Текст книги "Дневник: Воспоминания о кампании 1914–1915 годов"

С момента высадки дивизии в Пильвишках в этом местечке была организована полевая хлебопекарня, которая выпекала отличный хлеб и доставляла его всегда своевременно, – частью по ж[елезной] дор[оге] до Инстербурга, но большей частью на подводах. С этими же транспортами части получали недостающие продукты. Кроме того, части получали, выписывая через своих старых подрядчиков (жидов), чай, сахар, табак, макароны, свечи, бумагу и пр. В общем, ни в чем недостатка терпеть не приходилось. Что же касается мяса, то его было в изобилии совершенно даром, точно так же как и фуража.

В один из дней дежурный офицер, обходя помещения, наткнулся в конюшне на карточную игру на деньги, в которой принимали участие вахмистр[80]80
  Вахмистр – старшее унтер-офицерское звание в кавалерии и конной артиллерии Российской Императорской армии, соответствовало званию фельдфебеля в пехоте и пешей артиллерии. Вахмистр занимал должность старшего унтер-офицера в эскадроне или конно-артиллерийской батарее, его обязанностью было помогать командиру эскадрона или батареи в организации строевого обучения личного состава, внутреннего распорядка и хозяйственной жизни подразделения.


[Закрыть] команды конных разведчиков – георгиевский кавалер, мой конюх-бомбардир[81]81
  Вахмистр – старшее унтер-офицерское звание в кавалерии и конной артиллерии Императорской армии, соответствовало званию фельдфебеля в пехоте и пешей артиллерии. Вахмистр занимал должность старшего унтер-офицера в эскадроне или конно-артиллерийской батарее, его обязанностью было помогать командиру эскадрона или батареи в организации строевого обучения личного состава, внутреннего распорядка и хозяйственной жизни подразделения.


[Закрыть] и еще один рядовой. Приказал вахмистра разжаловать и перевести рядовым в Вяземский полк, бомбардира также разжаловать и обоих рядовых выпороть в присутствии команды. Произвело отличное впечатление.

С первого же дня прибытия в Астравишкен во всех частях начались тактические учения в поле, сторожевая служба и повторение разных обязанностей. Посетив эти занятия в Старорусском полку дважды, убедился в совершенном отсутствии знаний у нижних чинов, а также в полном неумении офицеров организовать простейшее занятие. Все это были бараны – пушечное мясо. Также неудовлетворительно было и в Малоярославском полку.

Когда я приехал в расположение Вяземского полка в Астравишкен, то над головой в это время пролетал аэроплан неприятеля. При этом нижние чины без всякого приказания схватили винтовки и открыли беспорядочную и бесполезную трескотню. Видно было полное отсутствие дисциплины в полку. Никто никаких мер к прекращению этого беспорядка не принимал, и мне пришлось самому наводить порядок.

Приехавший капитан Лахтуров рассказывал, что он видел и узнал в Инстербурге. Там помещался штаб армии. Ренненкампф не пожелал занять какую-то квартиру, а поместился в гостинице, где был хороший ресторан, там же и штаб. На площади стоял целый вагенбург автомобилей. Улицы с утра до ночи были запружены обозами и массой солдат, которые держали себя крайне распущенно. Магазины были открыты и продажа всего, кроме вина, производилась свободно. Но и вино, и пиво доставали отлично. В город хлынули от всех частей офицеры за покупками для полков. На почте стояло вавилонское столпотворение. Достать письма или газеты можно было только с черного хода по знакомству. Когда над городом пролетел немецкий аэроплан, то произошла паника, и все побежали по улицам куда глаза глядят. На перекрестках стояли солдаты в виде полиции, но их было мало и никто их не слушал. Вообще никакой организации не было.

Бежавшие ранее местные жители возвращались назад в огромных подводах со своим имуществом, направлялись, главным образом, по шоссе от Алленбурга. Приказано было дивизионному коменданту штабс-капитану Слагису организовать осмотр каждой повозки, отбирать оружие, самокаты и смотреть, нет ли переодетых солдат и подозрительных людей. Таковых не нашли. В Астравишкенском лесу было много всякой дичи, в том числе диких коз, а также разбежавшихся индюков, брошенных населением. Капитан Лахтуров просил меня разрешить охоту, но, так как охотничьих ружей не было, обещал, что патроны будут переснаряжены с уменьшением заряда наполовину. Я разрешил при условии, чтобы были приняты меры предосторожности. Компания из штаба дивизии ездила два раза и каждый раз привозила индюшек и раз козу. Но во второй раз застали в лесу других охотников, и пули свистели кругом, вследствие они вынуждены были спасаться, а мне пришлось отдать приказание, чтобы все прекратили охоту.

Переход дивизии вызвал перенесение тыловой линии со всеми лечебными заведениями, обозами и парками. Пришлось базироваться на Инстербург, так как никаких указаний не получалось.

Так как штаб нашего 20-го корпуса был далеко и ничего не сообщал, то я решил съездить в штаб 3-го корпуса к генералу Епанчину, расположенному в Скунгиррене, восточнее Астравишкенского леса. Дорога была кружная, но все время по шоссе. Застал Епанчина и Чагина. Прямо ничего узнать не мог, но видно было во всем что-то тревожное, какие-то нехорошие ожидания. Епанчин принял меня в своей комнате и был, по-видимому, взволнован, а Чагин, как всегда, хладнокровен и добродушен. На дворе стоял целый парк автомобилей, а вблизи расположенные обозы были тщательно маскированы ветками.

25 августа днем приехал из штаба армии подполковник Генерального штаба и передал приказание командующего армией немедленно двигаться в Ней Ширау и вновь поступить в распоряжение командира 20-го корпуса. При этом объяснил, что, кажется, немцы переходят в наступление из Кенигсберга большими силами и что надо спешить. Все части дивизии были в это время на занятиях. Надо было собраться и выдать перед выступлением ужин. Дивизия двинулась одной колонной на Норкитен – Гноттау – Ней Ширау (примерно 33 версты), авангард выступил около 7½ часов вечера. Вследствие больших дождей дорога в лесу была трудно проходима, местами же прямо непролазно. Ночь наступила темная, и двигаться было очень трудно. Все растянулось в лесу в тонкую нитку и группировалось вокруг повозок и артиллерии, которым помогали. Я ехал со штабом дивизии в голове колонны главных сил, но авангард так растянулся, что вскоре никакой дистанции не было. По выходе из леса дорога стала хорошей, хотя очень узкой. Большой привал был в Норкитене, где мы немного подремали в разбитом доме. Колонна подтягивалась с большим запозданием; шли всю ночь. Около 8–9 часов утра авангард вошел в Ней Ширау. Остальные подтянулись к полудню. В деревне застали штаб 26-го корпуса и узнали от генерала Гернгросса, что прилегающие места заняты частями этого резервного корпуса. Для 29-й дивизии оставалось очень мало места. От штаба 26-го корпуса ничего не узнали, а Гернгросс сейчас же уехал в Инстербург. Для штаба дивизии отвели мрачный, сырой дом, но богато обставленный. Все тотчас залегли спать, но я глаз не сомкнул. От штаба нашего корпуса по телефону узнал, что накануне было какое-то наступление немцев, которое 28-я дивизия, по обыкновению, сильно преувеличила, но что теперь, когда пришла 29-я дивизия, они совсем успокоились. Тут же из штаба корпуса прислали нам обильную почту. Указаний о дальнейших действиях не было. Так спокойно просидели до 26-го вечера.

Поздно вечером (кажется, уже спали) было получено приказание идти обратно в Астравишкен. Авангард должен был выступить в 3 или 4 часа утра. Я выехал на рассвете в автомобиле с офицерами Генерального штаба и кружной дорогой по шоссе через Заалау проехал в Норкитен, где мы остановились в доме богатого фабриканта, из окон которого была видна далеко дорога. Здесь было получено новое приказание – идти на Баллетен, не заходя в Астравишкен. Был написан новый приказ и выслан навстречу колоннам. Но все-таки генерал-майор Малео с авангардом пошел не по той дороге. Это побудило меня окончательно отставить его от командования бригадой. Опять колонна растянулась, и пришлось частью лично, частью приказаниями налаживать порядок. В Норкитене над головой летал немецкий аэроплан, и тотчас откуда-то появившиеся саперы открыли по нему огонь, конечно бесцельный, лишь обнаружили себя. Путь лежал через Окунгиррен – расположение Епанчина, куда я опять заехал повидаться. Не узнав ничего нового, продолжал свой путь. Погода была хорошая. В сумерки подошли к какому-то имению у шоссе со штабом, чтобы подождать ее и ориентироваться. Хозяева оставались дома, дали нам молока, масла и булок, за что им уплатили деньгами. Всем были посланы записки идти бодрее и не растягиваться. На дворе, м[ежду] пр[очим], дежурили двое людей с белыми повязками; оказалась вновь организованная сельская стража. Дивизионный комендант Слагис произвел обыск, причем ему добровольно выдали две охотничьих двухстволки и три самоката, которые были забраны с собой. Поздно вечером, очень утомленные, прибыли в Баллетен на ночлег. Наши квартирьеры уже заняли для штаба дивизии двор с большим барским домом. Но все было заколочено и нельзя было проникнуть внутрь. Пришлось выломать дверь. Ефимов и Бучинский вместо того, чтобы писать приказ, моментально легли, и когда я их разбудил и диктовал приказ, то они даже циркуля не могли держать в руках.

Приказ 29-й дивизии 27 августа 1914 г. № 22:

1) Обнаружилось наступление противника на левом фланге нашей армии.

2) По полученным сведениям 26-я пехотная дивизия[82]82
  26-я пехотная дивизия – пехотная дивизия 1-й очереди из состава 2-го армейского корпуса Виленского военного округа. Сформирована 13 августа 1863 г. Штаб дивизии и пункт дислокации всех подразделений – Гродно. Состав на 1 июля 1914 г.: 1-я бригада, командир – генерал-майор К. И. Дружинин (101-й пехотный Пермский полк, 102-й пехотный Вятский полк), 2-я бригада, командир – генерал-майор Я. М. Ларионов (103-й пехотный Петрозаводский, 104-й пехотный Устюжский генерала князя Багратиона полк), 26-я артиллерийская бригада, командир – генерал-майор Н. А. Заяц. Начальник дивизии – генерал-лейтенант Н. А. Порецкий. Дивизия расформирована в начале 1918 г.


[Закрыть]дерется на перешейке Норденбург – Ангербург, 43-й п[ехотный] полк[83]83
  43-я пехотная дивизия – дивизия 1-й очереди из состава 2-го армейского корпуса Виленского военного округа. Сформирована в 1898 г. из образованных на базе резервных полков пехотных полков 1-й очереди. Штаб дивизии и место дислокации 1-й бригады – Вильно. На 1 июля 1914 г. начальник дивизии – генерал-лейтенант В. А. Слюсаренко. Состав дивизии: 1-я бригада, дислокация Вильна, командир – генерал-майор И. И. Ветвеницкий (169-й пехотный Ново-Трокский полк, 170-й пехотный Молодеченский полк), 2-я бригада, дислокация Гродно, командир генерал-майор Л. П. Тернавский (171-й пехотный Кобринский полк, 172-й пехотный Лидский полк), 43-я артиллерийская бригада, дислокация – Олита, командир генерал-майор В. А. Ватаци. Дивизия понесла большие потери в сентябре 1914 г. во время боев на Мазурских озерах. Расформирована в начале 1918 г.


[Закрыть] отходит к Лиссену.

3) 20-му корпусу, к которому придается 54-я пехотная дивизия, ставится задачею наступать с рассветом 28 августа в общем направлении на Гольдап для атаки наступающей на наш левый фланг колонны противника.

4) Дивизии приказано с рассветом 28 августа перейти через Кл[яйн] Гробинен (переправа на Ангерапп) к Вильгельмбургу и расположиться фронтом на юг, ожидая распоряжений.

5) Авангард, полковник Ольдерогге, 113-й полк – 3½ батальона, 8 орудий, 20-й саперный батальон – 1 рота, 48-й Донской казачий полк – 1 взвод (итого: 3½ батальона, 8 орудий, 1 рота сапер, 1 взвод казаков). Выступить в 7 часов утра из Баллетена и следовать на Гильбоден, Мюльдзален, Гробинен, Ишдаген, Вильгельмсберг. Больш[ой] привал до 12 часов дня у Ведерна. Роту сапер выслать в головной отряд для исправления мостов.

6) Главные силы, генерал-майор Орел – 114-й полк – 3½ батальона, 2-я бригада – 7 батальонов, 29-я артиллерийская бригада – 39 орудий, 3 взвода казаков Донского 48-го полка (Итого: 10½ батальона, 39 орудий, 3 взвода казаков). Выступить из Баллетена в 8 часов утра и идти за авангардом. Большой привал до 12 часов дня, после переправы через Ангерапп.

7) Головному парку, отряду Красного Креста и дивизионному перевязочному пункту – выступить в 7 часов утра из Шиленена и следовать в Лаппинен, Гр[осс] Пруссилинен, Киселленен, Гр[осс] Цускемен в Грюндан[84]84
  Вероятно, имеется в виду Грюндап.


[Закрыть], где ожидать распоряжений.

8) 2-му эшелону 29-й парковой бригады, обозам 2-го разряда и 71-му и 72-му полевым передвижным лазаретам выступить в 7 часов утра из Швирбельна на Карклинен, Соденен, Неммерсдорф, Будвейчен в Лутискен, где ожидать распоряжений.

9) 3-му эшелону 29-й парковой бригады перейти из Бродлаукена в Куткунен.

10) Дивизионному обозу перейти в Гумбинен.

11) Заместители: генерал-майоры Орел и Савич.

12) Я буду в голове колонны главных сил.

Подписано: генерал-лейтенант Розеншильд-Паулин и полковник Ефимов.

Авангард опоздал и пошел в 8 часов утра. Эти запоздания были хронические, привитые в мирное время, из-за отсутствия воспитания. Расчет марша был д[еревня] Вильгельмсберг (22 версты), где приказано было дивизии ночевать. Ночлег в Баллетене был очень краткий, так как хвост колонны, пройдя в этот день 50 верст, прибыл около 2 часов ночи. Едва успели изготовить пищу ко времени выступления.

Около 9 часов утра подошли к р. Ангерапп у д[еревни] Кл[яйн] Гробинен. Спуск и подъем были крутые, а мост плохенький, рядом с которым брод. Саперы подрыли апарели[85]85
  Апарель (аппарель) – воен. отлогий спуск к реке или рву.


[Закрыть]и укрепили мост – началась переправа. Особенно задерживали обоз и артиллерия, им в помощь требовалось много людей и припряжка – лишних уносов. Организовав все на переправе лично, я оставил генерал-майора Малео с людьми для наблюдения за порядком до конца переправы. Старорусский полк уже стоял на большом привале на правом берегу реки. Через Даркемен шел боковой отряд. Большой привал штаба дивизии был в крестьянском дворе у д[еревни] Кл[яйн] Гробинен на крутом берегу реки. Старуха хозяйка со своей прислугой зажарила нам две курицы и дала масла, яиц и молока. Обед вышел отличный. При дальнейшем движении близ Есцернинкена увидели аэроплан, который опустился на землю у Динглаукена. Думали, что немецкий, и послали лаву казаков. Те ездили долго, вернулись и ничего не нашли, дали неудовлетворительный ответ, как всегда.

Во время большого привала штаба дивизии было разослано приказание о расположении на ночлег, причем каждому полку была особая деревня, чтобы люди получше отдохнули. Когда штаб дивизии подходил к д[еревне] Есцернинкен, подъехал посыльный из штаба корпуса и подал приказание, в котором предписывалось немедленно продолжать движение на Гольдап. Вследствие этого тут же был написан и разослан нижеследующий приказ № 23 (приказ разослан в 5 ч[асов] 25 м[инут] дня).

Приказ 29-й пехотной дивизии 28 августа 1914 г. Есцернинкен. Карта 1/100 000

1) Части 2-го корпуса[86]86
  2-й армейский корпус – армейский корпус из состава Виленского военного округа. По мобилизации 1914 г. вошел в 1-ю армию Северо-Западного фронта. Штаб-квартира в Гродно. Командующий корпусом – генерал от кавалерии С. М. Шейдеман. Состав корпуса на 18 июля 1914 г.: 26-я и 43-я пехотные дивизии, 2-я кавалерийская дивизия (с началом войны откомандирована в Сводный кавалерийский корпус Хана Нахичеванского), 2-й мортирный артиллерийский дивизион, 4-й саперный батальон, 3-я понтонный батальон. Расформирован в начале 1918 г.


[Закрыть] постепенно отходят, начиная с правого фланга на линию: Гр[осс] Сакаутилен – Сапомен. Противник наступает за центром 2-го корпуса.

2) Командир корпуса приказал 54-й дивизии Чижова (12 батальонов, 24 пулеметов, 48 орудий, 1 сотня) немедленно начать наступление от Даркемена на Клещовен – Рогаллен – Ал[ьт] Вотшвинкен, с целью занять исходное положение для атаки правого фланга противника. Нашей дивизии немедленно начать наступление от Вильгельмсбурга на Гольдап, с целью занять исходное положение для атаки правого фланга и тыла наступающего на 2-й корпус неприятеля. 28-й дивизии продолжать наступление на Киссельн.

3) Правая колонна, полковник Ольдерогге, 113-й полк – 3½ батальона, 29-я артиллерийская бригада – 8 орудий, 20-й саперный батальон – 1 рота, 48-й Донской казачий полк – ¼ сотни. Выступить из Стамейчена в 8 ч[асов] 30 м[инут] вечера на Скарупнен, Малейкен, Юргайчен, Кл[яйн] Думбельн, Нидервиц, Гольдап. Большой привал до 1 часу у дер[евни] Юргайчен.

4) Левая колонна, генерал-майор Орел, 114-й полк – 3½ батальона, 2-я бригада – 7 батальонов, 29-я артиллерийская бригада – 39 орудий, 48-й Донской казачий [полк] ¾ сотни (Итого: 10½ батальона, 39 орудий, ¾ сотни). Выслать авангард в составе 116 полка, 8 орудий, ¼ сотни казаков. Главным силам левой колонны пройти д[еревню] Вильгельмсберг южнее в 7 ч[асов] 30 м[инут] вечера и следовать на Кенигфельде, Гавайтен, Курненен, Плавишкен, Кл[яйн] Куметчен, Гольдап. Большой привал в д[еревне] Курненен до 1 ч[аса] ночи. Авангарду достигнуть южной окраины Гольдапа.

5) Есаулу Маслову выслать два разъезда: офицерский на Малайкен, Шлауген, Скотшен и урядничий[87]87
  Офицерский и урядничий разъезды – конные патрули, высылаемые для охранения или разведки, возглавляемые офицером или соответственно урядником (в казачьих полках). В кавалерийских полках аналогом урядничьего разъезда был унтер-офицерский разъезд. Урядничий или унтер-офицерский разъезд состоял, как правило, из 10–15 кавалеристов, офицерский – вдвое больше.


[Закрыть] на Гавайтен, Гольдап. Срочные донесения по достижении р. Гольдап.

6) Головной парковый эшелон, отряд Красного Креста и дивизионный перевязочный пункт – выступить в 7 ч[асов] 30 м[инут] вечера из Грюндан в вышеуказанном порядке и двигаться на Кенигсфельде, Гавайтен в Плавишкен.

7) 2-му эшелону парка, обозу 2-го разряда и 71-му и 72-му полевым госпиталям выступить под общим командованием полковника Баранова в 7 ч[асов] 30 м[инут] вечера из Люцикена на Баильен, Ал[ьт] Майгунишкен в Дакемен.

8) 3-му эшелону парка перейти из Куткунена через Гертшен в Вальтеркемен.

9) Дивизионному обозу оставаться в Гумбинене.

10) Штабу дивизии следовать в голове главных сил левой колонны. Выслать офицера с 4 ординарцами для связи с 54-й дивизией.

11) Заместители – генерал-майор Орел и генерал-майор Савич.

12) Я буду в голове колонны главных сил.

Подписал: генерал-лейтенант Розеншильд-Паулин, Ефимов.

После отдачи этого приказа штаб дивизии прибыл в Вильгельмсберг Северный около 6 ч[асов] вечера. Квартирьеры были высланы вперед. Расположились в большом помещичьем доме с огромными сараями, полными отличным фуражом. Погода была превосходная, обедали на террасе. К обеду (к концу) приехал генерал Орел, но есть ничего не хотел. Утомление было сильное, предстояла опять бессонная ночь. Когда стало смеркаться поехали в Вильгельмсберг Южный, чтобы стать во главе главных сил. Но застали страшный беспорядок – улица была буквально забита обозами и войсками. Чтобы разобраться, пришлось принять самые решительные меры. Оказалось, что даже авангард (Малоярославский полк) еще не выступил. Вяземский же полк застрял на переправе. Простояли долго, пока не было получено уведомление, что вяземцы идут. За ними послано было несколько гонцов. Наконец двинулись; ночь была темная, первый раз холодная, поднялся сильный ветер и пошел холодный дождь. Все были сонные, утомленные, и движение совершалось невероятно медленно, с постоянными остановками, так что главные силы сидели на хвосту авангарда. Тут я окончательно убедился в нерешительности Вицнуды. Как только тронулись, стали встречать со стороны Гольдапа бесконечные обозы различных резервных дивизий, которые распускали слух, что их части совсем разбиты и отступают в Россию. Обозы, конечно, шли в беспорядке и сильно растянулись. Утомление было такое, что едва двигались. Собственно четвертая ночь была без сна, шли 75 верст без настоящего ночлега. Засыпали по сторонам дороги, на повозках, верхом.

Около 3 ч[асов] ночи раздался со стороны Гольдапа ружейный огонь, который стал учащаться; слышен был резко и отчетливо. В головн[ом] отряде шел 2-й батальон, очень бестолкового и нерешительного подполковника Михайлова (его потом назначили корпусным цензором), а впереди разведчики штабс-капитана Мацкевича. Подойдя к Гольдапу, разведчики встретили перед самым городом разведчиков 113-го полка, подошедших правее. Не доходя до полотна ж[елезной] д[ороги], они внезапно были обстреляны ружейным огнем с дистанции 300–400 шагов, и по находившимся вблизи противника лошадям, заключили, что имеют дело со спешенной кавалерией. Протяжение фронта соответствовало примерно 2-м эскадронам. В городе слышно было движение войск. В это время к разведчикам подошел казачий разъезд, высланный мною на Гольдап. Несмотря на предупреждение, он продолжал двигаться в конном строю и попал под сильный огонь немцев с самой близкой дистанции. Но ему все-таки удалось ускакать в целости. Через некоторое время за разведчиками подошла головная застава от 6-й роты и, развернувшись, открыла огонь. За ней подтянулся и головной отряд – 2-й батальон с подполковником Михайловым, который развернул по две роты с каждой стороны шоссе. Вместе с тем приказал окапываться, [вместо того] чтобы пользуясь внезапностью, сразу атаковать. Пока шли разные разговоры и отдавались распоряжения, получилось приказание командира полка не ввязываться в бой и отходить на Гавайтен. Это было тотчас исполнено, и полк стал медленно отходить, не понеся потерь. К 10 ч[асам] утра 29 августа он подошел к Гавайтену и был поставлен в резерв за 114-м полком.

Старорусский полк двигался в правой колонне, имея в авангарде свой 3-й батальон (подполковника Машкалова) со взводом пулеметов. Двигались при помощи проводника, так как дороги были путаны. Около 4 часов утра, бывшая в походной заставе 12-я рота капитана Фомина с подполковником Гнедовским подошла к Гольдапу. Кладбище на окраине города оказалось занятым пехотой неприятеля силой около 2 взводов, которые открыли огонь. На рассвете было приказано выбить немцев и занять кладбище. 1-я полурота 12-й роты ворвалась на кладбище, но командовавший ею подпоручик Антонов был тяжело ранен штыком в грудь. Немцы отошли влево, в рощу. На кладбище собрались 11-я и 12-я роты, и в это время справа по ним был открыт огонь и убит подпрапорщик, оказалось, это был огонь своей 10-й роты, занявшей высоту правее и с которой не было никакой связи. Решили выбить немцев из рощи и двинули туда по полуроте от 11-й и 12-й рот. При выходе из кладбища наткнулись на солидную решетку и попали в это время под пулеметный огонь с чердаков справа. Около 7 часов утра получилось приказание отходить к полотну ж[елезной] д[ороги]. Отходили уступами под огнем. За полотном 11-я и 12-я роты заняли глубокую канаву по обе стороны шоссе, а противник занял полотно. Тут несколькими пулями был ранен капитан Фомин. Около 11 ч[асов] утра перестрелка затихла. В это время санитары прибыли и стали беспрепятственно собирать раненых. Пользуясь затишьем, люди стали перебегать вправо от шоссе. Но по шоссе была дана очередь шрапнели, и все затихло. Раньше артиллерийского огня не было. В это же время было получено от командира полка приказание незаметно отходить. Нижний чин, доставивший приказание, доложил, что ввиду огня он часа два все подползал к позиции по канавам. Видно, что связи авангарда с полком никакой не было. Посыльный этот пробрался до командира батальона, но от него никакого приказания отходить не последовало, вероятно, ввиду того что за позиц[ией] батальона местность круто поднималась и пришлось бы отходить под самым действительным огнем. Шоссе тоже сильно обстреливалось. По санитарам также открыли огонь, и они принуждены были спасаться, а лазаретная линейка галопом проскакала по шоссе. Больше артиллерийского огня со стороны противника не было. Противник постепенно усиливался, и по размеру его фронта можно было предположить, что было 2–3 батальона. С нашей стороны не было сделано никакой попытки выручить батальон. Не только не была вызвана на поддержку артиллерия, но и пулеметы при авангарде не открывали огня, а 9-я и 10-я роты ушли, бросив 11-ю и 12-ю роты. Очевидно, что никакого управления не было, равно как связи и выручки не только среди частей авангарда, но и всего полка. Неприятель все усиливал ружейный огонь и надвигался ближе, главным образом, на левом фланге, то есть на 11-ю роту. В это время части 12-й роты под начальством подполковника Гнедовского зашли правым фл[ангом] вдоль шоссе и обстреливали немцев во фланг. Около 1 часа дня патронов почти больше не было (патронные двуколки отсутствовали), и распоряжений насчет патронов никто не делал. Огонь с нашей стороны совсем ослабел. В 11-й роте в это время оставался только прапорщик Ратерманн. Когда немцы сделали последнюю перебежку, то нижн[ие] чины 11-й роты, бросив оружие, стали и подняли руки вверх Когда же немцы вошли в канаву 11-й роты, то нижние чины 12-й роты подняли белые флаги на винтовках. Немцы произвели охват фланга, а с фронта огонь продолжался все время. По показанию подполковника Гнедовского, нижние чины шли в бой крайне неохотно, их приходилось все время гнать силой. Когда наткнулись на маленький забор перед кладбищем, то не хотели перелезать, пока ротные командиры и офицеры не перелезли первыми и на той стороне самолично не открыли огня. Только тогда пошли. Когда еще шли ночью, то бросились грабить наш отступающий обоз.