Текст книги "Прометей № 3"

Но единство южных славян базировалось на наличие более сильного и опасного противника – ненависть южных славян к «швабам» и желто-черной империи была самым сильным скрепляющим звеном югославизма. Сима Маркович говорил в Учредительном собрании: «Государство сербов, хорватов и словенцев является одним из вторичных продуктов мировой войны. Однако словенцы и хорваты с энтузиазмом подошли к объединению с Сербией, но не потому, что они знали, что они один и тот же народ с сербами, а потому, что объединение означало для них освобождение от ненавистной, деспотической и реакционной Австро-венгерской монархии»[102]102
  Marković S. Nacionalno pitanje u svetlosti marksizma // Marković S. Tragizam malih naroda. Beograd, 1985. S. 16


[Закрыть].

Как только внешняя угроза отошла на второй план, на первый план вышли внутренние противоречия, связанные со столкновением национальных проектов сербов и хорватов, претендовавших на одну и ту же территорию – Босния, Далмация и другие районы. Нарастали и социальные противоречия в новом южнославянском государстве. Молодые боснийские сербы, ждавшие сербскую армию как освободителей, с удивлением для себя обнаружили, что одного национального объединения для экономического процветания недостаточно. Послевоенная Югославия была истерзана мировой войной, что усугублялось аграрным характером экономики страны. Это стало питательной средой для развития рабочих забастовок среди малочисленного пролетариата и студенческого движения. Вот что вспоминал о своей учебе в Сараево в начале 1920-х гг., коммунист Родолюб Чолакович, будущий министр образования ФНРЮ: «Домой я возвратился поздно и за день насмотрелся разных сцен. Вот скачет по главной улице конный эскадрон в касках. Перед гостиницей «Европа» сидят господа. Завидев всадников, они вскакивают, восторженно аплодируют и кричат: «Да здравствует армия!». Дамы бросают цветы с балкона, а командир эскадрона, избоченясь в седле, сладко улыбается и посылает им воздушные поцелуи. Но не проехав и двадцати метров, он набрасывается на труппу рабочих, мирно и спокойно выходящих с боковой улицы на главную. Слышу, как сейчас, его визгливый голос: «Дави скотину!». Рабочие возмущены и кричат: «Долой армию!»– а господа и зеваки, сидевшие в то время у гостиницы, продолжают вопить: «Да здравствует армия!»»[103]103
  Чолакович Р. Рассказ об одном поколении. М., 1966. С. 75–76


[Закрыть].

Национальная политика Коминтерна базировалась на тезисе о праве наций на самоопределение вплоть до отделения и создания независимого государства. Ведущим теоретиком по национальному вопросу в большевистской партии был И.В. Сталин. Его перу принадлежит известная брошюра «Марксизм и национальный вопрос», где дано ставшее классическим для советской науки определение нации.

В периоде 1921–1928 гг. проблемами Югославии занималась Югославская комиссия, на которой периодический выступал лично Сталин. Особенно интересна его дискуссия 1925 г. с югославским коммунистом Семичем (псевдоним С. Марковича), в которой Сталин высказал свои принципиальные суждения о перспективах югославского государства. Однако прежде, чем коснуться позиции Сталина, важно охарактеризовать взгляды самого Марковича с опорой на его книгу «Национальный вопрос в свете марксизма»[104]104
  Marković S. Nacionalno pitanje u svetlosti marksizma // Marković S. Tragizam malih naroda. Beograd, 1985.


[Закрыть]. Книга Марковича в своей теоретической части во многом является расширенным пересказом упомянутой выше работы Сталина. Например, текст Сталина: «Судьбы национального движения, в существе своем буржуазного, естественно связаны с судьбой буржуазии. Окончательное падение национального движения возможно лишь с падением буржуазии. Только в царстве социализма может быть установлен полный мир. Но довести национальную борьбу до минимума, подорвать ее в корне, сделать ее максимально безвредной для пролетариата – возможно и в рамках капитализма»[105]105
  Сталин И.В. Марксизм и национальный вопрос // Сталин И.В. Сборник статей. Тула. 1920. С. 21–22


[Закрыть].

Текст Марковича: «Рабочий класс осознает, что национальная борьба исчезнет в социалистическом обществе, но в высших интересах рабочего класса, чтобы национальная борьба в рамках капиталистического общества была сведена по крайней мере к минимуму. Буржуазия – это класс, который сознательно, своим планом и работой разжигает и питает национальную борьбу, чтобы разделить рабочих разных наций и разрушить объединенный интернациональный классовый фронт пролетариата»[106]106
  Marković S. Nacionalno pitanje u svetlosti marksizma // Marković S. Tragizam malih naroda. Beograd, 1985. S. 86


[Закрыть].

Также, как и Сталин, Маркович рассматривает национальные противоречия как борьбу между буржуазией разных регионов, применительно к Югославии – между сербской, хорватской и словенской буржуазией. Сербская буржуазия понесла серьезные потери во время Мировой войны, в результате чего в новом государстве она установила жесткий централизм, чтобы компенсировать свою экономическую отсталость. Ни одна из национальных организаций не настаивает на отделении от Югославии, так как более развитой хорватской и словенской буржуазии выгодно иметь доступ к рынку на всей территории Югославии. Также, как и Сталин в свой ранней работе, Маркович не считает национальный вопрос выражением крестьянского движения, рассматривая проблему лишь через призму отношений крупной буржуазии и пролетариата. В соответствии с этим анализом, югославский коммунист пишет, что наиболее приемлемый путь решения национального вопроса в его стране – создание автономии провинций и закрепление ее в новой конституции в ходе общей демократизации политического режима[107]107
  Marković S. Nacionalno pitanje u svetlosti marksizma // Marković S. Tragizam malih naroda. Beograd, 1985. S. 86


[Закрыть].

Интересно, что сам Иосиф Виссарионович поддерживает в своей книге общий принцип самоопределения наций вплоть до отделения, но применительно к конкретным народам Российский империи он занимает скорее централистские позиции. Сталин подверг критике требование национально-культурной автономии, который развивали австрийские социал-демократы. Он полагал, что национально-культурная автономия неразрывно связана с федерализмом и ведет в конечном счете к сепаратизму. Сталин не требовал отделения Польши, Литвы, Украины и Кавказа от империи, а выдвинул принцип областной автономии для данных территорий в рамках демократической России. Т. е. речь шал о простой территориальной автономии без создания каких-либо национальных институтов. Они, по мнению Сталина, могут снижать накал классовой борьбы в рамках иллюзии национального единства.

Для Сталина любое разделение пролетариата по национальному признаку (партии, профсоюзы) – реакционный шаг, препятствующей классовой борьбе: «Организуясь на основе национальности, рабочие замыкаются в национальные скорлупы, отгораживаясь друг от друга организационными перегородками. Подчеркивается не общее между рабочими, а то, чем они друг от друга отличаются. Здесь рабочий прежде всего – член своей нации: еврей, поляк и т. д. Неудивительно, что национальный федерализм в организации воспитывает в рабочих дух национальной обособленности»[108]108
  Сталин И.В. Марксизм и национальный вопрос // Сталин И.В. Сборник статей. Тула. 1920. С.75


[Закрыть].

Однако в послеоктябрьский период Иосиф Виссарионович пересмотрел свои взгляды. Он посвятил полемике с Марковичем два выступления в Югославской комиссии[109]109
  Сталин И.В. К национальному вопросу в Югославии: Речь на югославской комиссии ИККИ 30 марта 1925 г. // Сталин И.В. Сочинения. – Т. 7. – М., 1952;Сталин И.В. Еще раз к национальному вопросу: По поводу статьи Семича // Сталин И.В. Сочинения. – Т. 7. М.,1952


[Закрыть]. Интересно, что дискуссия между ними шла на основе того, что югославский коммунист апеллировал к «раннему Сталину» против «зрелого Сталина» в национальном вопросе. Однако сам генеральный секретарь ВКП (б) говорил о том, что взгляды большевиков на национальные движения эволюционировали, в результате чего их можно разделить на два этапа: 1) дооктябрьский; 2) послеоктябрьский. В течение первого периода национальный вопрос был частью политической повестки буржуазно-демократической революции, в связи с чем основной упор делался на противоречия между буржуазией разных народов. Октябрьская революция привела к ослаблению мирового империализма и активизацию антиколониального движения на периферии: «Суть национального вопроса состоит теперь в борьбе народных масс колоний и зависимых национальностей против финансовой эксплуатации, против политического порабощения и культурного обезличения этих колоний и этих национальностей со стороны империалистической буржуазии господствующей национальности»[110]110
  Сталин И.В. Еще раз к национальному вопросу: По поводу статьи Семича // Сталин И.В. Сочинения. – Т. 7. М.,1952. С. 221


[Закрыть]. Практическим выводом из этого тезиса стала установка о том, что теперь на стороне пролетарской революции в борьбу вовлекаются миллионы крестьян, живущих в колониях. В послеоктябрьскую эпоху Сталин рассматривает национальный вопрос через призму крестьянства. Национальные противоречия в Югославии связаны с экономической отсталостью страны и наличием нерешенного аграрного вопроса.

Фото 17. Слева: обложка книги С. Марковича «Национальный вопрос в свете марксизма» 1923 г. Справа: переиздание «еретической книги» Марковича состоялось лишь в 1985 г.

Сталин упрекает Марковича в недооценке революционных перспектив национальных движений в Югославии: «Я думаю, что в нежелании Семича принять эту формулу кроется недооценка внутренней мощи национального движения и непонимание глубоко народного, глубоко революционного характера национального движения. Это непонимание и эта недооценка представляют большую опасность, ибо они означают на практике недооценку внутренней потенциальной силы, кроющейся в движении, скажем, хорватов за национальную свободу, недооценку, чреватую серьёзными осложнениями для всей югославской компартии»[111]111
  Сталин И.В. К национальному вопросу в Югославии. Речь в югославской комиссии ИККИ. 1925 г. // Сталин И.В. Сочинения. – Т. 7. – М., 1952. С.72


[Закрыть].

Однако противоречие в мыслях Сталина состояло в том, что Хорватию или Словению нельзя было четко отнести к колониальным странам, по уровню своего экономического развития они превосходили метрополию – Сербию. Земельная реформа принципиальным путем не решила аграрный вопрос, но снизила градус социальных противоречий в деревне. Еще одним важным нюансом Югославии была смешанность и чересполосное расселение хорватов, сербов, словенцев. Маркович писал: «Однако нет сомнений в том, что почти никакая территория, даже демаркационная, не может быть однородной в национальном масштабе. В Хорватии, например, живут сербы и немцы и, возможно, словенцы; в Словении – немцы и хорваты; в Воеводине, помимо сербов живут венгры, немцы, хорваты, словаки и румыны; в Македонии, помимо сербов и болгар живут турки, арнауты (субэтнос албанцев – прим. М.Л.), куцовлахи (греческое название аромунов – М.Л.) и греки; в Боснии в основном сербы и хорваты и т. д.»[112]112
  Marković S. Nacionalno pitanje u svetlosti marksizma // Marković S. Tragizam malih naroda. Beograd, 1985. S. 86


[Закрыть]. Таким образом в результате реализации тезисов Сталина о создании в Югославии национально-территориальных автономий или вовсе независимых государств неизбежно возникли бы новые очаги этнического сепаратизма в виду того, что невозможно бы провести бесспорные территориальные границы между различными этническими общинами.

Принципиальная причина выше проанализированного спора заключалась в том, что Сталин видел ближайшую перспективу пролетарской революции в Югославии, в связи с чем национальные движения – важные союзник пролетариата в борьбе против великосербского политического режима. В то время как Маркович был ближе к югославской реальности, полагая, что Югославия характеризуется крайней отсталостью и компартия в несколько тысяч человек не может ставить перед собой столь нереальные задачи: «Говорить о высшей степени революционной ситуации в Юго-Славии – нелепость. Это я открыто говорю и готов это, если нужно, доказать. Товарищ из ЦК упорно настаивает на том, что ситуация в Юго-Славии в высшей степени революционна и не только там, но и во всех балканских странах. Это не соответствует действительности. У нас на Балканах чрезвычайно сложное и неустойчивое политическое и экономическое положение. Но у нас нет налицо непосредственной революционной ситуации. В политическом отношении партия оказалась полным банкротом. Коммунистическая партия в Юго-Славии не существует в качестве политического фактора»[113]113
  Стенограмма 1-го заседания югославской комиссии 5 расширенного пленума ИККИ (1-й экз.) // РГАСПИ. Ф. 495. On. 163. Д 313. Л. 44-47


[Закрыть].

В первой статье с критикой Марковича, Сталин сделал важную оговорку о том, что право нации на самоопределение нельзя трактовать как обязательное требование, что получило распространение среди «некоторых товарищей» в отношении хорватов[114]114
  Сталин И.В. К национальному вопросу в Югославии. Речь в югославской комиссии ИККИ. 1925 г. // Сталин И.В. Сочинения. – Т. 7. – М., 1952. С.76


[Закрыть]. Однако, к сожалению, это верное замечание генерального секретаря осталось на уровне пожелания.

Тезисы Сталина были детализированы в выступлении видного функционера Коминтерна Д. Мануильского, который заявил, что единственное отличие Балкан от Западной Европы – это наличие аграрного вопроса. Мануильский мыслил крайне схематично, накладывая схему национальных проблем Российской империи на Югославию: «Сербские великодержавные властители в Юго-Славии ведут в настоящее время войну против кроатской республиканской крестьянской партии, точно также как в свое время русский царизм воевал против подготавливаемого в Польше восстания»[115]115
  Материалы обсуждения югославского вопроса на третьем заседании Югославской комиссии 5-го расширенного пленума ИККИ // РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 77 Д. 763. Л. 11


[Закрыть]. Из этого сравнения получался вывод о том, что, как и в России национальные движения Югославии должны выступить на стороне пролетариата.

Еще более ярко выступил болгарский коммунист Г. Димитров, который заявил: «Какова должна быть наша позиция в этом вопросе (национальный вопрос в Югославии – М.Л.)? Нашими основными лозунгами и здесь должны быть, по возможности, самые радикальные: отделение, независимость всех республик, и т. д., так как необходимо поддерживать национальные конфликты. Впоследствии мы разберемся»[116]116
  Материал 7 конференции Балканской коммунистической федерации (1-й экз.) // РГАСПИ. Ф.509. Оп.1. Д.39. Л.13–15 // Национальный вопрос на Балканах через призму мировой революции (в документах центральных российских архивов начала – середины 1920-х годов). В 2 ч. Ч. 2. М., 2003


[Закрыть]. В словах Димитрова нашел отражение основной подход Коминтерна к Югославии: не разбираться глубоко в местной специфике, а выдвигать радикальные национальные лозунги для дестабилизации политической ситуации в Югославском королевстве. Как верно отметил А.А. Улунян в своем исследовании: «Идеологизированный подход к социально-политическим и экономическим явлениям в тех или иных странах не допускал полутонов: или кризис и революция, или стабилизация, но временная (перед кризисом). Это существенно мешало проведению серьезной аналитической работы – одному из главных условий планирования геополитических схем и их реализации»[117]117
  Улунян А. А. Коминтерн и геополитика. Балканский рубеж 1919–1938 гг. М., 1997. С.53


[Закрыть].

Но какой должна была быть конечная цель коммунистов Югославии после создания на ее основе ряда независимых государств? По аналогии с СССР ставилась задача формирования Балканской социалистической федерации, что должно было решить основные национальные и социальные противоречия данного региона: «Исполнительный комитет Коммунистического Интернационала считал своим долгом содействовать тому, чтобы на Балканах как можно скорее была создана Балканская коммунистическая федерация. Вся история балканских войн показала, что рабочий класс и беднейшая часть крестьянства Балканского полуострова смогут избавиться от роли постоянного объекта разбойничьих нападений лишь в том случае, если, все балканские партии будут тесно объединены друг с другом в форме братской коммунистической федерации Балкан. Та же мысль зрела в широких кругах коммунистов Болгарии, Румынии, Югославии»[118]118
  Второй конгресс Коммунистического интернационала. Июль-Август 1920 г. М., 1934. С.604


[Закрыть]. В начале 1920 г. БКФ, состоящая из компартий Болгарии, Румынии, Югославии, Греции, стала секцией Коминтерна, поставив перед собой цель установления тесной координацией между коммунистами для взятия рабочими власти в регионе.

Идея Балканской федерации впервые была предложена сербским социалистом Светозаром Марковичем, который полагал, что задача балканских народов – путем революции добиться уничтожения всех государств, препятствующих объединению народов как свободных людей и равноправных тружеников в союз общин[119]119
  Маркович С. Сербия на Востоке // Избранные сочинения. М., 1956. С. 427–428


[Закрыть]. В начале 1900-х гг. активными сторонниками объединения балканских народов были сербские и болгарские социал-демократы. Возникновение независимой Сербии и Болгарии не привели к миру в регионе. Новые государства, освободившись от власти османов, стали предъявлять к друг другу территориальные претензии, что было неизбежным результатом столкновения двух национальных проектов – «Великой Сербии» и «Великой Болгарии». Войны 1885 г., 1913 г. стали для социалистов явным доказательством тупиковости национализма как политической парадигмы. Для решения национального вопроса предлагалась идея создания Балканской социалистической федерации[120]120
  Vlajčić G. KPJ i nacionalno pitanje u Jugoslaviji 1919–1929: rasprave. Zagreb, 1974. S.54-55


[Закрыть]. Однако в отличие от Коминтерна социал-демократы предлагали создать общее государство южных славян и включить его в Балканскую федерацию: «Советская республика Югославия должна вступить в братский союз со всеми соседними народами с целью создания советской федерации балканско-дунайских стран, которая станет неотъемлемой частью международной федерации советских Республик. Эта международная федерация советских республик создаст общий союз и прочный мир между народами»[121]121
  Program Komunistidke partije Jugoslavije. (Vukovarski) kongres KPJ. Istorijski arhiv 2, c. d., 35 // Vlajčić G. KPJ i nacionalno pitanje u Jugoslaviji 1919–1929: rasprave. Zagreb, 1974. S. 67-68


[Закрыть].

Данные тезисы получили оформление в резолюции Пятого конгресса Коминтерна, в которой коммунистам Румынии, Греции, Югославии, Польши ставилась задача активной поддержки «национально-революционных движений» путем формирования в них коммунистических ячеек[122]122
  Пятый Всемирный Конгресс Коммунистического Интернационала. 17 июня – 8 июля 1924 г. Стенографический отчет. Часть 1. Москва – Ленинград, 1925. Ч. 2. С. 124–125


[Закрыть]. Коминтерн выразил поддержку созданию независимой Фракии и Македонии, решительно отвергнув автономию как путь решения национального вопроса на Балканах.

Относительно Югославии, руководство Третьего интернационала выступило резко против идей югославизма, которые определялись лишь как «маска сербского империализма», цель которой скрыть факт о том, что сербы, хорваты, словенцы представляют три отдельные нации. В этой связи КПЮ обязана была стремиться к объединению рабочего, крестьянской и национальных движений для выделения из Югославии независимой Хорватии, Словении и Македонии[123]123
  Там же. С.128


[Закрыть]. При этом в резолюциях Третьего интернационала содержался призыв к созданию единого фронта рабочих и крестьян всех народов Югославии для свержения югославского правительства[124]124
  Дело 44а. Протоколы Президиума Балканской коммунистической федерации // РГАСПИ. Ф. 509. Оп. 1. Д. 44а. Л. 141-143


[Закрыть]. Радикализм Коминтерна в национальном вопросе, превосходящий даже требования тех же сторонников Степана Радича, дезавуировал тактику единого фронта. В итоге, погнавшись за двумя зайцами, КПЮ не смогла преуспеть ни на одном из указанных направлений.

Национальный состав населения Югославии по переписи 1921 г.[125]125
  Бошкович Б. Крестьянское движение и национальный вопрос в Югославии. М., 1929. С.35


[Закрыть]

Концепция разрешения национального вопроса в Югославии, созданная Сталиным и Мануильским, имела большое значение для югославских коммунистов, учитывая тот факт, что фактически Югославская комиссия ИККИ и Балканская коммунистическая федерация разрабатывали политическую программу действий для югославской компартии. Тито впоследствии отмечал степень контроля Коминтерна над компартиями: «Исполнительный комитет вмешивался не только в утверждение программ и в политическую ориентацию некоторых секций, но и в вопросы кадров, назначение руководящих людей в некоторых партиях и подобное. Это лучше всего можно было заметить и в нашей партии, ибо в Коминтерне определялось кто будет возглавить ее»[126]126
  Тито И. Б. Борьба и развитие КПЮ в период между двумя войнами. Белград, 1977. С. 37


[Закрыть].

Фото 18. Фрагмент памятника члену Президиума Исполкома Коминтерна, академику АН УССР Д. З. Мануильскому. В настоящее время памятник разрушен киевскими неонацистами в феврале 2014 г. в рамках т. н. декоммунизации Украины.

Как уже выше отмечалось, Югославия, с точки зрения Москвы, выступала продуктом империалистической войны, являясь многонациональным государством, которое со дня своего существования находится в кризисе. Основу кризиса составляет нерешенные национальный и аграрный вопрос: это два полюса оси, вокруг которой вертится вся политическая жизнь Югославии[127]127
  Проект резолюции о политическом положении и задачах КПЮ (2-й экз.) // РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 58. Д. 18. Л. 4


[Закрыть]. Исходя из этого анализа, рабочий класс во главе с КПЮ должен проводить национальную политику, которая позволила бы постепенно приобрести доверие угнетенных наций и таким образом создать единый революционный фронт из рабочих и крестьян угнетенных наций[128]128
  Там же. Л. 5


[Закрыть].

В этом контексте совершенно логичными видятся попытки Третьего интернационала выстроить сотрудничество со Степаном Радичем, лидером Хорватской республиканской крестьянской партии. Радич приехал в СССР в июне 1924 г., где вел активные переговоры с советскими представителями. Идеология Радича была достаточно эклектичным переплетением идей крестьянской демократии и хорватского национализма. Несмотря на резкие высказывания против «сербского централизма» («…теперь никакая Югославия не существует, а есть только милитаристическая и хищническая Великая Сербия под официальным названием Королевство сербов, хорватов и словенцев»[129]129
  Заявление С. Радича о вступлении Хорватской республиканской крестьянской партии в Крестьянский интернационал // РГАСПИ. Ф. 535. Оп. 2. Д. 190. Л.32–34


[Закрыть]) Радич прекрасно понимал, что независимая Хорватия не сможет стать полноценным субъектом международных отношений и неизбежно попадет под влияние более сильных государств, например, Италии. Поэтому он стремился к федерализации Югославии и объединению крестьянских партий Югославии, Венгрии, Румынии и Словакии ради создания Адриатическо-Дунайской федерации всех крестьянских народов от чешских гор до Адриатического моря[130]130
  Там же. Л.33


[Закрыть]. В качестве основных методов борьбы Радич предлагал путь парламентской оппозиции в рамках легального поля.

Видимо с целью психологического давления на власти Югославии и получения помощи от СССР, ХРКП в 1924 г. вошла в Крестьянский интернационал, но стратегического сотрудничества между Радичем и коммунистами не получилось. Радич стремился не к свержению политической системы Югославского королевства, а к ее реформированию, вступив в 1925 г. в недолгую коалицию с Сербской радикальной партией[131]131
  Dedijer V. Tito: [His life a. work]. New York: Simon a. Schuster, 1953. P. 54


[Закрыть].

Коминтерн данные маневры явно не устраивали. Э.С. Гольденштейн, сотрудник Коминтерна, после беседы с Радичем в 1924 г., дал следующую оценку хорватскому политику: «В общем должен признать, что Радич произвел на меня впечатление человека ограниченного, без широкого размаха – человека «из провинции». Думаю, однако, что при создавшемся положении мы можем и должны его использовать, тем более что он несколько раз подчеркнул, что сочувствует России и ищет связи с ней. При посредстве Радича мы можем усилить свое влияние в Хорватии, а через нее и в Югославии вообще. При наличии стремления хорватской партии к созданию балканской и даже балканско-придунайской федерации и, как этап к ней, югославянской федерации, мы можем использовать Радича и его партию в случае проведения плана объединения всех революционных организаций в Югославии и на Балканах для работы под нашим руководством»[132]132
  Копия АВП РФ. Ф. 0144. Оп. 7 Папка 102. Д.13 // Цит по Национальный вопрос на Балканах через призму мировой революции (в документах центральных российских архивов начала – середины 1920-х годов). В 2 ч. Ч. 1. М., 2000. С. 218


[Закрыть].

До 1925 г. Коминтерн активно подталкивал КПЮ к сотрудничеству с Радичем, однако капитуляция лидера ХРКП и его включение в правительство в качестве министра образования стало горьким разочарованием для стратегов Третьего интернационала. После 1925 г. они стали вырабатывать планы по дискредитации Радича и созданию в его партии левого крыла. Как отмечает исследователь С. Романенко: «Противоречивые и не всегда последовательно осуществляемые идеи Радича пользовались большой популярностью в Хорватии, а хорватский крестьянин вовсе не был готов воспринять «пролетарский интернационализм» в его кремлевской трактовке. «Вернуть» же его в лоно Коминтерна-Крестинтерна подобными методами также представлялось нереальным. Никакого серьезного и долгосрочного сотрудничества между столь политически разнородными силами и несовместимыми деятелями быть не могло»[133]133
  Романенко С.А. Между «Пролетарским интернацонализмом» и «Славянским братством». М., 2011. С.235


[Закрыть].

Активизация национальной линии в политике Коминтерна в 1924 г. была обусловлена сложными политическими комбинациями, которые были завязаны на организации нового вооруженного восстания в Болгарии. Москва опасалась, что Югославия осуществит интервенцию на болгарскую территорию с целью подавления революции. Для предотвращения этого болгарские коммунисты В. Коларов и Г. Димитров старались подтолкнуть КПЮ к союзу Радичем и македонцами в лице Т. Александрова для дестабилизации внутриполитической ситуации в Югославии[134]134
  АП РФ. Ф.3. Оп. 20. Д.91. Л. 24–26. // Цит. по Национальный вопрос на Балканах через призму мировой революции (в документах центральных российских архивов начала – середины 1920-х годов). В 2 ч. Ч. 1. М., 2000. С. 92–94


[Закрыть]. Исследователь Стефан Гужвица сделал интересное предположение, что интерес Коминтерна к национальному вопросу на Балканах резко вырос в 1924 г. в связи с ролью македонских националистов в свержении болгарского правительства А. Стамболийского[135]135
  Gužvica S. Đuro Cvijić, „Nacionalno pitanje u Jugoslaviji“ URL: https://www.noviplamen.net/glavna/duro-cvijic-nacionalno-pitanje-u-jugoslaviji/


[Закрыть]. Игнорирование национального вопроса балканскими компартиями могло подтолкнуть националистов из малых народов вправо, превратив их в инструмент борьбы с коммунистами. Коминтерн попытался перехватить инициативу в этом вопросе. Данное предположение подтверждается и резолюцией по национальному вопросу, принятой на третьей конференции КПЮ в 1924 г. Особое внимание в ней уделялось необходимости поддержки македонского национального движения, чтобы пресечь любые попытки буржуазии использовать македонцев в своих целях[136]136
  Rezolucija о nacionalnom pitanju // Marković S. Tragizam malih naroda. Beograd, 1985.S. 170


[Закрыть].

Курс Коминтерна на поддержку национализмов южнославянских народов противоречил политической традиции сербского социалистического движения, которое еще со времен Светозара Марковича боролось против националистических концепций в пользу большого интегративного политического проекта. Именно единое южнославянское государство, по мысли сербских социалистов, могло позволить народам регионам обрести политическую субъектность в окружении крупных империалистических держав[137]137
  Foster S. Reviving the Völkerabfälle: The South Slavonic Left, Balkan Federalism and the Creation of the First Yugoslavia // 53 edn, Socialist History, Lawrence & Wishart, 2018. P. 49–51


[Закрыть]. Но, пожалуй, еще большими югославистами, чем сербские социалисты, были члены Социал-демократической партии Хорватии и Славонии. Витомир Корач, лидер СДПХиС активно выступал за сближение южных славян в рамках единого государства. Неслучайно, некоторые руководители партии вошли сначала в Народное Вече Государства СХС, а затем в правительство Королевства СХС[138]138
  Banac I. With Stalin against Tito: Cominformist Splits in Yugoslav Communism. Cornell University Press. 1988. P. 46–47


[Закрыть].

В связи с вышесказанным неудивительно, что на вуковарском съезде в 1920 г. КПЮ поставила цель создания Советской республики Югославии, которая в будущем должна была стать частью советской федерации балкано-придунайских стран. Важно также отметить следующий нюанс, связанный с тем, что с момента основания в документах КПЮ использовались объединяющая терминология: «югославский пролетариат», «югославские коммунисты» и т. д.[139]139
  Программа Коммунистической партии Югославии // Советско-югославские отношения, 1917–1941 гг.: Сборник документов и материалов. М., 1992. С. 94–95


[Закрыть]. Интересную деталь отмечает в своем исследовании Гордана Влайчич, в документах КПЮ используются три разных понятия: племя (pleme), нация (nacija), население (stanovnistvo). Термин «племя» использовалось в отношении сербов, хорватов, словенцев, что подчеркивало их этническую близость; нация – в отношении неславянских народов Югославии (немцев, венгров и других); нейтральное слово «население» применялось к жителям Македонии, которых КПЮ на раннем этапе своей деятельности еще не рассматривала как отдельную нацию[140]140
  Vlajčić G. KPJ i nacionalno pitanje u Jugoslaviji 1919–1929: rasprave. Zagreb, 1974. S. 81


[Закрыть].

Национальный вопрос не получил серьезного отражения в программе партии. Создание Югославии рассматривалось как национальная революция югославской буржуазии – прогрессивное историческое явление, способствующее формированию из сербов, хорватов и словенцев единой югославской нации. Национальные движения рассматривались в качестве угрозы, которая может подорвать единство рабочего класса[141]141
  Lešnik A. The Development of the Communist Movement in Yugoslavia during the Comintern Period. // “International Newsletter of Communist Studies Online”, 2005, no. 18. P. 42–43


[Закрыть]. У основной массы КПЮ не стоял вопрос признавать или не признавать Югославию, речь шла о конкретных политических и социально-экономических основах нового государства. В резолюции, принято на третьей конференции КПЮ в 1923 г., говорилось: «Объединение сербского, хорватского и словенского народов лежит в русле исторического прогресса и интересах классовой борьбы пролетариата. Но для того, чтобы это объединение выполнило свою миссию, общее государство должно быть основано на добровольном союзе и полном равенстве всех его частей, чего до сих пор не было»[142]142
  Čolaković R. Borba KPJ za rešenje nacionalnog pitanja. Beograd. 1959. S. 23


[Закрыть]. Коммунистов не мог устроить централизм Белграда, поэтому они требовали развития демократического самоуправления и создания республики[143]143
  Rezolucija о nacionalnom pitanju // Marković S. Tragizam malih naroda. Beograd, 1985.S. 167


[Закрыть]. Но в конечном счете были вынуждены были констатировать: «Наша» югославская буржуазия оказалась неспособной закончить национальную революцию»[144]144
  Первый конгресс Коммунистического интернационала. Март 1919 г. М., 1933. С. 246


[Закрыть].

Важно также учесть тот факт, что коммунисты Югославии в начале 1920-х гг. жили в постоянном ожидании скорой мировой революции, которая должна привести к созданию Советской Югославии. В этой связи даже из чисто прагматических соображений, КПЮ выгодно было не дробить страну по национальным республикам, а брать власть на всей территории – от Вардара до Триглава[145]145
  Vlajčić G. KPJ i nacionalno pitanje u Jugoslaviji 1919–1929: rasprave. Zagreb, 1974. S.15-16


[Закрыть]. Но революции не произошло, партия ушла в подполье и на этом фоне начались внутренние споры.

В 1923–1924 г. внутри компартии разгорелась дискуссия, в которой участвовали «автономисты» (Белградская партийная организация) во главе с С. Марковичем и «федералисты» (Загребская партийная организация), лидером которых был Д. Цвиич. Оба течения выступали за сохранение единой Югославии, правда, федералисты предлагали добиться через революцию создания советской федеративной Югославии, которая должна была уже в дальнейшем включиться в балканскую федерацию. Они поддерживали национальное самоопределение хорватов, словенцев и македонцев, полагая, что буржуазная демократия в Югославии переживает полный распад и перед коммунистами стоит задача создания рабоче-крестьянского правительства[146]146
  Более подробно материалы дискуссии можно изучить в книге: Marković S. Tragizam malih naroda. Beograd, 1985


[Закрыть]. Автономисты полагали, что социально-экономических предпосылок для революции в стране нет, поэтому нужно выдвигать более умеренные задачи – решения национального вопроса конституционным путем.

Сепаратистская линия Коминтерна находила определенный отклик среди представителей левого крыла КПЮ, которые в штыки воспринимали официальную политику Белграда. В этой связи показателен эпизод из воспоминаний коммуниста Чолаковича. Отсидев 12 лет в югославских тюрьмах Чолакович вернулся в начале 1930-х гг. в родной город Биелена (Семберия – область на северо-востоке Боснии). Здесь он вынужден был отправиться в воинский отдел, чтобы встать на учет: «В канцелярии военного отдела меня весьма нелюбезно встретил тот самый референт, с которым у меня произошло столкновение еще в 1920 году <…> Тогда мы столкнулись с ним из-за того, что я свое заявление с просьбой об отсрочке, адресованное начальнику военного округа, написал латинским алфавитом. В таком виде он не хотел принять мое прошение. «Нельзя писать латинским алфавитом», – заявил он. «Напротив, можно и должно, так как это тоже официально принятый алфавит». – «Но неужели вам, сербу, не стыдно писать латинскими буквами?» – закричал на меня поручик. «, во-первых, я не серб, а югослав, а во-вторых, не ваша обязанность мне объяснять, что стыдно, а что не стыдно. Ваше дело – принять мое прошение и препроводить его в военный округ». Он злился, кричал, но все же вынужден был сдаться. Теперь я вспомнил об этом столкновении, подоплекой которого была плохо скрытая ненависть этого референта ко всем «красным» в нашем городе. А на этот раз капитан, даже не взглянув на меня, взял чистый бланк и стал меня опрашивать. Когда он дошел до графы «национальность», я сказал, что я серб. «Нельзя записывать «серб», надо писать «югослав»», – заявил он. «Я не югослав, а серб, – возразил я, – а впрочем, можете писать, что хотите». – «Теперь нет больше сербов, хорватов и прочих там, а есть одни только югославы»[147]147
  Чолакович Р. Рассказ об одном поколении. М., 1966. С. 497


[Закрыть].

В словах военного референта проявилась противоречивость политической линии короля Александра в национальном вопросе. Если до 1929 г. Королевство сербов, хорватов и словенцев правящими воспринималось кругами воспринималось как расширенная Сербия, к которой были достроены новые постройки. То после роспуска парламента в 1929 г, монарх взял курс на развитие интегративного югославизма, чтобы как-то снизить накал межнациональных противоречий. Позиция многих коммунистов из Боснии строилась в противовес политики властей: если власть развивает сербский национализм, мы – югославы, если продвигает югославизм – мы сербы.

Взгляды КПЮ на национальный вопрос обрисовал в своей записке от 6 февраля 1923 г. представитель ИККИ в Венском бюро Коминтерна В.П. Милютин: «С национальным вопросом на Балканах вообще неблагополучно. На это следует обратить самое серьезное внимание. Шовинистическим духом здесь разит во всю» <…> Я буду в выборной кампании в Югославии настаивать на решительном выдвигании лозунга «право наций на самоопределение вплоть до отделения»[148]148
  Дело 22. Доклады, письма Эмтина, Милютина, Шмераля, Андреаса, Лауэра в Президиум ИККИ (1-й экз.) // РГАСПИ. Ф.495. Оп. 2. Д. 22. Л. 7


[Закрыть]. Национальные партии рассматривались значительностью частью активистов КПЮ как детище сербской и хорватской буржуазии, которые хотят с помощью национальных лозунгов расколоть пролетариат. Даже левая фракция КПЮ придерживалась подобных позиций до 1924 г. В своей газете «Борьба» газете они писали: «Фразеология и идеология франковцев[149]149
  Имеется в виду сторонников Партии права и националиста Йосипа Франка


[Закрыть] и сторонников Радича всего лишь внешняя оболочка так называемой хорватской проблемы. Однако основное содержание этой проблемы заключается прежде всего в борьбе между хорватской и сербской буржуазией»[150]150
  “Sitna burzoazija i seljastvo u hrvatskoj politici,” Borba, April 29, 1922, P. 4 Cit. ex: Banac I. With Stalin against Tito: Cominformist Splits in Yugoslav Communism. Cornell University Press. 1988. P. 53


[Закрыть].