Текст книги "Обязана быть его"

9

– Демьян Давыдович просил сегодня не беспокоить его, – ответил мне дежурный охранник, когда я, положив на стойку паспорт, потребовала известить Терентьева о моём приходе. – Я могу записать ваш номер. Он перезвонит вам, если сочтёт нужным. По какому вы вопросу?

– Мне не важно, что он сочтёт нужным, а что нет, – выпалила я и добавила: – Передайте Демьяну Давыдовичу, что его желает видеть Дарина Сергеевна, – сделала многозначительную паузу. – По личному вопросу. Очень личному.

Поколебавшись, дежурный всё же набрал номер Терентьева. Сжимая тряпочные ручки потёртой сумки, я ждала, когда он закончит короткий диалог. Гнев, и без того не утихавший ни на секунду с момента, как Светка всучила мне очередную коробку, стал ещё сильнее, стоило мне поймать на себе пренебрежительный взгляд охранника, без позволения которого к лифтам, должно быть, не могла пробежать даже мышь.

– Да, Демьян Давыдовыч, – проговорил он. – Да…

Взяв мой паспорт, он принялся записывать данные. Я же молча ждала, едва сдерживая нетерпение. Хотелось покончить с этим как можно скорее, вернуться домой, к дочери и…

Что дальше, понятия я не имела. Сейчас для меня было важно только одно – моё собственное душевное спокойствие. Нервы были натянуты, каждый новый день казался хуже предыдущего, ибо что он принесёт, я не знала.

Перехватив пакет в другую руку, я поправила сползшую с плеча сумочку и, молча забрав паспорт, пошла к лифтам. Чувствовала направленный мне в спину взгляд охранника, знала, о чём он думает, и это только распаляло меня.

Яростно ткнув в кнопку вызова лифта, я стала ждать, когда двери откроются. В холле было тихо, слева от меня стояла кадка с лимонным деревом. Ещё недавно я сама жила в хорошей квартире, а теперь…

Мысли о раздолбанной коммуналке заставили меня вздохнуть. Уходя, я наткнулась на соседа, занимающего комнату в самом конце коридора: человека без возраста, без целей, без индивидуальности. Бесцветный, похожий на пробел в тексте, он посмотрел на меня грустным взглядом и, вежливо кивнув, прошёл к себе. В чём-то я понимала Светку. Да что уж, понимала я её очень хорошо. Прожить вот так всю жизнь…

Двери лифта разомкнулись, и я вошла внутрь. Сразу же выкинула из головы все мысли и посмотрела на себя в зеркало. На мне было то же пальто, что и вчера. Красивое, стильное, оливкового цвета. На шее – небрежно завязанный шарф в чёрно-коричневую клетку. Всё это досталось мне от той жизни, в которой я жила с Эдуардом. Те немногие радости, что я могла себе позволить, живя с ним.

Проведя по волосам пальцами, я откинула их назад и стала ждать, когда лифт остановится. Судорожно сжимала в руках ручки пакета. Заходить в квартиру я не собиралась. Всё, чего мне хотелось: швырнуть в Терентьева его навязчивыми намёками, развернуться и уйти. Уйти и никогда больше сюда не возвращаться. Хотя бы это, раз уж избежать встреч с ним, пока я работаю в «Синем бархате» мне, вероятнее всего, не удастся.

Открывать мне Демьян не спешил. Подождав с минуту, я вдавила кнопку звонка и жала до тех пор, пока ключ в замке не провернулся.

– Скотина, – процедила я, понимая, что он опять провоцирует меня, заставляет ждать, выводя из себя.

Наконец дверь распахнулась, и глазам моим предстал Терентьев. Предстал, надо сказать, во всей красе: обнажённый по пояс, с влажными, как и в прошлый раз волосами. Слова, что я собиралась сказать, мигом застряли в горле, ладони стали влажными.

Сукин сын! Стоило мне сделать вдох, я почувствовала запах… Тот самый, что принадлежал лишь ему, что подсознание моё ассоциировало с ним с нашей первой встречи.

– Добрый вечер, Дарина, – проговорил он.

Посмотрел на меня, на пакет, который я держала, и приподнял брови в немом вопросе.

– Добрым он был бы, если бы… – запальчиво заговорила я, но Демьян жестом заставил меня замолчать.

Одного короткого взмаха руки хватило, чтобы я безропотно подчинилась. Но поняла я это не сразу, а лишь когда он вышел в холл и, посмотрев на меня сверху вниз, жёстко проговорил:

– Не люблю публичных сцен. – Взял меня за подбородок.  – Просто не выношу этого. Есть две вещи, Дарина, которых я не выношу: сцены на людях и враньё.

Застыв, я стояла молча, не в силах шевельнуться, не в силах стряхнуть с себя оцепенение и вырваться из власти его взгляда.

Только когда он коснулся моей щеки пальцами, поспешно отбросила его руку и, отступив, зашипела:

– Мне плевать, что ты выносишь, а что нет! Какого чёрта тебе нужно от меня?!

Подняв пакет, я швырнула им в него.

Одна из коробочек, выпав, ударилась о пол. Демьян посмотрел на меня, после присел, поднял её и, открыв, достал тёмно-синие трусики с кружевными вставками на ягодицах.  Нежный шёлк лёг в его большую ладонь так, будто это была какая-то экзотическая бабочка, и меня вдруг окатило жаром. Гнев, жар, его запах… Сглотнув, я сделала шаг назад.

– Оставь меня в покое! – вскрикнула, глядя на него. Махнула рукой. – Я не шлюха, ясно?! Я не…

– А вела себя, как шлюха, – сунув трусики в карман домашних штанов, сказал он спокойно. – Так, как ты вела себя в прошлый раз, Дарина, ведут себя именно шлюхи. Разве тебе это не известно?

Мягкий кашемир шарфа сдавил шею, будто удавка, хотя я не прикасалась к нему. Захотелось размотать его, сбросить. Демьян смотрел на меня с ожиданием, а я задыхалась от ярости. Да мало ли, что было?! Какое право он имеет… Какое право он имеет говорить со мной в подобном тоне?! Какое право он…

– Так какого дьявола тебе от меня нужно?! – рявкнула я. – Одна шлюха или другая, не всё ли равно?!

– Нет, – он грубо схватил меня за локоть и, подтянув к себе, тихо проговорил прямо в лицо: – Не всё равно. И я знал, что ты придёшь. А раз так…

Не успела я опомниться, он затащил меня в квартиру. Толкнул вглубь коридора. Дверь захлопнулась, замок щёлкнул.

Я была в ловушке. В его доме, наедине с ним.

Поставив пакет на пол, Демьян посмотрел на меня долгим, непроницаемым взглядом, и я почувствовала, как ноги у меня слабеют. Отступила назад, но знала – бежать мне некуда.

– Теперь я готов слушать тебя, – Демьян сложил руки на груди.

– Дарина, – проговорил с нажимом, не услышав от меня ни слова.

Слов действительно не было. Всё, что я собиралась сказать, забылось, стоило ему затащить меня в квартиру.

Шарф продолжал душить, и я невольно коснулась шеи пальцами. Ослабила его, но легче не стало.

– Я пришла только затем, чтобы сказать вам, чтобы вы держались от меня подальше, – всё же выговорила, заставив себя собраться.

Он едва заметно прищурился. Не спеша отвечать, смотрел на меня, и от этого его взгляда по телу моему пробегал то жар, то холод.

– Ты сама не знаешь, чего хочешь, – тихо сказал он, и голос его окутал меня тёплым бархатом. – И зачем пришла, ты тоже не знаешь.

Меня бросило в жар, стоило встретиться с ним взглядом. Гнев, сметённый страхом, снова вырвался наружу, и я, желая только одного – оказаться подальше от этого мужчины,  быстрым шагом прошла к двери.

– Я хочу уйти, – выплюнула ему в лицо, когда он, ухватив меня за мой же шарфик, потянул к себе.

– Не хочешь, – сказал с такой твёрдостью, что я едва не задохнулась от возмущения. – К тому же, мне казалось, что мы перешли на «ты».

– Пустите, – просипела, вцепившись в его пальцы. – Пустите меня, – впилась, сдавливая его крепкую кисть.

Он действительно был опасен. Даже в прошлую нашу встречу я чувствовала это не так остро, как теперь. Он держал в пальцах концы завязанного у меня на шее шарфа, не причиняя мне при этом боли, но нам двоим было хорошо известно, что, стоит ему захотеть, и он мигом перекроет мне воздух.

Одно лишь его желание, одно движение, и я начну задыхаться.

– Не сейчас, – второй рукой он убрал мою и медленно, глядя в глаза, развязал шарф, а затем снял его.

Не глядя, бросил на стоящий в коридоре столик и большим пальцем провёл по моей шее.

– Думаю, в этом тебе слишком жарко, – расстегнул маленький ремешок над верхней пуговицей пальто.

Загипнотизированная его взглядом, я стояла, понимая, что происходит и вместе с тем не понимая этого. Знала, что должна остановить его, оттолкнуть, но сделать этого не могла.

Первая пуговица, подчинившись его воле, скользнула в прорезь, за ней вторая – до тех пор, пока пальто не оказалось распахнутым.

– Вот так лучше, – голос его звучал очень тихо, вкрадчиво, глаза потемнели.

Я проваливалась в черноту его зрачков и чувствовала, как горю в пламени – том самом, что опалило меня, когда я была здесь в прошлый раз.

Сопротивляться исходящей от него силе было невозможно. Сдаться? Внутренний голос шептал, что это единственный способ остаться в живых – подчиниться ему.

Но именно этот шёпот заставил меня опомниться.

– Нет, – твёрдо выговорила я и попыталась запахнуть полы пальто. Пальцы дрожали, пуговица, что я отчаянно пыталась застегнуть, не поддавалась.

– Найди себе кого-нибудь другого! – попыталась высвободить руку и, стоило ему отпустить меня, отпрянула к двери. – Меня не волнует, чего ты хочешь! Я не собираюсь стелиться под тебя! Ни сейчас, ни когда-либо! – пуговица всё-таки поддалась, и я принялась за вторую.

– Не так, – подойдя, Демьян снова взял меня за руку, на этот раз очень мягко.

– Я же сказала… – снова попыталась было отступить, но он удержал.

– Не так, Дарина. – Расстегнул пуговицу. – Ты перепутала. Эта должна быть ниже, – поправил полы, и до меня дошло, что пальто я застегнула криво.

Это стало последней каплей.

Нервы, и без того переплетённые, натянулись окончательно и ослабли, дыхание перехватило, горло сдавило.

– Мы всё-таки снимем его, – пальто соскользнуло с моих плеч.

Я видела, как Демьян убрал его в большой шкаф-купе, как поставил сумку на столик рядом с моим скомканным шарфом, и думать боялась, что будет дальше. В квартире было тепло, собственный жар разгонял кровь. Тонкая кофта, что была на мне, стала влажной, и теперь я чувствовала холодок.

Закрыв шкаф, Демьян опять посмотрел на меня. Взгляд его прошёлся по моей шее, по телу. Огонь, пылающий в его глазах, разгорался сильнее, и он не пытался скрыть этого. Подойдя совсем близко, обхватил меня за шею и погладил.

– Хорошо, что ты пришла сегодня, – собрал волосы у меня на затылке и тут же отпустил их. Опять обхватил за шею и, сделав ещё один шаг, оказался совсем близко.

Я почувствовала его возбуждение. Его твёрдый член упёрся мне в живот. Демьян опустил вторую ладонь мне на поясницу и втиснул меня в себя, глядя прямо в глаза. Он хотел, чтобы я чувствовала его, заставлял меня чувствовать.

В последней попытке я уперлась обеими ладонями ему в грудь и оттолкнула. Из груди моей вырвался тяжёлый выдох, сердце колотилось быстро-быстро, ярость, страх, волнение, что он будил во мне, смешались в единое целое.

Губы пересохли, и я облизнула их. Поняла, что сделала, только увидев очередной всполох огня в его зрачках.

Шаг назад, его – ко мне. Уперевшись спиной в кожаную обивку двери, я застыла. Ближе…

– Ты уйдёшь только тогда, когда я позволю, – проговорил он совершенно серьёзно. Только низкие, будоражащие нотки выдавали его.

– Когда ты позволишь? – переспросила я, будто не разобрала с первого раза. – Кто ты такой, чтобы что-то мне позволять или не позволять?

– Ты в моём доме, Дарина, – он не шутил. В тоне его не было и намёка на то, что слова – только слова. – Хотя бы поэтому сейчас я – всё. – Долгий взгляд, чтобы я точно поняла – он действительно всё. И не только в своём доме, пусть даже он и не сказал этого вслух. Во взгляде его было всё, что осталось недосказанным. Он – всё.

Крепко сжав мои волосы, он заставил меня откинуть голову и накрыл рот своим, ставя точку всем моим сопротивлениям. Я пыталась отвернуться, пыталась не дать ему поцеловать себя, но он не спрашивал. Сжал волосы крепче и проник в рот языком. Глубоко, не давая мне шанса опомниться, вдохнуть.

Воздуха не хватало, откровенность его желания, запах, близость, мешали мысли. Я уже не понимала, где я, что происходит и почему. Ноги стали ватными, а внизу живота… Боже… С ужасом я поняла, что к мечущимся во мне чувствам прибавилось ещё одно – желание. Ноющее, томное, тёплое, оно стремительно разрасталось, наполняло меня, билось во мне.

– Нет, – выдохнула я, едва он позволил мне вдохнуть.

Пальцы его проникли под кофту. Я прикрыла глаза.

– Никогда не говори мне «нет», Дарина, – его сип возле моего уха заставил задрожать. – Для меня не существует «нет».

Медленно он снял с меня кофту и, обхватив грудь, шумно выдохнул. Я почувствовала, как он ведёт меня куда-то… Коридор, спальня… Ещё несколько секунд, и джинсы соскользнули с моих бёдер.

Отступив, он смотрел на меня взглядом вожака, лидера.

– Разве никто никогда не говорит тебе «нет»? – тихо спросила я, даже не пытаясь прикрыться.

– Нет.

Демьян подошёл и положил ладони на мои плечи. Медленно провёл вниз до локтей и, резко повернув меня к себе спиной, прижал к груди. Губы его коснулись моей шеи, руки легли на ягодицы. Пальцами он поддел мои трусики и спустил их. Раздвинул половые губы и погладил плоть.

Я закрыла глаза и услышала собственный стон.

– Разве это «нет», Дарина? – ещё один поцелуй в шею. Шумно он вобрал носом воздух возле моего виска и проник двумя пальцами внутрь. – Я говорил тебе, что ненавижу враньё? – возле самого уха.

Я молчала. Сказать ему, что это ничего не значит? Это ведь в самом деле ничего не значит, чёрт его подери! Ничего!

Но я не сказала. Потому что… Потому что вожаку не говорят «нет». В последний раз попыталась остановить его, взяв за руку, слабо дёрнулась.

– Будет так, как решу я, – обхватил меня за талию и, вжав в себя, проник пальцами глубже.

10

Я сдалась. Откинулась ему на плечо и вскрикнула. Как ни противилась себе, это было сильнее. Он был сильнее.

Ноги не держали, грудь напряглась и стала чувствительной. Стоило ему, обхватив, погладить сосок подушечкой пальца, меня пронзило наслаждением, прокатившимся по всему телу и заставившим ещё сильнее ныть низ живота.

Мягко поглаживая сосок, Демьян ласкал меня внутри. Неспешно он водил пальцами, то чуть замедляя ритм, то наращивая его двумя – тремя толчками, быстрыми, голодными. Я слышала его шумное дыхание, чувствовала его возбуждение и понятия не имела, почему он медлит. Будь на его месте Эдуард всё закончилось бы, не успев начаться. Но этот мужчина…

– Ты напоминаешь мне молодое вино, – хрипло проговорил Демьян.

Потёрся о меня бёдрами и опустил руку с груди на живот. Обвёл пупок и, едва касаясь, погладил самый низ, потом – лобок.

– Дерзкая девчонка… Не заметишь, как опьянеешь.

Молодое вино? Я не знала, что ответить. С ним я вообще ничего не знала. Чувствовала себя абсолютной дурой. Отчаянно желая быть от него подальше, ещё совсем недавно полная решимости закончить это всё раз и навсегда, я слушала его, прижималась к нему и желала продолжения. Да, чёрт подери, я желала того, что он делал со мной сейчас, хотя и понимала, что после возненавижу себя.

– Расслабься. – Пальцы устремились вверх, по ложбинке меж грудей.

Взяв за подбородок, Демьян поднял мою голову и заставил посмотреть на него. Чернота зрачков поглотила карюю радужку, черты лица стали острее.

Разведя пальцы внутри меня, он провернул их, и я, прикрыв глаза, тихонько всхлипнула. Резко в меня и снова медленно, по кругу, поглаживая. Большой палец его опустился на клитор.

Погладив, Демьян склонился к моему лицу и поцеловал. Вначале чуть прихватывая губы, почти не касаясь. Кончиком языка провёл по нижней, прикусил.

– Не все умеют ценить молодое вино, Дарина, – прохрипел мне в губы. Опять посмотрел в глаза и, убрав руку, отпустил меня.

Я пошатнулась. Поднеся ладонь к лицу, он с шумом втянул в себя мой запах и, не сводя с меня взгляда, коснулся пальцами своих губ. Слизал влагу и растёр остатки второй рукой.

– Молодое вино прекрасно, – сделал шаг ко мне и, взяв за руку, подвёл к постели.

Ничего не соображая, я наблюдала за тем, как он идёт к двери. В голове плыло, тело ныло неудовлетворённостью, между ног пульсировало. Джинсы мои валялись на полу вместе с трусиками, тут же – осенние сапоги.

Я горела. Возбуждённая, одурманенная, знала, что должна одеться и убраться отсюда, но не могла даже встать. Несколько секунд так и сидела, пытаясь справиться с дрожью. Нет!

– Нет, – твёрдо сказала самой себе и, не чувствуя ног, поднялась-таки с постели.

Поспешно надела бельё и натянула джинсы. Ругала себя на чём свет стоит за слабость, за неумение противостоять. Кем бы он ни считал себя, кем бы ни был, терпеть этого я не собиралась. И быть его послушной шлюхой тоже, пусть даже сама дала ему повод думать обо мне не лучшим образом.

Уйти отсюда и забыть. Застегнув пуговицу, я глянула на дверь и увидела оперевшегося плечом о косяк Демьяна. В руках он держал большой, наполненный больше чем наполовину бокал, выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

Сделав глоток, он вошёл в комнату и, поставив бокал на столик, вмиг оказался возле меня. Так стремительно, что я вдохнуть не успела. Вывернув руку, он толкнул меня лицом к стене. Я вскрикнула. Плечо ныло, запястье сдавливали его пальцы, щека прижималась к обоям.

– Я не шутил, Дарина, – заговорил он негромко, с затаённой угрозой и предупреждением.  – Ты уйдёшь только тогда, когда я разрешу.

Расстегнув пуговицу джинсов, он сунул руку в разворот ширинки и грубо – между ног. Сжал клитор, и по телу моему опять побежало тепло, чувствовать которого я была не должна.

– Я хочу уйти! – не обращая внимания на то, что он держал меня, на боль в плече, попыталась оттолкнуть, ударить его локтём.

– Не хочешь, – погладил между половых губ. – Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя, как течную суку, – сипло заговорил он прямо у меня над ухом, и от звука его голоса я задрожала. – Вот так, – вонзил меня пальцы, а потом ещё раз – глубоко, на всю длину, заставляя меня потихоньку заскулить то ли от боли, то ли от наслаждения. – Вот чего ты хочешь, – руку мою он больше не выворачивал. Просто припечатал ладонь к стене своей, прижался ко мне бёдрами. – Но ты даже себе в этом признаться боишься. – Пальцы в меня, ладонь его прошлась по моей руке и вернулась обратно. – Так ведь проще, да? Чувствовать себя жертвой? Только ответь, Дарина, тебе действительно это нравится? Быть жертвой? Не мне – себе ответь.

Он развернул меня к себе лицом и, глядя прямо в глаза, сдёрнул джинсы с бёдер. Прижимаясь спиной к стене, я шумно дышала, пытаясь прийти в себя и понимая, что если сделаю хоть шаг – рухну прямо на пол.

– Я не для этого пришла, – между ног было горячо, меня колотило. Прохлада, касающаяся груди, заставляла чувствовать ещё острее. Слова его, ещё не до конца осознанные, въелись в меня, но я понимала, что сейчас не могу думать об этом. Потом.

– Выпей, – он взял бокал и протянул мне. В свете лампы, отражавшемся от стекла, вино напоминало жидкий рубин.

Пальцы коснулись руки Демьяна, когда я послушно взяла вино. Сделала глоток и почувствовала терпкий, приятный вкус. Лёгкое, освежающее…

Слабое опьянение пришло с первым же глотком. Уйти… Я должна уйти…

Снова развернув меня, Терентьев коснулся моей спины. Очертил лопатки и, мягко нажимая, размял плечи, шею. Руки сменили губы. Ладони легли на грудь, большие пальцы опять прошлись по соскам, подобно чему-то невесомому.

Зажав бокал ладонями, я опустила руки.

– Выпей до конца, – приказал Демьян. – До последней капли.

Я подчинилась. Положив ладонь поверх моей, он удерживал бокал до тех пор, пока языка моего не коснулась последняя капля, и только после этого, забрав, отставил в сторону. Провёл по бедру и толкнул меня к постели.

– Ты никуда не пойдёшь, – подтолкнул снова, и я, спотыкаясь, сделала пару шагов.

Упала на край и тут же развернулась, упёрлась в матрас ладонью, глядя, как он приближается ко мне мягкими, бесшумными шагами готовящегося к прыжку тигра. Сев рядом, он снова погладил моё бедро – уверенно, настойчиво. Остановившись на колене, сдавил чашечку.

– Я научу тебя ценить вино, – пальцы с нажимом по внутренней стороне бедра к плоти. Резко в меня.

– М-м-м… – застонала я, чувствуя, как едва ослабший комок нарастает, стягивается с ещё большей силой.

Толкнув меня на постель, Демьян сжал оба моих запястья и принялся быстро, резко трахать пальцами.

Совершенно потерявшаяся в этом безумии, я выгибалась и всхлипывала, а он снова и снова вгонял их в меня, держа взглядом. Мне хотелось закрыть глаза, но я не могла, потому что знала – не позволит.

Глаза его стали совсем чёрными, взглядом он держал меня, не отпускал ни на секунду. Лёжа перед ним абсолютно нагая, я выгибалась, изнемогая от напряжения, что с каждым мигом становилось всё сильнее. Бёдра, грудь, живот: всё ныло, тело требовало освобождения, которое познала я только с этим мужчиной.

– Демьян… – жалобно всхлипнула я, когда он, вогнав в меня пальцы, резко убрал их. Я чувствовала, что вот-вот дойду до разрядки, что стянутый клубок вот-вот размотается, а теперь…

Он отпустил мои руки. Сидя рядом, смотрел на меня, ничего не говоря, а я лежала, тяжело, шумно дыша, изнемогая от болезненного напряжения. Коснулась груди, опустила ладонь на лобок. Невыносимо…

– Нет, – он перехватил мою руку.

– Нет? – выдавила. – То есть… – Сглотнула, сдвинула бёдра. – Ты можешь говорить нет, а я…

– Именно. – Провёл под рёбрами, к животу. Я закрыла глаза, и он тут же потребовал: – Смотри на меня.

– А если я скажу «нет»? – прошептала едва слышно.

– Тогда я тоже скажу тебе «нет».

Я подняла веки, и он, склонившись, поцеловал меня в губы. Пальцы его скользнули меж моих бёдер, внутрь. Резко он вогнал их в меня и стал двигать так быстро, что я закричала. Горячая волна окатила меня, тело свело судорогой. Дрожь, сильная, сладкая, сотрясла тело, каждая мышца натянулась.

Вцепившись в простынь, я изогнулась и подалась к нему. Упала на постель и прикусила губу. Он не останавливался – продлял моё удовольствие. Его запах, выпитое вино, дрожь наслаждения…

Тело моё ослабло, дрожь всё ещё не прошла, дыхание вырывалось неровно, толчками, сердце колотилось в груди.  Я всё ещё чувствовала его: его взгляд, его пальцы. Он касался моего клитора, тёр и поглаживал до тех пор, пока дрожь не отпустила меня, и лишь после положил ладонь на бедро. Его рука была горячей, взгляд был горячим.

Я снова не знала, что сказать. Лежала с закрытыми глазами и боялась открыть их. Стоило мне подумать о том, что сейчас будет продолжение, низ живота снова защекотало. Его твёрдость, его возбуждение…

– Одевайся, – я почувствовала, как Демьян встал. – Тебе пора домой.

Всё ещё не до конца пришедшая в себя, я приподнялась на локте и посмотрела на него. Вряд ли сказанное им можно было понять неправильно, но я всё равно на секунду засомневалась. Только на секунду, прежде, чем меня вновь охватил гнев.

– И что это значит? – резко поднявшись, спросила я. – Доказал мне свою правоту?!

– Это значит, что у меня есть дела, которым я должен уделить время, – жёстко выговорил он и добавил: – Я не занимаюсь доказательствами, запомни это. И тем более я не собираюсь ничего доказывать тебе.

Гнев, так и не вырвавшийся, заставил меня сжать руки в кулаки. Ничего не говоря, я подобрала с пола бельё, джинсы и принялась одеваться, но он остановил меня. Забрал вещи из рук и протянул синие трусики, те самые, что убрал в карман.

– Надень их, – вторая его ладонь легла мне на бедро.

Пальцами он очертил бедерную косточку, на миг прижался ко мне, и я почувствовала его твёрдость. Он по-прежнему хотел меня. Хотел даже сильнее, чем раньше, и я не могла взять в толк, что его останавливает. От множества мыслей, непонимания, его подавляющей волю харизмы, я чувствовала себя злой и растерянной. Его прикосновения и вовсе сбивали с толку.

– Зачем это?! – обернувшись, со злостью спросила я. – Зачем ты мне их присылаешь?!

– Я уже говорил, что ты похожа на молодое вино, – он взял меня за подбородок, приподнял мою голову, и я тут же дёрнулась. Демьян снова ухватил меня, на этот раз твёрже. – Можно пить вино из обычной чашки, Дарина. – Голос его звучал ровно. Негромкий, он проникал в меня, заставлял дышать через раз. – Вкус его от этого особо не изменится. Но стоит налить его в бокал, оно заиграет. Ты когда-нибудь обращала внимание на то, как красиво играет налитое в бокал вино?

Большим пальцем он погладил мой подбородок, нижнюю губу и отпустил. Взял мою руку и вложил кружево в ладонь.

– Надень, – не просьба – приказ.

Я стояла, сжимая в руке трусики, внутренне мечась меж двумя желаниями: швырнуть их прямо в его физиономию и повиноваться. И что-то подсказывало мне, что Демьян знает, что со мной происходит, читает, как открытую книгу.

Я колебалась, а он просто стоял рядом и ждал. Ждал, когда я, чёрт подери, сдамся, ибо знал, что так и будет!

Сжав трусики сильнее, я опустилась на край постели и надела их, сама не до конца понимая, почему делаю это. Тёплый шёлк коснулся ягодиц, кружевные вставки оказались именно там, где и должны были, будто бы бельё было сшито специально на меня.

– Теперь это, – он взял меня за ладонь и заставил подняться. Встал сзади. Лямка бюстгальтера скользнула по моему плечу.

Закончив со второй лямкой, он застегнул крючочек на спине и обрисовал пальцами край кружева на груди. Положил ладони мне на плечи и неспешно провёл до самых запястий, а после взял мои руки в свои.

– У тебя красивое тело, – невесомо очертил грудь, после провёл по каёмке трусиков. – Оно достойно такой же красивой огранки.

Держа за руку, Демьян подвёл меня к зеркалу. Бюстгальтер, что он надел на меня, идеально подходил к трусикам: синий, кружевной, с точно-таким же узором.

Господи, что в голове у этого мужчины?! Что ему нужно от меня?! Его взгляд, слова, поступки: всё пугало меня. Он сам пугал меня, и в то же время…

– Не присылай мне больше бельё, – я отошла от зеркала. Взяла брошенные им джинсы и стала поспешно надевать.

Пора было убираться отсюда, пока я могла еще хоть как-то соображать. Потому что с каждой секундой, проведённой возле него, сохранять крупицы здравого смысла становилось всё сложнее. Да какой там! Если бы во мне была хоть капля здравого смысла, я бы не позволила случиться тому, что случилось.

Злая на саму себя, раздёрганная, я мельком посмотрела на Демьяна. Всё то время, что я одевалась, он так и стоял возле зеркала, глядя на меня. Это заставляло нервничать ещё сильнее.

Кожа в тех местах, где он только что дотрагивался до меня, горела огнём, соски были твёрдыми, в ногах до сих пор чувствовалась слабость. Я поправила лямку бюстгальтера, почувствовала под пальцами лепестки вышивки и едва не застонала в голос.

– Мой водитель отвезёт тебя, – наконец проговорил Демьян, дождавшись, когда я встану.

– Я доеду сама, – отрезала резко, собираясь выйти в коридор.

– Мой водитель отвезёт тебя, – повторил Демьян совершенно спокойно, прежним тоном.

– Нет, – раздражённо обернулась к нему. – Нет. Мне от тебя ничего не нужно: ни твои извращённые подарки, ни водитель. Хотя… кое-что нужно.

– И что же?

– Чтобы ты оставил меня в покое! – проговорила и вышла в прихожую.

Кофта моя так и лежала на столике, и я, схватив, надела её. Поняла, что она вывернута наизнанку и поспешно сняла.

Демьян вышел следом. Ничего не говоря, он смотрел, как одеваюсь, как нервно застёгиваю пуговицы пальто. Движения казались неловкими, медленными, и от этого я злилась сильнее. Потянулась за шарфиком, но на прежнем месте его не оказалось.

– Позволь, – подойдя, Терентьев перекинул его мне через шею, затем ещё раз и поправил кончики.

Дыхание застряло комом вместе со словами, которые я хотела сказать напоследок, взгляд его обжёг меня изнутри.

– Вот так, – он подогнул кашемир, чтобы тот плотнее прилегал к шее и коснулся моего лица. Убрал с виска прядь волос.

– Водитель ждёт тебя внизу, – проговорил, глядя прямо в глаза. – И это не обсуждается, Дарина. Завтра я заберу тебя после работы. У меня будет пара часов между встречами.

Едва я приоткрыла рот, чтобы возразить, он коснулся моей шеи, провёл большим пальцем по горлу и проговорил, глядя в глаза:

– Это тоже не обсуждается

Господи, во что я вляпалась?!.