Текст книги "Семь верст до небес"

Глава 3. Путь водопадов

На утро оказались они одни одинешеньки в скиту пустынном, лишь только на столе перед ними узелок с едой и еще один поболе находились, видать подарки от Ставра. Встал Арсен из-за стола, ибо где на них сон волшебный опустился, там они и заснули, расправил плечи и подивился тому, что раны его глубокие исчезли совсем, будто и не был он окровавлен когтями кошек горных. Силы в нем прибавилось после сна этого. Взял он саблю свою острую на случай встречи со зверем и вышел из скита умыться водой горной из ручья, что рядом шумел. Дождь вчерашний великий прекратился. Над Снежными горами светило солнце.

Отдохнула и Ксения, а пробудившись, вышла на свет Божий. Смотрела она на Арсена взглядом задумчивым и понять не могла, как быть ей теперь. Старец сказал, что без нее ему путь предстоящий не осилить, без нее не спасти ему мать свою с отцом, а потому нужна она ему в этом пути всего более. А кто же отец его тогда, как не Кабашон лютый, что пришел с полчищами своими на землю русичей и убил уже сотни тысяч ни в чем не повинных людей из рода ее? Пригорюнилась Ксения сызнова, но затем вспомнила она слова старца о том, что если спасти душу злодея Кабашона, которая злобой наполнилась от разлуки с любимой своей, прекратится война на Руси тотчас и мир повсюду наступит. Значит, от нее горюшечки теперь жизнь ее отца собственного с матерью зависит и еще многих русичей, а потому надобно ей идти в этот путь дальний от которого душа в пятки уходит. Но делать нечего, видать выпала ей такая судьба. Погоревала Ксения и порешила смириться с судьбой своей покудова, ибо словам старца поверила.

Вернулась она в скит пустынный и решила посмотреть, что в узелке втором находилось. Развязала его, а там обувка, да одежда для них оказалась из такни грубой и крепкой, для путей дальних более подходящей. Затворила Ксения вход, одежду свою потрепанную в горах быстро скинула с себя, и облачилась в платье новое. Подвязалась пояском крепким. Платье ей в самый раз пришлось. Хоть она его только надела, почудилось Ксении сразу, что и удобно в нем, и в жару не жарко, и в холод не холодно, и по лесу ходить можно – не порвется быстро. Видать платье волшебное было, раз все наперед казалось. Нашла девица в том узелке еще башмачки легкие, но сшитые крепко, такие в пути не скоро износятся. И они ей по ноге пришлись, словно на нее и сшиты были. Поблагодарила Ксения в мыслях своих Ставра-волшебника за подарки сии полезные, надела ожерелье из аметиста, и вышла на воздух умыться водой холодной из ручья.

У дверей она с Арсеном повстречалась. Подивился сарацин одежде новой на девице русской, похвалил красоту ее и прочность, а узнав, что и для него одежду приготовил Ставр пошел примерять ее немедленно, ибо его одежда на лохмотья более походила, после встречи с кошками горными. Нашлось в том узелке заветном для него платье с халатом длинным схожее из ткани твердой, неприступной для когтей звериных величины средней. Было платье то почти невесомым в пути, хранило от холода и солнца сколь могло, не рвалось и не терлось до сроку. Нашел в узелке Арсен себе и сапоги из кожи жесткой и тонкой, что облегали ноги словно ткань. В таких долго ходить придется пока стопчутся. Скинул он одежду свою рваную, облачился в платье походное, надел на грудь оберег из аметиста на нитке кожаной, что Ставр ему дал. Прицепил к поясу саблю сарацинскую и вышел из скита под лучи солнечные.

Ксения умылась уже и стояла в платье новом у ручья, глядя в даль далекую, что открывалась сразу за поворотом тропы, ведущей мимо скита одинокого. Подошел Арсен и тоже взглянул туда. Открылась взору его широкая горная страна сверкавшая под солнцем ледяными хребтами и снежными шапками. Казалась она сейчас непроходимой вовсе для ног людских без помощи волшебной. Но чары Арсена оставили, а более не на кого надеяться было, кроме как на свое умение. К счастью самые высокие хребты лежали к северу от скита Ставра, по левую руку, а прямо под ним начинался спуск вниз, и петляла тропа меж гор не столь высоких. Доносился оттуда шум воды падающей. Видно, текла там река горная бурливая, что после дождей вчерашних силу свою во много раз умножила.

Посмотрел Арсен на Ксению, что рядом с ним стояла на камне. Девица была с виду хрупкою и не высокою, хоть и станом стройною. Волосы русые по плечам спускались ее, а глаза голубые в одно время огнем глубоким горели и несли в себе скорбь великую. Смотрела она на него настороженно, будто боясь и ожидая чего-то. Но, хоть и кротость читалась по лицу ее, видел Арсен, что девица сия из русичей способна в гневе на поступки отважные. Помнил он о предсказании Зувейле, дочери султана Бендина, и казалось ему, что сбылось уже предсказание. Но Ксения о том не ведала, а потому не хотел сарацин, не по годам мудрый, торопить время жизни. Не хотел ее неволить к себе, потому что родился в нем уже огонь, но теплился пока искрой малой. А в глазах Ксении читал он тревогу, собой рожденную. Впереди у них путь великий и осилят они его, как сказал старец, только вдвоем. Если будет на то воля Аллаха великого, то полюбит его сия девица. Если нет – он останется в этих горах навсегда. Так решил сам с собою Арсен, а вслух сказал:

– Пора выступать нам в путь, Ксения, если ты решения своего не изменила.

Повернулась к нему Ксения и ответила негромко:

– Нет, я решения не изменила. Я пойду с тобой в небесный город, чтобы спасти тем отца своего и матушку. В дороге я буду тебе помогать, если случится что. А потом мы с тобой расстанемся, сарацин.

Не пришлись те слова Арсену по сердцу, но смолчал он, ничего на это не ответил. Сказал лишь:

– Что ж, пусть так и будет. Перед выходом только нам надо насытится.

Вернулись они в скит волшебника Ставра и раскрыв узелок нашли там яства немногочисленные, но сытные, так что смогли подкрепить они тела свои перед походом. Остатки Ксения связала обратно в узелок и с собой взяла, ибо был он легким, а когда в следующий раз будет у них пища того они не ведали.

Выйдя из скита, пошли они по тропе горной, что петляла меж скал, уходя вниз. Первым шел Арсен, держа наготове саблю свою острую чтобы от зверей неведомых оборонится. Чуть поодаль шла Ксения с узелком в руке. Аметист в оберегах горел ровным светом, – значит шли они по пути верному. Солнце понималось все выше на небосвод, освещая ущелья горные. На скалах, меж которых шли они, росли всякие травы диковинные и деревца небольшие, что отклонялись от них, когда шли они мимо и обратно вставали, когда удалялись люди на несколько саженей. Глядя на них, вспомнила Ксения, что рассказывала ей кормилица о стране далекой, где все травы заколдованы и водится там нечисть ужасная и огромная, что летать и огонь изрыгать умеет. Обитают там змеи многоглавые, медведи шестипалые, волки с глазами красными, что людьми питаются, рыбы зубастые и хвостатые, которые по земле ходить могут и летать, да много другой нечисти неизведанной. Под ногами повсюду гады ядом полные ползают, время – заколдовано, в лес зайдешь – не воротишься. Была та страна отчизной ужасов и чародейства злого и прозывалась словом страшным – Йотунгейм. Как подумала о том Ксения, воротится ей захотелось обратно, только обратно отсюда путь вперед лежал.

Вдруг услыхала Ксения свист сабли сарацинской. Смотрит, а перед ним на тропе две змеи лежат по полам рассеченные. Головы у них страшенные, словно бычий пузырь раздулись, их-то сарацин и отсек одним махом. Еще страшнее стало Ксении, приблизилась она к Арсену и пошла далее за нив в трех шагах, – вдруг нечисть какая на тропу выскочит.

Ущелье, меж тем, сужаться стало и вскоре путь их, до того широкий, превратился в тропку худую, что вела меж двух скал. С камней замшелых стекала вода вниз ручейками. Темно и мрачно было в этом проходе скальном, наполненном шорохами. Лишь высоко над головами виднелась полоска синего неба, да впереди свет далекий у выхода из этого мешка скального. Несколько раз показалось Ксении, что под ногами гады ядовитые ползают. Но Арсен шел уверенно, он привык в песках своей земли видеть много змей и не боялся их сверх осторожности. Больше боялся он убить царицу змей, от которой все они происходили. Но где жила царица змей никто не знал. По рассказам древних старцев восточных обитала она в горах неприступных, входа в которые не было сверху, вел туда ход только из глубины земли. Вспомнил он, как попал сюда и подумал, может быть Снежные горы и есть обитель царицы змей? Но никто ему не мог ответить на это. Знал Арсен только, что у царицы змей всегда на голове сверкает золотая корона, а значит он отличить ее сможет от слуг ее многочисленных. Да и не просто убить царицу змей, мудра и хитра она, и за всю свою жизнь никому не показывается. Говорили старики, тот кто убьет царицу змей и съест ее тело, никогда не будет болеть больше и станет бессмертным. Но оттого настанет на земле великая засуха на сто лет.

Чуть погодя стал проход между скал расширятся и вскоре закончился каменный мешок. Свет резкий в глаза им ударил с такой силой, что зажмурились они от боли, а когда растворили очи, то видно стало, что вышли они на широкое поле каменное. По полю тому ползали змеи мелкие и ящерицы, ища спасения от солнца под камнями. Окинул взором Арсен скалы окрестные и увидел – тянулось поле это еще на сто шагов вперед, но там обрывалось, а по руку правую и левую уходило дорогой каменистою вдоль скал высоких на многие дни пути.

– Пойдем до конца поля каменного, – сказал Асрен, оборотясь назад, – Посмотрим, чем оно кончается, а там решим, что делать. Если там обрыв неприступный – придется идти нам вдоль края до тех пор пока не найдем спуска с него.

Ксения только кивнула в ответ. Солнце нещадно палило лучами жаркими, но платье волшебное спасало пока. Только змей ей было боязно, потому она от Арсена не отставала. Как прошли они сто шагов и приблизились к краю самому, то открылась им пропасть бездонная. Поле каменное обрывалось в нее стеною отвесною и не видать было поблизости ни спуска, ни прохода, ни лаза какого. Осмотрелись Арсен с Ксенией по сторонам, заглянули в пропасть бездонную, из глубины которой пахнуло на них прохладою. Взял Арсен камень и кинул его вниз – не услышал и стука, исчез камень бесследно. Едва виднелись холмы и деревья на дне пропасти, словно травинки чахлые были они видом. В дали, за холмами, лежал на дне пропасти лес обширный, через который текла могучая река, что начало брала где-то в горах. А еще дальше, где лес тот смыкался с небом, виднелась тонкая голубая полоска. Не разобрать было глазу, что там за лесом скрывается, то ли небо это, то ли море обширное.

Только птица смогла бы перелететь через пропасть эту. Вспомнил Арсен о своих чарах прошлых и опечалился, но делать было нечего. Самые высокие вершины гор Снежных по левую руку оставались. Потому решили путники идти в левую сторону, искать истоки реки могучей. Может вдоль нее какая тропа найдется, для спуска человечьего подходящая. Шли они так время долгое, – солнце на самый верх по небосводу взошло и уже начало медленно вниз скатываться, а реки все не было. Брели они по краю пропасти до самого вечера. И вдруг, когда от жары и жажды уже совсем готовы были обезуметь они, послышался им впереди шум воды низвергавшейся. Пошли они быстрее и скоро открылось Арсену и Ксении ущелье широкое, пробитое в скале рекой своенравной грохочущей.

То была великая река, что брала начало свое в ледниках самых высоких на полунощной стороне Снежных гор, и несла свои воды быстробурливые через все скалы вниз на равнину. И был ее путь долог и извилист. Осмотрелся Арсен в поисках тропы подходящей для спуска, но берегами реки здесь были валуны огромные, а поближе к обрыву – скалы отвесные, а по ним никаких троп не протоптано. Некому, видно, здесь их проделывать было, нет людей кроме них в этих горах высоких. Лишь звери дикие, да птицы кровожадные здесь обитают, а колдуны другими путями пробираются.

Прежде всего напились они воды из реки этой, жажду свою утолили. Присели в тени дуба одинокого, что рос на берегу скалистом, отдохнуть на камни прохладные. Стал Арсен думать, как им выбраться из скал этих на равнину, что внизу виднеется. А Ксения отдыхала пока от пути долгого по солнцепеку, ибо ей раньше не приходилось много пешком ходить, все более время она в тереме проводила, да отец ее на коне учил сидеть. Устали ее ноженьки.

Думал Арсен, думал, но без помощи джиннов, никак придумать ничего не мог. И вдруг пришла к нему мысль безумная, когда поднял он голову и посмотрел на крону дерева могучего, что чудом выросло на камнях здешних. Решил он сделать лодку и по реке вниз пустится. А когда поведал об это Ксении, взглянула та на него, как на бесноватого. Уже ли не видно, что по такой реке не то, что на утлой лодке, на лодье огроменной нельзя пройти – разломает ее река на щепки за мгновения малые. Но Арсен пути не другого видел. Отдохнул он еще немного, вынул свою саблю сарацинскую, что не тупилась никогда, и стал рубить ей ствол дуба многолетнего. Работал он так весь вечер и всю ночь, а на утро изготовил из ствола древесного челн невеликий с веслом и скамьями. Когда очнулась Ксения, которую ходьба долгая сморила сильно, ото сна крепкого, то предстал ей перед очами, челн, готовый к отплытию. Подивилась она немало тому событию, а еще более испугалась, ибо плыть им предстояло на верную гибель по реке бурливой и холодной. Погоревала она над судьбой своей многострадальной, но, видать, другого пути в страну нижнюю и не было вовсе.

Спустили они на рассвете с превеликой осторожностью челн на камни прибрежные. И, только сели в него, подхватила их волна белопенная и на середину реки утянула. Зашумела река вокруг них, закачали челн волны суровые. Стал Арсен поначалу править веслом, но рванула волна у него весло из рук и утащила в пучину. Остались они одни одинешеньки на реке своенравной в утлом челне, коим править нельзя, и понесла их река вниз с быстротой безумной. Замелькали берега скалистые, где и пристать негде. Вручили они тогда судьбы богам своим, руками в борта вцепились намертво, и ждали, что с ними дальше будет.

Вот вынесло их на излучину реки за поворот первый и, вдруг, увидали они, что река вниз бросает воды свои, а там преграждает путь ей скала и разверзнул пасть свою грот каменный. Несет их прямо в темноту подскальную. Подняла река на волне белопенной челн, как пушинку, и, казалось, не доплывут они до грота, разобьет их о скалы прибрежные. Но рухнула волна вниз и попали они прямо в грот, где тьма настала кромешная. Ничего не видно вокруг, хоть глаз коли. Арсен с Ксенией, только дыхание друг друга слышат, да сердец стук бешенный. Под ним ревет река горная, тесны ей объятья каменные, хочет она на свободу вырваться и оттого бежит еще быстрее. А Ксении чудища подводные кругом мерещатся, вспоминаются рассказы про страну ужасную.

Но вот ударил им снова в глаза свет, – вынесло челн из грота каменного на воду спокойную. Глядит Арсен: с двух сторон вверх скалы высятся, берега ровные и прямые, хоть и неприступные, похожи они на деяния джиннов-кудесников, а река воды свои прямо вперед несет. Вдруг видит Арсен, что-то на воде белеет. Присмотрелся, а это его весло плывет. Схватил он его и в челн поднял. Но тут снова грохот послышался впереди. Не успели путники от грота каменного опомнится, как рухнул их челн с обрыва высокого в озерцо горное. Провалились они под воду сначала, а потом снова на поверхности оказались, как и сами не вспомнят. Но на сей раз Арсен весла не выпустил, мертвой хваткой держал, словно за жизнь свою цеплялся. А в озере том вода кругами ходит, водоворотами все бурлит. Чует Арсен тянут их духи речные под воду. Стал он грести веслом своим изо всех сил к водопаду следующему, что на краю озера виднелся. Аллах знает, что там, но и здесь не сладко.

Вдруг показалась над водой лапа зеленая чешуйчатая с когтями скользкими острыми и за борт их челн схватила. А над поверхностью усы длиннющие скользкие поднимаются и плавники многочисленные. Видать, растревожили не на шутку духов речных. Но не растерялась тут Ксения, выхватила она у Арсена саблю сарацинскую и как махнет ей – так и отсекла лапу чудищу. Раздался из глубины озера рык утробный, забурлила поверхность пуще прежнего, пузырями огромными покрылась. Взметнулась над ней еще дюжина лап когтистых, таких же как первая, и все к лодчонке тянутся. Бросил тогда весло на дно челна Арсен, выхватил у Ксении саблю свою и стал отбиваться от лап чудовищных. Раз махнет, – вокруг кровь зеленая затхлая разливается по воде пятнами. Стало всплывать чудище со дна. Да только поздно уже было. Вынесла река челн к водопаду и в стремнину затянула быстрейшую.

Летят они в лодчонке, ничего вокруг не чуют и не видят кроме россыпей брызг, бриллиантовых от лучей солнца. Мерцает все вокруг них отсветами лживыми. И вдруг снова рухнул челн в воду широкую, едва не перевернулся вверх дном и седоков своих в воду холодную не сбросил. Но вцепились они мертвой хваткой в него, аж борта трещат, и спаслись пока.

Поглядел Арсен вперед и увидел, что не пришло еще время спасению радоваться. Впереди река снова уже делалась и стоит посередь того потока пять камней острых, один за другим, словно в порядке игры шахматной. Выхватил он весло свое снова и грести приготовился. Ксения, как камни те увидала, аж обмерла от страха – никак не хотела их река отпускать живьем. Вот подлетели они к первому камню, Арсен изловчился, и пустил челн мимо него правым бортом, следующий камень левым проскочили. Глядит, а третий вдвое шире этих двух. Только проходы узкие по бокам от него остались у скалы основания самого. Стал грести он изо всех сил оставшихся и вошли они в стремнину слева от камня. Узкая она оказалась, еще уже чем за миг до того виделась. Заскрипел челн бортами своими утлыми о скалу и камень. Отломилось от него кусков несколько, но совсем не рассыпался. Видать дерево, из которого вырубил его Арсен, само крепость горного камня впитало. От оставшихся валунов речных увернулся сарацин, изловчившись, и снова попали они на воду бурливую, но спокойней той откуда вышли.

Вдруг закричала Ксения от радости, – показался в дали лес зеленый на холмах прибрежных. Близко он уж виделся ей, рукой подать. Только не туда Арсен храбрый смотрел. Встали у них на пути пороги новые, пороги опасные, страшнее прежних. Торчат из воды зубцы острые камней многочисленных, меж ними тонкой струйкой вода пробивается, все усеяно зубцами этими. А над ними сверху, над тесниной стремительной, висят словно ворота каменные соединяя берега, изваяния природы чудовищной. Если б можно было перепрыгнуть пороги те на скорости великой, то об скалы нависающие разобьешься немедленно. И таких перекатов ровно пять на пути осталось. Нет для глаз пути, а идти надо. Закрыл глаза Арсен тогда, чтобы дух свой не смущать и правит по наитию. А Ксения сзади него молитвы творит о спасении душ грешных.

Вот влетели они на порог первый, проскользнули меж камней острых. Заскрипел челн днищем по камням и затрещал весь, но опять не рассыпался. Правит дальше Арсен глаз не открывая. Прошли второй порог они тем же способом. Третий миновали. В четвертый вошли. Зацепил бортом челн за камень острый и отлетел в воду кусок дерева здоровенный, так что вода через край заливать стала. Но проскочили они и четвертый порог.

А на пятом не выдержал Арсен и открыл глаза. Захотел посмотреть долго ли им еще муку эту терпеть. И зря захотел. Как увидал он порог пятый, самый страшенный из страшных, подвела его рука. Налетел челн на камень подводный острый и рассыпался на части. Разлетелось суденышко утлое на куски, поломалось все, и поплыли по реке ошметки от челна многострадального. А людей самих в пучину бурливую сбросило и закрутило, и понесло куда неведомо.

Глава 4. Лесные жители

Очнулся Арсен от боли великой, что терзала его спину, потому как лежал он на ней. Глаза открыть сил не было, только едва смог пошевелить пальцами рук и понял, что жив еще, пощадила его река могучая. Но руки его, как и ноги, чуяли сейчас воду холодную под собой да острые камни. Время от времени накатывала прибрежная волна и чуть колыхала его изможденное и побитое тело.

Спустя срок недолгий все же напряг силы свои Арсен и открыл глаза, – хотел узнать, где же он оказался, да только не смог. Ничего не увидел он, потому что стояла темная ночь над землей. Тихо было вокруг, даже шума реки не различал Арсен. Только звезды далекого чужого неба тускло светились надо его головой. Издав стон глухой перевернулся сарацин на бок, а затем на живот. Накатившая волна обдала его мокрым холодом. Понял Арсен наконец, что лежит у самого берега реки, на камнях прибрежных острых, что терзали его тело, болевшее нещадно. Собрался снова сарацин молодой с силами и выполз медленно на берег, что к счастию его пологим оказался. А спустя время недолгое достиг он земли травянистой и тут снова силы его покинули. Провалился сарацин от боли сильнейшей в забытье.

Сколько лежал он так никому не ведомо, но, когда очнулся Арсен – светило солнце высокое. Пошевелил руками и ногами Арсен и боли не почуял в теле своем. А когда приподнялся и сел на траве, то заметил, что аметист на шее у него висевший, ярким светом горит, пуще солнца на небе, и мерцает сильно. Видать он всю боль из тела вывел за ночь, жизнь спас путнику, но что-то худое впереди ждет его или уже случилось.

Огляделся по сторонам Арсен, едва смерти в пучине избежавший, и вдруг вспомнил, что не один он пришел в эту страну неведомую. Была у него спутница, девица русская молодая, что пошла с ним в город небесный вызволять мать его по своей воле. Вспомнил также Арсен и наказ старца-волшебника, одному ему путь сей не одолеть вовсе, только вдвоем он ими пройден будет. А если нет девицы, то настанет Арсену здесь погибель верная и нет в пути том пользы.

Огорчился сильно Арсен, когда увидел, что нет нигде Ксении. Видно утонула девица хрупкая в потоке бурливом, когда разбила река своенравная челн утлый об острые камни на порогах. Погоревал Арсен, попечалился, но потом подумалось ему – раз его река пощадила и на берег вынесла, может и Ксения жива еще? Очень ему захотелось в это поверить, потому что любил уже сарацин любовью крепкою эту девицу из земель полунощных и не мог себе представить будущего без нее, хоть она и не привечала его взглядом ответным. Решил Арсен во что бы то ни стало найти ее, если жива, и спасти, если в плен попала к людям недобрым. Но прежде всего надо было разыскать свое оружье – саблю острую, которой не было на поясе у него после спасения из реки. Решил Арсен осмотреть весь берег, – а вдруг не утонула сабля в потоке быстром.

Встал сарацин и вошел снова по колено в воду. Долго бродил он вдоль берега, но только камни мелкие, да острые виднелись на дне реки. Изредка рыбешки сновали, блестя на солнце чешуей и вдруг, блеснуло сильнее всего меж камней что-то длинное и на полумесяц похожее. Наклонился Арсен и достал из воды саблю свою сарацинскую. Видно отцепилась она от пояса, когда волна прибила тело его бесчувственное к берегу.

Прицепил на пояс Арсен саблю острую и снова себя воином почувствовал, силы в нем поприбавилось. Вышел тогда на берег Арсен, влез на валун прибрежный, мхом поросший, и огляделся вокруг по пристальнее, обсыхая на солнце. Вынесла его река бурливая на берег недалеко от того места, где начинался лес глухой непроглядный по обоим берегам. У реки повсюду валуны разбросаны были, словно великан какой силы немеряной потешился. С камня, на котором сидел сарацин молодой, видно было что впереди его только лес этот бесконечный и есть, а что за ним неведомо. Лишь только поднималась в глубине его над верхушками деревьев, словно в море, скала темная, до которой на взгляд первый был день пути. Позади же Арсена высились неприступные Снежные горы и шумела река, низвергавшая свои воды бурливые с высоты огромной. Поглядев на пороги, снова уверился сарацин в том, что чудом избежал он смерти на камнях тех острых. Вот только судьба Ксении была теперь неизвестна.

Просушив одежды, в подарок от старца доставшиеся, и поразмыслив хорошенько, решил Арсен храбрый идти искать Ксению в лес, что начинался сразу за полем с валунами огромными. Вдоль реки идти было невозможно, потому что пологий берег скоро кончался, а, как видно было с валуна замшелого, дальше река делала поворот и снова берега ее круто забирали вверх, становясь неприступными, хоть и текла она теперь по равнине. Если была жива Ксения, то следы ее непременно где-то поблизости могли отыскаться, потому как дальше вниз по реке ждала ее верная смерть в воде, да и челн разбился неподалеку. Встал Арсен, поправил саблю свою верную на боку и, спустившись с валуна замшелого, отправился в лес темный, держа путь поначалу на скалу лесную одинокую.

Шагал он по полю меж камней шагом быстрым насколько мог, – земля была здесь мягкая от воды близкой и ступни его в сапогах кожаных вязли немного. Как отдалилось тело от смерти в реке быстробурливой, да одежда пообсохла, почуял Арсен муки голода и стал думать как бы ему раздобыть дичь какую на пропитание. Только непонятно было еще, что за дичь могла водится в землях этих заповедных, людьми добрыми нехоженых, и можно ли есть мясо ее. Услыхав вдруг над головой своей крики непонятные, увидал Арсен в вышине небесной стаю птиц неведомых черных с клювами длинными и крыльями широкими, что парили над землей распластав их по ветру. Походили птицы те более на стервятников, только были раза в три крупнее и могли свободно нести в когтях своих теленка или человека даже. Пожалел сарацин, что нет с ним лука крепкого, а то сшиб бы он наверняка одну из тварей этих хищных и насытился, если не питались они падалью местной и тела их не были отравлены ядом. Покружив над полем, меж тем, птицы повернули в сторону лесной скалы.

В думах таких достиг Арсен кромки леса и ступил под сень его, где свет солнечный поблек скоро. Оказавшись во власти полумрака, постоял он на месте время малое, но глаза его острые привыкали быстро. А приглядевшись, увидал вокруг себя сарацин из стран далеких, множество деревьев с огромными стволами, в три обхвата каждое, уходившие в вышину и там сраставшиеся кронами мощными. Кора на стволах тех была с широкими бороздами, струившимися от корней до самой макушки. В низу же сучков на деревьях почти не было. Оказался сарацин словно меж колонн лесного дворца бесконечного. Видно было, что по стволам огромным вверх и вниз сновало множество мелкой живности, но на взгляд в пищу она не годилась, да и достать ее было непросто. Почва же под ногами суше стала и жестче, трава здесь была не высокой. Постояв немного, углубился Арсен храбрый в лес в направлении скалы, что видал с берега, надеясь, что не собьется с пути в полумраке лесном.

Деревья огромные стояли плотной стеной, и оттого не было в лесу дуновения ветерка, казалось все тихо вокруг. Стал Арсен прислушиваться, – вдруг услышит крик Ксении о помощи. Но пока только изредка доносились из крон переплетенных меж собой крики редкие мелкой живности, которую и глазом было не видать, но сарацин надежды не терял. Шел так Арсен время немалое, пока не вышел на поляну лесную, которую деревья кольцом окружали, а в разрыве крон густых виднелось небо далекое синее. Остановился Арсен, посмотрел вверх и зажмурился даже, успев от света чистого отвыкнуть. А разглядывая неба клочок увидал она на стволах, недалеко от земли, зверей видом своим с медведем схожих, встречал он таких во время похода на Русь, только шкура у этих была цвета охры с белыми пятнами, а головы было две и каждая величиной с полтела. Много зверей таких висело на суках и ползало по стволам вокруг поляны. Увидав человека, повернули они в его сторону головы свои безобразные и клыки оскалили. Стали сползать медленно к земле их тела, на вид неуклюжие. Понял Арсен, что дело жарким может обернуться, и пустился дальше в лес темный, слишком много было двухголовых тварей на той поляне.

Скоро стал меняться лес. Все ближе стволы друг к другу росли, стали сучки появляться на них, начался подлесок невысокий, почва размягчилась и местами заблестели тускло лужицы воды меж корнями. Чем дальше продвигался Арсен, тем темнее и непроходимей становился лес. Показалось сарацину, что повернул он к реке снова, с пути сбился. И вдруг раздался грохот невиданный, а за ним треск на весь лес, словно рухнула скала с неба и деревьев повалила немеряно. Заходила земля под ногами ходуном. Прислушался Арсен к тому шуму и услыхал как деревья ломаются далеко впереди на пути его с треском, и падают стволы их, круша все вокруг. А грохот тот все приближался, повторяясь снова и снова. Спрятался Арсен в корнях могучего дерева-исполина, саблю свою в руке сжал, и стал ждать что дальше будет. Захотелось ему узнать, кто этот шум в лесу вызывает, что за зверь невиданный.

И вот услыхал он как совсем рядом стали падать деревья, небеса подпиравшие своими кронами. Вот рухнуло одно из них около Арсена, накрыв его ветками своими мохнатыми, и сквозь них увидал Арсен тех, от кого исходил грохот непереносимый, – шагали через бескрайний лес два великана, издавая крики звериные. Тела их были подобны скалам в Снежных горах, а ноги башням каменным. От ступни босой оставался след такой глубины, что в нем могли три лодьи уместится и еще место осталось бы. Лес для них словно поле с травой невысокой казался. Брели же они не разбирая дороги, но, показалось Арсену, вдоль гряды горной на север лежал путь великанов.

Как отдалились они на расстояние безопасное, выбрался Арсен из своего убежища меж корней и веток, влез на одно из деревьев поваленных и огляделся по сторонам. Словно ураган прошелся по лесу бескрайнему. Тянулась за великанами широченная просека из бурелома сплошного, путь их отмечая из одного конца леса в другой. Увидал Арсен на дальнем краю просеки этой скалу лесную, что с берега реки заметил еще. До нее оставалось совсем немного пути, только пройти через бурелом. Показалось сарацину, что вьется струйкой тонкой дым у подножия той скалы. Не раздумывая долго, спустился он с дерева и стал пробираться меж стволов поваленных великанами, спины которых еще виднелись вдали и земля еще содрогалась от их шагов. Вдруг раздался крик из той стороны. Обернулся Арсен и увидел, что один великан схватил рукой птицу мимо пролетавшую, из тех черных, что заметил сарацин раньше над лесом, и, разорвав на части, впился в нее зубами. Это ее предсмертный крик разнесся над лесом бескрайним. Ел великан прямо на ходу, не останавливаясь и не приседая на землю.