Текст книги "Оковы любви"

Мужчина взглянул на неё удивленно и лишь кивнул ей молча. Она последовала в кабину, и через несколько минут самолет перестал трястись. Егор так и лежал на полу. Внезапно ко мне подсел мужчина с бородой и прошептал:

– Госпожа, вам стоит закрепить ремень и опустить голову для вашей безопасности!

– Что? Зачем? – хотела я поинтересоваться у него, но он быстро застегнул мой ремень и, убедившись в моей безопасности, ушел.

Я прикрыла голову руками и посмотрела вниз. По салону шел шепот, дети плакали, кто-то молился. Самолет будто прыгал по кочкам, отчего у меня в ушах засвистело, в глазах потемнело, и я потеряла сознание.

Я оказалась возле тихого моря, на теплом песке, под палящим ярким солнцем. Солнце слепило в глаза. Я прикрывала их рукой. Внезапно земля задрожала. Хотела встать, но провалилась в песок по самый пояс. Песок был тверже и тяжелее, чем обычно. Ноги ватные. Меня тянуло вниз, прямо в песок. Я старалась выкарабкаться, но безуспешно.

Когда песок добрался почти до шеи, передо мной оказалась рука. Чья она была, я не посмотрела, но заметила, что безымянный палец на руке был длиннее всех. Хотя это неважно, главное было для меня выбраться. Вытащила руку из песка, когда уже полголовы утонуло в песке, схватилась за руку и выкарабкалась. Протяжный свист в ушах, и я резко проснулась.

5 глава

Я открыла еле-еле сквозь сон глаза и сразу же почувствовала задымленный воздух. На мне лежало соседнее кресло. В салоне мигали лампы, и я не понимала, что произошло. Может, я до сих пор сплю? Я почувствовала боль в голове и приложила руку ко лбу. Он оказался мокрым, и на руке я увидела кровь. Мне стало не по себе. Я, вспомнив действия при экстренных случаях, собралась. Укрыла рукавом нос и встала с кресла, оттолкнув переднее.

В салоне всё перемешалось. Вокруг обломки самолета, перевернутые сумки, сломанные кресла и среди них лежащие тела людей. Егор лежал под креслами. Мне было страшно. Стояла тишина, лишь слышно было треск искр.

– Есть кто-нибудь здесь живой? – крикнула я.

– Помогите мне! Я здесь! – вдруг неподалеку раздался женский голос.

Я подошла к ней и увидела светлые волосы.

– Только не она! – недовольна сказала я шепотом и стала пробираться к ней. Эта была та пассажирка, жертва Егора.

Я помогла ей выбраться, и она опять начала причитать:

– Я так и думала, что этот ужасный самолет рано ли поздно рухнет, – ныла она, пыталась взглядом найти свои вещи. – Где? Где моя сумка? Она эксклюзивная!

– Помогите мне найти ещё других! – попросила я её, хотя была уверена, что вряд ли её волнуют люди.

– Ещё чего! Я лучше выберусь из этого проклятого самолета, – фыркнула она и, буквально пиная по пути тела, выходила из завала. – Выберусь, пожалуюсь им, чтобы мне нашли и вернули мою сумку.

Я решила пройти к бортовой кабинке, чтоб связаться со службой спасения или хотя бы обнаружить кого-нибудь из экипажа. Вдруг оттуда вышел тот араб, отталкивая своеи тростью обломки. Он увидел меня и, прихрамывая, направился ко мне.

– Вы можете мне помочь? Нужно найти … – хотела я попросить его, как тут же он схватил мою руку и повел в сторону хвоста. – Куда? Там же люди, им всем надо помочь.

– Не наше это дело! – рыкнул он, не отпуская меня, и дошел до запасного выхода.

– Здесь нет выхода, что вы собираетесь делать? – недоумевала я. Он пнул дверь, которая еле держалась и упала вниз. Было высоко. – Вы хотите меня сбросить? За что? Не надо!

Он дернул за шлюз, и перед дверью опустилась надувная горка. Я не успела сказать ему, что не желаю прыгать, как он толкнул меня, и я прокатилась по горке. Я скользила вниз по мягкой резине. Возле горки стояло двое мужчин, один молодой, другой старше, с длиной бородкой и темными густыми бровями. У них на поясе и за спиной были холодные оружия и пулеметы. Они помогли мне встать и сразу повели к машине.

– Куда вы меня ведете? – спрашивала я у них, но они не отвечали и меня затолкали в машину. – Я не хочу! Вы не имеете право, это похищение человека.

Мужчина направил на меня пушку и оскалил золотые зубы:

– А ну замолкни!

Я перепугалась, села и огляделась по сторонам. Они были не одни. Человек пять ещё обходили самолет, который был разломлен пополам. Люди выгрузили чемоданы и вещи из самолета в свои машины. Вдруг внутри самолета послышались выстрелы. Неужели они поубивали свидетелей!?

Тут в машину подсадили кого-то. Голос мне показался знакомым. Это была та блондинка, жертва Егора, видимо, у неё это не получилось сбежать.

– Осторожно, аккуратней, мне же больно! – визжала она и увидела менч. – И ты здесь? Куда они нас?

Вместо ответа я пожала плечами. Мне важно узнать, что кроме нас остался кто-нибудь в живых.

Мужчины расселись по машинам.

– Как же там люди? Что вы с ними сделали? Ау! Вы меня понимаете? – спросила я у них.

Никто мне так и не ответил. Машина завелась и тронулась с места, и я успела заметить, как мимо нас проезжают скорые и пожарные машины. Я немного успокоилась.

Тут конечно стала возникать скандалистка:

– Вас прислал мои отец? Нет? Вы знаете, кто он?

Мужчины не вымолвили ни слова. Девушка фыркнула, а потом не выдержала и ударила рукой об дверь.

Вокруг пустыня, машины проезжали по песку с трудом. Вдалеке я заметила караван с верблюдами. Вряд ли они меня услышат, если я позову на помощь. Дверь была заблокирована. Мне оставалось верить, что с нами ничего не сделают. Машина подъехала к большим воротам, которые сразу отворились, нас ждали. Когда мы заехали внутрь, пред нами появился большой белый особняк и по бокам вдоль стен располагались небольшие колонны, закрученные растениями с красиво изогнутыми листьями. Посреди двора возвышалась огромная круглая цветущая клумба из белоснежных и розовых цветов.

Нас выпустили из салона, я обернулась к воротам, которые закрылись, а по сторонам стояли часовые – двое охранников с ружьями через плечо. Высокая каменная ограда окружена вокруг особняка, сбежать явно не получится. Меня подтолкнули вперед и направилась за мужчинами вместе с блондинкой.

Мы вошли в дом через тяжелые деревянные двери, возле которых стояла ещё одна охрана – двое крепких мужчин с автоматами. Затем оказались посреди комнаты, украшенной коврами. Запахло выпечкой. У меня от этих ароматов сразу заурчало в животе. Напарница брезговала, фукала и говорила шепотом, что всё это старье, но мне обстановка показалась роскошной. Напарница хотела сесть на диван, но ей не дали этого сделать. Я заметила, что за шторками на арке кто-то рассматривает нас. Это была женщина. Я смогла разглядеть её глаза, узкие, с темными длинными ресницами, но густыми седыми бровями. Она заметила мои взгляд в её сторону и мигом спряталась за шторой.

Высокий араб велел нам идти дальше и выйти за дом через заднюю дверь. На заднем дворе стоял деревянный сарай, в который нас и загнали. Внутри было две скамейки, пол усыпан соломой. Что здесь могут творить, с такими, как мы, становилось жутко. Затем нас заперли. Напарница толкнула дверь и просила нас выпустить.

– Откройте! Слышите? – кричала она, пытаясь хоть что-то рассмотреть сквозь щели в стенах.

– Никто не откроет, нас уже не выпустят! – сообщила я ей тихо. Она со злостью взглянула на меня.

– Что? Не выпустят? – оскалила она зубы. – Ты заодно с ними?

– Меня вообще-то вместе с тобой заперли, если заметила! – рявкнула я и оглянулась по сторонам, почуяв знакомый запах. Рядом стояли наполненные с чем-то мешки.

– Тогда почему тот араб назвал тебя госпожой? – поинтересовалась она и с подозрением посмотрела на меня.

– Откуда мне знать? Может, у них принято обращаться к женщинам как к госпоже, – ответила я ей и принюхалась к мешкам. В них были розмарин и шафран.

– Да? Тогда и пусть ко мне обращаются как к госпоже. И долго нас, интересно, будут здесь держать?

– Вопрос другой: для чего нас будут держать?! – Я прикрыла лицо ладонями, представляя кошмар, когда они вздумают сделать с нами постыдные вещи.

– Ясно для чего! Что ещё мужчинам нужно! И чем тут вообще так пахнет? – заинтересовалась она и прикрыла нос.

Начало темнеть. Включилась старая тусклая лампочка на потолке. Чем больше времени проходило, тем более волнительно становилось. Напарница сначала возникала, потом немного замолкла, едва я успела насладиться тишиной, как тут же она начинала всё заново:

– Как узнает мои отец, что я нахожусь в таких жутких условиях, ноги переломает им, затем руки, которые коснулись меня. Мои папочка такой! Я такую жалобу на них накатаю.

И вот послышались шаги. Дверь отворили. Мы отошли подальше. Медленно вплыла полная женщина в черном платке и бежевом платье. Она, не глядя на нас, занесла нам поднос с едой. Там были две миски и два глиняных стакана с водой.

– Почему нас не выпускают? Держат и кормят, как скотин в загоне! – крикнула блондинка и подошла к ней.

Женщина перепугалась, но успела выбежать и запереть перед носом напарницы дверь.

– Возмутительно! Она даже носом не повертела! Ты видела? Здесь явно каменный век? Или мы для них подопытные кролики! – Кричала она, разводя руками и, заметив, что я приблизилась к еде, фыркнула. – Фу, ты будешь это есть? Может, она отравлена? Или ещё хуже – с мясом человека!

– Не говори ерунды! Запах как у баранины, бабушка готовила такое! Это лагман в бульоне, – отмахнулась я и взяла миску.

– Я такое не ем! Предпочитаю овощи, мясо губительна для кожи!

Живот ещё больше заурчал, почуяв запах мяса и вкусного бульона. Не знаю почему, я доверяла той женщине. Я немного попробовала, и оказалось очень вкусно. Настолько вкусно, что я продолжила есть. Напарница лишь наблюдала, как я ем, проглатывая слюну.

Я, не доев суп, подошла с миской в руках к двери. По ту сторону стоял охранник. Я грустно вздохнула, понимая, что всё равно никто не выпустит нас, и стала ждать. Когда совсем стемнело и похолодало, я поняла, что нас будут держать тут всю ночь. Я застелила скамейку соломой и легла подремать. Веки тяжелели, хотелось спать, хоть и знала, что поспать вряд ли получится из-за странного сна.

– Как ты можешь спать? – изумилась напарница. – А если они придут и нападут на нас ночью?

– Хочешь – не спи! – сказала я ей и зевнула. – Всё равно нас не выпустят!

Моё тело притянуло к скамейке, как магнит. Я не ощущала даже колючую солому. Закрыла глаза. Слышались шорохи и бурчание напарницы. Даже засыпая, мне хотелось проснуться в своей кроватке, в своё спальне, чтобы зашла мама, поворчала, что я сплю, и пригласила бы на чай. Мои желания медленно перешли в то место, где я стою на холодном полу у зеркала. Мужчина опять подошел ко мне со спины. Я волновалась и вновь произнесла слова сквозь тишину:

– Рух альби!

Он нежно обхватил руками мои плечи и сказал за ушко:

– Любовь моя! Я не могу без тебя, сделай что-нибудь!

Меня кто-то начал будить. Неудивительно, что это была напарница, которую едва узнала по голосу:

– Вставай, эй, ты меня слышишь?

– Что случилось? – спросила я её и присела. – Ты чего?

– Я придумала, как мы можем сбежать!

– И как?

– Давай прикинемся, что нам плохо, то есть тебе плохо. Нам и вызовут скорую, а там мы и сбежим.

– А если не вызовут? – спросила я и широко зевнула.

– С чего это они не вызовут? Должны, пошли, вставай! Или ты хочешь остаться здесь?

– Нет, конечно! Что я должна делать?

– Лежи, ной, держись за живот, будто у тебя там очень сильно болит!

Я вздохнула, легла на пол, скрутилась и притворилась, что болит живот. Не особо я хотела это делать, но может её идея реально сработает?! Напарница наступила на руку, и я крикнула. Она явно переборщила с этим.

– Эй, есть кто-нибудь там? – спросила громко она, прижимаясь к двери. – Тут девушке плохо, походу, что-то съела!

Я заныла громче, чтоб услышали, а боль в руке только помогла. Но никто так и не открыл дверь.

– Вы слышите, девушке плохо! – ещё раз повторила она, и всё равно не ответили. – Вот упертый баран! Эй, слышишь, госпоже плохо!

Самое странное, что помогло! Дверь резко отворили, напарница обрадовалась и присела возле меня. Зашел мужчина и, увидев меня на полу, подошел ко мне и начал что-то испуганно говорить на своём языке. Я ещё больше замычала и прижала руки к животу. Он хотел спросить у напарницы, но, оглянувшись по сторонам, понял, что её и след простыл. Выругался о че-то и хотел бежать её ловить, как вдруг её уже привел тот высокий араб, держа за волосы. Она ныла от боли. Её отбросили в сторону скамеек, и она упала на колени.

– Вы совсем? Мне же больно, уроды! Я колено из-за вас … – хотела она пожаловаться, как высокий араб приставил к её шее нож.

– Если сбежишь ещё раз, язык твои проклятый отрежу! Уж больно ты разговорчивая. Тебе всё ясно? – спросил он, приподнимая губы вверх так, что обнажил свои желтые зубы.

Она испуганно кивнула, вытаращив глаза на нож, и закрыла рот рукой. Он глянул на меня так злобно, что я сама встала и присела послушно на скамейку.

– Ждите, когда хозяин прибудет! – приказал он и ушел вместе со своим напарником, заперев дверь за собой.

Блондинка подула на колено, а потом взглянула на моё недовольное лицо. Она зацокала и вновь перевела своё внимание на рану.

Лампочка погасла, и я легла на солому. Сон долго не приходил, я еле смогла уснуть. Вновь оказалась посреди комнаты возле зеркала, и, всё началось заново. Я опять произнесла слова: «Рух альби!», мужчина с бородой подошел ко мне из-за спины, сказал:

– Любовь моя! Сделай же что-нибудь, умоляю, так продолжаться не может! Я умоляю тебя всем своим сердцем!

Моё тело дрожало от волнения, ноги заледенели, и я повернулась к нему. Сон прервался! Я проснулась из-за того, что моё тело действительно дрожало от холода. На улице было едва светло. Почему мне снится один тот же сон. Может, подсознание хочет о чем-то мне сообщить? Я поглядела на напарницу, которая зарылась в солому. В сарае было жутко холодно. Мои нос подмерз. Я встала и посмотрела в щель. За дверью никого не было. Я попрыгала на месте, чтоб согреться, и при дыхании из-за рта шел пар. Петухи закукарекали. Послышались шаги, и я увидела, что это идёт та женщина в черном платке. Я шепотом сказала ей через приоткрытую едва дверь:

– Уважаемая, можно вас?

Она медленно остановилась и, не поворачивая головы, прислушалась.

– Я замерзла, очень за-замерзла, можно мне одеяло или т-теплую куртку, очень вас прошу, п-пожалуйста! – попросила я и застучала зубами.

Но женщина пошла вперед, звеня ведрами и шурша по земле галошами. Я подошла к соломе и попыталась ею укрыться, как вдруг под дверью появилась теплая фуфайка. Я подбежала и вытащила её. Затем надела и сказала шепотом:

– Спасибо вам!

Пожилая женщина в платке пошла молча обратную сторону. Шаги умолкли, и я, попыталась согреться, укрывая ноги и нос. Фуфайка пахла прокисшим молоком и скотом. Зубы перестали стучать, нос согрелся, и стало казаться, что внутри меня кипела вода, что из меня выходил пар. Как же тепло! Пошмыгала носом, отчего проснулась блондинка и увидела меня в фуфайке.

– Откуда это у тебя? – удивилась она и, дрожа, подошла ко мне.

– Попросила! – ответила я ей, и она рванула к двери, чтобы попытаться выпросить:

– Эй, там! А можно мне тоже теплую одежду? Только можно чистую и светлую!

Я посмеялась, прикрыв лицо фуфайкой. Конечно, никто ей не ответил. Ещё бы! Она поскакала на месте и посмотрела на меня.

– Слушай, ты уже согрелась? – спросила она с хитрым взглядом. Я то понимаю, что она хочет.

– Ты хотела без меня отсюда сбежать!? – перевела я тему, напомнив ей о её предательстве.

– Я просто хотела позвать на помощь, а ты думала, что я сбежать хотела?! – поныла она и сделала вид, что хочет заплакать.

Ох, вот актриса! Я приоткрыла фуфайку, и она радостно, чуть ли не припрыжку, присела рядом со мной.

– Тепленько! Пальцы на ногах совсем замерзли! – сказала она довольно, затем прикрыла нос. – Фу, чем это так воняет? От тебя, что ли?

– Так ты согрелась уже и хочешь выйти?

– Что сразу выйти?! Я же пошутила! – оправдалась она и спустя меньше минуты опять заговорила – Слушай, а как тебя зовут-то?

– Камилла.

– А меня Оля! Ты не думай, что я такая наивная дурочка, что Рамиль смог так легко обмануть меня, просто я хотела его проверить и сама же отдала все сбережения.

– И как получилось?

– Проверить?

– Вернуть всё, что ты ему дала!

– Зачем? У меня столько денег, что не жалко было. Скажи спасибо, что я тебя спасла от него.

Я фыркнула. При этом сама не знаю, что было бы лучше: чтоб он обманул и обокрал меня, или чтоб мы оказались здесь. Первое бы мои родители одобрили, а вот второй вариант вряд ли бы приняли и всю жизнь гнобили за то, что улетела без них.

– Нас держат как скотину! – возмущалась она, и тут я с ней была согласна. – Это незаконно!

– Это статья сто двадцать семь! Согласно статье, это «Незаконное лишение свободы, в насильственном удержании человека против его воли. В противном случае устанавливается факт похищения».

– Что? – нахмурилась она и добавила. – Ну, а я о чем и говорю! Просто ты развернуто всё так сказала!

Она резко встала и подбежала к двери, принялась барабанить в неё и пинать, крича во всё горло:

– Откройте немедленно, вы не имеете права нас здесь держать! Это факт похищения! Или как её там, удерживаете против нашей воли!

Тут дверь отворили, и зашла женщина с удивленными и перепуганными глазами. Она толкнула её и сказала вполголоса:

– Ты чего раскричалась, как курица?

– Выпустите нас! Вы держите нас против воли! – Повторила гордо она и хотела выйти, но женщина оттолкнула её от двери.

– Ненормальная! – крикнула она и затем перешла на шепот: – Всевышний Аллах щадит тех, кто терпелив. Ты хочешь языка и пальцев лишиться?

Я заметила, как она спрятала за спину левую руку, на которой не было мизинца и среднего пальца. Оля попыталась ещё раз прорваться к двери, но женщина схватила её за руки и сказала:

– С вами ничего не случится, если будете слушаться меня! Больше не задавайте вопросов, и наш хозяин пощадит вас, благополучно примет решение куда и что с вами делать!

– Но здесь…

– Достаточно! Скоро вас переведут в теплое место! Сидите и помалкивайте!

Она ушла и заперла дверь. Оля пнула солому и присела ко мне, чтобы согреться. Она бормотала что-то под нос и постоянно вздыхала.

– Я никогда в жизни не была в таких условиях! – заныла она. – Впервые вижу такое ужасное отношение! Если бы я могла пожаловаться… как я хочу домой!

Я её отлично понимала, мы так привыкли к хорошей жизни, что совсем не знаем, как нам поступить. Как две напуганные дети ждали взрослых. Оля замолкла и вроде как уснула, а я не хотела засыпать из-за жуткого реального сна. Послышались за дверью разговоры.

Глядя в дверь сарая, жутко и страшно представить такую картину, где мы не выйдем и зарежут здесь, либо выпустят, а что там будет дальше, не понятно. Неизвестность меня пугало. Так и задумчиво уставилась в дверь, и через час в сарай вошел охранник и приказал нам выйти. Оля очнулась, отбросила куртку и, виляя бедрами, направилась на выход. Я отдала куртку мужчине и последовала за ней.

Нас привели обратно в гостиную, где было намного уютнее и теплее. Мимо нас пробежали худенькие девушки в платках, их взгляд был направлен в пол.

Охранник подвел нас ближе к стене и встал рядом. Оля хотела присесть на диван, но тот посмотрел на неё, и она, закатив глаза, послушно вернулась на место. Я разглядывала гостиную. Стены украшены коврами и рисунками, с элементами скульптурной лепки в восточном стиле. Полы застелены длинными расписными цветными коврами. Посередине у стены стоял шкаф. В центре располагался мягкий диван, рядом невысокий столик.

Прошло несколько минут, может, больше получаса, но ноги мои успели согреться к моменту, когда комнату вошли двое мужчин и поздоровались друг с другом «Ас-салам алейкум!». Один из них был одет в черный длинный костюм, а на голове у него была белая вязаная шапочка гутра. У него был широкий округлый череп, удлиненное лицо, темные прямые волосы, заросшая борода, не как у всех турков – не весь подбородок, а тонкой линией. Глаза у него темно-карие, смотрели строго и сурово прямо. Рядом с ним был тот араб с бородой и тростью и шептал ему что-то на ухо. Шедший впереди мужчина, увидев Олю и её наряд, приподнял брови. Оля улыбнулась ему, слегка поклонившись, и похлопала искусственными ресницами.

– Здравствуйте, хозяин чудесного дома! Меня зовут Оля! – представилась она и покривлялась перед ним, стараясь показать бюст.

Он суровым взглядом постоял возле неё.

– Немой, что ли? Ты меня понимаешь, как же на вашем сказать, что мы недовольны вашим гостеприимством! Эй, переведи своему хозяину. Слышь?

– Здесь говорит и решает Господин! – ответил четко и громко араб, приподнимая подбородок и указывая тростью на неё.

– Господин? Прям так серьезно? – сменила она вновь тон и начала облизывать губы, чтобы привлечь внимание мужчины.

Но тот прошел мимо неё и перевел взгляд на меня. Тут его лицо сменилось, и он явно был шокирован. Он не отрывал от меня глаз, его черные зрачки расширились, рот слегка открывалась и закрывалась. Как только он остановился, его напарник прошептал ему на ухо что-то, указывая пальцем на меня, затем на Олю. Тот выслушал и выплюнул, глядя на них озлобленно:

– Вот Шакалы! Да вы издеваетесь явно надо мной!

– Господин, мы думали, что вы порадуетесь! – ответил ему тихим голосом мужчина с тростью, стараясь при этом не смотреть ему глаза.

– Нуриман, а я велел вам это делать?! – Спросил он у него, размахивая руками и услышав, отрицательный ответ от напарника, дал приказ. – Немедленно избавиться от них!

– Может, вы одумаетесь, Господин? Это ведь лучше для вас… – уговаривал он и с жалостью смотрел на нас.

– Я даже видеть не желаю это отродье! О, Аллах, они встали и отвернулись спиной ко мне! Вы только что оскорбили своего хозяина! Предатели! С каких пор вы тут решаете, как мне лучше?

– Простите, Господин! Мы ослушались и больше не совершим подобного! Что делать с ними?

– Выколи ей глаза, чтобы дороги сюда не нашла! – сказал он, указав на меня, а затем на Олю. – А этой бесчестной и вульгарной язык, чтобы ядом не прыскала, как змея!

– Что? Куда? – рявкнула Оля, и нас схватили.

Пока нас волокли к выходу, Оля продолжала орать:

– Я сделаю всё, что вы скажете, только не язык!

Я толкала её и надеялась, что они шутят. Но, как только увидела нож, взмолилась:

– Прошу вас, не надо! Умоляю вас! Нет! – и неожиданно для себя вымолвила слова. – Рух альби! Рух альби!

Тот замер на месте, повернулся и посмотрел на меня, лицо его побледнело. Я ждала ответа на мои не понятные слова из сна, будто моё тело само хотело ему что-то сказать. Но Господин отвернулся от нас и сказал:

– Бросьте их в пустыне!

– Да, да, бросьте, я не против! – обрадовалась Оля.

– Нет! – возразила я. – Я умею готовить, шить, стирать, я сделаю всё, что вы попросите, только не оставляйте нас в пустыне.

Он продолжал стоять спиной ко мне, казалось, что его тело треслось из-за того, что он едва сдерживал смех, и потом, не ответив мне, скрылся за дверью, а нас отвели к выходу. Я не стала сопротивляться в надежде, что в пустыне мы не погибнем. Когда нас посадили в машину, Оля шепотом спросила меня, оскаливая зубы:

– Ты чуть не испортила! Они могли бы передумать, сидели бы мы там без языка и глаз и драили бы полы.

Я промолчала. Объяснять ей, что в пустыне выжить крайне будет сложно, бессмысленно.

– Слушай меня и тогда без меня ты не пропадешь! – И она толкнула меня локтем, отчего заболело плечо.

– Ну-ну! – шепотом сказала я ей так, чтобы она не услышала.

Нас везли подальше от города и лесной чащи. Машина много раз застревала в песке, и нас решили отпустить.

– Уезжайте и не смейте приезжать! – обрадовалась Оля и пнула песок в сторону уезжающей машины. – Вам ещё повезло! Папочка такое бы вам устроил!

Я оглянулась по сторонам. Переда нами расстилалась огромная безжизненная пустыня. Над головой палящее солнце. Едва пролетал легкий ветерок, выдувая под ногами горячий песок. Нам оставалось идти по следам шин. Оля хотела присесть и отдохнуть, но песок обжигал её оголенное тело.

– Как же здесь жарко, душно, не могу дышать, будто наступаю на оскаленные угли! Выберемся из пустыни, первым делом наберу ванну и долго-долго пролежу до тех пока не растаю! – ныла она.

Мы шли и шли, и казалось, что нет конца. Жаркое палящее солнце плавило голову, и казалось, что мозги закипают и плавятся. Я не могла сообразить, как спастись от жары. Всё позабыла!

– Пить хочу! – ныла Оля и хотела присесть. – Я не могу больше идти.

Мы шли до тех пор, пока не упали с небольшого склона горы вниз кувырком. Песок засыпал нас, и мы так и остались лежать. Не было сил встать, единственное, что я чувствовала, как моё тело жарилась на песке.

– Вода! – услышала позади голос Оли.

Я обернулась и увидела, что Оля ест песок. Затем она выплюнула его и заплакала.

– Я не могу больше так! Лучше бы отрубили мне уши! Я пить хочу, мне жарко!

– Пить! – еле выговорила я и потеряла сознание.

Я оказалась посреди цветущего сада, вокруг цветы, посередине ручей, я подбежала и стала жадно пить, но мне было мало. Я сунула голову в ручей и вдруг проснулась от того, что захлебываюсь.