Текст книги "Красавица"

Глава 7. Голограмма из чипа

Ванные комнаты в учебных корпусах были роскошные. Прозрачные, воздушные – настоящие залы. Журчала вода в фонтанчиках, за зеркальными стенками вздрагивали ветви, светило поигрывало в кристалликах радугой. На округлый диван можно было забраться с ногами, а за чашей фонтана никто и не увидит ни Мору, ни ее голограмм.

Она приходила сюда каждый перерыв. Надежда, что все на Первом кольце будут такими же сдержанными, как госпожа Тааре, или незаинтересованными, как Тай, оказалась, конечно, опрометчивой. Мора уверяла себя, что не прячется, но взгляды и шепотки заставляли ее вздрагивать. Были еще и записи с карты: она хотела просмотреть их как можно скорее, только вот перерыва едва ли хватало, чтобы вникнуть хоть в один файл.

В учебной программе значилось много предметов, которых в школьном курсе мобуса не было. И если общие модули звучали несложно («Прикладная зоология», «Философия», «Литература»), то специальные немного пугали: «Техническое проектирование арканитовых систем», «Еолография», «Введение в медицинское дело»… А вот «Биоэлектронику» и «Пилотирование» Мора предвкушала, но по расписанию они были еще не скоро.

К счастью, первые занятия оказались нетрудными: литература, курс грамотности и алгебры – все это Мора учила у мобуса. Но ощущения все равно были совсем другими: лекции проходили в огромных просторных залах, от которых у Моры захватывало дух. Окна от пола до потолка, никаких занавесок и даже рамы тоньше пальца, так что кажется, будто аудитория парит в воздухе. Света столько, что слезятся глаза. А вокруг – толпа людей, и все – незнакомые…

Большинство студентов, которых представляла ей Хенна, учились на старших ступенях, на первой же были одни новички. Мора, входя в аудиторию, поначалу терялась. Стояла в нерешительности, не зная, куда сесть, смотрела, как бойко рассаживаются другие, а потом занимала одно из самых невыгодных мест на виду. Не сразу она догадалась, что нужно подниматься повыше, на задние ряды, а место выбирать сбоку, чтобы пялились хотя бы с удачной ее стороны и не все время: на нее оглядывались, только когда отворачивался преподаватель.

Преподаватели, как и студенты, носили форму, но не алую или бордовую, а ярко-желтую. Мора знала, что на Втором учителя одевались в черное или коричневое, но и работали они при храмах, так что сдержанность их нарядов была оправданна. Хотя и другие служители Второго не выделялись красками: что работники фабрик, что продавцы в лавчонках – все их одежды теперь вспоминались Море тусклыми и поблекшими.

Здесь от ярких цветов рябило в глазах, но слушать живую речь преподавателя было куда увлекательнее, чем бормотание домашнего мобуса. Мора поймала себя на мысли, что новый вид учебы ей нравится, но тут же заметила, как ее пожирают взглядами сразу три студента, и поникла. Все это было странно, неестественно и ужасно некомфортно. А после вчерашней сцены с Парром Мора вздрагивала от любого смешка и лихорадочно прислушивалась, о ком говорят.

Лучше всего Мора себя чувствовала, уходя в пустые и тихие ванные комнаты. Тут она могла перевести дух и набраться сил перед новым занятием. Могла ополоснуть лицо, просто посидеть в тишине или взяться наконец за файлы из архива. Но все, что она успела сделать до того, как ее нашла Хенна, – это открыть уже просмотренную запись отмеченного.

Зашуршала, отъезжая, дверь, Мора смахнула голограмму и затаилась. За фонтаном ее видно не было, и она надеялась, что вошедшая – кем бы она ни оказалась – скоро уйдет. В умывальнике зашумела вода, и запахло цветочным мылом. Мора крутила в пальцах карту доступа и смотрела, как колышутся на зеркальном полу пятнистые тени из сада.

– Опять прячешься?

Шум воды стих.

– Решила сделать вид, что тебя нет?

Хенна обогнула диванчик и, стряхивая с ладоней воду, присела рядом. Туго завитые локоны лежали на плечах так ровно, что казалось, будто это голограмма. На форменном платье ни единой складки. Мора расправила свою измятую юбку и выдохнула. Объяснять Хенне, что она занята изучением записей о богах, в которых никогда не верила, она не хотела. А уж рассказывать о безумных видениях, которые заставили ее сомневаться во всем, что она знала о Бездне, – и подавно.

Хенна села поудобнее, и Мора невольно вжалась в спинку дивана.

– Ты чего такая пуганая?

Мора подумала, что Хенне повезло, раз у нее нет подобного рефлекса. Для Моры любое резкое движение означало переход от пассивной агрессии к активной.

– Я тебя все утро не видела, – сказала Хенна. – На перерывах мы обычно собираемся в переднем холле.

– Кто это «мы»?

– Все. Ну или почти все. Тебя вот не было.

Мора хотела возразить, что другие новички тоже в основном толпились перед аудиториями, но Хенна не дала ей даже рта раскрыть. Она вдруг помрачнела.

– Не могу я на это смотреть, – вдруг выпалила она. – Ну не могу, и все. Ты же помешалась на этой своей… штуке. Ты себя в зеркало-то видела?

Мора бросила на Хенну косой взгляд. Не могла она сейчас говорить всерьез… только не про отметину. Хотя Хенна прерывала своих подруг, когда те лезли к Море с расспросами, заступилась за Мору перед Пар-ром… Или она не про лицо?..

– Думаешь, сможешь все три оборота вот так в туалете просидеть? – спросила Хенна.

– Может, и просижу, – буркнула Мора.

– Ладно, твое право. Если тебе здесь нравится. Тебе, кстати, нравится?

– Нормально.

Поскорее бы она ушла…

– «Нормально» не равно «здорово». Это же не ты. Не ты настоящая.

– А тебе откуда знать, какая я? – начала раздражаться Мора.

Она не забыла, как легко Хенна оставила ее в толпе на вечеринке. Подруги так не поступают, а это значит, что отчитывать Мору она тоже не имеет права.

– А я вчера все видела. Ты Парру чуть глаза не выцарапала. Мысленно, конечно.

Мора пожала плечами:

– Над тобой бы все смеялись – ты бы и не такое себе представила.

– Все?

– Твои друзья. Не слышала?

– А, так ты решила, что смеялись над тобой! Ну правильно, над чем еще можно смеяться, когда в комнате есть такая, как ты. Слушай, подруга, мне бы твое самомнение, я прямо завидую…

Мора вспыхнула.

– Ты им зубки показывай, а не мне, – кивнула на дверь Хенна. – Ну-ка пойдем.

Еще только забравшись на диванчик, Мора скинула туфли – она подсмотрела эту маленькую вольность у госпожи Тааре, и, пока не пришла Хенна, Мора чувствовала себя легко и непринужденно.

Теперь левая туфля куда-то запропастилась, но Хенна ждать не стала. Она ухватила Мору за локоть, рывком подняла на ноги и подтолкнула к раковинам:

– Ну!

У зеркала над умывальниками все еще витал цветочный аромат. Хенна встала позади и взяла Мору за плечи.

– Выпрямляйся.

Мора неохотно повиновалась, но смотрела по-прежнему себе под ноги. Она так и стояла в одной туфле. Босую ступню обжигало холодом, и Мора чувствовала себя жалкой.

Хенна дернула ее за волосы:

– Смотри вперед. Вперед и вверх. Вот так.

– Больно вообще-то!

– Врешь. А теперь стой и не дергайся.

Мора замерла. Хенна в зеркале хмурилась.

– Стоишь?

– Ну стою…

Пряди снова упали Море на лицо, но Хенна тут же подцепила их, бесстрашно пробежав пальцами по отметине, собрала на макушке, завернула в пучок и, выхватив из собственных волос заколку, закрепила.

– Вот так.

Она отступила. Мора замерла. Нечасто она себя рассматривала, а уж тем более так пристально. Никогда не поднимала волосы наверх. Никогда даже не заправляла их за уши. Она боялась – но не только половины собственного лица. Больше она боялась собственного страха.

А теперь лицо было безжалостно оголено, и от внезапного отвращения Мору передернуло. Уродство глядело на нее из зеркала – нагло, бесстыдно, вызывающе. Она сглотнула.

– Стой и смотри, – приказала Хенна.

– Зачем?

– Смотри! И голову выше. Спину держи.

Хенна нажала ей между лопаток, и Мора выпрямилась.

– Я не понимаю…

– Смотри, говорю!

Мора опустила босую ногу на гладкий ледяной камень, но холода больше не замечала. Подняв голову, она смотрела на свое отражение. Ванную комнату заливал яркий, беспощадный свет, и отметину было не спрятать.

Сначала хотелось зажмуриться. Как в архиве, когда она смотрела запись отмеченного. Но тогда можно было поиграть в игру, представив, что есть только голос, а лица будто и не существует. Но себя-то не обманешь. Вдруг захотелось сбросить собственную кожу, как хассри из подземных садов Второго кольца. Вылезти и сбросить ненужную, испорченную шкуру, чтобы потом нарастить новую. В конце концов, не так уж это и невозможно. Она мечтала об операции много оборотов.

Мора скривилась и хотела уже отвести взгляд, но Хенна снова ткнула ее в спину:

– Смотри, я сказала!

Мора перевела взгляд на отражение Хенны. Меж бровей у нее залегла глубокая складка, губы сужены, но лицо это нисколько не портило. Покупала ли ей семья операции? Уж конечно. Глаза увеличены, уголки их заострены и углублены, а еще эти ямочки на щеках, которых сейчас, конечно, не видно…

– Не на меня! – одернула ее Хенна.

Мора закусила губу. Снова взглянула на себя. Сначала хотелось смотреть только на чистую сторону лица. Поверх отметины взгляд скользил быстро, неохотно – Мора не понимала, зачем ей это все, зачем мучиться и рассматривать то, что с ней и без того каждый день.

– Да стой же! – угрожающе повторила Хенна.

И Мора стояла. А потом поняла, что у нее больше не дрожат руки, не хочется горбиться, не хочется отвести глаза. Чем больше она смотрела, тем меньше отметина пугала ее. Она тускнела, теряла потихоньку свою жуть, и теперь все, что Мора видела в зеркале, – это странное лицо, такое человеческое и красивое с одной стороны и такое чужое – с другой. Оно даже не казалось уродливым. Да, кожа смятая и потемневшая, а глаз неестественного, красного оттенка. Но… уродливое? Да что такое вообще эта красота?.. Ну а форменное платье университета имени Его Святейшества Коддо ей очень даже к лицу. Подчеркивает цвет правого глаза.

Мора слабо улыбнулась. Неужели она нашла в себе что-то хорошее?

– Уже смеешься? – с сарказмом уточнила Хенна. – Отлично. Тогда пойдем.

Мора дернула плечом. Улыбка увяла. Она может себе воображать что угодно. Другие-то видят в ее отметине уродство.

– Прилипла? – спросила Хенна, глядя на ее отражение. – Теперь не налюбуешься?

Где-то в отдалении грохнул гонг. От этого пол завибрировал, а вода, собравшаяся на бортике раковины, мелко задрожала. Перерыв заканчивался. Мора выдохнула и снова съежилась. Быстрая, незлая насмешка уколола ее.

– Ты чего такая хрустальная? – поджала губы Хенна. – Ну? Спину выпрями. Голову обратно подними.

И сжала ее плечо – так крепко, что Мора вздрогнула.

– А можно без этого? Без рукоприкладства?

– О, опять зубки! Вот и не убирай. Злись! Не будь ты вяленой рыбиной. Возьми себя в руки!

Мора хотела было возразить, что никакая она не рыбина и брать себя в руки ей совершенно незачем, но тут дверь ванной снова отъехала. Из коридора пахнуло теплом и шумом, к кабинкам, не торопясь, прошла высокая незнакомая девушка, и Мора машинально опустила глаза.

– Опять! – возмутилась Хенна. – Ты же все можешь, я видела!

– Да зачем это тебе?

– А ты как думаешь? С серыми мышками я не дружу.

– Вот и не дружи, в чем проблема?

– В том, что ты точно не мышка. Я знаю!

По лицу у Хенны пробежала какая-то тень. Значит, ей и правда так важно внимание окружающих, которые смотрят на Мору, а заодно и на нее? Только вот Мора ей не нравится, и она пытается ее переделать под свой вкус…

Мора потянулась к заколке и распустила волосы.

– Иди-ка ты своих подружек строить, – буркнула она. – Из меня тут ничего лепить не надо.

Она вернулась к диванчику и заглянула под сиденье. Туфля забилась к дальней ножке, и, чтобы достать ее, пришлось опуститься на пол. Когда она распрямилась, Хенна стояла над ней, сложив руки на груди.

– А я-то думала, что такую, как ты, будет бояться весь универ. Что мы тут все по струнке ходить начнем. Что ты всех на колени поставишь. А ты сама вон… на коленях. Трусиха. Этот шрам у тебя, наверное, не только на лице, но и поперек мозгов.

И Хенна, вздернув нос, удалилась из ванной комнаты. Когда незнакомая девушка вышла из кабинки и бросила на Мору любопытный взгляд, она так и сидела на коленях, сжимая в руке пыльную туфлю.

* * *

На занятие она опоздала. Предмет был, как назло, один из незнакомых, Мора даже название успела забыть. Кажется, он встречался в расписании всего один раз, но это не насторожило ее.

Когда Мора вошла в темную аудиторию, она подумала, что не туда попала.

– Ну что ж. Проходите же, проходите, – мягко поторопил ее голос преподавателя.

В потемках Мора не сразу различила его фигуру. Не сразу разобрала, в какой стороне места для студентов. По коротким отдельным смешкам она догадалась, что все-таки не ошиблась и зал полон.

Мора еще злилась на Хенну, повторяя про себя ее последние слова. Мучительно хотелось придумать что-нибудь обидное в ответ, что-нибудь позаковыристее и погрубее, но в голову ничего не приходило. Да еще голос внутри так и шептал: Хенна может быть права. Что, если не все готовы кричать ей в спину оскорбления? И что, если проблема вовсе не в шраме, а в том, как Мора себя держит? Она всегда думала, что единственный способ обрести нормальную жизнь – исправить себе лицо. А если есть другой путь?..

Она ведь и вправду трусиха. Молчаливая, безответная трусиха, которая только и делает, что жалеет сама себя. И выходит, что самомнение у нее и правда огромное.

Глаза наконец привыкли к полумраку, амфитеатр с сидячими местами проступил из темноты, и Мора присела сбоку, на первый свободный стул.

– Если других опоздавших больше нет…

По воздуху брызгами разлетелась голограмма, и зал осветился. Если раньше Мора могла различить только неясный силуэт преподавателя, то теперь она рассмотрела его как следует. Высокий, худощавый, он отличался от тех учителей, которых Мора уже успела здесь увидеть. Одетый в черный костюм с таким же черным щеголеватым платком на шее, он словно всем своим видом утверждал, что правила, принятые в университете имени Его Святейшества Коддо, его не касаются.

Вытянув повыше ладонь, над которой зависли неоформленные частицы голограммы, преподаватель кивнул, и частицы стали собираться в шар. А затем безо всякого предупреждения этот шар вспыхнул, и Мора зажмурилась.

Когда она открыла глаза, вокруг все плыло. Она не сразу осознала, что стены аудитории растворились, пропали ряды столов и стулья, но и студенты, и преподаватель не исчезли. Их фигуры колыхались в воздухе и излучали странное свечение, как будто все они превратились в призраков, а обстановка вокруг проступала прямо на глазах, как будто ее кто-то отрисовывал.

У Моры перехватило дыхание. Прямо под ногами зияло темно-фиолетовое, бесконечное, жуткое дно Бездны. Мора просто висела в воздухе. Перед ней мелькнули какие-то канаты, и она потянулась, чтобы за них схватиться, но пальцы ее прошли сквозь бечевку, встретив только легкое сопротивление, от которого кожу покалывало жаром. Равновесия, впрочем, Мора не потеряла. Ни в какую Бездну она падать не собиралась.

Мора вскинула взгляд: остров нависал над ее головой жуткой свинцовой массой. Голую скалу облепляли бурые, залатанные глиной домишки – бесформенные, больше похожие на гнезда каменных стрижей. Помельче и покрупнее – явно жилые постройки и большие, чадящие дымом исполины производственных цехов, уродливые, как горы оплывшего воска. И у всех округлые окна затянуты кусками полиэтилена, а двери – листами металла.

От постройки к постройке тянулись навесные мостки: свисая с укрепленных прямо в скальной породе опор, они составляли такую запутанную систему дорожек, что больше напоминали паутину. Если магистралями и улочками на Втором служили крыши-террасы, то здесь их функцию выполняли вот эти неустойчивые, зависшие прямо над чернотой Бездны тропки, сколоченные из металлических обрезков. Несколько мостков вело выше, к самой кайме острова, где, вероятно, стоял заслон и начиналось Второе кольцо. Но отсюда знакомых террас разглядеть не удавалось.

Пахло горелым. На зубах скрипело, в легких першило, и нестерпимо хотелось откашляться. По мосткам мимо Моры прошел человек в засаленной куртке, но тут же остановился, глядя прямо на нее; от него резко пахнуло немытым телом и чем-то кислым. С перехода чуть выше засвистели, ловко балансируя по самому краю, два чумазых пацаненка – они тоже кого-то заметили. Дородная женщина в потрепанном платке выглянула на крыльцо рядом и замерла.

Очевидно, все эти люди видели их – всю аудиторию – призрачными копиями, у которых едва ли можно было разобрать лица. Интересно, что жители Третьего сейчас думали? Как они объяснят друг другу появление прямо в воздухе всех этих «призраков»?

У Моры закружилась голова, но тут мостки стали таять. Пропал и человек в засаленной куртке, и мальчишки, и дородная женщина, а вместе с ними – и громада острова над головой. Привкус гари на языке исчез: они вернулись в аудиторию.

– Полный психоэмоциональный перенос. Аудиальное, визуальное и тактильное погружение.

Преподаватель ходил по возвышению, заложив большие пальцы в карманы жилета. Лицо его сохраняло скучающее выражение.

– Сейчас вы увидели то, чего еще не демонстрировали широкой публике. Разработка корпорации «Эгос» – чип, который позволяет увидеть и ощутить то, что невозможно увидеть и ощутить в собственном теле.

По аудитории прошел взбудораженный шепоток, но преподаватель, словно не замечая, продолжал:

– Чип встроен в мою карту и воздействует на мозг тех, кто находится в непосредственной близости. Именно этот чип позволил сейчас нам с вами совершить небольшое путешествие на Третье кольцо. Готов поспорить, никто из вас – добровольно и физически – не хотел бы там побывать.

Позади кто-то хмыкнул, и Мора бросила взгляд через плечо. Аудитория была заполнена до отказа: младшие студенты и те, кто был вчера у Хенны, – здесь, кажется, собрались все. На верхнем ряду Мора заметила Тая: он хмуро смотрел на учителя, но тот или ничего не услышал, или предпочел не обращать внимания.

– Другое дело – когда задействован только ваш разум. Ваших реальных тел на Третьем, конечно, не было, и все равно ваше присутствие можно было назвать почти полноценным. Вас видели. Вы там были.

По аудитории снова побежали шепотки.

– Проекту «Глаз ворона» много сотен оборотов. Это один из древнейших наших проектов, но долгое время он оставался в забвении. Только сейчас нам удалось добиться существенного финансирования, и теперь мы вступаем в активную фазу разработки. Увы, несмотря на свою историю, проект находится в зачаточном состоянии. То, что вы увидели сейчас, эта мета-голограмма, позволяющая не только видеть, но и ощущать, способна удерживаться всего несколько секунд. Мы же хотим добиться большего.

Кто-то из студентов, очевидно, вскинул руку, потому что преподаватель кивнул.

– А можно с этим чипом увидеть другой остров?

– В теории на это мы и надеемся. Если – если! – другие острова существуют, то с помощью такого переноса мы хотели бы их изучить. Пока полет, то есть перемещение физическое, нам недоступен, мы планируем поработать над перемещением ментальным. Правда, на сегодняшний день даже ментальное путешествие за пределы острова для нас невозможно: чип отражает только то, что содержит в себе программа, заложенная в этот арканит. – Преподаватель поднял повыше свою карту. – Как вы прекрасно понимаете, программе пока что доступны только локации, расположенные на нашем с вами острове.

– Но как именно этот чип работает? – спросили на другом конце аудитории.

– А вот с этим… – преподаватель ухмыльнулся, и у Моры по спине побежали неприятные мурашки, – с этим познакомится тот, кто пройдет отбор. Уверен, среди вас непременно найдутся достойные, которым небезразлично будущее нашего острова. Они и получат место в проекте. Безусловно, речь идет лишь о кратковременной неоплачиваемой стажировке, но с учетом отсутствия опыта даже она – отличный вклад в ваше будущее.

Мора нахмурилась. Ей не нравилось выражение лица преподавателя, не нравилась та расслабленность, с которой он рассказывал о разработке «Эгоса». Выходит, за его «мы» стояла эта корпорация? А сам он – вовсе не преподаватель и пришел сюда только для того, чтобы прорекламировать свой проект.

– Все желающие принять участие в отборе могут оставить мне свои данные. На этом наша встреча подошла к концу. Спасибо за внимание.

Мужчина отступил, слегка склонив голову, и Мора пересеклась с ним взглядом. Он смотрел прямо на нее – но не с недоумением или страхом, которые она обычно видела в глазах людей. Вокруг его стола уже собиралась толпа, и Море показалось, что он удивлен ее нерешительностью.

Хотя, конечно, метаголограмма натолкнула Мору на кое-какие мысли. Что, если ее видения с Ицей той же природы? Правда, ощущения были совсем другими: если встречи с Ицей напоминали дурной сон в чужом теле, то сейчас Мора видела Третье кольцо своими собственными глазами. И никакой боли в висках или зеленых искорок – метаголограмма вообще не походила на видение. Интересно, может ли этот сотрудник «Эгоса» знать что-то про видения Моры? Ведь если они связаны с ошибкой в ее карте или с какой-то другой технической особенностью ее окружения, то уж он-то в таких вещах, вероятно, разбирается…

Стол окружила такая толпа студентов, что Мора так и не решилась подойти. Мужчина больше не смотрел в ее сторону, и вопросы ей задавать тоже расхотелось. Уж точно не при всех этих студентах, которые, наверное, только и ждут, что «уродина» выкинет какой-нибудь безумный фокус. Да и что ей говорить? Признаваться в галлюцинациях или рассказывать про другую девушку, в тело которой она как будто вселяется? Бред.

В коридоре Мора нагнала Тая. Ей нужно было с кем-то поговорить, чтобы отогнать дурацкие мысли про видения.

– Чего не здороваешься? Мы же вроде знакомы.

Тай смерил ее недружелюбным взглядом. Мора за ним едва поспевала.

– Поэтому и не здороваюсь. Не люблю знакомства.

– У тебя что, совсем нет друзей?

– А у тебя?

Мора хотела уже сказать про Хенну, но потом прикусила язык. Полтора дня общения не тянули на дружбу, а последний разговор у них закончился и вовсе неприятно. И Тай, конечно, просто ее передразнивал. На «своих» в маминой терминологии не тянули оба.

– Почему на этом занятии было столько народу? – спросила Мора, с трудом приноравливаясь к широкому шагу Тая. – И мы с тобой вроде на разных ступенях.

– Ты расписание-то читала?

Признаться в том, что она не слишком в него вникала, Море не захотелось.

– Опаздываешь, не готовишься… – заметил Тай. – Удивительная безответственность.

Мора вдохнула поглубже. Она уже пожалела, что обратилась к Таю, но он был единственным, с кем она здесь вообще разговаривала.

– Ты, конечно, не записалась?

– А должна была?

– Ну ты даешь.

– А ты, значит, хочешь пройти отбор?

Тай помедлил, окидывая Мору непонимающим взглядом.

– Ты как из Бездны свалилась. Стажировка в таком месте – мечта. Это для персонального файла полезно, ну! Если тебе, конечно, вообще какая-то карьера интересна…

Тай слегка скривился, и Мора вскинулась:

– У вас тут на Первом все такие, на карьере двинутые? Ты же с Третьего. Откуда у тебя это все?

– Значит, уже доложили про меня…

– Могли бы и не докладывать. Фыркай еще громче.

– А, это… – Тай усмехнулся. – Мне, знаешь, стыдиться нечего. А ты, кстати, будь осторожна со своей подружкой.

– С Хенной?

– С ней самой.

Мора нахмурилась. Сначала Хенна неприятно отзывалась о Тае, теперь Тай предупреждает о Хенне.

– С чего бы это?

– А с того, что она водит дурные знакомства.

– Она тут, по-моему, со всеми знакома.

– Делай как знаешь. Я просто сказал.

Часы-голограмма в холле показывали время большого перерыва, и Мора поняла, что снова забыла дорогу в обеденный зал.

– Ты на обед идешь?

Тай резко обернулся, между бровями залегла глубокая складка.

– Я к тебе в друзья не напрашивался. И на обеды я не хожу. Ни один, ни тем более с кем-то.

– Совсем?..

– Совсем. Голодать полезно для дисциплины.

И Тай, заложив руки в карманы, широко зашагал прочь.

Ну что за зануда! Права была Хенна… Мора застыла посреди холла и только тут поняла, что вокруг нее собирается толпа любопытных: они шушукались, несмело улыбались, толкали друг друга в ребра… Захотелось привычно встряхнуть головой и укрыть отметину волосами, но Мора с досады только подняла подбородок повыше:

– Чего уставились? Плохо видно?

Толпа заволновалась и как-то сама собой распалась. Оглядываясь, студенты стали расходиться, а Мора прикусила губу. Она смогла. Просто взяла и рявкнула.

Сбоку подлетела Хенна, за ней – Тала с Ри.

– Зубки точишь? Молодец.

Хенна подхватила Мору под руку:

– Я голодная – не то слово. Еще чуть-чуть, и просто рухну. А ты? Пошли скорее.

О размолвке в ванной комнате Хенна уже, видимо, забыла.