Текст книги "Это было недавно, это было давно! К 75-летию Великой Победы. О жизни и борьбе поколений былых и нынешних времен. Издание 2-е, дополненное"

Школа, окончание

Я пошел в восьмой класс средней школы в другом селе, тоже в шести километрах от дома. Если в семилетку путь лежал по долине, то в среднюю школу приходилось сначала взбираться на гору. Но это не смущало, так как по дороге были виноградники и сады, которые мы, конечно, не обходили.

По дороге (через два километра) был бывший немецкий хутор, в котором к нам присоединялась еще ватага ребят. В восьмой класс я уже пошел в парусиновых туфлях. Один год в восьмом классе зимой я жил у родственницы. В воскресенье приносил продукты, и тетка меня кормила обедом, а на завтрак и ужин – кусок хлеба и стакан молока. В девятом и десятом классах я всю зиму ходил домой.

 
Пошел я в восьмой класс
В соседнее село,
В шести километрах от нас,
Но путь в гору, тяжело!
 
 
Впервые в школу я пошел
В туфлях парусиновых,
В классе все с окрестных сел,
Таких же отдаленных!
 
 
Для занятий в старших классах,
Учеба была платна,
А у кого отец погиб
Учились бесплатно!
 
 
С первых дней войны
Многие воевали,
И пропавших без вести
Погибшими не считали!
 
 
Если отец пропал без вести,
Оплата взымалась,
Из села в школу идти
Нас только двое осталось!
 
 
Учиться было нелегко
Уроков много задавали,
Учебников тоже не было,
Их на рынке покупали!
 
 
Стихотворенья наизусть
Учить нас заставляли,
Чтобы выучить успеть,
Мы по пути домой учили!
 

Сейчас много говорят о недостатках советской школы. Но, к сожалению, это искажение действительности. Да у нас не было таких «райских» условий для учебы, но уровень знаний полученных в советской школе был выше, чем в нынешней «автоматизированной» школе. Я делаю вывод по своим внукам, которым приходится порой помогать выполнить домашние задания. После окончания школы прошло более 60-и лет, и меня поражают запутанные надуманные методики решения задач. Когда я привожу решение своим «дедовским» методом, дети говорят, что так на много легче. Мне непонятно кому понадобилось менять веками устоявшиеся методики обучения.

Как в семилетней, так и в средней школе преподавателями были в основном мужчины, только русский и украинский языки и литературу преподавали женщины. Учителя не стеснялись дать подзатыльник хулигану. А если он пожалуется родителям, то еще и родители врежут еще больше.

В настоящее время в школах мужчины – редкость, и если учительница одернет ученика, то шума – вплоть до прокуратуры. Ребята всегда шалили и будут шалить, и порой к ним нужно применять неординарные меры.

 
В каникулы обязан ты
В колхозе же трудиться,
О заработанных трудоднях
В школе должен отчитаться!
В колхозе на лошадях
Возили сено, солому,
Или в упряжке на волах
Таскали плуг и борону!
 
 
А вечером мы в клуб
На танцы приходили,
Чтоб от работы отдохнуть,
Смеялись и шалили!
 

Летом подростков заставляли работать в колхозе, и после каникул мы обязаны были принести в школу справку о заработанных трудоднях. Я возил на арбе солому, сено, лошадьми или волами. Работал также помощником на комбайне (выгрузка зерна, укладка соломы в накопителе и пр.).

При работе в колхозе запомнились несколько трагикомических эпизодов, которые невозможно забыть.

После седьмого класса я возил солому на арбе волами. Арба это большая повозка, боковины которой представляют как бы широкие лестницы. Боковины удерживаются между собой спереди и сзади перекладинами (перилами). В общем плане это своего рода большая кошелка на колесах для перевоза сена, соломы и прочего. Волы это быки, запрягаемые в ярмо и используемые как тягловая сила. Волы, в отличие от лошадей передвигаются очень медленно, но они намного сильнее лошадей. Летом в жару одна девчонка на другой арбе пыталась обогнать меня. У меня в упряжке были более молодые быки, и ей не удавалось меня обогнать. Тогда она, поравнявшись с моей арбой, издала звук слепней «ззззз…». Мои быки, услышав звук слепней, подняли хвосты и рванули вскачь, что есть силы. Они стали неуправляемые. Коровы, быки, когда на них нападают слепни, убегают в тень или заросли. Мои быки рванули во двор одной тетки, дышлом арбы выбили окно и рогами уперлись в стенку дома, чуть не завалили стену дома. Мы скрыли от руководства колхоза о наших «гонках» и колхоз восстановил тетке разбитое окно.

Второй эпизод произошел летом после 8-го класса. Я возил лошадьми арбой сено. Ехал пустой арбой стоя, опираясь на передние перила. Я притормозил вожжами лошадей. Не знаю почему, крепление перил оторвалось от лестницы арбы, и я полетел вперед между лошадей. Лошади испугались и рванули что есть силы. Я висел на дышле между лошадьми, а они неслись галопом. Они неслись по кочкам. Я не знаю, как мне удалось удержаться и не попасть под копыта и арбу. Лошади мчались где-то с полкилометра, но мне удалось их остановить, так как я висел на вожжах. Вся спина у меня была исцарапана и в синяках. Можно сказать, я спасся чудом.

Третий эпизод произошел этим же летом. Меня попросил председатель колхоза съездить на лошади в полевую бригаду (за несколько километров) и передать его распоряжение. Лошадь звали Дунька, она была очень норовистая. Я сел на нее охлюпкой (без седла, седел в колхозе не было) и поехал. До бригады я доехал рысью нормально. На обратном пути я ее хотел перевести в галоп, ей, по-видимому, это не понравилось и она начала брыкаться. Впереди был крутой спуск. На этом спуске она брыкалась из стороны в сторону, пытаясь меня сбросить. Я натянул удела, вцепился в ее гриву, брыкаясь, она меня сбросила себе на холку (на шею). Весь крутой спуск она брыкалась, но сбросить меня ей не удалось, и только внизу спуска она остановилась, она храпела и со рта шла пена. Я перебрался с холки но ее спину и мы, как ни в чем не бывало, доехали обратно. Лошади чувствуют седока и подчиняются только тем, кто не поддается на их «провокации».

В любое трудное время дети и молодежь как бы не замечала трудностей, всегда находили время для развлечения, отдыха и всевозможных проказ. Среди ребят были свои «заводилы», вокруг которых формировались ватаги ребят. Мы в селе организовывали танцы, для чего собирали с мальчиков деньги и оплачивали гармониста. Руководил организацией и сбором денег один из трех покалеченных при взрыве в машине. У него на правой руке было только три пальца (не было большого и мизинца), а указательный был крючком. Он был выше меня на голову и старше на два года. У нас дома не было ни копейки, и я сказал ему, что за мной долг, и я отдам позже (так порой делали другие ребята). «Заправила» заорал на меня и потребовал уйти. Я ему еще раз заявил, что отдам деньги в другой раз. Он скомандовал играть марш (так с позором выгоняли) и ударил меня своей «култышкой» по затылку. Меня это взбесило, я с разгона головой ударил его в живот, он упал навзничь, я оказался сверху и начал его колотить, разбил ему нос, губы и прочее. Он завопил как резаный, ребята оттащили меня, а он с воплями убежал прочь. После этого все от него отвернулись, как от труса, тем более, что он мог меня бить, так как ребята меня держали. После этого случая «власть изменилась» и я стал заправлять коллективом ребят. Кроме того, впоследствии выяснилось, что он присваивал половину денег, собираемых для оплаты гармониста. Это поставило на нем крест, как на вожаке. Этот случай сформировал у меня очень важную черту: «не поддаваться и бороться, только так можно победить!». Эта черта – идти напролом – во многом мне помогала (а порой и вредила) в жизни.

Отличительной чертой наших детских и юношеских лет являлись праздники. Особенно нравились рождество и пасха. Эти праздники привлекали тем, что на них можно было накушаться. На рождество мы носили вечерю к крестным, где получали гостинца. Мама всегда из последнего находила продукты и готовила вкусную еду и угощения. Особенно нравилась кутья – вареная пшеница, услащенная сахаром. Нынешнему поколению, живущему в изобилии, это понять трудно, но мы были рады конфетке и прянику, полученных в качестве гостинца.

В 1953 г. умер Сталин, и вся школа, и я в том числе, плакала, не скрывая слез. Ему все верили безгранично.

Мне и другим ребятам пришла повестка с военкомата прибыть для постановки на учет. Районный центр, где был военкомат, находился в двадцати километрах от нашего села. Мы взяли в колхозе повозку и лошадей и поехали в военкомат. Пройдя регистрацию в военкомате, мы дурачились. Я залез верхом на другого парня, он попытался подняться и я хотел спрыгнуть, но нога попала между поручнем и ящиком повозки. Как результат крученый перелом, меня отвезли в больницу, где наложили гипс и оставили в больнице. Меня положили в палату, где лежал начальник военкомата. Военком спросил, куда я намерен идти после окончания школы. Я ему сказал, что с детства мечтаю пойти в летное училище. Военком мне сказал, что после перелома ноги мне туда путь заказан, так как я не пройду медкомиссию. Для меня это был тяжелый удар, так как рушились все мои планы. Я потом жалел, что послушал его, так как о переломе я забыл уже через год, и никакая комиссия его не обнаружила бы. Но военком повлиял на выбор моего жизненного пути.

Характерными воспоминаниями детских и юношеских лет являются походы ребят по садам, виноградникам, бахчам (баштанам по-украински). Ребята, как правило, разделялись на две группы – одна группа «провоцировала» и отвлекала сторожа, а вторая с другой стороны осуществляла налет и спокойно рвала виноград, фрукты, арбузы и дыни. Что характерно, что сторожами назначали самых вредных мужиков на селе. У нас был такой Трофан, однажды он бежал за мной с виноградника километра три – четыре по холмам и оврагам. Меня не зря называли зайчиком, я бегал и петлял как заяц и естественно он догнать меня не смог. Сейчас меня поражает тупость этих мужиков, взрослый мужик гоняется за ребенком из-за грозди винограда. Мне потом рассказывали, что когда он умер, то на похоронах дети за похоронной процессией пели и плясали, настолько он был ненавистным человеком. К сожалению, таких вредных ограниченных мужиков на селе встречается много. Еще один пример таких «мужиков». В отпуске (я уже был лейтенант) троюродный брат возил меня на мотоцикле и мы с ним заехали в его бригаду, где праздновали день урожая. Мы только сошли с мотоцикла, как к нам подходит один мужчина и кричит моему брату (к стати, его начальнику), что, дескать, ты сдавал деньги на праздник на одного, а приехали вдвоем. Я ответил, что я не ем и не пью и отошел в сторону, к тому же я был в форме. Народ за столом возмутился, и моему брату с трудом удалось предотвратить побоище. Меня все-таки усадили за стол, но камень на душе остался. Я поневоле вспомнил 1944 г., и увидел в его лице власовца, застрелившего моего любимого пса. Таких «тупых» на Украине много, они во многом сейчас составляют армию бендеровщины.

В 1954 г. я окончил 10 классов и встал перед выбором, куда идти дальше. В аттестате у меня были пятерки по всем предметам, кроме русского и украинского языков, по которым были тройки (четверок в аттестате не было). Я был лучшим по математике в школе, побеждал на конкурсах и олимпиадах, и мне предлагали идти в Одесский университет.

Я из фанеры сколотил чемодан, покрасил его и поехал в Одессу зайцем на третьей полке (денег не было). Заехал к родственнице, сходил в университет, посмотрел, как там бегают папаши и мамаши со своими детьми, общежития нет. Поговорил со своей родственницей, и пришли к выводу, что мне с моим свиным рылом там делать нечего. На что и где я буду жить?

У мамы средств не было.

Пошел на вокзал, сел на свое изобретение – чемодан – и заплакал, смотрю сквозь слезы: красочный щит о приеме курсантов в Одесское военное артиллерийское училище. У меня приняли документы и дали вызов в военкомат. Домой опять ехал зайцем.

1954 г. 10-й класс

 
Учился успешно, мне
Нет равных в математике,
Но как всегда, я был «на дне»
В «успехах» по грамматике!
 
 
Три года вмиг пролетели
Окончена учеба!
Аттестат зрелости вручили,
Идти теперь куда?!
 
 
Многие советовали
Поступать в университет,
Там нет общежития,
И у мамы денег нет!
 
 
Сижу я на вокзале
С поникшей головой,
И перед глазами
Вижу щит большой!
 
 
Военное училище
Проводит набор,
С образованием
Конкурсный отбор!
 
 
В училище еду срочно
Документы подаю,
Домой, в военкомат,
Направление беру!
 

Поступление в училище

В военкомате мне вручили предписание и требование на бесплатный проезд поездом в Одессу. Я был на седьмом небе, но все еще было впереди.

В училище нас разместили в казарме, завтрак, обед и ужин бесплатно. Питание было отличным. Дома мясо я видел только по праздникам, и то не всегда, а тут три раза в день мясное. Сначала шли занятия по подготовке к экзаменам. Я помогал двум солдатам по математике, которые отслужили один-два года в армии. Но самое трагичное было впереди. На экзамене солдаты сели со мной справа и слева. Я решил обоим их варианты, времени оставалось мало, и я допустил чисто арифметические ошибки, вернее, описки. Мои солдаты получили пятерки, а я получил тройку. Ревел как белуга. Их зачислили курсантами, а меня оставили на конкурс.

 
И начался экзамен
Математику решать,
Соседям варианты
Помог им одолеть!
 
 
Время уж кончалось
Решать свой вариант,
Ошибся, как на зло,
И мне не повезло!
 
 
Соседям по пятерке,
Я получил трояк,
Такого вот позора,
Я не ожидал никак!
 
 
Ребята ходят в форме,
Я на конкурсе сижу,
Комок застрял мне в горле,
И тихо лью слезу!
 

Сказать знакомым, что я получил тройку по математике, было равносильно расстрелу. Ехать домой было стыдно.

Мандатная комиссия приняла решение меня зачислить, так как мой отец погиб на фронте. Это меня спасло от позора.

 
Комиссия мандатная
Решенье приняла,
Сына бойца погибшего,
И с троечкой взяла!
 
 
Зачислили курсантом,
От позора я спасен,
Был лучшим математиком,
Попал под подлости закон!
 

Получив известие о зачислении курсантом, побежал в парикмахерскую, кричу: «Наголо!», парикмахер: «Понял, зачислили».

 
От радости мы все сияли,
Но лишь поняли потом,
Тяжела жизнь, коль молодость в шинели,
А юность перетянута ремнем!
 

На второй день нас, курсантов, повезли на учебный полигон копать траншеи. Майор отмерил каждому по участку траншеи и сказал о выполнении доложить. Для меня это было пустяком (я столько сусликов откопал), я быстро выкопал свой участок траншеи и доложил майору. Рядом со мной был мамин сынок, одессит, который в жизни не держал лопату в руках, он еле-еле ковырял лопатой. Майор: «Ну что ж, теперь выручай товарища», и я и за него выкопал траншею. С тех пор на занятиях по военно-инженерному делу я был любимцем майора.

Учеба в военном училище

Мне в училище все нравилось, но не все получалось. Запомнились первые дни учебы. Утром подъем, физзарядка на плацу в сапогах, бриджах и с голым торсом, на улице небольшой морозец, иней. Но после физических упражнений и бега холода не ощущаешь. Затем мы скоро привыкли бегать раздетыми на физзарядку.

Трудно было освоить подъем переворотом, прыгнуть через козла и т. п. Все личное время, положенное в распорядке дня, мы тренировались в спортзале до изнеможения, чтобы выполнить тот или другой прием на спортивных снарядах. То, что вчера казалось невозможным, со временем получалось. Трудности были и со строевой подготовкой, нужно было научиться четко выполнять строевые приемы (строевой шаг, повороты, отдание чести и пр.). Тем, кто достиг удовлетворительных результатов по строевой подготовке, разрешалось увольнение. Увольняемых курсантов в город комбат или комдив проверяли на внешний вид и строевую выправку. Если проверяющий обнаруживал какой-то недостаток (отсутствие носового платка, плохо отглажен и т.п.), то отправляли без права возврата в строй увольняемых курсантов. Я смог первый раз пойти в увольнение только через полгода после поступления. Особенно свирепствовал командир дивизиона (комдив), который, как правило, отправлял половину увольняемых курсантов в казарму. Его звали Вася-темный, он был сам подтянут и педантичен. Но курсанты его обходили стороной, так как встреча с ним могла повлечь наказание. У нас был строгий командир батареи капитан Хобот, участник войны, вся грудь в орденах и медалях, говорят, его представляли на звание Героя, но он в чем-то провинился, и наградили только орденом. Он всю войну прошел в противотанковой артиллерии. На учениях демонстрировал стрельбу по нескольким танкам (мишеням) из 100 мм пушки и ни одного промаха. Мы им гордились.

В соседней батарее комбат был майор, который не помнил фамилии своих курсантов даже третьего курса. Курсанты знали об этом и часто обманывали его, проходили мимо и умышлено не отдавали честь, он останавливал, спрашивал с какого взвода, называли, как правило, взвод первого курса его батареи, он объявлял взыскание и приказывал доложить своему командиру взвода. Но однажды наш курсант третьего курса погорел, так как в это время подошел наш комбат и уж добавил по полной, еще и за обман.

В последствии, будучи офицером, я узнал интригующую историю нашего комдива (Васи-темного). В вагоне едут две женщины, за чаем делятся своими судьбами. Одна рассказывает, что муж погиб на фронте, и она осталась с двумя детьми и сейчас получает пенсию на детей. Вторая рассказывает, что полюбила в госпитале лейтенанта и после войны они поженились и у них тоже двое детей. Муж не уволился после войны, окончил академию и сейчас еще служит. Она показала фотографии мужа с детьми. Второй женщине чуть плохо не стало, увидев на фото своего «любимого» Васю. Оказалось, что в обеих женщин одинаковые фамилии Лавриненко. Во время войны сержант Лавриненко раненый попал в госпиталь, и чтобы попасть в офицерское отделение назвался лейтенантом. Там он влюбился в медсестру, которая за ним ухаживала. Ему удалось умершего от ран солдата назвать своим именем и отправить похоронку о своей гибели. Затем после лечения он ушел воевать на фронт уже с документами лейтенанта. Окончил войну капитаном. Так как все последующие звания он получал законно, то его просто демобилизовали в запас, обязав выплатить государству сумму пособия, выплаченную его детям. Дальнейшей его судьбы я не знаю, но было горько за поломанные судьбы людей.

Трудно было воспринимать лекции по артиллерии, где сплошная математика на русском. Математические выражения на украинском языке отличались от русских, но я быстро освоил русские выражения.

Вторая проблема – это курение. В 1942 г. меня ребята учили курить самосад. Я так накурился, что чуть не умер от отравления никотином. С тех пор от табачного дыма меня тошнило. Едем на занятия в крытой машине, ребята курят, а я сажусь у заднего борта и блюю. Более года я привыкал к табачному дыму.

На первом курсе наш взвод профилировался на артиллерию большой мощности (203 мм и выше). Мы изучали материальную часть и тренировались на специальных станках заряжать орудия. Снаряд 203 мм гаубицы весил 100 кг, его подвозили на тележке, затем специальным подъемником поднимали к казеннику ствола.

На втором курсе нас перепрофилировали на корпусную артиллерию (122 мм и 152 мм) пушки, гаубицы-пушки и гаубицы. К названию пушки относятся орудия, стреляющие настильной траекторией снарядов (до 45 градусов), к гаубицам относятся орудия с навесной траекторией снарядов (сектор прядка 60 градусов, радиусом 5 метров, глубиной полметра), и мортиры (до 90 градусов).

Зимой выезжали на полигон на учения. Курсанты первого курса выполняли обязанности орудийных номеров, а второго и третьего курса наводчиками и командирами орудий. На учениях нужно было вырыть окоп для орудий. Земля песчаная мерзлая как камень. С помощью кирки долбили по кускам, откалывали глыбы. Время было отведено 8 часов на орудийный окоп (сектор порядка 60 градусов, радиусом 5 метров, глубиной полметра). Расчет в составе 8 человек обязан был уложиться в срок. Когда окопы были вырыты, замаскированы, орудия установлены в окопы, поступила команды отбой, приготовится к маршу. Нужно было зарыть выкопанные с таким трудом окопы. Но закапывать было легче, так как земля не успела замерзнуть. У некоторых курсантов появились мозоли. Но все работали дружно, хотя было нелегко.

Самым интересным было приобщение к спорту. Каждая батарея создавала свою команду. Создали секцию бокса, я как драчун записался, тем более не хватало легчайшего веса (до 54 кг). У меня вес был 53 кг и рост 157 см. Я занял третье место в училище и только потому, что в полуфинале против меня выставили подставного (об этом я узнал позже).

Я начал набирать вес и рост, в боксе в следующих весовых категориях были более опытные старшекурсники, и меня взяли в секцию борьбы в легкий вес – 57 кг. Здесь я тоже занял третье место. К концу первого курса у меня вес уже был 64 кг и рост 170. Когда я приехал домой в отпуск, меня не узнали.

Летом училище выезжало в лагеря на полигон возле знаменитой Чебанки (место высадки десанта и начала освобождения Одессы в 1944 г.). Лагерь располагался над обрывом на берегу Черного моря. Спуск к морю был в полкилометре от лагеря. В лагере мы размещались в палатках (одна палатка на отделение). Задача была оборудовать вокруг палатки. Ходили к морю, набирали вещмешки гальки и выкладывали вокруг палаток. В каждой батарее был свой стиль оборудования территорий. Учебные классы были оборудованы на улице под навесом, но в основном занятия шли в поле на полигоне. В море было категорически запрещено купаться, особенно после того, как в соседнем пехотном училище утонул курсант. Море было глубокое и пляж не оборудован.

После возвращения из лагерей нас отпускали в отпуск на один месяц.

В отпуске я помогал маме по хозяйству, ремонтировал дом, возил пшеницу на мельницу и т. п.

Курсанты участвовали и на крупных армейских учениях. На втором курсе учения проходили на Тарутинском полигоне. Были созданы условия приближенные к боевым. Я был назначен связистом. После развертывания, нужно было провести телефонную связь от огневой позиции к наблюдательному пункту. Расстояние два километра нужно идти по азимуту. Ночь, полыхают зарева взрывов (имитация) и сплошная стрельба. На мне две катушки, телефонный аппарат ТАИ-43, автомат, противогаз. Бегу, главное не сбиться с азимута, кончилась одна катушка, соединяю провод и бегу дальше. Заканчивается вторая катушка, остановился, что делать. Слышу знакомые голоса впереди. Не хватило каких-то 15—20 метров.

Кричу им, приносят еще катушку, соединяем. Связь установлена. С меня пар клубится. Не обходилось и без комических казусов. Телефонная связь прокладывалась одним проводом. Вторым проводом была земля. От качества заземлителя зависело и качество связи. Как правило, грунт в месте заземления должен быть влажным. Для улучшения связи один курсант решил помочиться на заземлитель, а в это время на другом конце покрутили ручку телефона (вызов). Через мочу его ударило током, он заорал и отлетел в сторону. Мы хохотали до упаду. Потом мы часто над ним смеялись и говорили: «пойди помочись на заземлитель».

В училище нас очень тщательно готовили не только по специальной и военной подготовке, но и методологии работы с людьми. Это в последующем нам значительно помогло при прохождении службы.

В училище у нас был дружный взвод. Часто шутили, помогали друг другу. Ходили на танцы и в самоволки. Каждую субботу в училище были танцы и к нам приходили девочки. Задача была их провести. Мы по очереди ходили на КПП и приглашали девочек, так как одних их не пускали без приглашений. Приходилось несколько раз бегать на КПП за очередной девушкой.

Мы часто ездили на полевые занятия и пели свою курсантскую песню.

 
Курсантская песня
 
 
Я немало видел городов
Ленинград красивый, Киев древний,
Но скажу друзья без лишних слов
Фрунзовец Одессу любит верно!
 
 
Я Одессу истинно любил,
Знаю центр и переулок дальний
Много денег я переводил,
Заходя в любимый Театральный!
 
 
И в предместьях я бывал не раз,
Брал Салганы, штурмовал Татарку,
А Дальник, Люсдорф, Большой Фонтан
Сотни раз я наносил на карту!
 
 
А в субботу заиграет джаз,
Не сравнится с ним американский,
И девчата к нам каждый раз
Прибегают толпами на танцы!
 
 
Девушки повсюду хороши
Красотой своей они пленяют,
Никого скажу вам от души
Я на одесситку не сменяю!
 
 
Скоро скажем мы тебе прощай,
Для тебя оставим в сердце место,
Ты всегда нас радостно встречай
Не забудь друзей своих Одесса!
 

На третьем курсе один наш курсант пошел в самоволку, и его засек патруль. Он пытался выкрутиться и оклеветал старшину (курсанта нашего взвода). И это после того, как на первом курсе мы его «спасли от отчисления». Он пьяный валялся на Приморском бульваре. Я с товарищем, увидев его, быстро стащили вниз к морскому вокзалу. Поймали такси, привезли в училище, перебросили его через забор. Сами вернулись через проходную и унесли его в каптерку (кладовая личных вещей), где он проспался. В училище за пьянку отчисляли немедленно. И вот он опять совершает подлость. После чего мы организовали ему темную (ставят в центр круга и все бьют). Такие методы очень действуют и отучают от подлых поступков.

1956 г. На занятиях

На втором и третьем курсе я улучшил свои показатели в учебе и окончил училище по первому разряду (отлично). По выпуску нас экипировали всем необходимым вплоть до постельного белья. Все, кто окончил училище по первому разряду, получили назначение в ГСВГ (Группу Советских войск в Германии). Как впоследствии оказалось, это было худшее назначение в плане карьерного роста. Штаты в ГСВГ были стопроцентно укомплектованы, а на уезжающих офицеров в Союз приходила равноценная замена.