Текст книги "Боевая подготовка СМЕРШа"

а) вести агентурно-осведомительную работу;

б) производить в установленном законом порядке выемки, обыски и аресты военнослужащих Красной Армии, а также связанных с ними лиц из гражданского населения, подозреваемых в преступной деятельности;

в) проводить следствие по делам арестованных с последующей передачей дел по согласованию с органами прокуратуры на рассмотрение соответствующих судебных органов или Особого совещания при Народном комиссариате внутренних дел СССР;

г) применять различные специальные мероприятия, направленные на выявление преступной деятельности агентуры иностранных разведок и антисоветских элементов;

д) вызывать без предварительного согласования с командованием в случаях оперативной необходимости и для допросов рядовой и командно-начальствующий состав Красной Армии.

Через неполный месяц, а именно, 15 мая 1943 года, для агентурно-оперативного обслуживания пограничных и внутренних войск, милиции и других вооруженных формирований Наркомата внутренних дел приказом НКВД СССР № 00856 был создан Отдел контрразведки СМЕРШ НКВД СССР (начальник – генерал-майор С.П. Юхимович).

Итак, существовал не один абакумовский СМЕРШ, а целых три СМЕРШа, не подчиняющиеся друг другу. Хотя можно понять, ГУКР СМЕРШ НКО подчинялось Сталину, Управление контрразведки НК ВМФ – адмиралу Кузнецову, а отдел СМЕРШа НКВД – комиссару госбезопасности 1 – го ранга Берии.

Приходилось иногда читать, что СМЕРШ Абакумова контролировал СМЕРШ НКВД и самого Берию. Конечно же, это элементарное заблуждение пишущей братии…

* * *

После образования Главного управления контрразведки СМЕРШ НКО СССР в апреле сорок третьего года было получено право гражданства и поддержки сверху заниматься военным контрразведчикам зафронтовыми операциями.

В ГУКР СМЕРШ для этих целей создается специальный орган – 4-й отдел главка. Подразделение было небольшим (всего 25 человек «сталинских волкодавов), но они развернули сразу же практику таких прицельных ударов изнутри по противнику, что результаты не заставили себя долго ждать. Коллектив «четверки» стали зубрами своего дела. Именно они были наделены полномочиями по ведению «контрразведывательной работы на стороне противника с целью выявления каналов проникновения фашистской агентуры в части и учреждения Красной армии.

Отдел состоял из двух отделений. Одно из них готовило агентуру для действий за линией фронта, второе собирало и анализировало материалы о деятельности органов и школ разведки противника, их постоянный и переменный составы.

Непосредственно в действующей армии контрразведывательную работу вели 2-е отделы фронтовых управлений СМЕРШ с санкции руководства ГУКР СМЕРШ.

С апреля 1943 по февраль 1944 года отдел возглавлял Петр Петрович Тимофеев, а с февраля 1944 года и до самого конца войны – генерал-майор Георгий Валентинович Утехин. Это действительно была кузница, где старательно учились и на основе удачной практики создавали хитроумные детали крупных операций по внедрению нашей агентуры в абверкоманды и айзацкоманды и другие разведывательно-диверсионные и террористические школы, штабы и органы гитлеровской Германии.

Как известно, чтобы знать замыслы врага, надо максимально сблизиться с ним через проверенных и преданных делу негласных источников. И действительно, военные контрразведчики поняли, что внедренной нашей агентурой можно заставить вольно или невольно преподавать нам уроки адекватных действий, а точнее, прицельных ударов по самому противнику – ударов изнутри. Итак, наши старшие коллеги учились воевать, сообразуясь с новой обстановкой, сложившейся в силу внезапно ворвавшегося супостата. И не стеснялись учиться, нередко набивая шишаки, во имя спасения в будущем тысячи жизней наших граждан – воинов, партизан и мирного населения.

Надо сказать, что новая военная обстановка требовала не только концентрации внимания при составлении планов операций и работы с негласным аппаратом, заброшенным за линию фронта, она также предполагала психологическую и физическую закалки.

Учились воевать, получая информацию о конкретных спецслужбах противника:

– из агентурных источников;

– путем допросов военнослужащих Красной армии, вышедших из окружения или бежавших из плена;

– допросов военнопленных, имевших отношение к разведывательным службам противника.

Результаты теории через практику дали сразу же положительные результаты. Так, только за 10 месяцев после образования СМЕРШа – с апреля 1943 по февраль 1944 года – военными контрразведчиками в германские разведывательные органы и школы было внедрено 75 агентов, около 40 из них, успешно выполнив поставленные задачи, возвратились к своим направленцам – офицерам СМЕРШа.

За этот период зафронтовая агентура представила сведения на более 350 официальных сотрудников абвера, и около одной тысячи выявила шпионов и диверсантов, которых готовили для переброски в расположение частей и в тыл Красной армии. Результат явился ошеломляющий: 176 разведчиков противника было арестовано сотрудниками СМЕРШа, 85 агентов немецких спецслужб явились с повинной, 5 завербованных кадровых сотрудников немецкой разведки остались работать в своих разведывательных подразделениях по заданию советской военной контрразведки.

* * *

Внедрялась агентура СМЕРШа и в формирования так называемой Русской освободительной армии (РОА) под руководством предателя родины бывшего генерала РККА Власова в целях их разложения. В результате активной наступательной тактики за указанное время на советскую сторону перешли 1202 человека.

Стали практиковать заброску в немецкий тыл агентурных групп. Как правило, она состояла из 3–6 человек. Возглавлял группу в обязательном порядке опытный армейский чекист. В ее состав входили проверенная агентура и обязательно радист или радистка.

Перед группой ставились конкретные задачи, сводившиеся к следующему:

– сбор сведений о разведывательных органах и специальных школах противника;

– внедрение в них нашей агентуры;

– захват кадровых сотрудников, их агентуры и нацистских пособников.

Для этого требовались элементарная физическая сила и выносливость, что всегда учитывалось кадровиками при оформлении кандидатов на оперативные должности.

Результаты радовали руководство на Лубянке. Только за январь – октябрь 1943 года в тыл противника было направлено 7 агентурных групп в составе 44 человек. За время нахождения их на вражеской территории ими было привлечено к сотрудничеству с органами советской военной контрразведки 68 человек. Потери во всех группах составили четыре человека.

По-разному оценивали работу военных контрразведчиков командиры разных степеней.

Вот как вспоминал это время и особистов-смершевцев армеец ветеран Великой Отечественной войны полковник Евгений Иванович Орлов:

«За время войны мне пришлось служить с семью сотрудниками особых отделов, с 1943 года – СМЕРШа. По привычке мы их долго называли особистами. Службы наши как бы разные, а по сути мы делали одно общее дело – защищали Родину. И еще нас роднило то, что все мы были как бы из одного окопа. Трое особистов перешли на службу в контрразведку из пехоты, один был артиллеристом, другой, кажется, танкистом, и только двое начали войну как кадровые контрразведчики.

Были они людьми разными. Кто-то жестче, кто-то мягче, но таких, которые только тем и занимались, что в тылу на продскладах объедались, а по ночам нашего брата мордовали, мне не попадалось.

Обстановку в подразделениях контрразведчики знали не хуже, а то и лучше меня. Порой задевало, когда подчиненные докладывали не мне, а им: кто из бойцов фашистскую листовку читает, кто на ту сторону поглядывает, а кто советскую власть ругает.

Потом, когда опыта набрался, перестал обижаться. Каждый должен заниматься своим делом: командир – командовать, а контрразведчик шпионов ловить. И ловили! На моей памяти несколько мерзавцев поймали. Как на них вышли и разоблачили, мне не докладывали, у каждого свои секреты, но о другой стороне работы контрразведчиков могу судить компетентно – их помощь мне и другим командирам в деле поддержания боевой готовности была неоценимой.

Случилось это, когда мы вели бои под Витебском. Командование полка поставило перед батальоном задачу: скрытно форсировать реку и завладеть плацдармом. Я вызвал ротных и довел ее, а через час о ней знал последний «Ванька-взводный». Дошло и до Александра Ивановича – нашего особиста. У нас состоялся нелицеприятный разговор – мне нечем было крыть. Окажись среди моих бойцов мерзавец и перебеги к фашистам, столько жизней из-за одного болтуна загубили бы. Кончился наш разговор с Александром Ивановичем тем, что я промыл мозги ротному».

Кажется, на первый взгляд пустяшное дело, но такая болтливость могла привести к непоправимым последствиям – полк заплатил бы за разгильдяйство и нарушение режима секретности сотнями жизней солдат и офицеров, оказавшихся фактически в заклании.

Таких историй, рассказанных автору, варившемуся в кругу ветеранов-смершевцев, еще служивших в пору его лейтенантских погон, было превеликое множество.

* * *

«Болтун у телефона – находка для шпиона», «Не болтай!», «Бываешь в разведке – посмотри на ветки. Не спи в секрете – ты за всех в ответе!», «Болтун – находка для врага!» и др. Эти точные, как говорится, не в бровь, а в глаз фразы, ставшие крылатыми, точно отражали цену неосторожно оброненного слова или непродуманного действия. Утечка такой режимной информации иногда приводила к срыву серьезной операции и оборачивалась сотнями, а порой тысячами загубленных человеческих жизней. Вина в таких случаях лежит на бахвальстве и головотяпстве отдельных военнослужащих.

Красная армия представляла собой огромный организм противоборства с жестоким и коварным врагом. В ее рядах, как говорится, хватало разгильдяйства и беспечности со стороны отдельных должностных лиц. Поэтому органам СМЕРШа приходилось выступать в роли сурового стража военной и государственной тайны. К нарушителям воинской дисциплины подходили всегда строго, несмотря на высокие звания, должности и заслуги.

Так, накануне подготовки к курскому сражению военнополитическое руководство СССР, понимая всю его важность для хода войны и судьбы Родины, потребовало от войскового командования беспрецедентных мер по сохранению в тайне от противника замысла операции. Все делалось для обеспечения скрытности подготовки войск к отражению гитлеровского наступления.

Контроль за реализацией этих мер был возложен на органы военной контрразведки СМЕРШ.

Без оперативного внимания армейских чекистов не оставались даже высшие органы боевого управления Красной армии, в которых по определению не должно было быть шпионов, разгильдяев и болтунов. Однако в жизни случались разные сбои в строгом соблюдении режима секретности. Взять хотя бы вскрытые факты утечки секретной информации на одном из участков Брянского фронта.

В.С. Абакумов по этому случаю подготовил справку-докладную. Вот ее фрагмент:

«Совершенно секретно

Председателю ГКО И. Сталину

Представителю Ставки А. Василевскому

О причинах расконспирации предстоящих наступательных действий на участке Брянского фронта.

По сообщению управления СМЕРШ Брянского фронта, проводившаяся в мае и июне с.г. подготовка к наступательным действиям на участке 61 – й и 63-й армий была проведена без достаточного соблюдения военной тайны и маскировки при сосредоточении войск, что дало возможность противнику догадаться о проводимых нами мероприятиях на этом участке фронта.

Так, например, начальник артиллерии 61-й армии генерал-майор Егоров, будучи осведомленным о подготовке операции по прорыву обороны противника на участке и предупрежденный командованием фронта о соблюдении строжайшей тайны, сообщил об этом некоторым командирам, в том числе подполковнику Лазареву и майору Сергиевскому.

4 мая с.г. на участке прорыва Егоров организовал военную игру «Наступление» с начальниками артиллерии дивизий и командирами полков. Для разработки плана прорыва обороны противника Егоров привлек весь оперативный отдел штаба армии, в том числе машинистку Домнину и чертежника Афонина.

27 мая с.г. Егоров раздал план наступления командиров корпусов, бригад и артиллерийских полков.

Несмотря на указание командования фронта не выводить на огневые позиции прибывающие вновь артиллерийские части, не усиливать артиллерийского огня на участке армии, Егоров приказал командирам артиллерийских частей занять огневые позиции, произвести пристрелку одним орудием от батареи. В результате пристрелки орудий на участке армии образовался массированный артиллерийский огонь. Это дало возможность противнику догадаться о мероприятиях наших частей…

В. Абакумов»

Дальше в докладной записке давались перепроверенные данные, в том числе от арестованной при переходе на нашу сторону немецкой агентуры и захваченных в плен гитлеровцев. Они подтвердили, что противнику стало известно о подготовке наступления частей Красной армии на участках 61-й и 63-й армий.

Война учила военных контрразведчиков, она указывала на ошибки, которые троица – оперативники, командование и власть пытались быстро исправить. Ни в каких академиях нельзя было предусмотреть через теоретические наработки реалии суровой практики войны. Но, с другой стороны, эту самую практику тайной войны нужно было пропустить через преподавательские умы гуру – опытных практиков из числа волкодавов контрразведки, чтобы она стала достоянием молодых оперуполномоченных особых отделов, а потом и СМЕРШа.

Забота об учебе контрразведчиков

По указанию народного комиссара обороны СССР И.В. Сталина стали быстрыми темпами создаваться учебные заведения, заточенные для соответствующей подготовки сотрудников военной контрразведки. Армия росла, соответственно должны были создаваться дополнительные центры по подготовке армейских контрразведчиков. Еще надо было учитывать естественную убыль в ходе боевых действий личного состава в системе СМЕРШа.

Так, в июне сорок третьего выходит

ПРИКАЗ

Народного комиссара обороны

15 июня 1943 года

СОДЕРЖАНИЕ: «Об организации школы и курсов Главного управления контрразведки НКО СМЕРШ и создания резерва оперативного состава при управлениях и отделах фронтов и военных округов».

1). Для подготовки и переподготовки оперативного состава органов СМЕРШ организовать при Главном управлении контрразведки СМЕРШ 4 постоянные школы: 1-ю Московскую – на 600 человек, 2-ю Московскую – на 200 человек, Ташкентскую – на 300 человек, Хабаровскую – на 250 человек со сроком обучения от 6 до 9 месяцев и курсы с 4-месячным сроком обучения в городах Новосибирске – на 200 человек и Свердловске – на 200 человек.

2). Для слушателей школ и курсов установить денежное содержание:

а) лицам среднего и старшего начальствующего состава по ранее занимаемым должностям;

б) лицам рядового и младшего начальствующего состава стипендию в размере 400 рублей в месяц.

Начальнику Главного управления тыла Красной Армии генерал-полковнику интендантской службы тов. Хрулеву обеспечить школы и курсы всеми видами довольствия.

Для укомплектования кадрами органов контрразведки СМЕРШ новых формирований и пополнения убыли оперативного состава – создать при Главном управлении контрразведки СМЕРШ, управлениях и отделах фронтов и военных округов постоянно действующий резерв кадров от 50 до 100 человек. (Сталин зачеркнул последние пять слов и дописал – по 50—100 человек.)

Резерв пополнять за счет нового набора из числа младшего и среднего командно-политического состава армии.

Личный состав резерва содержать за счет общего некомплекта контрразведки СМЕРШ и тарифицировать по ставкам, установленным для должностей оперативного состава органов СМЕРШ.

Народный комиссар обороны

И. Сталин»

Это и был основной источник кадров для СМЕРШа. Никакие школы «рукопашного боя», «стрельбы по-македонски», ухода от пуль «маятником», бросков «снопом» и прочие не готовили резерва для СМЕРШа. Это элементарный миф. За время многолетней контрразведывательной службы по обеспечению безопасности ГРУ автор не встретил ни одного подтверждения этому от старших коллег-смершевцев и не видел никаких документов на эту щекотливую тему как в ГРУ, так и в КГБ.

Недавно пришлось прочитать такой опус одного «знатока» СМЕРШа и ГРУ:

«Система рукопашного боя создавалась в 20-30-е годы для подготовки нелегальной агентуры ГРУ специалистами советской военной разведки. Использовались как известные, так и практически неизвестные боевые системы Востока и Запада, наработки отечественных специалистов: В.А.Спиридонова, Н.Н. Ознобишина, В.С. Ощепнова, А.А. Харлапиева, боевой и применимый к бою бытовой опыт народов СССР, практика уголовной среды.

В разработке привлекались ведущие медики, биологи, биофизики, спортивные специалисты, опытные артисты цирка. Основным механизмом при разработке системы был анализ реальных боевых контактов и учебно-тренировочных боев с приговоренными к высшей мере наказания уголовниками, боевиками антисоветских подполий и бандитских формирований, низовой агентурой вражеских разведок.

Отбирались максимально эффективные приемы и удары, позволяющие моментально нейтрализовать и уничтожить любого противника, не требующие много времени для овладения ими. Во время войны система использовалась также для подготовки знаменитых «волкодавов» советской военной контрразведки СМЕРШ».

Правда, смешно готовить костоломов из нелегала или контрразведчика из СМЕРШа, забывая о том, что они сражались в основном с противником без личного соприкосновения с ним, за исключением, может быть, разыскников, и работали исключительно мозгами.

Свои учебные заведения (школы, курсы) по подготовке сотрудников СМЕРШа существовали и на флоте. Занятия в них шли с учетом флотской специфики. В феврале 1944 года с целью подготовки оперативного состава контрразведки СМЕРШ Народного комиссариата Военно-морского флота (НК ВМФ) был издан приказ об открытии с 1 марта 1944 года Высшей школы контрразведки ВМФ с годичным сроком обучения по подготовке офицерского состава.

В ней должно было обучаться до 650 человек.

Школы по подготовке военных контрразведчиков для СМЕРШа открывались и в других городах СССР: Минске, Ленинграде, Киеве и проч.

Преподаватели во всех учебных заведениях СМЕРШа внушали слушателям и курсантам мысль, что контрразведчик обязан быть сильнее разведчика по разным параметрам. Только так можно разоблачить агента противника. Он должен быть охотником, – то есть добыть добычу, перехитрив зверя.

Именно после выхода приказа Сталина № 227 «Ни шагу назад!» и Постановления Совета народных комиссаров СССР № 415–138 сс о создании в системе НКО СССР военной контрразведки СМЕРШ произошло изменение установки – вражескую агентуру надлежало брать только живьем – «только в невредимом состоянии» для последующих перевербовки и засылки снова в стан противника. Но многие агенты противника из числа бывших военнослужащих РККА хватались как за соломинку за предложение поработать на Родину и таким образом искупить хотя бы часть своей вины.

Одной из наиболее известных школ военной контрразведки считается Новосибирская. На ее примере автор попытался познакомить читателя с системой преподавания в школах и на курсах. Методология учебы была практически идентична во всех учебных заведениях СМЕРШа.

История школы такова.

В 1934 году создается общесоюзный Народный комиссариат внутренних дел – НКВД СССР. Одним из основных его подразделений становится правопреемник ОГПУ – Главное управление государственной безопасности НКВД СССР.

В соответствующем постановлении ЦИК СССР от 10 июля 1934 года говорилось:

1. «Образовать общесоюзный Народный комиссариат внутренних дел Союза ССР с включением в его состав Объединенного государственного политического управления.

2. На Народный комиссариат внутренних дел Союза ССР ВОЗЛОЖИТЬ:

а) обеспечение революционного порядка и государственной безопасности:

б) охрану общественной (социалистической) собственности.

3. В составе Народного комиссариата внутренних дел образовать Главное управление государственной безопасности;

4. В союзных республиках организовать республиканские народные комиссариаты внутренних дел, действующие на основе Положения об общесоюзном НКВД, а в РСФСР установить вместо НКВД институт уполномоченных НКВД СССР В автономных республиках, краях и областях организовать управления комиссариата внутренних дел союзных республик».

Царская Россия оставила не лучшее поле, где сеялись зерна образованности. Сплошная безграмотность глубинки удручающе действовала на процесс подбора кадров в промышленном производстве и юриспруденции. Органы государственной безопасности тоже остро нуждались в подготовленных кадрах. В 1935 году только 12 % всех сотрудников органов ГУГБ НКВД СССР прошли различные формы специального обучения.

Руководителей Лубянки тревожило качественное состояние оперативного состава. Нужно заметить, что общекультурный и общеобразовательный уровень оперсостава, особенно на периферии, несмотря на принимаемые меры по программе «культурной революции», был относительно низок. Многие чекисты даже в тридцатые годы имели начальное образование. Поэтому в этот период НКВД СССР принимает решение о реформе системы обучения чекистов и создании десяти межкраевых школ (МКШ) по подготовке оперативного состава УГБ. В период с 1935 по 1941 год ежегодный набор в эти школы составлял около двух тысяч человек. Центральной школе, ставшей потом Высшей школой КГБ при Совете Министров СССР (теперь это Академия ФСБ) в Москве, предписывалось сосредоточиться на переподготовке действующего оперативного состава.

На основании приказа наркома внутренних дел СССР Г. Ягоды от 10 августа 1935 года одна из десяти межкраевых школ Главного управления государственной безопасности была сформирована в городе Новосибирске.

Эта школа УГБ предназначалась для подготовки оперативного состава территориальных органов госбезопасности – помощников оперуполномоченных УГБ и оперуполномоченных райгораппаратов.

Приказом устанавливались контингент переменного состава школы в количестве 200 человек и годичный срок обучения. Первый набор школы предписывалось укомплектовать за счет лиц, окончивших в 1935 году полный курс рабфаков, учащихся техникумов и других учебных заведений, имеющих опыт партийной и комсомольской работы, а также за счет демобилизованного среднего и младшего командного состава пограничной и внутренней охраны НКВД и работников неоперативных отделов НКВД.

Учебный план утверждался наркомом внутренних дел СССР. Как уже говорилось, он был рассчитан на двенадцать месяцев. Из них тридцать дней отводилось на оперативную стажировку, столько же – на летние лагерные занятия по военно-физической подготовке, а также десять дней на зимние каникулы.

Курсантам предстояло изучить:

– историю ВКП(б);

– политическую ЭКОНОМИЮ СССР;

– историю ВЧК – НКВД;

– агентурно-оперативную работу;

– формы и методы подрывной деятельности противника;

– уголовное право;

– следственное право;

– оперативно-чекистские игры;

– оперативное делопроизводство;

– а также ознакомиться с работой органов рабоче-крестьянской милиции и других подразделений НКВД СССР.

Новосибирская школа УГБ в организационном отношении была подчинена начальнику Управления НКВД по Западно-Сибирскому краю (с 1937 года – Новосибирской области).

Первые курсанты прибыли из Северного, Восточно-Сибирского и Западно-Сибирского краев, Кировской, Саратовской, Омской и Курской областей. Их подбирали и готовили вышеупоминаемые управления НКВД по краям и областям. К чему готовились абитуриенты? Конечно же, говоря современным языком, к тестированию. В школе кандидаты подвергались проверке по общеобразовательной подготовке, проходили медицинский осмотр и мандатную комиссию. Удивительно то, что отсев был незначительным. Из числа принятых на учебу около 60 % курсантов имели образование 6–7 классов. Конечно, с таким уровнем общего образования будущих оперативников ждала нелегкая учеба.

15 октября 1935 года состоялось официальное открытие Новосибирской школы УГБ. Исполняющий обязанности начальника школы чекист А.П. Путимцев в этот день объявил приказ о ее открытии и нарезал задачи, стоявшие перед преподавателями и курсантами чекистского учебного заведения. Сложности в учебном процессе начались с первых дней: не хватало учебников и наглядных пособий; классы и казармы были примитивно оборудованы; в окнах жилых помещений отсутствовали форточки; в учебных классах не хватало не только досок, но и мела; приходилось тратить время при стоянии в очереди в туалеты и умывальные комнаты; учебный процесс тоже хромал из-за отсутствия высокообразованных специалистов, так как использовались в основном опытные практики, не имеющие никаких навыков в преподавательской деятельности, и т. д.

Но, несмотря на эти трудности, у курсантов была тяга к знаниям и применении их на практике. Так, выпускник тех лет Кузьма Петрович Ищин вспоминал время учебы положительно. Он, в частности, говорил:

«Все мы горели желанием быстрее овладеть необходимыми знаниями и посвятить себя служению Родине на самом передовом крае борьбы… Несмотря на трудности, мы, молодые коммунисты и комсомольцы, даже в этих условиях успешно завершили учебу и, гордые званием чекиста, выехали на практическую работу».

Первый начальник межкраевой школы ГУГБ НКВД СССР Илья Зусьевич Рубин приступил к исполнению обязанностей 3 января 1936 года на основании приказа НКВД СССР от 10 декабря 1935 года. Это был опытный оперативник. Одним словом, это был ветеран-чекист. Работал вместе с Ф.Э. Дзержинским – в ВЧК с 1919 года. С 1930 по 1935 год служил в Центральной школе НКВД СССР преподавателем, начальником отдела, начальником курса и помощником начальника школы.

Он так оценивал задачи обучения в школе перед преподавателями и курсантами в одном из выступлений в январе 1936 года:

«Товарищи, наша школа должна вооружить слушателей… чекистскими знаниями и навыками, чтобы мы смогли… работать на ответственном этапе классовой борьбы. Брака политического в нашей учебе быть не должно быть, борьба за качество должна развернуться как никогда и терпимо быть не может снижение в оценках…»

Нельзя забывать, что приближался кровавый тридцать седьмой. Многие из выпускников школы вольно или невольно принимали участие в кровавых сшибках с «врагами народа». Немало из них полегло в результате «мягкотелости» из-за наветов своих же коллег.

Когда читаешь откровения бывшего начальника ВШ КГБ СССР генерал-лейтенанта Евгения Петровича Питовранова, сослуживца руководителя СМЕРШа В.С. Абакумова, оказавшегося в застенках Лубянки, понимаешь, в какое сложное время приходилось работать нашим старшим коллегам. С ним автору этого повествования довелось встречаться. Виною этому хаосу были холуи недальновидных политиканов и недоброжелатели из своей же среды.

В 1937–1938 годах в школе регулярно проводились митинги постоянного и переменного составов, на которых поддерживались и одобрялись громкие политические процессы в отношении «врагов народа».

Но вернемся к школе. Накануне войны в МКШ преподавались следующие дисциплины: русский и иностранный (немецкий) языки, история партии, экономическая география, уголовное право, стрелковое дело, математика и др.

Со временем в школе совершенствовался учебный процесс, нацеленный на качественную подготовку оперативников.

Руководство СССР, чувствуя агрессивный характер гитлеровской Германии и ее нацеленность на восток, приняло решение об усилении роли органов ГБ. Так, еще 3 февраля 1941 года Указом Президиума Верховного Совета СССР аппарат Главного управления госбезопасности был выведен из состава НКВД СССР и преобразован в общесоюзный Наркомат госбезопасности (НКГБ СССР).

В годы Великой Отечественной войны задачи и организация работы Новосибирской межкраевой школы, как и всех органов государственной безопасности, претерпели структурные изменения. Резко возросла потребность в подготовке сотрудников для органов военной контрразведки, естественная убыль которых особенно в первые месяцы войны – в период повального отступления наших войск, давала о себе знать.

Тревожное время заставляло реагировать соответствующим образом. Уже в начале июля 1941 года на базе Новосибирской МКШ НКГБ СССР 3-м отделом Сибирского военного округа были созданы краткосрочные курсы подготовки оперативного состава для военной контрразведки со сроком обучения один месяц.

В первом наборе было 306 курсантов, в основном призванные из запаса политработники и командиры Красной армии. По воспоминаниям ветеранов, в основу обучения на краткосрочных курсах было положено общее знакомство с организацией оперативной работы в воюющих войсках.

Структурная чехарда в органах госбезопасности продолжилась. В июле 1941 года органы военной контрразведки и госбезопасности были вновь включены в систему НКВД СССР. Думается, здесь не обошлось без влияния Берии на Сталина.

Постановлением Государственного комитета обороны СССР от 17 июля 1941 года 3-е управление НКО СССР было преобразовано в Управление особых отделов НКВД СССР и на его основании Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 июля 1941 года НКВД и НКГБ были объединены в НКВД СССР.

Главной задачей особых отделов, как писал в своей книге ветеран ВКР, участник Великой Отечественной войны генерал-майор в отставке Леонид Георгиевич Иванов в книге «Правда о «СМЕРШе», было проведение решительной борьбы со шпионажем и предательством в частях Красной армии и ликвидация дезертирства непосредственно в прифронтовой полосе. Особым отделам было предоставлено право ареста дезертиров, а в необходимых случаях и расстрела их на месте.

На войне, по неполным данным, более 6 тысяч армейских чекистов сложили свои головы, защищая редуты Отчизны на незримом фронте борьбы с противником.

В апреле 1943 года Государственный комитет обороны признал необходимым вновь провести реорганизацию органов НКВД СССР. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 апреля 1943 года был образован Народный комиссариат государственной безопасности СССР и его органы на местах. Постановлением Совета народных комиссаров СССР от 19 апреля 1943 года органы военной контрразведки были переданы в Народный комиссариат обороны СССР и Народный комиссариат Военно-морского флота СССР, где соответственно организовались Главное управление контрразведки СМЕРШ НКО СССР и Управление контрразведки СМЕРШ НКВМФ СССР.

На органы военной контрразведки СМЕРШ возлагались задачи по борьбе со шпионской, диверсионной, террористической и иной подрывной деятельностью в частях, учреждениях и на кораблях Красной армии и Военно-морского флота. ГКО обязал армейских чекистов также принять необходимые меры, исключающие возможность безнаказанного перехода агентов противника через линию фронта, активизировать процесс внедрения нашей агентуры в разведцентры противника, бороться с дезертирством и изменой Родине, антисоветскими проявлениями среди военнослужащих и другие предупредительные мероприятия.