Текст книги "Багровый океан"

Как все-таки легко жить и действовать, когда кто-то указывает, что делать и как поступать. Да, самому принимать решения гораздо сложнее.

Хэнс выдыхался. Грудная клетка стонала. В горле пересохло. Он бежал изо всех сил, понимая, что если споткнется, то уже не встанет никогда. Звери быстро нагоняли его. Осталось еще чуть-чуть.

– Ты сможешь! Ты просто обязан это преодолеть! Я на тебя столько топлива спалил, не говоря уже о боеприпасах. Давай, остался десяток метров! Прыгай прямо на меня!

Слава богу. Он вернулся.

Разрушенный участок моста оказался значительно шире, чем Хэнс полагал. Зияющая пропасть внушала страх и вызывала приступ головокружения. Борясь с желанием остановиться, Хьюстон преодолел последние шаги и прыгнул.

Корпус корабля, блеснув на солнце, выплыл из-за опоры и подставил свою разогретую и скользкую тушу аккурат на пути падающего солдата.

Хьюстон приземлился на ноги и, кувыркнувшись через голову, распластался на обшивке, растопырив руки и отчаянно пытаясь за что-нибудь ухватиться. Несколько тварей сиганули следом и благополучно продолжили полет ко дну пропасти. Одна из них, правда, чиркнула когтями по корпусу челнока, но это действие продлило ее жизнь лишь на полсекунды.

Корабль пошел вдоль оврага, постепенно наращивая скорость.

– Эй, я тебя не вижу. Ты там? Видишь люк?

Хэнс добрался до поднявшейся крышки и ввалился внутрь челнока, больно ударившись об пол.

– Отлично, – услышал он голос уже собственными ушами. Внутри была пара человек, не считая пилота.

– Держи руки. Осторожно. Прижми его голову.

Голос показался Хьюстону знакомым. Ну, конечно – лейтенант Эдисон. Хэнс попытался подняться, но его придавили к полу. В следующий миг он получил разряд током и отключился.

Вода. Тяжелая вязкая жидкость, светящаяся слабым зеленым светом в темноте. Мелкие пузырьки воздуха вьются и устремляются кверху. Кровавое пятно медленно расплывается и окрашивает океан в багровый цвет.

Глава 2. Мы знаем, кто ты

Хэнс приоткрыл один глаз. Он лежал на полу, ногами к двери. Справа сидел вооруженный солдат, слева еще двое. Возможно, у изголовья тоже кто-то есть. Хьюстон не хотел себя выдавать, поэтому лежал неподвижно. Разоружили его или нет, он не знал, скорее всего, да, но руки, вроде, не связали.

Итак, он на челноке. Его спасители вдруг оказались врагами, по крайней мере, Хэнс сделал такой вывод, основываясь на том «теплом» приеме, которым его встретили.

Дверь впереди открыта. Можно соскочить, броситься к пилоту и, обхватив его шею, приказать остальным не дергаться. Хотя, словив пулю, Хьюстон уже ничего не сможет сделать, так что здесь – пятьдесят на пятьдесят. Прокатит этот номер или нет, зависит от того, успеет ли Хэнс добежать до пилота, прежде чем услышит выстрел, и, конечно, от реакции солдата, который будет жать на курок. Нет. Надо еще подумать.

После недавней встречи со львом, тело Хьюстона горело от многочисленных ссадин. Хищник не разодрал его своими когтями по одной простой и достаточно банальной причине – комбинезон выдержал натиск обезумевшего от злости зверя. Спасибо Федерации за хорошее финансирование армии. Будь Хэнс одет в какую-нибудь драповую куртейку, его кишки сейчас пылились бы среди эхирских развалин. Правда, спина постепенно промокала. Где-то есть открытая рана. Или он просто обмочился, пока валялся без сознания?

– Держитесь, парни, – крикнул пилот. – Идем на посадку.

Скоро побег станет невозможным. Решив действовать наверняка, Хэнс сорвался с места и тут же уперся лбом в направленный на него ствол. Двое солдат тут же схватили его под руки. Пришлось осадить. Спасибо, стрелять не стали.

– Тихо, тихо, – прошептал кто-то сдерживающим тоном ему на ухо. – Не советую делать резких движений. Посадка самое сложное в летном деле, тут всякое может случиться. Понимаешь, о чем я?

– Это точно он? – спросил кто-то.

Появилась возможность осмотреться. Вопрос задал человек в очках, тот самый, на которого Хьюстон напоролся в здании регистрации. Да, сомнений быть не может, разве что теперь очкарик наряжен в военную форму.

– Он, – ответил лейтенант Эдисон, тоже знакомая личность. – Я хорошо его запомнил.

Хэнс сделал слабую попытку высвободиться.

– Спокойно, солдат, – произнес очкарик. – Тебе ничего не угрожает.

– Это как раз и напрягает, – процедил Хьюстон.

– Я же говорю, он! – обрадовался Эдисон. Корабль тряхнуло.

– Оставьте его, – приказал очкарик, опасаясь, что Хэнс воспользуется тряской и начнет чудить. – Уберите оружие.

Хьюстон осторожно, чтобы никого не провоцировать, отлепил намокший комбинезон от спины. Кровь. И, слава богу. Быть раненым в некоторых ситуациях намного приятнее, чем обмочившимся, хотя гораздо больнее.

– Мы не враги тебе, солдат.

Хэнс не поверил, но выбора, похоже, не было.

– Зачем меня током шандарахнули?

– Чтобы убить передатчик, вставленный в твою голову.

Звучит убедительно, но порождает массу вопросов. Не враги ему, но, получается, враги Федерации? Не те ли это люди, о которых говорил Ричард? Или на измученную душонку Хьюстона есть еще претенденты? Какая-нибудь подпольная организация? Контрабандисты? Террористы? У любой войны есть второе дно, и оно, как правило, содержит намного больше грязи, чем та, что плавает на поверхности. В какую историю он влип на этот раз?

Началась тряска, потом челнок вздрогнул и замер, предварительно качнувшись пару раз. Взгляд невольно соскочил с немытых физиономий вояк и метнулся сквозь остекление кабины. Снаружи был океан, залитый солнцем, зеленый и бездонный.

Хьюстон лежал на грязной кушетке в небольшом, но насквозь пропитанном антисанитарией помещении, и пытался заставить себя не вздрагивать каждый раз, когда хирургическая игла прокалывала его кожу. Симпатичная девушка, лет двадцати пяти на вид, деловито штопала его бок, самозабвенно напевая при этом какой-то мотивчик. Хотелось обдумать и проанализировать свое положение, но Хэнс чертовски устал и хотел спать, поэтому в голову не лезло ничего. Сейчас он был в относительной безопасности и полагал, что надо бы отдохнуть, пока есть такая возможность. Но заснуть мешает металлический предмет, проникающий в края раны и заставляющий сокращаться его мышцы каждые пару секунд. Подобные операции давно уже делают при помощи лазера. Неужели здесь не нашлось подобной установки, или его нарочно хотят помучить?

– Готово, – сказала вдруг девушка, плеснув на шов раствором перекиси и пришлепнув сверху рукой. – Даже лучше, чем было.

Откуда ей знать, как было. Хьюстона привезли с уже развороченным боком, и как он еще бегать умудрялся с такой раной.

– Желательно вколоть что-нибудь, этот мир полон всякого рода заразы.

– Нас прививают, – произнес Хэнс, пытаясь встать и вспомнив недавние процедуры на фабрике клонирования. – Не переживай.

– Не надо вставать. Эткинсон зайдет завтра, так что можешь поспать пока.

– Эткинсон?

– Да. Джим Эткинсон, он здесь главный.

– Что это за место? И чем вы тут занимаетесь?

– Он тебе все расскажет.

С этими словами она стянула с рук резиновые перчатки и собралась уходить.

– Эй, – позвал Хэнс. – Тебя как зовут?

– Дарна.

– Я Хьюстон.

– Мне, честно говоря, все равно, – произнесла она непринужденно и выскользнула за дверь.

– Спасибо, Дарна, – сказал он в пустоту.

Спустя пару минут Хэнс все-таки сел. Он провел ладонью по наложенному шву. Грубовато, но все же лучше, чем ничего. Обнаружилось еще несколько обработанных и заклеенных лейкопластырем ран. Хьюстон машинально надавил пальцем на одну них – вроде не колет. Все осколки из его тела, похоже, были вытащены. Что же, медицинскую помощь здесь оказывать умеют, хоть и таким «варварским» способом.

Наконец-то можно осмотреться.

Маленькое помещение. Покрытые ржавчиной и зеленым налетом стены. Овальная дверь со штурвалом в центре. Кривоногий стол в углу. Под задницей кушетка, обтянутая клеенкой. Заляпанное зеленью окно с видом на бескрайний океан и не менее замызганное зеркало на стене с отражением скрючившегося и сплошь покрытого ссадинами и царапинами тела. Все. Раковины нет, туалета, к сожалению, тоже.

Хьюстон поднялся и подергал дверь. Естественно, заперто. Штурвал не поддавался. Хэнс подошел к окну – никаких признаков берега, океан начинается далеко внизу. Возможно, это какая-то брошенная нефтяная платформа. На Гайгане когда-то пытались добывать нефть. А может, это просто заправочная площадка посреди океана. Хэнс был почти уверен, что берега не видно даже там, куда он не может направить свой, ограниченный квадратом окна взор. То, что строение возведено руками людей, сомнений нет. Эхирская архитектура, в том числе и промышленная, хоть и похожа на человеческую, но все же имеет ряд принципиальных отличий.

Хьюстон взял со стола комбинезон и надел его. Произойти может все что угодно. Например, нападение бледнокожих. Отражать атаку в трусах не слишком-то удобно. Одежда тут вряд ли поможет, но в ней как-то уютнее.

Хэнс вернулся на кушетку. Она недовольно скрипнула под ним. Лицо девушки не выходило из головы. Он готов был схлопотать еще одно подобное ранение, лишь бы встретиться с ней снова. Да, хорошо, что здесь нет лазерной штопки.

Надо поспать. Вопреки надеждам, сон пришел гораздо позже, чем он рассчитывал, и прошел значительно раньше, чем явился Эткинсон, кем бы он там ни был.

Эткинсон застал Хьюстона, сидевшего на кушетке и полного раздумий. Казалось, Хэнс не слышал, как тот вошел.

– Ээ… привет, я Джим, – произнес он, протягивая руку.

– Столько бы почестей при первой встрече… – ответил Хьюстон безразлично, легонько пожав пятерню Джима, в котором он признал того самого очкарика.

Самому представляться смысла не было, тут, похоже, каждая собака знает о нем больше, чем он сам.

– Я пленник или гость? – спросил Хэнс.

– Ни то, ни другое, – ответил Эткинсон, присаживаясь на край стола. – Ты солдат, а сюда попал по приказу правительства.

– Федерации?

– Разве есть кто-то еще?

– Я давно не был дома, так что не в курсе, кто там у «руля». Эткинсон усмехнулся.

– Пойдем на камбуз, тебе надо поесть. У нас неплохой повар.

Хьюстон последовал за ним. Поесть действительно не мешало.

Они вышли на залитую солнцем просторную палубу. Да, Хэнс не ошибся, палуба принадлежала полуразрушенной нефтяной платформе, торчащей из воды посреди океана. Ну не совсем посреди, берег был где-то рядом, об этом говорили многочисленные пернатые, напоминающие земных чаек и облепившие, казалось, все, более или менее выступающие части платформы.

Хьюстон перегнулся через перила – высота метров двадцать. Непреодолимо захотелось выкупаться, поваляться под солнцем, забыть об этой чертовой войне и собственной смерти.

Да, он умер. Погиб три года назад, и это не давало покоя. Несмотря на то, что сейчас Хэнс вполне жив и здоров, он все равно ощущал какую-то пустоту. А может, не было никакой прошлой жизни, может, вся эта память фальшивая, ее инсталлировали в его мозг. Вот только зачем?

Нет, если бы это было так, то они не удивлялись бы – «отчего это Хэнс, черт его дери, Хьюстон, все помнит?».

Многое изменилось. Из зеленого сержантика, боявшегося отдать «неправильный» приказ, Хьюстон превратился в озлобленного на всех солдафона, готового рвать голыми руками любого, кто не разделяет его принципов и взглядов. Принципы, правда, еще не сформировались, но своих врагов Хэнс видел теперь в каждом, способном держать оружие, будь то человек или бледнокожий инопланетянин. Что повлияло на это, Хьюстон не мог сказать с уверенностью – «предательство» Паркера, собственная смерть, вчерашний, богатый на «приключения» день, а может, и все, вместе взятое.

Птицы, повинуясь какому-то внезапному общему импульсу, вдруг сорвались с места и пошли в широкий круг над платформой.

– Хэнс, – позвал Эткинсон. – Некогда мечтать, у нас много дел.

Пришлось последовать за ним. Немного попетляв по ржавым коридорам, напичканным лестничными пролетами через каждые три метра, они вошли на камбуз.

– Спайк, накорми нас чем-нибудь, – распорядился Джим, усаживаясь за одинокий столик у окна.

Крупный чернокожий кок, похожий на мясника, стоявший до этого у плиты, тут же исчез где-то в закромах.

Хьюстон сел напротив Эткинсона. Пахло рыбой, горелым маслом и еще черт знает чем. Кухня выглядела просторной и была выкрашена в белый цвет, причем, хорошо было заметно, что краску наносили прямо поверх ржавчины.

«Видимо они базируются здесь недавно», – сделал вывод Хэнс.

– Я все жду, когда ты начнешь задавать вопросы, – нарушил молчание Джим.

– Правительственная организация… – пожал плечами Хэнс. – Я думаю, здесь не принято задавать лишних вопросов.

– Хорошая позиция, – Эткинсон с довольным видом откинулся на спинку стула. – Значит ты готов сотрудничать?

– Выполнять приказы, – поправил Хэнс. – Мне не нравится эта война и методы, которыми она ведется, а от Космического флота и Федерации так вообще воротит, так что…

– Достаточно. Мне это тоже не совсем по душе, а вот касательно флота мы сейчас и поговорим.

Спайк поставил на стол два блюда с морепродуктами и бесшумно удалился. Через пару минут он принес бутыль с красным вином и исчез, уже насовсем.

Хьюстон осторожно ткнул вилкой в какое-то щупальце.

– Все это вполне съедобно, несмотря на внешний вид, – успокоил Джим, разливая вино. – Местные дары моря, плюс мастерство нашего повара. Не советую пренебрегать.

Еда и вправду оказалась вполне съедобной и даже в какой-то мере вкусной. Вино, правда, слегка кислило, но Хэнс был вполне рад и этому.

– Вернемся к делу, – сказал Эткинсон. – Наша организация именуется «Черный день».

«Как символично», – подумал Хьюстон с сарказмом.

– Здесь собраны люди, – продолжал Джим, – для которых небезразлична судьба репликантов, отправляемых тысячами на смерть. Все они, так или иначе, имеют отношение к военному аппарату и работают в нем под прикрытием, ведя против него же борьбу. Наша задача – остановить клонирование, бессмысленное кровопролитие и добиться прекращения военных действий на планете, – он выдержал драматическую паузу. – Разумеется, это просто легенда.

– Да, звучит глупо, – произнес Хьюстон задумчиво.

– Но вполне убедительно, согласись. Вояки обращают на нас внимание не больше чем на муравьев, копошащихся где-то под ногами, что позволяет нам действовать прямо у них под носом, не опасаясь особой агрессии.

– Когда Ричард говорил мне об этом, я, признаться, проникся.

– Он не имеет к этой организации никакого отношения, но действовал исключительно по моему приказу.

– Понятно, – вздохнул Хэнс. – А как обстоят дела на самом деле?

– На самом деле я представляю Федерацию, и ты теперь один из правительственных агентов, хочешь ты этого или нет.

– Я думал, вы с вояками заодно.

– Официально да, но на деле, ради достижения собственных политических целей, приходится действовать врозь, сохраняя секретность. Наша задача – подрыв влияния военного аппарата в Гайганском секторе и возобновление военных действий.

– Разве они уже не ведутся?

– Нет, черт дери, – Джим развел руками. – И не ведутся уже лет восемь. Если ты не знал.

– Что же тогда было до этого? – Хэнс пытался сохранить безразличный тон.

Эткинсон пожал плечами.

– Называй это как хочешь, – вздохнул он. – Мы отчисляли средства на вооружение армии, на разработку оружия, исследования, в общем, на ведение нормальной полноценной войны, а наши генералы просто перенаправляли их в собственные, и без того пухлые кошельки.

– Нормальная полноценная война, несмотря на это, у них получалась, – произнес Хьюстон.

– Дерьмо у них получалось…

– Дерьмо? – Хэнс повысил голос. – Я подох на этой войне! Подох по-настоящему! Это была самая настоящая смерть, на самой что ни на есть взаправдашней войне, черт ее дери!

– Угомонись, – сказал Эткинсон совершенно спокойно, наполняя очередной бокал. – Многие погибли, и погибли напрасно. Мы изменим ход вещей с твоей помощью.

– Возобновлением военных действий?

– Именно.

– Интересно, как?

– Война требует вложений, – начал Джим, – о которых я уже говорил и которые, к слову, не безграничны. Если совершить несколько серьезных диверсионных вылазок, это пошатнет обороноспособность флота и подстегнет эхиров к новым массированным наступлениям. Говоря простым языком, подольет масла в огонь…

– Диверсионных вылазок против самих себя? – перебил Хьюстон.

– Да. Против себя. Чтобы расшевелить военачальников. Чтобы вселить в них страх. Чтобы заставить их действовать. Но сделать это надо аккуратно, дабы вселить в них уверенность, что все это дело рук Сообщества.

– Ясно, но звучит неубедительно.

– …Со своей стороны Федерация ужмет финансирование и потребует скорейшего освобождения планеты. Я уверен, средств у военачальников для этого предостаточно, и когда на чаше весов окажутся их жизни, средства эти направятся в нужное русло.

– Нельзя ли просто поймать воришек за руку и уволить к чертям, не проливая лишней крови? – спросил Хэнс. – Полагаю, у Федерации есть возможность отследить утекающие налево деньги.

– Несомненно, есть, – ответил Джим, – но мы преследуем совсем не эти цели.

– То есть Федерация хочет закончить войну в кратчайшие сроки, а генералы не особо торопятся, – подытожил Хэнс. – И вы думаете, таким способом их можно будет расшевелить.

– Совершенно верно.

– Нельзя просто отдать приказ? «Вперед! Уничтожить Сообщество! Изгнать с планеты, раз и навсегда!»

– Все приказы отданы. Военачальники рапортуют, что делают все возможное и невозможное. Якобы война идет полным ходом. Но на самом деле все далеко не так, и Федерация намерена это исправить.

Сейчас, когда мы имеем неограниченный человеческий ресурс, освободить планету от эхиров можно в течение нескольких месяцев, надо лишь слегка подтолкнуть зажравшихся генералов, и шестеренки закрутятся с новой силой.

Хьюстон задумался. Да, Ричард был прав, жизни людей потеряли здесь ценность. Репликанты нужны лишь для того, чтобы бесславно умереть, либо от рук эхиров и их подручных тварей, либо от рук Федерации. Изменить это невозможно.

Вояки отняли у Хэнса жизнь, и Федерация с ними заодно. Что же, он заставит их заплатить за это, пока еще он не придумал как, но тем не менее.

– А что со мной? – спросил он. – Я здесь случайно или все это тоже часть заговора?

– Второе, – сказал Джим. – Нам нужно было утянуть у «Тритона» опытный образец, коим ты и являешься, поэтому программа обучения не была запущена в твоем случае. Это было сделано для того, чтобы ученые забраковали тебя. Дальше дело техники. Нам не трудно было отследить твою дальнейшую судьбу. Тем более ты довольно резко выделялся на фоне остальных клонов.

– Я так и знал. А как насчет самого проекта «Тритон»? Очень скоро на Гайгане появится армия таких же, как я. Что вы тогда будете делать? Как станете контролировать военные действия?

– Не понимаю, о чем ты.

– Что если какой-нибудь образец, вроде меня, объединит репликантов, расскажет им об их правах. Затем внедрится в вашу структуру и начнет подрывать ее изнутри. Как вы определите, что войсками командует тот же генерал, что был вчера, а не какая-нибудь «тварь», принявшая его облик.

– Ну, существует множество инструментов для осуществления контроля, – пояснил Джим. – Программа обучения – самый главный из них. Поверь мне, если бы тебе инсталлировали ее, я бы никакими доводами не смог убедить тебя пойти против аппарата.

– Все же один довод есть, – Хэнс решил обозначить приоритеты. – Гаррет Паркер, он убил меня и не только меня. Думаю, я согласился бы вернуть ему должок, будь даже трижды предан армии и правительству.

– Ах да. Забыл, что ты уникален. Твоя память вроде как сохранилась, на генетическом уровне.

– Вот именно, – подтвердил Хэнс. – Хотя минутой раньше я думал, что это тоже ваших рук дело.

– Нет, пока мы не обладаем подобными технологиями. Тут какой-то неизвестный феномен, либо замешано что-то еще.

– Что же это?

– Не могу даже предположить, – Джим поскреб подбородок. – Советую не заморачиваться насчет этого. Вряд ли ты найдешь ответы. Просто считай, что тебе повезло.

Хьюстон отчего-то подумал, что Эткинсон и его команда все же имеют к этому какое-то отношение. Просто Джим не хочет раскрывать перед ним все карты и скрывает свои истинные цели. Разжигание войны ради скорейшего ее завершения конечно похоже на правду, но здесь есть что-то еще.

– Вот что, Хэнс, – сказал Джим. – Забудь о Паркере. Это твоя личная проблема, и я не хочу, чтобы она мешала основным целям. Ты солдат и выполняешь приказы, никакого самовольства!

– Ладно, – вздохнул Хьюстон. – В чем же суть моей миссии?

– Об этом позже. Поешь, отдохни, я вызову тебя, когда придет время.

Весь оставшийся день Хьюстон слонялся по палубам, подмечал детали, присматривался к людям, которых на платформе обитало больше сотни человек. Все они были заняты какой-то работой. Молчаливые, сосредоточенные каждый на собственном деле, они были похожи на клонов, но таковыми не являлись. Слишком уж они отличались друг от друга. Создавалось впечатление, что все они просто стремились быть похожими на репликантов, но у них плохо это получалось.

После ужина Хэнс вернулся в свою «каюту», там его ждал Джим.

Эткинсон закрутил штурвал на двери и уселся на еле живой стул, указав Хьюстону на кушетку. Хэнс тоже сел.

– У Флота есть два флагманских корабля, – перешел Джим сразу к делу. – «Мотра» и «Гидора». Чрезвычайно опасные машины. Несмотря на внушительные размеры, звездолеты способны к полету в атмосфере и ведению боевых действий непосредственно у поверхности планет. Уничтожение этих кораблей должно послужить достаточным поводом для эхиров, чтобы те перешли в массированное наступление.

– Уничтожить флагман не под силу одному человеку, – произнес Хэнс, теперь уже не очень-то веря собственным словам.

Джим откинулся на спинку стула.

– У меня есть оружие.

– Звучит интригующе.

– Да, мои агенты выкрали этот прототип у самих вояк. Для каких целей он предназначался – загадка. Скорее всего, для выведения из строя эхирских звездолетов, хотя мало кто может объяснить принцип действия эхирского реактора.

Эткинсон задумался на минуту.

– Я все еще весь во внимании, – произнес Хэнс.

– Несомненно, – очнулся Джим, снова отхлебнув вина. – Оба корабля снабжены гетерогенными ядерными реакторами, но с одной поправкой. Управляющие стержни реакторов находятся вне звездолетов. Это сделано для исключения неуправляемой цепной реакции в случае критического попадания по кораблю.

– То есть реактор «раскручивается» где-то в порту, потом корабль питается от «остаточных импульсов».

– Не совсем так, но суть ты уловил, – подбодрил Джим. – Оружие, которым мы располагаем, как раз-таки служит тем самым недостающим управляющим стержнем, только с избыточной массой частиц. Проникнув в ядро, они спровоцируют мгновенный распад корабельного топлива. Ядерного взрыва, конечно, не будет, но сильнейший электромагнитный импульс неизбежен.

– Он-то и спалит всю корабельную электронику.

– Браво, Хьюстон, – похвалил Джим. – Хотя, может, и не спалит, а просто выведет из строя на некоторое время. Но этого хватит, чтобы флагман рухнул, и если это произойдет, то взлететь ему уже никогда не удастся.

– Но корабль защищен он электромагнитных возмущений. Он, черт дери, по космосу летает, а это не такая уж благоприятная среда, – Хэнс не заметил, как снова повысил тон.

– Внешняя корабельная оболочка и есть та самая защита, преодолев которую, мы доберемся до «нежной плоти» этих космических монстров.

– Вот как.

– Я назвал прототип – «Годзилла». Хьюстон вскинул брови.

– Ну, чтобы соответствовать антуражу, – пояснил Джим. – Мотра, Гидора, нуты должен понимать.

– Я не знаток старых фильмов, – произнес Хэнс как бы между прочим.

– Тонко, – похвалил Эткинсон. – Но вернемся к делу, «Годзилла» легко пробьет корпус звездолета. Трудность в том, что место положения реактора нам неизвестно, а зарядов для прототипа всего два, то есть по одному на каждый корабль.

– Разве Федерация не располагает чертежами звездолетов?

– Нет, все у вояк, и утянуть это практически невозможно. Корабли уникальны, и их конструктивные особенности держатся в строжайшем секрете.

– Я должен выкрасть чертежи? – спросил Хэнс.

– Мы, конечно, могли бы пойти таким путем, но… знать бы, где искать.

– Федерация не знает, где спрятана документация на собственные корабли? – не удержался от сарказма Хьюстон. – Вы держите меня за идиота?

– Нет, – спокойно ответил Джим. – Федерация знает, но руки у меня связаны. Я должен провернуть все это, о чем мы сейчас говорим, и не поставить под угрозу исход всего Гайганского конфликта. Так что, позволь, я буду решать, как нам действовать.

– Как скажешь, – отмахнулся Хэнс.

– Так на чем я остановился?

– На том, что чертежи мы красть не будем, – ответил Хьюстон без энтузиазма.

– Да. Поступим иначе. На острове Мион, принадлежащем архипелагу Тора, есть верфь, на которую, по последним данным, совершал посадку один из этих кораблей. Отсюда можно сделать вывод, что там имеются несколько инженеров, разбирающихся в тонкостях конструкций звездолетов. Твоя задача выкрасть одного из них.

– С чертежами было бы проще…

– Знаю! Но эта тема закрыта!

– Последний вопрос.

– Слушаю внимательно.

– Твоя принадлежность к Федерации.

Джим потер ладонями лицо, затем встал из-за стола.

– Пойдем.

Хэнс последовал за ним. Они преодолели несколько десятков метров полутемных коридоров, увешанных ржавыми трубами, покрытыми зеленым налетом, и уперлись в массивную железную дверь. За ней оказался небольшой кабинет с компьютерным столом посредине и, собственно, самим компьютером. Монитор был включен, по нему бежал непрерывный поток непонятных символов, среди которых угадывались координаты положения спутников связи и еще какие-то географические данные.

Эткинсон снял с шеи жетон и вставил его в приемник, затем долго вводил последовательность цифр. После этих манипуляций экран мигнул синим цветом и выдал надпись: «Федеральная сеть. Совершенно секретно». Следом появились фотография Джима, его досье и послужной список.

Количество информации было внушительным, и Хьюстон не стал вникать в написанное. Да и зачем? И так было ясно, – Джим говорил правду. Одного доступа в федеральную сеть было достаточно, чтобы поверить ему.

– Ты убежден? – спросил Эткинсон, сохраняя в тоне оттенок упрека. – Или нужны еще доказательства?

– Убежден, – ответил Хьюстон.

– Советую изучить это внимательно.

– Не стоит. Мне хватило бы одного жетона.

– Ты слишком доверчив, – упрекнул Джим.

– Кроме Федерации и Сообщества здесь больше никого нет, – пояснил Хэнс, – а всякая мелюзга вроде «Черного Дня» не прожила бы с подобными документами и недели.

– Да, – ответил Эткинсон. – Ты прав.

Они покинули помещение и вернулись в «каюту» Хэнса тем же путем.

– Теперь, когда расставлены все точки и отброшены сомнения, ты можешь приступать к работе, – сказал Джим. – Я достану тебе список командования верфью и их фото, по возможности. Тебе останется выбрать жертву и принять ее облик, что обеспечит твое внедрение в стан врага, так сказать. Попав внутрь, отыщешь инженера и доставишь его сюда. У тебя пара дней на подготовку, возникнут трудности – найдешь меня.

– Ясно, – кивнул Хьюстон.

– Я бы предпочел: «Так точно, сэр».

– Так точно, сэр, – отчеканил Хэнс, по привычке расправляя плечи.

Небо за окном быстро темнело. Ветер гнал волну и пытался пробиться сквозь стекло. Ночь обещала быть бурной. Конструкция платформы допускала незначительную раскачку, что мешало Хьюстону сосредоточиться. Он никогда не страдал морской болезнью, но качающаяся под потолком одинокая лампа периодически утягивала его внимание на себя.

На столе, приткнувшемся в углу комнаты, лежали несколько фотографий военных офицеров, распечатанных на простой бумаге.

Хэнс взял одну из них.

«Капитан Говард Фарр», – прочитал он надпись, сделанную карандашом на тыльной стороне отпечатка.

Больше никакой информации.

Хьюстон подошел к заляпанному зеркалу и долго смотрел на свое лицо, пытаясь представить на его месте худощавую физиономию капитана. Моментами ему казалось, что отражение приобретает схожие черты, но это была лишь иллюзия.

Слишком мало информации. Чтобы принять облик другого человека, надо хоть что-то знать о нем, – полагал Хьюстон, хотя совершенно не представлял, как действует механизм «перевоплощения».

Нужно стать капитаном, попытаться составить его психологический портрет и применить его на себе. Какими чертами характера может обладать человек имеющий подобное лицо? Говард Фарр чем-то был похож на одного из «санитаров» из фабрики клонирования.

Хьюстон представил себя на его месте, мысленно закатал рукава и постарался взглянуть на окружающую обстановку с максимальным презрением, периодически косясь на себя в зеркало. Безрезультатно. От напряжения разболелась голова, захотелось плюнуть на все и завалиться спать.

Вдруг в дверь постучали.

«Кого там еще принесло?» – раздраженно подумал Хэнс, стараясь не потерять связь с образом, и открутил штурвал.

На пороге стоял Джим. Он едва заметно вздрогнул, его глаза забегали по комнате.

– Ты делаешь успехи, Хьюстон, – произнес он, кашлянув в кулак.

Хэнс повернулся к зеркалу, из него таращилась физиономия Говарда Фарра. Хьюстон помахал рукой, чтобы убедиться, что это действительно он. Вдруг возникло какое-то чувство отторжения, захотелось сбросить с себя эту маску. Хэнс постарался взять себя в руки. Вернуть себе настоящее лицо оказалось значительно труднее, чем расстаться с ним.

– С острова доставили офицерскую форму, – проговорил Эткинсон. – Думаю, она тебе пригодится.

Снабжает Джима федерация, или форму просто сняли с мертвого солдата, – думать как-то не хотелось, но мысль эта настойчиво лезла в голову.

– Благодарю, сэр, – произнес Хэнс, решив все-таки воздержаться от каких-либо комментариев.

Эткинсон взглянул на снимок.

– Капитан Фарр, – прочитал он вслух. – Есть такая личность. Наведывается к начальству в конце каждого цикла, якобы на отчет.

– А на самом деле? – спросил Хэнс, избавившись, наконец, от образа потенциальной жертвы.

– На самом деле – стучит на сослуживцев. Каждый выбирает собственный путь наверх. Можно вымостить дорогу к повышению медалями за отвагу, можно пролить ради этого пинту другую крови, а можно просто пройтись по головам товарищей.

– С кровью, конечно, перебор.

– Увы, Хэнс, и такое встречается.

Хьюстон вспомнил Гаррета Паркера. Полковник, а ныне генерал, когда-то отправлял людей на смерть, не задумываясь о морали. Это помогло ему подняться к вершинам власти, потому как благодаря его действиям люди одержали несколько важных побед. Но, так или иначе, Гаррет убил его. «Родившись» заново, Хэнс оставил эту войну и начал собственную. Он доберется до Паркера и напомнит ему о том, что все имеет свой вес, цену и последствия.