Текст книги "Охота на избранных"

10

– Извините, Дмитрий Леонидович, но Ромке я не могу простить тако…

– Можешь! – начальственно перебил «папа».

– Но… Он меня предал! А что делают с предателями?

– Успокойся. Думаешь, бля, мне легко в такой ситуации? – президент встал, потянулся, хрустнул пальцами, прошелся к окну и назад. – Посмотри, бархатный сезон на дворе, съезди в Крым, успокойся.

Коренчук умолк, соображая, как бы все-таки получить карт-бланш на расправу с Паукшенко – без крови, конечно, но он найдет методы. Сложно такую санкцию получить, ведь ясно, что именно президент дал другую санкцию – на создание вражеской парламентской фракции во главе с Паукшенко, и если он это сделал, значит, что-то его заставило. Вообще-то, здесь сплошная непонятка: фракция, которую создал «паук», чтобы передать в руки Клещенко, все больше заявляла о себе как оппозиционная к «действующему режиму». «Действующий режим» – это президент, который, получается, благословил своего врага? Почему? Несомненно одно: есть у него свой интерес в этой игре. Иван Павлович понимал, что его просьба к «папе» отдать Паукшенко ему на съедение звучит примерно так же, как просьба преступника, сидящего в клетке зала суда, к судье отдать ему на растерзание главного свидетеля обвинения. Но премьер не мог себя унять – чувства переполняли.

– Не беспокойся. Через полгода ты займешь этот кабинет. Не дергайся, – с авторитетной доверительностью промолвил глава государства

«Вот именно, что теперь не займу», – подумал Коренчук, а сказал другое:

– Но… Фракцию теперь возглавляет «Клещ». Почему нельзя придавить «Паука»? Он почувствует безнаказанность, и будет и дальше мне козни строить?

– Не ссы!.. – Президент тут же со злостью сжал губы, вспомнив, что его кабинет очень долго прослушивался. Теперь это невозможно, приняты все меры, но чем черт не шутит…

Он небрежным движением пальца поманил премьер-министра, тот быстро встал. Прошли к окну, выходящему в хорошо охраняемый двор, в котором, кроме камер наружного наблюдения, недавно были установлены и приборы подавления нежелательных эфирных сигналов. На окне тоже, кроме бронированных стекол, было установлено устройство глушения. Это было простое устройство, но тем надежнее. Президент каждое утро лично втыкал штекер в розетку, слышался легкий гуд, и это его немножко успокаивало – хоть в чем-то он может лично, собственными руками себя обезопасить.

– Садись, – указал премьер-министру на кресло с золотым орнаментом на спинке, стоящее возле малахитового журнального столика (он не любил, когда рядом маячил кто-то выше него ростом), сам стал с другой стороны столика, ближе к окну. Вполголоса произнес: – Пойми, так надо. Я пока тебе не могу всего рассказать. Но то, что ты должен знать, ты будешь знать.

Эти слова насторожили и без того уже достаточно озадаченного премьер-министра. С Паукшенко, оказывается, действительно были связаны какие-то большие дела, о которых Иван Павлович не знал. Но он это давно почувствовал. Значит, правильное неделю назад принял решение.

Неделю назад он собрал на эпохальное совещание самый близкий круг людей, на котором, после мозгового штурма, было принято решение: Коренчук на президентские выборы не идет. В начале совещания, когда он озвучил эту мысль, многие из его окружения оказались в шоке. Как так? Ведь их босс должен быть единственным кандидатом от власти – этого все ждут, и мало кто сомневается в победе! Многие помощники и соратники уже нарисовали себе славную жизнь минимум на пять, а вероятнее всего, на целых десять лет, то есть на два президентских срока. Они уже, за полгода до выборов, поделили портфели, и вдруг – нате вам… Однако, в итоге все согласились: лучше пусть шеф будет иметь какой-то кусок власти (а значит, какие-то кусочки и присутствующие) и жить, чем в погоне за всей полнотой власти потерять жизнь. Да, именно так поставили вопрос. И подсказал такую постановку – отсутствующий перебежчик Паукшенко. Иван Павлович, да и все остальные хорошо знали: если «Паук» пошел на измену, переметнулся на другую сторону – значит, там больше силы. Рома чрезвычайно осторожный жук, он такой и в бизнесе, и в политике – никогда не сделает резкий шаг, пока не только ногами, но и руками, жопой, носом не прощупает почву перед собой. На совещании был сделан вывод: люди, на которых поставил Паукшенко или которые его наняли (скорее всего, американцы) не остановятся ни перед чем в достижении своей цели. А поскольку Коренчук пойдет на выборы побеждать, то велика вероятность, что до победы он не доживет.

Так все обстояло на самом деле или нет, а правда была в том, что Иван Павлович просто испугался за свою жизнь. Лучше он выдвинет своего ставленника и сделает все для его победы. Собственно, он и попросился на прием к президенту, чтобы сообщить о своем решении, имеющем, несомненно, государственное значение. Однако, он пришел на прием только по прошествии недели, которая нужна была, чтобы за спиной «папы» согласовать с Москвой предлагаемую кандидатуру на пост президента Украины. Люди Коренчука инкогнито ездили в «златоглавую» и, вроде бы, на процентов девяносто все утрясли.

– Я решил, – тем временем говорил сокровенные слова «папа». – Кандидат от власти будет единственный, и этим единственным будешь ты. Понял? По этой теме можешь обращаться, помогу всегда. Объясню, что непонятно. А этого, вашего «паука»… – Коренчук вскинул брови, посмотрел на патрона обиженно-недоуменно, как сын-ученик на отца, который ударил его за полученную двойку, не посмотрев в дневник, где по тому же предмету уже стояла пятерка. – Ну ладно-ладно, не вашего. Ты его не трогай. Пусть себе живет. У них ничего не получится… – снова таинственно закончил президент.

– Дмитрий Леонидович. Я… как раз хотел вам сообщить. Я не буду баллотироваться. Это мое решение…

– Как не будешь? – остервенело взвизгнул хозяин главного кабинета страны. – Какое, на фиг, решение? Пока я решаю! – Он, перегнувшись набок, начал стучать указательным пальцем по ярко-зеленой столешнице, потом сжал руку в кулак. – Пока еще власть здесь. Здесь!.. Почему ты не будешь баллотироваться? Что случилось? Какой петух тебя укусил? – криком спрашивал президент, забыв, что только что предохранялся от прослушивания.

– Дмитрий Леонидович, у вас в приемной сидит мой человек, кстати, депутат, пусть он зайдет, он все четко изложит. Вы согласитесь, Дмитрий Леонидович…

– Да на фига мне твои депутаты! Меня ты интересуешь! Ты что, нюх потерял? На покой, бля, захотелось? Мемуары писать? На фига я поставил тебя премьером?.. – Президент смотрел на главу правительства так, как смотрит футбольный болельщик на экран телевизора, который вдруг погас во время матча «Динамо» Киев – «Спартак» Москва.

Когда первое лицо страны немножко успокоилось, то объяснило причину своего гнева:

– На тебя уже Москва поставила, ты понимаешь? Я там… за тебя… А ты…

Коренчук, подняв брови, тоже выразил на лице безутешное сожаление. Промолвил, на всякий случай:

– Я этого не знал.

– Знал, не знал… Ну, это так, к слову. Москва здесь ни при чем. Мы сами решаем. – «Папа» не любил лишний раз показывать перед своими чиновниками, что как-то зависит от «белокаменной». А если это и проявлялось, то только в силу эмоций, которые не будет же он сдерживать – он, не назначенный, а избранный! – перед какими-то чинушами.

– Ну? И кого? – будто сделал плевок из самой груди, презрительно выдохнул президент. – Кого предлагаешь? Щегольского? – и демонически захихикал.

Коренчук сжал зубы, паучьи глаза наполнились неизливаемой злостью. У «папы» были такие же неприятно-липкие, цвета свежей ржавчины глаза. Они смотрели друг на друга, словно соревновались – у кого взгляд хватче, паучистей.

Наконец Коренчук опустил глаза, спросил:

– А когда был разговор с Москвой насчет меня?

– Месяц назад, – рассерженно бросил «папа».

Проблема кандидата отобрала в тот день все драгоценное президентское время. Коренчук предложил выдвинуть в качестве единственного кандидата от власти (он предлагал будущее президентство Карпичу, но тот почему-то отказался, сославшись на проблемы со здоровьем) Федора Лыкановича – губернатора самой большой области Украины. Главный аргумент в его пользу состоял в том, что Лыканович хоть и не очень чист по жизни, но еще не запятнан самым «грязным делом» – то есть столичной политикой, поскольку он из промышленных директоров.

Но гарант Конституции как раз такого претендента и боялся – «незапятнанного». Другое дело – Коренчук. На того целый «чемодан компромата» имеется, ведь «папа» не дурак – СБУ, Генпрокуратура и МВД давно, еще восемь лет назад, получили приказ подшивать в особые папки делишки таких как Коренчук и периодически класть их на стол президенту. Расчет был прост: уходя в отставку, он посадит в этот кабинет такого фрукта, который весь, с потрохами будет у него в кармане, тогда «папа» останется «папой» даже на пенсии. Только так он обеспечит себе спокойную старость, а детям процветание семейного бизнеса. Мысль о заветном «чемодане компромата» согревала его сердце так же, как голову согревали искусственно наращенные пышные волосы – там, где давно уже должна была быть большая лысина. Он, правда, не сомневался, что и Коренчук кое-что на него имеет – тоже, небось, не дурак, – но это и хорошо, они будут повязаны навек.

Нет, не мог президент согласиться на какую-то «темную лошадку». Не мог, поскольку это была не его игра, а Коренчука.

В конце концов, тот выложил свой козырь, сообщив, что Москва согласна на его креатуру. Это вызвало очередной всплеск «папиной» свирепости – Коренчук был отправлен с улицы Банковой «до выяснения». Президенту нужно было время, чтобы созвониться c Москвой и провести несколько встреч со своими, как он говорил, «пацанами», то есть ближайшими советниками. Они несколько часов кряду «рыли» под Лыкановича – с привлечением, понятно, всех силовых структур. И «накопали» немало. Дмитрий Леонидович знал, что так называемые чистые люди губернаторами не становятся (кому, как не ему знать это!), – если человек прошел путь до такой должности, он обязательно замарался. Лыканович по этим критериям оказался очень даже подходящей фигурой.

Только в полночь руководитель страны вновь вызвал премьера и сообщил о своем согласии.

– Ты в Форос приедешь? – спросил под конец, давая понять, что отпускает Коренчука с миром.

– А как же? Обижаете, Дмитрий Леонидович. Как же не приехать! Зачем вы такое спрашиваете?

– Ладно-ладно. А то ты же знаешь, что бывает с теми, кто забывает про день рождения начальника.

И оба усмехнулись.

…Недавно отмечал свой день рождения Коренчук. Собрались все члены правительства и высшие аппаратчики в конференц-зале Кабмина, выстроилась очередь – все чин по чину. Когда закончилась процедура поздравления-дарения, один из помощников, принимавших цветы и подарки, шепнул на ухо боссу: отсутствует Скотченко. Коренчук осмотрелся – точно, главы Минлесводхоза Геннадия Скотченко не было. Если бы опоздал, публично извинился – получил бы устное взыскание, то есть хорошую взбучку один на один, и поделом ему. Но он не явился совсем. Коренчук, конечно, не знал, что в это время его министр отмечает другой день рождения – известной драматической актрисы, наедине с ней.

На следующее утро Скотченко первым пришел на прием к премьеру, в самую рань – еще до появления секретарши, сидел, ждал головоснятия.

– Ты где был? – негодующе спросил глава правительства, когда, заставив прождать министра почти до обеда, наконец, принял его.

– Виноват, Иван Павлович, весь виноват, до корней волос, до мозга костей виноват… – с драматичной полуулыбкой, надеясь отшутиться, заговорил проштрафившийся начальник всех лесов и вод страны.

– На колени! – прошипел Коренчук. – Ты с кем шутки шутить вздумал? Ты меня знаешь?

Иван Павлович правильно поставил вопрос: он стал премьером совсем недавно, еще не успел заменить всех (кого позволил бы заменить «папа») министров своими людьми. Скотченко был из прежней команды.

– Повторять? – гаркнул глава Кабинета. Внутренне он сам улыбался. Ему было интересно, как поведет себя не им поставленный министр – хотя бы так он узнает его ближе, а то все времени для нужного знакомства не хватает.

– Простите!.. – как перед иконой, упал на колени министр. – Простите, Иван Павлович… Больше никогда… Я для вас все что угодно сделаю…

Скотченко понимал, чем ему грозит это грубейшее нарушение этикета, – отставкой. А вчера он такое наобещал известной драматической актрисе – и повезти ее в Париж, и в Лас-Вегас, и сделать ее примой театра, и, наконец, жениться, не побоявшись развода, а ведь это для публичного человека очень нелегко и нежелательно. Самое главное – он действительно собирался все это сделать. Но если его выпрут из правительства – прощай красивый спектакль жизни, ничего такого не будет, а будет полный крах…

– Ты где был, я тебя спрашиваю? – не унимался премьер. – Говори честно. Честно признаешься – наполовину прощу.

И министр честно, как отцу небесному, признался: влюбился, мол, старый дурак, а тут такой случай, ее день рождения – как же персонально не поздравить?..

Потом Коренчук долго раздумывал, что с ним делать: отправить в отставку? Но ведь он пообещал, что наполовину простит. Решение нашлось, когда к нему пришел уже свой человек в правительстве, вице-премьер по гуманитарной политике Игорь Тугрик и начал ходатайствовать за беспутного министра лесводхозяйства – дескать, всякое бывает, на первый раз можно простить. Иван Павлович не знал, что сразу после выволочки в премьерском кабинете Скотченко побежал к Тугрику и слезно, так же коленопреклоненно просил заступничества. Тугрик согласился положительно решить вопрос… за сто тысяч долларов.

– Я не могу ему простить, – сказал Коренчук. – Ты же знаешь, мое слово – круче «Мерседеса», и все это знают.

– Но он сказал, что вы можете простить ему наполовину.

– Наполовину? Могу. Я так сказал. Но как это наполовину – я не знаю.

И тут Игорь Тугрик, искушенный в тонкостях аппаратных игр, предложил:

– Я думаю, что надо сделать так: министерство реорганизовать в госкомитет и оставить «Скота» рулить дальше. Это будет уже на Минлесводхоз, а Гослесхоз или Госводхоз. С одной стороны, он уже не будет министром, с другой – все-таки глава центрального ведомства, почти министр.

– Да? Гениально. А что лучше – лес или вода? Где больше водится «зелени»? – задал логичный вопрос премьер.

– Я думаю, эти два ведомства будут равноценны, – хитро ответил гуманитарный вице-премьер.

Все это Коренчук рассказал президенту, когда подавал ему на подпись проект указа о реорганизации министерства. «Папе» настолько понравилась эта история, что он искренне хохотал и с удовольствием подписал указ.

Конечно, ни президент, ни премьер не знали о стотысячной сделке между Скотченко, ставшим главным распорядителем украинских лесов, и главным гуманитарием государства.

Свой День рождения президент отмечал в своей крымской резиденции. Принимая поздравления, он не мог не заметить, что среди первой десятки выстроившихся длинной, податливой колонной лучших людей страны был и Федор Лыканович.

Через три дня после этого важного государственного события независимый журналист Сергей Грохов, который «случайно» в это время отдыхал недалеко от Фороса, запустил в прессу сенсационную новость. Среди подарков, которые получил президент ко дню рождения, обнаружен невиданный доселе презент – новенькая яхта, изготовленная во Франции, стоимостью семь миллионов долларов. В статье, опубликованной под неизвестной фамилией в элитарной газете «Зеркало Украины», был прозрачный намек, что такой подарок президенту сделал губернатор одной из областей. Заканчивалась статья так:

«Интересно, как же отблагодарит глава государства того, кто расщедрился на такой подарок? Какой пост в бедной Украине стоит 7 миллионов долларов? Впрочем, эту цифру следует умножить на десять. Ведь дарящий должен получить, как минимум, на порядок больше, чем стоит подарок, иначе подношения как таковые не имели бы смысла».

Грохов уже знал то, чего еще не знала страна: Коренчук в президенты не пойдет. А уникальный подарок губернатора президенту давал повод догадываться о предстоящем кандидате в президенты. Если бы хоть несколько журналистов работали так, как Грохов, все газеты уже наполнились бы прогнозами, кто же станет главным претендентом на президентский пост и перемыванием косточек Лыкановича. Однако никаких прогнозов не было – само собой разумелось, что кандидатом станет премьер-министр Иван Коренчук.

Но вскоре предвыборная Украина получила первую сенсацию. Коренчук был отправлен в отставку, на его место назначен Федор Лыканович. На следующий же день Верховная Рада простым большинством утвердила его на посту премьера. Преемник действующего главы государства обозначился, президентская гонка началась.

Грохов одним из первых узнал, где будет центральный штаб кандидата от власти – реальный, фактический. Для прессы, то есть для народа, конечно, организуют другой штаб, в просторном офисе, с кабинетами самого кандидата и его помощников, с конференц-залом, с пресс-центром – все как положено. Но этот официальный центральный штаб, который, скорее всего, займет весь Дом культуры завода «Арсенал» в центре Печерска, – просто прикрытие. А все серьезные, то есть финансовые, вопросы избирательной кампании будут решаться в другом, теневом штабе. О нем, конечно, журналисты тоже со временем узнают, хотя, от страха перед властью, напишут о нем немногие.

Сергей раньше журналистов вычислил местонахождение главного мозгового и финансового центра Лыкановича. Он разместился там же, на Печерске, в трех кварталах от официального штаба, в немноголюдном Музыкальном переулке. Грохов незамедлительно установил там свой «пост» – снял в доме напротив двухкомнатную квартиру (не торгуясь, дорого, но в сравнении с тем, что обещала предстоящая большая игра, – чепуха). В разгар выборов здесь будет круглосуточный наблюдательный пункт, который очень много покажет искушенному глазу, усиленному соответствующей оптикой, в том числе и приборами ночного видения. Грохов не сомневался: сюда будут рекой стекаться баснословные наличные деньги и отсюда, уже ручьями, вытекать…