Текст книги "Полководцы эпохи Александра II"

Генерал-фельдмаршал Князь Барятинский Александр Иванович 1815—1879

Кавказская война, начавшаяся в царствование Александра I, шла все царствование Николая I и завершилась в царствование Александра II. Покорение и замирение Северного Кавказа в последние годы войны было связано с именем генерал-фельдмаршала князя А.И. Барятинского, которого можно смело поставить в один ряд с самыми прославленными полководцами старой России, воевавшими по ту и другую сторону Кавказских гор.

Род князей Барятинских значился одним из древних в русской княжеской семье. Происходил от князей Черниговских. Предок полководца императора Александра II князь Михаил Черниговский, находясь в ставке у основателя Золотой Орды хана Батыя, отказался поклониться языческим идолам, за что был казнен. За верность православной вере Михаил Черниговский был впоследствии канонизирован Русской православной церковью.

Генерал-фельдмаршал Александр Иванович Барятинский являлся Рюриковичем в двадцатом колене. Среди его предков известно немало людей знаменитых. Яков Петрович в Смутное время начала XVII века являлся соратником князя-воеводы Михаила Скопина-Шуйского. Данило Афанасьевич получил боярство от царя Петра I за «усмирение» бунта Стеньки Разина. Его внук Иван Федорович был московским генерал-губернатором в чине генерал-аншефа.

Будущий победитель имама Шамиля родился в селе Ивановское Курской губернии в 1815 году. Там стоял дом-дворец под названием «Марьино». Его отец, князь Иван Иванович Барятинский, имел высокий гражданский чин тайного советника, служил под знаменами великого полководца А.В. Суворова-Рымникского и за доблесть при штурме Варшавы пожалован в георгиевские кавалеры. В дальнейшем стал дипломатом, служил в Лондоне и Мюнхене. Мать, Мария Федоровна, была дочерью графа Людвига-Христофа Келлера.

Их сын получил прекрасное домашнее образование, какое только было возможно в те годы. И… с восьми лет отец стал учить 8-летнего сына пахать землю, для чего князь из Рюриковичей, обладатель многих поместий и 35 тысяч душ крепостных крестьян, приобрел сыну маленький плуг. Барятинский-старший таким образом воспитывал характер у Барятинского-младшего.

Через год после смерти отца мать, у которой на руках осталось семеро детей (четыре сына и три дочери), привезла 16-летнего Александра в Москву, где ему предстояло поступать в Московский университет. До этого он два годы уже пребывал в московском пансионате, где «совершенствовался в науках». Родители настойчиво желали «не делать из него ни военного, ни придворного, ни дипломата».

Однако юный князь из Рюриковичей выказал страстное желание посвятить себя военной карьере. Уговоры матери не помогли. Считается, что такое стремление в нем «развилось» после личной беседы с императором Александром I. Тот со свитой останавливался в Ивановском у Барятинских, по пути следования в Таганрог. Там он ушел из жизни. Тогда мальчику было всего десять лет.

…В 1831 году, при содействии императрицы Александры Федоровны, князь поступил юнкером в элитный Кавалергардский полк, шефом которого она являлась. В 1833 году, так и не окончив «из-за плохого поведения» школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, с чином корнета поступил в лейб-гвардии Кирасирский полк.

В первые годы офицерской службы в столице князь «вел очень рассеянный и легкомысленный образ жизни», то есть «гусарил». Часто со своим другом поэтом Михаилом Лермонтовым. Ему однажды даже пришлось сидеть под арестом на гауптвахте воспитательного дома. Чем и навлек на себя неудовольствие императора Николая I. Лейб-гвардейцу при всей знатности родословной грозило наказание.

Тогда и пришлось Александру Барятинскому отправиться на Кавказ, в так называемую «школу характеров», на войну с «немирными» горцами. Решение было твердым, он говорил: «Пусть Государь знает, что ежели я умею совершать шалости, то и служить умею».

В марте 1835 года 19-летний князь из Рюриковичей был зачислен в казачий полк, которым командовал князь М. Орбелиани. В сентябре принял участие на Кубани в осенней экспедиции генерала Вельяминова в земли натухайцев, командуя спешенной казачьей сотней. 21-го числа был тяжело ранен ружейной пулей в правый бок и едва не попал в плен, когда его казаки провели лихую атаку в пики.

Пулю врачи извлечь не смогли, и она осталась в теле до конца жизни Барятинского. Для лечения ему пришлось возвратиться в столичный город на Неве. Его личную храбрость в придворных кругах и полках гвардии гарнизона Санкт-Петербурга, прежде всего в «родном» лейб-гвардии Кирасирском полку, оценили должным образом. О том стало известно императору Николаю I. Последовало награждение вчерашнего лейб-гвардейца: высочайший указ не заставил себя долго ждать.

Князь А.И. Барятинский вполне заслуженно был пожалован чином поручика и награжден почетным Золотым оружием – офицерской саблей с надписью «За храбрость». Для его боевой биографии, в которой высочайшее пожалование изложено в личном послужном списке в двух коротких строках, это было хорошим началом. Многообещающим.

Родовитого князя из Рюриковичей решением государя зачислили в свиту наследника престола цесаревича Александра Николаевича (будущего императора Александра II). В свите он состоял довольно долго, с 1836 по 1845 год, дослужившись в ней до полковничьего чина.

С этого времени поведение князя Барятинского резко изменилось, что единодушно подметили современники, писавшие о нем. Он стал много заниматься самообразованием, читать, слушал лекции в столичном университете. Вместе с цесаревичем Александром Николаевичем, который относился к нему доверительно, в 1835 и 1836 годах совершил заграничное путешествие, среди прочего знакомясь с состоянием военного дела в европейских странах.

Вернувшись из-за границы, Барятинский поселился в Санкт-Петербурге, занимаясь приведением в порядок своих денежных дел. Основным увлечением его стали чтение и царскосельские скачки, для участия в которых он приобретал дорогих лошадей.

Пристрастившись к чтению, он стал страстным, но избирательным книголюбом. Собрал большую библиотеку всевозможных иностранных изданий о России. И в последствии безвозмездно передал свое богатое книжное собрание в Русский музей, что сделало ему в столичных кругах и обществе немалую честь.

Тяготясь со временем светской жизнью, полковник князь А.И. Барятинский в начале 1845 года вновь по собственной доброй воле оказался на Кавказской войне, сумев объяснить наследнику престола свое решение изменить образ жизни. Те 40-е годы были временем наибольшей активности и успехов имама Шамиля.

«Охотник» (доброволец) Барятинский принимает участие в известной Даргинской экспедиции царского наместника на Кавказе М.С. Воронцова против столицы имамата Шамиля, укрепленного аула Дарго в Горном Дагестане. Особенно отличился при штурме Андийских высот, где, командуя батальоном стрелков (3-м батальоном Кабардинского егерского полка), атакуя, выбил горцев из их укреплений:

«…За Анди, на покрытом террасами склоне горы Авал, Шамиль занял оборону с 6000 горцами и 3 пушками, надеясь запугать врага. Барятинский с 2 ротами Кабардинского полка, грузинским отрядом и несколькими отрядами горцев слишком смело двинулся вслед за беглецами и скоро оказался в весьма опасной позиции. Однако подкрепление пришло вовремя, гора была взята, а Шамиль ушел, сумев спасти свои орудия».

За этот действительный воинский подвиг полковник князь А.И. Барятинский, оказавшийся одним среди «настоящих героев» Даргинской экспедиции, по представлению кавказского наместника на имя государя Николая I удостоился Военного ордена Святого великомученика и победоносца Георгия 4-й степени.

В представлении в Георгиевской награде царский наместник, будущий генерал-фельдмаршал и светлейший князь Михаил Семенович Воронцов, писал следующее:

«Из главных виновников в столь блестящем успехе оружия нашего полковника кн. Барятинского я считаю в полной мере достойного ордена Святого Георгия 4-й степени: он шел впереди храбрейших и подавал собою пример мужества и неустрашимости в деле, которое в летописях Кавказа всегда будет славным».

К этому следует добавить, что за то действительно «молодецкое дело» 3-й батальон егерей-кабардинцев получил новое Георгиевское знамя с надписью: «За взятие Анди 14 июня 1845 года». Знамя стало полковой реликвией.

В Даргинской экспедиции полковник Барятинский отличился не раз. Был заметен в бою при занятии Теренгульской позиции, горных аулов Бурунтай, Гоцатль и Анди, в двухдневном бою при отступлении у Шаухаль-Берды. При подведении итогов Даргинской экспедиции в высокогорные области Дагестана Анди и Дарго князь упоминался в числе наиболее отличивших командиров.

Однако в одном из жарких дел Александр Иванович получил второе пулевое ранение, в ногу. После возвращения из экспедиции ему пришлось вновь покинуть Кавказ на излечение. На этот раз он взял для лечения заграничный отпуск (что позволяло ему состояние), продолжительным который не стал.

Перед тем как снова вернуться на огнедышащий Кавказ, полковник князь Барятинский «по пути в Отечество» принял участие в непродолжительных боевых действиях против польских повстанцев, за что был награжден орденом Святой Анны 2-й степени.

Дело обстояло так. Князь А.И. Барятинский в начале 1846 года возвращался в Россию через Варшаву. Там он по поручению царского наместника генерал-фельдмаршала И.Ф. Паскевича-Эриванского, светлейшего князя Варшавского, возглавил летучий казачий отряд в 500 всадников, сформированный для преследования «краковских мятежников». Поручение это Барятинский успешно выполнил всего за пять дней:

«…С отличною ревностью, мужеством и деятельностью преследовал их войско, отбросив оное к прусской границе».

…По возвращении в Россию георгиевский кавалер-«кавказец» получил придворный чин флигель-адъютанта и в феврале 1847 года высочайшим указом императора Николая I 32-летний офицер гвардейской кавалерии становится командиром Кабардинского егерского полка, во главе которого пробыл три года. Полк входил в состав Отдельного Кавказского корпуса, постоянно находясь «в делах» с «немирными» горцами.

Полк имел славную биографию, ведя свою историю с 1726 года. Егерским был наименован в 1834 году. Боевая служба кабардинцев на Кавказе началась с 1777 года после прибытия его на Моздокскую укрепленную линию. С 1800 года квартировал в Тифлисе, столице Кавказского наместничества. В 1830 году полку были пожалованы знаки отличия на шапки с надписью: «За отличие в войнах с Персией и Турцией 1826—29 гг.» В 1848 году полковая штаб-квартира была переведена в Хасавюрт. Барятинский сменил на посту полкового командира генерал-майора В.М. Козловского.

За эти три военных года командования полком А.И. Барятинский показал себя требовательным командиром, беспощадным в вопросах воинской дисциплины, крайне старательно вникавшим во все мелочи воинского быта низших чинов и офицеров. Показал себя начальником, заботившимся о подчиненных. И все это делалось в условиях идущей Кавказской войны, когда о какой-то комфортной жизни мирного времени в армейских войсках говорить не приходилось.

На будущее командование «постоянно действующим» полком легкой пехоты дало Александру Ивановичу Барятинскому многое для его становления как полководца, умело воевавшего на горных театрах Юга России. То есть он стал мастером тактики в условиях горной войны. Такая «специализация» дала ему в отечественной военной истории заслуженную победами славу.

За свой счет (князь был весьма состоятельным человеком) полковник А.И. Барятинский перевооружил полк (!) закупленными во Франции двуствольными льежскими штуцерами. Они, в отличие от уже имевшихся на вооружении русской армии не в самом большом количестве штуцеров, позволяли стрелять не только пулями, но и картечью и были снабжены штыками. Это давало егерям-кабардинцам большое преимущество во время действий в горах и горных лесах, как в перестрелках, так и в рукопашных схватках.

В 1847 году князь А.И. Барятинский был награжден за «отличия» в успешных боях Кабардинского егерского полка против «немирных» горцев орденом Святого Владимира 3-й степени.

В следующем, 1848 году за осаду укрепленного аула Гербегиль в Северном Дагестане и атаку неприятельского лагеря на реке Кара-Койсу в 33 года производится в генерал-майоры Свиты Его Императорского Величества. Барятинского в те годы окончательно признали умелым тактиком ведения наступательной войны в горах. Действительно, у полкового командира другим старшим офицерам-«кавказцам» было чему поучиться. Прежде всего в организации разведки, продумывании предстоящей операции и всесторонней подготовке к ней своего полка легкой (егерской) пехоты.

В 1850 году князь А.И. Барятинский «триуфатором» возвратился с Кавказа в Санкт-Петербург, но пробыл в столице совсем недолго, успев навлечь на себя немилость императора Николая I. Дело обстояло так.

В высших придворных кругах решили женить генерал-майора свиты, да еще к тому же родовитого и богатого князя из Рюриковичей, только прибывшего с войны в столицу. В невесты ему прочили знатную М.В. Столыпину, за что одобрительно высказался сам монарх. Однако в жизненные планы Александра Ивановича такая женитьба никак не входила.

Чтобы обезопасить себя на будущее от высочайшего вторжения в личную жизнь, «богатый жених», уже отчисленный от командования Кабардинским егерским полком, передал свои законные права на владение значительной части родовой собственности младшему брату. Процедура отказа от наследства описана так.

С подарками брату князю Владимиру Ивановичу он приехал в его столичный дом, чтобы поздравить с днем рождения. Среди подарков оказался запечатанный конверт из плотной бумаги. На следующий день весь светский Санкт-Петербург обсуждал его содержание. Там лежали документы на право владения Александром Ивановичем, как старшим сыном, богатейшим наследством от отца, Барятинского-старшего. Он добровольно отказался от всего недвижимого и движимого имущества, включая бесценный Марьинский дворец на Курской земле.

Себе в наследство Александр Барятинский оговорил лишь сто тысяч рублей и ежегодную ренту в семь тысяч рублей. Само собой, дело с женитьбой сразу же прекратилось: для столичного света князь с древней родословной А.И. Барятинский в одночасье оказался «женихом бедным» и потому малопривлекательным.

Князь сознательно ограничил себя в светских знакомствах, заметно «опростился» и занялся глубоким изучением всего, что было связано с Кавказом, который становился его судьбой. Тогда он и начал обдумывать вопросы окончательного его покорения Российской империей.

В мае того же 1850 года А.И. Барятинский сопровождал наследника престола цесаревича Александра Николаевича в его путешествии на Кавказ. Будущий самодержец пожелал воочию увидеть горный Юг России, чтобы иметь о нем собственное представление. В этой поездке «кавказец» в чине генерал-майора Свиты Е.И.В. оказался для наследника российского престола незаменимым человеком, сумевшим показать свое убедительное знание горного края, его народов и проблем и реалий идущей там войны.

В ноябре 1850 года высочайшим указом императора Николая I генерал-майор князь А.И. Барятинский назначается командиром Кавказской резервной гренадерской бригады, созданной в составе Отдельного корпуса специально для проведения крупных операций в горах. Зимой 1850–1851 годов бригада под его начальством приняла участие в экспедиции в Большую Чечню. В составе Чеченского отряда близ Мезенской поляны одержал убедительную победу, подвергшись атаке многотысячных войск имама Шамиля.

Здесь 27 февраля 1851 года в ожесточенном бою у переправы через реку Шавдон в результате стремительной кавалерийской атаки, им возглавляемой, была обращена в бегство конница мюридов Шамиля. Это был первый случай в биографии Барятинского, когда он продемонстрировал завидное умение вести бой самостоятельно и начальствовать над значительными силами кавказских войск. Успех незамеченным не остался.

В апреле следующего, 1852 года его ожидало значительное повышение по службе. Он назначается командиром 20-й пехотной дивизии и одновременно исполняющим должность начальника левого фланга Кавказской укрепленной линии. В зону его ответственности входили Горный Дагестан и Чечня, то есть весь имамат Шамиля с его главными воинскими силами.

В течение лета этого года князь Барятинский делает все возможное, чтобы лишить Шамиля продовольственных баз в Чечне, истребляя на еще подвластных имаму землях посевы зерновых и запасы сена. Местные жители, лишенные съестных припасов, переходят к русским, и там беженцы сразу же получают от них хлеб и денежные пособия. Так имам начал терять своих подданных.

Летом и зимой этого года князь А.И. Барятинский вновь участвовал в экспедициях в Большой Чечне. На перспективном для себя посту он стал последовательно проводить тактику продвижения на позиции отрядов Шамиля, при этом русские войска выходили на окраины чеченских земель, где занимали командные высоты, прокладывали в лесах дороги и наводили переправы через водные преграды. Иначе говоря, устраивали на театре войны для себя коммуникационные линии.

Теперь в горах боевые действия не утихают и в зимнее время. Барятинский отличается при разгроме войска наиба (наместника имама) Талгика около Чуртугаевской переправы и занятии Хобби-Шавдонских высот в южной части Чечни.

В январе 1853 года князь Барятинский, уже зрелый тактик горной войны, производится в императорские генерал-адъютанты. Что стало для него очередной, несомненно, высокой для той эпохи наградой за «отличия» в идущей Кавказской войне. Теперь он имел полное законное право присутствовать на всех официальных церемониях при дворе. Разумеется, когда пребывал в Санкт-Петербурге, отлучаясь с войны по самым разным, но уважительным причинам.

Вскоре следует большой успех. В феврале того же года князь А.И. Барятинский решает лишить имама Шамиля его последнего оплота на Чеченской равнине – района реки Мичик. Там сосредоточились значительные силы имамата – 8,5 тысячи конницы и 12 тысяч пехоты. Генерал-адъютант Барятинский проводит успешную операцию: он внезапно атакует противника и подвергает его разгрому. Собранное здесь войско Шамиля рассеивается.

В конце 1853 года А.И. Барятинский становится начальником штаба Отдельного Кавказского корпуса, который в связи с началом Восточной (или Крымской) войны разворачивается в Кавказскую армию, главными силами действовавшую против Турции в Закавказье.

Действия на левом фланге (равно как и всей) Кавказской укрепленной линии при Барятинском носили ярко выраженный наступательный характер. Показательно, что при этом кавказские войска несли весьма малые людские потери. Такое достигалось благодаря постоянному применению системы скрытых обходов, а равно тщательной и искусной разведке. Экспедиции в горы сопровождались прокладыванием новых дорог и лесных просек. Это облегчало передвижение войск и затрудняло военачальникам Шамиля создание в густых лесах Большой Чечни засад.

Использовалось и другое эффективное средство борьбы с имамом Шамилем, который за годы своего самовластного и жестокого правления в горах приобрел множество врагов и «кровников». Созданная дагестанская и иная иррегулярная конная милиция все активнее стала действовать совместно с регулярными войсками против отрядов имама Шамиля. Границы имамата стали неумолимо сокращаться.

Однако князь А.И. Барятинский в своих действиях на Кавказской укрепленной линии как начальник ее левого участка (Дагестан и Чечня) уповал не только на военную силу. Параллельно он посвящал немало времени административному устройству земель «замиренных» горцев и организации «военно-народного управления». То есть стремился к тому, чтобы горные области, пережившие все бедствия войны, переходили к мирной жизни, что отвечало желаниям его населения, «уставшего» от долгой войны.

…Восточная война 1853–1856 годов, начавшаяся как очередная Русско-турецкая, в самом скором времени превратилась в войну европейской коалиции (Англия, Франция, Турция и Сардиния) против оставшейся в одиночестве России. Война получила название Крымской. Это резко меняло ситуацию и на Кавказе. Теперь основная часть русских войск действовала здесь не против имама Шамиля, а в приграничном Закавказье против турок, которые быстро наращивали здесь силы, как регулярные, так и иррегулярные, имея далекоидущие планы из разряда нереальных.

Генерал-майору князю А.М. Барятинскому в новой для него войне в силу разных причин удалось принять личное участие только в одном большом сражении. То был блестящий успех русского оружия, ставший прологом для последующих побед над турецкими войсками в Закавказье.

24 июня 1854 года кавказские войска под командованием генерал-лейтенанта князя Бебутова (Барятинский в начале войны в Александрополе заменял заболевшего Бебутова) нанесли султанской Анатолийской армии полководца Мустафы-Зариф-паши полное поражение в сражении при Кюрюк-Дара. На поле битвы против 18 тысяч русских войск сражались 60 тысяч (по другим данным – 40 тысяч) османов при 78 орудиях. Упорная битва продолжалась с четырех часов утра до полудня.

Турок, опасно растянувших для себя фронт, удалось разбить по частям. Победе способствовало умелое применение артиллерии и ракетных станков, изобретенных офицером Константиновым. Урон русских кавказских войск составил более 3 тысяч убитыми и ранеными. Разгромленная Анатолийская армия, потеряв 8 тысяч человек убитыми и ранеными, поспешно отошла к Карской крепости, прекратив наступательные действия в приграничье.

Победа при Кюрюк-Дара стала первой значительной викторией русского оружия в Крымской войне. Она во многом предопределила ход последующих военных действий в Закавказье, которые в итоге закончились здесь полным поражением Турции. Император Николай I был щедр на заслуженные награды отличившимся в сражении воинам Кавказской армии, ее генералитету, офицерам и нижним чинам.

Военный орден Святого великомученика и победоносца Георгия 3-й степени начальник штаба войск, расположенных на Кавказе, генерал-лейтенант и генерал-адъютант князь А.И. Барятинский получил по императорскому указу от 9 августа 1854 года, в самый разгар Крымской войны, за большую победу при Кюрюк-Дара. В высочайшем именном рескрипте писалось:

«В воздаяние примерного мужества, храбрости и распорядительности, оказанных в блистательной победе, одержанной 24 июля над турецким 60-тысячным корпусом близ Кюрюк-Дара».

В декабре того же 1854 года после почетной отставки престарелого и больного кавказского наместника М.С. Воронцова, уже не справлявшегося должным образом со своими прямыми обязанностями, на его место был назначен опальный полководец Н.Н. Муравьев (Муравьев-Карский). Отношения его с начальником армейского штаба довольно скоро не сложились, и князь Барятинский в условиях идущей войны самовольно уехал из столицы наместничества Тифлиса в столичный Санкт-Петербург.

В столице генерал-адъютант едва не попал из-за своего «горячего» поступка в немилость к только-только воцарившемуся Александру II. Избежать ее удалось только благодаря знанию «придворных ходов». Более того, князь Александр Иванович быстро вернул к себе полное, как и ранее, расположение молодого императора. К тому же они долгое время хорошо знали друг друга.

Как перспективный и уже достаточно опытный, увенчанный многими боевыми наградами военачальник, Барятинский в столице не мог «потеряться» в идущей большой войне. Он оказывается на Черноморье. Во второй половине 1855 года ему вверяется командование войсками в городе Николаеве и его окрестностях.

Затем, в январе 1856 года, следует назначение его командиром Резервного гвардейского корпуса. Пребывание в этой «знаковой» должности оказалось кратковременным, как и само существование в составе российской лейб-гвардии Резервного корпуса. Но все же блистательный аристократ получил за эту государеву службу орден Белого Орла.

…Барятинский в очередной раз возвратился на Кавказ уже в ранге наместника Его Императорского Величества и командующего Отдельным Кавказским корпусом, преобразованным для ведения войны в армию. После закончившейся Крымской войны в Закавказье (большей частью) и на Северном Кавказе оказалось 220 тысяч русских войск. Однако задействовать для операций в горах можно было по самым разным веским причинам только меньше половины этих сил.

В силу этого о масштабных операциях в «огнедышащих» горах говорить не приходилось, поскольку горная война имеет свои законы, свою тактику и стратегию. Об этом князь А.И. Барятинский знал не понаслышке, а впитал в себя за многие годы действительной службы на Кавказе. Можно утверждать, что по пути из Санкт-Петербурга в Тифлис он обдумал многое, что ему предстояло сделать на этой дышащей затянувшейся войной окраине Российской империи. К тому же он хорошо изучил особенности жизни кавказских народов и сам горный край.

Высочайший указ о его назначении был издан 20 июля 1856 года. Еще до прибытия в Тифлис царский наместник, задержавшийся по делам службы на Северном Кавказе (там он знакомился с войсками и положением дел), 26 августа получил производство в полные генералы. Ему был пожалован чин генерала от инфантерии, что соответствовало его новой должности.

Кавказские войска, без всякого преувеличения, встретили Александра Ивановича Барятинского с большим энтузиазмом, памятуя прошлые боевые заслуги и отеческое отношение к ним князя. Свою деятельность по завершению войны против имамата Шамиля новый наместник на Кавказе начал с приказа. Он был отдан по вверенным ему государем войскам. В нем немногословно, но многозначительно говорилось:

«Воины Кавказа!

Смотря на вас и дивясь вам, я вырос и возмужал. От вас и ради вас я осчастливен назначением быть вождем вашим, и трудиться буду, чтобы оправдать такую милость, счастье и великую честь для меня.

Да поможет нам Бог во всех предприятиях на славу Государя».

Полководец А.И. Барятинский завершил длительную Кавказскую войну за три года самыми энергичными действиями. В этом деле у него нашелся прекрасный помощник в лице начальника главного штаба Отдельного Кавказского корпуса генерала Д.А. Милютина, будущего военного министра России и великого реформатора, преобразившего русскую армию. И, к слову говоря, хорошо изучившего как военный человек Кавказ, как Северный, так и Закавказье.

Но не один талантливый Милютин стал «правой рукой» царского наместника. Под стать ему, к примеру, был опытный боевой генерал Н.И. Евдокимов, командовавший левым крылом Кавказской укрепленной линии. Большинство командиров полков, как армейских, так и казачьих, имели немалый опыт ведения войны в горах.

Сказывалось и то, что теперь не только отдельные аулы, а целые горные области стали отказывать имаму в доверии. Жестокие, карающие меры имама Шамиля к «ослушникам» его повелений серьезно усугубляли ситуацию в имамате. Можно сказать, что Кавказ «устал» от Кавказской войны, которая шла к своему логическому окончанию.

Встав во главе Отдельного Кавказского корпуса, князь А.И. Барятинский реорганизовал систему военного управления. Он, в отличие от других царских наместников, дал подчиненным ему частным военачальникам право на проявление разумной инициативы в действиях в горах, которая его предшественниками не всегда приветствовалась. Ситуация в идущей здесь войне могла меняться кардинально в считаные дни, и приказы из Тифлиса «не успевали» прийти вовремя. Говоря иначе, они просто опаздывали по ходу событий.

При царском наместнике генерале от инфантерии князе Барятинском такие инициативные действия своеволием называться не стали. Более того, они поощрялись и ставились в пример. Разумеется, если давали желаемый результат и не влекли за собой неоправданные потери в людях, поскольку на войне случалось разное.

Александр Иванович в должности кавказского наместника, как говорится, оказался «на своем месте». Показательный факт. В отчете за 1857 год Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии в разделе «О Царстве Польском и Кавказе» о князе Барятинском говорилось следующее:

«Царство Польское и Кавказ управляются отдельными властями, и так как 3 и 6 округа Корпуса жандармов подчинены непосредственно наместникам, то официальным путем секретные сведения оттуда не получаются…

С Кавказа доходят слухи, что генерал-адъютант князь Барятинский любим всеми; что начальник главного его штаба, генерал-майор Милютин, почитается человеком способным, деятельным, вполне благонамеренным и что жители Кавказа главным управлением довольны».

Барятинский проводил дружелюбную политику с мирными горцами и их родовой верхушкой, что только приближало окончание Кавказской войны, театр которой неумолимо сокращался. При этом он не останавливался перед подкупом местной знати, много натерпевшейся от «твердой руки» имама Шамиля и своеволия его наместников-наибов. Тем самым А.И. Барятинский укреплял свои позиции и ослаблял противника. Очевидец его «работы» с горской знатью писал:

«Шамиля всегда сопровождал палач, а Барятинского – казначей, который тут же награждал отличившихся главарей и предводителей золотом и драгоценными камнями».

Барятинским и его штабом со знанием дела был составлен обстоятельный план завершения Кавказской войны. Суть его сводилась к следующему: решительное наступление по сходящимся направлениям на имамат Шамиля. Пройти в Горный Дагестан легче и эффективнее всего можно было только через Чечню, одновременно стесняя «немирных» горцев блокадной линией. Но предварительно требовалось занять область Салаватию, что и было умело сделано.

Барятинский, переходя к широким наступательным действиям, заняв Салаватию, решил построить там передовое укрепление в Буртунае и укрепиться в этой горной области. В 1856 году были проложены просеки к селениям Маюртупу и Гурдали. В силу этого немаловажного обстоятельства открывался путь к сильному, еще отчасти подвластному имаму ауховскому вольному обществу, преграждавшему путь в Салаватию.

Вскоре ауховцы, лишенные защиты в образе вековых горных лесов и уставшие от гнета (поборов) мюридов, примирились с Россией. Узнав о планах кавказского наместника, Шамиль приказал ауховцам переселиться с имуществом в области Андия и Гумбет, но те отказались. Для имама такое неповиновение стало подлинным потрясением.

Наступавший от Евгеньевского укрепления отряд князя Орбелиани занял аул Буртунай, и в июле 1857 года русские заложили там большое укрепление. Отчаянные попытки имама удержать за собой хотя бы часть Салаватии успеха не имели. Одновременно Барятинский в том же году построил на горном театре войны Шалинскую и Хобби-Шавдонскую крепости, что позволило установить полный контроль над плоскостью Большой Чечни и овладеть кратчайшим путем в центр гор Дагестана.