Текст книги "Заставь меня развестись "

24.

– Ты ведь не просто так сам решил привезти машину? – спрашиваю, а у самой голос дрожит, как у школьницы, которая со старшеклассником столкнулась. Что это такое? Я целый год была женой Чернова. Почему сейчас, когда смотрю на него, все мои внутренности сжимаются?

– Не просто так, – кивнув, соглашается Никита.

Ну конечно же. Никто из Черновых ерундой не занимается. Они не могут поехать в торговый центр и вместо него оказаться на лавочке в парке. У них всегда есть заданный маршрут. Все действия Никиты – осознанны. Привезти машину жене, с которой уже больше месяца не живешь, точно не альтруистический поступок.

– Прокатимся?

Я лишь киваю, потому что уверена, мой отказ никто не примет. Но в тот момент, когда Никита протягивает мне ключи и наши пальцы на секунду соприкасаются, тело прошибает током, выжигая подчистую все сомнения. Оказывается, я и сама совсем не против прокатиться. До боли сжав ключи в ладони, почти бегу к машине, игнорируя покалывание в позвоночнике, которое сигнализирует о том, что Чернов следит за мной.

Ну и пусть смотрит.

Мне плевать. Наверное.

– Ты мог бы позвонить, и тогда бы не пришлось собирать все пробки, чтобы доехать до меня. – В салоне прохладно, и кажется, даже обивка сидений успела пропитаться парфюмом мужа. Если запах не выветрится в ближайшее время, то придется стать пешеходом, чтобы с расплавившимся мозгом не попасть в аварию. – Кристина же хотела лично привезти машину мне.

Пыталась вспомнить, что именно вчера говорила мне подруга, но, как назло, в памяти всплывает торс Чернова. Жмурюсь, отгоняя все воспоминания, но они упорно лезут в голову, мешая сконцентрироваться.

Что за черт?

Я на букашку наступила и меня мать-природа прокляла?

Но Кристина говорила так много, что, возможно, я и процитировала ее слова. Возможно, но не точно.

– Мне не сложно, – скалится Чернов, будто мысли мои читая.

Так и хотелось крикнуть: «Уйди. Уйди из моей головы. И оденься, в конце концов», только вот крик ничего не изменит. Никита там прописался и, наверное, в ближайшее время съезжать не планирует.

– С тобой все нормально? – продолжает издеваться он. – Ты покраснела. Особенно уши.

Весело ему? Смешно?

Кто так себя ведет?

– Душно здесь, – рычу себе под нос, опуская стекла. Свежий воздух. Ура! Привет остатку ожившего мозга. – И дышать нечем. Вижу, машину помыли. Случайно, не твоим парфюмом?

Неужели и у меня есть зубы?

Боже, как же приятно ими пользоваться.

– Тебе бы этого хотелось? Стоит только попросить.

Черт.

Меня переиграли в моей же собственной игре.

– Будешь нарываться, пойдешь пешком, – заявляю я, смотря в зеркало, чтобы убедиться в отсутствии машин сзади. Врубиться в кого-то при Никите – самое худшее, что я могу сделать при нем. Тогда он точно к рулю меня больше не подпустит. – Я серьезно!

– Верю, – улыбается Чернов, смотря на ручные часы.

Опаздывает куда-то?

Обидно, конечно, что у Никиты могут быть планы, а у меня их нет. Вернее, они есть, но прохладный душ, быстрый перекус, вместо полноценного ужина, и часовые попытки уснуть – очень сложно назвать планами. Игнатова со мной бы согласилась.

– Куда тебя везти, Чернов?

Я злюсь. Да, я могу злиться. Потому что раньше я могла задавать ему миллион вопросов, а сейчас приходится контролировать каждое слово и интонацию.

Ну и если он назовет другой адрес, то я сразу же выкину его из машины. И сил хватит. Я уверена, что хватит.

25.

Поворачиваю голову и натыкаюсь на его пристальный взгляд. Если бы раньше не покраснела, то сейчас бы точно покрылась пятнами. Он смотрит. Будто взглядом сканирует, и в какой-то момент мне даже хочется руками себя прикрыть. Потому что я знаю этот взгляд. Я его не забыла. Прекрасно знаю, о чем  Никита думает.

Эй, мы с тобой разошлись. Не смотри на меня так. И вообще, оставь при себе свои мыслишки.

Так они при нем.

Это я себя накрутила.

Откашливаюсь и снова отворачиваюсь.

– Чернов! – выпаливаю я, и мой голос приобретает угрожающие нотки. – Если ты не определился, куда тебе надо, то, может, такси закажешь? Будет время пофантазировать.

Пусть он не думает, что я не в курсе того, что творится в его голове. Я все знаю. У меня маячок сработал. Покалывание в области живота. Если мы и не живем вместе и нам не приходится видеть друг друга каждый день, это не значит, что я обо всем забыла.

Никита делает такое лицо, словно я рассказала анекдот про тракториста, он ему понравился, и теперь он хочет услышать его вторую часть.

А я начинаю осознавать, что противостоять мужу слишком нервная работенка. От напряжения в машине даже воздух становился горячим.

– Что-то мне подсказывает, что не только я фантазиями мучаюсь, – отвечает он лениво и, не отрывая от меня взгляда, пристегивается. – Я твой муж, Мира. Не надо стесняться.

Это он про мои красные щеки с ушами? Лето на улице. Даже вечером жара такая, что можно солнечный удар получить. В такое время лучше дома сидеть, а не торчать в машине с самоуверенным брюнетом, который мои мысли читать умеет.

Я понятия не имею, как запретить ему это делать.

– А кто сказал, что я стесняюсь тебя? – задираю голову, рассматривая фонарный столб рядом с машиной.

– Ты не меня стесняешься, а своих эмоций, которые у тебя возникают при виде меня.

На досуге психологом подрабатывать начал?

– Ты мне на нервы действуешь, – уверенно заявляю я, все так же продолжая смотреть куда угодно, но не на мужа. О, какая красивая клумба. От газона я вообще в восторге. – Вот и все. Не думай о том, чего нет, Чернов.

– Чего нет? – Он немного оттягивает ремень, наклоняется ко мне и всем своим видом дает понять, что может с легкостью доказать мне обратное.

– Тебе меня не запугать.

– А и я не собирался, – его голос вибрирует, разгоняя волны по моему телу.

– Вот и молодец, – говорю и нервно сглатываю одновременно.

– Всего лишь хочу, чтобы ты поняла, что обманываешь саму себя.

Вид загнанной в угол овечки не подходит девушке, которая больше не хочет иметь ничего общего со своим пока еще мужем, но я не могу выдавить из себя что-то другое. Поэтому с облегчением выдыхаю, когда Никита возвращается в свое исходное положение, дав мне возможность хоть немного расслабиться.

Гад.

Вампир.

Пьет мою кровь и не стесняется.

– Знаешь что?

– Что?

– Я передумала тебя подвозить. Выметайся. Трамвайная остановка за углом. Сам доедешь.

Он самоуверенно улыбается, смотря на меня как на милого щеночка, который гавкнул на него.

– Жми на газ, родная, в сторону моего офиса.

– Ты на работу собрался? – выпаливаю я, стараясь смотреть на дорогу. – В такое время?

Если я и выдыхаю облегченно, то вида не подаю. Трудоголик Чернов и на пенсии будет таким же. Конечно, я рада, что он не назвал мне адрес какого-нибудь модного клуба, куда он начал наведываться после нашего расставания. Но работать в такое время?

Месяц назад я бы с ним поспорила на эту тему.

Стоп!

Это не мое дело.

Это больше не мое дело.

– На работу? Нет, Мира, туда мы не поедем.

Я сбавляю скорость, чтобы не врубиться в зад другой машины, еду в сторону офиса. Не сказать, что я там часто была, но все равно знаю дорогу как свои пять пальцев.

Стоит мне только повернуться к Никите, как я сразу же ловлю его взгляд. И так каждый раз. Я ведь еще утром обещала себе начать жизнь с чистого листа. И суток не прошло, как я нарушила свое же обещание.

Чернов рядом, я волнуюсь, и ничего не меняется.

– Здесь направо.

Киваю и ничего не говорю в ответ. Направо так направо. Я и раньше не задавала лишних вопросов, сейчас уж точно не буду.

Меня накрывает непонятное чувство. Я, например, нервничаю, тело дрожит рядом с Черновым, а его словно не волнует мое присутствие. Командует, отдавая приказы, куда ехать. У него все нормально? Даже сердце бешено не стучит?

Это должно меня радовать. Мы больше не вместе, нас ничего не связывает, кроме штампа в паспорте, но… Черт. Черт. Черт. Меня это просто бесит.

– Куда дальше? – спрашиваю я.

– Прямо.

– Мог бы просто назвать адрес, – бурчу себе под нос, злясь на его спокойствие.

Чувствую себя солдатиком, который тащит на своих плечах командира.

– Мог бы… – Он точно издевается. – Еще раз направо и паркуйся.

Не оглядываясь по сторонам, делаю то, что мне говорят. Дура ты, Мира. Всю дорогу мозг свой ела чайной ложечкой, а когда доехали до пункта назначения, расстроилась.

– Спасибо за машину, Никит. Без нее и правда сложно.

Хотела еще его маме привет передать, но это прям перебор. Еще бы про его двоюродную тетку вспомнила.

Интересно, мороженое поможет мне в борьбе с грустью? Именно тоска ждет меня за дверью. Вот стоит только Чернову выйти из машины, как на его место сядет новая пассажирка.

– Не за что, – он хмыкает и не прощаясь выходит, хлопая дверью.

Так и должно быть. Я просто подвезла. Но он мог хотя бы поблагодарить меня за это. Нет же, молча свалил.

Неожиданно дверь с моей стороны открывается и я вижу протянутую Черновым руку.

– Ты же не думала, что я так просто тебя отпущу?

Смотрю на то, как Никита наклоняется, его лицо напротив моего. Чувствую, как его рука ложится на мое бедро, приподнимается выше, еще выше… В голове что-то взрывается и горит, но я молча смотрю в его наглые и сверкающие глаза и прихожу в себя только тогда, когда слышу щелчок ремня.

Пытаясь натянуть на лицо маску невозмутимости, хмурю брови.

– Что ты делаешь?

Не отвечает.

Молча разглядывает мое лицо.

– Никита!

– Что?

– Отодвинься от меня.

– Не могу.

Хочу его оттолкнуть, но он опережает, схватив меня за руки.

Ох, блин.

Опасная близость. Очень опасная. В таких случаях обычно вешают предупреждающие таблички.

– Чего ты добиваешься?

– Ничего. Хочу побыть наедине со своей женой и отпраздновать ее первый рабочий день.

Только после его слов я начинаю смотреть по сторонам. Я совершенно точно остановилась рядом с каким-то заведением. Есть вывеска, но я не могу прочитать, что там написано, потому что темно и даже свет в окнах не горит.

– Здесь?

Черт, мой вопрос не похож на отказ.

– Да. Представь, что это наше первое свидание.

26.

– Если это шутка, Никит, то она не смешная, – говорю я, когда Чернов неожиданно с легкостью вытягивает меня из машины. – И не смотри на меня.

Никита довольно улыбается и, подойдя к капоту, прислоняется к нему, вытянув ноги.

– Я похож на шутника, Мира? Ты сама как-то говорила, что слишком рано согласилась выйти за меня замуж и не успела вдоволь насладиться каким-то там цветочным периодом.

– Конфетно-букетным, – поправляю его, зажмурившись.

Он помнит? Черт, это же было так давно. Через неделю после свадьбы, когда мы, встретившись с девчонками, обсуждали очередное свидание Иды. Удачное свидание. Игнатова улыбалась, как маленькая девочка, которой подарили розового пони. А как сверкали ее глаза…

Меня же по возвращении домой ждала пустая квартира и тоже свидание, но с телевизором.

– Раньше надо было думать! – рявкаю на него, вспоминая все долгие вечера, проведенные в одиночестве. – А сейчас мне этого не нужно. Опоздал.

– Никогда не поздно начать исправлять свои ошибки, – уверенным тоном заявляет он.

Тут я с ним, конечно, согласна, но… Нашу ситуацию не исправишь букетом ромашек и кусочком лимонного чизкейка. У нас все очень сложно, и белого света в конце тоннеля я не вижу.

А если на секунду отключить память? Тогда все станет идеальным. В ресторане нет освещения – значит, мы зажжем свечи. Тихая и спокойная музыка. Красивый Чернов протягивает мне шампанское и предлагает посмотреть на звезды. Обнимает, а я прижимаюсь к его груди, и мы двигаемся в такт музыке. Одни. Совершенно одни. Только я, он и лимонный чизкейк. Сказка же. Самая настоящая сказка. Или сказочный сон наивной дурочки.

В животе покалывает, когда я вспоминаю о своем любимом десерте. Я ведь могу пойти за Никитой и не думать об этом как о свидании. Ужин. Вечернее застолье перед сном. Если я, конечно, смогу уснуть после всего этого.

– Ладно. Двадцать минут. И это не свидание. Ясно тебе? Мне просто лень готовить, а последний раз я ела в обед, и то тот кусок торта едой не назовешь.

– Значит, целоваться не будем?

– Даже не думай об этом! У меня в сумке есть перцовый баллончик. Подойдешь ближе чем на метр, я тебя с ним познакомлю.

– Ты серьезно? – улыбаясь, он отслоняется от машины. – Сможешь?

– На твоем месте я бы не стала проверять.

Черт возьми, что со мной творится? Но я не блефую. Баллончик и правда есть. Папа закинул его в мою сумку в тот день, когда Игнатова уговорила меня поехать в клуб. С тех пор он там так и лежит. Не думала, что пригодится, но… Для убедительности я смогу его достать.

Медленно двигаясь вслед за Никитой, я пялилась на его спину, четко понимая, что все происходящее не обычный ужин. Такие, как мы, не могут спокойно сидеть за столом и делать вид, что все у них нормально. А я слабачка, раз не смогла сесть в машину и уехать. Я и правда согласилась пойти на свидание с Черновым.

Какой ужас.

Какое наслаждение и легкость.

– Почему здесь так темно? – интересуюсь я, когда мне приходится схватиться за рукав Чернова, чтобы не споткнуться и не разбить себе нос. – Мы же не грабители? Владельцы знают, что мы здесь?

Чернов смеется и, кажется, не собирается мне отвечать, все так же продолжая идти. Я вообще не понимала, как он может двигаться в такой темноте. Если бы я не вцепилась в его руку, то давно бы уже на полу корчилась от боли, а он… Продал душу за кошачье зрение?

Когда Никита осторожно отцепляет меня от своей руки, я невольно тянусь обратно к нему, но ощущаю лишь пустоту вокруг.

– Если ты решил меня здесь бросить и уйти, то….

Неожиданно загораются все лампы, и я жмурюсь, тут же замолкая.

– Я же говорил, что это свидание.

Хочу поправить его и сказать, что это точно не оно, а сам Никита бредит, но, когда вижу в его руках букет пионов, замолкаю.

Слов нет.

Во рту все пересохло.

Блин, ладно. Пусть будет свиданием.

27.

– Был уверен, что я соглашусь? – говорю я, не сводя с Чернова взгляда, стараясь игнорировать барную стойку, которая завалена фирменными коробками из кондитерской. – А если бы отказалась? Не думал об этом?

Никита ухмыляется и пожимает плечами, рукой приглашая меня к столу.

– Ты здесь. Да и я умею убеждать.

– Очень самонадеянно, Чернов. – Хочу еще сказать, что это был последний раз, когда я повелась на его предложение, но вместо этого иду к столу. – Зря старался. Надолго я не задержусь.

– Привязывать тебя к стулу я точно не буду. Можешь не переживать по этому поводу.

Что это еще за фантазии?

– Я и не переживаю. Перцовый баллончик. Не забыл?

– Что ты? – из его рта вырывается смешок. – При всем желании не смог бы забыть. Такая защита. На самом деле я рад, что он у тебя есть.

– Папа подарил, – зачем-то поясняю я, продолжая разглядывать Никиту.

– Хорошо.

Мне кажется, проходит миллион лет, прежде чем Чернов присаживается напротив меня.

– Что это за место?

Оно не в стиле всех ресторанов мужа. Роскошь и богатство – вот фишка всех его заведений. Обилие зеркал, позолота, бронзовые и мраморные детали. За интерьером следил еще отец Никиты, и, когда его не стало, сын не стал ничего менять. Говорил, что именно это и отличает их рестораны от других. Здесь же было мило и уютно. От каждой детали веяло спокойствием. Это расслабляло и напрягало одновременно.

Хотя, может, меня напрягал и сам Чернов. Его присутствие делало свое грязное дело. Я волновалась.

– Новый проект, – ответил он спокойно, но я успела увидеть блеск в его глазах. – Открытие через несколько недель. Придешь?

За время нашего недолгого брака я всегда была рядом с ним на таких мероприятиях. Держала его за руку, улыбалась незнакомым людям, делая вид, что я счастлива здесь находиться. На самом же деле считала минуты, чтобы поскорее оказаться дома. Фальшивые улыбки, глупые разговоры – не мое. Но сейчас мне было тяжело осознавать, что в этот раз меня здесь не будет.

И судя по тому, как пристально Никита на меня смотрит, он снова прочитал все мои мысли.

Аппетит пропадает, и я просто пью воду, морщась глядя на свою тарелку, игнорирую даже тот факт, что Никита лично ухаживает за мной.

– Удивишься, если я скажу, что сам это приготовил?

Пасту?

Серьезно?

Сам?

Я его даже рядом с чайником никогда не видела. Он варочную панель стороной обходил. А тут паста с морепродуктами.

– Не верю.

– С третьей попытки, – с гордостью заявляет Чернов, демонстрируя мне красный след на ладони.

– Раньше ты никогда не готовил.

– Раньше я много чего не делал, а теперь жалею.

От его слов внутри становится так тепло.

Вроде и не сказал ничего такого, а я уже в желе превратилась.

– Решил исправиться? – спрашиваю, сглатывая ком в горле.

– Почему нет?

– Не знаю. Ты сам несколько раз говорил, что люди не меняются, а только делают вид, – шиплю я, вспоминая каждое сказанное слово.

– Когда дело касается твоего брата – да, такие люди не меняются. Но я другой.

И опять мы вернулись к Олегу.

Хотя он прав: они очень разные. Один жить не может без своей работы, а другой бежит от нее, как от бешеной собаки.

Хватит думать, Мира. Все в прошлом.

Но, если все в прошлом, почему тогда мое сердце улетает в пятку, когда Чернов встает и, обходя стол, подходит ко мне?

– Потанцуем?

Чего?

Это точно Чернов или мне вместо него подсунули его улучшенную копию?

– Вообще-то, я еще не доела. – Как раз самое время взять в руки вилку. Это лучше, чем чувствовать руки Никиты на своей спине.

Но меня не слушают, берут за руку и почти вытягивают из-за стола. На самом деле аккуратно помогают встать со стула. Версию про вытягивание я оставлю для Иды, если соберусь рассказать ей об этом вечере.

– Чернов, я не буду с тобой танцевать.

И опять меня не слушают.

Одной рукой он придерживает меня, а другой копается в телефоне, и уже через секунду по всему залу разносится тихая мелодия.

Точно подготовился.

Вот тут я понимаю, что мне не избежать прикосновений. Стоило только подумать об этом, как Никита прижал меня к себе.

– Смотри, не все так плохо. И ты должна знать, что я не кусаюсь, – нагло шепчет мне в ухо.

– Ты просто про баллончик не забыл.

Наверное, я мазохистка. Или как еще объяснить тот факт, что я сама прижимаюсь к Чернову и нагло лапаю его спину? Болезнь? У меня с головой проблемы?

Черт!

Как же хорошо.

Его запах, его руки…

Осталось только пустить слюну, и точно можно будет назвать меня психом.

– Не забыл, – выдыхает он, заставляя меня поднять голову.

Ох, зря я это сделала.

Не успела опомниться, как губы Чернова уже прикоснулись к моим.

28.

Я пропала.

Вместо того чтобы оттолкнуть Никиту, я посылаю к чертям все сомнения и воспоминания. Отмахиваюсь от них, чувствуя, как кровь бурлит в венах. Прижимаюсь к любимым губам, подчиняясь требовательному поцелую. В глазах туман вперемешку с яркими искрами, но я все равно осознаю, что цепляюсь за Чернова, как за спасательный круг. Хватаюсь за его руки, сдавливаю пальцы, будто проверяя, реальность это или сон, в котором вместо Никиты я облизываю подушку.

Не хочется об этом думать. Вернее, думать совсем не хочется. Я словно сорвалась с диеты и набросилась на любимый десерт. Теперь я стала понимать Иду. Перед таким соблазном и правда сложно устоять. Особенно когда силы воли нет.

Поднимаю руки, хватаясь за воротник мужской рубашки, чтобы притянуть Чернова к себе еще ближе.

Все происходящее кажется самым настоящим безумием, и нервное дыхание Никиты только доказывает это, но стена будто рухнула.

Его руки везде. Наверное, не осталось места на моем теле, до которого Чернов еще не дотронулся. А его язык… Ох, черт, черт… Внутри все кипит. От пылающего жара перехватывает дыхание. Сколько я еще продержусь до полной капитуляции? Секунду? Минуту?

Я как будто ожила. Умерла, а потом воскресла.

Громко выдыхаю, чувствуя его ладонь на пояснице. В какой момент мой топ успел задраться под самую шею?

Ох, черт!

– Кошка! – кричу прямо в губы Чернова. – Белый пушистый котенок.

Понятия не имею, что несу в бреду, знаю только одно: мы не должны. Я не должна.

– Да хоть тигр, неважно. Даже если я через минуту умру от аллергии, я все равно не отпущу тебя.

А вот это плохо.

Я не хочу его смерти, но также не хочу так глупо поддаваться своим желаниям.

Слишком много всего стоит между нами. Моя самооценка первая в очереди из того, из-за чего я должна немедленно убраться отсюда.

– Если несложно, передай, пожалуйста, мою сумку! – рявкаю, когда до меня доходит, какой жалкой я могу казаться со стороны. Весь день ждала звонка Чернова, согласилась подвезти его, пошла за ним, а потом… Мира, тебе надо поумнеть, пока не стало слишком поздно.

– Мира, мы не делали ничего плохого.

– Да, ты прав. Я ничего не делала, все ты, – отталкиваюсь от него, и, когда руки Чернова перестают касаться меня, становится чуточку холодно. Это хорошо. Холод отрезвляет. – Я с самого начала не делала ничего плохого. Ух, а ты постарался.

Оглядываюсь по сторонам.

– Ради этого старался? – Поправляю на себе топ, одергиваю юбку. –  Чернов, какой же ты… А знаешь, я сама хороша. Повелась на всю эту мишуру с вниманием. Ты же вечно торчал на своей работе, а сейчас вдруг появился и на свидание пригласил. И куда? Правильно! На свою же работу. Вообще ничего в жизни не меняется. Я как была дурой, такой же и осталась. А ты…

– Кто?  – перебивает меня ледяным голосом Никита. – Родная, не надо делать из меня монстра. Сейчас нас было двое. Ты так же, как и я, хотела…

Нет. Нет. Нет. Он не скажет этого вслух!

– Я с тобой разведусь!

– Помечтай. – Никита поправляет рубашку, пытаясь застегнуть пуговицу, которой нет. Это я ее выдернула?

– И мечтать не надо. Завтра же этим займусь. И ты не сможешь мне помешать.

– Попробуй. – Делает шаг вперед, нависая надо мной. – Заставь меня развестись.

Это у меня так сердце бьется или от напряжения в воздухе зубы стучат?

– Хорошо, Чернов. Ты доигрался. Я стану твоим самым страшным кошмаром, буду делать все, что тебя больше всего злит, и ты сам будешь умолять меня о разводе. Запомни мои слова.

– Запомнил, – ухмыляется, скрещивая руки на груди. – Могу дать подсказку, и ты начнешь прямо сейчас. Меня злят незаконченные дела. Закончим с разговорами и продолжим?

Весело ему?

Ничего, я тоже могу веселиться.