Текст книги "Заставь меня развестись "

12.

– Мира, ты нормальная вообще? Что за вопросы?

– Олег, слушай, я не хочу обвинять тебя в чем-то, поэтому ответь честно: у тебя есть какие-то проблемы с Черновым?

– Нет, ты и правда ненормальная, –ощетинивается брат, бросая вилку на стол. – Может, тебе с матерью поговорить надо? Ты реально с ума начала сходить.

– Олег, можешь просто ответить на мой вопрос?

Брат тянется за вилкой, берет в руки, а потом опять кидает ее в сторону.

– Если бы вопрос не был идиотским, то я бы на него сразу ответил. А так… Мира, ты головой подумай. Единственное, что меня связывает с Черновым, – это то, что моя сестра вышла за него замуж. Моя с ним проблема в том, что он изменил моей сестре. Что ты еще хочешь услышать, я понять не могу?

– Хочу услышать, что ты не имеешь никакого отношения к сообщениям, которые мне присылали.

– Что? Ты думаешь, что я… Я отправлял? Жесть!

– Я так не думаю. Но…

– Что «но»? Вот что? Знаешь, что мне кажется? Ты сейчас любого готова обвинить во всех смертных грехах, чтобы появился повод обелить Чернова. Так же получается? Побегала немного, решила простить, но повод нужен? И ты решила меня уродом выставить?

Жмурюсь, мотая головой.

– Я никого не прощала. И еще я не выставляю тебя уродом. Успокойся немного. Мы можем просто поговорить, не привлекая к себе внимания? Зачем ты рассказал Никите о разводе?

– А ты собиралась до конца дней своих держать эту новость в секрете?

– Нет. Но и ты не должен был лезть.

– Прости, влез. Каяться не буду. Убьешь теперь меня за это?

Нет, конечно. Увидев брата, я почему-то думала, что у нас получится нормально поговорить. Ведь я не давила. Не грубила и не пытала. Я просто задала вопрос, который меня волновал, и надеялась услышать честный ответ. Разве не так строится разговор двух взрослых людей? Один спрашивает, другой отвечает.

Смотря на брата, я начинала чувствовать себя виноватой. Может быть, не стоило вообще поднимать эту тему? Не верить словам Кристины, забыть их. И не думать о том, что за всю многолетнюю дружбу Крис никогда не врала мне.

Но ее не было со мной рядом все это время, а Олег был. Это же что-то значит? Если бы он был тем человеком, который захотел мне навредить, стал бы он потом меня успокаивать и пытаться вернуть к прежней жизни? Какой в этом смысл? Есть ли он вообще?

– Ты помогал маме настраивать мой телефон?

– Мира, хватит! Я больше не собираюсь это слушать.

Быстро встав со стула, брат несется к выходу, плечом задевая официанта. Я не бегу за ним, оставаясь сидеть на своем месте. Растерянно смотрю в пол, борясь с собой. Может, я и правда переборщила? Возможно, надо было начать издалека. Как-то подготовить брата. Не знаю… Я ведь и правда обидела его. Почти обвинила в том, что это он причина моего предстоящего развода с Черновым.

Чем думала?

– Что-нибудь еще будете заказывать? – отвлекает меня голос официанта. – В меню сегодня…

– Нет, спасибо. Я уже ухожу.

– Хорошо. Минутку, я принесу счет.

Устало смотрю на него и на пустой стол, на котором, кроме вилок и салфеток, ничего нет.

– Мы ничего не заказывали.

– Молодой человек, с которым вы только что разговаривали, ушел не расплатившись. Если вы не вместе, то …

Отлично! Заплачу за него и, может быть, тогда перестану чувствовать себя виноватой.

– Я оплачу.

Повеселев, парень улыбается и уходит, а я возвращаюсь на свое место, достав телефон из сумки. Два пропущенных от мамы. Удивительно, как она сама не пришла к нам. Не сомневаюсь, после разговора со мной мама сразу же позвонила и предупредила Олега. Брат точно не удивился моему приходу. Он явно ждал. Надо будет перезвонить ей и сказать о том, что мои планы изменились. Не скажу, что я обиделась на маму, но… Сейчас мне просто не хотелось ехать в родительский дом.

– Наличными или по карте?

– По карте, – тихо отвечаю, протягивая руку с телефоном к терминалу, чтобы сразу же оплатить, но тут в глаза бросается чек, и я отдергиваю руку. – Вы не ошиблись? Это точно счет того молодого человека?

Два бокала белого вина, салат цезарь мороженое.

Любое вино Олег называет – кислятиной, а мороженое перестал есть в четвертом классе, после того как несколько недель пролежал с ангиной.

– Нет, здесь все верно.

Сегодня очень странный день.

– Подскажите, а парень был один?

– С девушкой, – протягивает официант, мечтательно улыбаясь. – Она убежала за пару минут до вашего прихода.

Получается, у брата было свидание со своей девушкой, а узнав о том, что я еду к нему, он его прервал? Ну и кто так делает? Я бы с удовольствием познакомилась с ней. Да и вообще хоть с кем-нибудь из окружения Олега.

Возможно, причина в том, что мама могла сказать, что я в разговоре с ней была взволнована. Но это же не значит, что я бы начала расспрашивать брата при посторонних? Какого она мнения обо мне?

Чтобы не заставлять милого официанта ждать, я быстро расплачиваюсь и иду к машине. Наверное, стоит какое-то время не лезть к брату и уж точно не рассказывать о том, что я в курсе, с кем он встречался сегодня. Это его жизнь, а я уж точно вмешиваться не буду.

Направляясь к дому, все-таки торможу напротив торгового центра. Из-за встречи с Кристиной я так и не купила ничего из продуктов. Хотя зачем они мне? Раньше было для кого готовить, сейчас нет. Теперь я сама по себе, и…

Телефон звонит в тот момент, когда я выхожу из магазина с одним пакетом. Увидев на экране имя мужа, застываю и даже собираюсь проигнорировать звонок, но что-то мешает мне так сделать.

– Чего ты хочешь, Чернов?

Сегодня у меня уже было несколько не самых милых разговоров. Короткий обмен слов с Никитой – не сделает этот день еще ужаснее.

– Тебя! – раздается короткий и уверенный ответ. – Поможешь мне с этим?

Надо и правда как-то перестать реагировать на его голос. Бесит прям.

Прижав телефон к уху, двигаюсь к машине, открывая багажник.

– Нет. Это все? Я сбрасываю.

– Где ты?

– А ты? Хочу знать, по какой дороге мне ехать не стоит и какие улицы надо объезжать стороной.

В трубке слышится тихий смех.

– Не надейся. Мы все равно встретимся. Как насчет сегодня вечером?

– Забудь. Сегодня, завтра – для тебя я буду всегда занята.

– Выбирай: ресторан или ужин в твоей квартире?

Надо просто сбросить вызов и не слушать его.

– Прощай, Чернов.

– В восемь заеду за тобой, – слышу его слова, перед тем как отключиться.

Никита же шутит?

Он же не думает, что я соглашусь встретиться с ним?

13.

Фигура Чернова появилась перед моими глазами так неожиданно, что первой моей реакцией было задвинуть шторы и пулей отлететь от окна. Как трусливому зайцу, хотелось залезть под кровать и не высовываться, пока зубастый волк не уйдет. Мысленно я все так и сделала, в реале же не могла себе такого позволить. Во-первых, я не боюсь Никиту, а во-вторых, я не позволю Чернову думать, что его присутствие сбивает меня с толку, превращая мозги в желе. Я была уверена, что он придет в назначенный им час. Была надежда, что апокалипсис помешает ему сесть в машину, но понятно же, что Чернов бы и тогда нашел выход.

Наверное, стоило бы переодеться. Одеться во что-то домашнее, завязать волосы тугим узлом на голове и смыть с лица всю косметику, а не выряжаться так, будто собралась на войну, боясь, что меня первую с поля боя вынесут из-за отсутствия туши на ресницах и помады на губах. Я поправляю лямку топа на плече, намереваясь его снять и заменить длинной футболкой, а потом бью себя по рукам. Косметика – это маска. Одежда – это маска. Маска уверенности в своих силах и в том, что у меня получится противостоять напору мужа, – была мне необходима. Домашняя Мирослава Чернова в плюшевых шортах и в безразмерной майке испортит все.

По-хорошему, стоило бы и нос ватой заткнуть, чтобы не вдыхать в себя парфюм Чернова, но я решила, что буду просто дышать через рот, чтобы не позориться с тампонами, торчащими из носа.

Первая мысль: «Мира, соберись».

Вторая: «Никита здесь».

Чернову даже не понадобилось нажимать на кнопку звонка или стучать в дверь, чтобы я поняла, что он рядом и нас разделяет только бетонная стена.

– Мира! – слышу голос Никиты, в груди тут же что-то подпрыгивает, затем падает, расслабляя ноги до состояния вареной спаржи, и по венам несется обратно вверх, охлаждая кровь. Блин, что за предательская реакция? – Впустишь?

Лучше сделать вид, что меня нет дома. Хороший вариант на самом деле. Мне ведь не нужны лишние проблемы. Если впущу, потом буду нервничать, губы кусать, фантазировать, голову забивать ненужными мыслями. Впустить Чернова – очень плохая идея. Оставить его под дверью – вот что надо сделать. Пусть сидит на коврике!

Прежняя Мира – никогда бы так не поступила.

Новая – с удовольствием посмотрела бы на это.

– Родная, ты же в курсе, что в этом подъезде живет кошка? Прямо сейчас она стоит в метре от меня, и я уже начинаю чувствовать, как отекают мои глаза и дышать становится все труднее.

Воображение тут же подкинуло картинку, где на бугая Чернова нападает маленький рыжий котенок соседского ребенка.

Это и смешно, и страшно одновременно.

Кто бы мог подумать, что у такого человека, как Никита, может быть аллергия на кошек. Я бы не поверила, если бы сама не видела, как он весь покраснел, заслезился и расчихался, когда, во время прогулки в парке, к нам присоединился бездомный кот и, забравшись ко мне на коленки, начал тыкаться своей наглой мордочкой в руку Чернова. Я еще смеялась, считая, что Никита просто испугался дворового тигра, и поэтому так сторонился его. Потом смеяться перехотелось.

– Тогда тебе не стоит задерживаться. Беги, Никит, пока не поздно! – кричу я, пытаясь заглянуть в глазок. – Буся сейчас захочет, чтобы ты почесал его за ушком.

Блин, почему так темно? Не видно же ничего, что за дверью происходит. Может, Чернов на лампочку запрыгнул?

– Мира… Дышать… Мира… Я не могу…

– Ох, черт… – вырывается из меня, когда я, паникуя, пытаюсь открыть дверь. Без обуви выскакиваю в подъезд, и тут же из моего рта вырывается рык: Чернова вижу, глаза его бесстыжие вижу, а кота нет.

Никита так быстро двигается, что я даже не успеваю и рта открыть, как меня уже завели в квартиру, оперативно закрыв дверь изнутри. Трусливый заяц внутри меня на секунду поджал хвост и закрыл длинными ушами глаза. Я возмущена. От нарастающего в груди бешенства даже дышать стала как паровоз. Взять бы и выкинуть Чернова из квартиры, как чужого кота, который проскочил в дом и в тапок нагадил, но внутренний голос советовал держать себя в руках.

Я стараюсь расслабиться, выдерживая заинтересованный и пронизывающий до костей взгляд мужа. Но его присутствие все равно сбивает с толку. Вот он рядом стоит. Красивый, родной, и… как же бесит.

– Чернов, низко играть на жалости, – говорю, качая головой, мол, ты серьезно? Ничего умнее придумать не мог?

– Кот и правда был, я не обманул. На улице его видел.

– Очень жаль, что он тебя не укусил.

– Ты бы не бросила меня и спасла, – самоуверенно заявляет он, снимая обувь.

– Не мечтай, Чернов. Даже если на тебя сотня котов нападет и ты будешь умолять о помощи, я пройду мимо.

– Сейчас же кинулась спасать, – издевается он. – Значит, все еще что-то чувствуешь ко мне.

А мой поступок не объясняется тем, что я просто добрая? Я всегда протягиваю руку помощи тем, кому это необходимо, и это не значит, что у меня ко всем есть чувства.

– Ага. Чувствую. Раздражение. Злость. Этого достаточно или дальше перечислять?

– С удовольствием послушаю вместо радио, пока будем ехать. – Оглядев меня с ног до головы и довольно улыбнувшись, он заключает: – Ты очень красива.

Ну почему мои щеки тут же начинают краснеть? Я ведь настраивала себя на встречу с ним. Куда делся весь настрой, если я при первой же атаке сдаю позиции?

– Какое радио, Никит? Я с тобой никуда не поеду.

Я лишаюсь дара речи. Неужели он и правда думал, что стоит ему только приехать, как я сразу же соглашусь на все предложения и первая запрыгну в его машину? Серьезно? И кто-то еще говорит, что у меня проблемы с головой. Вот он – главный пациент, мечта всех людей в белых халатах.

– Ты ведь не хочешь видеть меня в этой квартире, – Чернов двигается вглубь квартиры, оглядываясь по сторонам. – Не хочешь, чтобы я был здесь. А я хочу побыть с тобой. И чтобы все остались в плюсе, нам просто надо оказаться на нейтральной территории.

Он чертовски прав.

Мне не хочется, чтобы стены пропитались его парфюмом, мешая мне потом спокойно жить в этих комнатах. Хватает и старых воспоминаний. Новые мне не нужны.

– Есть другой вариант: ты уезжаешь, я остаюсь.

– А этот вариант не нравится мне, – говорит он, останавливаясь напротив дивана. – Новый? Помню, здесь стоял другой.

Какое-то время здесь и правда был другой, который мы с Никитой выбирали вместе. Потом родители затеяли у себя в квартире ремонт, и, когда дошла очередь до обновления мебели, маме вспомнился наш диван, но найти такой же у них не получилось. Тогда я и решила произвести обмен. Я ведь не планировала жить в этой квартире, а лишь иногда заезжать, поэтому меня несильно расстроил другой вариант дивана.

– Тот сейчас стоит в гостиной у родителей. Извини, наверное, я должна была спросить у тебя разрешения, перед тем как…

– Мира, тебе и не надо спрашивать у меня что-то. Тем более разрешения. Понимаешь?

Я с облегчением выдыхаю.

– Этот тоже ты выбирала?

Киваю головой.

– Мне нравится.

14.

Я вдруг сильно заволновалась. Будто если мы прямо сейчас не разойдемся по разным сторонам, то земля расколется на миллионы осколков и нас поглотит бездна. Это может прозвучать как бред сумасшедшего, но от внезапно нахлынувшего волнения у меня застучали зубы.

Мы стоим друг напротив друга. Мне почему-то не хочется смотреть в глаза Чернова, я рассматриваю его руки, не отрывая взгляда от кольца на безымянном пальце.

– Если с осмотром квартиры покончено, то тебе пора идти, – твердо говорю я, сдвигаясь с места, освобождая проход. – Серьезно, Никит, давай будем вести себя как взрослые люди.

– Нежелание разговаривать – это поступок взрослого человека?

От его тяжелого взгляда становилось холодно.

– Ты сама себе противоречишь, родная.

– Не надо меня так называть.

– Почему? – Чернов напрягся и начал медленно подходить ко мне. – У меня ничего не изменилось. Ты все такая же любимая, родная и…

– Единственная? – с горькой усмешкой договариваю за него. – Точно не единственная. Может быть, какое-то время и была такой, но потом все изменилось. И не надо мне больше рассказывать о каких-то доказательствах того, что тебя подставили. Я разговаривала с Кристиной. В курсе, кого вы обвиняете.

Никита застывает.

– Когда? Когда вы с ней виделись?

– Сегодня. Удивлен? Я тоже удивилась. Да и весь продуктовый был в шоке от ее крика. Так вот, Олег, конечно, не самый лучший брат на свете, но и не такой подлец, способный разрушить жизнь сестры. И он поддерживал меня все это время. Рядом был, а ты…

– И я был бы рядом, если бы у меня была такая возможность! – неожиданно рявкает Чернов, делая еще один пугающий шаг в мою сторону. – Думаешь, не хотел? Не пытался? Да если бы мне дали хоть один шанс увидеться с тобой, то ничего этого не было бы.

От его крика леденеют кости.

– Но ты права в одном: он не твою жизнь пытался разрушить, а мою. Заметь, у него это получилось. А о тебе он вряд ли думал в тот момент.

Это заявление приводит меня в ступор. Что он несет? После знакомства с Никитой Олег только о нем и говорил. Ида смеялась, говоря, что брат в скором времени фамилию изменит.

– Долго он еще будет здесь жить?

– Не слышала, чтобы он планировал съехать. Тем более я не прошу его об этом.

– Ну конечно, – ухмыляется он. – На другой ответ я и не надеялся. Мира, я не исчезну, как ты этого хочешь. Просто знай об этом. И если не будет сложно, передай мои слова Олегу.

Почему он говорит так уверенно, что хочется верить? Что я за дура такая? Еще и всхлипнула.

– Чернов, а от меня ты сейчас чего хочешь? Звонишь, приезжаешь, брату угрожаешь. Чего ты добиваешься?

– Вот! Именно поэтому Кристине не следовало открывать рот. Сейчас ты все мои слова и действия будешь расценивать как угрозу для брата. Единственное, чего я хочу, вернуть тебя.

Первая мысль: он шутит. Его заявление можно расценить только как идиотскую шутку. Вторая: шутники не говорят с таким серьезным видом. Да от Чернова исходила такая уверенность, что я в какой-то момент начала сомневаться, а точно ли я проревела месяц?

Точно.

Точнее не бывает.

И человек, по вине которого я долгое время не могла уснуть, сейчас заявляет, что вернуть меня хочет. Вот так просто говорит мне все это в лицо. Да кто он такой? Кем себя возомнил?

– А ты сегодня головой не бился? Я уже сказала, что развожусь с тобой. И лично я никуда не собираюсь возвращаться. Точка, Никит. Пусть до тебя это уже дойдет. Ведь неважно, кто писал мне. Олег или кто-то другой. Какая разница кто? Изменял мне – ты. Это ты предал. О чем вообще мы можем сейчас разговаривать? – Потихоньку меня накрывало. – Уходи! Не звони мне. Не приезжай. Не разговаривай со мной. Дай мне спокойно пережить всю эту гадость, которую ты на меня свалил. Разве я о многом тебя прошу?

Я уже была на грани истерики. Еще парочка самоуверенных заявлений, и я просто взорвусь.

Мне больно. По-настоящему больно смотреть на Чернова. Слышать его голос. Даже видеть его. И если он не исчезнет из моей жизни, то боль не пройдет. Как мне двигаться дальше, если любимый человек, который предал, не хочет отпускать?

– Не проси отойти в сторону. Я не отойду.

– Отойдешь!

– Нет. Не смогу. Разберусь со всей этой хренью. Накажу причастных. Но все это время буду рядом. Я месяц без тебя с ума сходил. Повтора не допущу.

Никита стоит так близко, что я чувствую его дыхание на коже. Выкинув из головы все мысли, как ненормальная смотрю на его губы.

– Надо было раньше об этом думать.

– Все, что ты знаешь, обман, – выдыхает он, дотрагиваясь до моего плеча. – Я никогда не предавал тебя и не предам. Родная, чтобы нам двоим больше не страдать, тебе надо только поверить мне. Один раз. Сейчас. Доверься, и все станет даже лучше, чем было. Я обещаю тебе.

Если бы это было так просто.

Никогда еще мне не было так тяжело.

Я зажмуриваюсь и сглатываю ком в горле, делая шаг назад. Теперь между нами есть хоть какое-то расстояние. Никита уже не рядом. Впрочем, он и не должен быть рядом.

– Ты можешь говорить все что угодно, – с трудом говорю я. – Но твои слова ничего не изменят. Поэтому я хочу, чтобы ты ушел. Сейчас же, Никит. Уходи!

Чего он ждет?

Почему молчит?

Сколько еще это будет продолжаться?

Я снова жмурюсь. Меня разрывает на части. Одна часть меня хочет наплевать на все и кинуться в руки мужа, а другая желает, чтобы Чернов ушел.

Так ничего и не сказав, Никита долгим взглядом смотрит на меня, а затем уходит.

Я начинаю успокаивать себя, шепча под нос, что поступила правильно, сделала так, как было нужно, но… Если я права, почему сердце так и продолжает болеть?

Потому что я продолжаю любить несмотря ни на что? Потому что хочу верить, но факты мешают мне это сделать? Такое вообще возможно?

15.

С Викой Дубовой, знакомой из детского сада, мы созвонились в воскресенье и, решив пообщаться перед моим собеседованием, договорились встретиться ближе к вечеру.

– Работа ответственная, повторюсь – сложная, но платят хорошо. У нас и коллектив дружный, заведующая вообще горой стоит за нас перед директором. Родители разные бывают, но можно к каждому найти подход. Ты как, готова?

– Вполне, – уверенно отвечаю я, отодвигаю в сторону стакан с яблочным соком. Ответственной и сложной работой меня не испугать. Тем более не так уж и долго я наслаждалась всеми прелестями замужней жизни, уволившись с прошлой работы.

Наверное, даже хорошо, что я не стала кидаться в разные стороны, отправляя резюме по всем адресам. Новый опыт, конечно же, это хорошо, но хотелось обойтись без волнений и переживаний. Другая сфера деятельности, скорее всего, уничтожила бы мои нервные клетки, которых не так уж и много осталось. Возможно, это позиция слабака, но мне проще вернуться в знакомую среду, чем блуждать в неизвестной.

Хватит с меня стрессов.

Надо уже когда-нибудь и выдыхать.

– Я, конечно, удивилась, когда мне Игнатова позвонила и за тебя попросила. Думала, прикалывается надо мной.

– Почему?

Ловлю на себе заинтересованный взгляд Вики.

– Так ты же замуж выскочила. Вашу историю любви только ленивый не затронул: бизнесмен и нежная фиалка из детского сада. Хочешь верь, а хочешь нет, но у нас на работе все девчонки начали присматриваться к отцам-одиночкам. Мало ли, вдруг и нам обломится.

– И как успехи?

– Пока никак, но мы не отчаиваемся. Верим, что и в наших группах перевернется КамАЗ с бизнесменами.

Не хочется, но улыбнуться все же приходится. Во-первых, чтобы Дубову поддержать. Ей своя шутка понравилась так, что она даже покраснела. А во-вторых, не хотелось выделяться.

– Так, и зачем тебе работа? Только не говори, что устала дома сидеть. Я в этот бред никогда не поверю. Устать дома – невозможно.

– А может, уже закажем что-нибудь? – улыбаюсь, подняв руку вверх. –  Официант минут пять на нас косо смотрит.

– Поняла. Не дура, – кивает Вика, выпрямляя спину. – Не буду совать свой нос в чужие дела. А вообще, как у тебя дела? Мама все так же в библиотеке работает?

Конечно, хорошо, что Дубова не стала пытаться вытянуть из меня душещипательную историю и вовремя переключилась на другую тему, у меня такой сейчас период в жизни, что даже разговоры о родителях напоминают о Никите.

– Да. Все там же. Здесь ничего не изменилось.

– А Олег? Все такой же красавчик? Помнишь наш вечер посвящения? Я тогда всю ночь около твоего братца терлась, пытаясь хоть как-то завлечь, а он – ноль внимания.

– Серьезно?

– Да буду я врать о таком позоре. Разбил мне сердце – гад, а недавно столкнулись с ним, так он меня даже не узнал. Представляешь? Хотя мы несколько раз виделись.

– Может, просто не заметил тебя?

Олег обычно на своей волне, да и мои подруги его никогда не интересовали. Он старше всего на год, а все равно нас соплячками называл.

– Конечно не заметил. Он с такой фифой был. Там просто…  И что мужики находят в этих мешках с костями? Ой, – Вика напрягается, закрывая рот руками. –  Я не про тебя. Хотя скажу как есть, все равно вместе работать будем: вашу троицу я тоже скелетами в юбках называла.

Немного оживившись, начинаем вспоминать студенческое время, а затем уже приходит время и прощаться.

– Так, ты телефончик свой убери, – угрожающе произносит Вика, когда официант приносит наш счет. – Это я тебя сюда пригласила, я и заплачу.

– Глупости, – отмахиваюсь я. – Разделим пополам.

– Тогда мне придется умолять тебя поделиться номером брата, а так я заплачу и не оставлю тебе выбора.

Не знаю, шутит она или нет, но счет мы делим, и она, не скрывая радости, записывает мобильный Олега.

Кстати, спасибо ей, что напомнила о брате. Домой он так и не вернулся, и кажется, пришло время узнать у мамы, все ли с ним в порядке. Потому что на мой утренний звонок он так и не ответил. Если с ним что-то случилось, а я последняя, кто его видел, то именно на меня мама спустит всех собак.

– Я на машине. Могу тебя до дома подбросить, – предлагаю я, когда мы выходим на улицу.

– А Игнатова сегодня работает? – с надеждой в голосе и блеском в глазах спрашивает Вика. – Может, на минутку к ней заскочим? Будто сто лет эту оторву не видела. Она там хотя бы растолстела?

Качаю головой.

Я не планировала ехать в клуб, но Дубова помогла мне с работой, поговорив с заведующей, скрасила мой вечер, поэтому отказывать ей сейчас было бы некрасиво с моей стороны.

Но ехать к подруге, вспоминая, что около места, где она работает, я недавно встретилась с Черновым, меня напрягало. Сам факт того, что Никита может быть где угодно, напрягал еще больше. Мой внутренний трусливый заяц уже бежал домой, обгоняя пробки.

Подходя к машине, Вика громко присвистывает.

– Слушай, Ларина, конечно, я могу попытаться сделать вид, что я тебе совсем не завидую, но давай перейдем сразу к главному: у твоего мужа друзья есть? Сама на такую я никогда не заработаю. Единственный вариант – удачно выйти замуж. Так вот, говори, кому мне надо предложение сделать? Я готова прямо сейчас сорваться.

Друг у Никиты только один, и он уже несколько лет не живет в России. Даже на свадьбу к нам не приехал, чем обрадовал Кристину. Поэтому сосватать Вику у меня и при желании не получится. Да и Ида не простила бы мне этого, сразу после свадьбы сказав, что она первая в списке претенденток на сердца знакомых Никиты.

– А как же отцы-одиночки? Ты о них подумала? – отшучиваюсь и, закинув сумку на заднее сиденье, сажусь в машину.

– Слилась, да? Себя пристроила, а на судьбу подруг забила, – наигранно обижается Вика, вытаскивая из сумки телефон. –  Все с тобой понятно. Хоть селфи сделаю. Память останется.

Гадкое чувство пустоты появляется в области сердца. Пристроила… Конечно. Молча завожу машину и трогаюсь с места. Жаловаться на свою судьбу я больше не буду. Хватит тех сочувствующих, кто в курсе всей ситуации.

Так, а у меня как раз сейчас есть отличный шанс доказать Игнатовой, что я больше не заливаю слезами подушку. Она ведь думает, что я скоро затоплю соседей. Сейчас Идон точно удивится, увидев меня в хорошем настроении. Я уж постараюсь побольше улыбаться.

Даже танцевать пойду, чтобы больше не выглядеть в чужих глазах жалкой жертвой.

– Ой, это же Олег! – кричит Вика, показывая пальцем в окно, когда мы тормозим на светофоре. – Точно! Это он! И фифа с ним. Я тебе говорила про нее.

Резко разворачиваюсь, пытаясь отыскать взглядом брата, но у меня либо со зрением проблемы, либо…

Так, брата вижу.

Нарушая правила, выкручиваю руль и под сигналы других машин сворачиваю за угол почти рядом с местом, где только что видела Олега.

– Вик, подожди меня здесь, – тараторю, отстегивая ремень. –  Я быстро.

– Привет ему передай, – летит мне вдогонку, и я на автомате киваю.

У брата глаза округляются, когда он замечает меня.

– Мира? Ты что здесь делаешь?

– Мимо проезжала, – отмахиваюсь я. – Ты долго еще будешь от меня бегать?

– Я не бегаю. Занят был. Ясно?

– Так занят, что даже на звонок не смог ответить? Кстати, куда девушка делась? Вика видела, что ты был не один.

– Какая разница? На такси уехала. Я что, отчитываться должен?

Наверное, зря я думала, что наши отношения с братом стали налаживаться. Судя по его тону, мы вернулись к тому, что имели раньше.

– Не должен. Но я волновалась за тебя. Уже собиралась маме звонить.

Олег сначала напрягается, смотря куда-то в сторону, а затем переводит взгляд на меня.

– Я жив, здоров, и не надо за мной бегать. И жаловаться маме тоже не надо. Я не маленький мальчик, за которым нужно следить. Ясно? Все. Я пошел. Сегодня меня тоже не жди.

Возвращаюсь к машине с гадким чувством на душе, провожая взглядом фигуру брата,  переходящего через дорогу.

Что с ним такое?

– А что случилось? – спрашивает Вика. – Все нормально? Ты эту фифу знаешь? У Олега с ней все серьезно?

– Не знаю, Вик. Мы с ней незнакомы.

– Не проблема. Сейчас покажу. Фотка, правда, размазалась, но я подумала, что парикмахер мой разберется. Хочу в такой же цвет перекраситься. Кстати, у тебя почти такой же, только натуральный.

Когда Вика говорила, что фото размазано, она не шутила. Вообще непонятно, кто изображен. На экране было видно только размытое белое пятно.

Ну, теперь я хоть знаю, что брат предпочитает блондинок. Чернов, кстати, тоже.