Текст книги "Папа не придёт"

Глава 18
Саша

Бокал в руках дрогнул. Остановившись за спиной, Дамир оголил моё плечо и прижался к коже губами. Только я хотела попросить его прекратить, ткань скользнула по телу и упала у ног, обдав икры воздухом.

– Мы не можем…

Язык не слушался.

Я повернулась к Дамиру и едва не рухнула ему в руки. Уставилась на него снизу вверх и рвано выдохнула.

Боже, сколько я выпила? Два бокала? Три? В глазах Мира горела решимость.

Я тихо засмеялась, стоило ему подтащить меня ближе.

– Щекотно.

Он поцеловал в шею, его щетина царапнула кожу. Щекотно… И жарко. Смех оборвался и перешёл в протяжный стон. Запрокинув голову, я опустила веки, и окутавшая меня темнота закачалась вместе с решимостью ни за что не поддаваться ему.

– Мы… – начала было я и опять застонала.

Его ладонь на животе. Ниже, ещё ниже…

– Дай сюда. – Он забрал у меня опустевший бокал. Тонкий звон стекла вызвал новую, необъяснимую волну дрожи. А может, всё дело в соприкосновении рук?

Только я подумала, что надо сжать ладонь в кулак, Дамир обхватил мои пальцы. И проник взглядом так глубоко, что пересохло во рту. Боже, на мне же только трусики…

Неловко высвободила руку и прикрыла грудь. Его усмешка показалась дьявольской.

– Ты всегда была красивой. – Он взял мою кисть и большим пальцем стал водить по ладони, словно разматывал невидимую спираль. – Но сейчас… – Качнул головой и сдавил кисть неожиданно сильно. Рывком прижал меня к себе.

– Я замуж выхожу. – Язык заплетался. Я вообще сказала это или только подумала?

Ничего не ответив, он подтолкнул меня к дивану. Миг – и я упала на мягкое покрывало. И сразу же губы, руки.

Мы не можем. Я не могу. И не хочу!

– Нет… – протяжно, ему в самые губы.

Запустила пальцы в волосы и сжала. Нет-нет-нет. Наши языки столкнулись, грубая ткань джинсов коснулась бёдер. Внутри разлился жар, по нервам будто током ударило.

Изогнувшись, я приоткрыла губы сильнее. Отвечала ему, ловя движения. Ещё немного. Ещё…

– Дамир…

– Саша…

Взгляды столкнулись. Неизбежность. Судорожный выдох и стремительный поцелуй. Его голые горячие плечи, завитки шелковистых волос на груди и напряжённые мышцы. Он покрывал моё тело поцелуями, и это походило на сон. На самый сладкий и самый кошмарный из всех, что я видела за последние годы.

– Остановись, – зашептала я, цепляясь за расползающиеся грани разумного. Подставила губам шею, плечо. – Остановись, Дамир. Мы…

Он подался вперёд. Невероятное ощущение заполненности, смешанное с болью. Я вскрикнула и не узнала собственный голос. Это сон. Сон… Глаза вдруг защипало. Дамир поцеловал меня в щёку, мелкими поцелуями добрался до виска и слизал потёкшую слезинку.

– Ты ему не достанешься, – просипел возле моего уха. – Ни ему, ни кому-либо ещё.

Подался назад – и опять в меня. До упора, лишая воли и стирая всё, что было без него.

– Почему? – спросила шёпотом, впившись пальцами в сильные плечи.

– Потому. Потому что я… – Он до боли проник в меня. Прихватил мочку уха и зарычал.

Дамир

Отложив телефон на столик, я оперся о стену. Сделал пару глотков вина. Саша спала на животе. Рука свисала с дивана, спутанные волосы разметались по плечам. Струящийся из окна лунный свет выхватывал из тьмы светлые ягодицы и бёдра. Чёрт подери! Только теперь, глядя на неё, я понимал, насколько сильно скучал.

Дисплей телефона вспыхнул. Отлично. Сделка по покупке дома назначена на десять. Значит, можно прилечь часа на три-четыре.

Прижался затылком к стене и допил остатки вина. Я снова хотел её, но и не думал приближаться. Сидеть и смотреть, как лунный свет мерцает на её бархатном теле – ничуть не меньший, пусть и не лишённый мазохизма кайф, чем брать её.

Как же я нажрался фальшивками! Сам себя травил, забыв, как оно бывает на деле. А ведь привык…

Поднявшись, подошёл к дивану. Дотронулся до золотистых волос. Кончиками пальцев провёл по прядке, опустился к Сашкиной лопатке и обвёл.

– М-м-м… – тихо застонала она во сне. Совсем не так, как час назад – бессовестно и откровенно.

Давно надо было как следует напоить её.

С лопатки перешёл к позвоночнику. Обвёл один позвонок, другой… Остановился, только добравшись до ягодиц. С шумом втянул носом воздух. Проклятье! В паху стало так тяжело, что пришлось стиснуть зубы. Семь лет назад, задирая подол платья её стервы-подруги, я думал, что всё. Резанул с плеча, чтобы наверняка. А вот оно как оказалось.

Сашка зашевелилась и повернулась на бок.

– Мы всё наверстаем. – Я тронул её висок. И опять не удержался – опустился к груди и очертил розовый сосок.

Резко убрал руку. Не остановлюсь сейчас – хрен вообще остановлюсь.

В доме было прохладно, и я, принеся из спальни одеяло, накинул его на бывшую жену. Простоял рядом ещё с минуту и, сделав крепкий кофе, вышел к морю. Какой там спать! Горизонт уже окрашивался блёклым рассветом. Стоя у шумящего моря, я смотрел вдаль.

– Потому что я всё ещё тебя люблю, Саша, – сказал, глядя на тёмную воду.

Слова вызвали внутри мрачное удовлетворение. Да, так и есть. И сколько бы я ни пытался убедить себя, что всего лишь хочу защитить её от сукина сына Молотова, ни хрена. И этот город не просто так, и голубой сарафан. Влажное прохладное утро и холодные камни под босыми ногами. Было бы так с другой? Нет. Никогда.

Обернулся к дому. Скоро он будет моим. И спящая в нём на диване женщина – тоже.

Саша

Слишком жарко. Я лежала, не решаясь открыть глаза.

Этого не могло случиться! Я не могла. Его руки, губы, мощные проникновения и дыхание у лица… Нет, я не могла!

Осторожно дотронулась до груди и едва не застонала в голос. Что я наделала?! Господи!

По мере того, как на меня накатывало осознание, ужас становился сильнее и сильнее. Уткнувшись в диван лбом, я всхлипнула. Ненавижу тебя, Белозёров! Если бы я не замёрзла у моря, если бы не вино…

Тело всё ещё осатанело ныло, а кожа была чувствительной. Присев, я провела дрожащей рукой от шеи до живота и уставилась на перепачканные бёдра. Сдвинула ноги и сглотнула, лихорадочно соображая, что теперь. Сделать вид, что ничего не помню? Но я помнила! И его шёпот, и вкус поцелуев, и собственный жар. И то, как откликалась, тоже помнила.

– Что же я наделала… – шепнула сама себе.

Подтянула одеяло и услышала тихий шорох. На пол прямо передо мной упало несколько листов. Подняла один и пробежалась взглядом по строчкам. Это был договор купли-продажи. Дом…

Дверь тихо скрипнула, и я вскинула голову. На пороге стоял Дамир.

– Это… Это ничего…

– Не значит? – перебил он меня грубо. – Не меняет?

Именно так я и хотела сказать. Только глядя на него, прекрасно понимала – враньё. Это меняет всё – секс с ним меняет всё. Моя измена Макару меняет всё.

В руках у Дамира был поднос с кофейником и молочником. Больше ничего не сказав, он подошёл и поставил поднос на столик. Я подняла голову.

– Между нами это ничего не меняет, – сказала, сама себе не веря. – И это… – приподняла листок.

Он равнодушно глянул на него. Забрал и положил рядом с подносом.

– Не надо было, Дамир. Я всё равно…

– Считай, это мой свадебный подарок, – оборвал он меня.

Либо я ещё не протрезвела, либо он окончательно сошёл с ума.

– Ты же говорил, что не дашь мне выйти за Макара, – усмехнулась горько. – Или что? Передумал? Добился своего и…

– Я не дам тебе выйти за Макара, – снова оборвал он. Сунул руку в карман. Положил ладонь на договор, а когда убрал, на нём осталось… кольцо.

– Ты выйдешь за меня, Саша.

Я медленно перевела взгляд с кольца на Дамира.

– Ты же не ждёшь, что я соглашусь? – спросила, до конца не веря, что он серьёзно. Только он не шутил, это я поняла уже спустя секунду.

– Согласишься. Сказал же – в покое я тебя не оставлю. Замуж ты выйдешь только за меня.

Я долго смотрела на кольцо, а в памяти мелькали цветные лоскутки прошлого. Как сейчас я помнила, как Дамир сделал мне предложение в первый раз. Тогда у меня за спиной словно крылья раскрылись. Казалось, что я падаю в небо, что мир у моих ног, а впереди – любовь и счастье. Но крылья Дамир обрубил, а счастье оказалось слишком коротким и болезненным.

– Нет, – сказала спокойно, без надлома. – Я больше никогда не выйду за тебя. Даже если остаток жизни мне придётся прожить одной, к тебе я не вернусь. Можешь купить десяток домов во всех концах света, это тебе не поможет.

– Уверена? – спросил он сдержанно.

В чём именно я должна была быть уверена, понятия не имею. Что больше не войду в ту же реку или что никакие блага не заставят меня простить его? В любом случае уверена я была и в том, и в другом.

Дамир забрал кольцо и договор. Молча, ничего не сказав. На столике остался поднос с кофе и россыпью крохотных пирожных на огромной тарелке. В открытое окно задувал ветер, солнце играло на воде.

– Пей кофе, – сказал Дамир, скользнув по мне равнодушным взглядом. – Через три часа у нас самолёт.

Я ушам не поверила. Подняла голову. Но больше Дамир ничего не сказал – вышел из комнаты. А ещё через несколько секунд я услышала, как хлопнула дверь. Посмотрела в окно, на безмятежное море. Таким же должно было быть моё счастье, как мне когда-то казалось. Но тогда я была влюблённой, наивной и доверчивой девчонкой, верящей в сказки. А теперь?

– А теперь я просто дура, – подытожила неутешительно и, плеснув в кофе сливки, взяла шоколадный бисквит с кремовой розочкой.

***

Дом действительно стоял в уединении. Море, берег с огромными валунами и насмешливо безоблачное небо. Всю дорогу до аэропорта мы провели в молчании. Чувство было такое, что я теряю нечто важное. Себя ли прошлую? То, что ещё сохранилось от беспечной девчонки, некогда встретившей в солнечном городе первую и единственную любовь? Или эту самую любовь? Чем меньше времени оставалось до вылета, тем сильнее хотелось плакать.

– Будешь мороженое? – спросил Дамир, показав на ларёк.

Я отрицательно мотнула головой. Но он всё равно купил два. Я не остановила его. Пока он расплачивался, смотрела ему в спину, на его плечи, и ладони жгло огнём. Запах секса, страсти, его перекатывающиеся под пальцами мышцы, дыхание на шее, на груди…

– Ты меня слышишь, Саш? – Дамир протягивал мне эскимо. Рассеянно я посмотрела на него и взяла мороженое.

– Спасибо.

Отвернулась, разорвала обёртку и надкусила шоколад. Тот хрустнул и сломался. И я тоже хрустнула и сломалась. Была твёрдая оболочка и рассыпалась. А внутри – нежное, податливое. Главное, чтобы Дамир не заметил ни моего состояния, ни неожиданно выступивших слёз.

Мне сделали предложение два мужчины, но выйти замуж я не могла ни за одного из них. И неважно, что одного я люблю, а со вторым готова быть. Мерзавец! Он ведь прекрасно знал, что делает. И что после измены ни о какой свадьбе с Макаром речи идти не может, тоже знал.

– Я тебя ненавижу, Мир, – сжимая палочку от эскимо, сказала я, посмотрев на бывшего мужа. – И не прощу. За это тоже не прощу. Ты специально напоил меня и соблазнил. Знал ведь…

– Ты не очень-то и сопротивлялась. – Он тоже откусил эскимо. Шоколадка хрустнула и разломилась. Да, вот так разломилась и я. Ещё раз. Потому что он был прав: не очень-то я и сопротивлялась.

Встретившая нас на борту стюардесса застенчиво улыбнулась Дамиру. На меня она даже не посмотрела. Так было всегда – где бы мы ни появились вместе, я оставалась только тенью. И неважно, чего мне удалось достичь и кем я стала. Ничего не изменилось ни между нами, ни в восприятии меня рядом с ним.

– Хочешь сесть у иллюминатора? – Мир показал на крайнее кресло.

– Мне всё равно.

– Ты же любишь сидеть у окна.

Да, я всегда любила места возле окон и иллюминаторов. Решил показать, что не забыл? Я внимательно посмотрела на Дамира, не спеша занимать великодушно предложенное мне место. Только когда в проходе появились люди, всё-таки присела в кресло и отвернулась к стеклу. Небо было всё таким же ясным, но в душе клубились грязно-серые тучи.

– Саша… – Мир прикосновением вывел меня из задумчивости.

Я хотела убрать руку, но тут в ладонь мне лёг мой же телефон.

– Извини, зарядки у меня не было, так что придётся подождать до дома.

– Всё у тебя было, не ври, – сказала я резковато.

Он не возразил. Только уголок губ чуть заметно дёрнулся. Мерзавец! Вот же скотина! Снова отвернулась. Мир неожиданно приобнял меня, прижал и втянул носом воздух у моей головы. Потёрся подбородком.

– Да прекрати ты! – разозлилась я не на шутку. – Прекрати, Дамир.

– Только когда ты скажешь да.

– Я не скажу тебе да.

Он не ответил.

– Я не скажу тебе да, Дамир! Ни за что!

Если бы не люди вокруг, я бы закричала. Встала бы и ушла. Но в проходе возле нас остановилось несколько человек, и мне пришлось сдержаться.

Дамир больше ничего не сказал до самого окончания посадки. Только когда стюардесса попросила пристегнуть ремни и защёлкали карабины, опять дотронулся до моей руки.

– Этот дом будет нас ждать, Саша. Нас и девочек. Он запомнил нас.

– Ты бредишь, – процедила сквозь зубы.

– А что, если я люблю тебя?

Я вскинула голову. Что?!

– Ты никого, кроме себя, не любишь. Ты в принципе не умеешь любить никого, кроме себя. Я это всё уже проходила. Ты только используешь всех. А любовь… Она не использует – она даёт. Не путай любовь и желание.

– О нет, – он усмехнулся, – это я точно не спутаю. Поверь.

В чёрных глазах сверкнуло недоброе пламя. Во рту вдруг пересохло, и я отодвинулась подальше от него. Как можно дальше. Только ничего не поменялось: я всё так же чувствовала запах его дорогого одеколона и взгляд, заставляющий сердце биться чаще, а кровь – быстрее бежать по венам. Взгляд, под которым я всегда становилась мягкой и слабой.

– Можем поговорить о моём желании. – Он взял мою руку.

Хотела выдернуть её, но он сжал крепче. Я зло глянула на него и приоткрыла губы, чтобы послать куда подальше. И тут он прижал кисть к своему паху. Я сглотнула и что есть силы дёрнула кисть.

Мир криво усмехнулся.

– Это только твои проблемы.

– А любовь?

– А любви нет, Дамир. Нет и не было никогда.

Глава 19
Саша

Долетели мы быстро. Как бы ни надеялась я побыстрее оказаться дома, подальше от Дамира, неподдающееся разуму желание его защиты было ничуть не меньше. До недавнего времени мне казалось, что всё в порядке. Хорошая работа, возможность обеспечить нас с Машкой, независимость. Но сидя рядом с Дамиром, я вдруг поняла, что смертельно устала от бесконечной гонки. Он напомнил мне, что такое быть просто женщиной, и это было самым худшим из того, что он мог сделать.

– Нам сюда. – Дамир показал в сторону, как только мы вышли из аэропорта. – Машина нас ждёт.

Проигнорировав его, я отыскала взглядом такси. Телефон был безнадёжно разряжен, радовало лишь то, что по старомодной привычке я всегда носила с собой немного наличных. Сейчас это было очень кстати.

– Саша, машина. – Дамир придержал меня за плечо, только я пошла к стоянке.

– У тебя своя машина, у меня своя, – сказала, остановившись.

Столкновение взглядов отдалось внутри, но я выдержала. Высвободила руку.

На скулах Дамира выступили желваки.

– Я отвезу тебя.

– Меня отвезут и без тебя. Езжай к дочери, Дамир.

Желваки заходили сильнее. Глаза сверкнули и потемнели. Внешне стойкая, на деле я разве что не рассыпалась. Но он и так получил слишком много, а удовольствия увидеть мою слабость перед ним я доставлять Дамиру не собиралась.

– Хорошо, – наконец сказал он сухо.

Я фыркнула. Хорошо? Что значит это «хорошо»?! Что он милостиво разрешает мне валить на все четыре стороны?! Что не станет засовывать в свою машину и силой везти, куда угодно его самодовольному высочеству?!

Уставшая, потерявшая твёрдую почву под ногами, я завелась мгновенно.

– Возьми. – Он протянул мне пакет.

– Оставь себе, – ответила я резко. – Подаришь какой-нибудь претендентке на роль Катиной мамы.

Подняла взгляд от руки к лицу и быстро пошла к машинам, сама толком не понимая, что случилось. Я была зла, но при этом на глаза наворачивались слёзы. Вначале пропажа Маши, потом предложение Макара… Сорванная свадьба и этот со своим сарафаном! Все нервы вытрепал! Сколько можно дёргать за ниточки?! Как можно вообще столь тонко манипулировать?! Как у него это только получается?! Хотя он в этой своей политике наверняка и не такому научился. Все они там…

– Вы свободны? – спросила, подойдя к первому же таксисту.

Он лениво осмотрел меня с головы до ног. Само собой, оценивал. Только не как женщину – прикидывал, сколько заломить. Да пошёл он! Не дождавшись ответа, я нашла другую машину. Ничего не изменилось, но иллюзия выбора вызвала удовлетворение.

Назвав адрес, я села на заднее сиденье и посмотрела в сторону аэропорта. Дамира не было. Вздохнула и потёрла виски. В самолёте уши заложило, теперь ныла голова. Как назло, в сумке не оказалось ничего, кроме антисептика. Кажется, пару дней назад я выпила последнюю таблетку обезболивающего…

Ком в горле распухал, становился горше. В груди ныло сильнее и сильнее. Внезапно я поняла, что одна дома сойду с ума. Окажусь в пустой, погружённой в тишину квартире, и загрызу сама же себя.

– Отвезите меня по другому адресу, – просипела, посмотрев на таксиста через зеркало.

Голоса не было. Ком так и стоял в горле, мешая говорить.

Забрать Машку, уткнуться в её волосы, обнять: всё, не нужно мне больше ничего. Ещё и мама… Как представила её взгляд, на душе стало совсем муторно. Но придётся пережить и это. Главное, не показать свою слабость и ей. И Маше тоже не показать. Нет у меня права быть слабой. Было когда-то, но давно уже нет, как бы иногда мне этого ни хотелось.

Ключей от маминой квартиры с собой у меня не было. Пришлось звонить в дверь. Что, если мамы и Маши вообще нет дома? Придётся сидеть и ждать у подъезда, как неприкаянной. В общем-то, не так это далеко от истины. В городе меня не было два дня, а ощущение, что вечность. И даже погода поменялась кардинально: вместо моросящего дождя – солнце. Только ветер всё такой же холодный.

Но ждать на лавочке не пришлось. Открыв, мама смерила меня осуждающим взглядом и пропустила в квартиру. Даже не поздоровалась.

Вздохнув, я отвернулась.

– Ты сказала ему? – спросила мама мне в спину.

– Кому и что я должна была сказать?

– Сама знаешь, кому и что. Своему бывшему мужу сказала, что у него взрослая дочь?

– Ничего я не сказала, – ответила я раздражённо. – И не собираюсь.

Взгляд мамы стал ещё более осуждающим. Мерзкое чувство в душе усилилось. Не этого я хотела от неё сейчас! Не это мне было нужно! Но когда она чувствовала, что мне нужно?! Когда просто обнимала?! Да никогда!

Я словно перенеслась на семь лет назад. Тогда мне, как и сейчас, нужна была её поддержка. Не этот осуждающий взгляд, а безусловная любовь матери к своему ребёнку.

– Мама! – Маша выскочила из комнаты и застыла.

Всего на мгновение, а потом бросилась ко мне, будто мы не виделись лет сто.

И сразу стало легче. Позабыв о матери, я поймала дочь в объятья и, прижав, сделала вдох.

– Привет, малышка, – сказала, прикрыв глаза.

Как же я соскучилась по ней! И тут вдруг перед мысленным взором размытыми штрихами нарисовалась картинка: берег, большой яркий плед и две девочки на нём. Маша и Катя. Шум волн, крик птиц, блюдо с фруктами и Дамир. Рядом со мной, настолько близко, что я как наяву почувствовала его. Сразу же выпустила из рук дочь.

Маша присмотрелась ко мне и неожиданно нахмурилась.

– А где твоё платье невесты? Почему ты не в платье?

Я и не нашлась что ответить. Приоткрыла губы.

– Потому что твоя мама не вышла замуж, – вмешалась мама. И опять устремила на меня осуждающий взгляд. – Как понимаю, уже и не выйдет.

– Я хочу, чтобы было белое платье! – Маша нахмурилась сильнее. – Мам! Ты же красивая! Как моя кукла! У неё есть платье невесты, у тебя тоже должно быть.

– Не у всех кукол есть платье невесты, – сказала первое, что пришло в голову. Внутренне усмехнулась. И правда, у некоторых кукол есть только голубые сарафаны. А только-только начавшая проходить тяжесть в груди вернулась с ещё большей силой.

– У мамы должно быть, – запротестовала моя малышка. – И самое красивое платье, и самый красивый жених. Потому что она… Она самая красивая.

– Маша, иди в кухню, – довольно грубо остановила её мама и добавила уже немного мягче: – Мы с тобой собирались обедать, ты забыла?

– Мы дома пообедаем, – ответила я за дочь и хотела было начать собирать её, но мама строго остановила.

– Вы пообедаете тут.

– Мам…

– Мария, иди в кухню, – не терпящим возражения тоном сказала она.

Как же хорошо я знала этот повелительный тон! Ничего не изменилось – семь лет назад у меня не хватало сил сказать нет, ни ещё раньше, ни сейчас. Маша тоже не смогла противиться. Только состроила кривую недовольную физиономию и ушла. Мы с мамой опять остались наедине.

– Ты снова сделала неправильный выбор, Александра?

– Я не делала никакой выбор.

– Что у тебя с твоим бывшим мужем? Ты опять с ним сошлась?

– Да ни с кем я не сошлась! – ответила я с гневом. – И вообще, это тебя не касается! Да даже если бы сошлась! Даже если бы сделала неправильный выбор! Это мой выбор, мама! И жизнь моя! Почему ты никогда не можешь принять меня такой, какая я есть?! Почему тебе вечно надо что-то… – Я махнула рукой. – Что-то другое?! Почему?! Я же не картинка в детской раскраске – как захотелось, так и нарисовала! Я такая, какая есть. Почему ты не можешь этого понять?! Или можешь, но не хочешь?!

– А почему ты не можешь хоть раз в жизни сделать так, как нужно?! Считаешь, твоей дочери лучше оттого, что ты болтаешься, как незнамо кто?! Она привыкла к Макару. Он её любит, тебя любит. А тут появился этот, и ты про всё забыла! И про то, как ревела в подушку, когда он тебе изменил, тоже забыла!

– Я ничего не забыла!

– Забыла! Иначе бы вела себя, как взрослая разумная женщина, а не как…

– Не как кто?! – гневно перебила я. – Как глупая девчонка?! Или как кто?! Как шлюха?! Что ты хотела сказать?! Давай уж, говори!

– Да не хочу я больше ничего тебе говорить! – не менее раздражённо бросила мама и пошла в кухню.

– Мам! – Я схватила её за рукав кофты.

Она остановилась, посмотрела на меня, но ничего не сказала. Высвободила руку.

Я заставила себя вдохнуть поглубже.

– Мы едем домой, – сказала я сухо. – Спасибо, что посидела с Машей. Но на обед мы не останемся. Пообедаем дома.

– Тут тоже твой дом.

– Нет. Дом там, где уютно и куда хочется возвращаться. А сюда мне возвращаться не хочется. И никогда не хотелось. Дом – там, где тебе дарят тепло, где не осуждают. А тут… – Я замолчала и покачала головой. – Нет тут тепла. И не было никогда. Неважно, кем я стала, чего добилась. Ты всегда найдёшь во мне изъяны.

– Посмотрю я на тебя, когда твоя дочь вырастет.

– Смотри, сколько угодно.

Из кухни зазвучал голос Маши. Видимо, по телевизору шла детская передача, и она напевала мотив знакомой песенки. Мы с мамой синхронно замолчали. Тишина продлилась с минуту.

– Расскажи её отцу, что у него есть ребёнок. Расскажи.

– Нет.

– Тогда это сделаю я.

– Нет, – повторила я жёстко и спокойно. – А если ты сделаешь это, я запрещу тебе видеть её. У моей дочери нет отца.

– Тогда что ты вытворяешь, Александра?! Что?!

– Ничего, – ответила я, совсем не уверенная, что говорю правду.

– Ты спала с ним?

Я промолчала. Хотела соврать, но не смогла. Мама всё поняла. С упрёком качнула головой. Было видно, что желание высказать мне всё, что она думает, в ней настолько велико, что она с трудом сдерживает его.

– Макар тебя не простит. Саша… – сказала она с нажимом. – Да сколько же можно?! Вечно ты всё портишь.

– Это моя жизнь, – повторила я. И ей, и самой себе. – И мой выбор. Каким бы он ни был – он мой. Правильный или нет. Тебя это не касается. Ты тоже далеко не всегда делала правильный выбор, так что не тебе меня судить. Своей жизнью ты распоряжаешься, как хочешь. А я буду распоряжаться своей. Мне не нужны советы, мама.

– А что же тебе нужно?

– Любовь, – ответила я, хотя не собиралась быть откровенной. Потому что всё и так лежало на поверхности. – Мне нужна твоя любовь. Вернее… нужна была когда-то. А сейчас… – Я пожала плечами и, повернувшись к кухне, крикнула: – Машунька, иди собирайся. Мы едем домой.

***

Дерево под пальцами было тёплое и шершавое. Сидя в ожидании на лавочке, я готова была горько рассмеяться. Или расплакаться.

– Мам, ну когда мы поедем уже? – Машка заёрзала и потянулась ко мне.

– Скоро. Такси приедет – и поедем.

Дочь нахмурилась.

– А когда оно приедет?

– Скоро, – повторила я. – Скоро, Маша, – сказала тише.

Да, без ожидания на скамейке у дома не обошлось. И какая разница, двадцатью минутами раньше или позже – всё одно. Хотя нет, разница была. И эта самая «разница» сейчас всем видом выражала своё недовольство.

Инстинктивно я дотронулась до волос дочери. Самыми кончиками пальцев провела по её бровкам и убрала руку. Сжала в кулак. Почему она так похожа на него?! Зачем?! И ладно бы сходство было откровенным, так нет! Я посмотрела на отбрасываемую нами с дочерью тень на асфальте. Да, вот так же в ней и черты Дамира – словно бы тень.

– Мам, ты какая-то не такая.

– А какая?

Дочь пожала плечами и сама придвинулась ко мне. Теперь её пальцы касались моих бровей, моего лица. Я затаила дыхание, а Маша подползла совсем близко.

– Мамочка, я тебя люблю, – сказала она тихо и очень серьёзно. – Ты не грусти. Даже если у тебя нет платья невесты, ты всё равно самая лучшая мама на свете.

– А ты самая лучшая дочь на свете, – не задумываясь ответила я и прижала её ладошку к щеке. Поцеловала каждый пальчик и прижала снова. – Хочешь, мы купим твоей куколке ещё одно свадебное платье?

Она подумала и отрицательно качнула головой. Вдалеке показалась машина. Я ещё раз поцеловала её ручку и, поднявшись, потянула дочь за собой. Она послушно встала. Задрала голову и посмотрела снизу вверх взглядом своего отца.

Пока Дамира не было рядом, я ещё пыталась не подмечать мелочи, старалась затереть память о том, как он смеётся, как улыбается. Теперь это стало невозможно.

Машина остановилась напротив. Кивком я показала дочери, чтобы шла, а сама против воли обернулась на дом, на окна квартиры, свет в которых никогда не был для меня маяком.

– Мама, пойдём, – потянула меня за руку Маша. Потом остановилась и посмотрела вдруг совсем по-взрослому.

Я кивком спросила её, в чём дело. Дочь горестно вздохнула.

– Вы с бабушкой опять ругались.

– Нет.

– Я же слышала… Мы с тобой тоже будем ругаться, когда я вырасту? Если да, то я не хочу расти. Лучше я всегда буду маленькой, чем как вы с бабушкой.

– Ну что ты такое говоришь? – Словно подкошенная, я присела перед ней. А потом и вовсе встала на колени. Взяла Машку за обе руки. – С чего ты взяла, что мы будем ругаться? У нас всё будет хорошо. Будем с тобой ходить по магазинам и… – Я нежно улыбнулась ей. – Когда ты встретишь своего жениха, мы вместе выберем тебе платье. Самое белое и самое красивое.

– Вот такое? – Она изобразила пышную юбку.

Я кивнула. Опять улыбнулась. Думала, что она переключится на платье, но Маша вдруг снова стала серьёзной.

– Я не хочу, чтобы мы ругались. И бабушка… Она хорошая, мам. Правда. Просто ей любить некого. Давай подарим ей попугайчика? Она будет его любить.

Моя девочка – моё персональное солнце. Моё спасение и ангел, оберегающий душу. Я не смогла ни улыбнуться, ни засмеяться. Смотрела на неё и понимала, что она права. По-детски наивно и оттого гениально права. Держала её за руки и не могла заставить себя выпустить.

– Да, – сказала тихо. – Давай так и сделаем. Подарим бабушке попугайчика. Или котёнка.

Погладила дочь по голове. Пальцы подрагивали, а в горле опять стоял ком. Но это были уже совсем другие слёзы. И сердце в груди сжималось не от грусти или боли, а от невыразимой нежности и гордости, что эта маленькая девочка – моя. Что вопреки всему и всем я родила её и вырастила такой, какая она есть.

Я молча встала и повела Машу к такси. В последний момент не выдержала и снова посмотрела на окна. Солнце бликовало на стёклах, и всё-таки мне показалось, что я увидела в окне силуэт. Не дав себе времени подумать, помахала и хотела открыть дверцу.

Визг шин заставил остановиться и вскинуть голову. В это же мгновение прямо напротив остановился чёрный внедорожник. И двух секунд не прошло, как из него вышел Макар. Сердце подскочило к горлу и провалилось в живот.

– Мама, так мы на такси поедем или нас дядя Макар отвезёт? – сразу же поинтересовалась Маша. – Или вы всё-таки жениться поедете?

Макар прожигал меня не предвещающим ничего хорошего взглядом. Буквально впивался, подходя всё ближе. Откуда он узнал, где мы? Хотя тут к гадалке не ходи – понятно откуда. Мама. Да сколько же можно просить её не соваться не в своё дело?!

– Привет, – поздоровалась я, отпустив ручку дверцы.

Маша и думать забыла про такси. Принялась вытягивать ладонь из моей, но я сжала ее крепче. Охватившее меня напряжение было столь сильным, что стало трудно шевелиться.

– Подождите нас несколько минут, – попросила таксиста и хотела пойти Макару навстречу, однако он оказался быстрее. Подойдя, кивком показал на пятачок перед подъездом.

– Можешь пока поиграть на площадке, – сказала я Маше, не желая, чтобы она стала свидетельницей нашего разговора.

– Не хочу, – запротестовала дочь. – Я с вами хочу.

– Слышала, что тебе мать сказала? – Макар строго глянул на Машу. – Пойди поиграй.

– Не хочу! – настырно заявила она. – Ты мне вообще не папа, чтобы я тебя слушалась! Мама на тебе так и не женилась!

– Не вышла замуж, – автоматом поправила я. Перехватила Машкин взгляд и снова отправила играть. Дочь всё-таки послушалась.

Дождавшись, когда она отойдёт достаточно далеко, я процедила:

– Как ты узнал, где я?

– Твоя мама написала.

Я поморщилась. Мерзко.

– Понятно.

– А мне ни черта не понятно!

Он сделал шаг, и расстояние между нами стало настолько ничтожным, что захотелось отступить. Ещё лучше – забрать Машу и трусливо сесть в такси без всяких разговоров, к которым я была совсем не готова.

– Что именно тебе непонятно, Макар?

– Решила к нему вернуться? – Схватив меня за руку, он развернул меня к себе лицом.

– Ничего я не решила.

Он скривил губы. Взглядом прошёлся по мне – по лицу, по шее.

– Дурака из меня не делай. Трахалась с ним?

Я промолчала. Сделала вид, что наблюдаю за дочерью, но на Макара это не подействовало.

– Говори! – рявкнул он, дёрнув меня так, что стало больно.

Я опять оказалась лицом к лицу с ним. Подалась назад, вот только отойти смогла всего на пару сантиметров.

По скулам Макара ходили желваки, подбородок выдвинулся вперёд, в глазах – неприкрытый гнев. Таким я его ещё не видела. На миг стало даже страшно, а память подкинула предостережения Дамира.

– Говори, Саша, – процедил он.

– Да! – Получилось нервно, на вскрике. – Да, я переспала с ним. Но…

Он грязно выругался. Отпустил меня и толкнул от себя с брезгливостью. Выругался снова и тряхнул головой. Презрительно усмехнулся.