Текст книги "Прометей № 4"

Учиться начал в немецкой школе в Буэнос-Айресе, «проучился там немногим более года. Затем два года в английской школе в Сингапуре». Был свидетелем восстания моряков во время Ноябрьской революции в Киле и Бремене, где познакомился с Волльвебером. В 1923 г. вступил в КПГ, участвовал в Гамбургском восстании, командуя отрядом боевиков пролетарской сотни, выполнял поручения Эрнста Тельмана. Назначен курьером «нелегальной организации партии, первая поездка состоялась из Гамбурга в Берлин. Мне было приказано доставить запечатанный пакет». Как курьер встречался в Берлине с советским разведчиком Скоблевским. В 1925–1926 гг. обучался в Коммунистическом университете Коминтерна в Ленинграде. В этот период был завербован советской военной разведкой, направлен для выполнения разведывательного задания в Германию по линии Коминтерна. В 1929 г. поступает «в распоряжение Волльвебера», становится его курьером.

В декабре 1933 г. арестован гестапо, содержался в концлагере Фульсбюттель под Гамбургом. Через нашу агентуру в тюрьме ему было передано указание дать признательные показания и согласиться на сотрудничество с гестапо, то есть стать двойным агентом. В феврале 1937 г. гестапо инсценировало его побег из концлагеря Фульсбюттель с заданием информировать нацистов о деятельности германской компартии, Коминтерна и Советского Союза. В марте 1938 г. бежал в США, где жил случайными заработками: был посудомойкой, носильщиком, маляром, нянькой в доме для престарелых. И все это время писал книгу «Из мрака ночи», которая вышла под псевдонимом Ян Валтин в 1941 г., и стала бестселлером, переведена на три десятка иностранных языков тиражом около одного миллиона экземпляров. В 1943–1945 гг. Служил в американской пехоте на Тихоокеанском побережье, в Новой Гвинее, на Филиппинах, стал военным корреспондентом, издал военный дневник под названием «Дети вчерашнего дня». Умер в январе 1951 г. на ферме в штате Мэриленд.

Дом № 95 на Бунтенторштайнвег в Бремене – штаб-квартира КПГ или просто «Красный дом». 13 апреля 1933 года здание было захвачено и разграблено штурмовиками

В письме, в котором содержалось указание о переезде в Копенгаген, Москва запрашивала у Волльвебра сведения о наличии у него или сотрудников резидентуры связей с коммунистами шведской компартии, возможно ли использовать эти связи для оказания влияния на шведов в плане выполнения решений Коминтерна о «большевизации» партий. Кребс, ознакомившись с запросом, выразил готовность подключиться к этому делу, сославшись на знакомство с видным деятелем КПШ Харольдом Свенсоном. Ему подчинялись партийные ячейки на крупных шведских судах «Грипсхольм» и «Кунгсхольм», которые использовались для переправки коммунистических пропагандистских материалов между Европой и Америкой. Свенсон был членом шведского отделения «Общества друзей Советского Союза». Волльвебер, зная о связях Кребса со шведскими моряками, в том числе коммунистами, владении им шведским языком, одобрил его поездку в Швецию с заданием Коминтерна.

«В Гетеборге меня уже ждали, – пишет Кребс. – Молодая девушка-секретарь Харолда Свенсона проводила меня на его шикарную квартиру… Все семь дней, которые я прожил в Гетеборге, я ночевал в доме одного из помощников Свенсона – Кнута Бьорка. Моя миссия в Швеции была не из приятных. Компартия Швеции была самой независимой из шестидесяти семи партий, входивших в Коминтерн. Это была единственная партия, которая создала себе независимую финансовую базу и могла вести работу без каких-либо субсидий из Москвы. Кремлю это, разумеется, не нравилось, так как лишало его важных рычагов давления на строптивых шведских коммунистов».

Из бесед на партсобраниях и вечеринках с рядовыми членами КПШ Кребс выяснил, что основу финансового благополучия шведской компартии составляла сеть рабочих клубов в городах и поселках. При клубах функционировали недорогие, популярные ресторанчики и кафе, дававшие партии приличный доход. Этот прибыльный бизнес не вязался с «пролетарским характером» компартий, рекомендациями Коминтерна о «большевизации». Надо было каким-то образом отделить ресторанный доход от КПШ: «Моим главным помощником в этом деле стал бывший преподаватель Ленинской школы, член ЦК КПШ Густав Холмберг… Именно он решал, кого из партийных функционеров следует пригласить на обсуждение вопроса о ресторанах. Мое выступление на этой конференции не было моим собственным, его текст был заранее написан в Берлине специалистами Вилли Мюнценберга и согласован с Москвой, – отмечает Кребс. – Но я произнес его со всей страстью, на какую был способен, и последовавшая затем дискуссия продолжалась далеко за полночь… После четырех дней изнурительных споров шведы сдались. Была единогласно принята резолюция о преобразовании сети ресторанов в „частное“ предприятие… В Берлин пошел подробный отчет, подписанный мной и Холмбергом».

Иозефу Шаапу, возглавлявшему Интерклуб моряков в Роттердаме, отводилась роль помощника-заместителя Эрнста с участком работы в портах Бельгии, Голландии, Северной Германии. Справка из архива внешней разведки от 18 декабря 1941 года по делу «Фред»: «Шаап Иозеф, 1899 года рождения, уроженец и подданный Голландии, моряк, портовый рабочий, член голландской компартии. К нелегальной работе был привлечен „Эрнстом“ (он же „Антон“) вначале в качестве своего помощника, а затем ему был отведен самостоятельный участок работы – Голландия и Бельгия. В 1937 году он со своей группой провел несколько удачных акций в Голландии и Бельгии. Характеризуется грамотным коммунистом и преданным нам работником. В дальнейшем „Фреду“ был дан новый участок работы – Дания, Латвия, Эстония. Сам он находился в Копенгагене, но часто бывал в этих странах. В Латвии у него была группа во главе с „Рихардом“, а в Эстонии во главе с „Иозефом“.»

Дополним эту ориентировку такими биографическими сведениями: Шаап родился 3 мая 1899 г. в Амстердаме, служил матросом на флоте, плавал на судах, будучи поваром, стюардом. В 1924 г. вступил в компартию Голландии, стал членом правления городской парторганизации. В 1929 г. в составе делегации профсоюза транспортных рабочих совершил поездку в Советский Союз, которая произвела на него большое впечатления размахом социалистического строительства. В 1932 г. участвовал в работе конгресса ИМПР в Гамбурге, где познакомился с Волльвебером.

Шаап пользовался большим авторитетом в Интерклубе, компартии; был организатором многих забастовок моряков и портовых рабочих за улучшение условий их труда, усиление позиций коммунистов в голландском обществе. О его участии в одной из таких акции протеста рассказывает в своей книге Кребс: «Нашим политическим инструктором и связным в торговом флоте Голландии был Шаап, за мягкими манерами и небесно-голубыми глазами которого скрывалась огромная энергия и целеустремленность. Центральный комитет компартии Голландии получил из Берлина указание сосредоточить усилия всех коммунистов – 5700 человек в 142 организациях – на подготовку мощной забастовки моряков и докеров. Цели, которые преследовал этой акцией Коминтерн, выходили далеко за пределы Голландии. На Дальнем Востоке компартия Индонезии готовилась одновременно нанести удар в голландских колониях. Мощная забастовка в метрополии должна была поднять боевой дух индонезийских коммунистов… Как и в большинстве случаев, поводом для забастовки послужила угроза сокращения зарплаты.

Вместе с Шаапом и членом голландского ЦК товарищем де Гроотом мы „прошлись“ по списку коммунистов, которые плавали на голландских судах. Было решено, что первое выступление произойдет на лайнере „Роттердам“. Это судно было гордостью торгового флота Голландии – шикарный лайнер, совершавший в тот момент рейс из Нью-Йорка в Роттердам, с несколькими сотнями пассажиров на борту, среди которых были члены олимпийской команды Голландии. Коммунистическая ячейка на „Роттердаме“ насчитывала двадцать семь человек, в том числе семь немцев, которые имели опыт участия в прошлогодней забастовке немецких моряков. Очень важным было то, один из радистов судна был коммунистом». О мятеже на лайнере писали многие американские и европейские газеты. В Роттердаме «десять членов комитета действия были арестованы по обвинению в мятеже, в их числе все семь наших немецких товарищей», но поставленные цели этой протестной акции были достигнуты, она получила широкий общественный резонанс.

Не успел Волльвебер по настоящему освоится на новом месте в Копенгагене, как из Москвы поступило распоряжение о его назначении секретарем ИМПР: «Летом 1933 года я по решению секретариата Исполнительного бюро Профинтерна и с согласия ЦК КПГ был назначен секретарем Интернационала моряков и портовых рабочих, – пишет он в автобиографии. – В это время участвовал в разработке тактики забастовочного движения в ряде стран: Франции, Дании, Швеции, США, Австрии, Финляндии, Латвии. Одновременно руководил переправкой нелегальных материалов из Скандинавии в Северную Германию».

Перед Волльвебером ставилась задача создания под прикрытием ИМПР «тайной международной организации борьбы против фашизма и войны, за оборону Советского Союза». Соратники назовут ее «Организация Бернхард» (один из псевдонимов Эрнста). Первыми агентами, привлеченными Волльвебером в ее ряды, стали моряки Кребс, Аватин, Кнюфген. Возникшие при их содействии клубы моряков в Амстердаме, Бремене, Гамбурге, Данциге, Копенгагене, Осло, Риге, Роттердаме, Таллине стали фактически резидентурами «Бернхарда». Раскинутая в них широкая агентурная сеть под его руководством занималась сбором разведывательной информации, проведением диверсионных операций на судах и в портах. Кроме того, эта агентура использовалась в качестве почтовых ящиков, курьеров для связи с Москвой.

«ИМПР вел работу по трем основным направлениям: 1) революционные действия, 2) связь между центром Москва-Берлин и остальным миром, 3) шпионаж, – пишет Кребс. – Помимо стационарных структур союз имел в своем распоряжении пятнадцать „политических инструкторов“, которые постоянно путешествовали из одной страны в другую, каждый из них отвечал за эффективную работу аппарата на закрепленной за ним территории: на Ближнем Востоке, в США и Канаде, в Скандинавии и т. п. Союз имел сорок семь Интерклубов. Его основной печатный орган „Бюллетень ИМПР“, издаваемый на тринадцати языках, печатался в Гамбурге и контрабандно распространялся по всему миру. Из общего месячного бюджета ИМПР примерно 8 тысяч долларов уходило на содержание штаб-квартиры в Гамбурге, а остальные 44 тысячи долларов направлялись в качестве субсидий зарубежным представительствам… В Соединенных Штатах получателями этих коминтерновских субсидий с 1930 по 1933 год были Джордж Минк, а впоследствии Рой Хадсон, по кличке Лошадиная морда. Мне самому приходилось относить эти деньги по адресу 140 Броуд-стрит в Нью-Йорке. Деньги предназначались для поддержки издания газеты „Голос моряка“, для помощи Интерклубам… Позже Джордж Минк стал одним из главных агентов ГПУ, а Рой Хадсон – членом ЦК компартии США».

Не успев провести операцию возмездия гестаповцам в Гамбурге, Волльвебер, по согласованию с Москвой, решил организовать в отместку нацистам массовые забастовки и акты саботажа судов гитлеровской Германии в портах стран Северной Европы. К осуществлению этого плана он привлек портовых рабочих в Антверпене Вайса и Воннебергера, а также Кребса, Аватина, Кнуфгена; возможности представителя Коминтерна Дженсена, датских коммунистов во главе с Йенсеном.

Основным лозунгом этих протестных мероприятий решено было сделать дискредитацию судового флага Германии. Эту идею подсказали Волльвеберу портовые рабочие, с которыми он беседовал, знакомясь с обстановкой в порту. Он вообще охотно погружаться в среду матросского братства. По вечерам его можно было часто увидеть в дружеской компании моряков, докеров в кепках и беретах в каком-нибудь захудалом ресторанчике на берегу моря. В непринужденных разговорах с этим свободолюбивым людом Эрнст получал заряд бодрости, а иногда и полезную информацию.

В портах под контролем коммунистов и агентов Волльвебера создавались забастовочные комитеты и специальные группы боевиков. Они снабжались многочисленными транспарантами, листовками, прокламациями с надписью: «Долой флаг убийц! Отказывайтесь грузить суда под флагом убийцы Гитлера! Свастика – символ голода!». Среди портовых рабочих распространялись бюллетени ИМПР с подборками сообщений прессы, фото о зверствах гестапо в преследовании коммунистов, социал-демократов, профсоюзных активистов, матросов.

Волльвебер, Кребс, Аватин вместе с курьерами на мотоциклах «носились из Антверпена в Роттердам, в Гент и Дюнкерт. Страсти накалялись… Как только немецкое судно входило в порт, на борт поднимались представители комитетов действия и настаивали на встрече с капитаном, – вспоминает Кребс. – Они требовали, чтобы флаг со свастикой был спущен. Капитаны, конечно, отказывались: выполнение этого требования грозило неминуемом арестом гестапо. В ответ докеры заявляли: „Мы не будем обрабатывать суда под флагом убийц“. Вокруг судов выстраивались пикеты под охраной группы боевиков. Ни один немец не мог сойти на берег. Обстановка обострялась, когда офицеры на немецких суднах пытались заставить своих матросов начать разгрузку. Коммунисты и социалисты в составе экипажей отказывались подчиняться приказу… В Генте и Дюнкерте бойкот свастики был настолько сильным, что все немецкие компании были вынуждены исключить эти порты из своих маршрутов».

Предвыборный плакат Компартии Германии 1932 года, предлагающий выбрать будущее для немецких пионеров.

В результате бойкота судов под немецким флагом в Антверпене на берегу осталось довольно много немецких моряков. Это были те, кто принял участие в забастовке, отказался выполнять приказы капитана и в случае возвращения в Германию подлежал немедленному аресту. Для Волльвебера эти матросы представляли интерес, пополняли ряды ИМПР. Наиболее способные после ознакомительных бесед, проверки личных данных отбирались для изучения и вербовки в качестве агентов в «Организацию Бернхард».

Забастовки, саботаж моряков в обслуживании германских судов, дискредитация флага Германии вызвали негодование нацистского руководства в Берлине, озабоченность датской полиции в отношении серьезных помех торговому судоходству Дании. Гейдрих приказал руководителю гамбургского отделения гестапо Паулю Краусу расследовать «вопиющие факты надругательства над флагом Рейха», установить организаторов саботажа, принять меры к их аресту и наказанию.

Во время поездки в Гамбург Волльвебер с попутчиками – Кребсом, членом ЦК КПГ Шеером, секретаршей Чилли – попали в ловушку нацистских сыщиков. Для Шеера этот капкан станет смертельным, для остальных – хождением по краю бездны. Этот провал произошел несмотря на предпринятые, как пишет Кребс, меры конспирации: «Мы с Волльвебером ехали в одном вагоне, но в разных купе, Чилли с Шеером ехали в другом вагоне, в конце поезда. Волльвебер и Чилли ехали с датскими паспортами, у меня был бельгийский паспорт, а у Шеера – американский… Ни я, ни мои спутники не подозревали, что в последнее время гестапо усовершенствовало тактику облав. Поезд подходил к Людвигслусту, небольшому городку в ста километрах от Гамбурга… Заскрежетали тормоза, и поезд остановился. С платформы донесся резкий голос: „Всем выйти!“.

Поезд был окружен штурмовиками. Взволнованные пассажиры потянулись к выходу… Снова раздалась команда: „Всем пассажирам выйти из поезда!“. Волльвебер стоял в трех метрах от меня. Он закурил и спокойно наблюдал за облачком табачного дыма, которое таяло в утреннем воздухе. Проходя мимо Волльвебера, я наступил ему на ногу и, приподняв свою шляпу, извинился.

– Держись, – сквозь зубы пробормотал он, – эти ребята ничего не знают.

Я пошел к хвосту поезда, надеясь найти лазейку в оцеплении. Кольцо штурмовиков было плотным. Каждый, кто попытался бы спастись бегством, был бы немедленно расстрелян. Штурмовики прочесывали вагоны поезда, заглядывая в туалеты и подсобки. В конце поезда я увидел Чилли, которая кокетничала с молодым штурмовиком. Ион Шеер быстрым шагом шел к голове поезда, стараясь оказаться как можно дальше от Волльвебера. Сам не зная почему, я пошел за Шеером… Голос через мегафон прокричал: „Всем пассажирам построиться! Предъявить документы!“. В конце перрона был поставлен небольшой стол, на нем лежала какая-то книга. За столом сидели два гестаповца в штатском. Пассажиры подходили к столу в очередь по одному. Ион Шеер оказался в первой десятке, я был через пять человек от него. В конце очереди стоял Волльвебер, а сразу за ним – Чилли… Подошла очередь Шеера. Он спокойно положил на стол свой паспорт и равнодушно уставился в небо. Один из гестаповцев внимательно стал изучать его паспорт.

– Вы говорите по-немецки?

– Я говорю по-английски, – покачал головой Шеер.

– Цель вашей поездки?

– Туризм.

– Вы один

– Да.

– Чем вы занимаетесь в Америке?

– Я владелец прачечной.

– Что вы собираетесь делать в Гамбурге?

– Сесть на пароход, идущий в Нью-Йорк.

– Вы уже купили билет?

– Да.

– Предъявите его.

– У меня его нет с собой, он у друга в Гамбурге.

– Имя и адрес вашего друга.

Шеер назвал вымышленное имя и произвольный адрес. Агент гестапо, который листал книгу, сделал там какую-то отметку. Шеер отошел от стола. Не успел он сделать несколько шагов, как гестаповец громко сказал ему вслед: „Вы забыли что-то!“. Шеер забыл взять свой паспорт. Он быстро обернулся и протянул за ним руку.

– Я думал, вы не понимаете по-немецки, – с явной издевкой сказал гестаповец.

– Я немного понимаю, – тихо сказал Шеер.

Вмешался гестаповец, который до сих пор стоял в стороне: „Есть тут кто-нибудь из национал-социалистов, кто говорит по-американски?“ – обратился он к очереди. Оказалось, что два нациста могут говорить „по-американски“. Шеер заметно ссутулился и побледнел. Нацисты заговорили с ним по-английски. Шеер пытался отвечать.

– Этот господин не американец, – заключил один из нацистов.

– Извините, мы вынуждены вас задержать. Где ваш багаж?

Два штурмовика повели Шеера в зал ожидания… Через несколько месяцев поступила информация, что его убили…

Проверка продолжалась. Подходила моя очередь… Я сделал шаг вперед и протянул свой паспорт гестаповцу.

– Говорите по-немецки?

– О, да!

– Вы едете один?

– Да, мой господин.

– Цель вашего пребывания в Германии?

– Я моряк. Перегонял судно в Данциг. Теперь возвращаюсь в Бельгию за новым судном.

– Как называлось ваше судно?

– „Исер“, порт приписки Антверпен. Бельгийское судно.

– А почему у вас в паспорте нет транзитной польской визы?

– Бельгийский консул в Данциге отправил меня поездом в Штеттин, а там я сел на поезд.

– Покажите ваш билет.

К счастью, по совету Волльвебера я купил билет от Берлина до Гамбурга.

– Почему вы едете в Гамбург?

– Бельгийский консул в Гамбурге отправит меня пароходом в Антверпен. Так дешевле, чем на поезде…

Похоже, что мои ответы удовлетворили гестаповца.

– Благодарю вас, возвращайтесь на поезд.

Мне казалось, что я слишком быстро шел к своему вагону. Я боялся сорваться на бег. Огромным усилием воли я заставил себя замедлить темп. Вернувшись в купе, я вспомнил о Волльвебере. Он не пройдет проверку. Уж его-то фотография наверняка должна быть в этой дьявольской книге… Прошло уже около часа с момента остановки поезда. Старший гестаповец стал нервничать. Он прошел вдоль очереди и приказал нескольким женщинам и детям возвращаться в вагон без проверки. Среди счастливых женщин оказалась Чилли… И тут случилось нечто ошеломляющее. Эрнст Волльвебер, прихрамывая, вышел из очереди. С выражением вины на лице он похромал прямо к молодому гестаповцу и, низко поклонившись, протянул ему свой паспорт на имя датского корреспондента. Через мгновение оба уже оживленно разговаривали… За столом завершалась проверка последних пассажиров, а Волльвебер в сопровождении молодого гестаповца шел вдоль состава к своему вагону…

На явке в ресторане в Бергдорфе Чилли получила от Волльвебера приказ немедленно возвращаться в Берлин. Необходимо было срочно сменить пароли, явки, конспиративные квартиры, все компоненты сложной сети подполья, которые были известны Иону Шееру, до того, как гестапо сумеет сломить его сопротивление… Позже, в Гамбурге, я спросил Волльвебера, как ему удалось выкрутиться…

– Я сказал гестаповцу, что у меня радикулит и мне трудно долго стоять в очереди. И еще я сказал ему, что я немецкий датчанин, который приехал в Германию специально для того, чтобы убедиться, что все сообщения прессы о зверствах нацистов – голая еврейская пропаганда. Это было ему очень приятно. Он проглотил эту наживку. Он оказался очень недалеким и тщеславным человеком».

О том, что гестапо ведет кропотливое расследование деятельности организации Волльвебера, свидетельствует подготовленный Гейдрихом Даклад рейхсминистра внутренних дел д-ра Фрика и рейхсфюрера СС и Начальника германской полиции Гиммлера германскому имперскому правительству о подрывной работе Советского Союза, направленной против Германского Рейха от 10 июля 1941 года: Множество раскрытых полицией безопасности (СД) на территории Рейха групп террористов и саботажников, созданных по приказу Коминтерна, характеризует отношение Советского Союза к Рейху. Подготовка к актам саботажа против важных военных объектов, мостов, взрывы важных железнодорожных путей, разрушение и парализация работы крупных промышленных предприятий – таковы были цели этих коммунистических групп, которые при проведении своих акций не останавливались перед убийством людей.

Доказано, что члены этой организации до конца 1940 года действовали в Дании и оттуда пытались снова перенести свою деятельность на территорию Рейха. Руководителем этой организации был немецкий эмигрант Эрнст Волльвебер, который в 1931 году был членом общегерманского руководства РГО (Красной профсоюзной оппозиции), а в ноябре 1932 года был избран депутатом Рейхстага от КПГ. Волльвебер после своей эмиграции в Копенгаген в 1933 году стал руководителем Интернационала пролетарских моряков и портовых рабочих, которые осуществляли по приказу Коминтерна акты саботажа, особенно против немецких судов. Он в значительной степени несет ответственность за организацию и активную деятельность созданных по указанию Москвы групп саботажников в Германии, Норвегии, Швеции, Дании, Голландии, Бельгии, Франции и бывших прибалтийских государств-лимитрофах. Он осуществлял в широких масштабах закупку и транспортировку взрывчатых веществ и других материалов для саботажа и располагал большими денежными средствами, ассигнованными Коминтерном для финансирования этой организации и для оплаты агентов. После вступления немецких войск в Осло в мае 1940 года Волльвебер бежал в Швецию, где до сих пор находится в Стокгольме под арестом. Со стороны советского правительства предпринимались шаги с целью побудить шведское правительство выслать Волльвебера в Советскую Россию, так как он за свою успешную работу на Коминтерн получил советское гражданство.

Деятельность этих распространившихся на всю Европу коммунистических террористических групп включает в себя акты саботажа против 16 немецких, 3 итальянских и 2 японских судов, которые в двух случаях привели к их полной потере. Сначала преступники пытались уничтожать суда путем поджогов, но, поскольку этот способ обычно не приводил к полной потере судов, в последнее время перешли к использованию взрывчатых веществ против судов, курсирующих в Балтийском и Северном морях. Главные опорные пункты организации находятся в портах Гамбург, Бремен, Данциг, Роттердам, Амстердам, Копенгаген, Осло, Ревель, и Рига. Созданными в Голландии, Бельгии и Франции группами коммунистических саботажников руководил голландский коммунист Иозеф Римбертус Схаап (Шаап – Е. Г.), который был также руководителем Интерклуба в Роттердаме и имел самые тесные связи с главными активистами организации в скандинавских странах. Ему непосредственно подчинялся бывший руководитель гамбургского Рот-фронта Карл Баргштед, который ведал во всей организации техникой устройства взрывов. Необходимые для актов саботажа взрывчатые вещества поставлялись из рудников на севере Скандинавского полуострова группами коммунистических саботажников в Голландии, Бельгии и Франции голландскими моряками через норвежский порт Нарвик и шведский порт Лулео. Одним из главных курьеров, развозивших взрывчатые вещества, был арестованный в Роттердаме голландский коммунист Биллем ван Вреесвейк.

Как голландская, так и бельгийская группы имели несколько лабораторий, где изготовлялись зажигательные и взрывчатые бомбы. Акты саботажа против итальянского парохода «Боккачо» и японского парохода «Касии Мару – дело рук этих групп. Подготовленные акты саботажа против немецких судов в портах Амстердама и Роттердама удалось своевременно раскрыть и предотвратить. По мере поступления дальнейших сведений полиции безопасности (СД) удалось арестовать 24 коммунистических террориста, в том числе руководителей голландской и бельгийской групп саботажников Ахилла Бегина и Альфонса Фиктельса. Сам Схаап был арестован датской полицией 1.08.1940 года в Копенгагене, где он намеревался активизировать уже существующую в Дании организацию, которая занималась актами саботажа против морских судов.

Насколько важно для Коминтерна с помощью актов саботажа нарушить немецкое судоходство в Балтийском море, явствует из того, что с февраля по апрель полиции безопасности (СД) вместе с датской полицией удалось арестовать ряд руководителей коммунистической партии Дании, которые активно поддерживали группы коммунистических саботажников. Среди них член Исполнительного комитета коммунистической партии Дании и генеральный секретарь Интернационала пролетарских моряков и портовых рабочих Рихард Иенсен, редактор датской коммунистической газеты „Арбейтерблатт“ в Копенгагене Тегер Тегерсен и член правления союза друзей СССР в Дании полуеврей Отто Мельхиор.

Могила Э. Волльвебера на Центральном кладбище Фридрихсфельде. Берлин

На счету коммунистических групп в Дании акты саботажа против немецкого парохода „Саар“ в порту Ревеля и немецкого грузового парохода „Фила“ в порту Кенигсберга, причем в последнем случае из-за сильного взрыва образовалась большая пробоина в стенке носовой части судна на уровне ватерлинии. Мина с химическим взрывателем и часовым механизмом была пронесена борт в рижском порту…

Так, Коминтерн придавал особое значение вербовке в качестве сотрудников моряков из скандинавских стран, так как считалось, что в будущей войне только скандинавские государства останутся нейтральными и только граждане этих стран будут иметь возможность устраивать теракты в немецких портах и на немецких кораблях. Кроме того, было дано четкое указание уничтожить с помощью поджогов и взрывов грузы и на кораблях этих стран, если это служит интересам Советского Союза. Сам Волльвебер давал указания отдельным группам саботажников в прибалтийских государствах и в немецких портах на Северном море завербовать на всех курсирующих в этом районе судах минимум по одному надежному сотруднику, которого надо будет наилучшим образом обучить будущей работе на 3-й Интернационал. По его указанию была предпринята попытка создания группы саботажников в Данциге.

Ведущие активисты Интернационала пролетарских моряков и портовых рабочих из этих групп, в том числе уроженец Осло, норвежский гражданин Артур Самсинг, который долгое время жил в Советском Союзе, были арестованы и дали подробные показания о выполненных ими по заданию Волльвебера актах саботажа, направленных против Рейха. По заданию Коминтерна Волльвебер создал опорные пункты на островах Балтийского моря Даго и Эзель. Однако завербованные на этих островах сотрудники должны были начать действовать лишь в том случае, если в ходе войны между Германией и Советским Союзом эти острова будут захвачены германской армией и ВМФ. Объектом актов саботажа тогда должны были стать, в первую очередь, базы подводных лодок, аэродромы и склады горючего.

Резюме. Вся направленная против национал-социалистической Германии деятельность Советского Союза, как показывают приведенные примеры, отобранные из обширного материала, свидетельствую о том, какие размеры приняли нелегальная подрывная деятельность, саботаж, террор и осуществляемый в порядке подготовки к войне шпионаж в военном, экономическом и политическом плане. Эти враждебные устремления после заключения пакта о ненападении 23.08.1939 года не только не уменьшились, – наоборот, их объем и сила увеличились».

Отдадим должное Гейдриху и скрупулезной работе его сыщиков, в докладе дана объективная оценка разведывательно-диверсионным акциям резидентуры Волльвебера. В нем начальник службы безопасности (СД) отчетливо показал, какую серьезную угрозу для Рейха представляет созданная Эрнстом агентурная сеть, «распространившаяся на всю Европу». Говорят, после этого доклада Гитлер вызвал «на ковер» Гиммлера, Гейдриха, Канариса и, гневно размахивая папкой с документами, приказал немедленно поймать Волльвебера.