Текст книги "Искусство побеждать. Тайна советского хоккея"
Автор книги: Анатолий Тарасов
Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Только не грубость
Подлинное мужество несовместимо с грубостью. Грубит трус, хулиган. Смелый и сильный хоккеист играет резко, мужественно, но никогда не ударит соперника исподтишка. Мужество игрока необходимо его команде, грубость же всегда вредит ей.
Приведу одну, к сожалению, не такую уж редкую запись из дневника: «23 августа. «Торпедо», Горький. Подкопаев. Удаление. Снят с игры».
В тот день мы проводили товарищескую встречу с горьковскими хоккеистами. Наш молодой защитник Николай Подкопаев сыграл грубо и был удален на две минуты. Я снял его с игры.
На следующий день мы с ним беседовали. Мне хотелось, чтобы он понял, что грубость – проявление не мужества, а трусости. Я просил его всегда, когда он идет на столкновение с соперником, помнить, что может пострадать и он сам. Я думаю, что каждый игрок должен помнить об этом всегда.
И еще одну истину нужно было запомнить Подкопаеву на всю жизнь. Когда его удалили с поля, то всю нагрузку пришлось переложить на плечи оставшихся на площадке ребят, на тех, кто вынужден был теперь играть в численном меньшинстве. Я говорил Николаю, что мы все должны беречь друг друга, не перекладывать на плечи товарища всю тяжесть борьбы.
Такие случаи бывают, к сожалению, довольно часто. Какой-то юнец нагрубит, нахамит, отправится на скамью оштрафованных, а старшие товарищи должны; за него отрабатывать, защищаясь против численно превосходящих сил соперника.
Мужество – это умение отказаться от драки. Знаю, как трудно сдерживать себя, как обидно спокойно переносить грубость какого-нибудь не в меру ретивого спортсмена, как велико искушение дать ему сдачи, но подлинное мужество требует выдержки и терпения.
Мужество у различных спортсменов проявляется не одинаково. У Александра Альметова оно было иным, чем у Константина Локтева, а мужество Анатолия Фирсова не похоже на мужество Александра Рагулина.
Возьмем Константина Локтева. Он был старше всех в команде: Полупанов и Викулов, включенные вместе с Локтевым в сборную СССР, моложе его на тринадцать лет.
Казалось бы, Костя обладал не только высоким мастерством, но и огромным опытом, он мог бы поберечься, работать на поле меньше. Но Локтев выделялся своей страстностью и неутомимостью, большим радиусом действий и значительным объемом работы. Он не щадил себя и в каждой встрече стремился играть с полной отдачей сил – так, чтобы принести команде наибольшую пользу.
Иную окраску имело мужество Альметова: манера игры Александра обусловлена его высочайшей техникой.
Я уже говорил, что когда армейцы играют в равных составах с соперником, то мужество Альметова было почти незаметно. Но когда нас меньше, Саша являл собой образец бесстрашия.
Альметов не боялся рисковать, он всегда искал наиболее острые решения, стремился найти кратчайший путь к воротам соперника. И хотя в современном хоккее скорости чрезвычайно возросли, а бдительные защитники ни на секунду не дают покоя нападающим, Альметов все-таки умудрялся демонстрировать и даже совершенствовать свою отточенную технику в ходе самого напряженного поединка. А ведь для этого необходимо обладать настоящим мужеством.
Конечно, Александр уступал в силе многим своим товарищам. Но этот свой недостаток, если можно о нем говорить (так незаметен он), Саша с лихвой перекрывал прекрасно развитым игровым мышлением. А сила ведь всегда уступает уму.
И правильно, разумеется, поступал Александр, избегая неоправданного силового единоборства, всякого рода стычек и столкновений. Ему все это совсем не нужно: ввязавшись в такую игру, он погряз бы в ней, и его талант, мастерство могли бы померкнуть.
Альметов противопоставлял силе свою филигранную технику, свое необычайное игровое чутье и этим как бы гипнотизировал противника, подавлял его волю. Любопытно, как выполнял Альметов указания тренеров прикрыть того или иного соперника.
На турнире в Тампере в матче против шведской команды мы поручили Александру опекать самого сильного шведского хоккеиста Нильссона. Выслушав задание тренеров, Альметов задал только один вопрос:
– А можно я буду играть так, что не я его, а он меня опасаться будет?.. И не я за ним, а он за мной следить станет?..
Мы, конечно, разрешили.
Грозный шведский нападающий был полностью нейтрализован. Думал он на поле, кажется, только об одном – как бы удержать советского хоккеиста.
Было бы хорошо, конечно, если бы Альметов обладал силой Старшинова. Это был бы поистине уникальный мастер. Но…
Своеобразно мужество и Вячеслава Старшинова. И особенно засверкала эта его грань таланта в последних двух сезонах, когда он стал играть не на дальнем, как прежде, а на ближнем пятачке. Именно здесь, у ворот соперника, где вскипают самые яростные схватки, где защитники особенно жестки. Старшинову удается наиболее полно проявлять лучшие бойцовские качества своего характера. В заключительном и самом ответственном матче чемпионата мира 1966 года СССР – Чехословакия Старшинов был душой команды и в первые четыре минуты матча забросил две из трех шайб, по существу, решивших исход матча.
Играя вдали от чужих ворот, Старшинов проводил на поле без замены по дветри минуты. Сейчас, находясь на самом горячем месте, он «наигрывается» за минуту. Больше, полнее стала его отдача игре, большую пользу стал приносить он своему коллективу.
Иногда говорят и пишут, что Старшинов – игрок совершенно недисциплинированный. Это и так и не так. Действительно, играя в клубной команде, Старшинов порой позволяет себе слишком уж вольно трактовать существующие правила, иногда попросту грубит. Но тот же Старшинов, выступая за сборную команду страны, совершенно преображается. Там к нему предъявляют высокие требования, он прекрасно знает цену удаления и потому действует на поле корректно, не теряя контроля над собой. Не удивительно, что во время розыгрыша первенства мира по хоккею 1965 года он за все игры был лишь однажды удален с поля на две минуты, как говорится, «по собственной инициативе».
В своеобразной форме проявляется мужество и у такого талантливого мастера, как Вениамин Александров.
Когда-то было модой писать и говорить о его осторожности и трусости. Но так ли это?
Нет, нет и еще раз нет! Александров – смелый, решительный и мужественный хоккеист. Уже одно количество заброшенных им шайб – 320 – говорит само за себя. Александров является самым результативным игроком в истории нашей сборной. В чемпионатах мира на его боевом счету 63 шайбы. И в 1966 году на первенстве мира он превзошел всех по результативности. Высокую результативность показал Александров и в Вене. И это в трудных и резких поединках с канадцами, чехами и шведами! В тех матчах, где решалась судьба мировой короны, где борьба не допускала никаких компромиссов. Только мужественный спортсмен, умеющий и рисковать, где нужно, и играть внимательно, расчетливо и в то же время крайне опасно для ворот соперника, мог добиться такого результата.
В самом деле, шайбу в матче с сильным противником не забросишь, если не будешь рисковать. Ведь поразить ворота обороняющейся команды с фланга или от синей линий трудно. Значит, надо стремиться поразить цель с удобной острой позиции. А зона броска охраняется особенно внимательно. И, забрасывая шайбу, играя остро у чужих ворот, хоккеист всегда рискует получить удар или толчок.
Так как же Александрова можно объявлять трусом? Может, наверное, повезти в одном-двух матчах, но не в каждом же, да еще на протяжении нескольких сезонов!
Взятие ворот в острой атаке, когда хоккеисты мчатся на огромных скоростях, всегда связано для атакующего с определенным риском. Но Вениамин и в самых напряженных моментах никогда не теряет хладнокровия, ничто не может отвлечь его от броска, от взятия ворот.
Хотелось бы еще раз обратиться к статистике. Александрову принадлежит абсолютный мировой рекорд (пусть официально и не регистрируемый) – он одиннадцать раз участвовал в чемпионатах мира. Вениамин – пятикратный чемпион мира, восьмикратный чемпион Европы. Олимпийский чемпион. Нет в мировом хоккее спортсмена, который бы так долго и столь успешно защищал спортивную честь страны.
Вспоминаю свои беседы с Морисом Ришаром. Когда я спросил его, как удалось ему забросить свыше пятисот шайб, играя с такими сильными соперниками, какими являются профессионалы высшей канадо-американской лиги, Морис ответил, что он всегда видел цель и, во-вторых, старался обмануть вратаря с помощью финта или паузы, когда нервы вратаря не выдерживают и он начинает двигаться в сторону предполагаемого полета шайбы.
А еще Ришар сказал, что он старался всегда терпеть, не обращать внимания на удары охотящихся за ним защитников. Ведь он хорошо знал, как по-настоящему злятся на него соперники, когда он, забрасывая шайбу, обесценивал их (в прямом и буквальном смысле – речь идет о капиталистическом мире!).
Мне кажется, что наш Александров по манере своей игры, по умению сохранять спокойствие в самой горячей ситуации как раз и напоминает Мориса Ришара, этого блестящего мастера атаки.
Нет, мужество – это не драка. Мужество – это сложная и прекрасная черта человеческого характера, и наш хоккей воспитывает ее в своих бойцах.
«Укрощение» канадцев
Лишь однажды отступили мы от своих принципов. Нас вынудили тогда отступить…
Торопится время, и меняются наши взгляды на хоккей. Вспоминаются годы становления у нас новой игры. Мы, хоккеисты первого призыва, тогда не бегали, а, кажется, летали на коньках по полю; финты были свободными, изящными и, наверное, красивыми; защитники не ловили нападающих на корпус, не швыряли на борт, не загоняли в углы. Они отличались мягкостью и, по нынешним временам, чуть ли не нежностью.
Правда, встречаясь с зарубежными соперниками, мы испытывали подчас некоторое неудобство, что ли. Неудобство от их игры, которая казалась нам слишком жесткой.
Но наши хоккеисты были в этих встречах по-прежнему верны своей манере. Молча сносили грубость, сдерживались даже в тех случаях, когда соперники умышленно наносили им травмы. Мы помнили об интернациональной дружбе спортсменов и потому в международных матчах были особенно осторожны и даже деликатны.
Мы утешали себя той мыслью, что вознаграждение за нашу терпеливость все равно придет и мы будем рассчитываться с грубым соперником не ударами, не толчками, не местью, а шайбами, которые будут заброшены, когда судьи удалят с поля хоккеистов грубиянов. Победа, думалось нам, хорошая компенсация за несправедливость.
Такая манера игры завоевала нам популярность у зарубежных поклонников хоккея, которые не могли не восхищаться нашей выдержкой и стойкостью.
Но долго так продолжаться не могло. С одной стороны, нас все больше и больше возмущали судьи, которые «не видели» хулиганства на поле. Возмущали и сами соперники, наглые и драчливые. Но, с другой стороны, ведь правила хоккея разрешали силовую борьбу! И отказ от нее лишил нас многих тактических и особенно психологических преимуществ.
Наши хоккеисты, продолжая оставаться рыцарями и джентльменами, упорно стали овладевать искусством силовой борьбы.
Осенью 1962 года во время нашего турне по Канаде нам пришлось провести один из матчей в городе Гамильтоне с командой юниоров любителей «Гамильтон Рэд Уингс» («Гамильтонские красные крылья»), усиленной девятью профессионалами, игра которых, откровенно грубая, отличается особой жестокостью.
Соперники советских хоккеистов много наслышались (напомню, что до этой встречи мы уже одержали несколько побед над канадскими командами) о нашем умении терпеть, о нашей, как они считали, трусости, которая в общем-то являлась совершенно фантастической выдумкой. Канадские профессионалы были готовы смять, подавить русских. И вот шайба в игре. С первых же секунд канадцы играют немыслимо жестко, грубо. Создается ощущение, что они чуть ли не заранее наметили себе жертвы. Они откровенно хулиганят: наносят удары клюшкой даже по лицу, лезут в драку.
И что самое странное: молчат судьи. Им как будто даже импонирует такая игра. Зрители не свистят, не протестуют, Они ничему не удивляются: к такой игре привыкли, да тут еще свои «бьют» чужих…
Оканчивается период. Пока ничья – 1:1. Лица у наших ребят в кровоподтеках. Кое-кто уже не может продолжать встречу.
И тут-то мы, тренеры, не выдержали. Вместе с Аркадием Ивановичем Чернышёвым мы после некоторых колебаний объявляем хоккеистам: каждый, именно каждый, должен продумать, как он будет действовать на поле, чтобы дать острастку зарвавшемуся противнику. Мы сказали, что никому не простим никакой осторожности, призвали ребят действовать смело, решительно, резко, быть настоящими хоккейными бойцами.
Опасаясь, что ребята нас не так поймут, что во втором периоде на поле начнется откровенная потасовка, какие бывают во встречах профессионалов, мы объяснили, что хамить, хулиганить, как канадцы, ни в коем случае нельзя. Играть жестко, но стараться удерживаться в рамках. Ловить соперников в углах, у бортов поля, подводить их к нашим защитникам и внезапным столкновением лишать их устойчивости, а возможно, и желания играть.
И вот началось! Это было соперничество не в мастерстве. Не в технике и тактике. Это была сшибка характеров, суровая проверка воли, лихая мужская схватка, сражение, Где и со стороны наших хоккеистов правила трактовались подчас, наверное, слишком вольно.
И вдруг… мы заметили, что канадцы растерялись, события разыгравшиеся на поле, оказались для них полнейшей неожиданностью. Они, оказывается, и не думали, не подозревали, что советские хоккеисты могут и умеют постоять за себя. Не знали, что молодежь у нас и сильная, и смелая, и самолюбивая, что характер у русских людей удалой, что и подраться наши умеют не хуже других.
В первом же игровом отрезке после совершенно правильного силового приема один канадец покидает поле. Немного позже, сильно хромая, уходит другой.
Это был колоссальный психологический удар.
Канадцы не выдержали. Они привыкли к безнаказанной грубости на поле во встречах с советскими хоккеистами, а тут…
Здоровые, сильные, задиристые парни, только что откровенно хамившие, побежали к судьям жаловаться на наших хоккеистов. Они требовали, чтобы советские спортсмены играли более корректно.
Трибуны продолжали хранить молчание. Мне кажется, что зрители даже не поняли, что бьют уже канадцев. Бьют по правилам, но довольно ощутимо.
Судьи взяли сторону канадцев и начали удалять наших хоккеистов.
Но мы, тренеры, решили выдержать такую игру до. конца. Даже находясь в численном меньшинстве, ребята играли по-прежнему жестко, укрощая распоясавшихся соперников. После второго периода уже вели мы – 5:1.
В раздевалке оживленно и даже… весело, хотя у многих синяки, шрамы, кровоподтеки. Кто-то из ребят, обращаясь к тренерам, говорит с укоризной:
– Если бы раньше разрешили так играть, меньше бы. у нас ушибов было…
Неожиданно к нам в раздевалку приходят руководители канадского клуба. Приходят с предложением играть корректно, честно. Объясняют, что через несколько дней им играть матч на первенство своей лиги и они опасаются, что при такой игре могут недобрать состав на предстоящую встречу. Такая, как сегодня, игра им может дорого обойтись.
Мы ответили, что рады их предложению. Что тоже хотим играть по-настоящему, спортивно, корректно. Но предупредили: престиж свой уронить не позволим, на грубость будем отвечать самой жесткой игрой. Ну, а что силы, воли, мужества нам не занимать – в этом канадцы уже убедились…
На мой взгляд, в тот день мы нашли удачный ключ к «укрощению» грубого противника. Мы отвечали не его же оружием, не разухабистой, откровенной дракой, а умением вести жесткую силовую борьбу в рамках правил, сдерживая себя и играя на грани удаления. А в правилах хоккея, надо сказать, заложено немало и острых иголочек и тяжелых кувалд, дающих вместе все возможности для приведения в чувство самого наглого противника, пытающегося испытать нашу смелость, выдержку и мужество.
Может быть, мы были не правы? Может быть, следовало выпрашивать у канадцев корректную игру? Не думаю! Ведь канадцы не хотели идти нам навстречу; Они были уверены, что мы их боимся, что мы не умеем играть в силовой хоккей. А поскольку договориться о корректной игре было нельзя, то следовало заставить противника отказаться от грубости, заставить его уважать нас. В конце концов мужество – это не только «терпение и постоянство», но и – вспомним Даля – «доблесть, храбрость, отвага, спокойная смелость в бою и опасностях. Однако я должен заметить, что мы, тренеры, смогли пойти на такой рискованный шаг только потому, что были уверены в рыцарстве наших ребят. Мы знали: в самой ожесточенной борьбе они не утратят контроля над собой, не превратятся в заурядных хулиганов.
Хоккей – игра не только красивая, но и мужественная.
И проявляется мужество в разных формах. Все зависит от характера матча, от соперника. В одном случае надо сдерживаться, мужественно принимать все обиды и несправедливости, в другом – так же мужественно давать понять сопернику, что команда его не боится.
Думаю, что скоро, в ближайшие годы, состоится серия наших игр с профессионалами. Кажется мне, что скоро лопнет терпение профессионалов, что надоест им наша гегемония на официальный мировой престол. Должно же их в конце концов задеть, что русские, молодая по возрасту команда, бросили им открытый вызов.
К грядущим сражениям с чародеями шайбы мы готовимся не только в плане совершенствования своей тактики, техники, физической подготовки, но и в плане волевой, психологической настроенности, внутренней собранности. Каждый хоккейный солдат должен знать, что ждет его впереди. Вот почему мы провели несколько соответствующих экспериментов во время турне по Канаде и в городе Калинине, где однажды сыграли Я0 канадским профессиональным правилам с командой «Шербрук Биверс» – обладателем кубка Аллана.
Это был нехороший матч, хоккеисты часто и много дрались. Это был грязный хоккей. Но мы оказались вынуждены провести этот эксперимент, чтобы канадцы не застали нас врасплох.
Перед будущими встречами мы будем настаивать, чтобы матчи эти проводились в рамках правил – в конце концов и правила профессионалов не позволяют устраивать на поле побоища и драки. Там сказано лишь, что силовая борьба разрешена по всему полю. К такой силовой борьбе мы готовы. Но на всякий случай мы решили пойти навстречу канадцам и поиграть в этот грубый, ужасный хоккей.
Любопытно, что уже на двадцать восьмой минуте, когда на поле происходила настоящая потасовка, по рекомендации судей матч прекратился. В судейской комнате собрались судьи и тренеры, чтобы выяснить, как же играть дальше. Мой коллега, играющий тренер Джордж Рой, бывший профессионал, который, судя по его внешности – рубцам на лице, отсутствию зубов, – повидал на своем веку немало, предложил прекратить матч в таком виде и начать играть по нашим любительским правилам.
Экспериментом мы остались довольны. Дело, как понимает читатель, конечно, не в победе с разгромным счетом 15: 4. Гораздо важнее другое – мы почувствовали, что можем играть в разный хоккей, в том числе и в самый жестокий, и ради победы наши спортсмены способны на самопожертвование. Нас порадовало, что никто из ребят в этом матче не был травмирован, хотя тренеры на всякий случай решили ведущих своих игроков поберечь. В этот день места Альметова, Александрова, Локтева, Кузькина, Брежнева, других наших лидеров заняли молодые, чуточку безрассудные ребята, из тех, кому безразлично, с какого этажа прыгать – первого или четвертого, если это в интересах дела.
В конечном итоге мужество, все поведение спортсмена на поле должно быть подчинено одной цели – победе. А идти к победе можно разными путями.
Идти своим путем
Дирижер хоккейных побед
Нужны ли нам универсалы?
Морис Ришар недоумевал:
– У кого вы учились?.. Почему так своеобразна ваша игра?
Мы учились у многих, у всех понемногу. Старались подметить, перенять все интересное.
Но прежде всего искали свое, свои пути. Собственное творческое лицо. Собственную, неповторимую манеру. Мы хорошо понимали: копия, даже самая мастерская, никогда не превзойдет оригинал.
Я всегда выступал и выступаю против копирования почерка зарубежных, команд. И делаю это не из-за квасного своего патриотизма, а потому, что перенос черт, качеств какой-то иностранной школы хоккея без учета национальных особенностей, специфики развития этой игры в своей стране – дело никчемное и даже вредное.
Канадцы, особенно профессионалы, – самые техничные игроки в мире. Это бесспорно. И разумеется, у них есть чему поучиться. Но сводить магистральный путь развития отечественного хоккея к работе над одной только техникой нельзя: для того чтобы быть с шайбой, как канадцы, на «ты», нужны годы. Нужно новое поколение хоккеистов: с теми, кому 25, многого не добьешься.
Где же выход? Как мы можем догнать канадцев? Мне кажется, что выход может быть один – совершенствуя технику, ликвидируя технические огрехи в своей игре, опираться на сильные стороны нашего хоккея, против которых противники не нашли противоядия.
Несколько цифр. Процент результативности наших нападающих был раньше равен 9. Другими словами: из каждых 100 атак у нас 9 завершаются голом. У канадцев процент успешно завершаемых атак выше – 20–23, а у профессионалов достигает даже 30. Но когда канадские хоккеисты играли с нами в Стокгольме, то этот процент упал у них до 8,5, в то время как у нас он возрос до 11. В ходе встречи с канадцами на чемпионате мира в Тампере разница результативности наших нападающих и форвардов из-за океана была еще выше: у нас – 18 процентов успешных атак, а у них – всего 7,5.
В Любляне мы победили канадцев со счетом 3:0.
Наши мастера задушили посланцев страны кленового листа своим бешеным темпом, заставили, вынудили их часто ошибаться. Канадские спортсмены не привыкли играть в таком игровом режиме и потому уступали нам не только в скорости, умении играть коллективно, но и в… технике.
По итогам турнира в Вене список самых результативных хоккеистов возглавили пять наших нападающих – Анатолий Фирсов, Виктор Полупанов, Вениамин Александров, Александр Альметов и Владимир Викулов. Это случайность? Простая удача? Нет, нет и еще раз нет! Годы объемного, пытливого труда позволили наконец-то нашим хоккеистам стать высокорезультативными мастерами. При этом очень приятно подчеркнуть, что у каждого из них есть свой, фамильный почерк, проявляющийся в той или иной манере атаки, взятия ворот.
Особенность нашей техники заключается в том, что она базируется на высокоразвитом атлетизме. Мы понимали, что отменная физическая подготовка в наших условиях (напоминаю, что наш хоккей отставал от канадского лет эдак на 30–40, и этот разрыв предстояло сократить в 7-10 лет) была практически единственной кратчайшей тропинкой к высотам технического мастерства. И потому наша техника надежна, ей не мешает игра в высоком темпе, советские хоккеисты и на больших скоростях отлично распоряжаются шайбой.
Чтобы овладеть техникой, мы положили немало труда. Еще раз о результативности. В 1958 году результативность советской национальной команды во время турне по Канаде равнялась 4 процентам. А сегодня? Сборная СССР в Вене установила свой рекорд: 20 процентов наших атак во всех семи матчах были успешными, а в трех последних играх цифра эта снизилась лишь немного – до 16 процентов. Звено, где играют Викулов, Полупанов и Фирсов, установило мировой рекорд, перекрыв все достижения шведов, чехов, американцев и канадцев: 45 процентов их атак оканчивались успешно, взятием ворот соперника. 30 забитых и З пропущенные шайбы – таков итог их выступлений на льду венского Штадтхалле. И этот рекорд установили вчерашние мальчишки, двадцатилетние хоккеисты, ведомые прославленным асом Анатолием Фирсовым.
Почему, говоря о технике, я ограничиваюсь рассказом только о возросшей результативности наших хоккеистов? Нет ли здесь подмены понятий? Думаю, что нет. Результативность аккумулирует в себе все аспекты технического мастерства хоккеиста. Результативность – это и техника владения шайбой, и широкая ориентировка, и смелость, и бойцовские качества, и творческое понимание хоккея, и умение предусмотреть развитие атаки, предугадать третий или четвертый ход собственного розыгрыша шайбы или намерений соперника.
Хотелось бы, кстати, добавить, что результативность спортсмена зависит во многом и от его характера. Вряд ли будет удачлив спортсмен, если он эгоист, недобрый человек, думает только о себе, забывая о партнерах, если он не готов к самопожертвованию.
Казалось бы, успехи советского хоккея в последние годы должны были утвердить всех в верности избранного нами пути. Но вот в 1965 году один из наших самых уважаемых тренеров и специалистов выступает в журнале и призывает наших игроков к универсализации, объясняя это свое предложение тем, что универсалами являются все крупнейшие профессиональные канадские мастера.
Да, канадцы – виртуозы, универсалы. Канадские профессионалы – игроки высокого класса. За их игрой кроется высочайшее индивидуальное мастерство. Вот почему они пока еще пренебрегают тактическими новшествами и играют по старинке, по немудреному принципу: где шайба, там и играй. Вот почему они и играют на любом месте.
Автор статьи считает, что уже пора потребовать и от наших хоккеистов умения играть на любом месте. В конце концов, поясняет он, мы и сейчас действуем по принципу «пять в атаке, пять в обороне».
Но «все в нападении, все в защите» – это вовсе, к сожалению, не значит, что каждый наш хоккеист одинаково хорошо играет на любом месте. Все-таки абсолютное большинство нападающих у нас существенно отличается от защитников. Хотя бы, например, умением более успешно завершать атаки команды. И пока почти все наши универсалы – это, как правило, середняки. Они вроде все умеют и нападать и защищаться, – но получается это у них посредственно.
Я твердо уверен, что в наших условиях, когда команда представляет собой необычайно дружный, сплоченный коллектив, сильный именно своим коллективизмом, выдающимся мастером можно считать лишь того, кто обладает яркими чертами спортивного таланта, какими-то индивидуальными качествами, присущими только ему одному и дающими право ему выступать в определенном амплуа.
Хоккей, в сущности, «своеобразное многоборье», где компонентами мастерства являются техника броска, передача, ведение шайбы, а также ловкость, сила, мужество, чувство партнера, хитрость, интуиция и т. д. Мой идеал не средний многоборец, равный во всех элементах мастерства, а многоборец с какими-то блестящими индивидуальными качествами, со своим «коньком», пусть даже что-то и не умеющий хорошо делать.
Вот почему я считаю совсем неправильным, когда иные наши тренеры воспитывают у своих подопечных Всего понемножку, подтягивая слабые стороны, меньше обращают внимания на яркие черты дарования парня. Это, мол, и так у него в порядке.
В связи с этим несколько строк хотел бы посвятить Валерию Никитину, хоккеисту воскресенского «Химика». Я лишь недавно хорошо узнал его – в те дни, когда он был включен в состав сборной СССР и направился на венский чемпионат мира.
Валерий, на мой взгляд, хороший, честный, трудолюбивый и скромный хоккеист. В Вене он сделал для команды все, что мог. Никитин здорово помог коллективу, когда мы перевели его в нападение и когда ему пришлось играть – фактически без тренировок, не сыгрываясь специально, – со звеном Старшинова. Он там выполнял сложную роль и справился с ней неплохо. Валерий – человек очень скромный, пытливый, толковый. Он хорошо понимает хоккей, с ним приятно поговорить, и я рад, что с ним познакомился.
Но Валерий, к сожалению, хоккеист-универсал. Поблагодарив его после чемпионата мира, мы откровенно сказали, что жалеем о его неудачной хоккейной судьбе. Да, неудачной. Я не оговорился. Он поздно попал в сборную, и не потому, что его не «замечали» тренеры: Никитин игрок, к сожалению, не яркий, не выдающийся. И не его в этом вина.
Может ли быть чемпионом мира команда, состоящая из десятка игроков такого плана?
Думаю – вряд ли.
У Валерия нет ярких отличительных черт игрового почерка. Физические данные у него посредственные, нет взрывного рывка. Есть, правда, ловкость, на которой базируется его довольно высокая техника. Но это не техника Александра Альметова или Бориса Майорова, Виталия Давыдова или Анатолия Фирсова, – уровень ее ниже. Искусство Валерия менее совершенно, чем искусство других хоккеистов сборной. Защитник Валерий средний, и мы, откровенно говоря, побаивались за него. На столкновения он по-настоящему не идет, потому что не привык к ним, его этому не учили. Никитина неверно было бы сравнивать с могучими нашими защитниками – А. Рагулиным, О. Зайцевым, В. Кузькиным, Э. Ивановым, но он и В. Давыдову, самому «маленькому» нашему защитнику, уступает в силовом единоборстве.
Наконец, Валерий не может считаться классным защитником еще и потому, что не умеет распоряжаться шайбой в одно касание. Валерий в этом отношении стоит среди защитников на последнем месте.
Но я пишу об этом не для того, чтобы еще раз напомнить Никитину о его недостатках. И я прошу Валерия не сердиться на меня, что я говорю здесь о нем в таком плане. Дело в другом. Валерий – лучший среди тех, кого хотели воспитать универсалами. Но даже лучший уступает остальным хоккеистам сборной. Стало быть, нужно говорить об ошибочности всей линии на подготовку хоккеистов-универсалов. И не вина, еще раз напоминаю, а беда Валерия, что из него хотели воспитать пресловутого универсала. В «Химике», где взята линия на универсализацию, Никитин играет долгие годы, и вот результат. Не случайно в этой команде не воспитан ни один высококлассный игрок, правда там начинал играть А. Рагулин, но нынешним Рагулиным он стал все-таки, простите за нескромность, в ЦСКА и в сборной.
У Валерия нет конкретного амплуа, и если он полезно играл на чемпионате мира, то только за счет своего мужественного характера и самолюбия, и я сожалею, что нам пришлось его критиковать, он достоин, только благодарности.
Чтобы стать высококлассным мастером, сегодня уже просто необходимо обладать какой-то своей, неповторимой гранью таланта, уметь делать то, что никто другой, не умеет. Что стоил бы Александр Альметов, если бы потерял вдруг свой коронный финт? Что стоил бы Вячеслав Старшинов, если бы не его удивительная хватка, чутье позиции, колоссальная работоспособность? Что представлял бы собой Борис Майоров, если бы не было у него каскада столь остроумно и четко исполняемых финтов?
А разве был бы у нас Бобров, крупнейший мастер своего времени, если бы его заставляли действовать как универсала не только в нападении, но и в обороне?
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?