Текст книги "Глубина"

Кафе «Веранда» напоминало Мэдди о поездке во Флориду, когда ей было тринадцать. Неописуемо диковинные тогда пальмы, песчаные пляжи и милые маленькие аллигаторы теперь бледнели в сравнении с тем, что она увидела в Каире и Александрии. И все-таки кафе вызвало в памяти то счастливое семейное путешествие – о нем напоминали миниатюрные пальмы в горшках, плетеная мебель, громадные вентиляторы, что лениво крутились над головой. Яркая зелень и коралловые подушки давали передохнуть от бесконечной серости океана и неба снаружи.

Однако, оглядев собравшуюся здесь компанию, Мадлен вновь почувствовала себя нехорошо: У. Т. Стед и Дафф-Гордоны, Кэролайн Флетчер и ее муж, красивый молодой человек по имени Марк, который все время беспокойно хмурился. Как будто они вновь собрались на спиритический сеанс, разве что к ним добавилась доктор Элис Лидер. Прошлая ночь кончилась трагедией; собираться вместе вновь казалось Мэдди неправильным. Их объединяло нечто невысказанное. То, как погасли все свечи.

То, как из ее горла вырвался крик, когда она увидела распростертого на полу спальни Тедди.

Мадлен опустилась в плетеное кресло, радуясь мягким по-душкам. Она смотрела, как мужчины тянутся к Китти, как их небрежные ладони ласкают ее, но чересчур грубо. Мужчины любят своих домашних питомцев – вернее, негласное позволение обращаться с животным как им заблагорассудится.

– Вот умница, – похлопал собаку по морде сэр Дафф-Гордон.

– Почему бы вам не присоединиться? Если вы оба играете, составим еще четверку, – предложила Люси Дафф-Гордон, не отрывая взгляда от карт.

Она была на год или два старше Джека, но выглядела не старше тридцати трех. Она была элегантна и высокомерна, так что многие женщины просто блекли на ее фоне, но Мэдди обратила внимание, что ее резкие шутки никогда не задевали. Люси Дафф-Гордон была красива, умна, сообразительна и нелегко поддавалась попыткам произвести на нее впечатление; она обладала всеми качествами, которые Мэдди надеялась со временем развить и в себе. И это была успешная деловая женщина – бесспорно, редкость. Среди громких историй – то, как она снабдила Габи Делис, французскую театральную актрису, полным гардеробом ночных рубашек и пеньюаров, которые та носила, когда за ней ухаживал король Португалии. После этого все в кругу Мэдди заказали похожие облегающие шелковые наряды, хотя никто, насколько она знала, не осмеливался их носить.

– Сможем задействовать мистера Флетчера и мистера Стеда – что они сидят, словно дамы на балу без кавалеров, – заметила Люси.

– Я гораздо опытнее как наблюдатель, нежели как игрок, – отозвался Стед со свойственной ему отчужденностью.

– А я слышала совсем иное, – парировала Люси, изогнув идеальную бровь.

Мадлен понимала, на что та ссылается: опыт Стеда как журналиста. А в частности, скандал с Элизой Армстронг. Об этом знали все. Все об этом перешептывались. Что он был отнюдь не только наблюдателем. Как он инкогнито нанял служанку – девочку тринадцати лет, знаете ли, – и увел ее на ночь в публичный дом, и все это ради «исследования». Стед намеревался разоблачить легкость, с которой в цивилизованной Англии, прямо у всех под носом, велась секс-торговля. А добиться ему удалось лишь волны подозрений и возмущений среди высших кругов.

Если подумать, это было очень по-американски.

Однако произошел этот случай еще до того, как Мэдди родилась, и мысли о нем вызывали у нее беспокойство. Ей вновь вдруг захотелось перенестись к своим настоящим друзьям, домой. Шесть месяцев путешествия – это ужасно долго.

Ее внезапно охватило желание, отчаянное желание убраться с этого корабля.

– В любом случае я не люблю бридж, – говорил Джек. – Всегда считал, что женщины куда искуснее в подсчете карт, нежели мужчины. Еще одна женская загадка.

Он почесал живот Китти. Собака лежала на спине, задрав лапы и вывалив язык. Китти умела вызывать у Джека любовь. Мэдди поразило неожиданное осознание: они с Китти находятся для ее мужа на одном уровне. Она тоже умела заставить супруга мурлыкать как котенок. Этому быстро учишься.

– Тогда мне хотелось бы знать, – произнесла Люси Дафф-Гордон, – почему столь многие из нас не занимаются бизнесом, со всеми-то нашими загадочными талантами?

Ее муж, сэр Дафф-Гордон, кашлянул в рукав.

– Я уверен, не все девушки интересуются этим, дорогая. Миссис Астор, можете взять мою раздачу, если пожелаете, – он поднялся из-за стола, протягивая Мадлен карты. – Правда, тогда вам придется играть в паре с моей супругой. Делайте ставки на свой страх и риск.

– Никому не смешно, – заметила Люси, сортируя карты в руке.

– Я не смогу, – поспешно возразила Мэдди.

По правде сказать, она просто не любила бридж. Слишком уж сильна оказывалась ассоциация с обществом матери; с долгими часами обмена сплетнями за чаем и шерри под шлепки карт по стеклянному столу. Ей не хотелось подобного будущего, пусть Мадлен и знала, что таковым оно и будет. Даже если сплетни приносят выгоду.

Мадлен предпочитала более активные игры. Теннис, верховая езда, даже парусный спорт. Она слышала, что на борту есть корт для сквоша с балконом для зрителей. Профессиональный инструктор и все такое. Мадлен жалела, что сама не в состоянии играть – о беге не могло быть и речи. Господь свидетель, как она нуждалась хоть в капле движения… а они наверняка просидят весь вечер на мягком месте с самого ужина и до фортепианного концерта в гостиной, на который все планировали сходить. Гостиная, по крайней мере, была прекрасной, с обюссонскими гобеленами и витражными окнами.

Мадлен, однако, осталась следить, как они разыгрывают партию: леди и сэр Дафф-Гордон против миссис Флетчер и доктора Элис Лидер. В основном чтобы посмотреть, не скажет ли Люси что-нибудь едкое о ком-нибудь еще на корабле. Единственное, что Мадлен ненавидела больше, чем сплетни, – оставаться от них в стороне.

Кроме того, ей нравилось наблюдать за людьми. Можно столько всего узнать о человеке, который не догадывается, что на него смотрят.

Элис Лидер, однако, вызывала у нее неловкость, но Мадлен почему-то никак не могла сформулировать причину. Казалось забавным видеть доктора в этой компании – в темно-коричневой юбке и в строгих очках, с чопорно заколотыми волосами. В отличие, скажем, от леди Дафф-Гордон, которая всегда так красиво одевалась. Сегодня – в нежно-розовый шелк с крошечными бутонами роз. Эти две женщины были словно день и ночь.

– Где Гуггенхайм? Берет уроки вокала у своей французской певички? – поинтересовался Джек, и мужчины зафыркали.

Не оттенок ли зависти различила в его тоне Мадлен? Все знали, что нанятая певица, которую Гуггенхайм взял с собой в поездку, по ночам отнюдь не учила его французскому. Не французской музыке, по крайней мере.

– Полагаю, что да, – отозвался сэр Дафф-Гордон, сбрасывая карту; его выбор заставил супругу застонать.

– Может, отсыпается после увлекательной ночи, – съехид-ничал Марк Флетчер.

Доктор Лидер оторвала взгляд от своих карт.

– Увлекательной?

«Не упоминайте сеанс при докторе», – хотела сказать Мэдди, но понимала, что эта компания все равно не послушает.

– Вчера мы провели спиритический сеанс, – как обычно прямолинейно ответила леди Дафф-Гордон. – Вышло вполне… живенько.

– Вы, полагаю, выступаете против подобного, – заранее обиделся мистер Стед, как Мадлен и предполагала.

– Многим моим коллегам спиритизм кажется весьма занимательным, – ответила доктор Лидер.

– Какой дипломатичный ответ, – заметила леди Дафф-Гордон с резким смешком.

– Но не вам, как я понимаю, – сказал Стед. – Даже неверящий человек не стал бы отрицать, что у нас вчера случился контакт с другим миром. В комнате было… нечто.

Его слова проникали Мэдди под кожу, холод пробирал до костей. Старик, как и она сама, знал правду о том, что произошло.

– Стол под нашими ладонями содрогнулся, – продолжил он.

И Мэдди вспомнила. Прошлая ночь казалась ей сном, но теперь она убедилась, что все было реально. Слишком реально.

– Налетел ветер и задул свечи, – говорил Стед, – и в каюте стало холодно. Все классические признаки присутствия духа.

«Перестань болтать, – мысленно приказала ему Мадлен, подсознательно опасаясь, что дух можно призвать одними лишь разговорами о нем. – Дух вам не игрушка, не диковинка. Он опасен».

– Я занимаюсь оккультизмом уже много лет, – все не унимался Стед, – и часто в обществе великих медиумов. Могу честно сказать, что еще никогда не ощущал столь сильного присутствия, как прошлой ночью.

Мэдди глубже вжалась в кресло, все с бî́льшим отчаянием желая сбежать. Холод теперь пробирал ее насквозь, зарождаясь в животе и переползая в грудь, словно ледяная морская вода.

– Быть может, потому, что мы на воде. Она легче земли. Духи сталкиваются с меньшим сопротивлением. Да, это объяснило бы многое из того, что мы видели вчера. – Стед кивнул, хотя никто с ним не спорил; он говорил так, будто дух обладал телесностью…

– Итак, вы утверждаете, что на воде духи более могущественны, нежели на суше, – подала голос Кэролайн Флетчер, перебирая карты в руке, – потому что они встретили бы меньшее сопротивление? Как с электричеством?

– Совершенно верно, – подтвердил Стед. – Как телеграф. Как та машина Маркони. За исключением того, – он умолк, и Мэдди поежилась в повисшей тишине, – что духи могут обитать не только в воздухе, но и в людях.

– Что? – вырвалось у Мэдди прежде, чем она это осо-знала.

Муж бросил на нее косой взгляд.

– Вы имеете в виду некую одержимость? – спросила Люси.

– Именно, мадам, – ответил Стед. Он мрачно переводил взгляд с одного присутствующего на другого. – И, овладев телом, они становятся наиболее опасны. Дело в том, что тогда они обретают плоть и кровь. Они могут действовать в соответствии со своими желаниями, каковыми бы те ни были.

– Прошу прощения. – Мэдди вскочила на ноги – насколько вообще могла вскочить в нынешнем положении.

Жажда убежать стала непреодолима. Мадлен рисковала вызвать переполох, но больше не могла сидеть.

– Я плохо себя чувствую. – Она слабо улыбнулась, указывая на живот, потому как знала, что никто не будет расспрашивать дальше.

Мэдди толкнула стеклянные двери и поспешила по палубе, не обращая внимания на оклики мужа. Позже скажет, что ей стало так нехорошо, что она не могла его дождаться. Он не разозлится на ее уход. Он плохо переносил любые болезни. Джек был в ладах с великим множеством вещей – притворство, собаки, бесполезные изобретения, – но не с болезнями. Не в его характере.

Мэдди просто не могла вытерпеть больше ни минуты. Остальные могли потешаться над сеансом и вести себя так, словно это некий трюк, но она знала, что никаких трюков не было. Все по-настоящему.

Они прикоснулись к злобному духу, который забрал Тедди, к чистому злу, чем бы оно ни оказалось.

И он все еще здесь, навис над кораблем. Что, если он принял чей-то облик, кого-то из той каюты, кого-то, кто скрывается в коридорах, поджидая новую жертву? Стед только что сказал, будто это возможно, что этот злобный дух способен проскользнуть в тело живого человека и подчинить его своей воле. Теперь все происшествия и несчастья их грандиозного тура обрели смысл. Слуга, выпустивший Китти из гостиничного номера в Каире, и масса беспокойства по этому поводу. Провожатый, который дал ей слишком горячую лошадь в Монтре. Вор, что загнал Мэдди в переулок у открытого рынка во Флоренции. Джек сказал, мол, это обычный карманник, однако Мэдди видела в его глазах нечто зловещее. Все они, все до единого – марионетки демона, посланные воплотить проклятие.

Разумеется: вот так Тедди и погиб. От руки кого-то на борту этого корабля, кто даже, возможно, не подозревает о том, что натворил. Может, поэтому в ней по-прежнему таилось это дурное, гнетущее чувство?

Некоторые могли счесть ее юной и наивной – даже избалованной, – по сравнению со всеми этими маститыми, знаменитыми людьми наверху, смеющимися, играющими в карты, но Мадлен Астор понимала, как они беспечны. Они хотели верить в духов и призраков, но закрывали глаза на опасность. И понятия не имели о том, что смерть простерла над ними костлявую длань.

Над всеми ними.

Мадлен догнали шаги, и она резко обернулась. За ней следовала Кэролайн Флетчер.

– Ты в порядке? Решила тебя проводить в каюту, ты нас здорово напугала.

Прежде чем Мэдди успела хоть что-то сказать или сделать, Кэролайн бросилась вперед и крепко взяла ее за локоть, чем напомнила мать. Мадлен позволила себя сопровождать. Ощущение теплого человеческого тела рядом успокаивало, удерживало.

– Меня очень тревожат все эти разговоры о духах, – произнесла Мэдди. – Просто мы с Джеком натерпелись страха, пока путешествовали. Болтались от одного замка к другому, и всякий обязательно с привидениями, если судить по рассказам, – она подавила рыдания. – А теперь еще потеряли бедного милого Тедди…

– Не стоит недооценивать влияние беременности, – Кэролайн кивнула на раздутый живот Мэдди. – Из-за нее ты куда чувствительнее ко всему вокруг. Почти невыносимо чувствительной.

– Да… Ты понимаешь… Ты и сама не так давно это переживала, да?

Мэдди подумала о ребенке Флетчеров, прекрасной малышке; жаль, что ее чаще всего оставляли с няней. Мэдди не отказалась бы от возможности немного поупражняться в обращении с настоящим младенцем. Кэролайн лишь улыбнулась – такой блаженной улыбкой могли одарить лишь молодые матери. Мэдди с нетерпением ждала, когда сможет так же.

Они вошли в ритм, шагая в ногу, словно лошади в упряжи. В тот момент могло даже показаться, что Кэролайн – одна из ее давних подруг. По крайней мере, она была ближе по возрасту, чем остальные дамы, и общаться с ней было легко.

– Я тоже чувствую. На борту корабля кто-то есть. Все об этом говорят, не только ты.

Как бы ни было жутко получить такое подтверждение собственных страхов, оно одновременно и обнадеживало. Она это все не выдумала.

– Где бы мы ни останавливались в Европе, там обязательно водились призраки. Джек повторял, что бояться нечего… Что призраки не могут причинить вреда, это ведь лишь холодный воздух и вообще чепуха! Но ты слышала Стеда. Неужели призрак и правда может завладеть телом?

Если так, то опасность, которую навлекало проклятие Авы, была вполне реальна.

И представьте: на корабле более двух тысяч душ – как узнать, кто хочет ей навредить? Мэдди оказалась окружена потенциальными врагами. Газеты ненасытно жаждали написать о них, толпы репортеров подстерегали их в Европе и в Египте, поджидали их у пристани, чтобы поймать, как они поднимались на борт «Титаника». Казалось, ей желал зла весь мир.

Теперь ее вела Кэролайн, крепко прижимая руку Мэдди к своему боку. Кэролайн больше не смотрела на нее, нет; она опустила взгляд, словно шла по невидимой тропинке.

– В городе, где я выросла, жило много католиков. Я дружила с одной, и она рассказала мне историю о приходском священнике, старике, который в свое время провел немало экзорцизмов. Но был один случай… Он отказывался говорить о нем, но зато говорили прихожане. Это было связано с парнем из городка поблизости. Его обвинили в убийстве брата в порыве ревности, потому как тот женился на его возлюбленной, на которой парень надеялся жениться сам.

Мэдди начала уставать – из-за беременности она часто страдала одышкой – и попыталась выскользнуть из хватки Кэролайн, однако та держала крепко и продолжала тащить ее по длинному пустому коридору. Волокла, словно упрямое дитя.

– Семья была убеждена, что их сын одержим духом убитого брата. Он переехал в дом покойника, спал в его постели, наслаждался его женой – это покойник использовал живого, чтобы вернуть жизнь, которой его лишили.

Мэдди фыркнула, не в силах совладать с языком.

– Как глупо. Никакая это не одержимость, очевидно же, убийца с самого начала этого и хотел. Убил брата, чтобы заполучить любимую девушку, и оправдался одержимостью. Семья просто не могла смириться, что их сын способен на такое зло…

– Констебль тоже так подумал. Однако семья занимала в городе влиятельное положение и смогла на несколько дней нанять священника. – хватка Кэролайн становилась все болезненнее. – Тот перепробовал все обычные способы: связывал парня и часами читал над ним молитвы, окроплял святой водой, заставлял целовать распятие. Ничего не помогало. Наконец, понимая, что время на исходе, священник в порыве отчаяния отвел парня к пруду за домом семьи и… погрузил под воду. Полностью, всего. Хотел обмануть духа, заставить его решить, что человек вот-вот умрет, и таким образом изгнать.

Мэдди ахнула.

– Вот что сделал священник. Он держал парня под водой, пока тот бился и пытался выбраться. Держал, чтобы спасти.

Мэдди чуть ли не теряла сознание от боли. Кэролайн сдавливала ей пальцы, превращая их в раздутое месиво.

– Чуть не утопил парня – чуть! – но вытащил из воды в последнюю минуту. Тот отплевывался и хрипел, но был жив. И священник с облегчением обнаружил, что этот способ таки сработал. Он изгнал дух мертвеца. Это снова был тот брат.

– Убийца, – уточнила Мэдди.

Коридор кончился. Кэролайн вывела ее на палубу, и они встали у перил на корме, где серо-зеленый океан уходил вдаль парой спиральных волн. Мэдди посмотрела вниз, на холодную, темную воду, на непостижимую бездну далеко-далеко внизу.

Где же все? В этом уединенном уголке казалось, что они совсем одни на корабле. Мэдди прошиб озноб. Почему Кэролайн Флетчер привела ее сюда? Они прошли прямо мимо лестницы к каюте Асторов с уютной, безопасной кроватью.

Наконец Кэролайн отпустила ее руку. Они стояли у перил и смотрели на гипнотические волны; Мэдди растирала онемевшие пальцы.

– Дух был изгнан, и когда брат – убийца, как ты говоришь, – очнулся, он пришел в ужас. Потому что, находясь под влиянием второго брата, он убил девушку. Мертвый брат заставил его это сделать, сказал он священнику. Клялся, что внутри его обитал мстительный дух. Увидел на лице девушки счастье, когда они прелюбодействовали – она ведь с самого начала хотела быть с первым братом, – и впал в ярость. Убил девушку и брата тоже задумал прикончить. Такова сила ревнивого сердца, даже лежащего в могиле.

Сила ревнивого сердца… Пусть это и всего лишь история, Мэдди не сомневалась в ее правдивости. Она слишком живо чувствовала боль и замешательство того брата.

Кэролайн продолжала глядеть на море.

– И теперь первый брат, видя, что натворил, что мстительный дух заставил его натворить, был вне себя от ярости и раскаяния. Что еще ему оставалось, кроме как покончить с собой? Он вонзил нож себе в сердце, как только вернулся в родительский дом.

Она перевела взгляд на собеседницу. Привиделось ли Мэдди или обычно теплый взгляд Кэролайн Флетчер стал холоднее?

– Когда слышишь такую историю, не остается сомнений, что одержимость реальна. Другого объяснения тому, что он сделал, попросту нет.

Палуба под ногами вдруг дернулась, и Мэдди схватилась за перила, чтобы не упасть. Это просто корабль качнуло на огромной волне или виной тому был рассказ Кэролайн? Это мстительный дух явился за ней?

Далеко-далеко внизу серо-зеленые волны хлестали корабль, терзали его, словно волки.

И в этот миг Мэдди поняла, что должна сделать, дабы спасти себя и нерожденного ребенка.

Глава пятнадцатая

Когда Дай Боуэн зашел в каюту Асторов в тот вечер вслед за Лесом и Вайолет, раздался слабый звон хрустальных капель. Если там кто-то был – кто-то из Асторов или слуги, – Дай не смог бы объяснить их присутствие. Вайолет Джессоп, открывшая дверь своим ключом, конечно, обслуживала эту каюту, но если бы Асторы вернулись с концерта пораньше, они удивились бы, обнаружив при ней двух боксеров.

Могла ли Вайолет неправильно рассчитать, сколько продлится фортепианный концерт? Или кто-то из слуг остался почистить обувь или разложить наряды на завтра?

Нет: ни шороха. Это корабельная качка потревожила хрустальные подвески. Корабль сделал последнюю остановку в ирландском Квинстауне сегодня днем и к настоящему времени уже вышел в открытое море, направляясь в Нью-Йорк.

Они на цыпочках вошли в комнату. Даю пришлось отдать девушке должное: хитрая и смелая Вайолет спланировала все тютелька в тютельку. Всех, кто прислуживал пассажирам первого класса, угощали особым ужином (заливными угрями и пирогом из голубей) в столовой для экипажа. Вайолет знала, что каюты будут пусты, и решила воспользоваться возможностью и предложить им небольшую обзорную экскурсию.

Не то чтобы Дай был удивлен: он знал, какое впечатление они с Лесом производят на девушек. Как только те попадали под чары – улыбки, легкое поигрывание мышцами, поддразнивание в голосе, упоминания о режиме тренировок, – они все делались для Дая одинаковыми. Море сладкого смеха, парфюма и доверительных интонаций. Они вставали слишком близко, пахли слишком цветочно, все из себя – пышные прически, розовые губы, белые зубки.

Дай этим не гордился. И определенно не мог приписать себе заслугу в том, что его волосы так завивались у лица или что на щеках проявлялись симметричные ямочки – их ему подарила красавица мама. И он знал, что в мире полным-полно других мужчин с кудрями, волевыми подбородками и мускулами… Вот только они не были боксерами. Современными гладиаторами.

И ему не нравилось напрасно обнадеживать ее – вы не в моем вкусе, мисс, – но прикрытие было отличное. Приходилось подыгрывать.

Кроме того, он соблазнил ее в качестве одолжения Лесу.

Даю казалось, будто они с Лесом выглядят неуместно в этой красивой комнате с панелями из красного дерева и мягким ковром, с оббитыми бархатом стульями и таким количеством покрывал и халатов, что можно зимой согреть целую деревню в Уэльсе. Совсем не похоже на их каморку в третьем классе, которую они делили еще с двумя мужчинами, где нельзя было развернуться, не ударившись головой о двухъярусную койку. На самом деле Дай чувствовал себя не в своей тарелке на всем корабле, и его терзало смутное подозрение, что корабль пришел к тому же выводу и втайне сердился всякий раз, как Дай ступал на любую из верхних палуб. Знай свое место, беспризорник.

Вайолет прошлась по комнате и зажгла еще две лампы – у пассажиров первого класса такой избыток света, подумалось Даю, – и Лес следовал за ней по пятам. Даю не понравилось, как заблестели глаза Леса, когда тот осматривал имущество Асторов. Тот помедлил у туалетного столика с красивыми вещицами миссис Астор: расческами из слоновой кости и нефрита, набором серебряных щеток. Еще там был китайский лакированный поднос с повседневными украшениями мистера Астора. Две пары запонок и часы на цепочке. Вайолет, как заметил Дай, тоже занервничала, и неудивительно: если что-то пропадет, рисковать работой будет она. Теперь он понимал, почему Лес так рвался на эту маленькую экскурсию: вовсе не посмотреть, как живет другая половина пассажиров. Он хотел присмотреть жертву.

Кровать была заправлена – постаралась какая-то трудолюбивая служанка, наверное даже сама Вайолет, – но Дай подошел ближе, памятуя о слухах, которые весь день ходили по каютам второго и третьего класса. О маленьком мальчике, том самом, которого Дай только вчера спас от падения в воду.

– Так вот, где он… Где все случилось, – произнес Дай, не желая, чтобы слово «умер» звучало в одной с ним комнате, словно оно могло оставить пятно. Дай ощутил укол грусти – мальчик так восхищенно на него смотрел. Тогда Дай был его героем. И вот…

Что бы ни тревожило мальчика настолько, что заставило его вскарабкаться на перила, оно продолжало к нему взывать, пока он не нашел смерть иным способом. Зловещее дело.

– Лучше не вспоминай, – сказала Вайолет. – Я весь день об этом думаю, каждый раз, как остаюсь здесь одна. Мурашки по коже.

– Суеверная? – поинтересовался Лес и сунул нос в шкаф. – Слыхал, что некоторые шишки думают, мол, на корабле водятся привидения, – добавил он, оглянувшись через плечо с кривой усмешкой.

Вайолет шагнула было вперед, словно хотела помешать Лесу рыться в ящиках, затем передумала и задержалась рядом с Даем.

– И экипаж. На корабле странно, тут не поспоришь.

Лес рассмеялся.

– Да откуда ж тут призраки? Он новехонький. На нем никто не умирал, кроме…

– Кроме мальчика, – Вайолет потерла плечи, будто ее пробрал озноб. – И не он один: в каждом рейсе случаются смерти, просто большинство пассажиров о них не слышат. Члены экипажа по большей части. Несчастные случаи. В этом рейсе что-то не так. Я бывала на многих, мне виднее.

Дай не был уверен, верит ли Лес в призраков. Сам он вырос в окружении всего этого, с верой в волшебный народец и злых духов, которая приживалась в основном среди бедных и необразованных – по иронии судьбы, это были самые верующие люди, каких он только знал. Такие бы потребовали казнить его публично, если бы пронюхали о желании, которое он таил в душе, а потому Дай давным-давно решил не иметь с ними – и с их восприятием магии – ничего общего.

– Ага! – воскликнул Лес и развернулся с бутылкой. На вид это был чрезвычайно модный американский виски – вроде бы его называли бурбон. – Ви? – фамильярно позвал Лес, доставая стакан. – Да не волнуйся… Плеснем в бутылку воды. Он ни за что не заметит разницы.

– О нет, мне нельзя, – нервно отозвалась Вайолет, хоть и не велела ему прекратить. Никто никогда не говорил Лесу прекратить.

– Ну, значит, только джентльмены, – заявил Лес, наливая себе напиток и протягивая второй стакан Даю.

Дай отхлебнул – обжигающее тепло было приятным и помогало расслабиться. Одновременно вскинулись противоречивые чувства: желание напиться с Лесом виски для богачей – и плевать на последствия, зато они посмеются от души… А с другой стороны – крошечный ручеек страха. Голос, который нашептывал: «Держись. Опять то же самое».

Лес налил третью порцию, поменьше, и поставил на боковой столик.

– Если передумаешь, – подмигнул он Вайолет.

Она покраснела.

Лес плюхнулся в мягкое фиолетовое кресло у иллюминатора и, скрестив ноги, откинулся на спинку.

– Знаю, что не следовало бы, – произнес он со все той же лихой усмешкой, – но так классно быть богатым!

Лес погладил кресло, словно приласкал экзотическое животное. А затем достал колоду карт.

– Партию в покер, м-м?

Лесли уже шутил, что научит Вайолет играть в покер на раздевание – сам он научился в джиновых барах Понтиприта. «Такая порядочная девушка вряд ли разбирается в таких вещах», – поддразнил он ее, но Вайолет лишь усмехнулась. Если она хотела притвориться крутой оторвой – что ж, ее выбор. Она понятия не имела, во что ее может втянуть Лес, но Дай понимал, почему таких, как Вайолет, привлекают такие, как Лес: рядом с ними девушки ощущали себя взбалмошными и свободными. Становились безрассудными.

Как будто их жизнь совсем иная.

Примерно те же чувства Лесли вызывал и у самого Дая.

Вот так они и оказались за столом, где Асторы пили чай. Лес сдавал, карты скользили по гладкой полированной столешнице, словно птицы над озером.

Девушка либо не умела играть в карты ни на грош, либо намеренно поддавалась. Она проиграла три раздачи подряд. Сначала робко заявила, что аксессуары тоже должны учитываться, и отдала значок «Уайт Стар Лайн» и расческу, но затем уже самозабвенно сбросила передник. Ее руки зависли над пуговицами блузки, обещая интересное продолжение. Лес устремил взгляд ей на грудь, широко улыбаясь, отчего у Дая сжалось нутро.

Дай просадил две партии, за что снял шейный платок и кольцо. Когда в проигравших наконец оказался Лес, он великодушно снял жилет и – чтобы наверняка – рубашку. Покрутил шеей до хруста, напряг бицепсы – как бы невзначай, но Дай все равно увидел, что он это нарочно. Вайолет уже вовсю хихикала, раскрасневшись, и даже Дай невольно раз-другой хохотнул над шутками Лесли.

Ему было жарко, хотелось двигаться. Он встал поразмяться и налил им еще по стакану. Долив в бутылку воды из графина, Дай глянул через плечо и заметил, как Вайолет строит Лесу глазки. Она как будто поняла, что на нее обращает внимание именно Лес, и отвечала взаимностью. Как легко женщины приспосабливаются.

В конце концов Дай начал расслабляться, представляя, что они сидят в каком-нибудь старом пабе в Понтиприте или, может, в Нью-Йорке, куда они и направлялись. Все будет в порядке – главное, убрать за собой и ускользнуть до одиннадцати. Он посмотрел на изысканные медные часы на каминной полке – лишь половина девятого. Асторам только-только подают закуски.

Все время, пока они играли в карты, Лесли оглядывался, отмечая тот или иной предмет. Комната была до предела забита вещами Асторов, словно им было необходимо наследить даже во временном жилище. Сундуки с костюмами мистера Астора и платьями миссис Астор распахнуты для ознакомления. Книги беспорядочно свалены на приставном столике вместе с канцелярскими принадлежностями, чернильницей и набором ручек. Драгоценности разбросаны у зеркала, будто Мадлен Астор несколько раз меняла выбор, прежде чем покинуть каюту.

Лесли поднялся на ноги.

– Давайте-ка сменим игру, – внезапно объявил он. – Я слишком уважаю ваше взаимное ханжество, чтобы продолжать в том же духе.

Вайолет снова рассмеялась.

Лесли прошелся по комнате, и Вайолет, не вставая, развернулась проследить за ним.

– Вещи могут столько всего рассказать о хозяине, не думаете? – Пальцы Лесли заплясали над стопкой книг, но остановились на дневнике в кожаном переплете, открытом на испачканной чернилами странице. – Что это?

– Не трогай его вещи, – сказала Вайолет. – Ну ты и шалун, Лесли!

– Я осторожно. Эти руки, – он пошевелил пальцами, – всегда нежны, уверяю тебя.

Вайолет зарделась, захихикала.

– Он никогда не узнает. – Лес взялся за дневник; бегло просмотрел страницу, затем перевернул. – Ваш мистер Астор – настоящий мыслитель. Не дает мозгам продыху, а? Тут всякие заметки про какую-то штуку. Что-то, связанное с велосипедом. – Лес перевернул еще лист. – А вообще похоже на какое-то изобретение.

Он углубился в начало дневника, нахмурив брови, словно уловивший запах грызуна терьер.

Вайолет собрала карты.

– Я слышала, как мистер Гуггенхайм однажды что-то такое сказал мистеру Астору, поздравил с патентом, который тот как раз получил, в таком духе. Он, должно быть, очень умен.

Лесли яростно перелистывал книжицу.

– Тут еще кое-что. Обрывки текста… Может, мнит себя еще и поэтом.

Он вернул дневник на стол, не забыв аккуратно открыть на нужной странице. Затем передвинулся к сундуку с одеждой. По крайней мере, Лес не обращался с вещами Астора грубо, заметил Дай с облегчением. Он относился к ним с уважением, будто со своими собственными.

– Весьма броские вещички для светского богатея, не правда ли? Пред нами человек, который любит, когда на него смотрят, когда им восхищаются. Ему нравится быть в центре внимания. Он ведет себя так, будто он на сцене.

Пока Лесли разыгрывал для Вайолет свое маленькое представление – потому что это определенно было именно оно, – Дай чувствовал, будто отрывается от реальности, парит над ней, словно есть лишь он, жар виски и наблюдение. Лес всегда был таким – казалось, он способен считать человека с первого взгляда, словно прорицатель. Сколько бы он ни излучал – тепла, энергии, опасности, – он и впитывал многое, заставлял ощутить себя видимым, возбужденным, живым. Он подмечал то, что другие упускали из виду, – детали, возможности, чаяния, желания.