Текст книги "Оковы любви"

6 глава

Щебетали птицы, кто-то плескал воду рядом со мной. Я открыла глаза и увидела женщину, прислугу Господина. Я едва открыла слипшийся и пересохшие губы, и она промочила их влажной тряпкой. Было заметно, как её перепуганный взгляд пристально уставлен на меня, губы шептали тихо непонятные слова, а затем она пулей вышла из комнаты, заперев за собой дверь на ключ.

Комната была небольшая, я лежала на нижнем этаже двухъярусной деревянной кровати. На столе заметила кувшин и глиняную кружку. Едва привстала и, взяв кувшин слабыми дрожащими руками, налила воды в кружку, выплескивая мимо. Жадно с раскрытым ртом большими глотками выпивала из кружки. Вода в ней была настолько сладкая, медленно и приятно заполняла моё тело. Ещё выпила, закашляла, потом ещё один, и вот жажда воды утихла.

На другой стороне кровати лежала Оля. На её лбу лежала тряпка. Она ещё без сознания. Я легла обратно, чувствуя, как ко мне возвращаются силы. Тут вошла женщина, увидев меня в здравом состоянии, вновь задрожала от страха и принялась менять тряпку Оле. Оля заныла.

– Почему мы здесь? – просила я у женщины, но та ещё больше перепугалась и выбежала из комнаты.

Оля продолжала ныть, и я хотела ей помочь выпить из кружки, но Оля не реагировала на мои слова. В это время медленно и нехотя зашла женщина и подошла к сундуку.

– Пожалуйста, не бойтесь меня, только ответьте мне, как мы оказались тут? – спросила я спокойным голосом у неё.

– Вы должны быть благодарны, что всевышний Аллах о вас позаботился и не покинул в пустыне. Наш Господин передумал в последний момент и отправил к вам людей. И вовремя подоспели! Ещё немного, и вы бы обжарились, как бараны на вертеле.

Она вытащила из сундука вещи и положила поверх него.

– Как тебя зовут? – спросила она у меня серьезным видом.

– Камилла! – Представилась я и указала на другую кровать. – А её Оля!

– Отдохни, Камилла, завтра тебя ждет тяжелый день! – сообщила она мне, поглядела на меня грустным взглядом, после чего она, молча, ушла.

Я встала и на ватных ногах подошла к окну. Окна были заколочены решетками, да и окнами их не назовешь. Это было небольшое отверстие без стекла, за ним виднелись наконечники железных заборов и верхушки деревьев. Сбежать не удастся.

Послышалось мычанье. Оля заныла и, не открывая глаза, едва смогла выговорить слова. Я помогла ей выпить воды из кружки.

– Воды, воды! – бормотала она всё время, и большая часть воды выливалась мимо её рта.

Лоб её горел, как и всё тело. Видимо, её тело больше перегрелось под солнцем. Мокрой тряпкой, слегка выжитая, обмакивала я её лоб и шею.

Когда вошла женщина, я обратилась к ней:

– Девушке очень плохо, ей нужен врач!

– Если она сильна духом, то справится, и по воле Аллаха будет решена её судьба. Она твоя сестра?

– Нет, познакомились недавно! Может, у вас есть лекарства, травы всякие? Ну не оставлять же её в таком состоянии…

– Чужая жизнь тебя больше беспокоит? Здесь каждый сам за себя!

– Умоляю. Она может погибнуть! Посмотрите на неё, она слаба…

Женщина недовольно глянула на Олю и её внешний вид и ушла, не вымолвив ни слова. Мне оставалось только протирать холодной тряпкой тело девушки и пропитывать самые уязвимые места под локтями и коленями. Вошла женщина и принесла миску с водой и еду на подносе. Она прошлась холодным взглядом в сторону больной и гордо поднятой головой вышла из комнаты. Как она может так спокойно реагировать на происходящее, Оля может погибнуть от солнечных ожогов. Я намочила тряпку и принюхалась. Вода пахло травами. Значит, Зарина выполнила мою просьбу, не такая уж она бездушная!

Поужинав вкусной едой из нежной баранины и овощами, я с радостью легла спать. Сон был тем же, только в этот раз я хотела спросить у мужчины, но мои губы были сомкнуты. Утром кто-то будил меня, я обернулась и увидела Олю.

– Где это мы? – спросила она и оглянулась по сторонам.

– Мы там же! У какого-то Господина! – пробормотала я сквозь сон. – Тебе уже лучше?

– Я ничего не помню! И почему они вернули нас обратно? – Она села рядом со мной, приложив руку ко лбу.

– За нами приехали, и теперь, к сожалению, мы у них в рабстве.

– Что? – заморгала глазами она.

В комнату вошла женщина и увидела нас.

– Раз одна из вас, наконец, очнулась, значит, вы можете приступать к работе, – сообщила она нам и, вытащив из сундука вещи, бросила их нам. – Для начала надо переодеться, у нас в доме не ходят в таких открытых нарядах!

Я рассмотрела вещи. Это были бежевые платья с длинными рукавами. Пахло от них не особо приятно, скорее лекарствами и протухшим мясом. Я принялась переодеваться, и меня устроило, что они закрывали мои ноги и шею. Буду меньше привлекать мужского внимания.

– Оденься! – приказала женщина Оле.

– Я такое не надену! – настаивала на своём она и отвернулась.

– Я напомню вам ещё раз! Если вы ослушаетесь, вас лишат части тела. Я не просто так вам говорю, я не ваш враг, я хочу помочь вам! Вы будете делать то, что велит мне Господин, а я вам сообщаю его устами. Убирать, готовить, стирать …

– Вот ещё! Бросьте обратно в пустыню! – засмеялась Оля, но женщина схватила её за кисть и спросила её злобно:

– Хочешь лишиться руки?

Оля испугано покачала головой, и женщина отпустила её.

– Запомните несколько правил: одно из них – выполнять все приказы, не раздумывая, говорить тогда, когда вас спросят, и не перечить Господину. Второе правило – это носить закрытую одежду, не смотреть в глаза мужчинам и не повышать голос. Третье – не пытайтесь сбежать, иначе выстрела в голову не избежать! Делайте, также как и все, чтобы выжить!

На секунду показалось, что я и жила раньше по этим правилам. Дома носила вечно длинные платья, не могла повысить голос и тем более перечить, а если уйду без разрешения из дома или ослушаюсь, то получу ряд нравоучении от мамы, как сверло в голову. Мне не привыкать!

– И последнее правило! Не заходить в запрещенные места! – И на этих словах она посмотрела сначала на меня и затем на Олю. – Особенно в комнату Господина и ложи других мужчин. Женщины спят в отдельных комнатах.

– А Господин спит один? – поинтересовалась Оля и заулыбалась хитро. – У него нет жены?

– Насчет этого! Господин не желает слышать о женитьбе, о любви и тем более о детях. Ничего из этого не должно звучать в этом доме, даже если у вас есть дети, то говорить не стоит при нём.

– Он кастрированный, что ли?! – предположила Оля и сморщила нос.

– Каждую пятницу Господин выбирает себе любовницу из прислуг! – прозвучала защита от неё в сторону Господина. – Только по её согласию.

– И тебя тоже? – не удержавшись, спросила она.

– Меня зовут Зарина Ахра, главная помощница и правая рука Господина. Я втрое старше вас, значит, ни один мужчина не должен прикасаться ко мне, ибо это страшный грех. Но меня могут наказать за неповиновение и невыполнение своих особых задач. Если вы ослушались, накажут и вас, и меня заодно.

Мне её стало жалко, ведь она в ответе за весь дом ценой своей жизни.

– Господин велел на завтра приготовить баранину на вертеле. Все кастрюли и печка должны блестеть, а также надо прибрать дом к приходу важного гостя. – И она встала у двери. – Как будете готовы, постучите в дверь.

Когда она удалилась из комнаты, Оля вдруг прижалась ко мне.

– Слышь, как тебя там? Камилла? – оскалила зубы. – Господин должен обратить на меня внимание! Только на меня! А ты не смей даже смотреть на него, я видела, как он на тебя смотрел.

– Я и не пыталась! – усмехнулась я и засмеялась. Её дерзость ничуть меня не удивил.

– Вот и правильно! Хотя с твоей внешностью он скоро перестанет на тебя смотреть, а вот я … – хотела похвастаться она своим телом, но, увидав на себе коричневое большое платье, вновь заныла. – Какое убожество! Может, поясом завязать?

Я застегнула последнюю пуговицу на платье, заправила рукава, затем постучала два раза в деревянную дверь. Дверь отворили, и мы вышли. Мы шли за Зариной по узкому коридору через гостиную в сторону кухни.

По пути в глаза бросилась возле лестницы темная дверь с замком. Внутри меня вспыхнуло желание узнать, что же там такое. Я остановилась, но Оля толкнула меня сзади.

О, боже, из кухни повеяли ароматы! Когда мы зашли туда, мимо нас пробежала прислуга. Какие же они напуганные, неужели и я такой стану? Зарина обратилась к Оле:

– Ты начисти овощи прямо в эту кастрюлю, а ты… – И посмотрела на меня. – Начистишь до блеска этот казан и печку.

Я поглядела на черный, как уголь, большой казан, высотой почти до моих колен, и на печку из черного железа. И как же я их отмою? Их, похоже, век не чистили. Зарина дала мне железную щетку с ручкой и ведро воды. Я присела на табуретку, но она убрала её в сторону. Мне пришлось сесть на корточки. Железной щеткой прошлась по чугуну и поняла, что это надолго. А Оля довольно смотрела на меня и нарезала овощи.

После долгих мучении и выскребывании обгоревшей копоти, я поняла, что казан был ранее черного металла, но если бы не догадалась, то казан превратился бы в железную пыль. Значит, я закончила с ним и протерла той же тряпкой мокрый пот со лба.

Зарина подошла к Оле и, увидев её нарезку, с удивлением похвалила её. Меня это тоже удивило, ведь на первый взгляд не скажешь по Оле, что она способна правильно пользоваться ножом. Оля загордилась и сунула кусок сырого баклажана в рот. Затем резко сморщила лицо и выплюнула в сторону. Меня это немного позабавило. Зарина заметила мою насмешку и указала мои недочеты, и я ещё раз почистила.

До самого вечера я мечтала скорее закончить и съесть что-нибудь. Несправедливо, когда другие, в отличие от меня, смогли пообедать.

Зарина постоянно ругала двух прислуг на арабском языке. Язык их почти был схож с казахским, где некоторые слова я понимала. Когда Зарина уходила, они смотрели на меня и посмеивались. Единственное, что я смогла понять из их разговора, что они рады были тому, что я заслужила такую работу. Почему они так меня невзлюбили? Оля ела яблоко и глядела на меня ехидным лицом, её распирало от счастья.

Когда вечер быстро перешел в ночь, урчавший от голода мои желудок настойчиво сообщал о себе и требовал чем-нибудь его заполнить. В голову лезли мысли стащить незаметно кусок еды со стола, но внутренний голос убеждал, что нужно держаться. Придя в чувства, я с облегчением убрала чистый казан в сторону и приступила к очистке печки. Но ноющий голод в желудке заставил меня остановиться и обратиться с мольбой к женщине:

– Можно я завтра закончу?

– Устала уже? – ехидно спросила она.

Кинув серьезный взгляд на неё, я присела возле печки. Нужно доказать им, что меня не сломать.

– Пока не закончишь, – сказала Зарина и подала мне ведро, – отдыхать не будешь! Вот как закончишь, сможешь поесть и поспать.

Она ушла, и на кухне осталась только я. Я посмотрела на огромную печь и понимала, что эта ночь будет долгой. Если бы мама меня увидела, то сказала бы, что не стоило мне уезжать, и что с ней моя жизнь была бы намного лучше, чем сейчас. Когда прозвучал её голос у меня в голове, меня затрясло. Я докажу ей и другим, что печь будет блестеть пуще прежнего. Полезла щеткой во внутрь печки и упорно скребла её.

Но надолго моего упорства не хватило. Спустя несколько часов я очистила только дно печки. Моя спина ныла. Поняв, что за дверью тишина, я двинулась на поиски еды. На кухне обнаружила лишь специи и посуду. Я нашла сырой картофель в мешке под столом и сразу же, не церемонясь, схватила овощ и надкусывала от него большие куски, желая поскорее унять жалующийся от голода желудок. Картофель оказался невкусным, но мои организм был рад и этому. Я жевала картофель, облокотившись на печку, чтобы набраться сил. Сон пришел незаметно и повторился как заевшая пластинка. Опять я стояла напротив зеркала и видела в темноте силуэт мужчины за спиной.

– Амина! Я не брошу тебя, сделай что-нибудь! – умолял он меня.

– Я не могу! – произнесла я и резко проснулась.

За окном кукарекал петух, заметно посветлело. Я не могла понять из сна, каким именем он ко мне обратился, но вспомнила о печке и резко встала, задев ведро. Оно упало, и вода разлилась по полу. Я побежала искать швабру или тряпку. Как только следы на полу я устранила с помощью старой тряпки, набрала воду из бочки и принялась домывать печку, но не нашла в ведре щетку.

Я оглянулась и заметила её под скамьей в углу. Видимо, вода укатила её в сторону. Схватила щетку, но оказалось, что она застряла. Отодвинула скамью, которая была намного тяжелее, чем казалось. По кухне раздался скрип, и я мысленно молилась, лишь бы меня не услышали. Как только получилось её отодвинуть, я подняла щетку, но она зацепилась ручкой за кусок дерева на полу. Я стала раскачивать её в стороны за ручку, чтобы вытащить её. И, когда щетка оказалась у меня в руках, на месте дощечки я заметила что-то отблескивающее. Я хотела глянуть, но на кухню вошла Зарина с прислугами и крикнула на меня:

– Что ты там делаешь? Я сказала печку отмыть, а не скамейку!

Я не стала выдавать себя, просто кивнула ей и отодвинула обратно скамью. Затем невинно и послушно продолжила выскребывать снаружи печку.

Кухня ожила: шумели посуды, шепот и смех прислуг, шипение масла. Вскоре подошла Оля и, увидев меня у печки, спросила, посмеиваясь:

– Ты всё ещё возишься с этой печкой? Я бы на твоем месте давно закончила. Как вчера с овощами, раз и просто! – загордилась она и потянулась. – А я за ночь так хорошо выспалась!

Я зевнула и поморгала сонными глазами.

– Ты чего уселась тут? – крикнула на Олю Зарина, подав ведро с кормом. – Иди, покорми кур и почисти курятник!

Я спрятала от неё улыбку и постаралась сдержать смех. Оля недовольно закатила глаза и вышла с ведром из кухни.

Прошло два часа, и печка была чиста со всех сторон. На кухне в это время летали разнообразные ароматы. Я еле отмыла свои руки, покрытые мозолями. Одна из прислуг готовила мясо с овощами на чистой печке и в казане, которые я так хорошо почистила, что даже загордилась своей работой. Я судорожно сглатывала слюну, глядя, как готовится блюдо, от чего голова моя закружилась. Пришлось прислониться к столу, чтобы не упасть. На кухне раздался женский крик:

– И что вы тут делаете? Стол до сих пор не накрыт! А Господин прибудет с минуты на минуту.

Я резко подскочила и, еле держа глаза открытыми, сказала ей вяло:

– Я закончила. Печка готова.

Она глянула на меня удивленно и разогнала прислуг с кухни, чтобы те накрывали стол. Она осмотрела печку и сказала:

– Не так хорошо, как нужно было, но Господин велел тебе вчера её почистить! А сегодня тебе велено протереть посуду в центральном зале.

– А можно… – хотела я попросить её о еде и отдыхе, но она схватила меня за руку и поволокла в гостиную.

– Господин сказал – ты выполняешь, не открывая свои рот, либо лишаешься языка! – пригрозила она, пока вела меня в гостиную. Я не смогла удержаться и посмотрела на её руку, где отсутствовали пальцы. Меня это привело в чувства.

Я оказалась в суровом и жестоком доме, где не щадят и за любое непослушание отрубают пальцы или выкалывают глаза. Это хуже, чем у меня дома. Честно говоря, я уже жалею, что жаловалась на свою прошлую жизнь!

По пути из кухни взгляд вновь приклеился в сторону запертой двери. Я приметила, что замок слегка поржавел. Значит ли это, что туда никто давно не заходил? Зарина заметила, куда я уставилась, и я резко отвернула меня от двери.

– Не туда смотришь, Камилла! – и указала на шкаф. – Здесь протри пыль, а также дверь, посуду и полки. Не забудь на верхних полках. Не единой пылинки. Тебе ясно?

Я послушно взяла тряпку и принялась протирать сначала стекла в дверцах шкафа. Когда она ушла, я остановилась и пригляделась к шкафу со всех сторон. Вся роспись по дереву выполнено вручную, а яркие витражи были чистыми, что меня удивило. Или мои глаза так устали, что всё расплывалось. Я взяла в руки стакан и медленно протирала его. Затем посмотрела на входную дверь и подумала о побеге.

– Что же делать? Должен же быть выход! – пробормотала я вслух, протирая стакан, и устало говорила то, что приходило в мою отуманенную голову. – Мрачный дом, конечно, и сам Господин странный, такой угрюмый, но местами он даже симпатичен, жаль суров со всеми. А почему, интересно, у него нет жены, детей ни видать…, по-любому, он убил их?!

– Вы уже закончили работу с печкой? – услышала голос за спиной, отчего я чуть не выронила стакан из рук.

Я оглянулась и увидела Господина. Сегодня он одет в серой одежде с золотой вышивкой и тот же белый чурбан на голове. Его длинная рубашка облегала торс, что сразу бросилось мне в глаза, борода его была очень ухоженной и аккуратной, чем вчера.

– Да, я закончила, с трудом отмыла, но справилась! – Моё сердце забилось сильнее.

«Неужели он услышал, что я сказала?!»

Я пристально посмотрела на чистый стакан и сделала вид, что моё внимание привлекла некая грязь. В комнате стояла тишина.

– И даже казан? – его мелодичный вибрирующий голос пронесся сквозь тишину в гостиной.

Я кивнула ему и продолжала протирать в руках стакан.

– Вы так быстро выполнили работу? Кто-то вам помогал?

– Я сама! – прошипела я и взглянула гордо на него, отчего он как-то странно, испуганно отошел назад.

Может, бросить в него стакан? Мысли мне приходили дурные и поэтому надо держать себя в руках. Убрав стакан на место от греха подальше, а чтобы он отвязался от меня, я поискала стул и встала на него, чтобы протереть пыль на верхних полках шкафа. Может, хоть так он перестанет со мной разговаривать? Но он подошел ко мне поближе, и я оказалась выше него на полголовы. Я видела боковым зрением его пристальный взгляд.

– Как вас зовут?

– Камилла! – тихо произнесла я своё имя и закашляла.

– Повторите! – приказал он грубо и подошел поближе, перебирая в руках четки.

Меня раздирала злость изнутри. Я сжала тряпку как можно сильнее и, переведя разъяренный взгляд на него, четко и громко повторила:

– Ка-мил-ла!

– Камилла! – с заметным облегчением повторил он моё имя. Так спокойно отреагировал, что мне даже неловко стало.

Вновь повисла тишина. Я медленно и тщательно протирала полки в шкафу. Чувствовала спиной, как он сканировал меня пронзительным взглядом. Мы играли в молчанку. Столько вопросов и претензии к нему у меня было, но я молчала. Лучше будет, если я просто выполню свою работу.

– Вы знаете арабский язык? – тишину нарушил его вопрос.

Я покачала головой и продолжила протирать посуду.

– Вы произнесли слова: «Рух альби». Где вы это услышали?

Не успела я ответить, как раздался громкий женский голос из кухни:

– Камилла, ты закончила? – Зарина увидела рядом со мной Господина, который выронил из рук свои четки. – Господин?! Ас-салам алейкум! Простите меня, Господин! Я не увидела вас!

Господин поднял с пола четки и обтряхнул их.

– Зарина, мои дом – это тишина и покой! А ты кричишь, как на стадо баранов, ты разве видишь здесь табун? – тихо и грозно обратился он к ней.

– Нет, мои Господин! Простите, такое не повторится! – тихо пролепетала она.

– И протрите пыль под диваном! – приказал он ей и, положив четки на стол, показал руками на диван. – Иди, посмотри, как там грязно!

Зарина послушно спустилась на корточки и прошлась рукой под диваном. Её рука покрылась толстым слоем пыли.

– Не пыль, а сборище волос и шерсти! Я этим должен дышать у себя дома? Зарина, не следишь за порядком, может, хорошо отпороть тебя, тогда внимательнее будешь? – грубо спросил он, размахивая в стороны руками, и затем посмотрел на меня. – Вели ей поскорее закончить здесь и пускай вымоет ванну!

– Да, мои Господин! Будет сделано!

Он удалился, а Зарина, дождавшись его ухода, ударила меня по ноге тряпкой.

– Прекращай протирать, посуду продырявишь. Только сначала… – Она задумалась и, осмотревшись, добавила: – Вытрешь потолки!

– Зачем протирать потолок? – удивилась я бессмысленному делу.

– Ты ещё смеешь спрашивать? Велено протереть пыль, выполняй! Потом под диваном протрешь и ванну вымоешь!

– Я не кушала со вчерашнего дня, голова кружится! Я могу хоть немного…

В её глазах промелькнула жалость ко мне, и она тихо сказала:

– Вот как закончишь с потолком и под диваном, можешь поесть и отдохнуть! – Когда к ней подошла прислуга, она повысила голос на меня: – И чего ты стоишь, выполняй быстрее! Лень ещё никого не спасала!

Зарина размахала руками и обратилась к прислуге:

– Что у тебя?

Прислуга тихо о чем-то спросила у неё, и они ушли на кухню.

Я слезла со стула и посмотрела на высокий потолок.

– И как мне его протереть? – спросила я вслух, в надежде, что кто-то даст ответ.

Я оглянулась по сторонам, но не нашла высоких столов или лестницы. Но взгляд упал на входную дверь. Убедившись, что никого нет рядом, я на цыпочках поспешила к выходу. К сожалению, за дверью стоял охранник, который оглянулся назад, и я успела прикрыть дверь. Придется выполнять невыполнимую работу!

Я подошла к столешнице и решила на неё поставить стул, как вдруг заметила в нём четки, которые оставил Господин. Я их бросила на диван и поставила табуретку на стол, убедившись, что та ровно стоит, запрыгнула аккуратно на неё, растянула руки в стороны, чтобы уловить равновесие. Лишь бы не грохнуться! Еле дотягивалась до потолка рукой.

– Что тут происходит? – услышала я голос внизу и увидела подо мной Господина, который осматривал мою конструкцию из подручных средств. Опять он!

– Я протираю потолок! – ответила я снизу и попыталась дотянуться до потолка, указывая ему, что это невыполнимо с моим ростом.

– Зачем? – удивленно спросил он. Не дождавшись моего ответа, он оглянулся и спросил: – Где мои четки?

Я повернулась и показала пальцем на диван, как вдруг всё закружилось, и в ушах засвистело.

Когда я открыла глаза, увидела лицо Господина. Я была в его объятиях на полу, при этом он сам сидел на карточках, а рядом с нами лежала табуретка и сломанная ножка. Скорее всего, я потеряла сознание от голода и упала, а он поймал меня. Благородно! При его-то суровости и бесчеловечности он мог и не поимать меня, вдобавок пнуть, чтобы я не лежала.

Я заметила его пристальный и смущенный взгляд на своём лице, и мне показалось, что он сдерживал улыбку.

– Всё в порядке? – забеспокоился он и, на секунду мне показалось, что он вот-вот обнимет меня.

– Да, вроде… – неуверенно ответила я ему, и он помог мне встать.

Я встала на ноги и поняла, что что-то случилось с моей правой стопой. Резкая колющая боль.

– Ай! – Я тихо пискнула.

– Точно? – переспросил он меня беспокойно, крепко держа меня за талию горячими руками.

– Да, я же сказала! – уверила я его и убрала его руки, чуть ли не оттолкнув нас обоих в сторону.

Это ему не понравилось. А поняла я всё по свирепому взгляду, который он метнул в мою сторону.

– Зачем вы залезли вытирать потолок?

– Было велено мне протереть потолки! – ответила я ему и показала тряпку перед его носом и затем в сторону потолка.

– Зарина! – позвал он свою помощницу, которая прибежала мигом. – Я разве велел протереть потолки?

– Да, мои Господин! – ответила она и увидела на полу табуретку.

– Я велел прибрать под диваном. А при чем здесь потолок? Его никто не протирал!

– Как никто не протирал? – удивилась Зарина и подошла к окну. – Всегда протираем окна и потолки.

– Это не потолок! – сказал он и подошел к окну, положив руку на подоконник. – Это подоконник!

– Подоконник! – повторила она. – Конечно, подоконник сейчас протрем, уберем!

Едва сдержал он смех при ней и посмотрел обеспокоено на меня.

– Зарина, прикажи мастеру починить стул! – скомандовал он ей.

– Да, хозяин!

– А Камиллу отправить умыться! – приказал он ей, и Зарина метнула в меня недобрый взгляд. Меня это насторожило.

– Да, мои Господин! А ванну вашу скоро приготовим, вымоет её другая наложница!

– Нет, вымой её сама! – и внимательно осмотрел её голову. – Зарина, что ты надела?

– Платок! Он мне достался от матери.

– Чтобы сегодня надела другой, он мне не нравится! – поворчал Господин, и Зарина лишь неловко поправила платок на голове. Затем он посмотрел на меня суровым взглядом. – Покорми наложницу как следует, а то она бледная как призр… как молоко! Козье молоко!

«Козье?» – смутило меня сравнение. Может, жаргон у них такой?!

Когда ушел Господин, Зарина решила сорвать свою злость на мне:

– Возьми стул, непутевая, и следуй за мной, надо его отремонтировать. – Увидела глиняный горшок в углу и добавила: – Смотри под ноги!

Прямиком из кухни я с табуреткой в руках вышла во двор, где справа находился тот сарай, в котором нас держали. Сейчас сарай был открыт.

«Упертый, бесчувственный урод! – ругала я Господина в мыслях. – Какой же он ужасный негодяй, даже не посмотрю на то, что он спас меня! А Зарина?! Бедная, напугана до смерти! Представляю, каково было ей больно лишаться каждый раз пальцев. Чтоб он … ему плохо было вдвойне!»

Брала я грех на душу от такой ненависти к нему, от несправедливости по отношению к другим, что забыла о своей больной ноге.

Мы вышли уже на задний двор и направлялись к старому деревянному домику. Там за столом сидел старик с небольшим горбом на спине и длиной седой бородой. Он стучал молотком и не сразу обратил на нас внимание. На столе посреди опилок и лежали разные инструменты. Я догадалась, что он-то и должен починить табуретку.

– Ахмед! – позвала его Зарина и ударила рукой по столу. – Ахмед!

– А? – испугался мастер и направил удивленный взгляд на неё.

– Господин попросил починить табуретку.

– Кинь туда, к завтрашнему дню починю, – приказал он сухо и продолжил стучать по доске, осматривая её после каждого третьего удара.

Я поставила табуретку за угол, где лежали ещё другие сломанные предметы, но вдруг заметила на стене фотографии некой девушки. На секунду мне показалось, что она похожа на кого-то. Зарина быстро толкнула меня и приказала грозным голосом:

– Хватит стоять, работы очень много дома! Пошли!

Зарина схватила меня за локоть и вывела из хижины мастера. Женщина, заметив мои задумчивый вид, сказала тихо:

– Камилла, перестань думать и летать, тебе не нужно забивать голову лишними мыслями! Шайтан быстро дурманит наши головы, если их забить всякой глупостью.

Я лишь кивнула и продолжила идти за ней, но как только ступила поврежденной ногой на ступеньку, почувствовала ужасную боль. Зарина оглянулась назад, и я в это время, пересиливая боль, делала вид, что у меня всё в порядке.

Она привела меня к нашей комнате. Я обрадовалась кроватке и присела. Зарина перебирала в сундуке вещи и вытащила оттуда черный платок. Сняла с себя зеленый, сунула его в карман фартука и надела тот, который нашла.

– Зарина, это же подарок матери! Поговори с ним, можно же договориться!

– Я не хочу разозлить нашего Господина. Разгневанный человек легко может поступить как угодно и с кем угодно!

– Я считаю, это перебор! – рассердилась я и ругала шепотом этого тирана. – Из-за платка-то!

– Запомни: каждый дурной поступок копится, и рано или поздно выльется, как горячий сироп из сосуда. Ты многого здесь ещё не знаешь! Здесь иные правила и отношения! Будь сдержаннее и осторожна в своих мыслях, не суди строго его, иначе твои слова могут развернуться против тебя.

Отчасти она была права, но мысль о её судьбе не давало мне покоя.

– Зарина, а долго ты здесь служишь ему?

Сундук закрылся. Она вздохнула грустно и, не ответив мне, вышла из комнаты. Послышался звон ключей. Явно, она избегала этого вопроса, и для неё это было болезненной темой. Я протерла стопу и разглядела её. Кожа на косточке сбоку посинела. Стоило мне тронуть это место, и болью вспыхивала вся стопа.