Текст книги "Бочка счастья (сборник)"

Неожиданная песня

Композитор и поэт Слава Малежик получил в подарок мою книгу «В городе Белой Вороны». Он прочитал ее сразу. Звонит, говорит восторженные слова… А на Малежика-то это не очень похоже – он довольно сдержанный товарищ.

И вдруг присылает СМС. В стихах присылает.

 
Твою «Белую Ворону»
Я поселил бы в Книгу Красную,
Твои сказочки-рассказики
Сочиняла не напрасно ты.
Что за точность описания
Дел, поступков и характеров!
Вспомнил, ты же – психоложица!
Ну а мне вот так – не можется!
 

С почтением В. Малежик

Надо же! Вспомнил, что я по образованию – психолог, «психоложица», значит.

И тут же написал песню.

На мои стихи, которые были в этой книге. Стихи называются «Опять зима». И, не удержавшись, Слава сразу же стал петь и играть только что родившуюся песню на гитаре.

По телефону прямо. Несколько раз подряд пел и играл.

В результате – мы ему уже подпевали. Естественно, тоже по телефону.

Нам понравилось.

И на нашей Золотой свадьбе, которую мы все-таки решились отпраздновать в красивейшем зале Москвы, в отеле «Ритц-Карлтон», Малежик спел эту песню нам и обществу.

Я пела вместе с ним.

Припевом песни Слава сделал последнее четверостишие моего стихотворения:

 
Мне холодно,
Скорей меня согрей,
Но в онемении
Застыли руки речки.
И лишь продрогший
Хрупкий воробей
Прилип к стеклу,
Как к русской печке.
 

…Позднее, на нашем юбилейном концерте в Театре эстрады, мы со Славой спели эту песню уже дуэтом. Фактически это была премьера. Зритель насторожился. Дуэт был не со Стаханом Рахимовым! К этому дуэту зритель был не готов.

Но успех был большой.

Вскоре нам позвонил незнакомый человек, который, оказывается, посещает все наши концерты и знает большинство наших песен.

– Я обыскал весь Интернет! Искал вашу потрясающую новую песню. Про зиму! Вы недавно пели ее на вашем юбилее. И не нашел нигде! Как же быть?!

И эту песню, как выяснилось, ищет не он один.

Позднее Слава выпустил новый альбом, где была эта песня. И он еще поет ее в концертах.

Да и я – тоже!

Славочка Малежик, ты просто молодец! Спасибо тебе! Ты своей (нашей!) песней сделал мне потрясающий подарок.

И мне, и нам, и многим.

Иначе эти стихи так и остались бы только стихами.

А так – ПЕСНЯ!

Что заслужили

Мы пережили многих царей. И в эпоху каждого наша жизнь менялась. В ту или совсем в другую сторону.

Чаще – в другую.

Иногда – в обратную.

Наше детство и ранняя юность выпали на эпоху товарища Сталина. И раннее детство – на войну.

Помню – плачет мама. Немцы уже под Москвой. И нас, детей, эвакуируют вглубь страны.

Сестру – со школой. Меня – с детским садом.

Уже потом мама с трудом находит каждую, собирает вместе. Эвакуируемся в Бузулук. На юг Урала.

…Война кончилась. Мы как бы победили. Да, мы победили. Но – вся улица в инвалидах.

– Мама, а почему все так радуются?

– Доченька, война кончилась! Победили мы, понимаешь? Победили!!!

Я маму засыпаю вопросами:

– Мам, а почему тогда люди плачут?

– А почему так много раненых? И безногих много почему-то?

– Мам, почему так мало дяденек здоровых? Они что, еще воюют?

Мама молчит.

А потом:

– Это – и великая, и горькая победа. Но если б не она, нас с тобой уже не было бы. Ведь мы – евреи.

– А что, все другие бы были, только евреев не было б?

– Нет, доченька. Тоже не все бы были. Но мы в особенности.

Долго помнила ее слова.

И помню до сих пор.

Все еще Сталин. А уже школа. На перемене староста класса разносит в белой наволочке теплые ароматные бублики. Пахнут.

Уже есть зачем в школу ходить.

О войне много говорят. По-разному рассказывают.

У одной девочки дедушка воевал. Хотели его в школу пригласить, рассказать о СВОЕЙ войне. Он отказался. А внучке говорит:

– Не могу рассказывать. Много боли и грязи было. Много беды.

А у одной бабушки спросили, какой был самый счастливый день в ее жизни. Она говорит, что тот день, когда ей разрешили пойти медсестрой на фронт. Так и сказала.

Имя Сталина везде. Мы поем о нем песни. Учим стихи.

И успеваем с его именем вырасти.

И мы уже – подростки.

По-прежнему мальчики и девочки учатся раздельно. В разных школах.

И вот уже – причащение к творчеству: школьный театральный кружок и спектакль. Моя первая сцена. На первом школьном вечере с мальчиками.

Чехов. Я – Маша в «Трех сестрах». И Татьяна Алексеевна в «Юбилее». И – стихи со сцены. Много Пушкина.

…И вот мы уже почти взрослые.

В это время умирает вождь.

Страх и растерянность. Как жить?! Что нас всех ждет?

Похороны. Людское месиво на Неглинке.

Гибнут люди. Много людей. Вождь в своем репертуаре. Берет с собой.

На похороны мы с Володькой не пошли. Нам некогда. У нас – любовь.

Потом – Хрущев. Оказывается, была оттепель.

Везде сажают кукурузу. Она у нас не растет. Все равно сажают. Насильно. Вождь хочет кукурузу. Любит.

Тогда же скандал с художниками. С писателями.

А Гагарин летит!

А я рожаю дочку. Танюшку.

Хрущев щедрый – Крым подарил Украине. На заседании Президиума. Между прочим. Без обсуждения. «Есть мнение…» – и все.

Когда он был уже на пенсии, пригласил к себе Владимира Высоцкого. Пообщаться хотел.

Володя спросил, почему он так художников гнобил.

Хрущев ответил, что он же крестьянин! Не разобрался. Так ему докладывали. Сказал, сожалеет.

Жаль, не раньше и не вовремя.

Во времена Брежнев а мы были уже вместе с моим другом, партнером, мужем. Со Стаханом. И мы уже – солисты Москонцерта.

И тогда же – наши первые настоящие зарубежные гастроли. Африка. Австралия. Новая Зеландия…

Тогда же стали отпускать в эмиграцию евреев. Повальная эмиграция. Уезжают друзья.

И мы – туда же! Пробуем. Здоровье требует. Появилась надежда.

С тех пор вся наша жизнь и разделится на ДО и на ПОСЛЕ.

В марте 1979-го подаем документы в ОВИР.

Нам – отказывают. Формулировка «убедительна»:

– Вы слишком много сделали для своей страны, чтоб вами рисковать!

Поэтому, наверно, нас объявляют врагами Родины.

Эмиграция продолжается. Это тогда дочь Брежнева Галина сказала:

– Евреи, торопитесь! Не будет отца, перестанут выпускать. Лавочка закроется!

Началась война в Афганистане.

Растет армия «отказников». «Кислород перекрывают» окончательно. «Лавочка» закрывается.

Андропов.

Говорили, что он к нам хорошо относится.

А может, господину, тьфу, товарищу Андропову просто было не до таких, как мы. Он все время болел…

Кто знает?!

Но власть уже нас не так давит. Но мы все еще не работаем. Не поем. Нам на сцену, на этот «идеологический фронт», все еще никак нельзя.

Тогда и происходит наша встреча с КГБ.

Мы все еще числились в Москонцерте. И директор не знал, бедный, что с нами делать. Вернее, как от нас отделаться. Уволить не имеет права. Вот и обратился с вопросом «как быть?» к представителю КГБ.

Представитель приходит, и встреча происходит в кабинете директора. Кажется, директор волнуется больше нас. Говорит:

– Вы можете начинать (?!) работать… Вам уже «разрешили»… Но надо написать заявление, «письмо такое, покаянное…». И обязательно укажите, что никуда больше не хотите ехать и вообще… жалеете…

Мы хотим покинуть эту компанию.

Но вмешивается «искусствовед в штатском», начальник районного отделения КГБ:

– Не надо никаких покаянных писем. Просто хочу вас предупредить: вас никуда, ни в какую эмиграцию, не выпустят. Поэтому начинайте понемногу выступать. Вам никто мешать не будет.

Как «понемногу выступать», мы не знаем. Не умеем мы петь понемногу.

Но начинаем снова набирать оркестр.

Конечно же «мешают». Москонцерт дает музыкантов, которых не взяли ни в один коллектив. Самых слабых. Пьющих. Никаких.

Мучаемся.

И отправляют нас по самому «не нашему» гастрольному маршруту. Туда, где нас никто не знает. Мы там никогда не были, а телевизоров там нет. А отказаться в сложившейся ситуации мы не имеем права. Могут и уволить.

Поэтому – едем.

В залах – дети и собаки. И «люди в штатском». За нами всюду ездят этакие «любители» нашей музыки, мать их так.

Но все же – мы снова «понемногу» выступаем.

Потом, уже при Черненко, начинаются наши более или менее нормальные гастроли.

Помню, мы – в каком-то городишке. В какой-то гостинице. Вечером должен быть концерт.

В тот день по телевидению одна классическая музыка. Значит, кто-то умер. И действительно – объявляют о смерти Черненко.

Раздается за несколько часов до концерта звонок директора филармонии:

– В стране траур. Все гастроли отменяются.

Начинаем собираться домой. В Москву.

Опять звонок:

– Вы не отменяетесь. Можете работать. У вас человеческий концерт.

Интересно: значит, надо, чтобы в стране кто-то серьезный умер, чтобы ОНИ поняли, что у нас – «человеческий концерт».

Распаковываем чемоданы.

На концерты наши народ пошел валом. Хотя рекламы о нас все еще почти не было. Нас все еще опасались.

…Зато при Горбачеве, в 90-е лихие, концертов ни у кого вообще нет. Все развалилось.

Зато – расцвет малого бизнеса.

Торгуют все. Торгуют всем. «Разрешено все, что не запрещено».

И мы – туда же. Открываем фирму «АС». Алла – Стахан. Торгуем колготками из Биробиджана.

В наш бизнес взяли наших ребят: скрипача и звукооператора. Музыканты тоже есть хотят. В России голодно.

Бизнес помогает. Уже купили кое-что из самого необходимого. Ведь то, что было у нас раньше – мебель, дорогая одежда… было продано.

НО – вдруг…

Звонок в дверь. Стахан открыл. На пороге – двое. Без масок. «Нацмены»… Оттолкнули, вошли. Выложили на стол оружие. Огромный пистолет с какой-то штукой. Оказалось – с глушителем. И нож.

Требуют деньги. Спокойно обыскали квартиру. Разворошили все. Забрали то, что у нас только что уже появилось. Самое необходимое: шубу, дубленку Стахана… и почему-то – шкуру меховую, кем-то подаренную… Колечко фамильное мамино и мое обручальное…

И блок сигарет.

Потом один «добрый» бросает на стол пачку. Говорит мужу:

– Покуришь потом.

Бандитов этих – не нашли.

А нашли тех, других. Кто вскоре после этого…

В Москве, в самом ее центре, орудовала банда, которая грабила квартиры известных людей. Сдуру пришли и к нам. А мы уже и так были ограблены. И властью, и бандитами. Грабить-то уже было нечего: совсем немного денег да последнее мамино кольцо. Я в тот день забыла его надеть.

Счастье, что на этот раз нас дома не было. Спасибо, что грабили в отсутствие хозяев.

Унесли, правда, самое ценное – все видео– и аудиокассеты с песнями нашими. То немногое, что осталось у нас после запрета, когда на радио и ТВ все наше было полностью размагничено.

Так эта потеря и не восстановлена до сих пор.

Но на этом воры и погорели. Нашли-то их по нашим песням! В доме одного из тех, кто грабил. Кассеты наши себе оставил. Песни наши, сволочь, любил, значит, и слушал.

Потом был суд. Среди подсудимых была молодая девчонка, сожительница и подельница одного из них. Она так плакала, так плакала… Кричала, что не знала ничего.

– Скотина! Что ты наделал?! – кричала.

В доме у них оказались чьи-то украденные безделушки.

Мне было ее жалко.

Наверно, суду тоже было ее жаль. Не посадили.

А вот больше всего почему-то я злилась на адвокатшу. Она была нанята подсудимыми.

– За наши же деньги нанята! – возмущалась я.

…Кассеты с песнями нам потом, после суда, отдали.

А наши видео так и не дошли до нас. Понятно – сами видеокассеты тогда стоили дорого.

…Потом был первый после запрета выезд за рубеж. Нас уже выпустили с концертами. Первая поездка – в США.

Мы благодарны Америке. Она поддержала нас – мы почувствовали, что нужны.

Из Америки привозим сухое молоко и немного долларов.

Если сложить все наши поездки по Америке, получится более трех с половиной лет жизни там. Много концертов было – нас там любят.

…И наконец, первый после долгого молчания – наш афишный сольный концерт в Москве. И не где-нибудь, а на центральной сцене столицы – в ГЦКЗ «Россия». Так же как когда-то – аншлаг.

Во времена Ельцина опять перемены. И вообще, что-то происходит странное и страшное. Танки по Москве. Идут почему-то в сторону области.

Я за рулем. Еду встречать мужа в аэропорт. Он прилетает из Ташкента.

Еду медленно. Параллельно с танками. Успеваем разговаривать.

– Ребята, вы куда?

– Мы – откуда.

Понятно. Время уже к вечеру. Были, значит, в центре где-то.

Позднее так и оказалось.

Потом хоронили двух ребят, погибших под танком в центре Москвы. Русского и еврейского мальчиков. Всей Москвой и хоронили. Молитвы читали на двух языках.

Потом мы пели на площади перед Белым домом. Молитву за всех за нас пели. На иврите. А раввин молился над толпой, стоящей внизу. Красиво. Торжественно. Печально. Нам казалось, что мы присутствуем при великом, благом и справедливом… и вносим свою небольшую лепту… Во что?

Так ли это?!

История еще не показала.

Управлял всем этим молодой и красивый Руцкой. Герой нашего того времени.

Все снимало центральное ТВ. Но то, что пели мы, наша молитва, исчезло. Кому-то мы все еще опять мешали.

Ну а дальше…

Дальше… вы уже все знаете сами.

А мы дошли, добрались наконец-то до нашего Золотого юбилея.

…А насчет наших царей?!

Говорят, что народ имеет того царя, которого заслужил.

Золото юбилея

Ничего себе! Пятьдесят! На сцене и в нашей с ним семейной жизни.

Мы даем!!!

Так все говорят.

Так мы говорим.

И стараемся «давать».

Иногда получается. Особенно если мы на сцене.

Первого ноября 2012-го состоялся концерт в Театре эстрады. «Золотой юбилей звездной пары». Нас, значит.

Название программы – «Если любить…».

Волновались очень. Задолго начали. Волноваться. И готовиться.

На этот раз все намного трудней, чем раньше: кризисы разные вокруг, обстоятельства, говорят, изменились, денег ни у города, ни у Департамента культуры нет. А деньги нужны. Опять-таки – оплата концертного зала, аппаратуры, света… И – самые главные расходы, конечно, реклама. Куда без нее?! Если нет рекламы, то кто узнает, что мы отмечаем свой Золотой юбилей?!

Никто.

Но, слава богу, дали нам зал бесплатно. Спасибо Гене Хазанову и нам самим. Мы звонили, хлопотали… Не только ради себя. Ведь если не будет этого концерта, мы можем лишить удовольствия многих наших верных почитателей! Да-да! И как оказалось, таких немало. Мы это точно знаем. Вот такие уж мы нескромные.

И вот, чем ближе к числу икс, к концерту, значит, тем больше волнений и дел.

Зрительный зал – почти 1400 мест. И нам надо, обязательно надо, чтоб он был полон. Нужен аншлаг. Нам нужен, организаторам нужен. И театру.

А нас пугают: «Не надейтесь даже, сейчас аншлагов почти никто не делает. А чтоб привлечь народ, приглашайте как можно больше именитых гостей, звезд приглашайте».

Но мы не хотим никаких просто звезд, на которых «ходят». Мы хотим, чтобы были те гости, которые могут и должны быть в нашем концерте. По какому признаку? Да просто те, кого МЫ любим.

А лишь бы кого – мы не любим.

И вот все-таки наступает день икс. 1 ноября. Театр эстрады. Будний день, четверг. И – аншлаг! Ура-а! Все-таки – аншлаг! Абсолютный, как говорят, «битковой»!

А директор Москонцерта, господин Беленький, утверждал, что собрать народ сейчас невозможно… что «в лучшем случае» будет половина зала, а то и меньше…

И тогда мой муж, отъявленный спорщик и борец за справедливость, активно возразил:

– Народ пойдет. Обязательно пойдет!

Гендиректор объявил:

– Вскрытие покажет.

«Вскрытие» показало. За 10 дней до нашего представления не было ни одного билета в продаже. Ни в кассах театра, ни в городских. А в день самого юбилейного вечера, перед началом, билеты продавались в три-четыре раза дороже их настоящей цены.

И покупали!!!

И концерт прошел на одном дыхании.

И мы были по-настоящему счастливы! Огромная благодарность за любовь, за верность нам и нашим песням… нас переполнила. Еще бы: в самом начале, как только мы появились на сцене, весь зал подняло как волной. Все встали. Одновременно все. Как сговорились! Стояли долго. Хлопали долго… И это было не только приветствие. Это было что-то большее. Признание. Любовь. Благодарность. Уважение…

Зал стоял и аплодировал.

Я не выдержала наконец. «Хватит уже», – смеюсь.

Зал еле успокоился. Еле угомонился.

И концерт пошел.

И мы стали петь.

Мы начали с романса «Только раз бывает в жизни встреча». Сразу с первого ряда поднялся наш любимый великий человек Леонид Михайлович Рошаль. С двумя букетами роз: один – мне, другой – Стахану.

И на сцену пошли многочисленные гости. Со своими поздравлениями.

Иосиф Кобзон, наш флагман, говорил о нашем дуэте. О наших песнях. О нас. О том, что на эстраде редко встретишь людей таких – неконфликтных. И что мы никогда не завидовали чужому успеху. Не участвовали в закулисных разборках… В общем, говорил много доброго.

Удивил всех телеведущий Дмитрий Дибров. Он стал рассуждать о том, что, если соединяются вместе песня и душа, получается то, что получилось сегодня, в нашем дуэте. И еще. Сказал, что мы с нашими песнями чуть ли не мама и папа для тех, у кого уже нет родителей. Потому что уж очень наши песни их родители любили! Вот как закрутил Дима Дибров!

Эммануил Виторган, замечательный актер и наш близкий друг, говорил нежные и почему-то благодарные слова. Хотя мы ему и его Ирочке должны быть не менее благодарны. За дружбу, поддержку. Выступление его было неожиданным. Он заявил, что петь после Кобзона, и тем более при нас, не будет, а вот танец нам преподнесет!

И преподнес!

Танец его был удивительный. Легкий и смешной. В общем, это был настоящий танец Эммануила Виторгана. Настоящий артист во всем хорош! И в танце тоже.

Интересный и заслуженно модный поэт, наш друг Саша Вулых, подарил нам очередное посвящение. Так же как и на предыдущем юбилее.

 
И я не могу не «прочитать» их на этих страницах.
Концерт у вас сегодня – просто класс!
Я рад стоять на сцене вместе с вами,
И я хочу поздравить вас стихами
И людям рассказать про вас.
Что миру подарил Узбекистан?
Красоты Бухары и Самарканда,
Ташкента, Намангана и Коканда,
Валюту сум, плов, маш, чак-чак, лагман…
 
 
А кто прославить смог Узбекистан?
Тимура вспомним, вспомним Улугбека,
И Навои, мудрейшего узбека,
И Вас, конечно, дорогой Стахан!
Ваш голос уникален и красив,
Он с голосом навеки сплелся
Аллы, И вам двоим рукоплескали залы,
Где «Ночки луговой» звучал мотив.
 
 
Еврейка и узбек – одна семья,
Стрелец и Близнецы, огонь и воздух.
Вы разные, но дело же не в звездах,
Любовь решает все, мои друзья.
Она вас направляла и вела,
Была сильней родительских запретов,
Была сильней интриг Страны Советов,
И миру ваш дуэт она дала.
 
 
Подобного дуэта в мире нет,
Пускай певцы иные голосисты,
Вы – неспроста народные артисты,
Как прежде, популярнейший дуэт.
Немало вами пройдено дорог,
Немало бед вдвоем вы испытали,
Еще бы – целых десять лет молчали.
А это, прямо скажем, долгий срок.
 
 
Стирали ваши записи враги,
Отказывали в званьях и работе,
Но все прошло, и снова вы поете,
Да будет так! Господь вам помоги.
И невозможно вас не уважать
За мужество, за верность, за таланты.
С годами не стареют бриллианты,
Ничто не помешает им сиять.
 
 
Что нынешние звездочки?
Из них Немногие останутся на сцене.
Вас любят люди многих поколений,
Идут, как прежде, слушать вас двоих.
 
 
Хочу сегодня искренне сказать —
Желаю вам здоровья и удачи,
Жить весело и долго. Не иначе.
И пением нас радовать опять!
Рахмат вам, дорогие, и шалом!
Спасибо вам за яркое искусство!
За вложенные в ваши песни чувства!
Да будет полон радости ваш дом!
 

И к нашему Золотому юбилею – новое поздравление от Александра Вулыха.

 
Не обойтись сегодня без стакана
И без вина, налитого в стакан.
Глядит с улыбкой Алла на Стахана,
На Аллу смотрит с нежностью Стахан.
Лет пятьдесят назад в Колонном зале,
В студенческие юные года,
Они внезапно встретились глазами
И поняли, что это навсегда.
 
 
И к ним в тот час явилось пониманье,
Что кто-то в небесах за них решил
Им подарить одно дыханье,
Одно – на две поющие души.
И если б вдруг по полюсам вселенной
Их разбросал судьбы недобрый сон,
Они бы и тогда одновременно
Свое дыханье взяли в унисон.
 
 
В безумной жизни, что летит по кругу,
Где правят балом золото и медь,
Две половинки, отыскав друг друга,
Соединились, чтобы песню спеть.
И жизнь свою они поют, как песню,
В ней вместо слов – лишь выдох или вдох!
И пусть сегодня юность не воскреснет,
Но песню их дыханья
    Слышит Бог!
 

…Вся сцена была действительно переполнена букетами и корзинами цветов. Зрители дарили подарки, передавали записки, стихи…

Вот послание от простого зрителя из Нижнего Новгорода – от Евгения Ростунова. Немного наивно, но сердечно.

 
Любовь нагрянула на сцене.
И вот рожден в СССР
Дуэт – талант! Чего там – гений!
Для подражания пример.
Их души – в творческом полете,
Царит в них вечная весна,
Он – обаятелен, в заботе…
И обаятельна она!
Листва шумит в саду осеннем,
И время не остановить.
Но осень – время вдохновенья,
Ступенька в зрелости любить.
Спасибо песне в жизнь длиною,
Спасибо им – за то, что есть!
За то, что музыка – с душою
И что они сегодня – здесь!
 

Поэт Георгий Тереков поздравил нас письмом про нас же.

«Пятьдесят лет вместе. Не знаю, может быть, они давно бы разбежались, если бы не их удивительная, негасимая, я бы сказал, сумасшедшая любовь… «Любовь к золоту». Отсюда и Золотая свадьба!

А если б вы знали, как они любят бриллианты!

И можете быть уверены, мы еще погуляем у них и на бриллиантовой свадьбе! Всего каких-то…

Они, Стахан и Алла, удивительные люди. Уверяю вас – они дотянут и до платиновой».

А дальше – как бы две «поздравительные телеграммы».

Первая – из Ташкента. Стахану Рахимову.

«Ассаллому алейкум, Стахан!

Узбекская пословица гласит: «Время упустишь – счастье потеряешь». Ты не упустил время, и твое счастье – красавица Алия – рядом с тобой.

У нас есть еще такая пословица – «Лучше быть худшим среди лучших, чем лучшим среди худших». Вы, Стахан, пошли дальше. Вы стали лучшим среди лучших!

Сегодня в каждой узбекской семье, как всегда, готовят узбекский плов. Но вместо нон, наших знаменитых лепешек, в честь вашего Золотого юбилея у нас на столах будет маца.

Рахмат тебе, Стахан, за хорошие песни, рахмат за Алию, рахмат вам, наши дорогие, за ваши золотые пятьдесят».

Вторая «телеграмма» – из Биробиджана. Алле Иошпе.

«Дорогая Аллочка!

Прими поздравление от единственного еврея, который еще проживает в Биробиджане. Раньше нас тут было много… аж трое. Двое таки уехали, а я – нет. Меня не отпускает Родина. Родина – это фамилия моей тещи.

По вечерам я пою ваши песни. Споешь вот так «Царевну Несмеяну», и тещу сразу хочется называть мамой! Споешь «Рыбу-фиш», и кушать уже не хочется, тем более нечего… Ну а после песни «Придет и к вам любовь» меня, несмотря на мои девяносто два (игриво), очень тянет на подвиги!

Счастья тебе, Аллочка, любви и всего хорошего!

И большой шалом твоему мужу Стахану Ароновичу Рахимбергеру!»

И все это Тереков завершил стихами:

 
Рахимов и Иошпе – наш дуэт,
Вас видеть мы всегда безмерно рады.
Вы вместе пятьдесят живете лет,
Что так нехарактерно для эстрады!
 

Все это нам преподнес, прочитав со сцены, наш друг замечательный артист Юрий Григорьев.

Среди гостей был и Тимур Кизяков. Умный, талантливый, удивительный человек. Незадолго до этого он пригласил нас в свою передачу «Пока все дома».

Тимур вышел на сцену из зала, сказал много добрых слов. Его выступление стало для нас настоящим подарком.

А все второе отделение было только нашим. Пели только мы.

Конечно, хотелось бы спеть все, что накопилось за долгие годы. Но это было бы невозможно. Уж очень много у нас песен. И пели то, что не могли не исполнить в такой вечер.

…О себе трудно рассказывать. Как передать то потрясающее настроение зала?! Этот грандиозный успех! Волну зрительской любви, захлестнувшей сцену!

Рассказать все это могут только свидетели происходящего, те, кто находился в этом зале.

А мы со сцены многое видим. Лица, глаза людей. Как реагируют на каждую песню, на каждую ноту, на каждое наше слово… даже на молчание, на паузы. Наш зритель все понимает, чувствует все.

А со сцены мы тоже многое видим.

Вот рядом сидят Неля Кобзон и Алимжан Тохтахунов. Они и поют вместе с нами, и хлопают так, что, как призналась потом Неля, руки долго болели…

А одна зрительница рассказала, что, после того как Стахан спел свою узбекскую песню, Алимжан обернулся к Неле и гордо произнес:

– Ну, как НАШ?!

А сидящий в следующем ряду, прямо за ними, господин Ланцман, естественно, еврей, после того как я спела свою еврейскую песню, нагнулся к ним и не менее гордо заявил:

– Ну а как вам НАША?!

…Концерт длился около четырех часов. Никто не ушел, конечно. И еще долго-долго не отпускали нас со сцены.

…В Театре эстрады есть строгое правило: концерт должен закончиться не позднее 22 часов. Наше же представление длилось гораздо дольше. И руководство театра было довольно. Может, потому что сам Гена Хазанов открыл наш юбилей, говорил теплые и добрые слова, вспоминал наши совместные актерские дороги… Он рассказывал, как мы его, еще совсем неизвестного тогда молодого артиста, брали в свои концерты…

А может, из-за такого биткового аншлага, которого давно не было…

Но, скорее всего, просто – из-за наших песен.

А нам и не хотелось расставаться. Такой острый момент, момент настоящего счастья! Но было немного грустно, что сейчас все закончится. Этот свет… эта сияющая, вся в цветах сцена… Этот необыкновенный праздник музыки, любви, признания…

А потом, после юбилейного концерта, будет, конечно, огромное количество звонков, писем на наш имейл… объяснений в любви… Нам же будут рассказывать о нас: об этом переполненном зале, о потрясающих гостях… о наших старых и новых песнях… Будут подробно разбирать мой костюм – «ярко-синий, роскошный», – специально сшитый к этому юбилею…

И прочее, и прочее…

И будут пересказывать разговоры, подслушанные в толпе после концерта.

Как, например, этот:

– Они ведь звезды! А ведут себя просто и совсем не как звезды. А ведь – народные России! Но простые и скромные. Они – как мы. Как народ.

Такой похвалой можно гордиться.

А мы и гордимся. Гордимся аншлагом. Гордимся приемом. Гордимся…

Но прежде всего гордимся тем, что осилили такой груз.

И нам говорят:

– Вы такие молодцы!

Мы отвечаем:

– Да. Мы – ужасные молодцы!