Текст книги "Ликвидатор. Книга 3. И киллеру за державу обидно"

Между тем именно на основании этого распоряжения и действовал до 1994 года ГТК РФ[40]40
  Главный таможенный комитет. – Прим. автора.


[Закрыть], пропуская грузы в ЮАР. Они проходили таможню так: на ящиках с двигателями РД-33 значилось «энергоустановка», что по сути даже верно, а на ракетах – «грузоподъемники», что тоже близко к истине. Энергоустановки и грузоподъемники, по классификатору МВЭС, не являются грузом ни военным, ни двойного назначения, который таможня обязана задержать, если он следует без лицензии. Готовил упомянутое распоряжение департамент оборонных отраслей правительства, точнее, его сотрудники Сергей Сидорков и Олег Кабанов. Можно предположить, что действовали они с ведома и по поручению своего начальства, правда, какого именно – непосредственного или куратора отрасли Сосковца – выяснить не удалось. Все попытки встретиться с Кабановым оказались тщетными. Он предложил «Ъ» получить санкцию вице-премьера, руководителя аппарата правительства Владимира Бабичева. Оказалось, что: «Бабичев в отпуске? Тогда получите разрешение от его первого зама Бориса Пашкова». Письменная просьба была направлена в адрес Пашкова. И после серии звонков выяснилось, что письмо оказалось на рассмотрении все у того же Кабанова. Круг замкнулся. Что же касается Сергея Сидоркова, то он давно не работает в правительстве. Но вернемся к таможне…»…

Мы вернемся еще к этой и другим статьям, аккуратно и своевременно вставляя их в текст ради прояснения тогдашней обстановки и в подтверждение истинности освещаемого здесь.

Все эти события несколько успокаивают «Сильвестра» и компанию, но кроме этого есть и другие заботы. Положа руку на сердце, признаюсь в складывающемся у меня сегодня четком впечатлении, что тогда вряд ли они понимали всю громаду замыслов Волошина, так же, как и витиеватую хитромудрость запутанности его проектов, где им была предназначена, хоть и довольно сытная, но далеко не «справедливая» в их понимании доля. Дело здесь не столько в действительном стратегически продуманном планировании, а в двойственности предполагаемого Марком Семеновичем беспроигрышного плана, где первостепенны были аферы и лишь вторыми следовали проекты, которые могли сбыться, если «свет клином сойдется».

Приплюсуйте сюда постоянно меняющиеся нововведения и с его стороны, и со стороны не зависящих ни от кого обстоятельств типа ГКЧП, смерти «Сильвестра», Григория Гусятинского, Ананьевского, Тимура Хлебникова, и еще многого, к чему привычен русский человек, но что шокирует любого приезжего, который не в состоянии понять национальных особенностей, вполне, кстати, логичных для людей с нашим менталитетом, наверное, единственно возможным для выживания на Руси!..

Другие дела и задачи не только забирали силы и время, но и создавали многие, с трудом решающиеся проблемы. Григория, если я не ошибаюсь, в начале лета задерживают недалеко от места постоянного сбора «бригады» – спортивного зала, расположенного в бывшем бомбоубежище в районе метро «Медведковская». Наручники надевают «петровские» сыщики, что, кстати, для меня всегда звучало, как и чуть позже «шаболовские», названием по месту расположения еще одних бригад.

Задержание оказалось недолгим, к вечеру этого же дня главшпан уже вернулся домой с опустевшими карманами и немного погрустневшим от потери определенных средств «общаком», выражением лица.

Ушел из его собственности и подаренный кем-то хромированный «Тульский Токарева» (пистолет ТТ) с костяными рукоятками и дарственной надписью (конечно, не ему), который, как уверяют, до сих пор хранится в музее МВД.

Попав на «Петры», как называли в криминальном мире МУР – опасное для здоровья и свободы место, Гусятинский очутился в кабинете, занятом его хорошим знакомым – бывшим одноклассником. Оба удивились подобной встрече, что не помешало решить этот неприятный вопрос полюбовно…

Уверен, что эта ситуация не прошла бесследно для моего шефа. Я не видел его в тот день, но имевшие эту честь, рассказывали, что сквозь наигранные веселость и самоуверенность прорывались нервозность и даже испуг. Привожу здесь это обстоятельство, как первое из череды повлиявших на его ход мыслей. Такая же ситуация повторится вновь, третья станет арестом, продолжится заключением и этапированием в Иркутск, и лишь через месяцы произойдет очередное освобождение, что вкупе приведет (а в этом я уверен) к желанию, изъяв все возможные денежные средства из «общака», на которые им предполагалось построить дом на Канарских островах, заиметь достаточный для спокойного и комфортного проживания банковский счет, с достаточными ежемесячными процентами, далее, последовательно уничтожив всех влиятельных и имеющих возможность «спросить» с него по понятиям за этот поступок людей – Пылевых, тех, кто с ними, прочих, кто не захочет принять его бегство, раствориться за пределами пугавшей его Родины. А ведь это горы трупов, в большинстве своем, бывших подчиненных.

Интересно, что придет время, и Пылевы пойдут по тому же нехитрому пути, разворовав «общак» и начав убирать лишних, по их мнению, братков…

Мысль эта однажды высказывалась Гусятинским за несколько месяцев до смерти. Происходившее после подтверждало намерения, поэтому не трудно было догадаться, какую роль отводил он мне, и что, скорее всего, ждало по исполнению его желания. Через полтора года, удалившись в Киев, Григорий начнет вынимать миллионами деньги из «общих закромов», купит себе дом на Канарских островах за миллион долларов, откроет счета в банках на имя супруги, пополнит их, чем до сих пор она и пользуется, откажется от охраны и услуг Олега Пылева, поменяв ее на людей Юры «Усатого», совершенно в этом ничего не понимающего, и прикажет мне в течении двух недель быть готовым к крупным действиям. Но что-то… пойдет не по его планам…

Не знаю, как он собирался договариваться с Ананьевским, «Сильвестр» к тому времени уже погибнет, думаю, что бывшие товарищи по спортивному залу, во взаимополезности нашли бы общий язык, скажем, к тому же «Культику» отошло бы полностью «Русское золото», после предполагаемой гибели Пылевых. Но сейчас идет только 1993 год. Многие еще живы, охвачены невероятными планами, уверены в своих «звездах» и бессмертии, а большинство и вовсе думают только о сегодняшнем дне…

* * *

Время летит как пули, которые начинают уносить жизни все большего и большего количество пришедших в этот опасный бизнес. Первым от моей руки гибнет Игорь Юрков – «Удав». Происходит это недалеко от стен московского зоопарка, по выходу из офиса фирмы, куда он приезжал два-три раза в неделю. Его жизнь прервалась в 12.00 21 октября 1993 года. Григорий радовался! Это убийство предъявлено Ческису как первое в интересах «МАРВОЛ», хотя имело к этой теме весьма косвенное отношение. Как я уже писал – это было продолжение борьбы Григория за «климовских», попросивших у него защиты, а также сведение личных счетов за старые обиды.

Как бы то ни было, но эта смерть стала доказательством нашего нешуточного отношения к своим обязанностям, что впечатлило, и как ни странно, разожгло аппетиты руководства.

Продолжается «война» с «бауманскими» и «измайловскими», теперь и «подольскими», сюда же присоединяются вопросы воровского мира к «Сильвестру», возникшие из-за убийства «вора в законе» Валерия Длугоча – «Глобуса». Последнее решается экстремально-специфическим образом, после чего «Иваныч» выходит с воровской сходки чистым и невиновным.

Не будем на это отвлекаться, у нас другая задача…

Сразу после убийства Юркова, в первые же выходные, Григорий везет меня и еще одного человека, прикрепленного ко мне в виде контроля, на дачу к Косенкову Стасу – «Стас». Мы не доезжаем до адреса дачи, соблюдая конспирацию, оставив машину в двух-трех километрах, пробираемся через лес, какое-то время тщетно выслеживаем нужную «персону», но не дождавшись, покидаем это место, с пониманием, что суббота и воскресение теперь будут проходить на верхушке сосны в наблюдении за небольшой усадебкой авторитета.

Он появляется 6 ноября. Выцеливая его сверху, наблюдаю через прицел удаляющихся на лошадях женщину и мужчину. Ветер качает ствол, не хочется зацепить ее. Спускаюсь. Мы вдвоем с сопровождающим Пашей Макаровым подползаем к кустарнику у забора. Видно только небольшое окно в бане, в котором замелькают скоро два человека. Один Стас, второй пока неизвестный. Вскоре я узнаю, что Григорий имеет на него те же виды, что и на Косенкова – это произойдет одновременно с полученным «выговором» за то, что не ликвидировал обоих, а лишь одного.

Выстрел обрывает жизнь Косенкова. На следующий день я докладываю об этом в спортивном зале, расположенном недалеко от платформы «Лось», сначала со всеми подробностями Гусятинскому, сразу после в его присутствии Ананьевскому, и почти сразу вынужден ехать с ним навстречу с самим «Сильвестром», очень желавшим познакомиться лично со стрелком такого уровня. Он настойчиво просил устроить ему встречу со мной. Долго упираться не получалось, пришлось ехать, оттуда я вернулся с подарком – «Тульским Токаревым», еще в масле, и предложением работать непосредственно на «Иваныча». Гриша был горд, хотя и был предупрежден о таком подходе. До сих пор не знаю, была ли это проверка или просто выражение уважения, ведь подобные предложения «через голову» не делаются в преступном мире…

* * *

Для руководства «МАРВОЛ» смерть «Стаса» – это вторая жертва разборок, на деле лишь первая. Третьим чуть не становится Костя «Чеснок», не помню его фамилии. Покушение не удается, мешают люди, но он прекрасно осознает, что ушел чудом. На похоронах Стаса Косенкова, естественно, по правилам жанра, присутствуют и Григорий Гусятинский, и Пылевы, приносящие соболезнование, ведь несколько лет назад это была одна бригада. Это нормальная традиция для любого времени, приезжать на отпевание в храм или на похороны на кладбище, провожая в последний путь убитого тобою. Такие мероприятия с похоронами убиенных мною я не посещал…

Близкие «Стаса», по словам «Грини», в полном непонимании «кто их мочит», просят содействия, и, конечно, получают – на следующий день после похорон Григорий везет меня показывать дачу Лени Мелехова (Леня «Ус» – тоже член первой распавшейся бригады «медведковских»), второго человека, мелькавшего в окошке бани в день убийства Стаса Косенкова рядом с ним. Гриша и Леня дружили… но дело важнее.

Дом этого авторитета стоял очень невыгодно, огромный забор мешал видеть на участке хоть что-то. Предполагалось стрелять на подъезде, оставалось подобрать место. Из-за занятости я не смог заниматься этим вопросом больше месяца, что спасло жизнь Мелехова, поскольку люди, «кинувшие» «МАРВОЛ», к числу которых принадлежала и предполагаемая жертва, решили отдать деньги, уступив нам и «крышевание», придя к выводу, что лучше сразу закрыть все возможные вопросы, чем и обезопасить себя. Мудрое решение действительно спасло несколько жизней – в этот период времени я готовил еще покушение на двоих из их бригады…

Время не терпит пустотелостей и пробелов, оно заполняет все и вся, стремительно забирая наши жизни все больше и больше откусывая от них с каждым пролетевшим мгновением.

Дела в «МАРВОЛ» прекрасны! За подписью Александра Казанника – генерального прокурора в этот период, в ноябре выходит постановление о закрытии дела о «контрабанде». Предполагается, что сие чудо произошло в связи с письменной просьбой первого вице-премьера Олега Сосковца.

Вернувшись к уже напечатанному в прессе, читаем:

«11 мая 1993 года указом президента Хижа был освобожден от должности. Вскоре последовали первые – но не последние в этой истории – попытки спустить на тормозах уголовное дело № 29/0007/93. По свидетельствам причастных к расследованию лиц, «давили с самого верха», шли письма и от ряда влиятельных директоров предприятий ВПК. Ходатаи, как правило, использовали один, но веский аргумент: дело надо закрыть «в национальных интересах». Но следователь Шеин был упрям. Контрабанда была? Была. Значит, и дело будет, и суд будет. Но он переоценил свои силы: дело было закрыто. На соответствующем решении, принятом в ноябре 1993 года, стоит виза тогдашнего генпрокурора Алексея Казанника. Многие причастные к этому делу лица полагают, что на решение генпрокурора могла оказать влияние письменная просьба тогдашнего первого вице-премьера Олега Сосковца – он просил генпрокурора распорядиться вернуть СП «Русджет» (чей груз и был арестован во время операции захвата в Ахтубинске) двигатели РД-33 и прочее оборудование. Мотивировка: иначе будет сорван график работы по перспективному контракту. Заметим, Сосковец вовсе не просил закрыть дело. Но, по сути, он предлагал снять арест с вещественных доказательств, на основе которых оно было возбуждено.

Чтобы получить комментарий Олега Николаевича, «Ъ» задержал публикацию этого материала. Но напрасно: после двухдневных раздумий Сосковец, сославшись на загруженность, через своего пресс-секретаря от комментариев отказался. Но отметил (тоже через пресс-секретаря), что до 1994 года он к вывозу российской военной техники в ЮАР отношения не имел, так как возглавил правительственную комиссию по ВТС лишь с 1994 года. В общем, груз тогда вернули владельцам. А потому история возымела продолжение…»…

Здесь мы вплотную подходим к интересам «МАРВОЛ», имеется в виду – самого Марка Волошина.

Конец октября месяца, Гусятинский постоянно вызывает к себе, интересуясь ходом моей деятельности по поставленным им задачам, бывшей тогда чрезмерно напряженной, что сказывалось на моем внешнем виде. Совершенно вымотанный, с закостеневшим, заплетающимся языком, полз я в сторону снимаемой им очередной квартиры, понимая, что рассказывать особенно нечего – все одно и то же, и подталкивать меня подобным настойчивым методом бесполезно, поскольку зависит все не от меня, а от людей, которых я ждал иногда месяцами, и, конечно, от точности данных или найденных мною самим адресов.

Впрочем, один плюс в этих поездках был – не имея во рту и крошки пищи за день, здесь я забрасывал в «топку» несколько бутербродов, в чем отказа мне не было. Попадая позже в свою «нору», я засыпал, даже не успев составить план действий на завтра. Будильник китайского производства, ставший давно утренним врагом «номер один», будил меня не позже пяти утра – в шесть я должен был уже стоять на первой «точке», дальше по списку, и так до середины ночи.

Будильник этот, с жидкокристаллическим дисплеем, до сих пор при мне, отбывает наказание за свое пребывание рядом со мной в те страшные времена. Скоро он отпразднует свое двадцатипятилетие, и произойдет это в 2018 году, в тринадцатую весну моего заключения…

Утро начиналось не только с ожидания кого-то, кто, по мнению Григория, должен быть перестать жить, но и с прослушивания телефонных переговоров, продолжавшихся от трех часов до бесконечности. Кассеты с ними привозил мой человек, менявший их вместе с батарейками, на нескольких адресах.

Иногда в бессилии я проваливался в сон. Просыпался, вздрагивая, понимая, что теперь придется отматывать записанное видео на специальный видеомагнитофон, фиксировавший покадрово все происходящее в направлении интересующего объекта.

Камеру, очень мощную и очень дорогую, я устанавливал обыкновенно под самую крышу своего автомобиля, так не было заметно с улицы, очень часто оставляя машину и на ночь, чтобы фиксировать полностью все 24 часа. Для этого приходилось покупать вторую рабочую машину, которую зачастую бросал на произвол судьбы или сжигал, считая ее «засвеченной».

На все это уходило бесконечное количество денег, времени, усилий. Облегчало задачу отсутствие необходимости регистрировать в ГАИ купленный «рыдван» – достаточно было просто рукописной доверенности. Финансы таяли, не принося ничего, кроме непонимая – зачем я все это делаю. Опасаться надоело, прятаться, «проверяться» на наличие за собой наружного наблюдения, изыскивать возможности для невероятных решений и их исполнений я устал, но выхода пока не предвиделось. Задачи росли, накапливаясь, как песок, сыплющийся в песочных часах, но в отличии от песчинок, конца видно не было…

В очередной вечер в полудреме я позвонил в звонок около металлической двери с глазком-камерой у квартиры, снятой для Гусятинского. Открыл Сергей «Полпорции» – его водитель. Хозяина пока не было, хотя по мобильному телефону он сказал, что уже дома.

Пройдя на кухню, обнаружил несколько кусков тонко нарезанного черного хлеба и рядом, на деревянной доске, аппетитные ломтики «докторской» колбасы. Большая кружка кофе с молоком парилась рядышком. Нищенская слюна, еле сглотнувшись, испарилась на середине пищевода. Ничего не спрашивая, упав на стул, вспомнил, что неплохо было бы вымыть руки.

Через две минуты я допивал кофе, проглатывая огромный, почти не разжеванный кусок от бутерброда, улыбаясь ситуации, в которой наконец вернувшийся Григорий, интересовался у своего водителя, а где собственно бутерброды, которые он просил нарезать, и кофе, которое просил налить. Я был равнодушен, отягченный общей усталостью и приятностью мигом наполнившегося желудка. Тянуло в заслуженный сон, но не тут-то было.

Пока Серега бегал в ночной магазин поблизости, шеф ставил новую задачу. Дав государственный номер «Вольво 740», и назвав цвет, он произнес:

– Лех, я не могу сказать, как точно выглядит человек… ну там сам разберешься. Он то один, то с водителем ездит… Короче, если их будет двое, значит он на пассажирском месте…

– Иии…

– Как всегда – нужно с ним решить еще вчера. В натуре такой проект из-за этой гниды стопорится. Не знаю, почему его «конторские» не прижмут или не завалят, но одно точно, если это мы не сделаем, то потеряем… в общем, многое потеряем!

– А фото или… – как он выглядит примерно то?

– Да хрен его знает… Сам увидишь… Машину дождешься и увидишь!..

Я увидел, правда издалека, весьма приблизительно описал, получил одобрение, и 22 ноября 1993 года, подорвал… не того человека…

Все более-менее обошлось для пострадавшего. В конце концов, он не только остался жив, но и полностью выздоровел, хотя ранение конечностей было тяжелым.

Уже будучи под арестом, я узнал кто должен был погибнуть – Чернухин А.В. – тот самый руководитель фирмы «Экопром», бывший в деле, касающемся «переобувания» юаровских «Миражей» в российские двигатели в период еще до ГКЧП. Тогдашняя связка Волошин, Зинченко, Чернухин почти сработала, но помешал путч. Все оборвалось, а потому пришлось наводить новые мосты, прокладывать новые связи, настраивать отношения с другими чиновниками. В созданной схеме места прежнему союзнику не нашлось, и его выкинули «за борт», без учета проделанной им работы, оказанных услуг, потраченных времени и сил. Долг в 150000 долларов бывший стоматолог выплачивать не желал.

Фотокопия показаний А.В. Чернухина с некоторыми интересными подробностями

Фотокопия показаний А.В. Чернухина с некоторыми интересными подробностями

Печатая эти строки, я обратил внимание на посетившую неожиданную мысль: «А ведь сначала-то и речи об этом самом «переобувании» «Миражей» и не было!» – это уже в более поздней интерпретации появилась эта конкретика. Так и хочется сказать: «Кажется, цель во всем этом была совершенно другой, скажем, прикрывшись всей этой суетой и якобы бизнесом, выкрасть таким образом любые секреты авиационной и ракетостроительной промышленности» – просто запомните эту мысль…

Кто принимал решение на устранение, судя по вышеперечисленному очень краткому списку, за вычетом третьего, самого Чернухина, понять просто – выбор остается небольшой. Но как бы то ни было, приказы я получал от Григория, ссылавшегося на главу «МАРВОЛ», оставшегося довольным достигнутым результатом.

Оказалось, что по-настоящему пострадавший был другом «мешающего звена» Чернухина (это и понятно, ведь машину я перепутать не мог), сам же он находился в отъезде на несколько дней, оставив свою машину знакомому, проживающему в том же подъезде. Поскольку было холодно, а описания, даже, сколько-нибудь примерного, не было, поэтому отталкиваться пришлось от слов Гусятинского, представившего кандидатуру «мишени» примерно, в виде немногословного, весьма расплывчатого портрета, половина которого в реалиях зимы была прикрыта шапкой. Григорий торопил, не интересуясь, как всегда подробностями, требовал делать скорее, поэтому под попытку покушения попал друг «врага МАРВОЛА», а не сам «враг», сразу догадавшийся, против кого была направлена акция, и поняв причину, благоразумно отойдя в сторону, объявил, что ни претензий, ни вопросов к Марку Волошину не имеет, что и было основной целью.

До этого я согласился на предложенный Григорием обмен малогабаритной трехкомнатной квартиры его мамы в Чертаново на свою однокомнатную, расположенную недалеко от станции метро «Автозаводская» на 5-й Кожуховской улице. Новая квартира нуждалась в ремонте, но денег не было. После этого покушения Гусятинский, из переданных, по его словам, Марком Волошином 50 000 долларов, оплатил 38 000 долларов работу ремонтной бригаде, возглавляемой его двоюродным братом Александром Злодыревым, и в конце лета моя семья, хоть и без меня, переехала в квартиру с евроремонтом и новой мебелью…

Проект продолжался без всяких препон, неугодные и мешающие были либо устранены физически, либо испуганы и «сняты с пробега». Вряд ли без нашего вмешательства именно в этот период времени, у Волошина что-то получилось, и уж точно многое происходило с его ведома. Видимо, как и многим другим бизнесменам, предъявить ему «нечего» и сейчас, потому он и пожаловал в Россию не так давно с новым проектом, довольно удачно продвигая его, как два десятка лет назад «Супер Мираж»…

Жизнь продолжалась! Тимур успешно руководил СП «Русджет» заработав безупречную репутацию в глазах конструкторов и руководителей заводов ВПК, как честный человек, не умеющий предавать общие интересы дела, не имея ни одного нарекания или оплошности.

Надежда немного помогала мужу, участвовала в подготовке документации по другим проектам, конечно, уже в полсилы. Как-то встретив давнего приятеля певца Сергея Пенкина, решила и ему помочь, протолкнув в клуб «Найт-Флайт». Услышавшие его «ФИЛЛИС» на три октавы, шведские учредители, загоревшись, захотели устроить ему целый тур по Европе с продолжением.

Тимур пытался оставаться в стороне, для него было важным иметь свою репутацию идеально чистой, а публичное общение с выдающимся артистом, имеющим несколько нетрадиционный имидж, как казалось Хлебникову, могло ее испортить. Жене нравилось подтрунивать над мужем, чем она пользовалась постоянно. Решила и в этот раз, когда Пенкин пригласил их на свой день рождения в клуб «Дукат» на улице Гашека.

Предчувствуя ловушку, Тимур предупредил, что не хочет светиться, супруга ехидно улыбнувшись, успокоила, что он всегда может отойти в сторону, оставшись незаметным.

Сергей встречал гостей в фойе одетый в шикарный смокинг, лаковые ботинки, с бриллиантовой серьгой в ухе, выглядя не хуже Президента Франклина на стодолларовой купюре. Встречу снимали телевизионщики, на которых сразу сориентировалась Надя, предоставив супруга самому себе – прислонившись к стеночке, он наблюдал за всем происходящим издалека.

Подарив полную антологию группы «Queen», солиста которой она боготворит до сих пор[41]41
  В свое время она даже ездила в Будапешт, откуда в виде трофея привезла майку не только с изображением Фредди Меркьюри, но и с его автографом. – Прим. автора.


[Закрыть], гостья, повернувшись к камерам, расцеловалась с именин ником. Сразу после Сергей поинтересовался о Тимуре, она тайком кивнула в его сторону. Скоро на МУЗ ТВ показали сюжет со дня рождения певца, где он танцующей походкой, чуть отклянчив одно место назад, направился прямиком в угол зала к вжавшемуся в стену грузину с растерянным лицом и расцеловал его чуть ли не взасос. «Нааадяяя» – только и успел прореветь целуемый на весь зал. Именно так он обращался к любимой в момент секундного бешенства. Она прекрасно знала, что вторая секунда, споткнувшаяся об ее милую лучезарную улыбку, остановит любую злобную мысль, направленную в ее сторону. На третью он уже улыбался сам, пожирая её любящими глазами.

Тимур долго считал, что жена это подстроила специально, и еще долго рассказывал, как над ним подтрунивали все без исключения, мол, Тимур Илларионович, теперь-то мы знаем, как вы свободное время проводите. Надя была бы не Надеждой, если бы не «подливала» масла в огонь, ради шутки, заявляя, что на такие праздники ее муж ходит всегда один…