Текст книги "Боевая подготовка СМЕРШа"

Сразу же встал остро вопрос совершенствования системы подготовки оперативного состава военной контрразведки, который решался путем создания соответствующей системы учебных заведений.

В июне 1943 года нарком обороны СССР И.В. Сталин приказал для подготовки и переподготовки оперативного состава органов СМЕРШа организовать при ГУКР СМЕРШ четыре постоянные школы, а также курсы с четырехмесячным сроком обучения в Новосибирске и Свердловске на двести человек на каждых курсах. И уже в ноябре того же года новосибирские курсы по подготовке оперативного состава были реорганизованы в школу ГУКР СМЕРШ НКО СССР. Численность обучающихся составляла 400 человек.

Большое внимание в работе преподавателей с переменным составом уделялось:

– изучению таких проблем, как осмысление наработанного опыта борьбы органов военной контрразведки СМЕРШ с гитлеровской разведкой на фронтах и в прифронтовой полосе;

– розыску забрасываемой в наш тыл агентуры из числа советских граждан, попавших в плен, а также предателей Родины, завербованных на временно оккупированной гитлеровцами советской территории;

– индивидуальной работе с курсантами;

– использованию для выступлений смершевцев, имеющих конкретные оперативные результаты;

– ознакомлению курсантов с приказами, директивами и другими обобщенными документами ГУКР НКО СМЕРШ, направленными для руководства в повседневной оперативной деятельности и др.

В июле 1944 года состоялся первый выпуск слушателей школы ГУКР СМЕРШ. Около трехсот, а точнее, 289 человек были откомандированы на фронт. Всего за годы войны в Новосибирске на краткосрочных курсах и в школе ГУКР СМЕРШ прошли подготовку около 4000 военных контрразведчиков.

Во время службы автора в Особом отделе КГБ СССР по Южной группе войск вспомнилось выступление командующего Группы участника Великой Отечественной войны, Героя Советского Союза, генерал-полковника Б.П. Иванова на одном из итоговых совещаний в Особом отделе. Дословно передать не смогу его мысль, но в ней была примерно такая оценка деятельности армейских чекистов в годы войны. Он впервые из военных после хрущевского шельмования органов госбезопасности подчеркнул, что смершевцы, участвуя в боях, не только решали контрразведывательные задачи, но и ходили в атаки, заменяли в бою выбывших из строя командиров. Более половины из них отдали свои жизни на полях сражений.

Это выступление имело положительный эффект для армейских контрразведчиков. После такой оценки наших старших коллег крупным военачальником оперативникам в полках работать стало намного легче…

Приказом МГБ СССР от 22 марта 1946 года Новосибирская межкраевая школа НКГБ СССР была переименована в Новосибирскую школу МГБ СССР.

Новосибирская школа ГУКР НКО СССР СМЕРШ свою работу продолжала до 31 марта 1948 года. 5 апреля 1952 года Новосибирская школа была переименована в школу № 311 МГБ СССР с назначением готовить кадры для органов военной контрразведки, входивших в систему 3-го Главного управления МГБ СССР. В ходе инспекторских проверок вскрылись и недостатки – слабое знание курсантами стрелкового оружия, а также вооружения, которым в те годы оснащались войсковые части Советской армии, и слабая программа физической и строевой подготовок.

С образованием 13 марта 1954 года Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР школа стала называться Средней специальной школой № 311 КГБ при СМ СССР.

Агентурное противодействие

Основной и главной задачей контрразведывательных органов СМЕРШа была борьба с немецкой агентурой. В начале войны гитлеровская разведка, уверовав обещаниям фюрера в ходе молниеносной войны добиться блицкрига над СССР, особенно не активничала. Конечно, заброски агентов из числа советских военнопленных существовали, но агенты страдали поверхностным знанием инструктажей и отсутствием разносторонней подготовки.

Перед ними ставили в основном простые задачи:

– сеять панику в отступающих частях Красной армии;

– навязывать бойцам пораженческие настроения;

– совершать диверсии на железных дорогах;

– указывать цели для бомбометания пилотам люфтваффе путем пуска ракет и сигнальных фонарей;

– собирать сведения о воинских частях, позициях, арсеналах и пр.

Агенты снабжались непродуманными до конца легендами и слабыми документами прикрытия.

Но в дальнейшем, когда немецкая военная машина стала буксовать, когда вермахт почувствовал увеличение силы сопротивления со стороны Красной армии, гитлеровцами были приняты соответствующие меры по качественному использованию агентуры. Она теперь делилась по специализации: разведчики, диверсанты, террористы и пропагандисты.

Поэтому примерно с начала 1942 года спецслужбы фашистской Германии начали резко наращивать масштабы агентурных операций против частей и учреждений Красной армии. Так, в 1942 году в спецшколах и учебных пунктах абвера и СД одновременно проходили «вышкол» – подготовку до полутора тысяч человек. В обучении использовались уплотненные программы с расчетом по времени: для специалистов шпионажа – 1,5 месяца, для будущих радистов и диверсантов – до 3 месяцев.

Известный советский разведчик и партизан, «почетный сотрудник госбезопасности» полковник А.П. Святогоров, охотившийся по заданию Лубянки за Эрихом Кохом и уничтоживший с товарищами по оружию, заброшенными в глубокий немецкий тыл, Люблинскую диверсионную школу абвера путем подрыва и атаки силами партизанского отряда и спецгруппы ГБ, рассказывал:

«В этом суперсекретном заведении гитлеровцы готовили для засылки в нашу страну диверсионные группы… Так вот, это осиное гнездо – Люблинскую диверсионную школу – нам было поручено Центром уничтожить.

Мои люди проникли в нее (через подготовленную агентуру. – Прим. авт.), все разузнали, а когда в школу прибыл шеф Люблинского гестапо Аккардт… мы провели серьезную боевую операцию. Все разгромили, почти всех преподавателей и сопротивляющихся курсантов перестреляли, захватили документы и несколько инструкторов школы, которые на допросе дали ценные показания…

К сожалению, Аккардта живым тогда взять не удалось. Потом его прикончили в другой операции…»

Таких осиных гнезд немцы наштамповали великое множество.

В год школы выпускали до 10 тысяч шпионов, террористов и диверсантов. Поэтому перед военной контрразведкой – особыми отделами, а потом и СМЕРШем стояли важные задачи по проникновению в разведцентры противника нашей проверенной агентуры. И с этой задачей армейские чекисты справились с честью, переиграв противника на его поле.

Зафронтовая работа военных чекистов в годы войны считалась одним из главных направлений оперативной деятельности. Начальник Департамента военной контрразведки ФСБ РФ генерал-полковник Александр Григорьевич Безверхний в понятие «зафронтовая работа» вложил такие мысли:

«Главные задачи этой работы – агентурное проникновение к планам и секретам противника, получение упреждающей информации о его диверсионно-террористических устремлениях по отношению к нашей армии. СМЕРШу, в частности, удалось иметь уникальные, на мой взгляд, агентурные позиции в центре, в самом сердце абвера. Они дали возможность агентурным путем получать достоверную информацию о планах немцев. То, что они пытались совершить покушение на Сталина, а также осуществить сотни, тысячи других террористических актов. И это им не удавалось! Силами контрразведки, силами СМЕРШа удалось добыть стратегическую информацию об основных замыслах Гитлера, и Ставка имела упреждающую информацию о всех планах, намерениях, направлениях удара немцев… Представьте, сколько жизней было сохранено, какая серьезная помощь была оказана фронту…

Входе блестяще налаженной работе армейские чекисты располагали подробными сведениями об агентах противника еще в период их подготовки в разведшколах. Так, с 1 октября 1943 года по 1 мая 1944 года военные контрразведчики перебросили в тыл противника 345 агентов, среди них 50 перевербованных агентов германской разведки. Возвратились после выполнения задания – 102; 57 внедрились в разведшколы, а 26 остались в разведорганах, выполняя задание военной контрразведки.

Благодаря показаниям возвратившихся из-за линии фронта агентов военные чекисты задержали 43 германских разведчика, получены установочные данные на 620 сотрудников разведорганов и 1103 агентов, из них 273 арестованы».

В этом повествовании начальника Департамента военной контрразведки ФСБ есть отповедь тем «знатокам» СМЕРШа, которые без стеснения утверждают, что армейские чекисты не занимались «зафронтовой работой». Проникновение через свою агентуру в разведшколы неприятеля не их дело, мол, хватало другой, более грубой работы. По их мнению, эти задачи решали сотрудники 4-го управления НКВД СССР во главе с генералом Павлом Анатольевичем Судоплатовым.

На самом деле документы свидетельствуют, что «зафронтовую работу» военные контрразведчики – особисты начали проводить уже в первые месяцы войны. Пусть не так активно, как это делали сотрудники СМЕРШа, но и они знали толк в засылке своих «казачков» в логово врага. Они не ждали указаний Центра, а действовали по обстановке.

Начальник Особого отдела Южного фронта комиссар госбезопасности 3-го ранга И.С. Сазыкин в июле 1941 года сообщал в Центр начальнику Управления особых отделов НКВД СССР В.С. Абакумову в докладной за № 00431:

«21 июля с.г. в городе Тирасполе работниками Особого отдела Южного фронта были приняты три ходака, оставленные нами с разведывательными целями в тылу неприятеля в городе Бендеры (Бессарабия)».

Интересная деталь, Сазыкин еще называет зафронтовую агентуру по терминологии Гражданской войны – ходаками.

Отмечались случаи активного противодействия спецслужбам противника и на других участках театра боевых действий.

Так, согласно отчету Особого отдела НКВД Ленинградского фронта от 3 ноября 1941 года о результатах агентурно-оперативной работы:

«За отчетный период приобретено 112 агентов, из них маршрутной (агентуры. – Прим. авт.) – 24, резидентов для особых отделов армий – 4, агентуры «Д» (диверсионно-террористическая деятельность. – Прим. авт.) – 55, агентуры из числа военнопленных – 29…»

Разве это не положительный результат смелого подхода к данной проблеме особистов в форс-мажорной обстановке.

22 июня 1941 года начальник Особого отдела 14-й армии Ленинградского военного округа, ставшего со временем Карельским фронтом, полковник Н.Н. Клочев, не ожидая указаний из Лубянки и начала военных действий в Карелии со стороны финских войск, принял инициативное решение по срочной подготовке нашей агентуры для внедрения в спецслужбы и штабы противника.

Считая этот участок работы наиболее сложным, ответственным и способным принести большую пользу для наших войск, он выделил наиболее опытных военных контрразведчиков и поставил им соответствующие задачи. Возглавил это направление работы начальник контрразведывательного отделения 14-й армии Т.А. Чижевский.

Он активно подключился к приобретению нужной агентуры и направлению ее в тыл противника для внедрения в разведорганы противника. Результат превзошел ожидания. Уже в августе 1941 года от успешно внедренного в разведшколу врага нашего агента стало известно о ведущейся подготовке к выброске крупного десанта на моторных лодках через Топозеро, расположенное на севере Карелии.

Выброской этого десанта преследовалась цель захватить железнодорожную станцию Лоухи и тем самым парализовать работу Северной железной дороги. Это был коварный замысел врага с учетом того, что на этом направлении наши войска понесли большие потери, а резервов поблизости не было. Тогда руководство Особого отдела НКВД Карельского фронта приняло решение быстро сформировать боевую группу и направить ее на перехват вражеского десанта.

Противник не ожидал внезапного противодействия чекистского отряда, который оказался для немцев настоящей западней. Небольшая группа советских воинов сумела отбить атаку превосходящего в несколько раз по численности вражеского десанта.

Решением Военного совета 14-й армии за личное мужество и умелые боевые действия 26 офицеров и солдат из роты охраны Особого отдела армии были награждены орденами и медалями.

А вот еще один пример из послужного списка Чижевского. Согласно указанию начальника Особого отдела армии, ему было поручено сформировать еще две оперативно-чекистские поисковые группы из красноармейцев-пограничников во главе с командирами Бойцовым и Соломиным с задачей возможного выхода на прорывающуюся через линию фронта вражескую агентуру с целью возможной ее перевербовки.

После двухнедельного безрезультатного поиска Соломин и его бойцы-пограничники, усталые и вконец измотанные, вернулись в Кандалакшу для кратковременного отдыха.

Старшему лейтенанту Бойцову и его красноармейцам сопутствовала удача. Ранним первосентябрьским утром, когда небо, прикрытое густой облачностью, сеяло нудный мелкий дождь и рассвет с трудом опускался, невдалеке от засады появился с рюкзаком за спиной неизвестный человек. Поглядывая по сторонам, он двигался в направлении Мурманска.

Безлюдье, сравнительно удаленный от линии фронта район, раннее утро и ненастная погода, вероятно, усыпили его бдительность.

Бойцов вынырнул из-за огромного валуна с пистолетом в руке и громко скомандовал:

– Стой, руки вверх!

Человек дернулся, прыгнул в сторону, но оступился и упал.

– Вставай… Кто такой будешь?

– Петров Петр…

– Документы есть?

– Есть, начальник…

Он достал паспорт на имя Петрова Петра Ивановича, справку с места работы и пропуск НКВД в пограничную зону. Документы на первый взгляд были настоящими.

– Откуда и куда следуете? – спросил Бойцов.

– В Мурманск к семье…

– Что в рюкзаке?

– Рыба семье… В городе, сами, наверное, знаете, с продуктами проблема… двое пацанов, – лепетал явно перепуганный Петров.

При проверке кроме рыбы на дне рюкзака чекисты обнаружили портативную радиостанцию…

Агент был задержан и в конце концов изобличен. Он оказался Алексеевым Петром Степановичем, завербованным абверкомандой и направленным с разведзаданием в Мурманск.

Там решалась его судьба – через суд или перевербовку…

* * *

Завязка этой истории, полной героизма и драматизма, лежала в начале войны. Осенью 1941 года фашистская группа армий «Центр» броневыми клиньями сомкнула кольцо окружения советских войск на Киевском направлении. В окружение попали войска 21-й, 5-й и 37-й армии Юго-Западного фронта. Больше недели советские части и соединения вели кровопролитные бои в окружении, а затем, разбившись на многочисленные отряды и группы, стали прорываться к своим. Среди солдат и офицеров, запертых во вражеском котле, оказался и начальник склада горюче-смазочных материалов (ГСМ) 5-й армии двадцативосьмилетний техник-лейтенант 1-го ранга Петр Иванович Прядко.

Имя Петра Ивановича Прядко, несмотря на подвиги, я неслучайно его действия в логове врага назвал во множественном числе, потому что каждый день пребывания в немецком окружении был равен подвигу.

Бывший школьный учитель с Полтавщины, очутившись по заданию военных контрразведчиков в логове одного из подразделений германской военной разведки, сумел раскрыть и обезвредить сто тридцать шпионов и диверсантов. О его уникальной работе за линией фронта руководитель СМЕРШа генерал-полковник В.С. Абакумов докладывал Верховному Главнокомандующему товарищу Сталину.

Начальник склада горюче-смазочных материалов (ГСМ) техник-интендант П.И. Прядко 27 ноября 1941 года с трудом выбрался из окружения, где находился более двух месяцев.

Грязный, оборванный, голодный, он предстал вместе с другими солдатами и офицерами, вышедшими из окружения, перед нашими воинами на передовой. Входе беседы в Особом отделе НКВД отступающей 6-й армии Юго-Западного фронта оперативники удивились его памяти. Он называл номера воинских частей, места дислокации немецких гарнизонов, имена и фамилии лиц, которые мытарили с ним в окружении, и прочее. Чекисты поверили в его исповедь и предложили вновь направиться в тыл противника, но на этот раз со специальным заданием. Их интересовала работа абвергруппы-102 при штабе 17-й пехотной армии вермахта, противостоящей в это время войскам нашей 6-й армии.

Заключительное решение принимал, конечно же, начальник Особого отдела НКВД армии капитан госбезопасности (полковник) Павел Андреевич Рязанцев. Он внимательно прочел обобщенную справку, написанную подчиненными, беседовавшими с ним, ознакомился с их предложением о возможности «игры» с немцами, и вызвал на беседу Прядко.

Внимательно еще раз прослушал его двухмесячную одиссею и, согласившись с мнением своих подчиненных, заявил:

– Петр Иванович, мы верим в вашу добропорядочность, поэтому и решили сменить профиль прошлой службы. Идет жестокая война, война не на жизнь, а на смерть – кто кого. Против наших частей активно действует абвергруппа-102. Нам интересно знать, что она замышляет против нас. А отсюда возникла задача – проникнуть в ее логово, закрепиться там и попытаться изнутри нейтрализовать ее деятельность. Объем работы огромен, но и риск не меньший. Все на добровольных началах. Вы вправе отказаться…

– Ну как я могу отказаться, – без всякой бравады заметил Петр, – война требует смелых и быстрых решений. Вся страна сейчас живет суровой жизнью. Постараюсь, товарищ полковник, правильно решить возложенную на меня задачу.

– Значит, договорись. Легенда вам известна. Только просьба – ни на шаг от нее!

– Ясно…

Еще почти месяц его готовили военные контрразведчики, и вот наконец в ночь с 14 на 15 января 1942 года советский разведчик под оперативным псевдонимом Гальченко перешел линию фронта как перебежчик и сразу же был определен в лагерь военнопленных, расположенный в городе Славянске. Согласно легенде, его жизнь в Советском Союзе не баловала – несколько раз мотал срок по тюрьмам. Последний раз он якобы сидел в Воркуте. Среди солагерников по плену Петр не жалел черной краски в адрес советской власти. Его сразу же заприметил один из абверовских вербовщиков – некий Зубов. Он помог Прядко встретиться с представителем абвергруппы-102. Немец предложил ему сотрудничество, на что советский офицер после некоторых «колебаний» ответил «согласием» работать «на благо великого рейха». Он даже был принят шефом немецкой абвергруппы подполковником Паулем фон Гопф-Гойером.

Немцы торопились с подготовкой подобных своих агентов. После непродолжительных обучения и инструктажа в ночь с 25 на 26 января он был переброшен на советскую территорию под кличкой Петренко с группой агентов. Дело в том, что в это время гитлеровцы готовили мощное наступление на южном направлении и остро нуждались в точной разведывательной информации. Шпионов из числа бывших военнопленных абвергруппа-102 практически ежедневно забрасывала десятками. Расчет был прост – даже пусть из десяти вернется один – и то удача.

Вернувшись в Особый отдел НКВД 6-й армии, Прядко сообщил ценные сведения об этой группе абвера, ее преподавательском составе, назвал установочные данные на четырнадцать агентов и их псевдонимы из числа бывших военнопленных, готовящихся к заброске в тыл Юго-Западного фронта. Сообщил и о приметах и местах «работы» в тылу наших войск трех заброшенных вместе с ним агентах. Вскоре они были локализованы и уничтожены, так как оказали сопротивление.

После детального инструктажа в Особом отделе 6-й армии Прядко снова был переправлен через линию фронта. А тем временем во второй половине мая 1942 года значительные силы Юго-Западного фронта оказались во вражеском котле, в том числе и 6-я армия с ее Особым отделом. В ожесточенных боях погибли или пропали без вести и некоторые военные контрразведчики. Погиб в окружении и начальник отдела капитан госбезопасности Павел Андреевич Рязанцев.

Прядко понял, что ему надо возвращаться в «свою» абвергруппу.

С удачливым агентом опять встретился Гопф-Гойер, которому Петр «высыпал на стол целый ворох заслуживающей внимания информации». Тут были номера воинских частей, места их дислокации, направление движения воинских эшелонов, фамилии командиров частей…

Обычно скупой на похвалу шеф абвергруппы был настолько растроган, что встал из-за стола, подошел к Прядко и, похлопав его по плечу, заметил:

– Вы настоящий молодец. Вы так хорошо всех обманули и принесли еще столько сведений. О вас надо рассказать всем агентам, и это для них будет поучительно. О, если бы все так оперативно работали, как вы, мы бы многое знали о русских. Пока отдыхайте. Я скажу, чтобы вам дали много денег, папирос и водки».

И все же абверовец насторожился одной деталью и поинтересовался, почему из всех заброшенных агентов вернулся только он.

– Сразу же после пересечения линии фронта мы попали под бомбежку. Один все время отставал, и мне, кажется, оказался трусом – сбежал, а двое погибли. Царство им Небесное. Мы спрятались в сарае, но их нашли осколки бомбы», – согласно легенде ответил Петр.

Следует заметить, что время немецкой бомбежки и местонахождение воронки агентура Гопфа-Гойера тщательно проверила. Вернувшись в абвергруппу, агенты доложили, что действительно бомбежка была в указанное Петренко время, нашли воронку и сарай, под слоем кирпича рухнувшей стены они обнаружили тела двух его напарников. Все совпало.

2 июня 1942 года Петр получил «повышение по службе». Его назначили писарем в канцелярию абвергруппы-102. Немцы учли его «честность, старание», умение подделывать любые подписи и каллиграфический почерк. Теперь он мог добывать самую ценную информацию – установочные данные и приметы на забрасываемую агентуру. Те едва успевали перейти линию фронта, как попадали в руки армейских чекистов.

Это насторожило непосредственного начальника Прядко – предателя, 28-летнего Валерия Шевченко. Он стал копать под нашего разведчика. Тогда Прядко решил просто задачу избавления от опасных глаз. Зная, что шеф любит кутнуть в обществе слабого пола, он похитил у него со стола несколько листов секретных документов и… выбросил на территории абвергруппы. Материалы обнаружил часовой и отнес их в канцелярию. В ходе разыскных мероприятий гитлеровцы быстро нашли Шевченко в одной пьяной компании, увезли и вскоре расстреляли.

Начальником канцелярии стал Петр Самутин – в прошлом петлюровский офицер. Однажды проверяя серию изготовленных Прядко фиктивных документов, он обнаружил мелкие неточности, какие были сделаны нашим агентом умышленно. Началось дознание. Прядко арестовали, но он пояснил, что «неточности были им сделаны случайно из-за спешки в работе и неразборчиво написанных образцов». Ему поверили, приняв во внимание прошлые «заслуги Петра Петренко».

Через несколько месяцев у разведчика скопилось много материалов – их надо было как-то реализовать. В это время абвергруппу-102 перебрасывали из Украины в Ростовскую область. Самутину надоело возить с собой награбленное имущество, и он решил это сделать через своего подчиненного. Прядко согласился отвезти барахло родителям Самутина. Тот оформил проездные документы, а Петр сумел на денек заглянуть и к матери. Он устроил тайник в печке: выбил два кирпича, замуровав в нишу чугунок со сведениями на 88 агентов и 33 фотографии, и попросил мать не топить печь до прихода наших войск. А документы передать командованию…

* * *

Летом 1942-го абвергруппа-102 перебазировалась в Ростов-на-Дону. В одном из домов по улице Баррикадной появились странные постояльцы – солдаты и офицеры, одетые в красноармейскую форму. Они послушно выполняли приказания военных начальников. На пленных они не походили – перемещались без конвоиров. Хозяев дома с дочкой Верой выселили в сарай, а в комнаты завезли парты, столы, стулья. Немцы периодически «пленных» куда-то уводили, и они не возвращались.

«Расстреливают, наверное, несчастных, – подумала девушка. – Но почему же они без охраны?»

С одним из новых жильцов, голубоглазым Петром, она подружилась. Он ей понравился. В одной из бесед она даже призналась:

– У меня сохранился комсомольский билет, спрятанный на чердаке.

– Ты всем говоришь об этом?

– Нет, только тебе.

– Ну вот на этом и поставим точку. Лишнее не болтай.

Однажды, подметая во дворе, ее окликнул голос из подвала. Это был Петр, как выяснилось, посаженный за какую-то провинность.

– Есть кто во дворе?

– Нет никого.

– Возьми и спрячь, – он протянул ей несколько листков из школьной тетради, исписанных мелким почерком. – Когда придут в город наши, передай бумаги офицеру НКВД.

Через несколько недель все постояльцы спешно засобирались уезжать. С кузова автомашины Петр крикнул Вере:

– Будешь ждать?

– Буду, Петя…

* * *

Немцы отступали под натиском наших войск, абвергруппа-102 переместилась в Краснодарский край. Ее начальником стал капитан Мартин Рудель, которого вскоре сменил жесткий по характеру капитан Карл Гесс, – фашисты нервничали. С целью компрометации руководства абвергруппы Гесс оказался к тому же отпетым пьяницей и распутником, Петр вместе с привлеченным им для подпольной работы шофером группы Василием Матвиенко провели операцию. Темной осенней ночью они написали на стене огромными буквами: «Здесь живут шпионы во главе с Гессом и прочими бандитами. Вам не уйти от заслуженной кары!» Утром началась настоящая паника. Прядко «спалил» целую школу шпионов! Подозрение пало на новичков и местных партизан. Абвергруппу пришлось расформировать, а слушателей отправить снова в лагерь военнопленных и набирать новых рекрутов для тайной работы. Многим преподавателям пришлось менять псевдонимы, а Карл Гесс был отстранен от должности начальника и отправлен на передовую.

Сами абверовцы чувствовали ненадежность агентуры из числа военнопленных, но ведь надо же было брать если не качеством, то хотя бы количеством завербованных агентов! Немецкий военный разведчик «номер два», заместитель начальника абвера генерал-лейтенант Ганс Пиккенброк, в своих показаниях после войны писал:

«Россия – самая тяжелая страна для внедрения агентов вражеской разведки… После вторжения германских войск на территорию СССР мы приступили к подбору агентов из числа советских военнопленных. Но было трудно распознать, имели ли они действительно желание работать в качестве агентов или намеревались таким путем вернуться в ряды Красной армии…

Многие агенты после переброски в тыл советских войск никаких донесений нам не присылали».

Вера в добропорядочность оккупационных властей в любой стране и в любые времена встречалась местным населением, как правило, в штыки. Так было, так есть и так будет. Тем более фашисты своими зверствами ожесточили людей.

Но вернемся к нашему герою. Благодаря его «стараниям» был скомпрометирован ряд сотрудников абверкоманды: казначей группы фельдфебель Аппельт, агент абвера, предатель, ярый украинского националиста Роман Лысов и другие.

Своими удачными ходками в тыл врага Прядко сумел завоевать высокий авторитет и доверие со стороны руководства Особого отдела. Оперативный работник лейтенант госбезопасности Макеев, который вел дело, в боевой характеристике на «Гальченко» отмечал:

«По своим качествам исключительно толковый работник, грамотный, сообразительный, быстро и хорошо ориентирующийся в боевой обстановке. К заданиям относится серьезно и выполняет их точно в соответствии с нашими указаниями».

В последние месяцы «работы на абвергруппу-102» Прядко сорвал диверсионно-террористическую акцию по подрыву нефтеналивных емкостей на юге страны. Диверсанты были уничтожены.

К осени 1943 года он уже почти полтора года находился без связи с Особым отделом. У него накопилось много материалов, а потому он решил любым путем выйти на своих. В сентябре он попросил у начальства отпуск якобы для эвакуации семьи, проживающей на Полтавщине. Ему пошли навстречу. 25 сентября 1943 года Петро Петренко – Прядко покинул расположение абвергруппы и вскоре встретился с передовыми частями Красной армии. Он тут же явился в Особый отдел с отчетом. Встретили его с нескрываемым удивлением, поскольку считали Гальченко расстрелянным немцами.

Что касается итогов его работы в логове абверкоманд, достаточно привести рассекреченную докладную записку:

«Совершенно секретно.

Заместителю наркома обороны СССР -

начальнику Управления контрразведки СМЕРШ

комиссару государственной безопасности 2-го ранга

товарищу Абакумову

г. Москва

СООБЩЕНИЕ

по агентурному делу «ЗЮД» о возвращении из тыла противника зафронтового агента Гальченко

17 мая 1943 года в расположение Отдела СМЕРШ по 57-му стрелковому корпусу после выполнения специального разведывательного задания в абвергруппе-102 возвратился зафронтовой агент Гальченко.

По заданию 00 НКВД 6-й армии в январе 1942 года он был послан в тыл противника с целью внедрения в немецкий разведорган.

Выполнив это задание, Гальченко в начале февраля возвратился из тыла противника, будучи завербованным немецкой разведкой в г. Славянске.

Вторично с соответствующим дезинформационным материалом Гальченко был заслан в тыл противника 14 апреля 1942 года и возвратился обратно 17 мая 1943 года.

Из тыла противника Гальченко вернулся с двумя немецкими шпионами – Чумаченко и Погребинским. Кроме того, он доставил материалы на 18 официальный сотрудников, 101 агента и 33 фотографии из личных дел, а также образцы бланков и печатей разведывательно-диверсионного органа абвергруппа-102.

Особого внимания заслуживает его информация о возможных планах фашистского военного командования начать летом с.г. наступление на Курском направлении.

Добытые агентом Гальченко разведывательные материалы и его отчет о проделанной зафронтовой работе направлены в ваш адрес установленным порядком.

Начальник Управления контрразведки

НКО СМЕРШ

Центрального фронта

генерал-майор (Вадис)

18 мая 1943 года

№ 2/8767»

После прибытия из фронтовой командировки он вычислил еще шесть официальных сотрудников абвера, доведя их счет до двадцати четырех.

За заслуги перед Отечеством, проявленные мужество и героизм в тылу противника, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 июня 1944 года он был награжден орденом Красного Знамени.

Потом была служба по родной военной специальности. День Победы застал в должности начальника ГСМ в польском городе Щецине. Потом была служба в Грузии и Австрии. Войну закончил в звании капитана, на пенсию ушел в 1962 году майором. С Верой они встретились после войны. Она его дождалась.

– Не ревновал? – спросила она.

– Не ревнует тот, у кого нет хотя бы капли надежды. У меня она была.

Прожили они с Верой Павловной долгую жизнь – пятьдесят шесть лет! Длительное время он работал начальником хозяйственной службы по строительству спортивного комплекса СКА в Ростове-на-Дону. Работал он в системе СКА до 85-летнего возраста. Умер он, не дожив одного года до 90-летнего юбилея, в 2002 году.