Текст книги "Прометей № 4"

В личной карте Тулупова сообщается, что родился он в 1862 году. Стоит сказать, что в большинстве других документов называется 1863 год.

В 1882 году Тулупов окончил Московский учительский институт. В течение 17 лет с 1882 года был народным учителем. С 1893 по 1896 гг. Тулупов преподавал бесплатно в женской воскресной школе при фабрике Бахрушина.

В 1896 году организовал воскресные чтения и библиотеку для рабочих на «Заводе Карл Тиль».

В 1897 году по инициативе Тулупова открыты курсы при «Заводе Карл Тиль» для рабочих и постоянная школа для детей рабочих, классы для рабочих на фабрике Гюбнера. Тогда же по поручению Московского отделения Русского технического общества Тулупов проводил обследование состояния грамотности среди рабочих на Московских винных складах, и там им были открыты классы для рабочих.

В 1899 году по требованию Московского охранного отдела за работу по организации школ и классов для рабочих Тулупов был лишен права на педагогическую деятельность. Запрет не был снят до 1917 года.

«С воспрещением мне в 1899 году педагогической деятельности был оторван от созданных при моем ближайшем участии школ и лишен возможности непосредственно в них работать. Свою деятельность я перенес в область литературной работы по вопросам народного образования», – писал сам Тулупов.

По поручению Московского общества грамотности в 1901 году Тулупов произвел обследование по вопросу о народном чтении и книжных складах. Материалы были напечатаны в журнале «Русская мысль» в 1901–1902 гг.

Обложка журнала «Для народного учителя», № 2 за, 1913 год.

В 1904 году совместно с Шестаковым составил и отпечатал книгу «Всероссийский съезд представителей Общества вспомоществования лицам учительского звания». По распоряжению Главного управления по делам печати книга была уничтожена за вредное направление.

В качестве казначея Московского отделения Русского технического общества Тулупов принимал деятельное участие в постройке дома для Пречистенских рабочих классов. Позднее дом передали в ведение МГУ.

В 1907 году вместе с Шестаковым Тулупов основал журнал «Для народного учителя», он существовал до 1918 года и являлся органом прогрессивного учительства.

Вот как писал о журнале сам Тулупов: «Журнал ставил своей задачей содействовать объединению работников народного образования для достижения наибольшей успешности в их работе, он стремился быть органом учителя-реформатора, работающего для преобразования школы в духе новых демократических принципов. На его страницах нашли себе место многочисленные труды видных представителей педагогического мира и скромных работников народной школы того времени».

В 1909 году много сил Тулупов отдал на постройку первого в России учительского дома. В 1918 году дом со всеми учреждениями перешел в ведение Замоскворецкого совета.

В течение 11 лет, с 1903 по 1914 гг., Тулупов работал над созданием новой учебной литературы для народных школ, учебников и учебных пособий «Новь», «Новая школа», «Слово», «Наша Родина» и др. Книги разошлись тиражом 10 млн. экземпляров! По мнению Сакулина, Тулупов принадлежал к числу выдающихся работников народного образования, его учебники были передовыми в методическом и идеологическом отношениях.

Даже при такой популярности книги часто подвергались критике со стороны государственных органов. Так Государственный Совет посвятил два заседания вопросу об изъятии из обращения учебника «Новь». В защиту книжки выступали М. Ковалевский, профессор Багалей, академик Ольденбург. Но книга была изъята из обращения.

Тулупов так описал в автобиографии эпизоды с изъятием книг: «В. Пуришкевич в своих книжках значительное число страниц отводит разбору наших книг, призывая громы и молнии на наши головы. В личном письме, присланном им в редакцию нашего журнала, он выражает желание видеть наши головы отсеченными в собственном смысле этого слова – такова была ненависть к нашей просветительской работе со стороны реакционных кругов».

Дважды Тулупов был привлечен в качестве обвиняемого по ст.129 за помещенные в журналах статьи, призывающие к ниспровержению существовавшего в России строя. По приговору судебной палаты журналы были уничтожены.

На фронте просвещения

На страницах автобиографии Тулупов пишет: «После 1917 года моя педагогическая деятельность возобновилась, я преподавал математику на курсах для подростков на кожевенной фабрике (бывш. Волк) в Садовниках. До организации рабфака имени Артема преподавал русский язык в одной из приготовительных групп Горной Академии, одновременно преподавал в железнодорожном рабочем политехникуме Московского района Ряз. – Ур. железной дороги. Кроме того, состоял заведующим отдела снабжения школ Главного Управления кустарной промышленности и промысловой кооперации ВСНХ, руководил курсами для служащих Управления.»

С октября и до декабря 1918 года Тулупов занимал должность помощника заведующего педагогическим отделом в Литературном издательстве Народного комиссариата по просвещению. В архивном деле осталось подшито удостоверение Тулупова с этого места службы. В удостоверение вклеена фотография. Теперь мы знаем, как выглядел герой нашей истории!

В 1922 году группа московский профессоров и педагогов организовала кооператив «Школа и знание», Тулупов также вошел в это сообщество, целью которого стала издательская деятельность и подбор научной литературы по разным дисциплинам.

В 1927–1928 гг. Тулупов по поручению Московского отделения Русского технического общества составляет программы издания книг под общим заголовком «Благоустройство деревни». При участии и под редакцией Тулупова в тот период вышли книги: «Как научиться самому измерять землю», «Хутор и его планировка», «Как построить несгораемый двор» и другие.

Для самостоятельного чтения учащихся трудовых школ Тулупов разработал программу издательства популярных брошюр: «Стекло и его производство», «От каменной горы до печки. Глина и ее употребление», «История бумажного листа» и другие.

В 1928 году в автобиографии Тулупов писал: «С чувством глубокого удовлетворения я могу оглянуться назад. Жизнь прошла в непрерывной работе для народа, в постоянном стремлении в меру сил быть полезным. Я жил, все время работая и борясь, как совершенно справедливо принято теперь выражаться „на фронте просвещения“.»

Интересно, что в деле о назначении пенсии сохранилась еще одна фотография Тулупова, датируемая периодом 1928–1938 гг.

В 1938 году персональная пенсия Тулупову была увеличена до 300 рублей в месяц. Ходатайство об увеличении пенсии поддержала сама Надежда Крупская. Среди причин для увеличения пенсии – продуктивная научная деятельность в течение 10 лет после выхода на пенсию, особенно в части составления учебников по арифметике. Также назывались и вполне понятные, объективно-житейские причины: преклонный возраст (76 лет), значительное ухудшение его здоровья, снижение зрения, нахождении на иждивении жены 70 лет.

Умер Николай Васильевич Тулупов в Москве, 26 ноября 1939 года. Причина смерти – паралич сердца, возраст – 77 лет.

Семья

Дело о назначении пенсии дает представление о членах семьи Николая Васильевича Тулупова. Так в 1929 году персональную пенсию за него по доверенности получает жена, Антонина Тимофеевна Тулупова (1868–1948 гг.).

Примечательно, что эта же женщина, по всей видимости, в деле фонда Полиции упоминается как Антонина Тимофеевна Маматова: на тот момент – жена другого человека, поручика Дорогобужского полка. Полиция так характеризует их отношения: «Нравственное поведение Николая Васильевича Тулупова не отличается хорошими качествами, т. к. он уже несколько лет состоит в незаконном сожительстве с женою поручика Дорогобужского полка». Как и сам Тулупов, Антонина была замечена полицией в знакомстве с лицами политически неблагонадежными.

В дела фонда Охраны общественной безопасности о семейном положении Тулупова говорится так: «будто бы состоит в незаконном сожительстве с какой-то женщиной, по профессии акушеркой, от коей у него двое малолетних детей». Вероятно, и здесь речь идет об Антонине Тимофеевне.

А вот в отношении детей – несколько сложнее, потому как в деле советского периода упоминается только дочь Тулупова, Антонина Николаевна, в замужестве Грингаут.

Из архивных материалов также становится понятно, что у Тулупова был брат Иван Васильевич, сестра Мария Васильевна, мать Наталья Ивановна.

Председатель Комитета помощи больным и раненым

Нельзя не упомянуть о еще одном важном эпизоде в биографии Николая Васильевича Тулупова, тем более что связан он с деятельностью в Пушкино.

3 августа 1914 года собравшимися на заседание Общества благоустройства местности Пушкино-Лесной Городок, представителями Московского земского уездного комитета, членами окрестных фабрик и местным дачным населением был организован Пушкинский Районный Комитет помощи больным и раненым воинам. Произошло это через 6 дней после начала Первой мировой войны.

Председателем Комитета был избран Николай Васильевич Тулупов, гласный Московского уездного земства.

Тулупов объявил собравшимся, что в районе Пушкино уездным Комитетом предложено оборудовать до 155 коек для больных и раненых воинов. Осуществить это было возможно только при участии местных сил.

«В то время, когда наши братья там, на поле грозной брани, отдают свою жизнь и проливают кровь за спасение родины, сделаем здесь все, что в наших силах, для облегчения их страданий и тяжкого труда, – говорилось в обращении к местному населению. – Труд, деньги, вещи, все будет принято с благодарностью, все будет служить общему делу».

Н. В. Тулупов с участниками Пушкинского Районного Комитета помощи больным и раненым воинам. 1914 г.

Призыв нашел горячий отклик среди местного населения. Кто-то пожертвовал вещи и деньги. Многие дачники предложили использовать их дома для размещения госпиталей. Представители фабрик и население готовы были содержать их всецело или частично на свои средства.

Отчет за первые девять месяцев деятельности Комитета формирует представления о проделанной в тот период работе: в дачах и при фабриках были открыты госпитали и лазареты, функционировала мастерская для пошива белья и одежды раненым. Комитет ставил себе задачу участвовать в изготовление респираторов для войск.

10 марта 1915 г. по случаю падения крепости Перемышля Комитет преподнес Верховному Главнокомандующему всепреданнейшее поздравление и получил ответ: «Председателю Пушкинского районного Комитета Тулупову. Очень тронут, сердечно благодарю Пушкинский Районный Комитет помощи больным и раненым воинам Московского уездного Комитета Всероссийского Земского Союза за поздравления и выражения чувств по случаю падения Перемышля. Генерал-Адъютант Николай».

В отчете Комитета «нашлась» еще одна фотография Тулупова. Коллективный снимок с самого начала был помещен в брошюре, но не все присутствующие на нем были известны нынешним краеведам. Обладая двумя индивидуальными фотографиями из архивных дел Тулупова, не составило труда распознать его среди других членов Комитета помощи больным и раненым воинам – Николай Васильевич в военной форме в центре кадра.

Заключение

Ноябрь. Ветрено, постоянно накрапывает дождь. Дачный сезон давно завершен. И лишь в нескольких дачах по-прежнему теплится свет. Одна их них – дача Тулупова.

Возрожденный дом хранит в себе множество историй. И хотя нынешнему владельцу пришлось многое обновить, какая-то истинная сущность здания осталась незыблемой. Теперь дому уже не угрожает ветхость и забвение, а главное – теперь забвение не угрожает тому, чьим именем названа эта местность – Николаю Васильевичу Тулупову.

Гришин Евгений Михайлович,
журналист-международник, корреспондент ТАСС (1976–1982), собкор «Известий» в Германии (1985–1991) и «Российской газеты» в Австрии (1997–2002)
Резидент «Организации Бернхард»

Аннотация. В статье представлена история жизни и деятельности Эрнста Волльвебера – немецкого революционера, видного деятеля германского антифашистского движения, советского разведчика-нелегала, министра государственной безопасности ГДР в 1953–1957 годах. Кроме этого, в контексте биографии Э. Волльвебера рассматриваются вопросы истории становления и развития антифашистского движения сопротивления в условиях нацистского режима в гитлеровской Германии.

Ключевые слова: Антифашизм, сопротивление, Эрнст Волльвебер, история спецслужб, история разведки, нелегальная деятельность, нелегалы, «Организация Бернхард».

125 лет назад в немецком городке Мюнден родился Эрнст Волльвебер (1898–1967), видный немецкий революционер, советский разведчик-нелегал, вписавший в историю ХХ века свою особую страницу. Он был лидером Кильского восстания моряков в Ноябрьской революции 1918 г. в Германии, встречался с Лениным, выполнял задания Сталина. Созданная им в годы войны в Европе нелегальная разведывательно-диверсионная «Организация Бернхард» не имела аналогов в мире. Объявленный Гитлером «врагом рейха», Волльвебер прошел все опасности тайной войны с фашизмом. Стал министром МГБ ГДР, превратив знаменитую «Штази» в одну из лучших спецслужб мира.

Деятельность резидентуры Волльвебера в 30-е годы прошлого века определялась тем, что она, действуя нелегально, выполняла задания советской разведки и Коминтерна в борьбе с фашизмом. Этот период можно назвать самым результативным в ее разведывательной работе. Она располагала ценными источниками, позволяющими получать секретную информацию по Германии, о германо-советских отношениях. В Москву направлялись, например, доклады министерства хозяйства об экономическом положении страны, сводки берлинского главного управления полиции о внутриполитической ситуации, о военных планах вооружения рейхсвера, обстановке в политических партиях Германии. Особый интерес представляли сведения о секретных совещаниях Гитлера, «тайной работе Германии против СССР».

Эрнст Волльвебер

Действуя с сложнейших условиях «подполья» в Гамбурге, Волльвебер отдавал все силы, весь свой организаторский талант борьбе с нацизмом. Его рабочий день начинался вечером, когда становилось темно, и редко заканчивался раньше пяти-шести часов утра. Все самые важные нелегальные встречи проходили ночью: с руководителями парторганизаций КПГ, курьерами, агентами, которые добывали информацию, занимались доставкой, распространением антифашисткой литературы, со шкиперами буксиров, портовыми работниками, тайно проносившими под носом у полицейских и нацистских ищеек коммунистические листовки, брошюры, газеты.

Самыми ответственными были конспиративные встречи раз в неделю с агентом компартии и советской разведки в гестапо Рудольфом Хайтманом. Во время Веймарской республики он служил в полиции, благосклонно относился к коммунистам, но не был настоящим революционером, работал на нашу разведку за деньги. В гестапо занимал незначительную должность в департаменте железнодорожного транспорта, но ему удавалось добывать важную информацию о том, кого разыскивает гестапо, кто арестован; узнавать о судьбе заключенных, выявлять местных осведомителей нацистов. Полезными были его сообщения о методах работы, новых приказах и распоряжениях гестапо.

Заранее обусловленные встречи с ним, как правило, носили моментальный характер. Сначала устанавливался визуальный контакт в каком-нибудь ночном кабаре, ресторане. Встречающиеся садились за разные столики, не подавая вида, что знают друг друга, пока Волльвебер не подавал сигнал следовать за ним в туалет. Там Хайтман передавал подготовленные материалы, получал деньги и быстро уходил. Материалы на тонких машинописных страницах он изобретательно камуфлировал между страниц детективного романа, в подкладке дешевого бумажника, заполненного открытками кинозвезд, нацистских лидеров; однажды, даже в сдобной булочке с изюмом.

Хайтман информировал о совершенствовании системы тотальной слежки за врагами Рейха, в которой должен был участвовать каждый полицейский участок. Гестапо выпустило целый ряд официальных руководств, пособий и предписаний, таких, как «Обозрение германской уголовной полиции» (список совершенных преступлений), «Официальный список германской уголовной полиции (перечень лиц, на которых выписан ордер на арест), „Список запросов по местопребыванию“ (лица, чье местожительство необходимо выяснить). Самым важным был „Секретный список“, ежемесячно издававшийся управлением контрразведывательной полиции. Он содержал подробные сведения о разыскиваемых агентах: словесный портрет, профессия или занятие, образцы почерка, фотографии, список знакомств. Каждое отделение гестапо должно было вести картотеку „А“ (обзор известных врагов режима), картотеку „Г“ (список лиц, которых следует скрытно держать под наблюдением). Каждого члена нацистской партии обязали стать осведомителем гестапо.

Как отмечал Хайтман, не осталось ни одного известного коммуниста, не угодившего в какую-нибудь картотеку гестапо. Если такой коммунист исчезал из поля зрения, его имя автоматически появлялось в „Списке сбежавших“. Волльвебер числился в картотеке „известных врагов Рейха“, других списках подозрительных лиц.

Оперативная ситуация в Гамбурге становилась все более острой. В каждом квартале, в каждом доме появлялись глаза и уши гестапо. Даже подыскание ночлега превращалось в серьезную проблему. Большинство его надежных товарищей по партии были вынуждены покинуть свои дома, скрываться. Снять частную квартиру или поселиться в отеле было связано с огромным риском. Предоставление ночлега преступнику считалось государственной изменой. Наиболее безопасными местами ночлега, как выяснил Эрнст, были квартиры проституток, которые ненавидели нацистов, поскольку они платили значительно меньше других клиентов.

По отзывам близко знавших Волльвебера коллег, он был политическим реалистом, разведчиком не по должности, а по призванию, конспиратором от рождения. Понимал, что в нелегальных условиях борьбы бывают не только опасности, но и полезные стимулы в плане преодоления упадочных настроений, укрепления дисциплины, мобилизации всех сил для победы над врагом. Инструктируя агентов, товарищей по партии о способах выполнения разведывательных заданий он требовал неукоснительного соблюдения дисциплины и правил конспирации, обращая внимание даже на незначительные житейские мелочи. Как-то в беседе с курьером-связником Рихардом Кребсом Эрнст высказался по этому поводу так: „Иногда самые лучшие планы рушатся из-за какой-то чепухи, но это не основание для паники… Вообще дела не так плохи, как это кажется. Каждый, кто знает нацистов, не должен удивляться их методам. Сейчас в 32 концентрационных лагерях оказалось около 30 тысяч коммунистов Это ужасно, но, принимая во внимание размеры нашей организации, не так уж много. Будет еще много жертв. Когда крупная партия оказывается вне закона, это всегда связано с потерями… Самая большая опасность для нашего движения не гестапо, а паника“.

Присутствию духа Волльвебера можно было позавидовать, отмечает Кребс:

– Самая большая ошибка, которую мы можем совершить сегодня, – продолжал Волльвебер, – копировать методы нелегальной работы русских большевиков до советской власти. Гестапо – не охранка. Царские „черные сотни“ не идут ни в какое сравнение с эсэсовцами. То, что делала охранка, по сравнению с террором гестапо выглядит просто детской забавой. Мы не должны подражать русским большевикам. Мы должны бороться с Гитлером современными методами и, если потребуется, менять их день ото дня… Товарищи должны быть готовы к неожиданностям и ничто не должно сбивать их с толку. Упрямцев и консерваторов придется призвать к порядку.

Сам он испытывал глубокое недоверие к старому партийному руководству компартии. Теперь большинство старых лидеров было арестовано, некоторым удалось скрыться. И в силу стечения обстоятельств Эрнст Волльвебер в один миг превратился в руководителя нового подпольного движения. Трудно было сказать, где кончались политические и начинались личные мотивы. Одно было совершенно ясно: на корабле, где капитаном был Волльвебер, все, от старпома до юнги, должны быть преданы ему телом и душой».

На очередной моментальной встрече Хайтман сообщил тревожную новость – арестован секретарь Интернационала моряков и портовых рабочих (ИМПР) Альберт Вальтер. Он забежал проститься с матерью и нарвался на засаду гестапо, которое продолжало наращивать охоту на коммунистов. Гиммлер без устали вбивал в головы гестаповцев, что в борьбе с коммунизмом «не может быть перемирия, только победители и побежденные, а поражение в этой борьбе означает гибель нации». Гейдрих провозглашал, что «годы ожесточенной борьбы в конце концов неизбежно должны отбросить врага на всех фронтах, уничтожить его и сохранить Германию от новых вражеских нашествий как с точки зрения чистоты, так и духовно».

Нацисты производили аресты чаще всего ночью. Они уводили свои жертвы в неизвестном направлении, и родственники арестованных не знали, доживут ли их близкие до утра. У тех коммунистов, кому удавалось скрыться, брали в заложники жен и детей. Покатилась целая лавина доносов. Нацистские агенты, которые длительное время тайно действовали в рядах коммунистов, выходили из подполья. Каждый из них в сопровождении гестаповцев разъезжал на автомашине по городу. Увидев знакомого коммуниста, указывал на него нацистам, и те производили арест. В таком огромном городе, как Гамбург, где было около ста тысяч сторонников коммунизма, эта коварная тактика имела ужасающие последствия. Только один такой нацистский агент, некто Кайзер, возглавлявший коммунистическую организацию безработных, помог арестовать около восьмисот коммунистов и членов их семей. В застенках гестапо оказались руководители гамбургского аппарата КПГ Гуго Маркс, Фриц Лукс, Вальтер Дуддинс. Маркс повесился в камере. Лукса забили до смерти. Дуддинса обвинили в измене, приговорив к длительному тюремному заключению. Из переполненных тюрем до Волльвебера доходили ужасные сведения: товарищи, которых он хорошо знал как стойких борцов, выпрыгивали из окон, чтобы избежать пыток. Из Берлина курьер привез страшную весть о массовой казни коммунистов, были обезглавлены товарищи Герман Лютгенс, Бруно Теш, Арнольд Вольф, Людвиг Мюллер. Со всеми ими Волльвебера связывали многие годы совместной партийной работы и дружбы. В душе было такое ощущение, будто у него на глазах убили близких родственников. Скорбь сменялась ненавистью, а ненависть взывала к мести.

Плакат движения «Антифашистское действие», созданного под руководством Коммунистической партии Германии для противодействия рвущимся к власти нацистам. Ге5рмания, 1932 г.

Эрнст собрал в полном составе сотрудников резидентуры, чтобы обсудить план проведения операции возмездия гестаповцам. В результате было принято решение разгромить «опорные пункты» гестапо в порту и на торговых судах, которые осуществляли связи с зарубежными организациями нацистов. Руководителем фашистов в этих пунктах был некий герр Тилль, бывший ответственный сотрудник компании «Северогерманский Ллойд». Его приговорили к смертной казни.

В это время из Москвы поступили важные распоряжения: высказывая серьезные опасения за судьбу Волльвебера в связи с усиливающимися преследованиями гестапо, Центр рекомендовал ему немедленно уехать из Гамбурга в Копенгаген. Эрнст наделялся полномочиями самостоятельно распределять обязанности между сотрудниками резидентуры, определять каждому территорию, направление и цели борьбы против фашизма. Москва информировала также о том, что Центральный комитет КПГ во главе с Вильгельмом Пиком, Вальтером Ульбрихтом переехал в Прагу и возобновил подпольную борьбу с нацизмом.

В агентурную сеть «Организации Бернхард» (Бернхард – псевдоним Волльвебера) в 1933 году входили:

1. Аватин Михаил (Ламберт Эрнест Давыдович), латыш, моряк, курьер Волльвебера;

2. Байлих Курт, немец, коммунист, руководитель организации КПГ гамбурского района Алтона;

3. Бурмайстер Карл, немец, руководитель группы курьеров на Рейне и Эльбе;

4. Вайс Илья, венгр, моряк, действовал в порту Антверпена;

5. Воннебергер Ганс, немец, портовый рабочий в порту Гамбурга;

6. Венцель Иоганн (Герман, Макс), немец, коммунист, сотрудник советской военной разведки;

7. Детмер Джони, немец, моряк, боевик, занимался переправкой оружия боевым отрядам на Севере Германии;

8. Зефков Антон, немец, рабочий металлист, коммунист, один из руководителей парторганизации КПГ в Рурской области, организатор подпольного антифашистского движения Сопротивления в Германии;

9. Кнуфген Герман, немец, моряк, выполнял задания по нелегальной переправке товарищей на судах;

10. Краузе Герман, немец, моряк, коммунист, обслуживал пункт связи на американском судне «Люси Ворман»;

11. Кребс Рихард (Валтин Ян), немец, моряк, коммунист, курьер Волльвебера, автор книги «Из мрака ночи»;

12. Луковиц, моряк, коммунист, руководитель парторганизации КПГ в Любеке, капитан буксира;

13. Макс, немец, коммунист, курьер, руководитель охраны Волльвебера;

14. Попович Александр, румын, моряк, печатник нелегальной типографии;

15. Темплин Ян, немец, бригадир фирмы «Единство», обеспечивал бумагой нелегальную типографию;

16. Фирелей, жена Кребса, курьер, помогала печатать материалы в нелегальной типографии;

17. Хайтман Рудольф, немец, служил в полиции, агент советской разведки в гестапо в Гамбурге;

18. Холстайн Мартин, немец, коммунист, держатель явочных квартир;

19. Чилли, немка, секретарша, подруга Волльвебера;

20. Шаап Вилем, моряк, голландец, коммунист, связной в торговом флоте Голландии;

21. Шимански Эрика, немка, хозяйка явочной квартиры в Гамбурге.

Руководство агентурной сетью в Германии Волльвебер поручил Венцелю, который переезжал из Гамбурга в знакомую ему Рурскую область. Основным направлением его разведывательной деятельности определялось: сбор информации о военно-промышленном потенциале Германии, борьба с фашизмом. Агентурная группа Венцеля войдет в разведывательные структуры знаменитой «Красной капеллы».

Справка: Венцель Иоганн (Герман, Макс) родился в 1902 году в Данциге в многодетной семье сельскохозяйственного рабочего. Окончив сельскую школу, учился на кузнеца. С 1920 г. работал слесарем на угольной шахте в Руре, затем в Эссене на заводе Круппа. В том же году вступил в комсомол, примкнул к спортивному движению рабочих, стал членом организации «Красная помощь». В 1922 г. вступил в КПГ, участник «пролетарских сотен», сотрудник военного аппарата компартии. В 1925 г. переехал в Берлин, работал на заводе. Вступил в Союз красных фронтовиков, познакомился и подружился в Тельманом, Волльвебером. В 1930 г. по решению ЦК КПГ направлен в Москву на учебу на военно-политических курсах Коминтерна. В 1931 г. вернулся в Германию, выполнял партийные поручения в Гамбурге, Бремене, Эссене, Дюссельдорфе, Кельне; по заданию разведки добывал информацию о военно-промышленной продукции на германских предприятиях.

В 1930 г. по рекомендации Волльвебара стал членом ИМПР, выполнял его поручения по налаживанию работы союза моряков в порту Гамбурга. В 1931 г. был арестован гамбургской полицией. В 1933 г. включен в «расстрельные списки» гестапо, перешел на нелегальное положение. Три его брата также подверглись преследованиям, один из них умер в тюрьме. В 1934 г. был завербован советской военной разведкой. Временно прервал связь с КПГ, добывал и передавал в Москву сведения о военно-промышленном потенциале Германии, участвовал в антифашистской борьбе в Рурской области. Создал подпольную группу агентов № 446, действовавшую на военных заводах. До 1937 г. добывал ценную информацию о новых образцах оружия, технологии его производства.

В 1937 г. отозван в СССР для обучения на курсах радистов. В том же году выехал в Бельгию с заданием оборудовать нелегальную радиоточку для связи с Москвой на случай войны. Однако сразу легализоваться в Брюсселе не удалось – бельгийские чиновники отказали ему в визе, и он выехал в Голландию. Там установил контакт с видным голландским коммунистом Даниэлем Гулузом, намеривался начать работу в этой стране, но был отозван в Москву для дополнительного обучения и получения нового задания.

В 1938 г. вновь приехал в Бельгию, на этот раз нелегально. Поселился в Брюсселе на квартире Германа и Франца Шнейдеров, своих знакомых по Коминтерну. Жена Франца Жермен («Бабочка») стала его заместителем. С помощью коммунистов ему удалось выполнить задание Центра, создать радиоточку. В сентябре 1939 г. получил приказ войти в состав нелегальной резидентуры «Паскаль» в качестве заместителя резидента и радиста. После оккупации Бельгии гитлеровскими войсками сумел устроиться на работу в одно из немецких учреждений, добывал важную информацию. Сведений накапливалось столько, что ему приходилось иногда часами работать с передатчиком, что грозило провалом – нацисты могли обнаружить радиостанцию. Будучи опытным подпольщиком и радистом, ему удавалось свести риск до минимума: сокращал время сеансов, по нескольку раз менял местонахождения; всегда имел с собой специальный реактив, чтобы мгновенно уничтожить текст сообщений.

В июне 1942 г. был арестован гестапо, но в сентябре 1943 г. ему удалось бежать из-под стражи. До прихода союзников скрывался в Брюсселе. В 1945 г. арестован советской военной контрразведкой «Смерш» вместе с Л. Треппером и А. Гуревичем. В 1955 г. освобожден и выехал в ГДР. Умер в Берлине в феврале 1969 года.

Согласно данным этой справки, Венцель как опытный подпольщик и радист обслуживал радиосвязью с Москвой агентурную сеть «Красной капеллы» в Бельгии. Речь идет, в частности, о группе Л. Треппера – А. Гуревича (Кент) и Брюссельской резидентуре во главе с Константином Ефремовым (Паскаль, Поль), о чем свидетельствует «приказ войти в состав нелегальной резидентуры „Паскаль“».

Курьеру Рихарду Кребсу Волльвебер поручил взять под контроль работу интерклубов моряка в Антверпене, Генте, Дюнкерсе, а также на морском побережье Германии, Дании, Норвегии. Перед ним поставлена задача добывания разведывательной информации о составе, планах вооружения и использования военно-морского флота Германии против СССР, распространения антифашистской литературы, организация забастовок портовых рабочих с целью саботажа разгрузки и погрузки германских судов.

Справка: Кребс Рихард Герман Юлиус (Валтин Ян) родился 17 декабря 1905 года под Майнцем в семье моряка, социал-демократа: «Мой отец большую часть своей жизни провел в море, – пишет он в книге „Из мрака ночи“. – Работал морским инспектором в „Северогерманском Ллойде“, что позволяло ему перевозить с собой семью с места на место за счет компании. Одним из результатов этой кочевой жизни стало то, что к четырнадцати годам я помимо своего родного языка говорил немного по-китайски и по-малайски, вполне прилично владел шведским, английским, итальянским, а также мог объясняться на невообразимо ломаном англо-китайском жаргоне, на котором говорят во всех портах мира».