Текст книги "Песнь серебра, пламя, подобное ночи"

9

Ночью дух лисы яо в человеческом обличье прокрадывался в деревню.

Лисица пленяла мужчин и заманивала их в свою пещеру, где после поглощала их души.

«Дух лисы».

Сборник народных сказок деревни Хин

Девушка вызвала дух.

Цзэнь почувствовал это: когда Лань глубже погрузилась в медитацию, произошел едва уловимый сдвиг в окружающих их энергиях, а затем мощный импульс ци вырвался из ее ядра. Почувствовав ответный импульс откуда-то из глубины леса, практик тут же открыл глаза.

От этого импульса веяло демонической энергией.

– Что это? – раздался у него за спиной испуганный голос Лань.

Цзэнь увидел его: тень темнее самой тьмы, плавно скользящая через хвойную рощу. Когда энергии вокруг незваного гостя задрожали, внезапно поднялся ветер, зашелестевший листьями бамбука и заскрежетавший сухими ветвями по лесной подстилке.

Свет луны осветил чудовище. Его кожа была цвета мертвой плоти, черные волосы волочились по земле, как змеи. Существо с головой, склоненной набок, и свисающими по бокам руками приближалось неуклюжими, покачивающимися шагами новорожденного младенца. Однако больше всего пугали его глаза: радужная оболочка и склера представляли собой одно сплошное черное пространство.

– Не бойся, – сказал Цзэнь. – Это яо.

– Яо? – повторила девушка. Она придвинулась поближе к практику, а при взгляде на существо ее лицо побледнело и осунулось. – Злой дух? Из тех, что бродят по деревням и пожирают души людей?

Цзэнь едва подавил вздох. Распространенный фольклор смешал четыре типа сверхъестественных существ в один. В былые времена в отдаленных деревнях практиков нанимали для расследования убийств и других кровавых дел, в которые, как полагали, были замешаны нечистые силы. Теперь все это превратилось в пищу для народных сказок, в которые сельские жители и горожане если и верили, то говорили об этом шепотом.

– Полагаю, сейчас самое подходящее время начать первый урок о сверхъестественных духах, – сказал Цзэнь.

– Урок? – голос девушки был неестественно высоким. Яо с повисшей головой остановился на полпути, наблюдая за ними немигающими черными глазами. – Чему тут можно научиться, кроме того факта, что нас собираются съесть?

Губы Цзэня изогнулись против воли – снова это щекочущее ощущение в животе, о котором он почти забыл.

– Тебя не съедят, – поправил он, а затем уточнил: – Ну, смотря с каким типом ты столкнешься. Сверхъестественные духи полностью состоят из энергий инь. Они хранят в себе ядро ци, обеспечивающее восстание из мертвых в той или иной степени. На базовом уровне целью духов является потребление энергии инь, продлевающей их силу и существование. На этом сходство заканчивается. Во всех книгах, которые ты читала, яо, мо, гуй и гуай, скорее всего сгруппированы вместе как монстры. В школах практики же мы разделили их на четыре классификации с явными различиями.

– Что это меняет? При встрече с любым из них я пущусь наутек.

Цзэнь прикрыл глаза, чтобы сдержать подступающий смех.

– Это важно, потому что если знаешь, к какому классу относится дух, то знаешь, как его победить. Итак, тот, что напротив нас, яо, относится к первой группе. Это простой дух…

– Он пошевелился, – воскликнула Лань, оттаскивая Цзэня на шаг назад. – Вот опять он пошевелился… Думаю, он идет за нами…

– …который обычно ассоциируется с другой группой – гуай. Оба рождены от животных и растений, которые, впитав ци, достигли духовного пробуждения. Разница лишь в том, что яо принимают человеческую форму, тогда как гуай ограничивается обличьем монстра. Именно с этими двумя типами ты будешь сталкиваться чаще всего в наших путешествиях. – Он наблюдал за яо, черты которого были пустыми: его совершенно лишенное человечности человеческое лицо смотрело на них без капли ужаса или страха. – Скорее всего это дух бамбука. Относительно безвредный, если только не учует внутри тебя что-то, что захочет проглотить для укрепления своих жизненных сил.

Когда ветер вокруг них утих, стал слышен другой звук: глухое, удаляющееся эхо музыки. Она, пробиваясь сквозь шелест листьев и ветвей и превращаясь в нежную, завораживающую мелодию, доносилась с другого конца поляны.

Стоящая позади него Лань замерла. Хватка на его плече ослабла, и девушка шагнула вперед.

– Эта песня, – произнесла она голосом, полным удивления, а затем, повернувшись, посмотрела на него. Выражение лица Лань было открытым от охватившего ее любопытства, а глаза сияли, как усыпанная звездами ночь. – Я ее знаю. Это… ее играла моя мама. Буквально недавно я думала о ней.

Цзэнь внимательно наблюдал за девушкой. Со времен, когда они были в Хаак Гуне, он не почувствовал ничего, и отдаленно напоминающего энергию инь. Даже после того, как элантийский маг активировал ее печать, инь и ян ее ци были сбалансированы. Он пристально изучал Лань весь день, пока она, в попытке медитировать, пошатываясь, брела по бамбуковому лесу.

Возможно ли, что он ошибся? Может быть, энергии инь, которые он почувствовал… принадлежали кому-то или чему-то другому? Казалось крайне маловероятным, что девушка, которая думала о практиках как о героях народных сказок, изменила состав собственного ци.

– Это ты разбудила яо, – медленно произнес он. – Ты послала импульс ци, на который это существо ответило.

– Это… нормально?

– Раньше считалось таким. – Яо покачивался перед ними, и Цзэнь мельком увидел его истинную форму – стебель и листья, спрятанные под человеческой кожей. – Большинство яо и гуай ищут ци, чтобы сохранить свою человеческую форму. Вот что служит им средством к существованию. До вторжения элантийцев на окраинах Последнего царства было полно выгребных ям с ци, которую на протяжении долгого времени впитывали в себя животные и растения. Иногда это приводило к пробуждению. – Он сделал паузу, прежде чем добавить: – Подобно тому, как мы существуем с растениями и животными в нашем мире, их существование было… естественным. Обычная часть жизни.

Лань, снова посмотрев на яо, сказала:

– Не думаю, что он хочет причинить нам вред. Я чувствую это в песне. Он просто хочет… быть живым. – Она наклонила голову к Цзэню: – Во всех историях, которые я читала, яо изображались как злобные существа. Почему?

На этот вопрос он знал правдивый и исчерпывающий ответ. Все это было хорошо ему известно, осталось вырезанным на его костях и прописанным чернилами в его крови.

Нет. Правда ранила так сильно, что двенадцать циклов назад он решил ее игнорировать.

Он даст ей тот ответ, который хранится в имперских записях – правильный и общепринятый.

– В эпоху Срединного царства, когда цивилизация Хин достигла расцвета, сверхъестественные духи разоряли наши земли. Первый император Цзинь классифицировал все формы духовной энергии как «демонические» и приказал практикам уничтожать их. После этого он попытался установить ограничения на искусство практик по всему царству.

Цзэнь поднял обе руки к яо. Существо не двигалось, просто продолжало наблюдать за ними, пока меланхоличная песня лилась из его нутра.

– Инь и ян, зло и добро, черное и белое: таков уклад нашего мира. – Практик зашевелил руками. Пока он выводил пальцами штрихи в воздухе, по его венам текла ци. – То, что мертво, должно оставаться мертвым, а то, что не принадлежит канонам практики, должно быть уничтожено. Таков Путь.

Его печать взорвалась, появившись в воздухе в виде венка мерцающих чернильных мазков, которые пульсировали как огонь. Из центра вырвалась ци, окутав яо кругом черного пламени. Крик существа, долгий, протяжный вопль, источающий энергию инь, отозвался эхом.

Лицо Лань, которая наблюдала за происходящим, было напряженным. Глаза девушки потемнели.

– Звучит так, будто ему больно, – тихо сказала она.

Цзэнь придал своему лицу серьезное выражение.

– Яо не знает боли. Не позволяй его человеческому облику или жалобным крикам одурачить тебя, Лань. Это демоническое существо, и я обошелся с ним так, как он этого заслуживает.

Как будто желая донести свою мысль, он направил в свою печать еще больше ци, хлынувшей из самого злого, самого темного места внутри него. Воздух раскололся, на земле появились тени.

Цзэнь услышал голос девушки как будто бы издалека:

– … Он ушел, Цзэнь.

Буря утихла. Его ци остыла, а печать рассеялась. Когда Цзэнь снова моргнул, на поляне остались только они с Лань.

Практик сделал успокаивающий вдох.

– С тобой все в порядке? – услышал он, как сам задает этот вопрос.

– Да, – неуверенно ответила Лань, посмотрев на рощицу, где совсем недавно стоял яо.

Цзэнь направился туда. Его кольцо черного пламени не оставило после себя никаких следов. На том месте, где был дух, виднелся одинокий стебель бамбука. Цзэнь чувствовал, как вокруг него рассеивается водоворот демонической ци.

– Дух бамбука, – тихо сказала Лань, опускаясь рядом с ним на колени.

Практик кивнул:

– Моя печать прервала его существование и высвободила ядро ци, что давало ему жизнь. Теперь он возвращается к своей истинной форме – стеблю бамбука.

Девушка долго смотрела на растение.

– В сборниках рассказов… были истории о практиках, которые привязывали демонических духов к себе.

– Да? – глухо сорвался с его языка вопрос.

Лань кивнула:

– Жители деревень, да и горожане рассказывали много историй. Думаю, самая популярная из них про генерала Мансорианского клана, которого Император-Дракон победил в конце Срединного царства. Я знаю, что это история об основании Последнего царства, но… ну, городские легенды гласят, что ближе к концу битвы мансорианский генерал потерял контроль над своим демоном, и именно поэтому после того, как проиграл, начал убивать всех без разбору. – Цзэнь почувствовал, как взгляд Лань скользнул в его сторону. – Это же… не может быть правдой, верно?

Он слышал подобные легенды. Знал, что простолюдины с ужасом шептались о демонах и темной магии, словно это была болезнь, которая могла просочиться в их кости.

– Это правда. – Его голос дрогнул. – Что бы ты ни слышала о Ночном убийце – это правда. Проиграв финальную битву с императором Янь Луном, генерал Мансорианского клана и практикующий Ксан Толюйжигин потерял контроль и с помощью сил Черной Черепахи уничтожил тысячи невинных мирных жителей Хина.

Он услышал, как она судорожно вздохнула.

– Черной Черепахи? – Лань говорила тихо, с благоговением и страхом. – Бога-Демона? Я думала, что они всего лишь… легенды.

Цзэнь смотрел прямо перед собой:

– Давным-давно кланы практиковали духовный шаманизм – манипулирование духовными энергиями в гармонии с природным ци. Одна ветвь духовного шаманизма приобрела печальную известность из-за применения демонической практики. Когда практик приглашает демона в свое ядро, он рискует потерять над собой контроль. Поддаться воле демона.

– Самые печально известные примеры, о которых ты, возможно, слышала из историй, – это легендарные Боги-Демоны. Демон представляет собой существо, обретающее осознание и желания через гноящийся бассейн инь. Четыре Бога-Демона сформировались в начале времен. Они развивали свои силу и сознание на протяжении тысяч циклов и сотен династий, так что практически стерли границу между демонами и богами. За обладание этой четверкой велось немало войн. Бесчисленные смерти и кровопролитие… все из-за их власти. Императоры Хина осознавали, какую угрозу Боги-Демоны представляли для мира и единства их государства, поэтому-то в эпоху Срединного царства стремились ввести запрет на демонические практики. Назначение меча может быть определено его владельцем, но обезоружьте каждого, и ни милосердный, ни жестокий не смогут пролить кровь.

В широко раскрытых глазах Линь отражались звезды над их головами.

Цзэнь резко поднялся на ноги. Ночь была прохладной, так что ветер проникал сквозь ткань его одежды, впитываясь в кожу.

– Вот почему на Пути демоническая практика является табу, – закончил он.

– То, что я сделала… вызвала того бамбукового духа… это и было… – Лань сглотнула. – Это и была демоническая практика?

Цзэнь колебался. Пусть демоническая ци и состояла исключительно из инь, но не вся энергия инь являлась демонической. Было странно думать, что девушка, совсем недавно считавшая, что практика всего лишь легенда, могла каким-либо образом участвовать в демонических практиках.

Во всяком случае, изобилие инь в энергиях Лань было связано с секретом, что скрывала печать на ее запястье.

– Нет, – ответил Цзэнь, и девушка вздохнула с явным облегчением. – Демоническая практика возможна только в том случае, если ты заключила сделку с демоном, чтобы позаимствовать его силу. Когда ты направляешь силу демона, энергии и тип печатей, которые ты используешь, наполнены исключительно инь, лежащей в основе демонического существа.

– Ну, я не заключала никаких сделок, – сообщила Лань. – К сожалению, демонов в чайном домике было немного.

Цзэнь не улыбнулся.

– Когда придем в школу, постарайся не обсуждать подобные темы и больше не направляй ци без моего руководства. Существует только один Путь практики, и все, отклоняющееся от него, строго запрещено. Мастерам, да и большинству людей тоже, не понравилось бы то, что ты только что сделала.

– Почему?

Цзэнь, развернувшись, начал удаляться от девушки.

– Нет никакого «почему». Не спрашивай, почему мир устроен так, как устроен, Лань. Это принесет тебе только страдание.

– Подожди, – окрикнула она. Цзэнь напрягся, готовый к очередному вопросу о демонической практике. Вместо этого девушка тихо спросила: – Ты знаешь место под названием Дозорная гора?

Практик повернулся к ней.

– Дозорная гора, – повторил он. Цзэнь не произносил, да и не слышал от других это название в течение множества долгих циклов. – Знаю.

Глаза Лань загорелись.

– Думаю, это прозвучит странно, но… Во время медитации мне приснился сон о том, что все ответы спрятаны именно там. Все о… об этом, – девушка подняла левую руку. Ее печать казалась бледной на фоне ужасных металлических полос, которые элантианский маг ввел ей в кожу.

Цзэнь нахмурился:

– Тебе приснился сон?

– Вроде того. Думаю, это было видение. Там была моя мать, и она сказала… – Лань втянула воздух, бросив на него испуганный взгляд человека, который сказал что-то, чего не должен был говорить. – Кажется, там я узнаю, что таится в этом шраме… то есть печати.

Несколько мгновений он молча разглядывал ее: разорванное платье и растрепанные волосы, руки, покрытые мозолями и опухшие от работы в чайном домике, говор рабочего класса. Лань ничего не рассказала о своем прошлом, о том, откуда она родом и кто она такая.

Снова всплыл вопрос, над которым он размышлял с тех пор, как напал на след ци в разбитой лавке старика.

Почему девушка с печатью и мощной скрытой связью с ци служила певичкой в чайном домике?

Цзэнь слегка выпрямился и наклонил голову:

– Я действительно знаю, где Дозорная гора. Когда-то там располагалась престижная Школа Сжатых Кулаков.

«И один из последних оплотов Девяноста девяти кланов», – подумал он, но не стал говорить этого вслух.

– Тебе везет, это примерно в двух днях пути от того места, куда мы направляемся. Позже я могу отвести тебя туда.

Цзэнь попытался проигнорировать благодарность во взгляде, который Лань бросила на него. Таинственные песни в ночи, преследующий по пятам элантийский Сплав, а теперь еще видение, направляющее ее в одну из школ, которыми управляли члены древних кланов… Если поход на Дозорную гору был способен помочь ему понять все это, Цзэнь готов был отвести ее туда.

Зимы на юге отличались от тех, что были на его родине, на севере, но по мере того как они продвигались на северо-запад, фасад лета сменился подобием осени, когда бамбук уступил место свежему аромату золотистых лиственниц и морозных сосен. Однажды утром Цзэнь проснулся от того, что вокруг них клубился туман. В тот момент, когда солнечный свет водянистыми каплями начал просачиваться сквозь крону деревьев, намек на иней испарялся.

Они избегали дорог, здесь, среди густо растущих деревьев, отбрасывающих длинные тени, не было крупных человеческих поселений. В то время как Хаак Гун, расположенный на южной окраине Последнего царства, представлял собой обширную полосу холмов и пляжей, центральные и северные регионы оставались недостаточно развитыми и малонаселенными, отчасти из-за горных ландшафтов, которые оставляли мало земель под сельское хозяйство. Не считая Нефритовой тропы, в этом районе проходило еще несколько дорог. Неровный ландшафт и посаженные слишком близко друг к другу деревья затрудняли продвижение. Эта неукротимая местность остановила даже элантийцев. Центральная область Последнего царства, известная хинам как Центральные равнины, оставалась одной из областей, которые чужеземцам не удалось завоевать. Было заметно отсутствие крепостей и ровных цементных дорог – отличительных признаков распространения элантийских торговых путей.

Цзэню здесь нравилось. В этом царстве виднелась великая, неукротимая красота, которую не смогла бы передать ни одна поэма или ода. Горы с линиями тумана уходили в серебряные небеса. Широкие и обильные реки собирались в озера, которые можно было принять за океаны. Однажды утром он проснулся из-за взмывшей в небо стаи белых цапель. Взмахи их величественных крыльев еще долго отдавались эхом, хотя самих птиц уже едва можно было различить в шелковисто-голубом небе. Здешняя земля не была запятнана элантийским правлением. За такую землю он еще мог побороться.

Девушка, безропотно следующая за ним по пятам, послушно выполняла порученные им упражнения по медитации. Сколько бы Цзэнь ни наблюдал за ней, больше не уловил никаких следов инь. Лань отличалась веселым нравом; ее было легко рассмешить, и смех проносился искрой по ее лицу, как ветер, задевающий колокольчики. Беседа, которую он считал рутиной, казалось, доставляла ей удовольствие. Раз или два он мельком видел ту упрямую девушку, которая, не дрогнув, разбила чайную чашку о его голову, но в остальном Лань, похоже, была полна решимости поладить с ним или по крайней мере попытаться.

Она избегала любых напоминаний об инциденте с яо или о чем-либо, связанном с демоническими практиками. Она внимательно слушала его лекции о принципах Пути. Каждый вечер она садилась рядом и протягивала руку, позволяя осмотреть наложенную им печать, чтобы убедиться, что та все еще удерживает распространение металла. Заклинание Зимнего мага, а точнее – серебро, все глубже и глубже погружалось в ее плоть и кости. Чем дольше они тянули, тем труднее было выкорчевать магию, не повредив способность Лань направлять ци. Тревожило то, что участки руки, на которые повлияло заклинание, начали багроветь.

– Ты уверена, что хочешь пойти на Дозорную гору? – спросил Цзэнь после недели в пути. Они нашли журчащий ручей, в котором могли умыться, и разбили возле него лагерь. Он развел костер, чтобы высохнуть и согреться. Лань положила левую руку на колени практика, пока тот маленькими импульсами ци надавливал на акупунктурные точки. Тот факт, что девушка перестала вздрагивать или уклоняться от его прикосновений, по непонятной причине обрадовал его.

Лань, с затуманенными ото сна глазами, подняла голову и подперла подбородок свободной рукой.

– Ты же сказал, что она по пути?

– Сказал. – Цзэнь нажал на другой нерв. – Но если она, как ты говоришь, защищена Пограничной печатью, нам потребуется время, чтобы ее найти.

Лань сонно улыбнулась ему:

– Уверена, ты сможешь ее отыскать.

Цзэнь сосредоточился на ее руке. Именно в такие моменты, когда она так доверительно смотрела на него, Цзэню было сложнее всего оставаться равнодушным.

– Ты так экономно используешь свои таланты. – Лань прикрыла глаза, ее голос тихо доносился до него. – Будь я такой же сильной, как ты, постоянно бы тратила свою ци.

Он сжал губы:

– Силу следует использовать экономно и по усмотрению обладателя. Ей нельзя злоупотреблять. «Классика добродетелей», глава первая, стих пятый.

Девушка посмотрела на него, приоткрыв один глаз:

– Ты и правда знаешь всю книгу назубок.

– Да.

Она слегка пошевелилась. Следующие ее слова прозвучали невнятно:

– Моя мать говорила, что долг тех, у кого есть сила – защищать тех, у кого ее нет.

Он понятия не имел, что на это ответить. Подобного высказывания не было ни в одной из классических книг, которые он знал наизусть, ни в одном из текстов, с которыми он сталкивался.

Вместо этого он задел еще один нерв.

– Больно?

Она покачала головой.

– Хм, – нахмурился он.

– А должно быть больно? – От его слов она оживилась и открыла глаза: – Что-то не так?

– Боюсь, что чем дольше мы оставляем твою руку в таком состоянии, тем хуже будут последствия.

Лань выпрямилась:

– Ты же говорил, что твоя печать защитит мою руку?

– Да, но… – Цзэнь на мгновение задумался о том, как лучше объяснить Лань происходящее. – Действие моей печати можно рассчитать лишь приблизительно. Состояние твоей руки будет ухудшаться в зависимости от силы заклинания мага и от мощности моей печати.

Лань улыбнулась так, что Цзэнь поспешил отвести взгляд.

– Что ж, могущественный мастер Цзэнь. Уверена, ты обо мне позаботишься.

Не зная, как ответить, практик опустил рукав ее платья и натянул свои черные перчатки.

– Мы прибудем в Деревню Падающих Облаков к закату завтрашнего дня. Она расположена у подножия Дозорной горы, так что, прежде чем продолжить поиски, мы сможем поесть и немного отдохнуть.

Лань вскочила на ноги, потягиваясь.

– Горячая еда, – простонала она. – А там будет настоящая кровать?

Уголки губ Цзэня изогнулись:

– Кажется, на постоялом дворе они есть.

– И пирожки со свининой, сколько душе угодно? Они мои любимые! Госпожа Мэн не давала их нам, потому что свинина дорогая.

– Столько пирожков со свининой, что хватит накормить весь мир.

Она подпрыгнула и закрутилась. Когда Лань наклонилась к нему, в ее глазах вспыхнула уже знакомая хитринка.

– Назови свою любимую песню, – попросила она. – Я в таком хорошем настроении, что готова спеть для тебя.

Цзэнь колебался:

– Ты ее не знаешь.

– Еще как знаю, – настаивала девушка.

Он посмотрел на огонь.

– В моих краях зимой шел сильный снег. Так что мы просыпались в особенной тишине и понимали, что сезон изменился. Отсюда и песня: «Звук падающего снега».

– Ты оказался прав, – заявила Лань. – Я такой не знаю. – Когда девушка придвинулась ближе, положив локти на колени и подперев подбородок руками, ее лицо озарила коварная улыбка: – А значит, ты должен меня научить.

– Нет. Я ужасно пою.

– Мой голос с лихвой это компенсирует.

– Ты меня дразнишь, – сказал он, но девушка не сдавалась. – Хорошо. Так уж и быть. Но только один раз.

И охваченный нахлынувшими воспоминаниями, он замурлыкал, закрыв глаза. Простирающиеся от одного горизонта до другого луга. Небеса, такие голубые и бескрайние, что создавалось впечатление, будто протянув руку, он мог дотронуться до них. И хлопья снега, толстые, как гусиные перья, покрывающие обширную землю идеальным одеялом. Закончив, он открыл глаза и обнаружил, что Лань наблюдает за ним. Отблески огня падали на ее лицо.

– Она прекрасна, – сказала девушка и встала. Платье Лань развернулось белым водопадом, и хотя, чтобы прикрыть порванные части лифа, она осторожно придерживала его плащ, ее танец все еще оставался грациозным.

Песня, слетевшая с губ Лань в мягком, мастерском исполнении, была самой прекрасной из всех, которые Цзэнь когда-либо слышал. Бледный лунный свет отбрасывал тень на ее силуэт, освещал уголки улыбки. И Цзэнь позволил себе упиваться ее видом, как тогда в чайном домике. Ночь вокруг исчезла в тот момент, когда практик попал под чары снега и серебра его родины, которые теперь знал только по памяти.