Текст книги "Семейный подряд"

Повернув голову, она увидела, что на нее с любопытством смотрит приятный полный мужчина лет пятидесяти.

– Вам куда? – баритоном спросил он.

– Прямо, – с облегчением вздохнула Милославская.

Но тут возле нее выросла чья-то темная фигура. Она не смела повернуться, краем глаза наблюдая за нарастающей тьмой. Яна лишь осознавала, что машина не двигается именно из-за этого таинственного силуэта. «Неужели он?» – на грани нервного срыва подумала она и повернулась вправо.

– Откройте, – водитель с недоумением глядел на Яну, показывая на окно. – Кажется, это вас.

Яна опустила стекло.

– Ну ты, мать, и бегаешь! – Руденко утирал пот со лба, сдвинув форменную фуражку на затылок.

Яна засмеялась, громко, в полный голос, с какой-то дурашливой заразительностью и восторгом. Она, глубина и сила облегчения, которое Яна почувствовала увидев и «узнав» Руденко, были так велики, что пух, образующий обычно подкладку этого чувства, не выдержал нервного давления и взорвался, вытряхиваясь из Яны клубами безудержного смеха.

– Ты часом не тронулась? – насторожился Руденко, – выходи, я тебя подвезу.

Яна поблагодарила водителя, ошарашенного ее бурной реакцией на появления обыкновенного милиционера, и, аккуратно хлопнув дверцей, покинула салон автомобиля. Смущенный дядечка со смесью неловкости и симпатии махнул ей рукой и дал газу.

– Как ты здесь оказался? – Яна улыбалась Руденко, словно тот был тихим психопатом или потерявшимся ребенком.

– Сюрприз, да? – усмехнулся он.

– Да не то чтобы… – Яна хитро взглянула на озадаченного ее поведением в машине и последней репликой лейтенанта. – Я ведь тебя «видела»…

– То есть? – заторможенно спросил Три Семерки.

– Ну, «видела» всю эту сцену, – засмеялась Яна.

– Ты что-то не в себе, – удрученно качнул головой лейтенант, который в жизни и в общении выступал за простоту и откровенность, когда же не обнаруживал сходных оценок и тенденций в собеседнике, считал, что его морочат, впадая от этого временами в депрессию, временами – в бешенство.

– Я же экстрасенс, Сеня, ты что, забыл? Я всю эту сцену «видела» еще вчера… и тебя… – после некоторой паузы добавила она.

– И молодчика того «видела»? – Руденко решил перевести разговор в деловое русло.

– Какого?

– Который пас тебя от мэрии, – Руденко начал раздражаться. – Ну ладно, пошли, – тронул он ее за рукав.

Они молча прошли полтора небольших квартала, где возле «шестерки» Руденко стояли двое молодых парней в штатском.

– Ну что, – Три Семерки грозно взглянул на них, – упустили?

– Семеныч, – смущенно начал один из парней, – как сквозь землю провалился, блин горелый.

– Почувствовал за собой хвост, собака, – добавил второй.

– Вот, – Руденко в сердцах махнул рукой и посмотрел на Яну, – с кем приходится работать!

– Они что, следили за мной? – с вызовом спросила Милославская. – И ты мне ничего не сказал?

– Ты ведь все равно бы не согласилась, – виновато улыбнулся лейтенант, – а так мне спокойнее было. Ты лучше бы поинтересовалась, – повысил он голос, – какого труда мне это стоило.

– Семен Семеныч, – твердо произнесла Яна, переходя на официальный тон, – я прошу тебя больше не устанавливать за мной слежку. Во всяком случае, без моего ведома, – добавила она более мягким голосом.

– Ладно, разберемся, – Руденко шепнул что-то ребятам и сел за руль. – Так тебя подвезти?

Яна кивнула, но продолжала стоять на тротуаре, если так можно было назвать ту смесь грязного льда, щебенки, песка, колдобин и жалких остатков асфальтового покрытия, которая есть перманентный феномен нашего городского ландшафта.

– Ну так, поехали, – отпустил он своих людей, махнув рукой и нетерпеливо уставился на Яну.

Устроившись в «шестерке» рядом с Руденко, Яна погрузилась в свои мысли.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

– Опять медитируешь? – Руденко сделал ловкий маневр с разворотом и выехал на автостраду.

– Надо же! – качнула головой Яна. – Ты меня перещеголял!

– Ты ж сама о себе позаботиться не можешь, – с веселой укоризной сказал Руденко. – Я же тебе говорил, будь поосторожнее. Да разве ты меня, старика, послушаешь!

– Ну так ты видел? – с апломбом произнесла Яна. – Если бы ты не подоспел, я бы уже давно была в центре. Эту машину, ту, на которой я чуть было не уехала, я тоже «видела».

– Хочешь сказать, что тебя спасло твое видение? – недовольно хмыкнул лейтенант.

– Представь себе! – победоносно улыбнулась Яна. – Если бы ты не приехал, ничего бы со мной не случилось. И этот случай показал, что я способна, как ты выражаешься, о себе позаботиться!

– А если бы не сработало? – в глазах лейтенанта застыло упрямое недоверие. – Если бы этот гад замочил тебя?

– Ты говоришь о «видении», как о каком-то механизме, – поддела лейтенанта Яна. – Я ж тебе сказала, что в высших сферах проколов не бывает. Мне, кстати, удалось кое-что выведать… – она обратила на Руденко таинствнный взор.

– Я весь внимание, – скривил он рот в ехидной усмешечке, не собираясь уступать.

– Этот мужик знаком с некой Шевчук Аленой Петровной…

– И что? – туповато поглядел на Яну Руденко.

– Ты можешь дослушать? – ответила ему укоризненным взглядом Яна.

– Валяй, – вздохнул лейтенант, притормаживая на светофоре.

Он нервно барабанил пальцами по рулю. Ему, конечно, было любопытно послушать Яну, но в то же время он испытывал неудовольствие, не сознаваясь себе в том, что оно вызвано обычной завистью. Этой визионерше опять удалось узнать что-то такое, что ускользнуло от него. А тут еще неудача со слежкой!

– Эта Алена Петровна не числится среди работников мэрии, хотя я думала иначе, – озадаченно сказала Яна.

На губах Руденко появилась насмешливая улыбка.

– И как же ты думала? – снисходительным тоном спросил он.

– Странно, – пожала плечами Яна, – мне сказали, что она работает в жилищно-коммунальном отделе. А потом выяснилось, что она не входит в штат сотрудников.

– Да мало ли к кому она приходила, – Руденко тронул «жигуль» и вдруг резко затормозил – зазевавшаяся старуха метнулась под колеса. – Черт бы побрал этих бабок! – заорал он. – Все куда-то бегут! А потом жалуются, что их давят.

Яна прыснула со смеху, а Три Семерки сопроводил с комичной быстротой перебирающую ногами нарушительницу порядка убийственным взглядом.

– А прыти-то сколько! Нас переживет это хреново поколение! – со смесью восхищения и раздраженного презрения воскликнул он.

– Ты мне не можешь помочь? – спросила Яна.

– Что еще? – нахмурил лоб Руденко.

– Мне нужна информация об этой женщине.

– Как ты сказала, Шевчук?..

– …Алена Петровна, лет пятидесяти на вид. Узнай там по своим каналам – я в долгу не останусь, – с притворным надломом, придающим упрашивающему тону дополнительный уничижительно-слезливый аккорд, произнесла Яна.

– Мастерица ты комедии ломать, – неодобрительно покачал головой Руденко.

Его наполовину спрятанный под усами рот растянула невольная усмешка.

– Ладно, – согласился он, – сделаю что смогу. – Тем более, что ты точно в долгу не останешься. Было бы стыдно тебе в долгу оставаться, – намекающе ухмыльнулся он, – у тебя зарплата – не то что моя.

Он разразился душещипательным рассказом о собственной горькой жизни, упражняясь в словесной эквилибристике, стараясь пробудить в Яне жалость и сострадание. Вот только говорил он не жалобным тоном несчастного, задавленного жизнью создания, а уныло-назидательным, недовольным и мстительно-насмешливым тоном человека, который трубит о тяготах жизни, о промахах и обидах лишь для того, чтобы, неожиданно сбросив личину юродивого самоуничижения и озлобленности, вдруг гордо, не отказывая себе в шуточках и веселом балагурстве, заявить, что несмотря ни на что, такого как он больше не сыщешь, что по-своему он счастлив, что ему есть в чем позавидовать, что он заранее лучше всех, добрее всех, отзывчивее, чище, лучше, прекраснее. И что терпит он неудачу за неудачей лишь потому, что его наивная доброта, его миролюбивое смирение, приходящее часто в противоречие с алканием правды и справедливости, его мучительно прекрасное бескорыстие наталкиваются на вражду, кривду, мерзкие амбиции, агрессию, хитрость, подлость, извращенность других людей.

– Ты пытаешься оправдаться за то, что не смог поймать того парня? – проницательно спросила Милославская, чем вызвала бурю неудовольствия.

Руденко не любил быть разгаданным, но с другой стороны ему нравилось разговаривать с умным человеком, быть понятым до глубины, хотя это понимание почти всегда вызывало в нем неловкость и досаду, словно интуиция собеседника раздевала его донага. Вообще, лейтенант был ходячим клубком противоречий, смутно сознавая, что эта запутанная душевная жизнь как раз и составляет его достоинство, как уникальной, самоценной личности.

– Это не твоя вина, – продолжала Яна. – Он от нас не уйдет, – закончила она на мажорной ноте.

– Знаю, – нетерпеливо сказал Руденко, – только вот время…

Последовал горький вздох.

– А ты вообще-то как у мэрии оказалась?

– Черт за ногу дернул! – засмеялась Яна. – Видение, Сеня, видение…

– Хорошая отговорка! – усмехнулся Три Семерки.

– Это не отговорка, – Яна закурила, – это озарение. Мне явилась скульптурная композиция, вернее, некоторые из ее фрагментов. А потом я увидела эту лепнину над мэрией, гляжу что-то знакомое, сложила два и два, сопоставила недостающие части изображения с имевшимися в памяти и – о, чудо! – поняла, что разгадка недалеко.

– Завидую я тебе, – судорожно рассмеялся Руденко, – смотришь эти самые видения, будто киношку, а денежки идут.

– Что же ты тогда так за меня волнуешься, если, по-твоему, все так тихо-гладко? – с вызовом посмотрела на лейтенанта Яна.

– Ты бы мне о своих видениях докладывала, а сама дома бы сидела, – придумал Руденко.

– А ты бы на нехватку времени ссылался и вообще отмахивался от них, как черт от ладана, так? – с упреком сказала Яна.

– Ну уж не такой я невежа, каким ты меня представляешь! – набычился Три Семерки.

– Ты не невежа, ты – жалкий продукт атеистического и грубо материалистического воспитания эпохи строительства коммунизма, – ввинтила Яна.

– Эк загнула! – воскликнул Руденко, – ладно, оставим прения. У меня ведь для тебя сообщение есть.

– Что ж ты с него не начал?

– Начать-то можно так себе, а вот кончить… – пошловато пошутил Три Семерки.

– Слушаю, Сеня, – холодно одернула его Яна.

– Этого Икара доморощенного, ну, вылетевшего из окна в больнице, родственники опознали. Я у него дома с ребятами побывал. Нашли конвертик такой один маленький, интересненький, а там зелень все, зелень…

– Не тяни!

– Доллары, – с видимым удовольствием медленно проговорил Руденко, – взяли на экспертизу.

– Плата за работу, которую тот не сделал, – резюмировала Яна.

– Ага, – Руденко стал похож на сытого, мурлыкающего кота, – кто-то, видать, его нанял.

– Тот, кто убил Санталова, очевидно, – предположила Милославская. – Но тогда напрашивается вопрос: почему не сам?

– Вот именно, – горячо поддержал Яну в ее сомнениях Три Семерки. – Я его матери фото жены Санталова и Парамоновой показывал. Нет, говорит, по крайней мере, дома ее сын не встречался с этими бабами. Навел справки об этом горе-рецидивисте, Могутине Александре… чудная фамилия… Могутин… не смог, Могутин, – принялся ощупывать слова и свивать их в ленту каламбура Руденко, – нигде не работает, хрен знает чем занимается. Не жнет, не пашет. Вот, наверное, и решил подзаработать.

– На конвертик-то дашь посмотреть? – с провокационно-насмешливым видом спросила Яна, зная, каким будет ответ.

– Пока не могу – над ним люди работают. Что ж, Яна Борисовна, по-моему, вырисовывается вполне отчетливая картина, – напыжился Руденко.

– Не вижу, Семен Семеныч, – в шутливой манере возразила Милославская, – ничего, кроме того, что преступник – не один. Панину-то двое пленяли.

– Синдикат какой-то, – натянуто рассмеялся Руденко.

– Думаю, с покушениями на меня не покончено, – Яна приспустила стекло и выбросила окурок наружу, – и это хорошо. Печально и хорошо… Только не надо за мной следить! Ты можешь все испортить!

Руденко остановил машину возле ее дома, с грустным упреком посмотрел на Яну и не дал никаких обещаний.

* * *

На следующий день Яна запланировла поход в мэрию. Она чувствовала, что недалека от разгадки, нужно только найти кое-какие недостающие детали, чтобы открылась полная картина преступления. И ей казалось, что эти детали она должна раскопать именно там. С утра хорошо думалось, и пока Милославская добиралась до центра, где находилась мэрия, она пыталась соединить разрозненные кусочки фактов и догадок в цельное полотно. Но несмотря на то, что Яна прекрасно выспалась и прекрасно себя чувствовала, во всяком случае, физически, что-то не складывалось, и она, отбросив мысли об убийствах и покушениях, просто наслаждалась хорошей погодой.

Около десяти часов она уже входила в здание, над парадной дверью которого парило странное трио, давшее ей определенное направление в расследовании. Дежурный сменился. Яна выложила паспорт, сказав, что пришла в жилищно-коммунальный отдел. Ее фамилию внесли в регистрационный журнал и разрешили пройти.

Яна поднялась на второй этаж по широкой, застеленной ковровой дорожкой лестнице и, спросив у вышедшего из ближайшего кабинета чиновника, где располагается жилищно-коммунальный отдел, пошла по коридору. Здесь царила сосредоточенная тишина, отличающая внутреннее пространство правительственных зданий. Двери кабинетов были плотно закрыты, стены радовали взгляд своей новой отделкой, все было чинно, достойно, солидно и… скучно.

Найдя дверь с нужной табличкой, Яна деликатно постучалась.

– Да-да, – услышала она приглушенный женский голос, – войдите.

Яна на всякий случай достала из колоды карту «Внушение» и переложила ее в другой карман. Потом толкнула дверь и очутилась в огромной, заставленной столами комнате, совершенно безликой, но светлой и свежеотремонтированной. За столами, перед компьютерами сидели четыре женщины разных возрастов. Несмотря на то, что у троих из них были посетители, все они обратили взоры к Яне. В их глазах повис один и тот же вопрос: кто она и что ей нужно?

Вообще-то Яна не любила, как раньше их называли, присутственные места, эту чопорную чинность серых, похожих друг на друга чиновников, но при желании умела абстрагироваться и чувствовать себя вполне комфортно в любых ситуациях. Поэтому, нацепив на лицо маску наивного добродушия, она шагнула вперед и остановилась возле женщины, у стола которой стоял свободный стул. Это была пухленькая блондинка Яниного возраста с короткой стрижкой, открывавшей уши с золотыми серьгами.

– Здравствуйте, – мило улыбнулась Яна и представилась.

– Ирина Вячеславовна, – произнесла в ответ женщина, явно не привыкшая, что просители так начинают разговор. – Вы по какому вопросу?

– Могу я присесть? – не дожидаясь ответа, Яна опустилась на стул, скользя рассеянным взглядом по поверхности стола, заваленного какими-то важными бумагами.

– Я вас слушаю, – официально сказала Ирина Вячеславовна, вертя наманикюренными пальцами авторучку.

– Дело в том, – подыгрывая ей, начала Яна, что я ищу Алену Петровну. Возможно, я ошибаюсь, но мне сказали, что она здесь работает.

– Как вам сказать… – замялась Ирина Вячеславовна и ее плотные щеки порозовели от напряжения. – А вы, собственно, кто? – Она немного опомнилась и перешла в атаку.

Яна сжимала в кармане карту «Внушение». Как только она увидела эту пышную блондинку, причем не занятую с посетителем, она поняла, как ей повезло – женщина была подвержена внушению. Яна отчетливо видела ее ауру, мягкие контуры и сужение овальной линии возле головы говорили о том, что блондинка устала, что она вообще довольно инертная особа, хотя и склонна порой к агрессии. А эта последняя, думала Яна, как раз и имеет своим источником разочарование и душевный дискомфорт.

– О, простите, – Яна с важным, прямо-таки величественным видом вынула из кармана и положила перед женщиной свою визитку, – я – экстрасенс.

– Да что вы говорите?! – скованность Ирины Вячеславовны сменилась восхищенным блеском, озарившим ее тусклые серые глаза. – И вы можете лечить…

– Могу, – не дав ей договорить, ответили Яна.

– И заговаривать?

– И заговаривать, – Милославская кивнула.

– А будущее… предсказывать?..

– А также видеть прошлое, – с серьезным видом произнесла Яна, – пожалуйста, обращайтесь в любое время. Только вы уж тоже мне помогите.

– Но чем же я… Ах, Алена Петровна, – вспомнила Ирина Вячеславовна.

– Я что-то не вижу ее здесь, – Милославская обвела взглядом комнату.

– Вы знаете, Яна Борисовна…

– Можно просто – Яна, – улыбнулась Милославская, – и на «ты», мы ведь почти ровесницы.

– Конечно, – расплылась от удовольствия блондинка.

– Так вот, Ирина, – негромко произнесла Милославская, придав голосу особую доверительность, – мне бы хотелось как можно больше узнать об Алене Петровне. Кто она? Часто ли бывает в мэрии. К кому приходит?

– Как, то есть, к кому приходит? – удивилась блондинка. – Так это же Галкина подружка.

Она поднялась, подошла к столу напротив и принялась о чем-то шептаться со своей соседкой. Через пару минут она перешла к следующему столу, потом к третьему и вернулась к Яне слегка озадаченной.

– Странно, – только и смогла произнести она, усаживаясь за стол.

– Может, покурим? – предложила Милославская, видя, что блондинка в растерянности.

– Пошли, – согласилась та, и они вместе вышли из кабинета.

Они поднялись на третий этаж, прошли в конец длинного коридора и очутились в туалетной комнате, своими размерами и отделкой напоминавшей скорее маленький дворец. Стены на всю высоту были отделаны мрамором бежевых оттенков, светло-коричневые умывальники бил в глаза золотистым сиянием кранов, отражаясь в огромных, в человеческий рост тонированных зеркалах. Ирина шагнула вперед и устроилась у окна на роскошном кожаном диване, над которым нависали острые бледно-зеленые листья неизменной пальмы. Яна опустилась рядом и открыла пачку «Винстона».

– Так что же там с Аленой Петровной? – спросила Яна, когда они закурили.

– Ты знаешь, странное дело, – Ирина пожала плечами, – я всегда думала, что она Галкина подруга.

– И что?

– Как, то есть, что? – Ирина выпустила в потолок струю дыма, – Галка думала, что она подруга Марины Игоревны, а та в свою очередь, что Алену Петровну привела я. Представляешь, только сейчас, благодаря тебе, все это выяснилось. Господи, – полная изумления, воскликнула Ирина, – а я-то к ней относилась как к Галкиной подруге.

– И она этим пользовалась?

– Еще бы! – от возмущения Ирина слишком глубоко вздохнула и закашлялась.

– Ну я ей устрою, – пригрозила она со злостью, – столько бумаг ей помогла оформить. Старалась, как для себя. Мать твою… – не на шутку разошлась она. – А сколько я ей подписей собирала. Да на этом можно было не на одну машину заработать… Ой, извини, – вдруг спохватилась Ирина, вспомнив, что изливает душу почти незнакомому человеку.

– И как часто Алена Петровна бывает здесь? – пользуясь ее откровенностью, поинтересовалась Яна.

– Да почти каждый день, сволочь, – Ирина швырнула окурок в золоченую напольную пепельницу. – Приходит, понимаешь, как к себе домой, раздевается в нашем шкафу и шляется по коридорам. Ей даже звонят сюда, а мы бегаем и ищем ее. Слушай, – в праведном гневе она вдруг схватила Яну за предплечье, – давай на нее порчу нашлем, а? Я на это денег не пожалею, мы все с девчонками скинемся.

– Нашлем, – пообещала ей Яна, – только немного попозже. Сначала мне нужно побольше узнать о ней.

– Да чего тут узнавать, сволочь она, вот и все.

– И давно она тут у вас ошивается?

– Ну, – призадумалась Ирина, – точно я не помню. Года три, наверное, если не больше.

– Неплохо, – Яна тоже выбросила догоревшую почти до фильтра сигарету, – а для чего же ей все это нужно? Ведь зарплату она у вас не получает.

– Слушай, – как на ребенка посмотрела на нее Ирина, – экстрасенсы что, все такие наивные? Да кто же тут на зарплату живет?! Здесь одна подпись может стоить о-го-го сколько! Зарплата, – пренебрежительно хмыкнула она.

– И зачем же Алене Петровне все эти подписи? – Милославская пыталась не выпускать Ирину из нужного русла, по которому текла, а вернее, бурным потоком бежала их беседа, – куда она относила подписанные вами бумаги?

– Погоди, дай вспомнить, – Ирина наморщила под модной челкой лоб.

– Ты пока вспоминай, а я еще покурю.

– Дай-ка и мне тоже, – блондинка выхватила из пачки сигарету. – Ха, – хлопнула она себя ладонью по лбу, – тут и вспоминать нечего. У нее же сынуля замом в какой-то фирме работает, он и сам здесь частенько появляется. Вот через эту-то фирму мэрия квартиры распределяет для очередников. Господи, – схватилась за голову Ирина, – я представляю, сколько они на этом поимели.

– И что же, Алена Петровна с вами не делилась?

– Как же, делилась… Галка ее с референтом Петра Ивановича познакомила, а дальше они уже напрямую работали. Ну, бывало принесет пару бутылок шампанского, коньяка или коробку конфет, но ты же понимаешь, что это – семечки по сравнению с мировой революцией. Самое главное, что теперь ничего не сделаешь, – обреченно произнесла она, поняв, что выше головы не прыгнет.

– Погоди ты ныть, – обнадежила ее Милославская, – еще не вечер, что-нибудь придумаем.

– Точно, – Ирина вспомнила с кем имеет дело, – нужно ее сглазить или порчу наслать.

– Ага, – машинально кивнула Яна, – а ты случайно не помнишь, как эта фирма называется, где работает сын Алены Петровны?

– Как же не помню? ООО «Уют» она называется, – с сарказмом произнесла Ирина, – уютненько так все обтяпала эта корова безрогая, чтоб ей на центнер поправиться. Ну я ей устрою, пусть только появится у нас в кабинете…

– А вот этого я тебе делать не советую, и подружкам своим скажи, чтобы вида ей не показывали, что знают о ее махинациях, – предупредила Яна. – Ведите себя как обычно, а я позабочусь обо всем остальном, – таинственно произнесла она, чем привела Ирину в неописуемый восторг.

– Ну ты молодец, – восхищенно воскликнула та, – настоящий экстрасенс! Мы уж в долгу не останемся – знаем, как людей благодарить нужно.

– Благодарить еще рано, – немного осадила ее Яна, – но будьте уверены, что я этим делом занимаюсь.

– Погоди, – Ирина вдруг подозрительно на нее посмотрела, – а почему ты о ней начала расспрашивать? Она, наверное, тебе квартиру пообещала, да?

– Успокойся, – Яна положила руку ей на плечо и посмотрела в глаза, придав голосу особую доверительность, – все гораздо проще и в то же время – сложнее. Милиция сейчас привлекает нас, экстрасенсов, чтобы помогали им раскрывать особо запутанные преступления. Ты ведь, наверно, слышала, что директор этой самой фирмы «Уют» погиб при загадочных обстоятельствах. Так вот, я думаю, что каким-то образом к этому делу причастна и Алена Петровна, – от такой смелой мысли Яна и сама немного опешила. – Каким образом, нам еще предстоит выяснить, – продолжила она, понизив голос, – только ты не должна пока об этом никому говорить. Ни слова.

– Я что, не понимаю, – обиженно прошептала Ирина, – могила.

– Ну и хорошо, – улыбнулась Яна.