пачка хрустящих отпускных.

И уж намылился, было, счастливый и сияющий Петр Михайлович с конторы ноги делать, пока, мало ли, начальство не передумало, да столкнулся в дверях с коллегой.

– А ты никак, Михалыч, в отпуск собравши? – спросил коллега и хитро прищурился. – Славные традиции нарушаешь? А проставляться кто будет?

«Ах ты, черт! Не успел!» – подумал Петр Михайлович, почесал затылок и, кисло улыбаясь, пошел в гастроном.

А когда вернулся, то к тому моменту этот коллега, мерзавец эдакий, уже собрал для продолжения «славных традиций» почти всю контору, отчего у Петра Михайловича засосало под ложечкой от нехороший предчувствий и, на всякий случай, слегка затошнило. Но делать нечего – славные традиции нарушать нельзя…

На следующий день, уже ближе к обеду, Петр Михайлович, в совершенно невыносимом состоянии души и тела, продрал глаза и обнаружил себя в объятьях какой-то совершенно незнакомой дамочки, придавившей его исполинской грудью к кровати и испускавшей во сне перегарный рык раненого зверя, отчего Петр Михайлович немного поседел и ненадолго потерял сознание.

Пришедши же в чувства, мучимый отвращением и приступами тошноты, он кое-как выбрался из крепких объятий, отыскал свою одежду, поиск которой оказался делом не тривиальным, и бросился вон.

И уже дома, немного придя в себя, Петр Михайлович с ужасом обнаружил, что от пачки хрустящих отпускных купюр не осталось и следа…

Красный календарь обратился в черный, отпуск полетел ко всем чертям и Петр Михайлович уже на следующий день вышел на службу, проклиная коллегу-мерзавца с его славными традициями…

Отравительница

Отправился как-то раз Петр Сергеевич в гости к Варваре Тихоновне.

А надо сказать, что Варвара Тихоновна терпеть не могла Петра Сергеевича, и каждый раз, когда тот являлся с визитом, она поила его чаем, щедро сдобренным крысиным ядом. Поэтому после таких посещений Петр Сергеевич обычно маялся животом и, к полному неудовольствию домочадцев, селился в уборной.

Но проходило несколько дней, Петр Сергеевич приходил в норму и снова перся к Варваре Тихоновне. А свои внезапные болезни, после таких визитов, он списывал на слабый желудок, которым и так маялся сызмальства.

И вот, в очередной раз Петр Сергеевич явился к Варваре Тихоновне, и они сели пить чай. А к тому времени у Варвары Тихоновны начисто кончился весь крысиный яд, полностью переведенный на Петра Сергеевича. Так что в этот раз чай был почти совершенно безобидным. Однако после третьего глотка Петр Сергеевич почувствовал себя плохо, упал на пол и приказал долго жить.

Варвара Тихоновна ничего на это не сказала, и лишь тяжко вздохнув, ухватила Петра Сергеевича за ноги и отволокла в подвал, где уложила тело среди других бывших воздыхателей в количестве пятнадцати человек. После чего отправилась в хозяйственный магазин за новой порцией купороса.

Отражение

Дмитрий Петрович долго и с сомнением рассматривал в зеркале малопривлекательную рожу Дмитрия Петровича, порываясь то врезать по ней кулаком, то натурально плюнуть.

Он даже показал ей язык и умудрился сложить из пальцев довольно витиеватую фигу.

Однако складывалось такое впечатление, что роже в зеркале все эти оскорбительные выпады Дмитрия Петровича были до глубокой фени. Она невозмутимо взирала на Дмитрия Петровича высокомерным взглядом и даже, кажется, насмехалась, что приводило того в еще большее бешенство.

И в какой-то момент, разгоряченный Дмитрий Петрович, все же не сдержался и довольно смачно плюнул. И немедленно получил в рыло. Да так, что не удержался на ногах и плюхнулся на пол.

Такого коленца со стороны собственного отражения в зеркале он, конечно, никак не ожидал, отчего пришел в полную растерянность и даже немного поскучнел.

Но, вскоре взял себя в руки, и тихонько поскуливая и потирая начисто расшибленный нос, поднялся на ноги и побрел на кухню заваривать кофе.

Незадавшийся ужин

Собрались как-то Валерий Евгеньевич и Изольда Богдановна вместе отужинать.

Валерий Евгеньевич, будучи человеком не стесненным в средствах, настаивал на какой-нибудь ресторации, тогда как Изольда Богдановна, делано обижаясь, что мол де Валерий Евгеньевич не доверяет ее кулинарным способностям, настаивала на ужине при свечах в домашней обстановке. Валерий Евгеньевич в душе порывался, конечно, высказать Изольде Богдановне какую-нибудь едкую колкость, но будучи истинным джентльменом, разжал кулаки и, сплюнувши, уступил даме в ее просьбе. И таким образом, встречу обозначили на восемь часов вечера в апартаментах Изольды Богдановны.

К назначенному времени Валерий Евгеньевич, весь напомаженный, что пудель Изольды Богдановны, явился в апартаменты, имея по разным карманам от трех до пяти бутылок водки и банку рижских шпрот. Изольда же Богдановна, к приходу дорогого гостя, накрыла настолько шикарный стол, что казалось, будто Валерий Евгеньевич должен был явиться, как минимум, в десяти экземплярах.

Обменявшись некоторыми любезностями, влюбленные запалили свечи, от количества которых, если смотреть издали, можно было подумать, что горит небольшой городишко, и сели ужинать.

Вечер протекал приятно и стремительно, подобно бурной речке грохоча на виражах. Валерий Евгеньевич несколько раз порывался надавать плюх Изольде Богдановне, будучи недовольным тем, что она лакает водку целыми стаканами, тогда как он больше стопки за раз осилить не мог.

Изольда же Богдановна быстро хмелела и лепетала всяческие гадости про Валерия Евгеньевича, за то что он, мерзавец эдакий, кроме как к принесенным шпротам, ни к чему из вкусно приготовленной еды более не притрагивается. В ответ Валерий Евгеньевич рычал что-то про «зенки» и «поменьше мечи», и с остервенением тыкал вилкой в шпроты.

От трех до пяти бутылок водки кончились очень быстро и бурная река, после очередного грохочущего виража обратилась в тихую заводь.

Валерий Евгеньевич, совершенно не пойми чем взбешенный, вызвал такси и уехал кутить в ресторацию.

А Изольда Богдановна, мучительно стонала в уборной, и сквозь слезы пыталась сообразить, что пошло не так…

Ох!

– Ох, Манька, че щас было!

– Чаго?

– Да Васька в кузьню прибег и к Грине-кузнецу целовкаться полез!

– Ох, шо делается-то! И шо Гриня?

– А шо Гриня? Сначала малость кувалду из рук выронил, ну а потом-то Ваське зубы-то пересчитал и в бочку с водой макать начал.

– Да ты шо!

– Ага! Одной рукой Ваську за ногу держит и в бочку, значить, макает. А другой рукой, как Васькино рыло из воды покажется, лупит по зубам!

– Ах ты ж госпади!

– Ага! А Гриня, значить, макает и приговаривает: шо ж ты, мол, черт плюгавый при людях миловаться лезешь? Уж прямо, дескать, и невтерпеж вечеру дождатьси? И хвать по зубам и снова, значить, в бочку…

Охотничий зонтик

Отправился как-то Семен Петрович на охоту, взявши вместо ружья обыкновенный зонтик. Собственно, Семен Петрович всегда ходил на охоту с зонтиком, видя в этом глубокий практический смысл.

Во-первых, охота с зонтиком представляла собой довольно необычный, но весьма действенный способ. Когда Семен Петрович выслеживал зверя, к примеру медведя или дикого кабана, то сначала он со всей дури лупил зонтиком по морде хищника, вводя того в оцепенение и шок, а затем извернувшись втыкал зонтик в пасть и раскрывал. Мощные пружины распрямлялись и рвали пасть зверя надвое, отчего бедолага немедленно издыхал.

Во-вторых, полученную добычу можно было легко транспортировать в этом же зонтике, таща его за собой.

В-третьих, размеры и крепость зонтика позволяли использовать его в качестве плавсредства, когда необходимо было перебраться через реку или пересечь озеро, сократив тем самым путь.

Ну и, наконец, в-четвертых, зонтик можно было использовать по его прямому назначению: прятаться от дождя и ненастья.

Так что, как видите, Семен Петрович вовсе не являлся идиотом, отправляясь на охоту с зонтиком вместо ружья.

Грибной супчик

«У меня зазвонил телефон…»

Корней Чуковский «Телефон»

Петр Михайлович сидел на кухне за столом и кушал грибной супчик, когда в комнате неожиданно зазвонил телефон. Поскольку телефона в доме отродясь не водилось, то Петр Михайлович изрядно удивился, и даже выронил ложку в тарелку, расплескав при этом довольно приличную толику супа.

– Хм… – пробормотал Петр Михайлович, перекрестился и зачем-то вытряс через левое плечо соль из солонки.

И как не странно звонки прекратились.

Петр Михайлович встал из-за стола и на цыпочках проследовал в комнату, после чего обошел всю квартиру – никакого телефонного аппарата нигде не было.

– Хм… – снова пробормотал Петр Михайлович, задумчиво почесал пузо и вернулся на кухню докушивать супчик.

Но не успел он съесть и пары ложек, как вновь раздался телефонный звонок.

– Хм!.. – более отчетливо пробормотал Петр Михайлович, стряхивая пролитый суп со штанов. – У соседей что ли?..

Однако по всему выходило, что соседи тут не причем, иначе для подобного эффекта им пришлось бы разобрать стену к Петру Михайловичу.

Петр Михайлович снова перекрестился и, убедившись, что солонка пуста, сыпанул через левое плечо перцу из перечницы.

В ответ телефонный звонок довольно явственно чихнул и затих.

Петр Михайлович вновь предпринял осторожный осмотр квартиры и, получив все тот же нулевой результат, задумчиво почесывая пузо, вернулся на кухню.

– Хм!!! – вскрикнул Петр Михайлович, обнаружив, что вместо тарелки с супчиком на столе стоит безупречно черный телефонный аппарат с никелированным номеронабирателем.

Мало отдавая себе отчета, Петр Михайлович подошел к телефону, снял трубку, поднес к уху и сказал «Алло!». И в ту же секунду аппарат обратился в тарелку грибного супчика, а телефонная трубка в ложку, так что теперь супчик оказался не только на столе и штанах Петра Михайлович, но и у него на голове, ухе и за шиворотом.

– Хм… – Петр Михайлович осторожно положил ложку в тарелку, задумчиво почесал пузо, затем вылил остатки супчика в кастрюлю, а кастрюлю опорожнил в уборную, после чего прилег на диван и стал размышлять, под каким бы благовидным предлогом отправить тещу обратно в Кологрив.