Текст книги "Папа не придёт"

– Ненавижу тебя, – прошептала я. – Ненавижу, Мир! – прорычала, смахнула слёзы и взвыла раненым зверем. Завела машину, но с места не тронулась.

Не прощу! Никогда не прощу! Плечи тряслись, меня буквально выворачивало от накатывающей истерики.

Ничего не соображая, сорвалась с места. Колёса взвизгнули, машину тряхнуло. Я ничего не видела, кроме глаз Дамира, не чувствовала ничего, кроме его рук и дыхания. Перед стеклом что-то мелькнуло, и я поспешно затормозила. Собака… Медленно прижалась к обочине и выключила двигатель. Шумно вдохнула через рот, но слёзы не прекратились – хлынули с новой силой.

– Не прощу, – выдавила сквозь рыдания и забралась на кресло с ногами. Обхватила колени, буквально сложившись пополам. Соседний двор, такой же знакомый, как и тот, из которого я уехала. И такой же теперь чужой. Тут всё теперь чужое. И даже я сама себе чужая. Потому что вопреки прошлому сердце всё ещё болит. И слёзы эти тоже вопреки прошлому. Но я справлюсь. Когда-то справилась, справлюсь и теперь.

Глава 13
Дамир

– Да чёрт подери! – процедил я, проводив Сашкину машину взглядом. – Чёрт!

С досадой саданул кулаком о подоконник и стиснул зубы. Смотрел на угол дома, за которым скрылась машина, а внутри всё так и бурлило раскалённой лавой.

Молотов, проклятый сукин сын. Не дождёшься, ублюдок! Точно я знал только одно: он её не получит ни при каком раскладе. Другое дело, зачем ему моя бывшая жена.

– Папа…

Я повернулся на голос дочери. Катя стояла в дверях, неуверенно прижимая к себе такую же растрёпанную, как и она сама, куклу.

– Вернись в комнату, Катерина. Я сейчас приду.

Дочь не двинулась с места. Виновато посмотрела исподлобья и тяжело вздохнула.

– Я всё сделала, как ты сказал…

Я едва не пнул стул. Вместо этого просто отодвинул в сторону, подошёл к дочери и поднял её на руки. Хреновый из меня отец получился, нечего сказать.

– Прости, пап.

– Ты ни в чём не виновата.

– Тётя Саша кричала на тебя. Это потому, что я плохо болела.

Присев на край стола, я посадил дочь на колено. На мать она была похожа до безобразия: волосы, глаза. Только в последнее время я стал замечать в ней черты, которых не было и не могло быть в принципе. Вчера так вообще поймал себя на том, что, если бы смотрел со стороны, принял бы Катю и Машу за сестёр. Как ни крути, а Маша переняла от Сашки её манеры и повадки. Они даже улыбались похоже.

– Болела ты отлично. Я бы точно поверил.

– А тётя Саша не поверила, – нахмурилась дочь.

– Ничего страшного, ты не виновата.

– Па-а-ап, – протянула она и замялась, но всё-таки продолжила: – А почему тётя Саша кричала, чтобы ты к ней не подходил? И про Машу?

– Да так… Не бери в голову.

Дочь заёрзала, и я спустил её на пол. Поднял упавшую куклу и положил на стол. Катька унеслась в комнату, но почти сразу же вернулась. Правда, зачем, я не понял. Я вообще ничего не понимал! В мозгах осталось одно – она собирается замуж. Замуж за Молотова! Едва эти несколько слов складывались в примитивную фразу, воображение дорисовывало оставшееся – её рядом с ним.

Я думал, всё в прошлом, оказалось, даже близко нет. Когда увидел её на пороге квартиры в день рождения Маши, глазам не поверил. Всё та же и совершенно другая. Повзрослела, похорошела, и всё же та же Саша. Моя Саша.

– А если я ещё раз заболею?

– Боюсь, это не поможет. – Я выдвинул стул и присел напротив Катьки.

Она горестно вздохнула. Я коснулся её волос, погладил по голове. Как котёнок, она подалась к моей руке в поисках ласки. Мать ей нужна. Нормальная мать, как… И опять перед глазами замелькала бывшая жена. Раньше бы я и не подумал, что у неё хватит решимости взять ребёнка из детского дома и растить одной, а как оказалось, я сильно её недооценивал. Во всём.

– Иди одевайся, – кивком показал Кате на коридор. – В сад тебя отвезу.

– Ты же сказал, что я болею.

– Но ты не болеешь.

– Так это ты сказал, что я должна болеть. – Она сделала вид, что кашляет.

Как бы ни было на душе дерьмово, её детская непосредственность заставила меня усмехнуться. Отдать, что ли, её в какую-нибудь театральную студию? Чего зря таланту пропадать?

Потрепал свою малявку по волосам. Как бы там ни было, а время для меня зря не прошло. Другое дело, что с возвращением в Россию вернулись и тени прошлого. Как ни пытался я вывести Молотова на чистую воду – до сих пор ничего не вышло. Ни одной зацепки.

– А может быть, мы сегодня дома останемся? – Катя посмотрела так выразительно, что не поддаться было трудно. – Или давай Машу возьмём и поедем на батут? Давай, пап?

– Мы не можем с тобой просто так взять Машу.

– Это потому что тётя Саша сказала, чтобы ты не подходил к ней? Пап… Ты ей не нравишься, да? И я тоже?

– С чего ты это взяла?

Катька насупилась и отвернулась. Я подтянул её обратно.

– С чего ты взяла, что кому-то не нравишься? – спросил с нажимом.

Дочь только вздохнула. Проигнорировала вопрос и, дотянувшись, стянула со стола куклу. Свою мать она и не помнила. Всё, что от неё осталось, – несколько фотографий в альбоме. Только Катьке они были ни к чему.

Проводив дочь взглядом, я встал и снова подошёл к окну.

«Мы с тобой не закончили», – написал и хотел отправить Сашке, но передумал. Вместо этого выбрал другого адресата.

Сообщение ушло. Я поджал губы. Моей дочери нужна мать. Хорошая мать, такая, как моя бывшая жена. А Макару лучше держаться от Саши подальше. Если уж на то пошло, она не в курсе моих дел, так что ловить ему нечего. И пусть только попробует что-нибудь с ней сделать. Выверну кишками наружу и повешу. Сука! Лучше ему было не приближаться к ней.

– Зря ты это, Молотов, – процедил я, глядя сквозь стекло. – Зря.

Саша

Не задавшийся с утра день так и продолжился. Едва я приехала на работу, выяснилось, что отправленные вчера генеральному директору документы до него так и не дошли. Пока я выясняла, что случилось, насыпалась ещё куча мелких неприятностей – не критичных по отдельности, но в совокупности способных довести до истерики. А я и так едва справилась с ней. И какая разница, что там было личное, а здесь – работа? Установленное для самой себя правило, что никакое личное не должно влиять на работу, я благополучно нарушила, едва на горизонте замаячил Дамир. В итоге под конец дня дел у меня было ровно столько же, сколько в начале, голова пухла от мыслей, а помощница боялась лишний раз заглянуть в кабинет.

– Елизавета, – позвала я, сама зайдя к ней. – Ты…

Она протянула мне телефон. А я только теперь поняла, что она разговаривала.

– Это из детского сада, – пояснила она. – Не смогли дозвониться вам на мобильный.

Выглядела помощница встревоженной, и я сразу же почувствовала недоброе. Не успела взять трубку, тревога стала сильнее. Воспитательница что-то говорила, объясняла, но среди этого я смогла разобрать одно – Маша пропала.

– Что?! – переспросила, всё больше поддаваясь панике. – Как – пропала?!

Лиза не сводила с меня взгляда. Я крепче прижала трубку, не чувствуя ни рук, ни ног. Небо в буквальном смысле обрушилось на меня, стены кабинета начали шататься, пол уплывал из-под ног. Моя дочь пропала. До тихого часа была на месте, а после исчезла. Пустая кроватка и ничего, что могло бы помочь её найти…

– Я еду, – бросила, надевая пиджак. Ключи, сумка…

Помощница влетела в кабинет вслед за мной. Остановилась, не зная, что делать. Я и сама не знала. Схватила сумку и растерянно посмотрела на Лизу. В тишине зазвучала мелодия звонка.

– Это ваш.

Мой… Да, это действительно был мой телефон. Принялась искать его, но найти никак не могла. Мелочовка, документы, косметичка… Достала, когда мелодия умолкла. Множество пропущенных от воспитательницы, несколько сообщений в мессенджере от неё же и… Последний вызов был от бывшего мужа. Хотела было швырнуть телефон обратно, но тот снова зазвонил.

– Да! – рявкнула с отчаянием и яростью, сама не зная, зачем ответила.

– Я знаю, что Маша пропала, – сразу же сказал Дамир.

Я уже мчалась к лифту. Нажала кнопку вызова и только хотела послать бывшего мужа к чёрту, как услышала:

– Я еду в сад, Саша.

– Зачем?!

– Ты что, не знаешь?

Только теперь я поняла, что что-то не так. Не только со мной, но и с Дамиром.

– Катя тоже исчезла, Саша. Пропала после тихого часа. Как и Маша.

Дорогу до сада я не помнила. Бросив машину как попало, понеслась к воротам.

– Где моя дочь?! – воскликнула в истерике, увидев воспитательницу и высокого мужчину в полицейской форме. – Где?!

Дамир стоял тут же. Выражение его лица было каменным, взгляд – непроницаемым. Я перевела лихорадочный взгляд с воспитательницы на полицейского, на охранника, потом – на Дамира. Снова посмотрела на воспитательницу. Глаза у той были красные, губы дрожали.

– Я уложила их, – нервно сказала она, и я сразу же поняла, что за последние полчаса она повторила это бесконечное количество раз. – Всё было как всегда. А потом пошла проверить и… – Не договорив, она всхлипнула. – Я не знаю, куда они могли деться! Территория закрыта, да и одежда…

За последующие пять минут я узнала, что вещи девочек на месте: куртки в шкафчиках, сменная обувь тоже. Всё было на месте, кроме них самих!

Куда они могли деться?! В голове одна за другой вспыхивали самые страшные картинки, всплывали новостные сюжеты и попадающиеся время от времени в лентах новостей статьи.

– Саша, ты меня слышишь? – сквозь общий хаос я разобрала голос Дамира.

Подняла голову. Дамир обхватил меня за плечи и твёрдо повернул к себе.

– Мы их найдём, слышишь?

Я кивнула.

Куда могла пойти Маша? Без верхней одежды, в сандалиях? Куда они могли пойти вместе с Катей?

Дамир крепко держал меня за плечо. Вдруг появилось стойкое ощущение, что стоит ему отпустить, я упаду. Взглядом впилась в жёсткое лицо бывшего мужа и сама не заметила, как сжала рубашку на его груди. Руки Дамира скользнули по моим – от плеч к запястьям, и я, опомнившись, отступила назад, подальше от него. Осмотрела коридор со шкафчиками, где бывала много раз, с ощущением, что нахожусь здесь впервые.

– Куда они могли пойти? – спросил полицейский. – Может быть, есть какие-то важные места для обеих девочек? Вспомните, пожалуйста.

Он обращался сразу к нам обоим. Я покачала головой. Повернулась к Дамиру, но он молчал.

– Да какие любимые места? Они знакомы всего ничего, – всё-таки ответила за нас двоих. – Один раз мы были вместе в развлекательном центре, но туда ехать надо. Да и вообще… Моей дочери шесть лет! Даже если у неё есть какие-то любимые места, она понятия не имеет, как до них доехать!

– Это уже другой момент. Пока просто перечислите всё, что сможете вспомнить.

Дом, детский сад, редкие поездки к моей маме и так, какая-то ерунда. На ум не приходило ничего, за что можно было бы зацепиться. Дамиру, судя по всему, тоже. Полицейский передал по рации несколько сообщений, я открыла шкафчик дочери, осмотрела вещи. Всё, как было утром. Всё на своих местах. Порывисто обернулась к Дамиру. Тот мерил раздевалку шагами. Почувствовал мой взгляд и остановился. Ещё двое мужчин в форме вошли с улицы, заведующая детского сада принесла воды воспитательнице.

– Да не могли они никуда уйти! – услышала я её тихий голос. – Я бы…

Сил сидеть и ждать не было. Во мне что-то сломалось – с треском, с хрустом. Не помня себя, я подлетела к ней и схватила за рукав.

– Тогда где они?! Где?!

– Не знаю! – закричала она.

Дамир потянул меня назад, но я отдёрнула руку. Бросилась в комнату. Пустая, та выглядела странно. Повсюду разбросанные игрушки, куклы и машинки. Взгляд зацепился за одну – растрёпанную, маленькую. Кукла Маши, я бы ни с чем её не перепутала. Подняла и, обернувшись, наткнулась на Дамира.

– Найди мою дочь, – просипела, не отдавая себе отчёта, о чём и кого прошу.

Я бы самого дьявола попросила бы, если бы знала, что он способен помочь. Хотя чем мой бывший муж лучше него? Для меня так точно ничем.

В попытке сделать хоть что-нибудь, я бросилась к дверям. На улице было холодно, моросил дождь.

– Маша! – крикнула, сбежав по ступенькам крылечка. – Маша, Катя!

Разумеется, мне никто не ответил. Остальных детей уже разобрали по просьбе заведующей, площадка была пустой. Я бросилась к горкам, к качелям.

– Маша! Маша, дочка!

Услышала шаги. Дамир тоже осмотрелся – пристально и быстро.

– Они ведь и правда не могли так вот взять и уйти. – Я постаралась взять себя в руки, хотя паника захлёстывала всё сильнее. – Мир… Они ведь маленькие совсем. – Я с надеждой всмотрелась в него.

Он о чём-то думал, но понять ход его мыслей было выше моих возможностей, как и всегда.

– Мы их найдём, – сказал он наконец твёрдо.

Только я вопреки его словам замотала головой. Вдалеке полицейские переговаривались по рации, что-то говорила воспитательница. Мир вскинул голову. Я повернулась, проследила за его взглядом. Взяв за руку, он потащил меня обратно. Завёл в сад и молча принялся открывать каждый шкафчик. Один за одним – все до единого. Закончив, прошёл в комнату нашей группы. Я за ним.

– Маша! – позвала дочь. – Маша, если ты меня слышишь, выйди! Я не буду ругаться.

– Я уже пыталась… – Воспитательница так и ходила хвостом. – Если бы они были тут…

– Катя! – рявкнул Дамир. – Котёнок!

Я осмотрела комнату отдыха, несмотря на попытки заведующей остановить, прошла в кухню и принялась открывать шкафчик за шкафчиком.

– Их бы кто-нибудь увидел. – Заведующая была бледной и напуганной.

– Что здесь? – показала я на дверь.

Но ответа не дождалась – распахнула её. Из комнатки вывалилась швабра, за ней ещё одна. Внутри было темно.

– Отойди, – отстранил меня Дамир и, посмотрев на заведующую так, что та натянулась по струнке, спросил: – Где включается свет? Включите свет. Везде, мать вашу! Я переверну здесь всё. Вначале в этом чёртовом саду, потом в районе, потом в городе, если потребуется!

Кладовка оказалась пустой. Дамир рванул ещё одну дверь. Хлопнул по выключателю.

– Катерина! – громко позвал.

Вокруг стояла тишина.

– Катерина! – буквально прорычал он.

И тут я услышала неясный шорох. Сердце замерло и подскочило к горлу. Не успела я вдохнуть, Мир влетел в комнату. Внутри что-то упало.

– Катерина! Да…

На негнущихся ногах я зашла вслед за бывшим мужем. В самом углу комнатёнки стоял низкий кухонный шкафчик, одна дверца которого была распахнута. Дамир повернулся и кивком показал мне вниз. Я сделала осторожный шаг, за ним ещё один. Дамир отошёл, перед этим шире открыв дверцу, и тут… Две пары одинаковых глаз. Сердце заколотилось часто-часто, грудную клетку сдавило.

– Выходите, – приказал Мир.

Но девочки не двинулись с места. Прижавшись друг к другу, они сидели в шкафчике и смотрели на меня. Маша держала Катю за руку, как будто боялась выпустить.

– Маша… – прошептала я и бросилась к дочери. – Маша, ты…

Опустилась на колени и было потянула девочек на себя, но тут увидела кровь. Их сжатые ладошки были перепачканы кровью.

– Что случилось? – Я взяла их за руки.

Дамир присел рядом, его плечо соприкоснулось с моим.

– Катя… – Его голос вдруг тоже осип.

– Теперь вы никогда не запретите нам дружить, – вдруг сказала Маша. – Мы теперь сёстры.

– Сёстры? – переспросила я, ничего не понимая.

– Да, мы сёстры. – Катя вдруг посмотрела на меня с вызовом. – Мы сёстры.

– Какие ещё сёстры?!

Схватив Машку, я выволокла её на свет божий. Дочь попыталась вывернуться.

– Какие сёстры?!

Кто-то тянул меня назад, а я видела только огромные распахнутые глаза дочери.

– Кто тебе сказал эту глупость?! Какие сёстры?! Откуда ты это взяла?!

– Саша…

Голова вдруг закружилась, перед глазами заплясали точки. Мне в прямом смысле не хватало воздуха – рядом толпились люди, переговаривались полицейские, а я только и могла, что сжимать Машкины плечи и вглядываться в её лицо. Откуда она узнала?! Откуда у неё на руке кровь?! Что случилось?!

Меня дёрнули назад. Я словно опомнилась и во все глаза уставилась на Дамира. Он как следует тряхнул меня.

– Прекрати истерику!

Губы приоткрылись, но сказать я так ничего не сказала. Заставила себя вдохнуть полной грудью. Обернулась на стол с распахнутыми дверцами. Катя тоже выбралась и стояла плечом к плечу с Машей

– Откуда у вас кровь? – спросил Дамир, придерживая меня за талию. – Обе, подойдите сюда.

Девочки не послушались. Смотрели, как два волчонка, хотя и не без опаски.

– Живо, подошли обе! – гаркнул Дамир.

Моя ещё колебалась, Катя же ослушаться не посмела.

– Покажи руку, – велел ей отец, и она протянула ему ладонь.

Порез был неглубоким, скорее просто царапина.

– Ты тоже! – скомандовал он Маше.

Та покосилась на меня. Подошла и показала руку.

– И что это значит? – Я наконец собралась с мыслями.

Первый шок отступил. Медленно, но я всё-таки приходила в себя. Это всё испуг, стресс, Дамир с его выходками и бесконечная работа. Надо взять несколько выходных и уехать. Подальше от города, от интернета и, главное, от бывшего мужа. Только вопреки здравому смыслу я стояла рядом с ним и прижималась, боясь сделать хотя бы крохотный шаг в сторону.

Один из полицейских попросил заведующую и воспитательницу сада пройти с ним в кабинет. Звук их голосов стих, и мы остались одни – я, Дамир, и молчащие девочки. Объяснять что-либо они не спешили, а я уже и не рвалась услышать объяснения. Маша нашлась, она тут, со мной. И Катя тоже. Со мной, с отцом, в безопасности, всё остальное уже не имеет значения. И опять я поймала себя на том, что сама готова рассказать Дамиру правду. Молчи, дура! Никогда я не умела врать, и в этом моя беда. Даже умалчивать правду толком не умела. Если он спросит…

– Мы обменялись кровью! – выпалила Маша. – Теперь мы кровные сёстры.

Катя деловито кивнула.

– Мы вот так сделали. – Она взяла Машку за порезанную руку, так, что ранки соприкоснулись. – Даже если тётя Саша не разрешит нам дружить, мы теперь сёстры.

Я едва не застонала в голос. Господи боже мой! Так вот в чём дело! Всё мигом встало на места: наша утренняя ссора с Дамиром, моё предупреждение. Я и не подумала, что это может вылиться в такое!

– Спрятались вы зачем? – спросил Дамир.

– Мы уйти хотели, – сдала обеих Маша. – Только не смогли.

– Тётя Саша, мы теперь сёстры. Так что не ругайтесь с папой. Вы теперь – моя мама.

Мне опять стало нехорошо до такой степени, что поплыла голова. Дурацкие месячные ко всему прочему! И почему у меня всегда так – всё наваливается разом?!

Дамир придержал меня за локоть.

– Хватит, – устало отрезала я. – Я тебе не мама, Катя. А дядя Дамир тебе не папа, Маш. Кто вас только научил всей этой ерунде?!

– Никто нас не учил, – надулась Катя. – И это не ерунда!

– Хватит! – прикрикнула я.

Дамир сжал локоть крепче и вывел меня из комнатёнки. Я подняла на него взгляд. Слова застыли дрожащим выдохом, стоило мне увидеть его глаза.

Ничего не говоря, он коснулся моей щеки. Откинул от виска волосы и погладил кончиками пальцев за ухом. Как когда-то… В первые дни, месяцы нашего знакомства. Тело откликнулось мгновенно, сердце встрепенулось. Я хотела попросить его так не делать, но не успела – губы его оказались слишком близко к моим. Ещё миг, и он поцеловал меня. Мягко, осторожно.

Я не смогла ничего сделать, не смогла отступить, попросить его перестать. Наоборот, безвольной марионеткой прижалась к его груди и ответила. Отчаянно, голодно, с каждой секундой желая этого поцелуя всё сильнее и сильнее. Внизу живота стало тепло, желание быть ещё ближе вспыхнуло так стремительно, что я не успела выстроить даже тонкую стену. Дамир всё целовал меня – глубже, стирая запреты, грани и время. Его ладонь прошлась по моей спине к шее, пальцы оказались на голой коже.

– Дамир… – Я всё-таки отвернулась. Но не отошла, даже руку с его груди не убрала.

И снова взгляд в потемневшие глаза.

– Саша…

Я мотнула головой. Отступила, и как раз вовремя – в дверях появились девочки. Конечно же, они всё видели. Боже! Как будто мало мне проблем!

– Ничего не было, – сказала Дамиру. – Это ничего не значит.

– Враньё.

Я мотнула головой. Подтолкнула Машу к выходу и в последний раз посмотрела на бывшего мужа. Заберу дочь из детского сада, оборву любые нити, любые верёвочки. Никогда. Ни за что! Всё, достаточно. С этим надо заканчивать, и чем быстрее, тем лучше. Обрубить, оборвать, выжечь. Раз и навсегда.

Как? Да очень просто. Одно короткое слово, вот и всё.

Ничего не сказав Дамиру на прощание, я одела дочь и вывела её из сада. Несколько раз она пыталась заговорить со мной, но я пресекла все попытки. Не сейчас. Боялась сорваться.

Только села в машину, написала сообщение Макару – всего одно слово: «Приезжай».

Завела двигатель и посмотрела на дочь через зеркало. Да, всё правильно. И Дамир прав: Маше нужен отец, мне – муж. И ещё мне нужен тот, кто оградит меня от ошибок. От ошибки, к грани с которой я подошла чересчур близко.

– Почему ты так не хочешь быть Кате мамой? – спросила дочь со слезливыми нотками в голосе, когда мы остановились возле дома.

Всю дорогу она дула губы, в глазах у неё стояли слёзы, но она держалась.

– Потому что я ей не мама.

– Но ты бы могла быть ей мамой.

– Я не хочу, – сказала жёстко, даже грубо.

Да в конце-то концов! Сколько это может продолжаться?!

– Мне не нужна Катя, и её папа тоже не нужен, Мария. Это чужие люди. Я не люблю их.

– А я люблю.

Сердце сжалось.

– Ты их знаешь всего ничего.

– И что?!

– Ничего, Маша. Ты ещё слишком маленькая, чтобы мы с тобой говорили на такие темы. Так что всё, закончим с этим. Больше ты в этот сад не пойдёшь.

Дочь распахнула глаза. Так долго сдерживаемые слёзы выступили мгновенно, губы искривились. Я только и успела, что вдохнуть поглубже. Зарыдала она так, что я готова была проклясть всё на свете – с искренностью ребёнка и болью маленькой женщины. Ничего не зная, она всё чувствовала. А я… Я и чувствовала, и знала. Но своё я выплакала ещё утром, сейчас же всё, что могла, – попытаться успокоить свою малышку. Успокоить и не поддаться её слезам.

Заведя домой, прижала её что есть силы и погладила по голове. Зажмурилась. Она плакала в голос, навзрыд, а я молча. Но так лучше. Лучше сейчас, чем потом плакать всю жизнь. А с Дамиром иначе быть не может. Что, если через пару лет ему захочется сына? Или ещё что-нибудь? Наиграется в ищущего мать для своей дочери вдовца, и всё вернётся. Только тогда я была одна, а сейчас у меня есть Маша. Тогда больно он сделал только мне и предал только меня. Больше такой возможности я ему не предоставлю. А эти Машкины слёзы… Это пройдёт. И мои тоже пройдут.

***

Макар приехал с огромным букетом роз. Как бы ни было на душе тоскливо, я улыбнулась.

– Привет. – Пропустила его в квартиру.

– Прости, что задержался. Пытался вырваться раньше.

– Ничего, я как раз уложила Машу.

Макар внимательно посмотрел на меня. Наверняка заметил следы слёз.

– Что-то случилось?

– Да так, – отмахнулась. – Тяжёлый день. Маша устроила истерику, на работе куча всего…

– Понятно. – Он отдал мне цветы.

В повисшей тишине сквозил невысказанный вопрос. Конечно же, Макар приехал не просто так, да и попросила его об этом я тоже не просто. Оба мы это понимали.

– Скажешь мне что-нибудь? – спросил он наконец.

– Вначале ответь мне на один вопрос.

Я показала на кухню. Пока ставила цветы в воду, Макар разулся. Я спиной чувствовала его внимательный взгляд, но заговаривать не торопилась.

– Спрашивай. – Он подошёл близко настолько, что дыхание щекотнуло затылок.

Я развернулась и оказалась к нему лицом. Всего несколько часов назад так же близко я стояла к Дамиру. Но это в прошлом. Всё в прошлом, в том числе сам Дамир.

– Ты имеешь отношение к смерти жены Белозёрова? – спросила я прямо, не отводя глаз.

– Нет, – сказал Макар, не колеблясь.

Ни растерянности, ни сомнений, ни встречных вопросов, которых я боялась больше всего. Спокойное и уверенное «нет», поставившее точку на всех сомнениях.

– Я согласна, Макар, – после паузы в несколько секунд сказала я тихо. – Согласна стать твоей женой. Только…

Он напрягся, а я улыбнулась уголками губ.

– У меня есть условие.

– Какое? – коротко, всё так же напряжённо.

– Сделай так, чтобы мы поженились в самое ближайшее время. Я не хочу ждать. Свадьба мне не нужна, я просто хочу стать твоей женой.