Текст книги "Дневник безумного алхимика. Сборник рассказов"

Набор для творчества

– Добрый день. Могу я поговорить с ***? – голос в телефонной трубке звучал невнятно, его заглушал шум проезжающих машин, но я все-таки ухитрился расслышать свою фамилию.

– Я вас слушаю.

– Это курьер из фирмы «Сотвори свой мир» беспокоит. Я должен был приехать до 14.00, но попал в пробку…

Как же, «в пробку он попал»! А то я не слышу чавканья в трубке. Наверняка, заскочил в МакДак перекусить. С другой стороны, а что я злюсь? Что он, не человек, ему пообедать не надо? Столько месяцев ждал, подожду еще пару часов.

– Да вы не беспокойтесь, я никуда из дома не собираюсь уходить. Когда вы приедете?

– Думаю, через пару часов буду.

Наконец-то этот нескладный юнец уходит, получив причитающиеся ему деньги: всё, как просили, даже без сдачи. На чай, правда, я ему не дал, ну да ладно.

Чувствуя себя Гобсеком, утаскиваю коробку с долгожданным сокровищем в комнату, отключаю телефоны – и городской, и мобильный, вырубаю Интернет. Жаль, дверной звонок не отключишь, но можно покрепче прикрыть дверь и включить Вивальди.

Трясущимися руками открываю большою черную коробку с серебристой надписью готическим шрифтом (интересно, кто им дизайн разрабатывал? Стильненько получилось).

Так, что тут у нас.

Набор фишек для гадания: белые, черные, розовые, синие, красные, серебристые, радужные, цвета неба на закате, цвета моря перед штормом, цвета глаз моей любимой, цвета первой весенней зелени и опавшего кленового листа, цвета ужаса и любви, цвета радости и горя. Всех возможных и невозможных оттенков с палитр Ван Гога, Дали и Куинджи – собранных в одну, перепутанных красками, оттенками и волшебными, немыслимыми мазками. Встряхиваю в руке легкие деревянные кружочки, пропускаю через пальцы, как горстку песка на морском берегу. С легким перестуком прохладные (почему? они же из дерева) фишки сыплются на стол. Осторожно собираю и складываю их обратно в холстяной мешочек.

Разворачиваю тонкую папиросную бумагу, скрывающую тубус калейдоскопа. Не могу удержаться от искушения, заглядываю в круглое окошко. Передо мной мелькают удивительные, никогда не виданные пейзажи: красное марсианское небо с неведомыми звездами и неизвестным солнцем; сиреневые горы с вкраплениями золотых песков и нежно-салатовых островков лугов; зачарованный лес с живыми деревьями, переплетающими тонкие пальцы-ветки, роняющими на тропинку сухие сучья и пожелтевшие листья; техногенный мир, похожий на огромную лабораторию – всю из стекла и стали, с бесшумными летающими машинами и самодвижущимися тротуарами; призрачный готический замок, подмигивающий огоньками свечей в высоких стрельчатых окнах, окруженный туманами и облаками.

С трудом заставляю себя оторваться от окошка, заворачиваю калейдоскоп в бумагу и возвращаю в коробку.

Карты Таро высыпаются из кожаного футляра, стоит мне взять его в руки. По столу разлетаются изображения принцев с волшебными мечами в руках; нежных принцесс в золотых коронах; мерзких бородавчатых жаб с вампирьими зубами; полупрозрачных привидений; роботов-трансформеров с направленными прямо на меня визорами; воинов и драконов; мантихор и офисных работников; невинных детишек и чудовищных монстров; магов в высоких шляпах и серийных убийц. Все они перемигиваются между собой, указывают на меня пальцами, перешептываются. Кажется, я даже различаю отдельные фразы, но не могу постичь смысл: чтобы освоить все их языки, потребуется немало времени.

Шепот и смех становятся громче: что-то они расшалились. Хотя и их можно понять: столько времени просидеть взаперти в темноте! Но пока пусть отправляются обратно, в чехол.

В большом прозрачном пакете упрятан паззл из бесконечного количества кусочков, с бесконечным числом вариаций финальной картинки, многоразовый. Никогда заранее не предугадаешь, какая картина получится у тебя на этот раз. Не буду пока открывать: собирай потом по всей комнате кусочки. А вдруг пропадет какой-нибудь? Фирма, конечно, гарантирует, что паззл бесконечный, но кто его знает. Лучше ничего не терять.

На самом дне лежит инструкция. Читать мне ее категорически не охота. Всё, что можно, я уже вычитал на сайте фирмы и в присланном по электронке договоре. Кстати, именно в нем прописано условие, что набором нельзя пользоваться, не ознакомившись с инструкцией. И страшные кары на три страницы, если я этого не сделаю – вплоть до изъятия посылки и пожизненного бана в магазине. А оно мне надо? Вот и не будем нарушать.

Правила гадания на фишках, интерпретации цветовых сочетаний; правила выбора картинки и фиксации нужной в калейдоскопе; правила выбора мини-комплекта Таро для разных ситуаций и проблем; правила отсчета кусочков паззла в зависимости от того, изображение какого размеры и формы желаешь получить в финале.

Всё это я знаю, да не просто знаю, а наизусть выучил за долгие месяцы ожидания.

И, наконец, на самой последней странице – сверкающими алыми буквами Warning! Обалдели они там, что ли? Сейчас будет: не ронять, не терять, не давать детишкам, не оставлять возле открытого огня, не мочить и прочая стандартная ерунда.

Золотистый прямоугольник посреди страницы. Стереть его нужно прилагающейся медной монеткой, которую можно отклеить от обложки только после прочтения инструкции.

Но я хороший, законопослушный… я все прочитал… дайте мне мою монетку. Тааак… стираем, аккуратненько…

«Пользуясь нашим „Набором для творчества“, будьте предельно осторожны. Созданные с его помощью литературные миры являются абсолютно реальными и могут оказывать воздействие на тот мир, в котором вы проживаете. Фирма-поставщик не несет ответственности за степень непредсказуемости подобных воздействий».

Красная сосна

Это было самое удивительное и прекрасное дерево на Земле – волшебное порождение мыслей демонов, богов и людей. Подобного ему не могли создать ни природа, ни умелые руки садовника, ни даже самые смелые и безудержные фантазии творцов миров и вселенных – писателей и поэтов.

Ствол дерева темно-красного цвета хранил на себе отпечатки бесконечного количества лап и рук всех, кто проходил мимо, покидая мир живых. Ибо гласит легенда: если на границе ты прикоснешься к Красной Сосне, в оставленной реальности всегда будет кто-то, кто сохранит память о тебе в сердце своем.

Бронзовые, золотистые, алые, вишневые сосновые иглы устилали траву на многие лиги вокруг. Ибо сказано в преданиях: когда душа уходит в мир мертвых и пересекает границу, с Красной Сосны падает одна иголка. А когда на свет появляются новые души – на могучих ветвях вырастают новые иглы.

Это невозможно. И, тем не менее, это случилось. Я – Красная Сосна, изначальное Древо Границ Миров, утратила свою душу.

На самом деле никакой границы не существует. Есть только поле с выгоревшей травой, низкий горизонт – всегда одного и того же серовато-желтого цвета, и призрачные очертания высокого замка у подножия последней горы. Настолько далекого, что он кажется миражом или порождением сна, но не творением рук человеческих.

Здесь нет дня и ночи, нет дождей, ветров, снегопадов, здесь не слышны голоса птиц и звуки шагов. С самого начала времен здесь стоит полная тишина. И я тоже обитаю здесь с самого начала времен.

Туман. Откуда ему здесь взяться? На границе миров воздух всегда ясен и прозрачен. Так было с начала времен, так должно быть.

Но сейчас плотная сероватая дымка заволакивает все вокруг. И я уже не вижу душ, проходящих мимо. И они не видят меня. В этой липкой полумгле уже не слышно мыслей и чувств, не слышно призывов о помощи, просьб указать дорогу. Души блуждают в тумане, пытаясь отыскать дорогу к замку повелителя Мира Мертвых. Но им не суждено добраться до порога замка, где на троне восседает владыка Янь-ван.

И моя душа странствует где-то далеко, так далеко, что не может откликнуться на зов тела. А без души я – всего лишь бесполезный кусок древесины, пусть и уходящий корнями в центр Земли и достигающий кроной до Верхних Небес – обиталища богов.

Без души я не могу быть Привратником, проводником человеческих и звериных душ. Я снова и снова призываю ее, но она не слышит меня, затерявшись в лабиринтах пространств и времен.

Я – единственное наделенное душой существо в этих местах, пограничный столб, умеющий думать, сопереживать и мысленно общаться с теми, кто проходит мимо.

Увидев меня, они всегда понимают, что именно здесь – конец долгого пути. Но понять и принять – совершенно разные вещи.

Животным свойственна изначальная мудрость детей природы: они всего лишь на несколько мгновений останавливаются возле меня, чтобы в последний раз бросить взгляд на пройденный путь. А затем бегут дальше.

Но вот люди… люди частенько часами смотрят назад, не в силах отвести взора; они рыдают, упав на блеклую траву, и цепляются руками за тонкие стебли так сильно, словно это гранитные камни; они просят меня спрятать их от демонов Вечной Ночи, как будто от них можно укрыться.

Иногда, правда, мимо проходят и те, кому не страшно вступить на порог замка. Это или буддистские монахи, постигшие тщету плотского мира и знающие, что ждет их в мире том. Или закоренелые негодяи, которые и при жизни не верили в воздаяние после смерти, да и сейчас думают, что их силы и наглости, так же как в мире людей, достаточно для победы в новой реальности.

Этот сон был настолько четким и ярким, что казался даже более реальным, чем вчерашний легкий дождик или сумбурный рассказ соседа о ссорах с женой.

Все было настоящим: пожелтевшая трава, слегка коловшая пальцы босых ног; полупрозрачная лисица, пробежавшая мимо и задевшая его по ноге мягким, пушистым хвостом; молодая женщина в белом платье, со страшными ранами на руках и груди – кровь, капавшая из ран, падала на тропинку и слегка дымилась.

Мир, окружавший его, был до ужаса реальным и живым. Но чего-то не хватало. Не сразу он понял: в этом странном месте полностью отсутствовали звуки. Тишина была настолько полной, что хотелось остановиться и заорать изо всех сил – чтобы проверить, не оглох ли. Он так и сделал. Точнее, попытался, потому что, даже открыв рот, понял, что не может издать ни звука.

Ничего не оставалось, как идти дальше. Не вполне понятно куда, но единственным ориентиром в пустынной степи была огромная сосна, настолько огромная, что вершины ее не разглядеть даже издали. Ни солнца, ни луны, ни звезд не видно на желтовато-сером небе. Дерево само излучало странный, коричневато-красный свет, который – чем ближе он подходил – разделялся на отдельные лучики золотистого, темно-бордового, шоколадного, охряного, оранжевого и другие оттенки, которым трудно подобрать имена.

Из-за неправдоподобно-огромных размеров дерева сложно понять, далеко или близко оно находится. Но путь к нему оказался недолгим.

Он остановился возле высоченной сосны, окруженной сиянием, и приложил руку к стволу, с трудом найдя небольшой кусочек ровной поверхности: все остальное пространство было усеяно отпечатками человеческих ладоней и лап самых разных животных. Усеяно настолько плотно, что между некоторыми даже иголку не воткнуть. Дотронуться до коры там, где уже находились следы чьих-то рук, не получилось: в тех местах дерево словно окружало силовое поле, удерживавшее руку на расстоянии.

Он начал уже всерьез злиться: почему-то ровно на этом моменте сон всегда заканчивался.

«О боги и демоны! Это же мой сон! Почему я не могу ничего в нем изменить? Так, концентрируемся… Сейчас наконец-то дотронусь до дерева, и что-то изменится».

Кора была теплой, почти живой на ощупь – будто касаешься не дерева, а животного с мягкой шкуркой, слегка ворсистой.

«Верни мою душу, – прозвучал тихий шепот. – Верни мне дар быть проводником людей, животных и иных существ, обитающих в твоем мире».

Он был простым торговцем, но прекрасно понимал, что эти сны что-нибудь да значат. И единственный способ отыскать верное прочтение: отправиться к монахам-толкователям. К тем, что обитают в монастыре на вершине горы. И не важно, что дорога составляет целых двадцать тысяч ли. Главное, что она существует. А значит, в конце его ждет ответ на вопрос: что такого важного скрывается за сонной дымкой грез.

Путь его лежал через заброшенную деревню, которую десять лет назад сожгли солдаты во время одной из многочисленных войн между правителями соседних провинций. С тех пор здесь обитали неупокоенные души погибших: землепашцев и торговцев, стариков и детей. И когда он на закате вошел в деревню, они окружили его, не давая пройти. Они хватали за полы одежды, тянули в темные глубины покрытого ряской пруда, звали в пустые дома, смотревшие темными провалами окон.

– Зачем, зачем ты пришел сюда? – шептали души. – Что надо тебе в нашем разрушенном обиталище?

– Я иду к монахам, живущим на вершине горы. Только они могут дать мне ответ, что значат мои сны о Красной Сосне.

И души расступились, пропуская его.

Перебираясь через буреломы и завалы мрачного леса, он столкнулся с разбойниками.

– Раз уж ты был настолько безрассуден, чтобы забраться сюда, ты должен заплатить за это, – расхохотался атаман. – Отдай нам свой кошелек и все ценное, что у тебя есть.

– У меня ничего нет.

– Тогда мы просто убьем тебя. Ты будешь умирать долго-долго, и смерть твоя будет мучительной.

– Но я не сделал вам ничего плохого!

– Должен же ты хоть чем-то порадовать нас, раз уже у тебя нет золота и ценных вещей. Кстати, а куда ты шел через лес? Уже много лет никто не рискует забираться в чащу, принадлежащую нам по праву силы.

– Я иду к монахам, живущим на вершине горы. Только они могут дать мне ответ, что значат мои сны о Красной Сосне.

И разбойники отошли от него, давая ему дорогу.

У подножия горы, вершина которой, по преданиям, была покрыта вечными льдами, у нижней границы которых и был построен монастырь, ему повстречался демон Они. Злобное чудовище сидело прямо на узкой тропинке, по обеим сторонам которой зияли бездонные пропасти. Ощерив зубастую пасть, Они расхохотался.

– Глупец! Далеко не каждый сильный духом может пройти здесь. Даже ученики монахов или монахи Первой и Второй ступени не в состоянии зачаровать меня так, чтобы я не заметил их. Что привело сюда простого торговца? Или ты желаешь умереть?!

– Я иду к монахам, живущим на вершине горы. Только они могут дать мне ответ, что значат мои сны о Красной Сосне.

Услышав эти слова, демон Они побледнел и начал съеживаться, словно бумажный фонарик, из которого выпустили воздух. Через несколько минут на тропинке лежала только пустая шкура, грязная и дурно пахнущая.

Он осторожно перешагнул через шкуру и двинулся к вершине горы, где, озаряемый сиянием вечных снегов, возвышался монастырь, построенный из дивного синего камня, отливающего голубым в лучах восходящего солнца, и ультрамарином – на закате.

У резных ворот путника встретил молодой ученик и, низко поклонившись, произнес:

– Добро пожаловать, гость! Настоятель сказал, что ему ведома причина твоего прихода. Он уже очень стар и слаб здоровьем. Давно ни для самых знатных вельмож, ни для прекрасных дам, ни для верующих мирян не нарушает наш Учитель своего уединения. Но тебя он примет. Пойдем же к нему.

В скромной келье на постели лежал настоятель. Рядом с ним собрались старейшие и наиболее уважаемые монахи, но все они расступились, когда послушник ввел гостя.

– Давно уже должен был я перейти за черту, отделяющую мир живых от мира умерших, – прошептал Учитель, когда гость присел на плетеный стул у кровати. – Но страж миров – Красная Сосна – утратила душу и не может больше выполнять свою работу: служить пограничным столбом двух миров. И неупокоенные создания Земли – люди, животные, демоны – бродят вдоль границы, не в силах найти дорогу в Царство Мертвых. Ведомо мне, что живет в тебе душа волшебного древа-стража. Только приблизившись к нему, коснувшись его, ты сможешь вернуть ему силу, могущество и власть над обоими мирами – все, что дает Красной Сосне душа. Иначе не будет покоя ни мертвым, ни живым на этой земле.

– Но как мне найти дорогу к волшебному дереву? Я – всего лишь простой торговец, не владею ни тайным магическим знанием, ни силой духа, что дается истинным Ищущим Путь.

– Эта сила есть у меня. Я могу стать твоим проводником. Но хочу предупредить тебя: ни я, ни достигшие истинного просветления, ни демоны, ни боги – никто не может сказать, что станет с твоей собственной душой и телом, когда ты коснешься Красной Сосны. Ибо никогда раньше не касалась коры дерева рука живого существа.

– Но разве не слышал я во сне просьбы волшебного дерева, и не сказал ли ты сам, Учитель, сколь важно вернуть Красной Сосне ее душу? Если можешь ты указать мне путь – я готов.

И тогда настоятель взял странница за руку и повелел ему закрыть глаза.

Они шли в непроницаемом тумане, полном шепота и невнятных голосов. И чем ближе подходили они к Изначальной Границе Миров, тем четче в этом шелесте звучали: то плач ребенка, то крик раненого оленя, то рычание погибающего демона, то проклятья умирающего воина, а то спокойный голос монаха, читающего молитву.

Постепенно туман редел, сквозь серую дымку становилось видным поначалу неяркое, затем все более разгорающееся сияние золотого, оранжевого, темно-багрового, солнечного цветов. И, наконец, все заслонило огромное дерево – казалось, оно было выше самых высоких гор, а на его ветвях отдыхали днем звезды и луна.

Чем ближе он с проводником – старым Учителем – подходил к дереву, тем яснее видел многие души, толпившиеся, бесцельно бродящие, сидящие на границе двух миров. И все они смотрели только на него.

Он подошел к Красной Сосне и коснулся ее рукой. Кора была теплой, почти живой на ощупь – будто касаешься не дерева, а животного с мягкой шкуркой, слегка ворсистой.

Золотой вихрь поднял его на своих крыльях, подхватил и понес. И понял он, что отныне не только душа вернулась в тело дерева-стража границ, но и сам он стал его частью: маленькой иголкой на самой тоненькой веточке, кусочком золотистой коры, отростком корня. Ибо его душа, так же, как и души всех, кто проходил за долгие вечности мимо Красной Сосны, была источником жизни, силы и могущества дерева.

…И в этот миг он проснулся.

Таверна на перекрестке

Моя таверна расположена на перекрестке миров. Уж и не упомню, за давностью веков, кто и когда посоветовал мне построить трактир в таком выгодном месте, но спасибо ему (или ей?) за это. На недостаток посетителей жаловать не приходится: люди, звери, мифологические существа, порождения ночных кошмаров и гости из созданных творцами – поэтами, писателями и художниками – миров. Иногда и инопланетные жители заглядывают: но эти бывают редко, и больше из любопытства. Что им в моей таверне – им другие напитки подавай, привычные. Мои для них – экзотический коктейль, не более.

Не припоминаю, чтобы хоть раз поменял интерьер в таверне: не слежу за модой, да и не нравятся мне все эти хайтековские изыски в дизайне. Правда, гараж пришлось пристроить неподалеку от коновязи. Что поделаешь – требование времени.

И плевать, что кто-то назовет меня консервативным или не современным. Главное, что гостям здесь уютно. Прочные дубовые столы покрыты льняными скатертями; спинки скамеек украшены затейливой резьбой, местами стершейся от прошедших лет и множества полировавших их спин; за потемневшей барной стойкой – ряды пузатых бутылей, изящных графинов и кувшинов с чеканкой, а в дальнем углу притулились бочки из красного дерева; пламя факелов и тонких восковых свечей отбрасывает на стены причудливые тени. Тени перебегают со стен по потолок, играют в прятки, догонялки, иногда подсаживаются за чей-то столик или танцуют на барной стойке.

Постоянные посетители не обращают на них внимания: привыкли уже. Только новички иногда пугаются. Да и то редко.

И этот постоянный, неумолчный шум голосов – то тише, то громче. Иногда я улавливаю обрывки разговоров – без начала и без конца. Для меня они звучат как принесенные ветром мелодии далеких песен: песен тех миров, где я никогда не был. Да и не надо оно мне.

Мое место здесь – на перекрестке миров, в таверне. Среди моих гостей.

Этот вампир всегда приходит на рассвете и заказывает свежий страх с томатным соком.

А вон тот рыцарь, что никогда не поднимает забрала, поэтому вынужден потягивать напиток через соломинку, как обычно, просит сразу два коктейля с ароматом забвения. Видать, до сих пор болит сердце по той даме, чье имя обратилось в прах за многие века.

Два туриста с Альфа-Центавра интересуются «чем-нибудь с местным колоритом». Просили – получите. Вот вам фирменный напиток из смешанных в равных пропорциях боли, отчаяния и одиночества, приправленных щепоткой амбициозности.

Девочка. Совсем молоденькая. Похоже, в первый раз.

– Что будете пить, юная леди?

– Я… я не знаю. Мне что-нибудь… от любви.

Ну разумеется. Первая любовь, первое разочарование. Можно, конечно, предложить ей тот же коктейль, что и рыцарю. Но стоит ли? Она еще так молода: ей не нужно забвение. Взбалтываю в блендере свет воспоминаний с надеждой на лучшее. Подвигаю по стойке бокал с нежно-голубым напитком.

– Вот, это вам поможет. И, в подарок от заведения, – печенье с предсказанием.

Нерешительно берет, разворачивает, читает, шевеля губами. Подозрительно смотрит на меня: вдруг прочел по губам. Только зачем? Я и так знаю, какое печенье ей выбрать.

«Придет утро, и новый свет загорится в твоей душе».

Выпивает коктейль, уходит. Хорошая девочка, милая. Не хотелось бы видеть ее здесь слишком часто.

О, а вот и компания завсегдатаев – вечно пьяных викингов: забрели по пути из Х века в далекие страны, что за пенным морем. Выставляю перед ними пивные кружки с мухоморной настойкой на смелости и отваге. Главное, не переборщить со специями: а то начнут буянить прямо здесь, не дожидаясь очередной битвы.

А этот грек что-то давненько не заходил. Но я все равно знаю: сейчас он попросит черного густого вина с добавлением омолаживающего эликсира. Рассказывал как-то, что жена у него дома много лет ждет его возвращения с войны. Так вот он опасается, что не понравится ей – старым да морщинистым. Можно подумать, она сама за эти годы помолодела.

Уставшая женщина в деловом костюме заказывает слоеный энергетик из карьеры, честолюбивых амбиций и успеха в бизнесе. Эх, милая! Лучше бы, как вон та эльфийка, просила эликсир любви и счастья. Нет же, карьеру ей подавай. Но не мое это дело – указывать посетителям, что им пить.

Даже если они выбирают не то. Например, как этот мальчишка, каждый день забегающий (как на чашечку травяного чая) на коктейль из саморазрушения с наркотическим эффектом. Подсел уже, бедняга. Боюсь, что ничего не смогу поделать. И старенький священник, что уговаривает мальчика выпить бодрящего какао из веры и доброты, тоже не сможет.

Поток посетителей иссякает только к ночи. Зал уже пуст. Собираю кружки со столов и жду его – последнего гостя. Он всегда появляется ровно за минуту до полуночи. В темном плаще, окутывающем его с головы до пят. Странно, что за столько веков я ни разу не видел его лица. Да оно мне надо?

А вот и он – бесшумно возникает в дверном проеме, внося с собой черную ночь и звездный свет. Проходит к барной стойке, бросает на нее пару золотых монет.

– Доброго тебе вечера, трактирщик!

– И тебе доброго вечера, гость! Много было работы?

– Да как обычно. Налей мне что-нибудь бодрящего. И себе тоже – я угощаю.

Смешиваю фирменный коктейль: лунный свет и солнечный, прах земной и любовь вечную, смех ребенка и гробовое молчание, надежду и отчаяние. Напиток вспыхивает ярким пламенем, озаряя темные своды таверны.

Часы бьют полночь. Мы чокаемся.

– За завтрашний день, Время!

– За него, Смерть!