Текст книги "Служить другим, чтобы найти себя... Разговор с молодыми людьми"

О любви в «днях юности твоей»

Однажды на Всероссийском съезде молодежи Святейший Патриарх Алексий заметил: пастырское сердце грустит, когда приходится видеть огромное стечение молодых людей на концертах популярных исполнителей или на футбольных матчах. «Нет, мы вас не осуждаем», – продолжил Святейший Патриарх. Молодости свойственно стремление к творческому поиску, состязаниям, развлечению, все это должно занимать в жизни молодежи свое место. Однако необходимо уделять время и поиску истины, и молитвенному предстоянию пред Господом Богом. Ведь если душа не имеет связи с Духом Божиим, она истощается, разрушается, оказывается беззащитной перед натиском искушений, страстей, порока.

Веселись, юноша, в юности твоей, и да вкушает сердце твое радости во дни юности твоей, и ходи по путям сердца твоего и по видению очей твоих; только знай, что за все это Бог приведет тебя на суд. И удаляй печаль от сердца твоего, и уклоняй злое от тела твоего… (Еккл. 11, 9). И помни Создателя твоего в дни юности твоей (Еккл. 12, 1).

Мир меняется, но Христос остается неизменным.

Когда у преподобного Серафима Саровского спросили, почему люди теперь не творят великих подвигов, он сказал, что Христос один и тот же, Христос пребывает вовек, но у нас не хватает решимости следовать за Ним.

У каждого может быть свое оправдание. Ну например: не стоит взбираться на высокую гору, чтобы потом с нее не падать стремительно. Иногда рассуждают: если бы были великие подвиги, были бы пещеры или особенное служение ближнему, то на это бы мы были способны. А на то малое, что каждый день нам предстоит, глядят как на будничную серость, в обыденных делах может усматриваться, может быть, даже и бездуховность – мол, это не важно и не значимо. Но имеет значение вся наша жизнь, каждый проживает свою жизнь именно в тот момент, который мы живем сейчас, сегодняшним днем. И служить друг другу мы должны каждый день, и каждый тем даром, какой получил. Как говорит апостол Петр, от многоразличной благодати Божией (1 Пет. 4, 10).

Блаженнейший Архиепископ Афинский и всея Эллады Христодул много общался с молодежью. О нем говорили, что когда он был еще на епархии, приезжая на какой-нибудь приход, он заходил в места, где собирается молодежь. Может, это были кофейни, может быть, другие общественные места. Там он начинал говорить свое слово и так воздействовал на молодежь, что она потом вся уходила вслед за ним в храм, когда он шел на богослужение. Так вот, он приводит слова святителя Григория Богослова: «Ты молод – стань против страстей… имея поборником и пособником Крещение, сопричти себя к воинству Бога, ополчись против Голиафа и насладись своей молодостью». (Голиаф – это тот великан, которого победил пророк Давид.) Юный христианин, дай Бог, чтобы ты всегда мог оставаться молодым; чтобы ты был господином времени и истории; чтобы жизнь твоя имела смысл.

В Греции один священник спросил у группы молодых людей: «Как вы думаете, ребята, может ли молодой человек жить сегодня в Церкви?» На что юноша-студент ответил ему: «Отче, ваш вопрос неверный. Надо было бы спросить: может ли молодой человек жить сегодня без Церкви?» Такой ответ молодого человека – это ответ многих молодых людей в сегодняшней Греции. При недавнем опросе, который провело греческое Министерство образования, 87 процентов учащихся гимназий и 77 процентов учащихся лицеев заявили, что они доверяют прежде всего Церкви.

Это Греция, а как обстоит дело у нас? Не в процентах дело, а как мы на себя смотрим, кем себя считаем? Много в России христиан или мало?

Наверное, отсутствие должного воспитания есть корень всякого зла. Конечно, это исторически сложившаяся, серьезная наша проблема, проблема наших современных людей, состоящая в том, что мы многое не сохранили, утратили. Нас не воспитывали, и в этом есть причина. Но причина и в нас самих, мы и сами подчас воспитываем других не так, как нужно.

Педагогика без христианства – это известная мысль Ушинского – есть вещь немыслимая: безголовый урод, деятельность без цели и без результата. Школа должна быть не только школой арифметики и элементарной грамматики, но прежде всего – школой христианской под руководством пастырей Церкви.

Святитель Филарет Московский говорил, что свет одного научного образования без света Христовой истины – все равно, что свет луны без солнца, свет холодный, бесчувственный, свет чуждый и заимствованный. Он будет только скользить по поверхности души, как скользит свет луны по скале, не проникая внутрь ее, никогда не в состоянии будет согреть, оживить и возбудить наше сердце к трудам и подвигам.

Можно показать соответствующие примеры. В известном православном студенческом журнале опубликована статья «Без любви здесь обойтись нельзя». В ней приведено интервью, данное корреспонденту, студенту Духовной академии, двумя лаврскими иноками, архимандритом Трифоном и архимандритом Никодимом, которые вот уже много лет ходят в следственный изолятор. Он находится в Сергиевом Посаде, где и раньше была тюрьма, на проспекте Красной Армии. Там сейчас восстановили храм в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали». Есть в этой публикации интересные наблюдения и мысли. Вот отец Трифон говорит, что когда они с отцом Никодимом впервые пришли в тюрьму, в их сердцах горела идея, что они будут учить людей, проповедовать, объяснять им, как жить. Но пообщавшись с ними, окунувшись в их страдания и горе, иноки поняли, что все не так просто, как написано в книгах. Никакого книжного пособия не может быть для миссионерской жизни. Как можно человека научить любить? Это дар Божий, а без любви здесь обойтись нельзя, нужно именно полюбить людей в их страдании, несмотря на то, какой поступок или преступление они совершили. Сам Господь пришел спасти грешника.

Они говорят, что десять лет они ходят уже туда и перенесли там и насмешки, и кичения. Конечно, кажется, что так благородно – прийти в тюрьму, говорить о Евангелии… На самом же деле это всегда трудно, потому что человек должен настроиться на особую волну, взять не фальшивую ноту, должен в глубине своей природы откликаться на Евангелие, только тогда он что-то подлинное услышит.

Там были люди, которые мешали, говорили: эти порывы глупы, неразумны. А спустя некоторое время многие просили прощения за то, что на храмовой беседе плохо слушали, разговаривали, и на следующий раз многие надевают кресты, приходят в тюремный храм на службу, на собеседование, хотя еще не многие задумались над изменением своей жизни.

(В житии преподобного Ефрема Сирина есть такой пример, когда он оказался в тюрьме, и там с ним было двое других заточенных в узы. Он попал туда невинно, его оболгали, но Преподобный вспомнил свою жизнь и вспомнил забытый грех, подумал, что мог у соседа спасти овечку, а ее разорвал зверь… И Преподобный осудил себя за этот грех, обвинил себя. Вскоре он был освобожден из тюрьмы, а те двое были осуждены.)

Так вот, лаврских отцов спрашивают: задумываются ли люди, почему они здесь? Они отвечают: нет. До этого человек должен еще дойти, как-то дорасти до вопроса, почему он здесь. Должна быть открыта первопричина греха, надо задуматься над тем, что есть грех. Человек не просто совершил какое-то преступление, за которое его осудили на какой-то определенный срок. Он совершил грех, и вот за этот грех он должен ответить.

Когда Господь касается этих сердец, эти люди пишут: «Сейчас, оказавшись в тяжелых условиях, вдалеке от близких, я стал по-настоящему задумываться о смысле своей жизни, о Боге и прошу Вас не оставлять меня. Если я там, в изоляторе, и был безразличен к проповеди и беседам, то сейчас я Вас очень прошу, помогите как можете, не только материально, сухарями и чаем, а помогите духовной литературой, которая может вести человека ко спасению».

Дальше отец Трифон рассказал, что получил письмо от одного «авторитета», и тот говорит: «Не знаю, как бы я жил, да и стоило бы жить, если бы Господь Бог не послал Вас на моем грешном пути. От Вас я узнал, что есть иная жизнь, значимая, истинная, очень тяжелая, но достойная. В душе моей происходит большая борьба, и я чувствую, что мне не хватает духовных сил. (Ясно, что врагу не нравится, когда человек увидел всю бездну своего падения!) Все мои преступления перед Господом камнем висят на моей жалкой душе. Ой, сколько всего было, не дай Бог, если еще будет. Жизнь свою прокручиваю как боевик…»

Вот такое возникло сокрушение, потому что была проявлена любовь, было проявлено снисхождение, породившее такое великое и значимое покаяние.

Однажды отец Трифон шел по коридору, и его шаги, уже, видимо, знакомые, услышал заключенный и вслух говорит: «Батюшка, я научился плакать!»

Такой результат – показатель того, что человек уже не мирится сам с собою, уже оплакивает самого себя. Конечно, это уже начало, это уже шаги к исправлению.

И еще о любви и милосердии в наше трудное для такого делания время. Приведу рассказ престарелой монастырской сестры. Монастырь, где она служила, располагался около Дмитрова, там прежде была Влахернская обитель, которая сейчас уже восстановлена. Эта мать Пантелеймона, с таким именем она приняла постриг, а до того ее звали Евдокия. Она была в числе многих других сестер отправлена в ссылку под Плесецк. Там у нее и ее сокамерниц, этих сестер монастырских, была работа, они стегали одеяла. А ей было трудно сидеть – она получила травму, – и они с одной сестрой решили научиться сестринскому делу, ухаживанию за больными, решив, что так им будет легче. Они подошли к Владыке, там был умирающий Кронштадтский владыка Евсевий, с просьбой: «Владыка, благословите учиться на медсестер». Владыка им говорит: «Нет, на медсестер я вас учиться не благословляю. Учитесь на сестер милосердия». И она действительно приобрела там специальность. Потом уже, вернувшись из ссылки, она много лет проработала старшей медсестрой в Дмитровской больнице. И именно дело милосердия питало ее, оно согревало окружающих вокруг.

А тогда, в лагере, их привели в барак, где все нары были заняты. Там уже было много монахинь, а ей пришлось поместиться уже с женщинами-уголовницами. Ее поселили на нары с самой отчаянной. Но она как-то так добром, любовью утешала ту и добилась взаимного расположения. Так что потом, когда эта уголовница входила в барак и начинала вертеть в руках нож, сокамерницы говорили: «Евдокия, пойди успокой свою». Вот она ее успокаивала, приводила в мирное расположение духа.

Потом она жила в коммунальной квартире, кажется, соседи против нее вооружались, но она такой же любовью и снисхождением всех примиряла, так что после, когда уже расселялись, те о ней плакали, как о доброй родственнице.

Есть интересная книга «О подвижницах милосердия», в которой рассказывается о русских медсестрах. Медсестры – сестры милосердия. В ней повествуется о сестрах милосердия, которые прошли через дореволюционные еще войны. Они являли собой пример подлинного героизма, настоящей великой жертвенной любви, они отдавали за нее свою жизнь. Это были и простые женщины, и женщины из великосветского общества, которые оставляли все и шли на войну. Они разделяли все воинские тяготы с солдатами русской армии. Об одной говорится: уголок в палатке, снопик под голову, серая рвань какая-то, брошенная на слякоть. Холод, осень. Ни одеяла, ни подушки. «И одеяло, и подушку больным отдала, – отзывается доктор. – Носилки принесли, в чем раненых носят, – и те сволокла в палатку, умирающего поместила на них. Сама в грязи спит. Зашел я раз к ней, холодно было, накрыть-то нечем, все, что было, снесла туда. Сидит дрожит и руки над фонарем греет, что за натура?! Несколько раз ее тиф захватывал. Придет отдохнуть, и голова начинает кружиться, болеть, ноги не держат, вот-вот сляжет. Нет, позвали к больным – все как рукой снимет, опять бодрая, неутомимая».

Или сестра Раевская из Петербурга, из высшего света, у нее уже кончалась командировка, отзывали ее уже в Петербург – были родственники, которые звали ее отдохнуть, подлечиться. А она, кажется, уже была и готова, но вот подошла к умирающему в палате и уйти уже не могла. «Ну что, Степанов?» – спросила Раевская, входя в шалаш. «Сестра, голубушка, родимая – все бросили, все ушли, ты одна со мной, спаси тебя Бог! Дал Он мне тебя». – «Ну полно-полно, кто ж тебя бросил? Видят, что тебе лучше, пошли к другим, кому потяжелее. А я сюда зашла, отдохнуть, поболеть с тобою». – «Вот-вот, спасибо, сестра».

И она ему говорит: «Мы еще домой поедем. Нет, я тебя не брошу, нет, я не брошу вас, останусь я с вами», – вся в слезах умиления повторяла она. И не ушла она, отказавшись от всего. Не ушла к голубому морю, но не ушла также и от смерти, давно сторожившей мученицу.

И много было таких беззаветных, просто неизвестных тружениц, которые шли прямо по канавам на военном марше… В книге описывается такой случай: идет сестра, за ней санитары несут больного, впереди большая канава, санитары думают: «Надо как-то обходить», – а она – прямо через эту воду и командует: «Идите за мной», – и стояла до тех пор в воде, пока всех больных не перенесли.

Поразительны примеры таких подвигов, когда медсестры ухаживали за прокаженными, когда они выезжали в лепрозорий и находились там вместе с больными, буквально отдавая свою жизнь, часто и сами там оставались, так что уже могильный холм покрывал их тело.

Итак, любовь – слово красивое, емкое, большое, но и трудное. Дело любви трудное. Но тем не менее мы христиане, Господь с нами, мы призваны служить Ему, служить ближним, и эта любовь будет основой нашего спасения, нашего пусть маленького, но еще раз подчеркнем – повседневного подвига. А подвиг этот необходим. Потому что, выйдя за пределы заповедей Божиих, мы можем вести себя иначе, можем забыть надолго, как должны себя вести, какими мы должны, призваны быть. Но это не послужит к добру.

Вот когда мы будем помнить о нашем долге постоянно, то все будет по-другому. Все не так просто, но все и не так сложно Богу содействующему.

А если у нас наше исправление начнет получаться, то надо приписывать успех не себе, потому что не мог я сам или я сама исправиться, а сделал это Тот, Кто действует в нас, Бог всемогущий. Он нам помог. Кутузов, когда французов разбил, – на медали была отчеканена надпись: «Не нам, но имени Твоему». Побеждает Бог, Который действует в нас, а мы кто? Мы рабы неключимые.

Нужно как можно чаще спрашивать себя: кто я? И великие святые, и пророк Давид говорили о себе: я есть мерзость пред Богом и людьми, я же червь, а не человек, поношение у людей и презрение в народе (Пс. 21, 7).

Надо вспоминать свои немощи и недостатки. Успехи – Богу, а грехи – наши.

А еще следует всегда помнить цель, ради которой мы все в нашей жизни делаем. Цель… Вот, положим, делаешь человеку подарок, но всегда есть вопрос: ради чего он делается? Если ради того, чтобы и мне подарили что-нибудь в свою очередь, это – человеческое. Если ради того, чтобы мне оказали потом услугу какую-то, тем более если это какой-то вышестоящий человек или тот, от кого я завишу, значит, это – человекоугодие. А если я дарю даже, может быть, и не очень любя, не будучи сильно расположен, но я делаю это, чтобы победить себя, искоренить в себе зло, то именно так и надо. Тогда я борюсь со злом в себе, и это будет уже то, что нужно, то, что Божие, и это будет ради Христа.