Текст книги "Прометей № 3"

В инструкциях Коминтерна, основная ставка делалась на создание левых фракций в массовых национальных организациях. В целом эта была неудачная практика, так как коммунисты выдвигали порой более радикальные лозунги, чем члены той же Хорватской крестьянской партии, которые боролись за автономию. Создание коммунистами собственных национальных организаций в целом также имело неудачные последствия. Вполне закономерно, что попытка со стороны коммунистов сыграть на чужом поле завершилась провалом. Они явно проигрывали по популярности той же Хорватской крестьянской партии с давней традицией и массовой крестьянской поддержкой. Секретарь КПЮ Милан Горкич был вынужден признаться в 1935 г: «…до 1935 г. большинство национально-освободительных и крестьянских выступлений фактически возникало и проходило мимо нашей партии»[214]214
  Из выступления М.Горкича на VII конгрессе Коминтерна о насущных задачах компартии Югославии // Коминтерн и идея мировой революции. Документы. М.: Наука, 1998. С. 904


[Закрыть].

Как справедливо отмечает Улунян: «Фактически к 1930 г. произошло полное отождествление интересов Коммунистического Интернационала как международной идейно-политической организации и СССР, как “международного социалистического острова”. Во многом анализ ситуации в том или ином регионе Европы и мира в целом делался в структурах Коминтерна прежде всего с учетом национальных интересов Советского Союза, которые отождествлялись с общественно-политическими интересами наемных рабочих и большинства крестьянских слоев»[215]215
  Улунян А. А. Коминтерн и геополитика. Балканский рубеж 1919–1938 гг. М., 1997. С.142


[Закрыть].

Политическая философия большевизма носила подчеркнуто антиимперский характер, как и большинство политических движений 20 века, большевистские лидеры априорно ставили впереди на шкале прогрессивности любое национальное государство по сравнению с имперским или буржуазным многонациональным государством. Это было результатом абсолютизации итогов Октябрьской революции и распада Российской империи. Однако помимо большевиков были и другие политические силы готовые воспользоваться национальным фактором для дестабилизации Югославии – нацисты. Быстрый распад Югославского королевства и отсутствие организованного вооруженного сопротивления вторжению стран Оси были в немалой степени вызваны тем, что оккупанты сыграли на хорватском национализме, позволив усташам создать Независимое государство Хорватия.

Однако Коминтерн смог за несколько лет до войны смог изменить свою тактику в отношении национальных движений в Югославии, что стало основой для создания в будущем широкого антифашистского движения на Балканах. Компартия Югославия победила в кровопролитной гражданской войне в условиях немецко-итальянской оккупации именно благодаря тому, что предложила объединительный политический проект, основанный на принципах интернационализма и братства народов. История сделала круг – из руин возникла новая социалистическая Югославия, воплотившая в себе мечтания нескольких поколений сербских и хорватских политиков. Однако и она не устояла перед волнами национализма и экономического кризиса[216]216
  См. более подробно: Лебский М. Югославия: История партизанской республики в двух частях. URL: https://vestnikburi.com/yugoslaviya-istoriya-partizanskoy-respubliki-chast-pervaya/
  URL: https://vestnikburi.com/yugoslaviya-istoriya-partizanskoy-respubliki-chast-vtoraya/


[Закрыть].

Вопрос о том, похоронена ли окончательно югославская идея на полях Боснии в 1992–1995 гг., остается риторическим. Однако хорватский писатель Мирослав Крлежа когда-то заметил: «Я не знаю, что будет, но люди, стоящие у власти в нашем государстве, убеждены, что история повторяется. Вы, конечно, слышали о битве при Косово? Это произошло в 1389 году. После этой битвы пало Царство, за пятьдесят лет до того процветавшее. Затем, через пятьсот двадцать три года, Косово было отмщено, и семь лет спустя Царство вновь воссияло в полном блеске, заполучив Конституцию в день святого Вида. Если история и вправду повторится (а она, несомненно, повторяется), то через пятьдесят лет нас ожидает новое падение Царства, то есть в 1974 году снова будет что-то вроде новой катастрофы при Косово. Через пятьсот двадцать три года, в 2437 году, мы опять отомстим за Косово, а в 2 504 году примем новую Конституцию в день святого Вида, и в ней снова запретим всякие помыслы о республике путем чрезвычайных мер, и все будет в полном порядке. Такие вот этапы предполагают люди, находящиеся у власти в нашем государстве. Но может произойти и по-другому. Подобные вопросы всегда остаются открытыми»[217]217
  Крлежа М. Поездка в Россию. 1925: путевые очерки. М., 2005. С. 34–35


[Закрыть].

Борьба Коминтерна с анархистами в 1920-х – 1930-х гг

Талеров Павел Иванович,

кандидат исторических наук, доцент, действительный член

Петровской академии наук и искусств (Санкт-Петербург)

Аннотация. О сложных взаимоотношениях Коминтерна с различными радикальными течениями и движениями, прежде всего с анархистами. Амбициозность большевистского руководства порождала в исторических условиях того времени не только конфликты и войну «против всех», но и трагедии в судьбах отдельных людей и общественных движений.

Ключевые слова. Анархизм, анархисты, Интернационал, Коминтерн, М. А. Бакунин, К. Маркс, Ф. Энгельс, В. И. Ленин, РКП(б) – ВКП(б).

Пролетарский Интернационал, безусловно, остаётся социально-политическим феноменом в новейшей мировой и российской истории, повлиявшим на судьбы многих стран и народов, не говоря уже о человеческих судьбах. Особое значение в этом смысле имеет III Коммунистический Интернационал или Коминтерн, чья международная деятельность пришлась на 1919–1943 гг. – годы образования, становления и укрепления нашей страны под властью коммунистической идеологии.

Как известно, начиналось Международное товарищество трудящихся (I-й Интернационал) в Европе в середине XIX в. и действовало под руководством К. Маркса и Ф. Энгельса. Перед сообществом ставилась глобальная цель: сплотить рабочие пролетарские массы в единое революционнее движение, способное, по мнению основоположников марксизма, кардинально изменить существующее общество на принципах свободы, равенства и братства, создать бесклассовый коммунистический социум. Именно тогда возник лозунг «Пролетарии всех стран соединяйтесь!», ставший определяющим на долгие годы не только для Советского Союза. Из истории коммунистического движения также известно возникшее противостояние марксистов и бакунистов – сторонников М. А. Бакунина, русского революционного народника, идеолога анархистского крыла в Интернационале. Различия между этими двумя направлениями в международном революционном процессе не сводятся только к применяемой ими тактике (во многом, кстати, они действовали одними и теми же методами) – отличались они и по многим более существенным идеологическим положениям, таким как: отношение к революционному насилию и насилию вообще, к государству и власти, к переходному периоду при построении бесклассового общества, к диктатуре пролетариата, к собственности и др. Возможно в открытых дискуссиях и выработалась бы общая – компромиссная – точка зрения на те или иные аспекты революционной деятельности, но, как два медведя не могут ужиться в одной берлоге, так и Маркс с Бакуниным не могли тайно не стремиться к усилению собственного влияния, к единовластию, к единственно верному собственному мнению, что, в конечном счете, и привело к целой череде интриг, и, в конечном счёте, к резкому размежеванию – к исключению на Гаагской конференции 1872 г. организованным марксистами большинством М. А. Бакунина и его сторонников из состава Интернационала, а затем и к окончательному роспуску Международного товарищества трудящихся в 1876 г.

Судьба II-го Интернационала была не менее печальной: основанный в 1889 г. при непосредственном участии Ф. Энгельса на тех же принципах и практически с теми же целями, что и предшественник, в августе 1914 г. II-й Интернационал раскололся в связи с началом 1-й мировой войны. Интернационализм как основа совместных действий пролетариата разных стран и их партийного авангарда оказался не в состоянии преодолеть сугубо частные национальные интересы лидеров партийного руководства, вставших на позиции защиты правительств своих государств, оказавшихся втянутыми в кровавую бойню. Ленинский большевистский клич к международному пролетариату – повернуть оружие против буржуазии собственных стран и совершить революцию – был проигнорирован оппортунистическими лидерами-«оборонцами» II-го Интернационала и пытавшегося занять промежуточную (между социалистической и коммунистической) позицию 2½ Интернационала (так называли созданный в феврале 1921 г. на конференции центристских социалистических партий Международное рабочее объединение социалистических партий).

В марте 1919 г. большевики приступили к формированию и организационному оформлению III-го Интернационала – Коминтерна, которое завершилось к середине 1920 г. И вновь, уже в новой политической ситуации, ставились уже знакомые по прошлому цели объединения усилий пролетарских коммунистических партий мира по кардинальному изменению социума на бесклассовой основе. Однако акценты были уже иные, с учетом изменившейся обстановки – появления Советского пролетарского государства, которому в условиях Гражданской войны и внешней империалистической агрессии необходимо было иметь эффективную поддержку его политике и действенное (не только идеологическое) противодействие всем враждебным выступлениям, направленным против него. На первый план выдвинулся лозунг диктатуры пролетариата, призванный стать основой всем политическим и военным действиям Советского правительства. «Всемирно-историческое значение III, Коммунистического Интернационала состоит в том, что он начал претворять в жизнь величайший лозунг Маркса, лозунг, подведший итог вековому развитию социализма и рабочего движения, лозунг, который выражается понятием: диктатура пролетариата» – писал В. И. Ленин в апреле 1919 г.[218]218
  Ленин В. И. Третий Интернационал и его место в истории // Полн. собр. соч. 5 изд. – Т. 38. – М., 1969. – С. 303.


[Закрыть]

Здесь как раз и прошла демаркационная линия между большевиками и не признающими диктатуру ни в какой форме анархистами. «Отрицая диктатуру пролетариата во имя абстрактной "свободы", анархизм лишает пролетариат важнейшего и самого острого орудия против буржуазии, её армий, всех её репрессивных органов»[219]219
  Коммунистический Интернационал в документах: Решения, тезисы и воззвания конгрессов Коминтерна и пленумов ИККИ: 1919–1932. М.: Партиздат 1933. – С. 39.


[Закрыть] – было сказано в программе Коминтерна.

Вождь мирового пролетариата особо подчёркивал, что анархизм «нередко являлся своего рода наказанием за оппортунистические грехи рабочего движения». Революционность анархистов (к этой категории он относил «взбесившихся» от ужасов капитализма мелких буржуа) весьма неустойчива и имеет «свойство быстро превращаться в покорность, апатию, фантастику, даже в "бешеное" увлечение тем или иным буржуазным "модным" течением». Но совсем неубедительно звучит у Ленина тезис о том, что «анархизм пользовался в период обеих революций (1905 и 1917) и во время подготовки к ним сравнительно ничтожным влиянием», и это, «несомненно, следует поставить отчасти в заслугу большевизму», поскольку, по мнению теоретика и вождя большевизма, «ещё более важную роль в деле ослабления анархизма в России, сыграло то, что он имел возможность в прошлом (70-е годы XIX века) развиться необыкновенно пышно и обнаружить до конца свою неверность, свою непригодность как руководящей теории для революционного класса»[220]220
  Ленин В. И. Детская болезнь «левизны» в коммунизме // Полн. собр. соч. 5 изд. – Т. 41. – М., 1981. – С. 14–15.


[Закрыть]. В чём заключалась эта неверность, остаётся только догадываться, но популярность анархистские теории от этого, как свидетельствует история, не теряли.

Фото 23. Обложка первого выпуска журнала «Коммунистический Интернационал» – органа Исполнительного комитета Коминтерна. 1919 г.

Итак, анархисты не могли смириться не только с диктатурой пролетариата, но и вообще со всякой диктатурой, воспринимаемой ими как насилие, принуждение, ограничение свободы, пусть даже и вызванное объективной необходимостью. Вдобавок из милитаристско-революционной риторики марксистов-большевиков трудно было понять, каким образом должна реализовываться эта самая диктатура пролетариата – ведь последний, научившись только разрушать старое, отжившее, и привыкши видеть вокруг себя одних только врагов, вряд ли был готов в своей массе к созиданию: организовывать и управлять процессом построения нового социума. А известную бакунинскую формулу «страсть к разрушению есть вместе с тем и созидающая страсть» надо было понимать в более глубоком, философском, смысле… Большевики же, как было задумано и как показал последующий исторический опыт, полагали привлечь к управлению пролетарским государством наиболее сознательных, преданных марксистской идее рабочих, но, в первую очередь, его авангард – трудовую интеллигенцию, во главе которой находится её ядро – партия. В своё время М. Бакунин в полемике с К. Марксом провидчески выразил свои глубокие сомнения в том, что такой государственный строй будет существенно отличаться от буржуазного, поскольку интересы новой элиты будут превалировать над интересами простого народа. Коммунизм в такой марксистской интерпретации Бакунин видел лишь как казарменный, жёстко закрепляющий человека – всего лишь винтик в глобальной социальной системе.

Следует отметить, что ленинский стиль управления с его принципами и тактикой, совсем не в том смысле, который преподавался в конце XX в. в советских вузах и школах партхозактива, в начале того же века логично вписывался в русло классического менеджмента и политического маркетинга. Жесткая иерархическая пирамида под парадоксальным лозунгом демократического централизма (занявшего, по мнению большевистского руководства, середину между анархизмом и бюрократизмом) на практике требовала безусловного бескомпромиссного подчинения и не допускала полемики даже с минимальными свободными оценками, не говоря уже о критике вырабатываемых верхами управленческих решений и генеральной линии партии. Вполне логичная и оправданная жёсткость, доходящая, по сути, до жестокости, а, нередко, и до абсурда, объективно была вызвана поставленными грандиозными и беспрецедентными целями тотального развития новой общности, а также реально существующим внутренним и внешним противодействием в лице сопротивляющихся сторонников отжившего строя – белого движения, интервентов, стремящихся урвать свой кусок от впавшего в конвульсии государства, различных партий и движений (анархистов, в том числе), имеющих оригинальное, не совпадающее с большевистским видение грядущего, а также собственного многочисленного «несознательного» населения, пока ещё не понимающего своего будущего счастья и не просматривавшего путей его достижения.

Борьба с анархистами в Советской России велась долго, методично и жёстко. Новая власть не гнушалась применять в этой борьбе любые средства, включая практику провокаций внедренными в ряды анархистского движения агентами. После известного взрыва 25 сентября 1919 г. в Леонтьевском пер., 18, где располагался Московский комитет РКП(б), наступление на анархистов, объявленных врагами новой власти и пролетариата, существенно активизировалось. Многие участники движения были расстреляны, другие оказались в тюрьмах в ожидании решения своей судьбы[221]221
  Подробнее см.: Рублёв, Д. [И.] Чёрная гвардия: Московская Федерация Анархистских групп в 1917–1918 гг. / Дмитрий Иванович Рублёв. – М.: Common Place, 2020. – 704 с. + 32 с. вкл. ил. – (Проект «Центр либертарных исследований»).


[Закрыть]. 19 июля 1921 г. член Исполкома Коминтерна Н. И. Бухарин по поручению Политбюро ЦК РКП(б) выступил на заседании 1-го международного конгресса революционных профессиональных и производственных союзов (Межсовпрофа, Профинтерна) с информационным докладом об аресте и высылке анархистов, в котором сказал, что «анархизм в России имеет свою специфику, он опирается не на пролетарские массы, как в ряде европейских стран, а на крестьянство и играет в России „роль „Вандеи“ богатого крестьянства против пролетариата“. Приведя ряд фактов, свидетельствовавших о расправах банд Н. И. Махно с советскими работниками и коммунистами, Бухарин заявил: „Ни один революционер во всем мире не может требовать, чтобы мы щадили наших врагов, идущих на нас с бомбами, гранатами и т. п.“». Это выступление, сводящего всю философию и идеологию такого многогранного анархизма исключительно к махновскому движению, вызвало активный протест со стороны делегации французских анархо-синдикалистов, представитель которой Анри Сиролль также сообщил о том, что группой синдикалистов из ряда стран было принято решение образовать комиссию с целью «обратиться к Советскому правительству с просьбой об амнистировании анархистов и обсудила уже этот вопрос с Лениным». А. Сиролль требовал «осуществить соглашение об освобождении анархистов (по представленному комиссией списку) из тюрем и обеспечении им права выезда под поручительство хлопотавших о них делегаций»[222]222
  Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б) и Коминтерн: 1919–1943. Документы. М.: РОССПЭН, 2004. – С. 91–92.


[Закрыть].

В связи с этим показателен документ, который обсуждался и был принят на заседании Политбюро ЦК РКП(б) 23 октября 1924 г. Это – «Проект открытого письма 2-ому Интернационалу, предложенный т. [В. В.] Куйбышевым». В этом более чем ультимативном письме председателя ЦКК большевистской партии говорилось буквально следующее: «Объектом своих и "пацифистских" забот все партии 2-го Интернационала избрали группы меньшевиков, социалистов-революционеров и анархистов, которые арестованы в Советском Союзе за участие в подготовке контрреволюционных переворотов. Вопреки всем данным, подтверждающим, что эти арестованные живут в местах заключения в Советском Союзе в максимально благоприятных условиях, 2-ой Интернационал не прекращает своей кампании против СССР, противопоставляя её требованиям пролетариата об освобождении заключённых из буржуазных тюрем»[223]223
  РГАСПИ Ф. 17. Оп. 3. Д. 470. Л. 8, 12–14. Цит. по: Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б) и Коминтерн… – С. 276–277. Курсив мой. – П. Т.


[Закрыть]. Можно себе представить, что это за столь цинично прозвучавшие «максимально благоприятные условия», тем более что многие из этих арестованных были к тому времени уже либо расстреляны, либо умерли в заключении. Характерно здесь и косвенное свидетельство того, что маховик массовых репрессий против оппозиции большевизму бывших соратников по революции уже в послевоенное мирное время стал набирать свои обороты под всякими чаще надуманными, а порой – нелепыми и абсурдными, предлогами и основаниями. А постоянная забота РКП(б), а затем – ВКП(б) о чистоте своих рядов заставляла в поисках внутренних врагов за те или иные возможно случайно или неудачно высказанные мысли и идеи вешать ярлыки «анархиста», «синдикалиста», «оппортуниста» и пр. на своих коллег-однопартийцев, а потом публично их критиковать, шельмовать, подвергать остракизму, арестовывать, пытать и расстреливать. К реальным же анархистским теориям и движениям многие из них, как правило, никакого отношения не имели.

Особое место в деятельности Коминтерна начала 1920-х гг. занимала работа не только по усилению влияния коммунистических идей в международном рабочем движении, но и расширения с этой целью рядов интернационалистов-коммунистов. А при существовании в это время, как говорилось выше, сразу нескольких Интернационалов, опиравшихся каждый на свой электорат, актуальной становилась задача создания единого рабочего фронта, в рамках которой Исполком Коминтерна и принял 18 декабря 1921 г. «Тезисы о едином рабочем фронте и об отношении к рабочим, входящим во II, 2½ и Амстердамский Интернационалы, а также к рабочим, поддерживающим анархо-синдикалистские организации». В тезисах предлагалось всем Интернационалам совместно с Коминтерном обсудить вопрос о практических единых действиях рабочих организаций, особенно в связи с Вашингтонской конференцией и угрозой войны. При этом как в ИККИ, так и в руководстве РКП(б) исподволь лелеяли надежду этой соглашательской тактикой единого фронта разоблачать вождей конкурирующих рабочих объединений и, по высказыванию Г. Зиновьева, направить её на то, чтобы «изолировать других, а не на то, чтобы вместе с ними вести борьбу»[224]224
  РГАСПИ Ф. 495. Оп. 1. Д. 45. Л. 145. Цит. по: Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б) и Коминтерн… – С. 109.


[Закрыть]. Поскольку в этом был явный риск вызвать непонимание и конфликты в рядах компартий европейских стран, В. И. Ленин высказался (и его точка зрения была поддержана) за достижение соглашений между реально действующими в рабочем движении политическими течениями и партиями с тем, чтобы шире вовлекать трудящиеся массы в борьбу за свои жизненные интересы. Однако и задача борьбы в рядах самих этих течений и партий за идеологическое влияние коммунистов на те же самые трудящиеся массы и вовлечение в собственные ряды (ассимиляция) также не снималась с повестки дня. Формулируя основные задачи перед «действительно коммунистическими партиями», Коминтерн на своём 2-м Конгрессе, в частности, подчёркивал, что успешность их работы «должна измеряться, между прочим, тем, насколько им удалось привлечь на свою сторону все истинно пролетарские элементы от анархизма»[225]225
  Коммунистический Интернационал в документах. – С. 100.


[Закрыть]. Вместе с тем официальной целью крупных международных форумов, таких как, например, конференция всех рабочих организаций мира, на которую Коминтерн считал необходимым привлечь в том числе «также и важнейшие организации синдикалистов, анархистов, IWW (Промышленные рабочие мира), Shop-Stewards (завкомов) и т. д.», – «организовать оборонительную борьбу рабочего класса против международного капитала»[226]226
  Там же. – С. 269.


[Закрыть]. Для сравнения нужно также напомнить, что и внутри страны шла не менее упорная борьба за массы с различными идеологическими противниками, некогда бывшими союзниками в революционном движении. Многие в прошлом меньшевики, эсеры, анархисты и иже с ними, вступая в ряды РКП(б), оперативно «перековывались» в большевистскую веру, обеспечивая идейную однородность партийной массы, а также ликвидируя либо нейтрализуя тем самым оппозицию (конкуренцию) разрабатываемой и реализуемой коммунистическими вождями генеральной линии на победу социализма в отдельно взятой стране.

Ещё одним важным направлением нейтрализации-минимизации анархистского влияния на рабочие массы за рубежом, а также уменьшения числа нападок на Советскую Россию со стороны анархистов зарубежных стран стала пропагандистская деятельность так называемых анархо-большевиков (по терминологии П. Аршинова, который и сам позже оказался в этих рядах, разочаровавшись в анархистской тактике и заскучав, видимо, по железной дисциплине). «Поражение русской революции, в её основных первоначальных замыслах, означает в то же время и поражение анархизма в России. Правда, поражение это чисто физическое» – писал Пётр Аршинов в своей статье «Анархо-большевизм и его роль в русской революции». Начало ренегатству в рядах анархистов было положено ещё в годы разгрома царизмом первой русской революции 1905–1907 гг., а позже, после Октября 1917-го, «Ленин, стремившийся приспособить весь анархизм в его теории и практике на служение большевизму, без малейшего затруднения завладел этой, катившейся по наклонной плоскости, группой. <…> Таким образом, анархо-большевизм есть продукт ренегатского сдвига среди части анархистов и демагогии Ленина». От имени анархизма анархо-большевики стали пропагандировать большевизм, «защищая все практические мероприятия его, черня и осуждая всякую тень оппозиции ему». Этим анархо-большевизм внес «сумятицу в широкую революционную массу, симпатизировавшую анархизму»[227]227
  Аршинов П. А. Анархо-большевизм и его роль в русской революции // Анархизм: pro et contra, антология / Сост., вступ. статья, коммент. П. И. Талерова. – СПб.: РХГА, 2015. – С. 860–861, 864. – (Русский Путь).


[Закрыть]. Скорее всего Аршинов здесь сгущает краски – вряд ли можно было простой агитацией сбить с толку истинных сторонников анархистских теорий и полностью затушить анархистское движение, хотя, конечно, давление со стороны большевистской власти, приводившего в доказательство быстрое и последовательное развитие молодого советского государства, было весьма основательное. Достаточно вспомнить судьбу самого Петра Аршинова.

В документах Политбюро ЦК РКП(б) 1922 г. встречаем поддержанное им предложение ИККИ «О посылке делегации анархистами за границу». В приложении к протоколу – записка генерального секретаря Исполкома Коминтерна О. В. Куусинена секретарю ЦК В. М. Молотову с ходатайством («если ЦК РКП не имеет против этого возражения и согласен нести расходы») разрешить обратившемуся в Президиум Исполкома Свободному объединению анархистов послать своих делегатов в Германию, Италию и Францию, «чтобы там анархистам разъяснить положение в России таким образом, чтобы те прекратили нападки на Советскую Россию и чтобы здесь взаимоотношения между анархистами и советским правительством были облегчены». К записке была приложена выписка из протокола заседания Президиума Исполкома Коминтерна № 43 от 16 марта 1922 г., на котором с данным вопросом был заслушан А. Д. Барон (Факторович), представитель вышеуказанного объединения. Президиум против этой поездки не имел возражений, но вопрос «о своей поездке он должен согласовать с Секретариатом и с тов. Лозовским»[228]228
  РГАСПИ Ф. 17. Оп. 3. Д. 284. Л. 4, 12. Цит. по: Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б) и Коминтерн… – С. 126–127.


[Закрыть]. Арон Давидович Барон ещё в 1920-м был «набатовцем», председателем махновского РВС, затем резко «перековался». А. Лозовский (Соломон Абрамович Дридзо) с 1921-го состоял в должности генерального секретаря Профинтерна.

Фото 24. Делегаты II Конгресса Коммунистического Интернационала. Первый ряд слева направо: Джасинто Серрати (Италия), Лев Троцкий, Пауль Леви (Германия), Григорий Зиновьев, Михаил Калинин, Карл Радек. Москва, 1920.

С конца 1920-х, и, особенно, в 1930-е гг. противостояние коммунистов Коминтерна, с одной стороны, и анархистов и анархо-синдикалистов, с другой, в международном рабочем движении достигло высокого накала. В документах Коминтерна всё чаще встречаются постепенно приобретающие форму штампа или заклинания резко негативные высказывания в адрес этих своих оппонентов. На состоявшемся в мае 1927 г. 8-м пленуме Исполкома Коминтерна в тезисах, посвящённых задачам Коммунистического Интернационала в борьбе против войны и военной опасности позиция анархистских и синдикалистских лидеров названа «предательской и откровенно-контрреволюционной», поскольку они «под видом борьбы против „диктатуры“ пролетарских вождей, против экономической и политической централизации» в СССР осуществляют «классовое сотрудничество вместе с буржуазией в деле подготовки нападения на первое в мире рабочее государство, окруженное со всех сторон империалистскими врагами». И чуть позже в другом документе говорится, что международный анархо-синдикализм «самыми грязными средствами на стороне наихудших белогвардейцев борется против Коммунистического Интернационала и Советского Союза»[229]229
  Коммунистический Интернационал в документах. – С. 706, 743.


[Закрыть]. Все эти высказывания с оттенком настойчивой маниакальности прямо противоречат объявленной Коминтерном политике объединения сил рабочего класса мира в борьбе с мировым капиталом.

В середине 1930-х гг. накануне VII всемирного конгресса, когда реальностью стала фашистская опасность в Испании и актуальным было объединение левых сил, в риторике Коминтерна продолжал использоваться жупел «предательства», «подлой измены» со стороны анархистов идей организации народного государства под знаменем диктатуры пролетариата. Также трудно было коммунистам смириться с отказом анархистов от парламентской деятельности в пользу борьбы за удовлетворение экономических требований трудящихся. Испанские анархисты тоже не оставались в стороне в этом идеологическом споре, назвав коммунистов в одной из своих статей «Коммунистические хитрости» «демагогической буржуазной разновидностью, и что «нет разницы между пролетарской диктатурой и диктатурой Гитлера», а в завершении объявив: «Единый фронт с коммунистами равносилен союзу со всей антипролетарской реакцией»[230]230
  Коммунистический Интернационал перед VII всемирным конгрессом (материалы). М.: Партиздат ЦК ВКП(б), 1935. – С. 218.


[Закрыть].

Таким образом, взаимоотношение Коминтерна с анархизмом (анархистскими теориями и движениями) на всём протяжении существования первого было в большей степени конфликтным, хотя в отдельные периоды Коминтерном и объявлялось желание сплотить ряды всех антибуржуазных сил, создав единый фронт борьбы рабочего класса против капитализма. Подлинная же цель Коммунистического Интернационала – иметь, невзирая на различия в языке, культурного, этнографического, экономического и иного порядка, однородное по своей идеологической и политической сущности международное сообщество, да ещё преданное не только коммунистической идее, но и первому социалистическому государству со всеми его правдами и неправдами – вряд ли была достижима из-за своей очевидной утопичности. Вместе с тем стремление к такой глобальной общемировой цели в существовавших исторических условиях порождало не только конфликты и войну «против всех», но и трагедии в судьбах отдельных людей и сообществ (партий и движений), включая сами компартии зарубежных стран.

Литература

1. Анархизм: pro et contra, антология: [изд. 2-е, испр. и доп.] / Сост., вступ. статья, коммент. П. И. Талерова. – СПб.: РХГА, 2016. – 1144, [2] с. – (Русский Путь).

2. Коммунистический Интернационал в документах: Решения, тезисы и воззвания конгрессов Коминтерна и пленумов ИККИ: 1919–1932. – М.: Партиздат, 1933. – 915 с.

3. Коммунистический Интернационал перед VII всемирным конгрессом (материалы). – М.: Партиздат ЦК ВКП(б), 1935. – 606 с.

4. Ленин В. И. Детская болезнь «левизны» в коммунизме // Ленин В. И. Полн. собр. соч. 5 изд. – Т. 41. – М.: Политиздат, 1981. – С. 1–104.

5. Ленин В. И. Третий Интернационал и его место в истории // Ленин В. И. Полн. собр. соч. 5 изд. – Т. 38. – М.: Политиздат, 1969. – С. 301–309.

6. Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б) и Коминтерн: 1919–1943. Документы. – М.: РОССПЭН, 2004. – 960 с.

7. Рублёв, Д. [И.] Чёрная гвардия: Московская Федерация Анархистских групп в 1917–1918 гг. – М.: Common Place, 2020. – 704 с. + 32 с. вкл. ил. – (Проект «Центр либертарных исследований»).