Текст книги "Оконце в Навь"

ГЛАВА 4

С наступлением ночи путники дошли до жилища Колобка, а на поляне было темным-темно. Очертания теремка виднелись под ясной луной. Внутри оказалось пусто. Несмотря на отсутствие лиса, гости вошли в его уютное жилище, зажгли лучины и сняли шубы. Юлий зашарил по закромам в поисках снеди. Девица мялась в сторонке, считая невоспитанным лазанье в чужих пожитках без спроса. Но голод и гласное обещание юноши о том, что он найдет способ услужить Колобку за объедание его запасов, вынудили Ладу присоединиться к поискам. В устье печи нашелся горшок со змеящейся на боку трещиной, а в нем пряталась еле теплая гречневая каша. Лада похвалилась находкой. Юлий деловито заявил, что на одной каше сыт не будешь, и сунул нос в посуду, стоявшую за занавеской печного угла.

Кощей сел на скамейку, стянув с нее чистый домотканый рушник, и задумчиво наблюдал за людской суетой. Он не осуждал молодых спутников за их скверные манеры. Возможно, если бы навьему царю было ведомо чувство голода, он бы поступил так же.

Юлий обнаружил металлическую ендову с тушеными потрошками, а еще небольшой горшочек с редькой.

– О, родная моя, – со смехом сказал бард, вспомнив старую пословицу и озвучив ее нараспев: – Семь перемен, а все редька: редька триха, редька ломтиха, редька с квасом, редька с маслом, редька в кусочках, редька в брусочках да редька целиком.

Лада взяла у юноши березовые миски и полила кашу тушеными потрошками, а редьку разложила на небольшом овальном блюде, так красиво, как женская рука умеет.

– Ай да Колобок! Нас день не было, а он над ужином успел похлопотать! – похвалил Юлий, а затем зашуршал в поисках ложек и заметил кожаный бурдюк.

Юноша потянулся за ним и откупорил горлышко, скорее бессознательно, чем от любопытства. По ноздрям ударил запах крепкого хмельного напитка. Юлий и Лада сытно поужинали. Кощей уступил им скамейку, а сам вышел на крыльцо. После трапезы девица легла на печную лежанку и уснула, одоленная усталостью. Юноша решил дождаться лиса. Бард нашел две чарки, игриво подкинул на ладони кожаный бурдюк и присоединился к Кощею, устроившись неподалеку на ступеньках.

– Надеюсь, ты составишь мне компанию, – Юлий поставил чарки между собой и навьим царем, откупорил бурдюк, еще раз понюхал горловину и ахнул в предвкушении.

Бессмертный окинул взглядом соседа, разливавшего напиток. Кощей был спокоен и невозмутим. Он пригубил хмель и моментально пошел штурмом с вопросами: «Откуда ты родом? Кто твои родители?» Похоже, что за время совместного странствия у колдуна пробудился интерес к барду.

– Ух, по живому режешь. Я не готов откровенничать на такие темы, – в миловидном дружелюбии юноши засквозила рана, махом залитая хмелем. – Лучше скажи вот что. Ты в народном творчестве тот еще персонаж. Истина ли, что ты умеешь вытягивать душу из живых существ, а под твоим взглядом вянет трава и помирает скот?

– Таких способностей отродясь не водилось. Все это сказки, выдуманные искусными балаболами вроде тебя, которые молчать умеют только во сне, – осушив чарку, процедил сквозь зубы колдун.

Бессмертный испытывал неприятные чувства из-за того, что тёмнодушники такую молву о нем слагали. «Незаслуженно обижают, неблагодарные», – думал Кощей. Правя своей половиной Тридевятого царства, Змей Горыныч не терпел людей и сжигал заживо тех, кто появлялся в его владениях. Несмотря на жестокость, он был в чем-то прав, ведь людей следовало вышвырнуть из Нави или уничтожить. Они появились здесь по ошибке, основали поселения и даже умудрились развести скот, домашнюю птицу и животных. Кощей же поступил иначе и дал тёмнодушникам, лишенным возможности войти в Явь, право на существование. Пока они вели тихую и размеренную жизнь, колдун защищал их.

– Юлий, тебе знакома многая навья нечисть, ты ведаешь о порядке Яви и имеешь представление о божествах Прави. Откуда такие познания? – поинтересовался Кощей.

– Может, это покажется нелепицей, но человеку моего ремесла необходимы знания. Чем больше слов в уме, тем веселее рифма! Где бы я ни пел или играл, всегда общаюсь со слушателями и запоминаю или записываю их истории. А еще тебе же наверняка доводилось слыхать о людском городе Златовещенске? Там есть книгохранилище с читальней. Очень многое о Яви и Прави я узнал оттуда, изучая очерки и сказания, – с чувством самоуважения поведал Юлий. – На одних потешках о людском быте далеко не уедешь. Тёмнодушникам нравятся сюжеты о нечисти и неизведанных уголках Нави. Если же передо мной духи, то лучше петь о простом: природе, погоде, еде да охоте. С юмором у нечисти туго.

Юлий потряс в руке кожаный бурдюк – половины напитка как не было. «Надеюсь, Колобок мне холку-то за него не намылит, – с чаянием рассчитывал бард. – Ох и едреные у лиса напитки. Интересно, у него осталась закваска?» Юноша посмотрел на Кощея, а у того взгляд был несколько отрешенный. Видать, и навьего царя хмель пробрал.

– Колобок вскользь упоминал, что ты хаживал в Явь. Как ты это делал? Использовал врата избушки на курьих ножках? – борясь с икотой, спросил Юлий. – Как Ладе помочь?

– Я пользовался не только вратами, – признался Кощей. – Наши миры соединены перемычками в единую цепь. Способы попасть отсюда в Явь еще есть, но они сопряжены с большой опасностью, потому что вынуждают идти в ту часть Тридевятого царства, где властвует Змей Горыныч.

– Он же твой брат. Давай бросим клич. Не подсобит? – румяный от хмеля, юноша вытер платком влажную шею.

Кощей раздраженно цокнул языком, выпил две чарки подряд и поднялся. Очевидно, он не хотел отвечать и прекратил навязчивую беседу. Пошатнулся навий царь на первом шаге, потом выровнялся и ушел в лесную глушь. Юлий наклонил бурдюк, уронил оттуда пару капель и поплелся в теремок, а там рухнул на скамейку и уснул без задних ног.

⠀

Рифмоплёт проснулся оттого, что услышал беседу Лады с Колобком. Щурясь от дневного света, юноша потянулся и обнаружил, что сильно взмок. Вытерев лицо и шею, бард обратился к лису и начал рассказывать о минувшем походе.

– Погоди, – Колобок прервал юношу. – Мне уже известно о том, что Яга не оправдала ваших ожиданий и не проводила нашу красавицу в Явь. Лада поделилась со мной этой печалью. И о том, что вы налетели на мой ужин, как стая волков, я тоже прослышал. Лучше ответь, куда запропастился Кощей?

– Ну-у-у, мы выпивали с ним вчера ночью, толковали о том и о сем, а потом он ушел в лес, – копошась в памяти и покрываясь испариной пота, молвил Юлий.

– Вы – что? – лис в смятении кинулся к печному углу, затем посмотрел на барда, а тот с виноватым видом потряс пустым кожаным бурдюком, обещая, что вернет долг. – Так! Во-первых, этот напиток подарили мне лешие, они от зимней спячки отошли. Вы ни в одной корчемнице его не найдете. Во-вторых, как ты еще концы не отдал? Тёмнодушников такие настойки отравляют. Там шишки и травы с кикиморовых болот. То-то тебя лихорадит! И в-третьих, Кощею нельзя пить хмель! Ох, Навь моя…

– А что с ним сделается-то, с бессмертным? – Юлий не выглядел обеспокоенным.

– Однажды Кощея угостили крепким хмелем в одной деревне, лет десять назад. Одурманился он и начал всякую дребедень творить. Весь погост на ноги поставил, а сам уснул лицом в сугроб. Люди два дня страшились за порог выходить, ведь не ветер стучал в их двери, не пурга завывала под окнами и не половицы скрипели от холода. То были костлявые мертвецы, – рассказывал лис. – Придя в себя, некромант воротил усопших. В качестве извинения он подарил старосте волшебный череп. Если зажечь в нем свечу, Кощей откликнется на зов и поможет справиться с бедой.

Колобок расстелил платок и бросил на него маленькие торбочки из бересты, бечевку из лубяного волокна, цельную редьку и пару полосок вяленого мяса. Концы платка лис соединил двумя узелками и закинул на плечо. Лада и Юлий остановили Колобка, не зная, что им делать.

– Сидеть тут и ждать, – четко сказал лис. – А Кощея искать надобно. На ум нейдет, где он может находиться. Надеюсь, спит в каком-нибудь снежном взгорке.

– Мы пойдем с тобой, – бодро предложил Юлий и встал со скамейки.

– Ой, этого мне еще не хватало! – зафырчал лис. – Рифмоплёт, тебе бы сначала яды перевари-и-ить и здоровье исцели-и-ить. Теремок заговорен, он не впустит тех, кто не чист помыслами. Оставайтесь тут, и будете невредимы. А если в лесу с вами случится что-то плохое? Я не воин. Ей-ей, без защиты останетесь.

– Пожалуйста, Колобок, возьми нас с собой. Мы тебе пользу принесем, – упрашивала Лада, – и долг вернуть постараемся.

Лис замешкался, ведь он не ведал, с чем столкнется в дороге, а помощь лишней не бывает. Колобка знала многая нечисть в округе, не тревожила житие-бытие. Лешие любили его и частенько баловали. Вопреки всему, лис не считал Дремучий лес безопасным местом. «Соглашайся. Вместе тесно, а врозь скучно», – убеждал юноша. Колобок поддался на уговоры, но при условии, что Лада останется в теремке. Лис понимал, что Кощей его в тесто закатает, если с девицы упадет хоть один волосок. Он повел рыжей лапой, приглашая барда последовать за собой. Юлий оглядел комнату в поисках какой-либо тряпицы. Его пробирал пот, а платок уже насквозь промок. Под руку попался домотканый рушник. Юноша скрутил его, поместил за пазуху, впопыхах подхватил шубу и выбежал из теремка.

Лада послушалась лиса, не покидая его жилище. Юлий указал направление, и двое потопали в лес. Бард заметил, что снега убавилось, а пробившиеся цветы шире раскидались по поляне. Юноша обмакнул краешком рушника лоб, догнал Колобка и поблагодарил его за совместное путешествие.

– Да пожалуйста, – нехотя ответил лис, всматриваясь в следы на земле. – Если Кощей лежит без сознания, то понадобятся твои руки и спина, чтобы донести его до теремка. Мне одному силушки не хватит.

Юноша огорчился: его взяли с собой не от дружественного уступка, а от холодного и выверенного расчета.

– Колобок, – вспомнил бард беседу с навьим царем минувшей ночью, – а отчего Кощей не любит своего брата?

– Разве тёмнодушникам это не известно? – удивился лис.

– В летописях златовещенской читальни упоминается, что Навь тысячу драк Змея и Кощея видывала, пока однажды они не провели поперек Тридевятого царства длинную межу и остались править каждый своей половиной.

– Они ненавидят друг друга и враждуют очень давно. Однажды Змей Горыныч коварно подшутил над Бессмертным и пленил его. Скованный цепями, Кощей триста лет провел в заточении подземелья в кроме-е-ешном мраке, беспросве-е-етной тьме, – сказал Колобок гнусноватым голосом, показавшимся противным ему самому. – А отчего вражда пошла, наверное, одному Чернобогу известно. Думается мне, зависть Змея изъела. Кощей умнее и рассудительнее своего брата. Может, поэтому владыка Нави был благосклоннее к Бессмертному и именно ему доверил охранять свою обитель?

Лис неожиданно остановился. Юлий посмотрел тому под лапы и заметил кость, похожую на плечевую человеческую. Поодаль лежали фаланги пальцев. Данные находки могли бы нагнать страх, если бы путники не искали охмелевшего некроманта. Колобок двинулся дальше. Юлий плелся за ним, вытирая пот с лица. Лис предположил, что Кощей применил колдовство и поднял усопших. Радовало, что поблизости не оказалось погоста. В какой-то момент навий царь убрал невидимую длань, и ожившие скелеты рассыпались на части, но делали они это постепенно. Так у Юлия и Колобка появилась возможность пойти по следу из костей.

⠀

Долго ли, коротко ли, а дорога привела путников к опушке. Два старых скрюченных дерева были выворочены с корнем: то ли от давления осевшего на кронах снега, то ли от чьей-то примененной силы. Костяной след подле них обрывался, а сугробы пережили непонятную кутерьму: там подмяты, сям вскосмачены, тут полосами изборождены, как от меча. Колобок и Юлий подошли и давай все вокруг осматривать. Лис сетовал на то, что Кощей не имеет запаха, и учуять его невозможно. Юноша ходил-ходил вокруг деревьев да заметил на темной коре длинный белый волос. Колобок безмолвно согласился: похоже, что колдун был здесь. Лис занялся поисками, и чутье его не подвело – он обнаружил отпечатки на снегу, принадлежавшие либо волку, либо крупной собаке. Делать нечего – двое ушли с опушки, ведомые незнакомыми следами.

Одолеваемый жаром, Юлий расстегнул овчинную шубу. Колобок озадаченно шагал впереди, не упуская цепочку следов и пожевывая пластинку вяленого мяса. Путники шли час, петляя по Дремучему лесу. Но в конечном итоге замысловатая тропинка привела их к одинокой рябине, богато украшенной гроздьями алых ягод, словно рубинами. У подножья стоял окованный железом сундук с крышкой на петлях и замком. Юлий ахнул от изумления и хотел подойти, но лис его остановил.

Рядом с рябиной выскочила нечисть. Этот дух был похож на большого пса: крепкий, с густой мягкой шерстью белой масти, образующей на груди пушистый воротник. Юлий усомнился: может быть, найденный на коре дерева волос не принадлежал Бессмертному? Дух повернул голову клиновидной формы, поднял заостренные уши и навис над сундуком, изучая незваных гостей желтыми блестящими глазами.

– Гав-гав! Бегу навстречу я стремглав. Коль вор ты, то попытки обокрасть оставь. А если сунешься – не будешь здрав. В своих когтях тебя сковав, не отпущу – мой клад, я прав!

Нечисть оскалилась. Выглядывая из-за лиса, Юлий переживал смешанные чувства. С одной стороны, юноше хотелось тихонечко отступить, не связываясь с недружелюбным духом. С другой стороны, барда подкупала причуда пса – всегда говорить стихами. Колобок осторожничал, ведь он не был знаком с этой нечистью. Лис спросил, видел ли тот навьего царя, и описал внешность колдуна.

– Кощей бродил среди дубрав и обронил корону, гав! Сокровище с земли подняв, отнес я в свой сундук, таков мой нрав. Теперь кощееву корону пусть стережет железный сплав. А вы ступайте восвояси, словно меня не повстречав.

Дух угрожающе залаял, скрестив лапы на крышке сундука. Колобок повернулся к своему спутнику и шепотом произнес:

– Я догадался. Это лаюн. Нечисть его вида стережет сокровища и ценности, пряча их под землей. И чешет языком стихами.

– Тёмнодушники его кладовиком называют, – согласился Юлий. – Надо бы вернуть корону, пока лаюн сундук под землю не затолкал. Насколько мне известно, кладовики не любят расставаться со своими сокровищами. Давай предложим что-нибудь взамен.

Колобок пожал плечами и обратился к нечисти. Дух скалился, обдумывая слова лиса, крутился у сундука, лаял, поглядывал на гроздья рябины. Обычно пес сталкивался с ворами и был быстр на расправу, а предложение обменять сокровище огласилось впервинку. Лаюн испытывал мыслительные муки, пытаясь понять, обманывают его или нет.

Кладовик согласился отдать корону, но не задаром. Оказалось, что дух водил дружбу с навьими волками. Однажды они вошли в Явь через брешь между мирами, привлеченные историями о легкой наживе, и пострадали от пребывания на чужбине. Кладовик рассказал, что один волк доверился словам лисицы: ступил на лед, опустил хвост в прорубь, целую ночь не сходил с места, заговаривая рыбку ловиться. А поутру к речке вышли люди и давай колотить его. Бедолага прыгал, метался и оторвал примороженный хвост. Волк бросился бежать без оглядки в Навь. С тех пор живет с мечтами о новом хвосте.

Второго друга кладовика провела перепелка: волк схватил ее, пока та дремала на меже, и хотел съесть. Перепелка взмолилась и предложила взамен на свою жизнь пригнать пять телят. Обрадовался волк, поверил плутовке, долго ждал телят, но так и не дождался. Лаюн попросил не пятерых, а хотя бы одного теленочка достать, волку полакомиться.

Колобок кивнул, взял барда под локоть и увел от рябины. Что означал кивок лиса, Юлий не понял. Согласился он с условиями кладовика или нет? Двое шли четверть часа, потом остановились. Юноша ждал объяснений.

– Послушай меня, – сказал Колобок уверенным тоном. – Лаюны всю жизнь чахнут над своими сокровищами и странствуют по Нави только в том случае, если нужно перепрятать клад. Они сторонятся поселений тёмнодушников, и их не встретить в Яви. В отличие от меня, колдовского брата Бычка-смоляного бочка, лаюну не знаком внешний вид теленка. И лисиц он, судя по всему, не встречал, иначе бы напал. Будем брать его хитростью.

Колобок скинул с плеча суму, развязал узелки, оглядел лежавшее на платке добро. Лис велел юноше принести охапку хвороста. Юлий вытер взмокший лоб и удалился, но держался неподалеку. Позже юноша исполнил веление. Лис собрал туловище хворостинка к хворостинке, обвязал его бечевкой из лубяного волокна, насадил на шею голову-редьку и приделал четыре ноги. Перед Юлием стояло подобие теленка росточком по колено. Таких тёмнодушники мастерили своим детишкам на баловство. Как Колобок собирался обхитрить лаюна такой заурядной поделкой – не понятно.

Тем временем, лис попросил барда снять овчинную шубу. Юлий отдал верхнюю одежду и блаженно ахнул, ощущая, как зимний воздух подхватывает лихорадочный жар с его тела и сушит влажную рубашку. Своими острыми коготками лис раздербанил подол шубы, вырывая покров с внутренней стороны. Колобок остановился, когда рядом с ним оказалась небольшая куча овчинного меха. Юлий оделся, а лис выдернул пучок из своего пушистого хвоста и положил поверх меховой кочки. Затем Колобок поднял с платка две маленькие берестяные торбочки и откупорил их. «Колдовская пыль, лети! Волчий хвост нам заплети!» – с этими ворожащими словами лис высыпал содержимое одной торбочки. Похожая на муку, необычная пыль обволокла овчинный мех. Магия произошла прямо на глазах, и меховая кочка превратилась в волчий хвост. Увы, выглядел он не так естественно, как хотелось бы: серый, с белой кисточкой и проступающей рыжиной, и мятый, словно долгое время пролежал под чьим-то седалищем.

Колобок высыпал содержимое второй торбочки. «Колдовская пыль, лети! В теленка хворост преврати!» – ворожил лис. Белый порошок присыпал творение Колобка и принялся за дело. Когда магия завершилась, теленок сделал свой первый шаг. Без слез и смеха на него невозможно было смотреть: хилый, вместо одного уха торчал хвостик от редьки, шерстка на боках выпадала, как от линьки, а под ней виднелась тонкая кожица корнеплода. Теленок глаза закатывал, ножками еле волочил с каким-то нелепым хрустом. Юноша глянул на Колобка насмешливым ироничным взглядом.

– Чего ты от меня ждал? Скажи спасибо, что он вообще шевелится, – с возмущением оправдывался лис. – Это дедушка, мой создатель, с колдовством знаком. Окажись он тут, то смог бы вдохнуть жизнь в бедолагу, а я только внешний вид придал. Бери животинку на руки да пойдем. Через час магия развеется, нужно успеть обменяться с кладовиком.

Юлий поднял ковылявшего теленка и закинул на плечо. «Теперь уж как есть, на переделку не несть», – с добротой молвил бард. Колобок подхватил с земли волчий хвост и повел юношу за собой. Юлий выглядел лучше – яды отступили.

У рябины двоих уже дожидался лаюн. Он взобрался на сундук и вытянулся струной, разглядывая теленочка издалека. Подойдя, Юлий поставил малыша на землю. Несмотря на странноватый вид, тот вел себя вполне обычно: топтался неподалеку и толкал мордочкой небольшие снежные взгорки. Колобок с уверенностью нахваливал волчий хвост и теленка, намеренно вводя нечисть в заблуждение. И вот, глазами кладовика, впереди находилась отнюдь не хилая животинка, а потомок редкой породы, что растет не по дням, а по часам, и к утру самого лаюна в холке обгонит. А волчий хвост – ах, какое загляденье! – как к хозяину приделается, так и распушится, и следы за ним заметать будет. Юлий кивал и поддакивал, старался не хохотать. Юноша подумал, что с таким талантом Колобок смог бы найти работу за златовещенскими торговыми прилавками. Дух слушал лиса с предвкушением и даже подумывал оставить сокровища себе. На радостях облаяв всю округу, кладовик рявкнул на окованный железом сундук, и замок на нем отворился. Откинув крышку, нечисть завозила лапой. Юлий подошел ближе, с любопытством поглядывая на ценные вещицы.

– Теленок малость худощав, но от того, что моложав. В короткий срок его поймав, умаслили меня вы, гав! – любовался кладовик. – А хвост красив и величав. К себе его прижав, как на перине будешь, гав! Волк станется счастливым, едва хвостище увидав! К себе дары приняв, корону уступлю вам, гав!

Лаюн сверкнул желтыми глазами и повернулся в прыжке. Нечисти почудилось, что Юлий роется в его сокровищах. Кладовик со звонким лаем метнулся к сундуку, отогнав юношу, опустил нос и наскоро перебрал когтями заветные безделицы. Он всего досчитался и еще раз рявкнул на барда. Колобок привел теленочка и вручил хвост. Настроение лаюна наладилось. Дух вытащил из сундука корону с девятью зубцами, будто бы напитавшуюся смолью. Без сомнения, она принадлежала навьему царю.

Обмен состоялся. Колобок и Юлий попрощались с кладовиком, а тот даже ухом не повел – цацкался с теленочком. Дух намеревался подождать до утра, чтобы подопечный обогнал его в размерах, а затем позвать волков. Колобок снова подхватил юношу за локоть и повел подальше отсюда. Лис торопился, ведь скоро колдовство развеется: теленочек и волчий хвост превратятся в вязанку хвороста с редькой да кучку овчинного меха. Юлий не отставал и загадочно улыбался.

⠀

Когда двое дошли до теремка, то не сразу узнали поляну. Она уже не была похожа на лысину, а красовалась полностью растаявшим снегом и выступившей зеленью. Зрелище было забавное, ведь кругом продолжалась зима. Лис вошел в теремок и ахнул. Лада навела такой порядок, какого отродясь не водилось: протерла пыль, смахнула паутину, вычистила печь, подмела пол, расставила посуду, помыла окна. Девица с улыбкой сказала, что хочет отплатить добрым делом за то, что отужинала без спросу.

– Красавица моя ясная, – молвил лис под приятным впечатлением, – так и я могу у тебя в долгу остаться. Как же чисте-е-ехонько кругом, как опря-я-ятненько!

– Между прочим, я тоже хочу свою вину искупить, – таинственно сказал Юлий и вытащил из-за пазухи сверток, отчего глаза у Колобка сделались большими-пребольшими.

– Откуда он у тебя? – лис потянулся дрожащими лапами и бережно взял вещицу.

– Я незаметно подменил его на твой домотканый рушник, пока лаюн был отвлечен теленочком, – хвастал Юлий. – А что это? Стоило рисковать?

Колобок засмеялся, взял сверток за концы, одним взмахом расправил его и положил на вычищенные до блеска половицы. Юлий осознал, что своровал у нечисти ценнейшее сокровище, когда на ровной беловатой поверхности по волшебству появилась разная снедь: присыпанная укропом и щавелем уха, дичь на вертеле, гречневая каша с морковью, калачи с медом, лукошко с малиной да яблочная смоква. Посередке стояла крынка с широкой горловиной, а в ней плавал упругий кисель. Колобок был вне себя от счастья – такому чуду хозяином стал. Лис спросил, что Юлий хочет взамен, а юноша уже знал ответ: колдовскую пыль. Колобок отдал все берестяные торбочки, сколько было: ни много, ни мало, а пять штук. Двое пришли к соглашению, по рукам-лапам ударили. Стали они вместе с Ладой обедать и еду нахваливать – до того было вкусно!

С наступлением сумерек явился Кощей. Он вошел в теремок, будто бы и не пропадал вовсе, и молчаливо обвел всех взглядом. Юлий по своему обыкновению отшутился, сказав, что у Бессмертного здоровый серый цвет лица. Колобок вернул корону. Колдун покрутил ее в руках, вспоминая, где обронил. Затем оставил тщетные попытки и поблагодарил лиса. Он не спрашивал о том, как нашлась корона, и не узнал, что ее возвращение обернулось настоящим приключением. Навий царь намеренно ушел от темы о распитии хмеля.

– Я знаю, как Ладе вернуться в Явь, – не суетливо, спокойным тоном сказал он и слегка прищурился.

– А ты придумал план до или после того, как напил… ай! – не закончил Юлий, получив пружинящий лисий пинок под седалище.

Кощей устало вздохнул и перевел взгляд на девицу. Лада внимательно слушала бледного человека, уважая его старания и заботу. Колдун замечал в ее фиалковых глазах нежность, тихую печаль и искреннюю доброту. Тепло снова согрело сердце навьего царя, как при первой встрече, когда он увидел спящую на ковре из полевых цветов незнакомку. Ощущая прилив сил, колдун озвучил смелый план:

– В Нави есть самая высокая гора, называется Пик. В Яви находится самая глубокая пропасть, люди дали ей имя Бездна. Пик и Бездна – это связующая нить двух миров. На вершине Пика стоит Алатырь-камень. Коснувшись его, ты перенесешься в Явь.

– Разве Пик не возвышается в землях Змея Горыныча? – у лиса шерсть вздыбилась на затылке.

– Так и есть. Преодолев суземье, мы окажемся на чужбине, где властвует мой брат. Если удача будет на нашей стороне, то мы с ним не встретимся, – выдержано пояснял Кощей, поглаживая большим пальцем черепушку на навершии меча и намекая, что любое столкновение со Змеем повлечет за собой битву. – Есть одна сложность. К подножию горы можно дойти, а вот дальше нет ни троп, ни подступов, чтобы добраться до Алатырь-камня. Ни пешему, ни конному к нему хода нет. Заколдованные свирепые ветры не подпустят даже тех, кто носит крылья. До вершины горы может донести лишь Нагай-птица.

– Лешие о ней рассказывали, – молвил Колобок. – Птица Нагай летает высоко под облака-а-ами, под небеса-а-ами и видит тех, кто желает взобраться на Пик. Однако, она не всякого посадит на свой хребет. Непременно попросит что-то взамен. Ей не нужны ни злато, ни драгоценные камни.

– Она говорящая? Значит, мы достигнем взаимопонимания, – не унывал Юлий.

– Нас ждет неизвестность, – голос Лады выдавал волнение. – Стоит ли так рисковать ради этой затеи?

– Разумеется, стоит, – сказал Кощей твердо и категорично. – Нагай-птица отнесет к Алатырь-камню любого, кто исполнит ее просьбу. И не важно, тёмнодушник ты, нечисть или еще кто, – Бессмертный по-прежнему не знал, кем является девица. – Пик расположился недалеко от границы. Нам не придется углубляться во владения моего брата.

Утверждение Кощея было весомым. В конечном итоге все согласились с ним, но условились, что в случае непредвиденной напасти внесут изменения в план.

В командном тоне навьего царя ощущалась спешка. Его опасения сбывались: Навь отвечала на присутствие Лады теплом и цветением, а нечисть становилась активнее. Лешие отошли от зимней спячки на два месяца раньше. Пока Кощей блуждал по Дремучему лесу, очухиваясь от хмельного напитка, то заметил кикимору, покинувшую болото. Некоторые духи, умело маскировавшиеся под ветки и кустарники, вышли из укрытия, хотя они всегда осторожничали и предпочитали оставаться незамеченными. Колдуна заботила причина ранней весны. Очевидно, девица была ключом к решению этой загадки.

Юлий и Лада собрались в долгий путь. Колобок дал все необходимое для ночевки в лесу. Лиса одолевала тоска, ведь он успел привязаться к этим юным и милым сердцу людям, понимая, что не увидит их в ближайшем будущем. Если задумка Кощея воплотится в жизнь, то девица покинет Навь. Колобок обнял двоих напоследок и пожелал им удачи.

⠀

Следующие три дня путники шли по бескрайнему Дремучему лесу. Юлий и Лада делали привалы, а на ночь устраивались под кронами могучих деревьев. Бессмертный вел к суземью. Оно представляло собой длинную межу, разделявшую Тридевятое царство на две половины, каждой из которых правил чернобожий сын. Сидя у костра и наблюдая за ясным звездным полотном, колдун сторожил спутников и предавался размышлениям. Погода благоволила и не пакостила бушующими метелями или длительными снегопадами. В один из вечеров к Кощею подсела Лада, в то время как Юлий повалился на лежак под самодельную палатку и тотчас же уснул. Девица развернула на коленях маленький платок. В нем находились остатки сырной головы и горстка каленых каштанов. Лада предложила навьему царю угоститься заедками, – так юноша называл вкусный перекус, и это слово пришлось девице по душе. Кощей с заминкой взял каштан.

– Из-за меня ты и Юлий постоянно попадаете в непростые ситуации. Помню, ты не нуждаешься в пище и сне, но мне хочется отблагодарить тебя за все благодеяния, – Лада улыбнулась, наблюдая, как бледный человек счищал ногтем мягкую шкурку.

– Ты на совесть зашила прорехи на моей мантии. Этого достаточно. Также проявила хорошие качества в минувшем походе, хотя Баба-яга и не смогла помочь. Рядом с тобой…

Кощей осекся. Что он намеревался сказать? Что рядом с девицей обрел смысл своего существования? Возможно, резонировало мучившее колдуна одиночество. За последние недели навий царь нашел нечто важное, чего не доставало ранее.

– С тобой могло бы быть легче, если бы твоя память не хворала, – Кощей целиком поместил в рот очищенный каштан, чтобы не продолжать эту неловкую беседу.

Бессмертный опешил и в изумлении посмотрел на свои пальцы, мгновение назад державшие каштан. Жмурясь и зевая, Лада не заметила перемену в спокойном лице колдуна и не догадывалась о том, что он впервые за сотню лет почувствовал сладковатый вкус.

– Говоря начистоту, я немного завидую тебе, – не поднимая век, сонно молвила Лада с улыбкой, отчего ее голос звучал ласково. – Колобок упоминал, что смерть находится вне тебя. С такой необыкновенной особенностью любо странствовать, изучать Навь и ничего не бояться. Юлий считает, что ты можешь многое поведать людям об их новом доме.

– Навь отнюдь не благожелательное место, а потусторонний мир для душ и обитель нечисти. В ее глубинах простилаются тьма, холод и болезни. Там, в землях проклятых и отравленных, обитают омерзительные создания, с которыми лучше не сталкиваться, – глядя на звезды, рассказывал Кощей и добавил немного погодя: – Завидовать мне нелепо, я заложник бессмертия. Моя остаточная суть отпугнет любого человека. Она являет себя в моменты погостной магии и обличает сухощавого, костлявого, безобразного, древнего старика, который…

Кощей замолк, почувствовав, как белокурая голова мягко опустилась ему на плечо. Девица не призналась в том, как сильно гудели ее ноги от дальней дороги и как саднило спину. Лада уснула. Колдун долго смотрел на нее. В его груди что-то освобождалось, и дышать становилось легче. Затем Кощей осторожно отвел плечо, бережно уложил спящую красавицу и укутал ее теплее.

К полудню следующего дня Бессмертный вывел людей из леса. Лада и Юлий очень воодушевились, когда увидели за расступившимися деревьями проселочную дорогу. Среди кочек, на каше из грязи и снега, красовался незамысловатый след от колес. Барду казалось, что на горизонте вот-вот покажется хвост уходящей вдаль или, наоборот, плетущейся навстречу повозки. Радостный, Юлий что-то насвистывал под нос, изредка посматривая на угрюмую спину в черной мантии.

Лада отметила, что еды, заботливо собранной Колобком, осталось мало. Кощей обнадежил, заявив, что до конца дня путников встретит деревня. Так и случилось: солнце едва окрасило небосвод в закатное золото, как вдали показались кучно сбитые избушки, занесенные снегом. Колдун отказался входить в деревню и остался у леса. Он предупредил, что следующая часть пути будет безлюдной, ведь чем ближе владения Змея, тем опаснее житие. По этой причине Кощей велел людям поспать в тепле и уюте, чтобы набраться сил. Юлий и Лада пошли к тёмнодушникам, намереваясь не только пополнить съестные запасы, но и отдохнуть.