Текст книги "Прометей № 4"

Полиновская Евгения Анатольевна,
кандидат исторических наук, доцент кафедры Отечественной и всеобщей истории Новосибирского государственного педагогического университета
Коминтерн против фашизма
(к вопросу о разработке антифашисткой борьбы)

Актуальная история

Аннотация. Статья посвящена возникновению и развитию антифашисткой концепции Коммунистического Интернационала и охватывает период с начала 20-х годов ХХ века, то есть зарождения фашизма и до середины 30-х, проведения VII конгресса Коминтерна и формирования Народных фронтов в Европе. Автор выделяет два аспекта в антифашистской политике Коминтерна. Первый – это анализ самого фашизма как общественно-политического движения и политического режима. Второй – формирование тактики борьбы с фашизмом, которая складывалась на основе анализа сущности фашизма как явления. На основе проделанного анализа выявлена эволюция антифашисткой концепции коммунистов и выделены основные периоды в ее развитии.

Ключевые слова: Коммунистический интернационал, антифашистская тактика, фашизм, нацизм, единый фронт, народный фронт.

В настоящее время, когда проблема национализма и фашизма активно встала в повестку дня, понимание сути этого явления, его верной трактовки становится весьма актуальным. Не будет преувеличением утверждать, что огромную роль в разработку понимания и анализа фашизма как политического течения и системы власти внес Коммунистический Интернационал, также сформировавший весьма эффективные формы сопротивления фашистским движениям и режимам.

Коминтерн – уникальная международная неправительственная организация, сыгравшая большую роль в новейшей истории, тесно связанная с историей нашей страны. О ее значении и влиянии говорит хотя бы такой факт, как заключение знаменитого Антикоминтерновского пакта между нацистской Германией и Японией в 1938 г. Редкая политическая организация могла удостоиться принятия против нее соглашения на государственном уровне.

«Под ленинским знаменем Коминтерна – вперед!». Советский плакат. Художник В. Н. Дени. 1929 г.

Как справедливо отметил историк А. Ватлин, «Коминтерн неотделим от истории 20-го века». В настоящее время наблюдается серьезная дискуссия по характеру Коминтерна, его влиянию на российскую историю. Очень часто можно столкнуться с утверждениями, что Коминтерн поглощал большие силы и средства советского государства, воплощая интернациональную идею, ущемлял национальные интересы России. Однако ряд специалистов, изучавших историю III Интернационала, опровергают эту позицию, заявляя, что Коминтерн был «проекцией советской внешней политики». По мнению А. И. Колпакиди «в лице Коминтерна Сталин нашёл мощного союзника СССР». «Во всех смыслах поддержка Коминтерна была самой выгодной инвестицией в истории СССР». Также подчеркивается, что Коминтерн становится особенно важной политической силой в 30-е годы именно в связи с формированием «оборонительного фронта» против фашизма. Даже зарубежные историки, не симпатизирующие коммунистам, признают, что «на высшей точке своей популярности, в 30-е гг., антифашизм был лозунгом левых». Поэтому изучение антифашистской теории и практики Коминтерна выглядит весьма актуально.

Фашизм как особая политическая сила привлек внимание коммунистов вскоре после своего появления в Италии, когда были поставлены основные вопросы – это идентификация фашизма и способы борьбы с ним. III Конгресс Коминтерна 1921 г. оценил фашистское движение как «контрреволюционное», итальянские коммунисты определяли его как «выражение международной реакции в итальянских условиях», а Ленин сравнил с «черной сотней». IV Конгресс попытался сформулировать определение фашизма, назвав его «открытым господством белой гвардии, которое направляется одновременно против основ буржуазной демократии вообще». То есть уже на раннем этапе существования фашистского и нацистского движений и формирования фашистских режимов делается важный вывод о реакционной, антидемократической природе фашизма. Об антидемократической направленности фашизма заявил и Георгий Димитров после правого военно-фашистского переворота в Болгарии: Фашизм «является полным отрицанием всякого демократизма и всех политических прав и свобод для народных масс… Фашизм вовсе не только антикоммунистичен, он в то же время и антинароден». В то же время глубокого анализа сущности фашизма в этот период проведено не было. В ряде случаев фашизм недооценивался, рассматривался как несерьезное движение. Так руководитель Коминтерна Г. Зиновьев в отчетном докладе IV Конгрессу расценил захват власти фашисткой партией в Италии не только как «вполне серьезный контрреволюционный акт», но и как «комедию в историческом масштабе». В то же время следует заметить, что на этом этапе коммунисты не обращали внимания и на особенности фашизма, включая его в крайне правое контрреволюционное направление политического спектра.

С середины 20-х годов наблюдается новый этап в оценках фашизма Коминтерном. Ключевую роль в этом сыграл V Конгресс III Интернационала, прошедший летом 1924 г. В резолюции конгресса было дано следующее определение: «Фашизм представляет из себя боевое оружие крупной буржуазии в борьбе с пролетариатом, который она не в силах сломить путем законных государственных мер, – он в нелегальное средство борьбы, которым она пользуется для установления и укрепления своей диктатуры… По социальному составу фашизм должен быть признан мелкобуржуазным движением. Питательной средой для его корней являются, главным образом, те средние слои буржуазии, которые капиталистический кризис обрекает на гибель, а также элементы, деклассированные войной, как бывшие офицеры и пр., отчасти даже некоторые элементы пролетариата, горько разочаровавшиеся в своих надеждах на революцию и озлобленные». По сути, в данной оценке подчеркивалось противоречие между классовой сущностью и социальной базой фашизма. На Конгрессе была впервые озвучена концепция «социал-фашизма». Обычно ее появление в исторической литературе напрямую связывают с позицией Сталина. Однако изучение документов показывает, что у истоков концепции стояли некоторые итальянские, немецкие члены Интернационала и его секретарь Г.Е. Зиновьев.

Итальянский коммунист А. Бордига и представитель КПГ Г. Реммеле защищали тезис о том, что борьбу против фашизма можно вести только на почве коммунистической программы и соглашения с социал-демократией здесь недопустимы. «Социал-демократия и фашизм, – говорил Г. Реммеле, – два средства, два орудия одной и той же общественной функции». Согласно трактовке Г.Е. Зиновьева, «фашисты – это правая рука, социал-демократы – левая рука буржуазии», «социал-демократия стала крылом фашизма». Приняв эту оценку, конгресс записал в резолюции, что «фашизм и социал-демократия составляют два острия одного и того же оружия диктатуры крупного капитала. Социал-демократия поэтому никогда не может быть надежной сообщницей в борьбе пролетариата с фашизмом». Но при этом следует отметить, что Сталин также поддержал эту концепцию. В статье «К международному положению» он утверждал: «Фашизм есть боевая организация буржуазии, опирающаяся на активную поддержку социал-демократии. Социал-демократия есть объективно умеренное крыло фашизма». Все же до конца 20-х годов тезис о «социал-фашизме» в Коминтерне не был общепринятым, в коммунистических кругах продолжались активная дискуссия о сущности фашизма. Однако обострение международной обстановки и отношений СССР с западными странами привело к так называемому «левому повороту» в тактике Коминтерна. На XV съезде ВКП(б) в конце 1927 г. Сталин выступил с новой установкой о том, что в Европе «из стабилизации вырастает новый революционный подъем», растет противоречие внутри капиталистического окружения и происходит попытка английской буржуазии создать единый фронт против СССР.

Позиция И. В. Сталина имела большое значение для дальнейшей работы Коминтерна. Определение роли социал-демократии как «близнеца» фашизма, «умеренного крыла» фашистской диктатуры стало на определенный период ведущей в коммунистическом движении. Эта трактовка была закреплена и в документах III Интернационала, в них были внесены поправки, смысл которых сводился к признанию «нарастания революционного подъема», к ужесточению нападок на социал-демократию и ее левое крыло. В резолюции X пленума ИККИ (июль 1929 года) «социал-фашизм» был объявлен «особой формой фашизма в странах с сильными социал-демократическими партиями». XI пленум ИККИ (март-апрель 1931 года) охарактеризовал развитие социал-демократии как «непрерывный процесс эволюции к фашизму», и назвал социал-демократические партии «активным фактором и проводником фашизации капиталистического государства». Подобная оценка вела к отказу от тактики «единого рабочего фронта», сформулированной еще Лениным и закрепленной на III Конгрессе Коминтерна. Следует признать, что на рубеже 20-30-х годов в результате неверного анализа фашизма взяла верх сектантская тактика, которая сыграла трагическую роль в усилении и победе фашизма в Германии. Однако не следует всю ответственность перекладывать на коммунистическое движение, как это стало принятым в последние годы. Руководство социал-демократии также не спешило объединяться с коммунистами и зачастую недооценивало фашистскую опасность.

Одновременно в коммунистическом движении появился взгляд на фашизм как обязательную и закономерную ступень в развитии и гибели капитализма. Депутат парламента Г. Реммеле заявил в рейхстаге, что КПГ не боится прихода гитлеровцев к власти: гитлеровский режим вскоре обанкротится, и тогда наступит время коммунистов. Подобная опасная трактовка логически приводила к выводу о фатальности победы фашизма, ускорению кризиса империализма и соответственно приближению социалистической революции. Данная точка зрения, однако, была подвергнута критике и не стала господствующей, хотя и присутствовала в коммунистическом сообществе. «Отсюда следовал бы вывод, – заявил секретарь ИККИ Д. З. Мануильский, критикуя подобный подход, – что пришествие фашизма чуть ли не желательно, – чем хуже, тем лучше. Рост фашизма, дескать, подготовляет победу коммунизма», но это – неверный взгляд. Фашизм есть и офензива (наступление) и оборона капитала.

Не получила широкого распространения и версия германского коммуниста А. Тальгеймера, характеризовавшего фашистский режим как бонапартистскую диктатуру, возникающую в условиях равновесия противоборствующих социальных сил и подчиняющую себе все классы общества. Интересно, что в ряде моментов эти идеи совпадали с точкой зрения некоторых социал-демократических теоретиков, а также Л. Д. Троцкого, что в значительной степени привело к признанию выводов немецкого коммуниста теоретически несостоятельными и политически вредными.

И. В. Сталин и Г. М. Димитров во время работы VII Конгресса Коминтерна. Москва, июль-август 1935 г.

Кардинальный поворот в антифашистской политике Коминтерна произошел в начале 30-х годов и был инициирован французскими коммунистами, а в дальнейшем активно поддержан Георгием Димитровым, который после Лейпцигского процесса стал знаковой фигурой для всех антифашистских сил. В феврале 1934 г. произошла попытка фашистского переворота во Франции, которая была сорвана совместными действиями левых партий. 9 февраля в стране прошла мощная антифашистская демонстрация, а 12-го состоялась всеобщая забастовка, в которой приняли участие 4,6 млн. человек – коммунистов, социалистов, радикалов, беспартийных, что показало возможность объединения левых сил перед фашисткой угрозой. Перед кантональными выборами, проходившими в октябре 1934 года, Французская компартия предложила блок не только социалистам, но и заявила о готовности блокироваться с радикал-социалистами, сняв некоторых своих кандидатов в пользу этих партий. Лидер ФКП Морис Торез высказался за создание «против фронта реакции и фашизма Народного фронта свободы, труда и мира», как главной формы борьбы против фашизма. В беседе Г. Димитрова с М. Торезом 11 мая 1934 года Димитров заявил: «Стена между рабочими-коммунистами и рабочими социал-демократами должна быть разрушена. Любое средство, которое ведет к этой цели, будет оправдано. Политика единого фронта должна вырваться из старых догматических схем зиновьевского времени… Мы должны доказать, что компартия действительно и на деле хочет и может бороться совместно. Опыт февраля и последнего времени показывает, насколько успешным является это».

Изменилась и конкретизировалась оценка самого фашизма как политического явления и режима. НА XIII пленум ИККИ (ноябрь – декабрь, 1933 г.) было сформулировано определение фашизма как «открытой террористической диктатуры наиболее реакционных, наиболее шовинистических и наиболее империалистических элементов финансового капитала». Важнейшие теоретические выводы о сущности и социальной базе фашизма, о формах борьбы с ним были сделаны на историческом VII Конгрессе III Интернационала, который к тому времени возглавил Димитров, обобщивший дискуссию среди коммунистов и опыт реального противодействия фашистам. В своем докладе на Конгрессе Димитров вступил в полемику с различными трактовками сущности фашизма, предложенными либералами, социал-демократами и некоторыми коммунистами: «Фашизм – это не надклассовая власть и не власть мелкой буржуазии или люмпен-пролетариата над финансовым капиталом. Фашизм – это власть самого финансового капитала. Это организация террористической расправы с рабочим классом и революционной частью крестьянства и интеллигенции. Фашизм во внешней политике – это шовинизм в самой грубейшей форме, культивирующий зоологическую ненависть против других народов».

Важнейшими выводами, следовавшими из нового определения фашизма, была мысль о связи фашизма с крупным капиталом и его историческом месте – эпохе господства монополистического капитализма. Еще одним принципиальным выводом стал тезис о двух методах господства монополистической буржуазии – демократии и диктатуре, формой которой и стали фашистские режимы. Приход фашизма к власти – «это не обыкновенная замена одного буржуазного правительства другим, а смена одной государственной формы классового господства буржуазии – буржуазной демократии другой его формой – открытой террористической диктатурой».

Таким образом окончательно отвергалась концепция о неизбежности и объективности перехода капиталистических стран к фашизму. Так, в «Лекциях о фашизме», прочитанных П. Тольятти в январе – апреле 1935 г. в Ленинской школе в Москве в рамках подготовки к Конгрессу, говорилось, что «степень вероятности установления фашистской диктатуры зависит от уровня боевитости рабочего класса и его способности отстаивать демократические институты». Фашистская диктатура как форма политической надстройки, как один из двух методов господства буржуазии, по мнению теоретиков Коминтерна, использовалась лишь в периоды чрезвычайного обострения классовых противоречий и неустойчивости ее власти. Подобная трактовка привела коммунистические движение к поистине революционным изменениям тактики. «Сейчас трудящимся массам в ряде капиталистических стран, – заявил Г. Димитров, – приходится выбирать конкретно на сегодняшний день не между пролетарской диктатурой и буржуазной демократией, а между буржуазной демократией и фашизмом». По сути, это означало отказ от непосредственной борьбы за социалистическую революцию и включение в борьбу за сохранение буржуазной демократии. Представляется, что это понимание пришло к коммунистам после тяжелых уроков разгрома коммунистических организаций в различных странах и, прежде всего, коммунистической партии Германии. Главную вину за это поражение Конгресс возложил на вождей немецкой социал-демократии. «Рабочий класс, – отмечал Димитров, – вследствие политики классового сотрудничества с буржуазией, которую вели вожди социал-демократии, оказался расколотым, политически и организационно разоруженным перед лицом наступающей буржуазии. Коммунистические же партии были недостаточно сильны, чтобы помимо и против социал-демократии поднять массы и повести их на решительный бой против фашизма».

Однако из данного заявления следует и некоторое самокритичное признание, что известная вина за приход нацистов к власти лежит и на самих коммунистических партиях, которые допустили ряд серьезных ошибок. Из вышеназванных выводов с неизбежностью следовала новая тактика антифашистской борьбы. Это тактика Народного фронта как предельно широкого блока: как союза различных социальных сил, как коалиции общественно-политических организаций, а также как режима (или зародыша режима) новой антифашистской власти. Центром народного фронта виделся единый рабочий фронт, на базе которого должен быть сформирован широкий антифашистский народный фронт с включением в него непролетарских элементов – крестьянства, ремесленников, мелкой буржуазии города, служащих и интеллигенции. Высказывалась мысль, что в ряде случаев к народному фронту могут примкнуть и антифашистски настроенные элементы буржуазии. В общественно-политическом плане предполагалось объединить рабочие, левые партии, профсоюзы и демократические антифашистские организации. Конкретные формы объединения должны были формироваться с учетом особенностей отдельных стран.

В новых условиях Димитров как руководитель Коминтерна выступил «за срочный пересмотр и изменение методов работы руководящих органов Коминтерна». Эти изменения должны были выразиться в систематическом развитии самостоятельности и инициативы секций Интернационала, в создании на местах «твердого, уверенного, самостоятельного руководства», в отказе от прямого руководства национальными компартиями из Москвы. «Свое политическое руководство отдельными секциями, – излагал Димитров в письме Сталину, – Коминтерн должен осуществлять на основе тщательного, всестороннего изучения и учета конкретных условий и особенностей коммунистического движения данной страны, применяя методы разъяснения, убеждения и товарищеского совета, избегая подмены руководства данной партии руководством со стороны органов Коминтерна». В ответном письме Сталин заявил о полном согласии «насчет пересмотра методов работы органов КИ, реорганизации последних».

Таким образом в формировании и развитии антифашистской концепции и тактики III Интернационала можно выделить несколько этапов.

I. 1921 – сер. 1920-гг – становление общего представления о фашизме как проявлении крайне правого контрреволюционного движения и распространение в борьбе против него тактики единого рабочего фронта;

II. вторая половина 20-х – нач. 1930-х годов – приоритет концепции «социал-фашизма» и отказ от сотрудничества с другими левыми партиями и движениями;

III. нач. 1930-х – 1939 г. – коренной поворот в антифашистской политике Коминтерна, формирование концепции фашизма как открытой диктатуры монополистического капитала, тактика Народного фронта как основная форма борьбы с фашизмом.

Тактика Народного фронта была достаточно успешно реализована во Франции и Испании, где объединенным антифашистским фронтам удалось победить на выборах, во Франции не позволить фашистам прийти к власти и провести серьезные социальные реформы, а в Испании – дать серьезный бой правым силам и фашистской интервенции. В дальнейшем она активно использовалась в движении сопротивления в странах Европы. Как отметил британский историк Эрик Хобсбаум: «Левые распростились со своими утопиями, пришли в себя после тяжелых поражений, выступили против малодушной и бесчестной политики „умиротворения“ и во многих местах создали широкую коалицию против фашизма, в которую входили консерваторы, либералы, социалисты и коммунисты». Отечественный исследователь А. Ватлин увидел в этом историческую заслугу Коминтерна – принципиальные вещи, которые были поставлены Коминтерном – это был один из альтернативных ответов на те страшные вопросы, которые поставила Первая Мировая война, а потом и наступление фашизма.

Соловьёва Ольга Евгеньевна,
секретарь Пушкинской окружной общественной организации Союза краеведов России, журналист, экскурсовод
Тулупов: революционер, учитель, человек

Незаслуженно забытые биографии

Аннотация. В вопросах локальной истории часто встречается парадокс, когда имя человека закреплено в топонимике, а сведений о нем самом – крупицы. Первостепенная задача местного краеведческого сообщества – восстановление биографии значимых для микрорегиона героев, коим является и Николай Васильевич Тулупов, видный педагог, редактор детских книг, общественный деятель. В честь Тулупова в микрорайоне Мамонтовка города Пушкино называется улица, а в скором времени появится и музей. Как выяснилось в ходе краеведческого исследования, Тулупов боролся за права рабочих и их детей – он приложил немало усилий, чтобы эта категория населения имела право получить образование в царской России.

Ключевые слова: Тулупов, борьба за право на образование, школы для рабочих, воскресные школы, народный учитель, народное образование, издательская деятельность, Мамонтовка, Пушкино, персональный пенсионер

Как было сказано в известном фильме, часто от человека остается лишь тире между двумя датами. Но это тире – целая жизнь! Случается и так, что имя человека закреплено в местной топонимике, а сведений о нем самом – крупицы. Пример тому – Николай Тулупов, чьим именем в скором времени будет называться новое культурное пространство в удаленном уголке города Пушкино.

Старинная дача

В нашем микрорайоне Мамонтовка есть улица с загадочным названием Тулуповский тупик. Начинаясь от широкой автомобильной дороги, улочка уводит путника в тихий частный сектор и в нем же как бы растворяется. Сколько помню себя, образ этой улицы неизменно ассоциировался со старинным домом, стоящим возле самой дороги. Полукружие террасы, башенка крыши, аккуратный ряд резных кронштейнов… Тут просматривалась ушедшая эпоха. Время от времени в окнах был виден свет, однако все чаще дом выглядел темным, брошенным и пустым. А в последние годы – и вовсе, накренилась терраса, казалось вот-вот дом будет потерян навсегда.

Когда-то подобных домов было в наших краях очень много: ближнее Подмосковье, излюбленное дачное место. Интересующиеся локальной историей авторы не раз писали о том, как буквально на глазах пропадали большие и маленькие дачи начала ХХ века: ветшали, горели от внезапных пожаров, сносились, уступая место многоэтажной застройке города. Оттого-то теперь каждый доживший до наших дней дом, а зачастую это типичный пример дачной культуры рубежа XIX–XX века и образец деревянного модерна, представляет особую ценность.

Несказанной радостью стала весть, что именно старинный дом в Тулуповском тупике будет восстановлен и что новый владелец планирует создать здесь культурное пространство. Ход работ доступен взору любого жителя – один только этот факт зародил атмосферу открытости, словно приглашая каждого быть создателем новой страницы в истории дачи.

Чтобы строить будущее, как известно, необходимо познать прошлое. Это высказывание справедливо и в отношении упомянутого места.

Простой анализ топонимики указывает нам на Тулупова, в честь которого и названа теперь небольшая улочка в частном секторе. Присмотревшись к карте 1931 года, можно заметить, что местность вокруг восстанавливаемой дачи называлась Тулуповским поселком – то есть эта территория была выделена в отдельное от соседней деревни Листвяны поселение.

В более ранних краеведческих публикациях сообщалось, что местность названа в честь Николая Васильевича Тулупова, редактора детских книг, одно время работавшего в издательстве Сытина.

В районе нынешних Солнечной и Овражной улиц Тулупову принадлежало несколько домов, находящихся поблизости друг от друга. Сам Николай Васильевич занимал один дом, остальные, по обычной тогда практике, сдавались в аренду. Проживал ли он конкретно в том доме, который ныне реставрируется, сказать сложно. Краевед Китайгородский утверждал, что это именно тот самый дом.

Что же за человек был Тулупов?

Под негласным надзором

Чтобы получить ответ на этот вопрос, я еду в архив. Первые два дела, которые я просматриваю по Тулупову, относятся к дореволюционному периоду. Силясь разглядеть наиболее важное, я изо всех сил кручу колесики настроек на аппарате для просмотра микрофильмов. Ведь сведения о Тулупове – на пленках. Это ужасно неудобно, пленка упорно скручивается в катушку, выскальзывает, а бесхитростные настройки аппарата выдают ровно 1/4 написанного в кадре…

Но вот наконец, совладав с машиной, я пробегаю по нескольким первым строчкам. И практически сразу становится ясно, что наш герой – борец.

Борец за справедливость, за права человека – простого рабочего, которому нелегко было в царское время получить достойное образование, за права учителей, которым нужно было помочь кооперироваться, обмениваться мнениями, уметь критически мыслить и перенимать успешный опыт в том числе зарубежных коллег.

Итак, я изучаю архивное дело.

Дело Департамента полиции. Начато в 1893 году. Замечено, что в июне из Москвы в Петербург приезжал учитель народного училища Николай Васильевич Тулупов. Он виделся с писцом Правления Рязанско-Уральской железной дороги Константином Николаевичем Медынцевым и получил от него какой-то сверток, после чего выехал обратно в Москву. Медынцев же ранее был замечен в знакомстве с Алесандром Гурьевым, занимавшемся выпиской из-за границы и распространением революционных изданий.

Н. В. Тулупов. Фото с рабочего удостоверения 1918 г.

Московский обер-полицмейстер на запрос Полиции от 24 января 1894 года сообщил, что Тулупов давно известен Московскому Охранному отделению по знакомствам своим с неблагонадежными лицам. А именно: Кисиелем Терешковичем и Василием Николаевичем Морозовым, врачом Воспитательного дома Иваном Тулуповым, учительницей Марией Тулуповой, классным наставником Евгением Сеньковским, учителем Петром Михайловичем Шестаковым и женою его Татьяной Сергеевной, мещанином Иваном Шестаковым, учительницей Александрой Михайловой, Марией Жевайкиной, учителем Василием Угонцевым и женою его Елизаветой.

Примечательно, что упомянутый Кисиель Терешкович назван в тексте документа государственным преступником, ссыльным, состоящим под гласным надзором полиции в Забайкальской области. Из открытых источников известно, что Терешкович Кисиель Меерович (1867–1952) – народоволец, политкаторжанин, мемуарист, историк.

В январе 1894 года у Тулупова дома производится обыск. В марте 1895 года Московское охранное отделение представило в Департамент полиции список членов Московского Комитета грамотности, известных своею политическою неблагонадежностью. В их числе значится и Тулупов.

Противоправительственная (по мнению Департамента полиции) деятельность и знакомства с политически неблагонадежными лицами постоянно фигурируют в деле Тулупова.

Например, он дружит со статским советником Владимиром Порфирьевичем Вахтеровым, вместе с которым в 1898 году под фирмой брата (Ивана Тулупова) открывает книжный магазин. После установления «вредной направленности» в начале 1899 года магазин был закрыт.

Владимир Порфирьевич Вахтеров – фигура интересная, неспроста их связывала дружба с Тулуповым.

Вахтеров – известный методист, разработчик рациональной педагогики, автор «Русского букваря», по которому учились многие поколения граждан нашей страны. Его букварь выдержал 118 изданий! В 1896 году Вахтеров был отстранен от педагогической деятельности Департаментом полиции Москвы как неблагонадежный элемент.

В 1900 году московский обер-полицмейстер сообщил, что Тулупов давно известен ему, главным образом, пропагандою в народ противоправительственных идей на легальной почве. «Тулупов – человек крайне тенденциозного направления, он не перестает вести свою противоправительственную деятельность и сношения с лицами политически неблагонадежными», – говорится в документах.

А вот и упоминание дачи в Листвянах (территория современного микрорайона Мамонтовка)! Теперь сомнений быть не может – это тот самый, «наш» Тулупов!

Листвяны встретились мне в документах полиции от 1900 года: «Надворный Советник Николай Васильевич Тулупов в настоящее время состоит учителем Якиманского начального городского училища в г. Москве и с давнего времени проживает здесь в доме Давыдова по Пятницкой улице в районе второго участка Пятницкой части, причем ежегодно выезжает в летний сезон на собственную дачу в деревню Листвяны четвертого стана Московского уезда».

Упоминаются Листвяны и в документах Московского губернского жандармского управления от 22 сентября 1900 года: «Надворный советник Николай Васильевич Тулупов проживал в деревне Листвяны 4 стана Московского уезда на собственной даче с мая до последних чисел августа сего года. Выбыл в Москву, на Большую Полянку, в чей дом – сведений нет. Более подробных и обстоятельных сведений получить не представляется возможным по причине отъезда Тулупова из уезда. Но за время проживания здесь ни в чем предосудительном он замечен не был».

В апреле 1903 года Главное управление по делам печати просило Департамент полиции сообщить сведения о Тулупове на предмет утверждения его вторым редактором журнала «Друг детей». «Друг детей» – двухнедельный иллюстрированный журнал, издавался в Москве с 1902 г. Издателем журнала «Друг детей» был потомственный почетный гражданин Иван Сытин. Это он обратился в Главное управление по делам печати с ходатайством об утверждении проживающего в городе Москве в Якиманской части (в доме Протопопова) надворного советника Николая Васильевича Тулупова в звании второго редактора упомянутого журнала.

Несмотря на обилие сведений о неблагонадежности Тулупова, генерал-майор Трепов дал отзыв о неимении препятствий к утверждению Тулупова вторым редактором.

…И вот микрофильмы просмотрены. Два дела дореволюционного периода – Департамента полиции и Отделения по охране общественной безопасности сформировали первые представления о деятельности Тулупова, но многие важные аспекты его жизненного пути оставались неизвестны. Оказалось, что не менее важные открытия ждали меня во втором читальном зале – послереволюционном.

Персональный пенсионер: вехи пути

Наиболее подробные сведения о биографии Николая Васильевича Тулупова раскрывают материалы архивного дела уже советского периода. Дело связано с назначением ему персональной пенсии за особые заслуги.

Персональную пенсию в 200 рублей Тулупову назначили в 1928 году. Решение было принято, учитывая большие заслуги в дореволюционное время и 50-летнюю плодотворную и многогранную деятельность на педагогическом поприще.