Текст книги "Алтарь Отечества. Альманах. Том 4"

В начале августа немецкие дивизии были под Смоленском на подступах к Таллину и Ленинграду. Немецкие самолёты бомбили крупные административные и промышленные центры, Ленинград, Киев, Севастополь и другие города. Двадцать второго июля их самолёты появились над столицей нашей Родины – Москвой. Их же промышленные центры находились на недосягаемом расстоянии для наших самолётов. Геринг, министр авиации Германии, заверял немцев, что русские самолёты никогда не появятся над немецкими городами. Так и заявил:

– Ни один камень русские не сдвинут с места!

Надо было проучить фашистов, ох как надо! И внести в их ряды неуверенность и посеять панику!

В ставке Верховного Главнокомандования ломали над этим головы. При тщательном подсчёте получалось, что наши самолёты не смогут вернуться обратно из-за нехватки горючего. Осенила мысль, летать на Берлин с острова Эзель, горючего хватит туда и обратно. Задание готовиться к таким полётам было дано командиру первого мино-торпедного авиаполка полковнику Евгению Николаевичу Преображенскому. Четвёртого августа над аэродромом Кагул появились бомбардировщики ИЛ-4. Двадцать экипажей были способны выполнить эту сложную задачу.

Для встречи самолётов и оказания помощи в организационном периоде из 12-й КОИАЭ был назначен заместитель инженера эскадрильи воентехник второго ранга Усатов Иван Андреевич. Все самолёты приземлились нормально. Стоянку самолётов на аэродроме определил сам Преображенский. К аэродрому прилегали крестьянские постройки, между этими постройками и разместили самолёты. Маскировка получилась надёжная, много раз потом фашисты летали на разведку, но обнаружить не могли.

Грунтовая взлётно-посадочная полоса с травяным покровом и длиной 1200 метров была крайне мала, но выбора не было. Для определения погоды по маршруту до Германии были выделены две летающие лодки Че-2. Их разместили на морском аэродроме Кихельконе, руководил их полётами капитан Ф.А.Усачёв. Экипажам так же вменялась в обязанность помощь экипажам самолётов, оказавшимся на воде Балтийского моря при вынужденной посадке. Охрану аэродрома и самолётов в воздухе выполняли лётчики 12-й КОИАЭ. После того, как все организационные вопросы были утрясены, Иван Усатов попросил у Евгения Николаевича разрешения вернуться в свою часть, но ему было отказано. Преображенскому очень понравился скромный и умный воентехник, который выполнял все распоряжения с предельной деловитостью и быстротой. Ему отвели место в землянке, где находилось инженерное руководство полка, и был он там до последнего дня пребывания самолётов на острове Эзель. Усатов был одет в комбинезон, на ногах простые сапоги. При рассредоточении самолётов, он не заметил в траве колючую проволоку и порвал сапог. Починить было негде, он так и ходил в рваном сапоге в сухую и дождливую погоду. Занимался в основном снабжением горюче-смазочными материалами. А в то время это было не так просто.

Старший инженер полка Г. Г. Бара нов тщательно готовил самолёты к такому ответственному заданию. Весь технический состав был предельно собран и внимателен, выпущенные самолёты должны вынести всю нагрузку так же, как и люди. Отомстить фашистам для всех было клятвой!

Все верили авторитетному руководству полка, командиру авиагруппы полковнику Е.Н.Преображенскому, комиссару Г.В.Оганезову, штурману полка капитану П.И.Хохлову, от них зависело многое. Для усиления руководства этой операцией прилетел на аэродром Кагул сам командующий ВВС Военно-Морского флота генерал-лейтенант авиации Семён Фёдорович Жаворонков. Его постоянным местом нахождения стал подземный командный пункт (землянка) 12-й КОИАЭ. Теперь этот пункт стал и штабом оперативной группы во главе с С.Ф.Жаворонковым. Появление Командующего ВВС ВМФ в подземном пункте не смутило оперативного дежурного лейтенанта П.Д.Серова, он был заранее предупреждён. Серов доложил по-уставному, командующий вежливо поздоровался.

– Часто вам приходится дежурить? – Спросил командующий.

– Да, часто, – ответил Серов.

– Сколько осталось самолётов в 12-й КОИАЭ? – спросил генерал.

– Четырнадцать «Чаек», – ответил Серов.

– Кроме самолётов, что имеется для прикрытия Кагула с воздуха, если появится вражеская авиация? Садитесь, товарищ лейтенант.

Серов непринуждённо смотрел на командующего и думал, – «экзаменует генерал, будто сам не знает этого». В тон беседы ответил:

– Имеются две батареи 76-миллиметровых зенитных пушек. Вот и всё наземное прикрытие, да и они часто бывают беспомощны, посты воздушного наблюдения ВНОС поздно оповещают, они находятся всего за 15 километров отсюда. Не успевают наши самолёты взлететь.

– Картина неприглядная, – сказал генерал.

6 августа 1941 года.

Командир авиагруппы Е.Н.Преображенский и комиссар авиагруппы Г.В.Оганезов собрали личный состав авиагруппы, чтобы довести боевую задачу, поставленную командованием.

Сюда же прибыл генерал С.Ф.Жаворонков.

Генерал сказал всему личному составу:

– Фашистская авиация наносит смертельные удары по нашим городам и промышленным объектам, теперь она начала бомбить столицу нашей Родины – Москву. Ставкой Верховного Главнокомандования вам приказано нанести бомбовые удары по фашистскому логову – Берлину.

Неожиданно для генерала прозвучало громкое: «Ура!»

– Командование и наше Советское правительство надеется, – продолжал генерал, – что вы приложите все силы, а может быть, и жизни для выполнения этого священного долга.

Речь генерала была короткой. Далее флаг-штурман полка П.И.Хохлов изложил маршрут полёта и его особенности:

– Лететь будем над морем до Штеттина, а от него на Берлин. После удара собираемся на побережье Балтийского моря в районе Кольберга и летим на Кагул. Длина маршрута туда и обратно – 1760 километров, из них 1400 километров над морем. Над Берлином выдерживаем высоту полёта семь тысяч метров. Продолжительность полёта около семи часов. Топлива в баках останется всего на 15–20 минут полёта. Пребывание над Берлином будет коротким, а поэтому штурманы самолётов должны быть на цели предельно точными.

Полковник Преображенский добавил:

– Если бензобаки будут нарушены пулями или осколками снарядов, топлива не хватит на обратный курс. Тогда посадку производить вдали от населённых пунктов на территории Латвии или Литвы, самолёт сжечь, экипажу пробиваться к своим через линию фронта. Взлетать будем в сумерках и садиться рано утром. Задачу следует решить в тёмное время суток. Наиболее опасный маршрут невдалеке от прибрежных аэродромов на территории Эстонии, Латвии и Литвы, где базируется вражеская авиация.

К исходу дня 6 августа закончился этап подготовки к вылету.

Капитан Ф.А.Усачёв на самолёте Че-2 проверил погоду по маршруту и подтвердил сведения о возможности полёта. Вечером все лётчики, штурманы и стрелки-радисты отбыли в здание школы на ночной отдых. Туда приехал комиссар Г.З.Оганезов. Он побеседовал почти с каждым. Заметил у лётчика В.А.Гречишникова, всегда жизнерадостного, на лице красные пятна и воспалённые глаза. С ним было неладно, недобрые вести получил из дома. В родном городе Николаеве фашисты замучили мать, жена с двумя детьми находилась у родителей в Белоруссии и попала в оккупацию.

– Много бед на тебя навалилось, – сказал Оганезов.

– Буду мстить за всё, пусть и они узнают горечь войны и потерь близких.

7 августа 1941 года.

После завтрака лётный состав ещё раз проверил правильность всех расчётов полёта на Берлин. Потом был обед, и до 18–00 отдых.

Капитан Усачёв на своём гидросамолёте Че-2 успел слетать на разведку и доложил полковнику Преображенскому:

– Погода сложная, но лететь можно.

Метеоролог Каспин тоже докладывал:

– В районе аэродрома к возвращению самолётов с задания погода ожидается хорошая.

Генерал Жаворонков, получив информацию о погоде, назначил время вылета на Берлин на 21–00.

Полковник Преображенский дал команду запускать моторы по зелёной ракете, выруливать согласно очерёдности взлёта.

Зелёная ракета взвилась в воздух в 21–00.

Генерал Жаворонков стоял на стартовой полосе с двумя флажками в руках. Он протянул руку с белым флажком вдоль взлётной полосы. Это была команда на взлёт.

Мощно взревели моторы, самолёты долго бежали, затем отрывались от земли.

Через час полёта высота была 4500 метров, пришлось надеть кислородные маски. Летят уже два с половиной часа. Температура в кабине 38 градусов, высота 6000 метров. Трудно было обнаружить береговую черту, помогли лучи вражеских прожекторов. Зенитки не стреляют, фашисты принимают за своих. Над сушей облачности не было, видимость превосходная.

– Вот и Штеттин, – сообщил штурман Хохлов, – через полчаса будем над Берлином.

Внизу на аэродроме мелькают посадочные огни, вероятно, возвращаются воздушные разбойники после варварских бомбёжек. Дальше передаю слово Петру Ильичу Хохлову. В своей книге «Над тремя морями» он так описывает это событие:

«При нашем появлении над аэродромом замигали неоновые огни, засветились посадочные прожекторы. По всему видно, аэродромная служба приняла нас за своих».

Руки тянулись к бомбосбрасывателям, но было рано, впереди были более важные объекты. В Берлине находились десять самолётостроительных заводов, семь авиамоторных, восемь заводов авиавооружения, двадцать два станкостроительных и металлургических заводов, семь электростанций, ряд железнодорожных станций и много других важных объектов. Все они были распределены между членами экипажей. Кроме Берлина, лётный состав изучал и запасные цели: Штеттин, Кенигсберг, Данциг. Двенадцать экипажей по четыре человека в каждом экипаже, летели ночью с незажжёнными аэронавигационными огнями на высоте 6000 метров при температуре 38 градусов.

Фамилии командиров экипажей: ведущий группы полковник Е.Н.Преображенский; капитаны: Е.Е.Есин, М.Н.Плоткин, В.А.Гречишников, Г.К.Беляев; старшие лейтенанты: А.Я.Ефремов, П.Н.Тычков, А.И.Фокин, И.П.Фенягин; лейтенант ы: Н.Ф.Дашковский, К.А.Мильгунов, А.Ф.Кравченко.

Летели тремя группами. Первую группу возглавлял Е.Н.Преображенский, вторую – А.Я.Ефремов, третью – В.А.Гречишников.

Их сопровождали «Чайки» до предельной выработки горючего.

П.И.Хохлов дальнейшие события описывает так:

«Приближение к Берлину начинало волновать нас. Как то он встретит? Сумеем ли подойти к нему? Погода совсем улучшилась. На небе ни облачка. И Берлин мы увидели издалека. Сначала на горизонте появилось светлое пятно. Оно с каждой минутой увеличивалось, разрасталось. Наконец, превратилось в зарево на полнеба. От неожиданности я оторопел – фашистская столица освещена! А мы у себя на Родине уже сколько времени не видели огней городов.

Передаю командиру полка:

– Перед нами – Берлин.

– Вижу, – взволнованно отвечает он.

Аэронавигационными огнями Преображенский подаёт идущим за флагманом экипажам команду: рассредоточиться, выходить на цели самостоятельно. Я вывожу флагманский самолёт к Штеттинскому железнодорожному вокзалу.

Конфигурация освещённых улиц и площадей чётко различима с воздуха. Видно даже, как искрят дуги трамваев, скользящие по электрическим проводам. Отсвечивает в огнях гладь реки Шпрее. Тут не заблудишься и не перепутаешь выбранный объект.

Освещённый город молчит. Ни одного выстрела, ни одного прожекторного луча, устремлённого в небо. Значит, противовоздушная оборона и здесь принимает наши самолёты за свои.

Цель! Теперь только цель! И вот она перед нами. Вот вокзал, опоясанный паутиной рельсовых путей, забитый железнодорожными составами.

– Так держать! – передаю я в микрофон командиру корабля.

Открываю бомбосбрасыватель. Снимаю бомбы с предохранителей. Берусь рукой за бомбосбрасыватель. Бомбы, одна за другой, пошли вниз

– Это вам, господа фашисты, за Москву, за Ленинград, за советский народ!

Тут вспоминаю о листовках. Спрашиваю в микрофон стрелка-радиста сержанта Коротенко:

– Листовки?

Он отвечает:

– Сброшены вместе с бомбами.

Вот прошло уже сорок секунд, как сброшен смертоносный груз. И тут мы видим внизу на земле огненные всплески. В одном, в другом месте. Во многих местах. Видим, как от них расползается пламя, где тонкими ручейками, где широкими полосами. В разных секторах города видим круги и квадраты огня. Освещённый Берлин вдруг погружается во тьму ночи.

Наконец, воздух пронизывают прожекторные лучи. Их множество. Они шарят по небу, пытаясь взять в свои щупальца наши самолёты. И среди лучей на разных высотах рвутся зенитные снаряды. Орудия выбрасывают их сотнями. Слишком поздно они привели в действие свою зенитную артиллерию. Мы уходили от Берлина на север, к морю.

Стрелок-радист флагмана Василий Коротенко спешно передал на свой аэродром радиограмму с заранее условленным текстом, «Моё место Берлин. Задачу выполнил.

Возвращаюсь».

Через шесть часов пятьдесят минут после нашего взлёта Евгений Николаевич Преображенский с первого захода отлично посадил флагманский самолёт. А следом подходили остальные. Мы зарулили на стоянку, вышли из кабин и опустились на землю. Ныла спина, руки ещё не отогрелись. От перенапряжения дрожали ноги. Болели глаза.

К нам на автомашине подъехал генерал С.Ф.Жаворонков. Он всю ночь не спал. В эту ночь никто не спал. После принятия доклада Жаворонков всех по очереди обнял и расцеловал.

Весть о героическом подвиге Балтийцев-лётчиков облетела всю страну, передавалась из уст в уста. У народа в тылу и на фронте появилась уверенность в победе над фашизмом. На предприятиях состоялись митинги. Об этом узнал весь мир.

Фашистское командование поначалу не верило, что их бомбили русские. Геббельс, министр пропаганды и агитации, сообщил своему народу сведения, что бомбили англичане, перелетев через пролив Ла-Манш. Вдобавок прибавил шесть сбитых бомбардировщиков, которых сбили в черте города. Оттого и произошли пожары. Английское радио опровергло эти сообщения, оповестило, что из-за плохих метеоусловий английские самолёты не летали.

А героям отовсюду шли поздравления. Правительственной телеграммой поздравил лично Сталин.

Второй полёт на Берлин состоялся 9 августа. Так же ведущий Е.Н. Преображенский взлетал первым. Теперь уже Штеттинский военный аэродром встретил плотным зенитным огнём, кинжалили зловещие лучи прожекторов. Небо было в сплошных разрывах снарядов. Такой мощный заслон, казалось, не пройти. Светомаскировка скрывала город. И всё же прошли, отбомбились. Снова полыхали пожары, снова не спали немцы и немки. Полёт был трудным, но таким же результативным.

Десятого августа восточнее Кагула, на аэродром Асте приземлились пятнадцать самолётов ИЛ-4, принадлежащие дальней авиации Красной Армии. Группу возглавляли майор В.И.Щелкунов и капитан В.Г.Тихонов. Они тоже прибыли в распоряжение генерала Жаворонкова.

Двенадцатого августа армейцы тоже взлетали на Берлин. Их повели по изведанному маршруту Балтийские лётчики. Полёт был очень трудным, но результативным, как и предыдущие.

Тринадцатого августа Указом Президиума Верховного Совета СССР за образцовое выполнение задания было присвоено звание Героя Советского Союза лётчикам: Е.Н.Преображенскому, В.А.Гречишникову, А.Я.Ефремову, М.Н.Плоткину, П.Н.Хохлову. Орденами Ленина были награждены тринадцать участников, Орденами Красного знамени и Красной Звезды пятьдесят пять человек. В числе награждённых орденом Красного знамени были: генерал-лейтенант авиации Семён Фёдорович Жаворонков и старший политрук Григорий Захарович Оганезов.

После сообщения о награждении в помещении сельской школы состоялся концерт участников, где лихо отплясывал кавказскую лезгинку П.З.Оганезов, ему вторил старший лейтенант П.Н.Комаров. Хором пели песню «Раскинулось море широко», аккомпанировал на баяне Е.Н.Преображенский.

В заключение вечера генерал Жаворонков сказал:

– Молодцы, лётчики! Умеете бить врага и веселиться.

Налёты на Берлин производились с обоих аэродромов, Кагула и Астэ. Для отражения штурмовок по аэродрому Астэ, туда посадили 12-ю КОИАЭ. В то время, когда все самолёты вылетели с обоих аэродромов на Берлин, аэродром Кагул подвергся штурмовке фашистскими Ю-88. Истребители «Чайки» вылетели на отражение, но фашисты успели сбросить бомбы, впрочем, не причинив вреда. С восьмого по четырнадцатое сентября Балтийские лётчики с аэродрома Кагул совершили 86 самолётовылетов на Берлин, при этом тридцать три самолёта дошли до Берлина, остальные бомбили города Штеттин, Мемель, Данциг, Кольберг, Свинемюнде, Либаву и другие важные объекты городов. Несколько меньше самолётовылетов совершили армейцы. Их подвиги были так же незабываемы. Многие были свидетелями, как предельно нагруженные ИЛ-4 на взлёте едва отрывались от земли. Старший лейтенант Павлов погиб на взлёте из-за перегрузки самолёта.

Семнадцатого сентября Указом Президиума Верховного за успешные удары по Берлину было присвоено звание Героя Советского Союза лётчикам армейской группы дальней авиации капитану В.Г.Тихонову, майору В.И.Малыгину, майору В.И.Щелкунову, капитану Н.В.Крюкову, лейтенанту В.И.Лахонину. Остальные участники так же были награждены орденами Красного Знамени и Красной Звезды.

Через два дня после налёта советских самолётов на Берлин фашисты узнали, откуда вылетают эти самолёты. Гитлер приказал уничтожить авиацию, летающую на Берлин. Уничтожить прямо на аэродромах. В дополнение к директиве № 34 от 12 августа 1941 года указывалось:

«Как только позволит обстановка, следует совместными усилиями соединений сухопутных войск, авиации и военно-морского флота ликвидировать военно-морские и воздушные базы противника на островах Даго и Эзель. При этом особенно важно уничтожить вражеские аэродромы, с которых осуществляются воздушные налёты на Берлин».

Для уничтожения самолётов, летающих на Берлин, они послали ударную авиацию. С 19 августа и ежедневно фашисты по нескольку раз в сутки проводили налёты на аэродромы. Вначале прилетело восемнадцать самолётов Ме-110.

На отражение первого налёта с аэродрома Астэ поднялись почти все исправные самолёты и сорвали вражескую штурмовку. Через день фашисты повторили налёт одновременно на оба аэродрома, на Кагул и Астэ. Налёт произошёл внезапно, они шли на малой высоте и с разных направлений. Посты ВНОС опоздали с оповещением, и в воздух поднялось только одно звено старшего лейтенанта Крайнова. Фашисты сковали это звено боем, и оно не могло оказать достойного противодействия. В этом налёте было сожжено два бомбардировщика ИЛ-4 на аэродроме Кагул и три на Астэ. Воздушные стрелки и стрелки-радисты бомбардировщиков 57-го и 1-го минно-торпедного полка, которые стояли на аэродроме Кагул, не пошли в укрытие, а расчехлили свои турельные установки самолётов и открыли сильный огонь по атакующим Ме-110. Своим героизмом им удалось сбить два самолёта Ме-110. В каждом сидело по три человека, не трудно подсчитать, сколько было убито врагов.

Истребители-разведчики на «Чайках» обнаружили, что фашисты вылетали на штурмовку с аэродрома Вентспилс в Латвии. Командование решило нанести контрудар по этому аэродрому.

Двадцать первого августа на рассвете полетели в Вентспилс двенадцать «Чаек». Участвующие лётчики были разбиты на три группы: ударную, сковывающую и группу прикрытия.

Ударную группу возглавляли лётчики звена старшего лейтенанта Я.И.Ёхина, сковывающую – Г.В.Крайнов и П.Ф.Гузов. Третья группа старшего лейтенанта П.П.Смирнова осуществляла прикрытие от истребителей противника.

Стоял туман, это способствовало внезапности удара. Очертания берега рассматривались с трудом. Доходя до цели, снизились на высоту 15–20 метров и только перед самым аэродромом увеличили высоту на 150 метров. Для фашистов прилёт советских самолётов в столь ранний час и при плохой видимости был полной неожиданностью. Немцы были предусмотрительны и осторожны во всём, но в данном случае они не ожидали такой дерзости. Около сорока самолётов различных марок стояли не замаскированными, возле них неторопливо расхаживали авиаспециалисты. Поодаль от всех самолётов стояло четыре Ме-110. Первыми получили «гостинец» эти самолёты. Один самолёт загорелся, второй перевернулся вверх колёсами, от второго захода летели обломки и от остальных. Зенитчиков прилёт советских самолётов ошеломил, некоторое время они были в шоке, лишь потом открыли сильный огонь. Но реактивные снаряды сковывающей группы Крайнова заставили их замолчать. То тут, то там взрывались самолёты, метались в страхе гитлеровцы в защитных гимнастёрках.

В штурмовке участвовали самолёты трёх групп. Опустошив боезапасы, лётчики собрались за аэродромом и взяли курс на свой аэродром.

По данным аэрофоторазведки было уничтожено до двадцати самолётов всех марок, были уничтожены аэродромные постройки, выведено из строя лётное поле.

На перехват советских истребителей вылетели немецкие лётчики с другого аэродрома, Лиепая. Вылетело много, но из-за плохой видимости им не удалось встретить наши самолёты.

Весть об успехах лётчиков 12-й КОИАЭ пронеслась по всем частям и подразделениям. На прокопченных лицах бойцов появились радостные улыбки. Появилась надежда одолеть фашистов.