Текст книги "Настольная книга поджигателя"

Агент потянулся к сумке и вытащил из неё тонкую чёрную папку. Пролистал, снова осмотрел на нас, послюнявил палец, переворачивая ещё пару страничек. Кажется, он делал это специально, тянул время, ожидая… не знаю, может, того, что у кого-то из нас сдадут нервы. Кажется, некоторые были на пределе, уже совсем.

И тут он заговорил.

– Общаться будем с каждым отдельно. Думаю, мы сядем там, – он кивнул в один из углов столовой. – Пока я разговариваю с кем-то, остальные ждут и думают.

– О чём? – выкрикнул кто-то. Я подался вперёд. Агент слегка усмехнулся.

– О всём, что придёт в голову. Позовите первого, пожалуйста, – кивнул он сопровождавшим.

Первым оказался не я. Вторым, третьим и даже пятым тоже. Устав торчать у стены и уклоняться от яркого солнца, я пересел за один из столов. Кроме того, я надеялся с нового места услышать хоть что-то из допроса, но не получилось. Всё, что удавалось уловить – некоторые неразборчивые фразы. Одна из девушек заплакала, и все долго смотрели на неё, слушая всхлипы. И больше ничего. Совсем. Они сидели и разговаривали, Агент что-то писал в своей папке, а мы ждали, снова ждали.

Я успел исчертить весь стол пальцем, кинуть десяток недовольных взглядов на Пси, который старательно меня игнорировал, и несколько раз вздрогнуть, когда мимо проходили агенты из Первого. Но они забирали в угол не меня. И я даже не знал, стоит ли расслабляться из-за того, что допрос немного отсрочен или наоборот, больше нервничать.

Всё закончилось неожиданно. Очередной допрошенный встал со стула и, немного пошатываясь, отошёл к противоположному углу – там собирались все, с кем уже успели пообщаться. Та девчонка ещё немного всхлипывала, и я засмотрелся на неё, когда кто-то прикоснулся к моему плечу.

Я вздрогнул. Резко дёрнул головой, успел заметить, что Пси наконец-то смотрит на меня широко распахнутыми глазами. И Фи смотрел. И Гамма. И все.

Поднявшись со стула, я постарался как можно более спокойно уйти в угол.

На первый взгляд ничего особенно пугающего меня не поджидало. Агент сидел, откинувшись на спинку стула. Второй стул был выдвинут специально для меня. Раскрытая папка лежала почти посередине стола, но документы, или фотографии, или записи, или что вообще могло там быть были закрыты двумя листами белой бумаги.

Я сел, глядя на него в упор. Он будто расслабился, по крайней мере, уже не поджимал презрительно губы, и выглядел нормально, если можно так сказать. Я тоже попытался расслабиться, но как-то не получилось. Агент повертел в руках чёрную ручку и вытащил из-под белого листа список. Я постарался прочитать как можно больше, но был разочарован. Имя, комната, индивидуальный номер – ничего больше.

Он записал мой номер в углу чистого листа, и мы снова встретились взглядами.

– Ты считаешь себя визуалом или аудиалом? – негромко спросил он. До меня не сразу дошло. Несколько секунд я просто молчал, а потом мотнул головой, собираясь с мыслями.

– Визуалом… Да, визуалом!

– Как и ещё 80% людей, – он принялся копаться в папке, сдвинув бумагу. Я попытался незаметно подглядеть туда, опустив взгляд, но он, кажется, не обращал на это внимания. – Раз так, я не буду ничего тебе рассказывать. Просто покажу фотографии. Удобно, не так ведь?

– Что рассказывать приходится всего… двадцати процентам? – осторожно спросил я.

– Именно так, – он вытянул несколько фото – пустой стороной ко мне. – Или тебе всё-таки стоит что-то объяснить?

Я снова замолчал. Это был вопрос с подвохом, точно, определённо, скорее всего, наверное. Я не знал, что ответить, как не выдать себя, но совсем не реагировать было бы ещё подозрительнее, поэтому я кивнул.

– О, это всё поджоги. Поджоги и снова поджоги. Ты знаешь, что наш город один из самых безопасных в этом плане? Что пожары здесь случаются редко, очень редко. Это статистика. Ей есть смысл верить.

Я снова кивнул.

– Почему тогда за последние пару месяцев сразу семь домов выгорели дотла. Сезон пожаров? К нам это не относится. Неосторожность? Не так часто же. Что тогда?

– Эм… поджог?

– Об этом я и говорил, – он перевернул первую фотографию. Она сразу притянула мой взгляд.

Я не знал это пепелище, но оно было прекрасно. Обгоревшие балки одиноко поднимались в небо, и – очевидно, фото было сделано в ветреный день – пепел в воздухе. Тонкая чёрная занавесь, будто грязь на фотографии.

– А где это? – не удержавшись, спросил я.

– Далековато отсюда. Это поближе будет, – он открыл второй снимок. Я начал лихорадочно переводить взгляд с одного на другой, не зная, какой мне нравится больше. Оба были великолепны, пятна пепла, остатки пожара, запах гари, который я немедленно вспомнил.

Я мог бы смотреть на них долго, но, к счастью, какая-то часть моей головы работала адекватно. Я смог поднять голову и взглянуть на Агента. А он смотрел на меня. Всё это время, подумал я, он наблюдал за мной.

Придурок.

Я, не он.

– Это не может быть несчастный случай. Не семь раз подряд. Не с разлитым повсюду бензином. Не когда около сгоревших домов замечали странные компании. Мы забеспокоились уже на четвёртом, а на пятом поняли, что это очень опасно.

– Опасно? – переспросил я. Перед глазами всё ещё стояли пятна пепла.

– Убедись, – и он показал мне третье фото.

Я не вздрогнул потому, что уже это видел.

Тело, лежащее на тротуаре. Лужи бензина вокруг. Красные и чёрные пятна ожогов, скрюченные пальцы, лицо, закрытое белой тканью. Это должно было быть мерзко и отталкивающе, но я всё равно смотрел. Меня отвлекало отражение пламени в лужицах, мой мозг с трудом воспринимал помеху. Это было неправильно. Должно было быть неправильно. Просто…

– Пугающе, – сказал я вслух. Я знал, что это должно пугать. Люди не должны быть такими. Чужие страдания должны волновать их больше мыслей об огне. Но у меня не получалось волноваться.

К счастью, Агент понял меня совсем по-другому.

– Да, это пугающе. Поэтому я пока не буду показывать тебе остальные фото, – он прикрыл снимок белым листом. – Альф, почему в твоей комнате пахнет бензином?

Я знал, что нужно было проветривать чаще.

– Я как-то работал в гараже. Запах мог принести мой сосед. Или надуло через открытое окно. Я не знаю.

– Не много ли отговорок? – я думал, что он улыбнётся или хотя бы усмехнётся, но на его лице всё ещё не было никаких эмоций.

– Просто говорю, что пришло в голову.

– И думаешь, что это честно?

Я заглянул ему в глаза. Карие, с чёрными точками на радужке.

– Да.

Ну… почти честно. Я правда выдал все отговорки, которые пришли в голову.

– А что ты делал в гараже?

– Мы убирались там как-то… Давно.

– Насколько давно? Запах держится не так уж и долго.

Я чуть не возразил ему. Во всём, связанном со следами поджогов, я разбирался явно лучше.

– Может, несколько месяцев назад.

Он кивнул.

– Хорошо. А в твоём шкафу – вся твоя одежда?

Мне определённо не нравились эти вопросы. Совсем. Я бы лучше посмотрел на фотографии.

– Часть в стирке.

– А пустой ящик в столе? Для чего он?

Я напрягся. Ответить на это честно и логично было сложно.

– Он… ни для чего. У меня не настолько много вещей.

Несколько мгновений мы снова переглядывались. Наконец он притянул к себе листок.

– Подожди ещё там, – он кивнул в сторону уже допрошенных.

Я поднялся со стула, не понимая, сняли ли с меня хотя бы часть подозрений или наоборот всё стало хуже. Мне тут же начало казаться, что я врал, врал неумело и безрассудно.

Не знаю, сколько времени ещё прошло – следить было не по чему. Я устал сидеть. Мне хотелось поесть, сходить в душ и вернуться в комнату. Чем скорее, тем лучше. Но Агент продолжал вызывать нас, одного за другим. Те, кто уже был допрошен, сидели у стены. Мы не разговаривали и старались не переглядываться. Та девчонка шмыгала носом и тёрла глаза. Парень, сидящий на соседнем стуле, постоянно раскачивался, задевая меня спинкой и нервно озирался. Даже я, наверное, вёл себя спокойнее.

Наконец последняя девушка встала, направляясь к нам. Агент повернулся к своей свите и сказал что-то, негромко.

Гамма, до этого момента наблюдающая за нами, спросила:

– И что теперь?

– Теперь я бы попросил всех подойти сюда, – он вышел на середину комнаты и похлопал рукой по пустому столу. Грубость в её голосе его совсем не задела, или он не подал виду.

Мы нерешительно потянулись вперёд. Мне досталось место в первых рядах у стола. Сначала я даже слегка обрадовался – всё-таки было очень любопытно, что для нас приготовили. Но потом трое остальных внесли в столовую коробку, в которую я ночью засунул свои фото.

Я мысленно застонал.

Ну, конечно, они её нашли. Как могло вообще быть иначе? Чтобы спрятать от них, нужно было замуровать её в подвале, утопить, сжечь, и то они обнаружили бы пепел.

Агенты подняли коробку. Я отступил на полшага.

И на стол высыпались фотографии.

Я старался, правда, старался. От этого, в конце концов, зависела моя жизнь. Ну, хотя бы свобода. Или возможность заниматься тем, что я любил. Я пытался незаметно отвернуться, отвести взгляд, просто сосредоточиться и не позволить себя завлечь. У меня почти получилось.

А потом Агент сказал: «А как вам это», и поднял единственную цветную фотографию с огнём. Я взглянул на неё и пропал. Воспоминания меня затянули. Это ведь был мой первый нормальный, «правильный» пожар. Тот, когда я ещё не подозревал об опасности, и просто хотел, чтобы всё вокруг горело.

Не знаю, чем бы это закончилось, если бы не Пси.

Кто-то схватил меня за плечо, резко оттаскивая в сторону. Я уже почти возмутился, но на меня рявкнули:

– С дороги!

Я, как всегда при встрече с Гаммой и компанией, предпочёл заткнуться и отойти в сторону. Пусть это была и не Гамма, но она сама уже стояла у меня за спиной.

– Что ты делаешь? – спросила она с нотками раздражённости в голосе. Наверное, она нечасто позволяла близнецам действовать по своей инициативе.

– Мы тоже должны это видеть, не так ли? – спросил Пси, всё ещё сжимая моё плечо. – Мы должны знать о всём, что происходит у нас.

Поспорить с этим Гамма бы не могла. Поэтому все расступились, пропуская её и близнецов к столу.

– Что это вообще такое? – брезгливо спросила она, поднимая одну из моих вырезок. – Какая-то ненормальная гадость.

Наверное, стоило на неё обидеться.

– Мы нашли это спрятанным на чердаке, в одной из коробок с книгами. В соседней коробке была одежда, пахнущая бензином. Кто бы это не собрал, он страдает некоторой… болезненной страстью, – ответил Агент. Я мысленно сделал пометку. Болезненная страсть. Звучало неплохо.

– Хотите сказать, у нас тут живёт двинутая на пожарах тварь? Кажется, я знаю одну.

Я напрягся. Пси, наверное, тоже, хотя по нему было совсем не видно. Он просто переводил взгляд с Агента на Гамму и назад, а я старался не смотреть на фотографии. Гамма продолжала:

– Её зовут Тета. Угловая комната на последнем этаже. Но я не видела её уже…

– Это она? – Агент снова открыл папку, которую держал под мышкой, и вытянул из неё фото.

Я уставился на снимок. Волосы были короче и чище, шрам ещё не появился, но всё равно я её узнал. Видеть Тету без улыбки было… странно.

Гамма кивнула.

– Да, она. Постоянные пропуски занятий, отсутствие на собраниях, в конце квартала я собиралась написать заявление на её исключение. Но она пропала.

– Когда? – тут же спросил Агент. Гамма пожала плечами.

– Около недели назад. А вы откуда о ней знаете?

Все остальные молчали, с любопытством слушая. Даже перешёптываться и шмыгать носами перестали.

– Первый Отдел передал информацию. Им уже приходилось с ней сталкиваться. Когда найдём, – он убрал фото обратно в папку, – с ней будем работать уже мы.

Бедная, бедная Тета. Ей ни в коем случае нельзя было здесь показываться. Ей стоило спрятаться, чем дальше, тем лучше. Хорошо, что она поняла это сразу.

– А что с одеждой? На ней нет бирки или…

– Нет, всё форменное, размер средний. Ни надписей, ни вещей, забытых в карманах. К сожалению, – добавил Агент. Я, правда, об этом совсем не жалел.

Гамма обвела нас всех мрачным взглядом.

– Хорошо, и что нам делать теперь? Что делать с этими? – она кивнула на нас, подозреваемых.

Агент тоже осмотрел нас и вздохнул.

– Контролировать перемещение всех. Не только этих, всех. Но этих особенно. Эту, – он кивнул на девчонку с опухшими от слёз веками, – отправить провериться к гинекологу и поставить на учёт. У этих двоих, – кивок в сторону пары парней, одним из которых был самый нервный, – мы кое-что конфисковали. На днях Первый с ними разберётся. Если возникнут ещё вопросы, мы вернёмся.

Я мысленно облегчённо вздохнул. Кажется, в этот раз мне повезло. По идее, мне стоило проанализировать всю ситуацию, осознать свои ошибки и их возможные последствия, и больше не подходить к бензину и спичкам ближе, чем на километр

Но вы же понимаете, что я не мог.

– Постоянная бдительность, – на прощание Агент бросил нам девиз обоих Отделов, и, развернувшись на каблуках, удалился. Оставшиеся из Первого принялись собирать фото назад в коробку. Я попрощался со своей коллекцией. Это было грустно. Я даже не знал, когда смогу начать собирать новую.

Гамма щёлкнула пальцами, подзывая близнецов, и прикрикнула на нас:

– Свободны! Расставьте стулья по местам. С теми, про кого он говорил, я разберусь завтра!

Мы быстро расступились, пропуская их к дверям. Та девчонка снова начала плакать. Я невольно задумался, что конкретно заставил её рассказать Агент. И чем занимались те парни – воровали понемногу, или хранили у себя что-то запрещённое? Но это не имело смысла. Главным было то, что сейчас я был относительно свободен. Меня не забрали, не убили где-то в застенках Второго Отдела. Но этот день чудовищно меня вымотал.

Больше всего мне тогда хотелось что-нибудь поджечь.

Для начала: просто знайте, что Вы не одни.

Мы, те, кто написал эту книгу, собрал наши знания и опыт, мы всегда будем с Вами.

Все поджигатели, которые сейчас живут на Земле или жили когда-то – тоже с Вами. Мы все поддерживаем друг друга морально. Мы готовы помочь чем угодно, когда только понадобится.

Вспомните Герострата. Мы все искренне сомневаемся, что он поджёг храм Артемиды Эфесской только чтобы выжечь своё имя в истории. Его вело нечто иное. Жажда огня, желание посмотреть, как пламя охватывает мраморные колонны и поднимается всё выше.

Вспомните Жана Батиста Мурона – устроившего целую серию поджогов больше трёхсот лет назад. Его приговорили к заключению в тюрьме сроком 100 лет и 1 день. И он отбыл весь срок. Все 100 долгих лет. Мы сомневаемся, что он выдержал бы подобное, если бы воспоминания об огне не согревали его.

Подумайте о всех, кто сжигает храмы. Поджигает других. И, конечно, о тех, кто обливает себя бензином и мокрыми пальцами зажигает спичку.

Считайте их сумасшедшими, но они все с Вами. Они всегда рядом. И Вы, Вы часть нашего общества, нашей семьи, в которой все связаны любовью к огню. Поэтому Вы никогда больше не будете одиноки.

Не знаю, казалось ли мне, заразился ли я паранойей от Пси, но я начал думать, что за мной следят. Везде, начиная с общежития, обстановка в котором после обыска стала намного более нервной: все подозрительно косились друг на друга, принюхивались, выискивая запах гари (конечно, слух про поджигателя разнёсся мгновенно), а Гамма взяла за привычку без стука заходить в некоторые комнаты. Это был какой-то особенно жёсткий метод контроля. Пси сказал мне, что с нетерпением ждёт того момента, когда его сестрёнка решит проверить мужской душ.

– Как ты можешь над этим смеяться? – спросил его я.

– На самом деле я нервничаю, – на этом разговор закончился. У нас даже не получалось нормально пообщаться. Пси был со своей ненормальной семейкой, Стигма, видимо, в больнице. Я мог поговорить о чём-то только с Дзетом.

– Меня не удивляет происходящее, – сказал он как-то, угощая меня кофе после занятий. – Люди всегда стремятся уничтожить всех, кто от них отличается. Ксенофобия, и не более того.

– И что делать нам?

– Терпеть, но не бояться. Ни в коем случае не бояться. И быть умнее, конечно, – поджал плечами он.

Самой сложной частью этого плана было «не бояться».

– Я дам тебе книгу на эту тему, – пообещал он. На следующий день он протянул мне «Над кукушкиным гнездом». На обложке было написано карандашом: «1984 подошла бы лучше, но у нас она запрещена».

Я стёр эту надпись. Как бы я ни старался не бояться, упоминаний о чём-либо запрещённом сейчас следовало избегать. Гамма могла в любой момент поинтересоваться, что это я там читаю.

Так и произошло. Ну, почти.

Я сидел после обеда в столовой и читал про душевнобольных, когда на книгу упала тень. Я даже голову не успел поднять, как Пси уже вытянул её у меня из рук.

– Неплохой выбор, – тихо сказал он. – Мне нравится конец.

– Что тебе нужно? – я покосился направо. Там сидела Гамма и Фи.

– Она думает, что я проверяю, что ты читаешь, – проследил направление моего взгляда Пси. – Приходи завтра после собраний к пожарному выходу. Мы со Стигмой хотим прогуляться.

– Что… – я не успел уточнить. Он бросил мне книгу и удалился.

Мысленно выругавшись на всю их семейку, я продолжил читать, но текст не шёл в голову. Я думал, насколько опасно сейчас будет идти куда-то втроём, кто это может увидеть и чем это может закончиться.

Но, конечно, я не стал отказываться.

Когда я обогнул Дом, Стигма уже стояла около задней двери. Она облокотилась на стену, скрестив на груди руки. Волосы, как всегда закрывали лицо. Я попытался угадать, как она отреагирует, если я попытаюсь убрать их, чтобы всё-таки посмотреть ей в глаза.

Заметив меня, она коротко кивнула. И спросила, насмешливо:

– И как тебе понравился допрос?

– Лучший опыт в моей жизни. Рекомендую.

– А я думала, лучшим были поджоги.

– А нам обязательно говорить об этом посередине улицы? – спросил я, оглядываясь. Как я уже говорил, мне постоянно казалось, что за мной следят. Поэтому я подозревал, что стоит прозвучать слову «поджог», из ближайших кустов выпрыгнут агенты с электрошоковыми пистолетами наперевес.

Стигма лишь усмехнулась.

– Предлагаешь залезть под кровать, занавеситься одеялом и шептаться об этом? Спасибо, нет. Это глупо.

– А если нас поймают?

Она пожала плечами.

– Пусть. Это лучше, чем прятаться постоянно и дрожать от каждого шороха.

– Но ты что-то не стремишься поджигать всё подряд, чтобы показать, как не боишься прятаться.

– Не путай благоразумие с сумасшествием, – бросила она. Я хотел уточнить, где тут благоразумие, но решил не ссориться. Я всё ещё не мог ощутить тот момент, когда Стигма начинает злиться, и остановиться.

Дверь пожарного выхода открылась. Я вздрогнул, но это был Пси.

– Тут никого, да? – спросил он, аккуратно закрывая за собой створку. – Хорошо.

– Ещё один, – фыркнула Стигма. – Вы слишком нервничаете, вы оба.

На Пси её слова не произвели особого впечатления. Оправдываться он и не думал.

– Тебя не допрашивали и твою комнату никогда не обыскивали. Вот пообщаешься с агентами Второго, потом поговорим, – он стремительно двинулся вглубь квартала.

Стигма ничего не ответила, и я решил наконец перевести тему.

– Куда мы идём?

– В одно секретное место, – откликнулась Стигма.

– Почему секретное?

– Я бы сказала, что это секрет, но ты и так знаешь.

– Оно хотя бы далеко? – я догнал Пси, спрашивая уже у него конкретно. Добиваться от Стигмы какой-либо информации бывало… сложно.

– За двадцать минут дойдём. Ты точно запомнила, где это?

– Да. И ты уже сворачиваешь не туда, – бросила Стигма, обгоняя нас. Как и всегда, мы пошли за ней. И как бывало часто, я не понимал, что происходит.

Я поделился этим с Пси. Он пожал плечами.

– Мы тоже не очень-то понимаем. Только пытаемся узнать.

– Это странно, знаете. Как я вообще могу быть уверен, что вы не замаскированные агенты и не ведёте меня на ещё один допрос или вроде того, – фраза вырвалась у меня сама собой. Я так не думал. Это было бы слишком уж ненормально. И, да, было не смешно.

Но Пси рассмеялся в голос.

– Видишь? – сказал он Стигме, которая даже не повернулась. – Он тоже так думает!

– Что кто-то из нас – замаскированный агент? – уточнил я.

– Что кто-то любит врать, – прошипела Стигма.

В этот момент я окончательно запутался, а лезть к Стигме с расспросами не было никакого желания. Поэтому я просто продолжил идти, надеясь получить все ответы чуть позже.

Или хотя бы остаться на свободе.

Стигма уверенно вела нас между домов. Пару раз мы, пригнувшись, проскальзывали под окнами первых этажей спальников. Перелезли через забор. Ещё немного попетляли между домов – я уже сомневался, что смогу вернуться назад, если что, но ни Пси, ни Стигма не высказывали никакого беспокойства. Правда, Пси постоянно оглядывался по сторонам, но он всегда так делал, так что всё должно было быть нормально.

Правда, пока мы шли… Я серьёзно задумался, могу ли доверять им так, как Дзету например.

Развить эту мысль я не успел, потому что Стигма резко остановилась.

– Это здесь, – сказала она.

Я посмотрел через её плечо. Ничего необычного не увидел – ещё один спальник – дом на пару десятков квартир. В нём не было ничего необычного, но Сигма имела в виду и не его.

Пси вытянул руку, указывая точнее. Я и не обратил внимания сразу – у торца дома была пристройка. Обычный вход в убежище на случай налёта или чего-то вроде. Я был в таком у нас в общежитии, точнее, я мыл его на общественных работах. Ряд ступенек, ведущих вниз, тесные комнаты, перегорелые лампочки – мрак, одним словом.

– Зачем нам туда? – всё же не удержался от вопроса я.

– Сейчас и посмотрим, – ответила Стигма и решительно двинулась к дому. Пси попытался схватить её за плечо, не успел, бросился за ней. Мне оставалось только догонять.

– Подожди, нельзя же так сразу. Давай осмотримся!

Стигма резко обернулась, взмахнув прядями волос. В который раз мне показалось, что я заметил её глаза.

– Зачем? Ты думаешь, тут кто-то есть?

– Всё может быть, – выдохнул он. – Давай хотя бы обойдём вокруг дома.

Стигма пожала плечами. Я молчал.

– Ладно. Это не повредит. И времени много не займёт, – последнюю фразу она пробормотала себе под нос, разворачиваясь к углу дома.

Мы быстро обогнули фасад, Пси не сводил взгляда с окон – проверял, не следят ли за нами, наверное. Я просто осматривался, пытаясь понять, где мы. Всё тот же спальный район – мы всего на несколько кварталов отошли от нашего Дома Собраний. Шаблонные пятиэтажки, кусты с уже желтеющими листьями, ничего необычного.

Мы обогнули дом, и Стигма ускорила шаг. Ладно, мне тоже уже не терпелось узнать, куда меня привели. Мы почти пролетели мимо небольшого палисадника (сетка-ограда, обвившие её засохшие розы, деревья, листья на земле), но я услышал знакомый звук.

Треск пламени.

Я остановился. Пси тоже, сразу за мной, принюхиваясь. Стигма повернулась, явно собираясь спросить, какого мы её тормозим, но не сказала и слова. Она тоже услышала.

Мы смотрели на сетку, пытаясь за побегами роз и деревьями различить огонь. А потом, не сговариваясь, метнулись внутрь.

Вход был где-то в стороне, но искать его не было времени, и мы полезли прямо через ограду. Я разодрал запястье о сетку, Стигма запуталась в розах, мы вытащили её вдвоём и быстро пошли на звук. Треск раздавался всё отчётливее, теперь мы слышали и запах гари. Несколько шагов, и мы уже видели отблеск огня среди кустов и разросшейся травы. Быстрее, ещё быстрее, и нам снова пришлось резко остановиться.

Посередине палисадника горел небольшой костерок из сухих ветвей, побегов и листьев. Дым тонкой струёй поднимался в небо. А у костра, скрестив ноги, прямо на земле сидела Тета.

На ней была чёрная куртка, которые мы надевали на поджоги. На голове – венок из засохших роз. Одежда в обломках веток и листьях. И она улыбалась, глядя на нас.

– А что вы тут делаете, ребятки? – спросила она, абсолютно не удивившись нашему появлению. Просто, совсем.

Я не знал, на что смотреть: на костёр или на неё.

Стигма тяжело вздохнула. Тяжело и… расстроенно. Но я был слишком отвлечён, чтобы об этом задуматься.

Пси отвёл взгляд от костерка и посмотрел на Тету. А потом сказал:

– Знаешь, тебя ищем.

Но вернёмся к практике.

Первым делом, Вам стоит узнать, что ждёт Вас в том случае, если Вы попадётесь в руки стражей общественного порядка (или как они себя там называют).

Отметим сразу, если Вы нанесёте поджогом вред себе или собственному имуществу, это не посчитается преступлением вообще. Вам могут вынести предупреждение или задуматься о Вашей нормальности, но не более.

Если же Вы подожгли нечто чужое, то придётся расплачиваться за это в зависимости от того, что пострадало при пожаре. Если это что-то не слишком ценное, вроде машины, сарая или просто двери надоевшего Вам соседа (два зайца сразу – навредите соседу и порадуйте себя!), то Вы отделаетесь денежным штрафом.

– «Дождь лил четыре года, одиннадцать месяцев и два дня. Воздух был настолько пропитан влагой, что рыбы могли бы проникнуть в дом через открытую дверь, проплыть по комнатам и выплыть из окон…»

Пси, сидящий рядом со мной, отчётливо фыркнул.

– Вас не смущает то, что это откровенно невозможно. (если вы дочитали до этого момента – подарите мне кексик. пожа-алуйста.)

Стигма недовольно посмотрела на него поверх книги – средних размеров тома в потрёпанной тёмно-зелёной обложке.

– А тебя не смущает, что это называется «магический реализм»? Заткнись и слушай. Это моё любимое место.

Пси снова фыркнул, но не стал спорить. Стигма продолжила:

– «Бывало, он затихал и тогда люди принаряжались, их лица в ожидании погожего дня сияли радостью.»

Я откинул голову назад и закрыл глаза. Место было не самым удобным: мы втроём сидели у стены в читалке. Мы не прятались специально, но точно не хотели, чтобы нас нашли. Поэтому мы прошли через лабиринт стеллажей, завернули в тупик у стены с окном, из которого бил яркий полуденный свет, и устроились там. Сигма показала книгу, которую она сняла с полки по пути через отдел художественной литературы, и сказала, что хочет почитать вслух. Мы согласились.

Это был прекрасный день. Гамму, по словам Пси, вызвали куда-то в Первый Отдел: то ли для получения новых инструкций, то ли для награждения за всех избитых нарушителей. У Стигмы был выходной. Дзет пропал куда-то по своим делам, но сейчас я как-то и не думал о встрече с ним.

Мне даже не так уж сильно хотелось что-то поджечь.

– «Как во времена эпидемии бессонницы, о которой Урсула вспоминала в те дни, стихия сама заставляла людей избавляться от скуки».

Стигма была отличным чтецом. Она не торопилась, но не растягивала слова. Её голос находил идеальный ритм, звучал глубоко и размеренно. В моей голове сами собой возникали картины. Город, затерянный в джунглях, невероятно далеко: на другом континенте, в другом веке, в другой вселенной. Вода, затапливающая улицы, и золотые рыбки, плывущие прямо над тротуаром. Это всё было так невероятно, но негромкий голос Стигмы заставлял меня поверить.

Кажется, меня одного.

Не открывая глаз, я услышал, как Пси зевнул. И хлопок резко закрывшейся книги.

Настала моя очередь недовольно на него смотреть.

– И что тебе не нравится? – спросил я.

– Это скучно. И слишком странно, – он слегка поморщился. – Я не люблю книг, в которых описаны настолько нереальные вещи.

– Но послушай, как красиво она написана! – воскликнула Стигма. Амулеты на её шее звякнули.

Пси восхититься не торопился.

– Я бы поискал что-нибудь более… реалистичное, знаете. Например, Стейнбека.

– Он невероятно занудный!

Я не знал, стоит ли согласиться или возразить. Я не читал.

– Про что он пишет? – спросил я.

Пси пожал плечами.

– Про жизнь. И про людей. Реализм без всяких магических выкрутасов.

Стигма закатила глаза.

– Какие вы, ребята, скучные.

– Да ладно. Мне хотя бы интересно узнавать о том, что было раньше.

– Из художественной литературы? – саркастически усмехнулась Стигма.

– Это лучше, чем из учебников, – пробурчал Пси.

И я был с ним полностью согласен.

В учебниках по истории было не так уж много информации о том, что было до. До всего этого. Хотя, в учебниках можно было найти причины этого. Перенаселение. Нехватка ресурсов. Локальные конфликты. Уже не локальные конфликты. Ядерные бомбы. Ядовитые газы. Землетрясения и огромные волны, вызванные бомбами. Катаклизмы – красивое, но пугающее слово, уже не помню, где я его прочитал.

Я плохо помню цифры. Кажется, после этого на Земле осталось около четверти населения. А потом в учебниках писали, что человечеству невероятно повезло, потому что люди смогли сделать то, чего у них обычно не получалось: договориться. Собраться, подумать и найти решение. Что нашлась незаражённая область, вокруг которой было достаточно плодородных земель и источников чистой воды. Что удалось собрать достаточно ресурсов, и что не были потеряны нужные знания. Получилось сделать ещё одну попытку. Общество, новая версия, по возможности улучшенная.

Мы, правда, пытались всё исправить. Сделать лучше. Мы начали контролировать рождаемость, чтобы не допустить перенаселения снова. Детей выращивали сначала в специальных центрах, потом переводили в общежития, обучали на собраниях. Никто из нас не знал, что такое «семейный очаг», но зачем? У нас были центры. У нас было образование. Нас кормили, растили, готовили к реальной жизни сразу. Когда нам исполнялось восемнадцать, нас начинали обучать азам будущей специальности. К двадцати двум мы переселялись в отдельные квартиры и работали там, где было необходимо. Все были устроены. Всё функционировало. Все знали, что всё было хорошо.

Никто не жаловался. А если пытались, их находил Второй Отдел.

Так было сейчас. То, что было до представлялось мне необычным, соблазнительным и… пугающим.

Дзет как-то спросил меня, хотел бы я, чтобы всё снова стало, как раньше.

Я не знал, что ответить.

Я не знал, что было раньше. Учебники, книги, старые фильмы из фото – ничего из этого не давало полной картины, настоящего знания. И я не был уверен, что моя жизнь в общежитии, уже расписанная по пунктам, плоха. Может, немного. Может, если бы в ней не было Гаммы, и всем можно бы было поджигать, что им нравилось, то я бы…

– Альф? – голос Стигмы вырвал меня из размышлений. – Ты хочешь дальше читать «Сто лет»?

Я немного растерянно кивнул.

– Видишь? – она повернулась к Пси. – Нас двое, а ты один. Большинство побеждает, поэтому мы читаем дальше.

Пси пожал плечами, откидываясь на стену и скрещивая руки на груди.

Стигма открыла книгу, полистала страницы, разыскивая место, на котором мы остановились, и размеренно продолжила.

Продолжим. При поджоге сухой травы, если пожар не распространится, Вы снова получите только штраф. Но если Вы решитесь взяться за что-то покрупнее, вроде квартиры или целого дома, то готовьтесь не только к выплатам компенсаций, но и к тюремному заключению.

Мы просто предупреждаем. Будьте осторожны.