Текст книги "Шахидки. Роман"

Гнездо ходячих фугасов

1.

После долгого ненастья день выдался теплый и солнечный, даже закапало с крыши Вдовьего дома. Из него никто не появлялся, и никаких посетителей не наблюдалось. И даже когда поздние вечерние звезды выткали небо, ничто не нарушило окрестного безмолвия.

Безмолвной была и территория лагеря. Временами из теплой сторожки вылезал с лопатой бывший подпольный каратист Илья Романов и расчищал ближние тропинки, чтобы, не дай Бог, «пионеры» не испятнали снег заметными следами. Пионерами он называл своих тайных гостей, которых прислал Пилот, вырвавший его когда-то из зубов въедливого следователя.

Боковые ворота распахнулись около шести утра. Из них выскочила «Нива». Она воровато прокралась к шоссе и повернула в сторону от Москвы. Следом на «москвичонке» двинули и Георгий с Камилем.

Милиция к этому времени объезды и поборы закончила. Так что вряд ли кто мог тормознуть невзрачную «Ниву», вырулившую на бывшее межколхозное шоссе. Дорога была пустынной, как и заброшенные окрестные поля. Георгий заметил, как габаритные огни «Нивы» ушли влево и скрылись.

Подмосковье он изучал по топографическим картам генштаба и знал, что в этом месте бетонка ведет в бывший городок пэвэошников, которых расформировали в годы перестройки. Окрестные жители стали разбирать строения и растаскивать добротные материалы по своим дворам. Потом объявился новый хозяин, арендовавший землю вместе с постройками и организовавший фирму по производству гробов с названием «Нимфа».

Выждав малое время, Георгий подъехал к воротам и нетерпеливо просигналил. Охранник в армейском камуфляже вылез из будки и без слов откатил решетку.

– Гроб покупать? – спросил.

– Заказывать. С кистями и в бархате.

– Постучись в штаб. Он за казармой. Спроси Николая или Наталью.

Дорога уходила от КПП влево. Он повернул и увидел здание типовой казармы. Возле нее грудами лежали бревна, кирпичи, доски, трубы. Наискосок, через плац, стоял желтый двухэтажный особнячок с освещенным входом. Всего скорее, он и был раньше штабом дивизиона. Чуть подале просматривались несколько стандартных сборно-щитовых домов, в которых, наверняка, жили прежде семьи офицеров. Возле одного из них Георгий и обнаружил «Ниву».

– Поброди по территории, – сказал он Камилю. – Понюхай, чем тут пахнет. Жди меня за воротами.

Разведчик исчез, а Георгий двинулся пешком к дому, подле которого припарковалась Нива.

Дом был двухквартирным, с общим деревянным крыльцом, над которым болтались на проводах осколки электролампочки. Даже в сумраке видна была протоптанная дорожка, ведущая от крыльца к дощатому покосившемуся туалету. Да, не шиковали офицерские семьи в таком жилье.

За рулем «Нивы» сидел косоротый хохол. Георгий окликнул его:

– Слышь, браток?

– Ну, слухаю.

– Где тут Николай располагается, у которого гробы заказывают?

– Хрен его знает.

– Ты не местный, что ли?

– Не.

– В этом доме кто-нибудь живет, чтобы спросить?

– Приезжие кошелки живут, они сейчас на промысле.

В этот момент дверь домика распахнулась, и на крыльце в сопровождении Биби появился второй «инкассатор» – шепелявый чеченец. Георгий шагнул к ним:

– Не подскажете, где тут гробы заказывают?

Чеченец оскалился, показав щербатый рот:

– Для себя хосесь гроб?

– Для тебя, шепелявый! – не выдержал Георгий.

– Сё ты сказал? – чеченец начал спускаться с крыльца.

Вступать с кем-либо в конфликт – в планы Георгия не вписывалось.

Но неожиданно ему помогла Биби. Цыкнула на земляка, схватила пальцами-сардельками за воротник и весьма невежливо втянула со ступенек на половицы.

– Гробы вон в том доме, господин хороший, – сказала безо всякого акцента и ткнула пятернёй в сторону желтого особнячка.

– Спасибо, – поблагодарил ее Георгий.

Делать здесь больше было нечего. Дальнейшее наблюдение тоже не имело смысла. На обратном пути «Ниву» перехватит автомобиль с оперативниками, на случай, если «инкассаторы» захотят изменить маршрут.

Где обитают невесты Аллаха, Георгий выяснил. Охраняют их, самое большое, два-три боевика, для тренированных ребят они – не помеха. А количество легко уточнить простым наблюдением. По нужде будут выбегать на улицу как миленькие, неспроста же дорожка к нужнику натоптана.

Толстуха все еще стояла на крыльце, что-то выговаривала Шепелявому и зыркала глазами в сторону Георгия. Потому он направился к бывшему штабу, чтобы пообщаться с гробовым мастером Николаем и прицениться к его столь востребованному товару.

Стучать ему долго не пришлось. Дверь безбоязненно открыла дородная высокая молодуха в синем халате.

– Тебе кого?

– Хозяина.

– Хы! Он в Москве обитает.

– А Николай кто?

– Эконом.

– Он – что? Гробы экономит?

– Хы! Его так хозяин прозвал. Николай-то тебе зачем?

– За жизнь поговорить.

– Не получится. Он – того, – щелкнула ногтем по горлу.

Со штабного крыльца хорошо просматривались «Нива» и сборно-щитовой дом. Георгий увидел, что толстуха Биби, наконец, отпустила Шепелявого. Тот сбежал со ступенек, торопливо влез в машину. Она развернулась и мимо гробового штаба укатила к воротам.

– Может, у тебя бутылка найдется? – спросила молодуха.

У Георгия была в машине бутылка, но не тот случай, чтобы пускать ее в расход.

– Нет бутылки, – сказал.

– Тогда бывай, – и захлопнула дверь.

Уезжать тотчас Георгий не собирался. Подъехав к воротам, прижался к обочине, заглушил мотор. Прихватил сумку с поллитровкой и бутербродами, прошел к будке. Увидев непрошеного гостя, охранник нехотя поднялся с топчана.

– Заказал гроб «в бархате и с кистями»?

– Заказал, – с этими словами Георгий вытащил из сумки походные стопарики, бутылку с закусью, и водрузил все богатство на покрытый древней «Красной звездой» стол. Охранник оживился.

– Поминальная?

– Она, – подтвердил Георгий.

– Кто преставился-то?

– Иегудиил Хламида.

Это Юлька ему однажды сказала, что у кого-то из известных писателей был в молодости такой псевдоним. Вроде бы даже у Горького.

– Из попов покойник? – явно из вежливости поинтересовался охранник.

– Нет, певец. Знакомый мой.

– Не слыхал про такого. Но помянуть – не грех.

Грешить не стали. Разлили. Выпили. После первой Георгий спросил:

– Тебя как зовут-то?

– Иван.

– А меня – Никита. Ну, давай за знакомство!

Охранник заметно начал пьянеть, видно пошло на старые дрожжи. Стал румянее и разговорчивее.

– Я ведь тут служил, Никита! Старшим прапором. Немного до пенсии осталось и хлоп! Сперва этот – ну, как его? – президентский прихвостень в Верховном совете. Забыл, едри ее в сапог, фамилию!

– Шумко, – подсказал Георгий.

– Он самый. Американцев к нам прислал. Приехали вместе с Грачом и сразу в парк ракеты щупать. А гарнизон-то у нас с двумя нулями секретности. Облазили все, позаглядывали, куда надо и не надо, и уехали. А через месяц приказ: расформировать, едри их в сапог! Так и кончился наш боевой дивизион!

– Сколько хоть тебе платят, Иван? – спросил Георгий.

– Копейки. Хозяин – жлоб. Набрал за гроши приезжих без регистрации, они и рады. Второго охранника не могут нанять, кто пойдет на такую зарплату!

– Так ты что, круглые сутки тут?

– Только по ночам. С девяти до девяти. Через час домой сваливаю.

– А днем кто дежурит?

– Никто. Я же сказал, что Николай второго охранника найти не может.

– Кто он – Николай, управляющий?

– Гробовщик. Роднёй хозяину приходится. Но и ему тот платит – на водку не хватает, самогонку жрет. Сволочь – хозяин! На стройку кидает деньги не меряно, а работягам – жмётся.

– Что он строит-то?

– Избу рыбака.

– Не понял.

– На территории большой пруд, солдаты делали. Хозяин вроде бы хочет устроить на нем платную рыбалку. Вот и переделывает казарму. Приехал порыбачить – тут тебе и сауна, и бар, и телевизор. Понял, что за изба?

– На бордель смахивает.

– В точку попал. А рыбаки для камуфляжа. Хотя рыба в пруду водится.

– Получается, что бордель будет рядом с гробами?

– Гробы отгородят. Для «рыбаков» отдельный въезд сделают.

– А что, другой дороги сейчас в городок нет?

– Нет. Она была нам без надобности.

Водку прикончили. Время подползало к девяти, конечной точке караульной вахты Ивана.

– Тебя подбросить? – спросил нового приятеля Георгий.

– Не надо. У меня «иж» с люлькой за будкой стоит.

Распрощались они в полном душевном расположении.

Камиль запрыгнул в Москвич сразу на выезде. Не дожидаясь вопросов, начал докладывать:

– Казарма общага. Таджики живут. Есть пилорама. Там боевой парк был. Фундамент – бетонный плита. Другой выезд оттуда нет. Контроль один – ворота.

– Вот тебе и работа, Камиль. Устроишься сторожем в тылу врага.

– Сейчас?

– Завтра.

Утренним часом Камиль подшаркал к охраннику Ивану.

– Работа нада.

– В сторожа пойдешь? – оживился тот.

– Акча сколько?

– Зарплата что ли?

– Да. Деньги.

– Три штуки.

– Сапсем мала. Пойду.

– Замётано, – обрадовался бывший прапор. И пока мужик не передумал, прихватил его за рукав: – Пошли в штаб!

Гробовщик Николай маялся с похмелья, и переговоры вела его дородная сожительница.

– Сторожа вам нашел, Наталья, – объявил ей Иван.

Уперев руки в бока и напустив на себя деловой вид, она спросила безработного:

– Пачпорт есть?

– Нету.

– Откуда ты приблудился, нехристь?

– Караидель. Урал.

– Чего тебя в Подмосковье занесло?

– Деньги хотел. Работа нет. Теперь кушать тоже нет.

– Как твоё ФИО?

– Чево?

– Чево-чево… Имя и фамилия?

– Аюпов Камиль.

– Спать будешь в казарме. Про зарплату Иван тебе сказал?

– Сказал.

– Штуку хозяин вычтет за жилье и кормежку. Пиши заявление! И принимай у Ивана смену…

Хитрован напарник определил новому охраннику дневную смену, в которую то и дело приходилось вручную катать решетку ворот. Тот не обиделся и ретиво приступил к службе. Без проверки не пропускал даже катафалк. Отдежурив, шел в казарменную общагу, где ему выделили место для спанья.

2.

Не особо вникая в смысл, имам слушал по приемнику дикторшу, когда по внутренней связи Казбек сообщил ему, что Розу инкассаторы сдали, куда следует, и «Нива» стоит в готовности во внутреннем дворе. Он приглушил звук транзистора и велел привести Аслана.

Палач поставил пленника перед хозяином. Сам встал в дверях, достал из кармана браунинг с инкрустированной рукояткой и перекидывал его из руки в руку.

– Убери игрушку! – поморщился имам. – И сгинь!

Тот исполнил повеление и как испарился. Имам оглядел банкира. Ухоженного и лощеного Аслана больше не было. Прежний Аслан исчез в подвальной полутьме. Теперь это был сгорбившийся ничтожный человечек, с черной щетиной на щеках и с блуждающим взглядом.

– Боишься меня, Аслан?

– Боюсь, – покорно кивнул тот.

– Велю Казбеку бросить тебя к голодным свиньям.

– Как будет угодно Аллаху.

– Воля Аллаха – это моя воля.

– Я готов принять казнь.

Взгляд банкира по-прежнему блуждал, и казалось, что он не в себе. Магас разглядывал его с неприкрытой брезгливостью и выдерживал паузу. Он знал, что неизвестность и тишина давят на пленников сильнее всего. Тишину нарушало бормотание приемника. Магас собрался выключить его, но вдруг насторожился. Наоборот, резко крутанул колесико громкости, прибавив звук. Комнату заполнил голос дикторши. То, о чем она вещала, не укладывалось в голове.

«Позавчера в Лондон прибыл преследуемый российскими властями московский банкир Мухарбек Баширов. В аэропорту Хитроу его встречал политэмигрант господин Закаев. Он сообщил журналистам, что банкир неважно себя чувствует и не имеет возможности сделать заявление для прессы. У трапа лайнера заболевшего пассажира ждала карета скорой помощи, на которой он был отправлен в клинику для состоятельных пациентов. Сегодня стало известно, что господин Баширов скончался. Опытные британские врачи затруднились поставить диагноз. По мнению учёных – вирусологов, эта неизученная болезнь могла стать следствием укуса сохранившейся в джунглях особи почти исчезнувшего тропического вида клещей. Инкубационный период после заражения не известен. Как нам сообщили, Баширов посетил три месяца назад одну из африканских стран. Не исключено, что там и произошло заражение…»

Не дослушав, Магас выключил приемник. Дурацкая смерть Мухарбека – это кинжал в спину. Ни в каких клещей имам не верил. Мухарбеку нечего было делать в джунглях. В Эмираты он летал для налаживания контактов с алмазными боссами. Всего скорее, его отравили. Но кто мог сотворить такое в британском лайнере?..

Слишком много в последнее время неприятных случайностей. Исчез без следов шофер Мусы. В его квартире кто-то перестрелял нанятых им, Магасом, киллеров. Неизвестные нападают на племянника, и тут же появляется журналистка-каратистка. Теперь вот – Мухарбек.

Шахидок придется придержать, пока он не разберется со всеми случайностями. В первую очередь надо отловить журналистку-каратистку и выпотрошить из нее всё, что ей известно. Имам кожей чуял, что неспроста ее сюда занесло. Инкассаторам делать нечего, вот и займутся каратисткой – против стволов никакое каратэ не поможет…

Банкир стоял со склоненной головой и безвольно опущенными руками. Вздрогнул, когда услышал раздраженный голос имама:

– Как попала в этот дом журналистка? Отвечай!

– Они с Зар… с Розой привели сюда покалеченного скинхедами Руслана, – проговорил, запинаясь на каждом слове.

– Откуда взялись скинхеды?

– Напали около автобусной остановки.

– Что делала там журналистка?

– Ждала автобуса на Москву.

– Зачем она тут оказалась?

– У нее здесь дядя живет.

– Уточнил, что за дядя?

– Да. Сторож в школьном лагере.

– Почему она осталась ночевать в доме?

– Хотел проверить ее.

– И что?

– Работает в журнале «Оракул», так и записано в документах. Читал ее статью. Прописана и живет в Кузьминках, проверил паспорт.

Магас протянул банкиру телефонную трубку:

– Звони ей!

Тот неуверенно уставился на клавиатуру мобильника. Произнес жалобно:

– Номер не помню.

Магас нехорошо усмехнулся. Отобрал трубку. По памяти набрал семизначный номер. Продолжительные гудки были ему ответом.

– Номер редакции, Аслан?

С трудом, но банкир все же вспомнил номер – и то потому, что в нем было пять шестерок. Магас пробежал пальцами по клавишам. На звонок откликнулся усиленный добавочным динамиком женский голос:

– Оракул. Кого вам нужно?

– А с кем я говорю?

– Я – главный редактор. А вы, молодой человек?

– Банкир. Имя – Аслан. Хотел бы переговорить с Юлдуз Романовой.

– Она в краткосрочном отпуске. Отдыхает в Подмосковье.

– Не подскажете, где?

– В пансионате. В каком – увы, не знаю.

– Когда ей на работу?

– Послезавтра. Вы по какому вопросу?

– По личному.

– Что ей передать, когда вернется?

– Я перезвоню, – отключившись, положил трубку на стол.

Некоторое время сидел в кресле, наморщив лоб и сцепив пальцы домиком. Город давил на него. Магас вдруг вспомнил милицейского генерала Шуру, который мог организовать зеленый коридор по всей России. Жадный был, но умный. Купил даже своего министра. Но где-то наследил. Министра сняли с должности, а генерала Шуру Магас успел вывезти на юг и там тихо убрать. Нельзя было его оставлять живым: мог попасть в руки чистильщиков, которые умеют развязывать языки. Полетели бы многие нужные люди, помогающие здесь, в Москве.

Он оглядел Аслана тяжелым взглядом.

– Я могу сохранить тебе жизнь, – сказал. – В память твоего дяди. Что скажешь?

– Воля ваша.

– Если заслужишь, будешь жить!

– Что я должен сделать?

– Будешь у Розы проводником. Она пойдет первой. На акцию устрашения провожу тебя сам. Хочу увидеть своими глазами, чего ты стоишь.

– Как прикажете, – проговорил банкир шепотом.

– Но сначала деньги. Поедете с Казбеком в банк. Денег надо много, Аслан! Не огорчай меня плохой работой.

– Добуду, имам.

– Приведи себя в порядок. Поешь на кухне. И в банк!

Шаркая по ковру туфлями, банкир удалился. Магас тоже вышел из комнаты. Бесшумно ступая в мягких чувяках, обошел притихший дом. Заглянул в пристройку на втором этаже, занятую инкассаторами. Те сидели за столом, заполненным зеленью, сыром и мясом. На столе стояла ополовиненная литровая бутылка водки.

Увидев имама, оба испуганно вскочили.

– Пьете! – тон хозяина ничего хорошего не сулил.

– Сють-сють, – робко ответил Шепелявый.

– Коран запрещает вам пить, Султан!

– Сють-сють, – повторил шепелявый Султан.

Напоминать им заповеди пророка Мухаммеда было бесполезно. Он забрал со стола бутылку и вылил в стоявшее у входа помойное ведро.

– Еще раз увижу, в подвал к Казбеку отправлю.

Инкассаторы синхронно поежились.

– Надо отловить журналистку, которую вы упустили. Послезавтра она будет дома. Отловить и привезти сюда. Понял, Султан?

– Сделаем, имам.

Вернувшись в комнату, Магас достал из холодильника курицу и кусок лаваша, разложил еду на газете и приступил к завтраку. Перемалывая куриные хрящи крепкими зубами, прокручивал мысленно свой разговор с оракульской редакторшей. В нем не было никаких изъянов, и придраться к себе самому Магас не сумел. А информацию все же получил. Послезавтра Казбек займется журналисткой. Нет, неспроста она оказалась на автобусной остановке вместе со скинхедами. Очень может быть, что работа в журнале – только прикрытие.

Он и предположить не мог, что его телефонная собеседница Люсьен Арнольдовна Гугина уже позвонила по спецсвязи и подробно доложила о подозрительном звонке. И даже больше: мужчина, представившийся Асланом, совсем, по ее мнению, не Аслан – голос банкира она хорошо помнила.

Выйдя от Магаса, банкир сразу прошел на кухню. Бритье и ванну отложил, пока не утолит голод. Он уже не волочил ноги, выпрямился, и в его глазах появилось осмысленное выражение. В кухне у плиты хлопотала жжёнка. Аслан давно не называл ее по имени – Зульфия. Когда-то он уступил ей, и время от времени скрашивал ее и свое одиночество. Голодная волчица при изобилии пищи все же насыщается. Зульфия в постели насыщения не знала и изобретала новые и новые способы, чтобы возбудить уставшего от ее ласк Аслана. Потом он купил у араба Зарему, и Зульфия перестала для него существовать.

Увидев Аслана на кухне, она горестно всплеснула руками и, ни слова не говоря, стала потчевать всем, что наготовила. Глядя, как он жадно поглощает пищу, проговорила:

– Я тебе приготовила постель в глухой комнате рядом с Казбеком.

Он никак не отреагировал.

– Казбек сказал, чтобы я тебя закрывала на ночь.

Аслану это было без разницы. Закрывай – не закрывай, а из дома без позволения имама или его палача все равно не выбраться.

– Купальню я приготовила, Асланчик, только горячей воды набрать.

– Наберу, – наконец, открыл он рот.

– Я сама, – и выбежала.

Когда жжёнка вернулась, он уже поднялся из-за стола и направился в ванную.

– Я помогу тебе, – сказала она.

– Не надо помогать, – отказался он.

В купальне Аслан обнаружил свежее нижнее бельё и даже свой старый банный халат, который он велел когда-то Зульфие выкинуть. На широком бортике ванны лежали бритвенные принадлежности, кремы и его любимый одеколон. Аслан погрузился в пенную воду и долго лежал без движения, отмокая после подвальной пыли и паутины.

Посвежевший и гладко выбритый, он облачился в отглаженный халат и пошлепал в предназначенную ему келью. У дверей его ждали Казбек со связкой ключей и Зульфия. При виде их Аслан непроизвольно дернулся.

– Спать? – ласково спросил палач и, не дождавшись ответа, добавил: – Захочешь пи-пи, надави на кнопку, – и закрыл дверь на ключ.

Аслан включил свет и огляделся.

Комната была без окон. Стол, два стула, платяной шкаф и широкая дубовая кровать. Перед тем, как провалиться в сон, он увидел обнаженную Зарему. Она предстала перед ним в красных чулках и серебряных туфельках. «Я спасу тебя, Мышка, – то ли прошептал, то ли подумал Аслан. – А имам еще пожалеет!».

Пробудился он, потому что почувствовал рядом женское тело. Первая мысль Зарема! Но вспомнил, что ее нет и быть тут не может. К нему прижималась Зульфия. Жар, исходивший от ее голого упругого тела, тяжелой волной проник в Аслана. Смутно соображая, что делает, он обнял ее и уткнулся лицом в пружинную грудь. Она только этого и ждала. Задыхаясь, обволокла его, стянула с него своими ногами трусы и, всхлипывая, забормотала нежные слова, которые он слышал лишь в младенчестве.

Когда кончилось безумное соитие, Аслан отодвинулся к стене. Зульфия зашептала в ухо:

– Надо бежать, Асланчик. Казбек все равно убьет тебя. Мы убежим вместе. Туда, где нас никто не найдет. У меня есть золото и деньги. Я стащила их у Мухарбека перед обыском. Он подумал на милиционеров…

3.

– Соскучилась по своему Ромео? – спросил Юлию Пилот.

– Соскучилась, – призналась она.

– Скучать больше не будешь. Поживете пару дней в Кузьминках.

У Юлии засветились глаза, как у ребенка, получившего шоколадку.

– Особо-то не радуйся. Это вам не каникулы, а задание.

Она вопросительно глянула на шефа.

– Будете ждать визитеров по твою душу. Одного надо взять живым.

– Когда мне выезжать?

– Как только будешь готова.

– Я готова.

– Возьмешь оружие и всё, что полагается для серьезного дела. Имей в виду: ты вернулась домой из пансионата. Выбери себе на складе дорожную сумку и барахло, необходимое для дамы твоего возраста. Ромео ждет тебя.

Она уже была в дверях, когда шеф окликнул ее:

– Продукты не покупай, Джульетта. Еды там на двое суток.

Около шести вечера Магасу позвонил Шепелявый:

– Птиська в клетке. Приехала на такси с тизолой сумкой.

– Берите, когда дом стихнет.

Сумка у Юлии была не тяжелой, а объемной. Зная, что ее ждет в Кузьминках Гера, она прихватила с собой свежие простыни и наволочки. Хотела открыть дверь своими ключами, но она сама распахнулась, и Юлия оказалась в Гериных объятиях. Он внес ее вместе с сумкой в прихожую. Она сразу обессилила, сумка шлепнулась на пол. Затем снял с нее пальто и шляпку, подхватил на руки и понес в спальню. Время то ли замерло, то ли понеслось вспять, как при полете в вечность. Для Юлии оно просто перестало существовать. Плыла, омываемая Гериными ласками, уходила в глубину, где ее окутывала звенящая тишина. И таяла, пока не истаяла без остатка. Потом они ужинали на кухне. На столе лежал прикрытый салфеткой Герин табельный «Макаров». И у Юлии в кармане просторной рубашки покоилась дамская «берета». Оружие, конечно, так себе, но для квартирного пространства пригодное.

– Явятся двое, – просвещал ее Гера, – шепелявый чеченец и косоротый хохол.

– Кого из них будем брать?

– Лучше обоих. Но одного обязательно. Шепелявый опаснее – фанатик…

Они знали, что врасплох их не застать. Стоит чужой пехоте открыть подъездную дверь, как Георгию поступит сигнал от Вовочки. Он уже сообщил, что засек у подъезда «Ниву».

Они закончили ужин, когда часы показывали девять вечера. Не выключая в комнатах света, уселись рядышком на софу перед телевизором.

– В одиннадцать свет погасим, – сказал Гера, – пусть думают, что ты легла спать.

«Хоть бы скорее», – подумала Юлия. Она нисколько не волновалась в ожидании, когда ее начнут похищать. Гера был с ней, значит, они сами могли похитить кого угодно.

Гера выключил телевизор, стал готовиться к встрече гостей. Настроил фонари прожекторы: один был направлен на прихожую, другой – на вход в спальню. Затем соорудил на софе, как когда-то в квартире Мусы, муляж спящего человека. Юлии он определил место за ширмой, между шифоньером-монстром и стеной. Сам же должен ждать визитеров у дверей. Войдя в квартиру, они прикроют его и окажутся на мушке.

Полной темноты в квартире все равно не было. В окна пробивался слабый лунный свет, да и уличные фонари вносили свою лепту. Но светло было только для них, привыкших к сумраку квартиры. Тому, кто шагнет в нее из освещенного подъезда, надо еще адаптироваться.

Прошло не меньше часа, пока Вовочка, наконец, просигналил. Через минуту в замочной скважине послышалось царапанье, и дверь без скрипа открылась. В световом пятне, просочившемся из коридора, нарисовалась фигура чеченца, шагнувшего в прихожую первым.

– Дверь закрой! – шепотом сказал он напарнику.

Тот взялся за дверную ручку, но потянуть на себя не успел. Георгий саданул его по голове утяжеленной ручкой броскового ножа. Налетчик беззвучно стал оседать. Георгий нажал выносную кнопку прожекторного фонаря. Чеченец на мгновенье ослеп, но не растерялся: выхватил из-за пазухи револьвер с навинченным глушителем, отпрыгнул в сторону, поводя стволом в поисках цели. Но дверь все еще прикрывала Георгия. Он мог достать его в прыжке и уже изготовился, но вдруг услышал Юлькин голос:

– Брось оружие, Шепелявый!

Падая в акробатическом прыжке, чеченец выстрелил на голос. Георгий не дал ему добраться до портьеры, метнул нож, рассчитывая перебить плечевую мышцу. Шепелявого передернуло, будто налетел на преграду. Тело обмякло, но оружия он не выпустил. Стал медленно разворачивать ствол. И получил новую пулю, из «береты».

Выстрелы вряд ли кого соседей насторожили, глушители гасили звук.

Юлия отшвырнула ногой выпавший из руки чеченца наган. Подобрала его. Виновато глянула на Георгия. Тот сердито и сосредоточенно пеленал начавшего шевелиться косоротого. Трофеями стали пистолет «ТТ», выкидная финка, сотовый телефон устаревшей модели и тощий кожаный кошель. В нем обнаружились шесть рублевых пятисоток и водительские права на фамилию Ющенко. В права была сунута ассигнация в 50 долларов. Георгий недовольно спросил:

– Ты зачем вылезла раньше времени?

– Не могла же я одного тебя оставить!

– Ты приказ нарушила!

– Не ругай меня, пожалуйста, Гера.

Тот уложил трофеи в висевшую на вешалке спортивную сумку.

– Проверь Шепелявого. Вдруг дышит?

Юлия повернулась к чеченцу. Дышать ему было нечем, пуля из дамской «береты» вошла в горло.

– Готов, – доложила она. – Одного же взяли, Гера. Ну, не ругайся, а?

Не отреагировав не ее слова, он достал мобильную флешку, набрал двузначный номер, доложил:

– Один уснул. Второго разбудили.

Юлия поняла: звонил Пилоту или Белому. Несколько секунд Георгий выслушивал ответ абонента, откликнулся по-уставному «Есть!», – и отключился.

– Велено отдыхать до завтрашних одиннадцати, – сообщил он.

– Я не хочу здесь оставаться, – проговорила Юлия и покосилась на все еще кровенившего чеченца. В присутствии Геры из нее начисто улетучивался Исполнитель, и проступала пай-девочка, какой она ощущала себя в первые дни знакомства с ним. – Поедем домой, ладно?

– Поедем, – согласился он.

Нарисовавшийся в квартире Вовочка равнодушно глянул на труп и пятно крови.

– В этой вот сумке, – сказал ему Георгий, – все барахло Косоротого и наган Шепелявого. Водительские права там же, в лопатнике, на фамилию Ющенко. Мы сваливаем.

– Твой «москвич», Ромео, во дворе…

Время истекло, а инкассаторы не возвращались. Магас нутром почувствовал, что на какой-то стадии случился прокол. Что могло произойти? Менты тормознули? На этот случай и у того, и у другого есть баксы.

Сам он звонить им не собирался. Но не выдержал. Набрал номер Шепелявого. Звук проходил, но никто не отвечал. Пришлось звонить Косоротому. Тот долго не откликался. Наконец, Магас услышал его заплетающийся голос:

– Слухаю.

– Набрался, свинья?

– М-м, это, маненько.

– Где Султан?

Пауза явно затянулась. Прервалась новым мычанием:

– Он того, м-м, с журналисткой, отдыхает.

– Ты где?

– В машине.

– Хватайте дэвку – и срочно сюда! – не дожидаясь ответа, сбросил набор.

Не понравился Магасу разговор. Что-то в нем было не так. Если Султан позвонит, значит, чисто. Но шкуру с них Казбек все равно спустит.

А пока стоит навестить ее дядю в пионерском лагере. Может, обвела девка Аслана вокруг пальца, и никакого дяди нет. А если есть, пощекотать его, чтобы выложил все, что ему известно о племяннице.

Имам позвал Казбека.

– Шофер при деле?

– Нет. Он у банкира по вызову служит.

– Что делает Аслан?

– Спит с Зульфией.

– Подними его и скажи, чтобы вызвал его и отправил в лагерь. Прямо сейчас. Пускай узнает, чем воняет у сторожа. Потом ты притащишь сторожа сюда и займешься им, пока не расколется…

Переступив порог малосемейки, Юлия сразу же принялась распаковывать прихваченные из холодильника в Кузьминках продукты. Все равно они были предназначены для них с Герой, а дома шаром покати.

– Есть хочешь? – спросила она мужа.

– Мы же ужинали, – похоже, он перестал сердиться.

– Тогда кофе с пряниками.

Но кофе пришлось отложить. Пискнула флешка, и Георгий услышал голос Белого.

– Прерывается твой отдых. Срочно сюда.

– Вызывают? – спросила Юля.

Он кивнул и стал натягивать рабочую амуницию…

Подъезжая к лагерю, Георгий заметил припаркованную на обочине «шестерку». Не у ворот припаркованную, а метрах в ста, там, где и он оставлял иногда своего лихого коня. Похоже, что владелец машины не горел желанием, чтобы она бросалась в глаза. Он приткнул своего «москвичонка» впритык к Жигулям, так что полностью перекрыл выезд на дорогу. Двинулся пешком к знакомой дыре в заборе. Осторожно ступая и подсвечивая себе острым лучом фонарика, оглядел все закоулки. Чужих следов не было, как и своих. Возле хлебовозки маэстро Толика услышал тихий оклик:

– Командир!

Из темноты неясной тенью возник часовой.

– Все в порядке? – так же тихо спросил его Георгий.

– Задержали одного любопытного. Собирался выставить окно у сторожей.

– Где он?

– В домике у Белого.

Незнакомец с оттопыренными ушами стоял перед Белым и переминался с ноги на ногу. Руки его были заведены за спину и схвачены браслетами. Здесь же находился капитан Феоктистов.

– Что за ушастый фрукт? – спросил Георгий.

– Говорит, что заблудился. Хотел спросить у сторожа дорогу. Врет. Запрем, и пускай кукует.

Задержанный с очумелым видом пялился на обоих. Оттопыренные уши подрагивали, будто пытались настроиться на какую-то особую звуковую волну и определить, что делать их хозяину. И лишь когда Рыбак подтолкнул его к выходу, спохватился и завопил:

– Эй-ей! Я все скажу!

– Говори, – разрешил Белый.

– Меня сюда банкир послал! Узнать про сторожа!

– Что конкретно?

– Это, фамилию узнать. И есть ли у него племянница – журналистка.

Белый махнул рукой, и Феоктистов его увел.

– Вызвал меня из-за него? – спросил Георгий.

– Нет. Маэстро перехватил телефонный звонок Магаса. Занервничал волчара. Даже Ушастого подослал.

– И что с ним делать?

– Утром вызовем Джульетту. Может, знает эту рожу…

Шепелявый Султан не вышел на связь ни через пять минут, ни через полчаса. И имам в тихой злобе уверился, что инкассаторы все же прокололись.

В нем вскипела ненависть. Он отомстит гяурам! Запустит невест с поясами шахида, и взрывы прогремят в метро, в ресторане, на стадионе, в церкви – сразу в шести местах поганой Москвы!.. Стоп! Гнев – не помощник в войне. Голова должна быть холодной, чтобы горячая кровь не застилала разум.

Время перевалило за полночь. Шофера нет почти час. Это явный перебор.

Магас достал из-под тахты кейс, открыл его и высыпал на стол десятитысячные долларовые упаковки, привезенные накануне Асланом. Рассовал все, кроме одной, по карманам. Вышел из комнаты уже одетый и кивком велел Казбеку следовать за собой. Остановился у парадного выхода.