Текст книги "Лишний материк. Книга первая. Наших бьют!"

Заглянул, там его ждали и Светлана, и Илья со всеми своими жёнами. За чаем и кофе Алексей и предложил побывать на некой двести шестьдесят шестой планете, где возникли неизвестные противоречия техногенного мира с магией. В принципе Артём и не возражал – какая разница, где этот срок проходить, но несколько вопросов задал. Отвечали ему все – кто хотел.

– Почему, скажите, как кто-то попадает в иной мир, так обязательно в средневековье, что с вами случилось, что в других книгах?

– Не просто в иной, а именно в магический. Представь себе, что вот тут у нас на Земле магия появилась вдруг. Прямо сейчас. Не только в Тридевятове, а стала в лице носителей распространяться повсюду. А ведь и нельзя сказать, что мир наш уж шибко высокотехнологичный – есть, куда развиваться. Представил? Долго говорить не стану, просто кто гарантирует что не отыщется маг-недоумок, экспериментатор доморощенный, которому интересно, можно ли сбить пассажирский самолёт, утопить корабль, взорвать плотину? Хватит пары таких опытов, чтобы стала понятна опасность такого явления как магия. Ага, дальше – запреты, ограничения, наказания и прочее. И желание их обойти. Ещё дальше – война всех со всеми. Вот не уживается магия с технологией и не столь уж высокой, с тем же порохом, к примеру, или электричеством…

– А с телегами и мечами уживается без проблем. Они, кстати, не только в средневековье были, древний мир – Шумер, Египет, Китай, Рим, Греция, да та же Русь тоже много умели. Магия и там уживётся. Тормозить технический прогресс станет, но уживётся. Раньше – вряд ли. Мы можем сделать штаны, вырастить рожь, вылечить корову, так для того они должны быть сначала эти самые штаны с коровой. Как соткать полотно магически, если никто его не видел?

– Это понятно, наверно, что-то подобное и меня будет ждать. Теперь вот какой вопрос. Без обид. Чего это все попаданцы, и вы в том числе, прямо-таки обязаны становиться в новых мирах баронами, королями, императорами и прочими благородными? И почему обязательно нужно облагодетельствовать бедных аборигенов булатной сталью, порохом, самогоном, картошкой, нашей музыкой и песнями? А уж рукопашкой и метанием ножиков – в обязательном порядке? Прям нельзя без этого, а?

Женщины расхохотались, мужчины чего-то застеснялись.

– Да можно, Артём, – промолвила Лина. – Конечно, можно. Вот наш Илья не шибко этим грешил. Но моды ваши – да вводил с восторгом. Впрочем, и мы восхищались. Но всё, что ты назвал – мелочи, на самом деле, кто на что способен, пусть то и делает, и других учит. Нам-то что? Но мы тоже этих книг начитались. То, что ты перечислил – антураж, в основном. Главное – что за человек туда попадает, не в булате дело. Не буду говорить о таких героях, которые на протяжении пяти и десяти толстых книг совершают подвиги, а на последней странице гибнут, иногда и добровольно даже. Кому такой герой нужен? Или он живой, но вокруг него кровищи море, сотни врагов на каждой странице мрут от взгляда или от взмаха бровей. А десятки красавиц, извините, под него ложатся. Не герои, а половые маньяки. Ещё хуже, когда эти спасители миров подкладывают под врагов и нужных мужиков любимых женщин, а своих друзей, которых набрали в команды, сдают, не глядя, и заставляют погибать, чтобы выжить самим и дальше миры спасать. Ежу понятно, что спасение мира в одиночку – цель идиота. Вот о чём думай, а не о самогонке.

– А что касается баронов и прочих, – продолжил Илья, – так попробуй чего-нибудь добиться, будучи пахарем, портным или поваром. Нет, когда нет цели, когда, например, как во многих книжках, тебя зашвырнуло молнией, тогда и пастухом можно прожить. Но вот у нас задача имелась – разведка, попробуй-ка побродить по миру лесорубом или простым бродягой. Много наразведуешь? Так что «благородство» бывает не самоцелью, а лишь способом добиться своего. Сильно подозреваю, что и тебя ждёт нечто подобное.

– А заранее узнать?

– Заранее – та же разведка, – Алексей поискал в ноутбуке старые записи, – Можно и так сделать, но, поскольку подписывали договор с хранящими, не дело его нарушать. Ага, вот он… Да может, они и сами уже всё выяснили…

– Ага, – хохотнул Илья, – дождёшься от этих бездельников. Вспомни, как вёл себя тот Никола – бог натуральный. Но да, предварительно явиться к ним следует. Может, хоть что-то о той планете скажут, например, поподробней о проблеме.

– Если больше нет вопросов, начинай собираться, не торопясь. Через недельку отправишься. Хочешь, и раньше можно, но собери с собой, что возможно. Там, может, без рыболовного крючка от голода пропадёшь, и магия не поможет.

– Соберусь, только вот… боюсь, не хватит недели, – Артём отвёл глаза.

– Ага, – Алексей кивнул, – это хорошо, что не забыл, а ещё лучше, что только сейчас об этом сказал. Знаешь, если бы ты желанием отомстить в своё время обосновал учёбу, то мы бы тебе отказали. Понимаешь, почему? Ладно, держи…

Командир вытащил из принтера только что распечатанный лист с коротким текстом.

– Когда тебя нашли раненого, Ирина с Сергеем вытащили из напавших фамилии тех, кто в твоей деревне… Придержали вот до этого момента, иначе – кто тебя знает?

Лицо Артёма вмиг потемнело. Все три фамилии хорошо знакомы: первый – старший «тройки» телохранителей, двое – те, что пытались расстрелять микроавтобус с детьми. Значит, Никита их отпустил, а амбала понизили в чине, братья-хозяева помирились, стало быть, да и чёрт с ними. Он встал.

– Лучше на машине, – предупредил Илья, – поездом – билетами засветишься, а нашим способом только в пределах округа, как помнишь. Удачи!

В городок своей работы подъехал вечером в воскресенье, чтобы понедельник кое для кого оказался поистине тяжёлым днём. Машину оставил при въезде в город на платной стоянке рядом с троллейбусным кольцом. На том же общественном транспорте добрался до центра, без проблем разместился в гостинице – кто б его тут знал, а ориентиры если и давали полгода назад, забылись небось. Да и вряд ли по городу сообщали – какой дурак тут бы прятался. Да и вертолётчики наверняка рассказали, где его обнаружили.

Административный порядок помнился: по понедельникам директор Михальченко собирал расширенную планёрку с замами и начальниками отделов и служб, потом те расходились к подчинённым с новостями. Охранники фабрики собирались в составе заступающих смен, а телохранители – полностью, сколько их сейчас всего, неизвестно, да и не важно, главное, чтобы место сбора осталось прежним – на первом этаже в конце коридора справа. Планёрка начиналась в восемь, длилась по-разному, в зависимости от проблем и настроения хозяина. Подошёл к половине девятого – решил дело завершить за один раз, чтобы никто смыться не успел.

По улице прошёл в обычном состоянии – не может его никто из работников предприятия узнать с густой бородой в дорогущем полушубке и надвинутой на глаза ондатровой шапке. А вот в одном из подъездов дома на другой стороне улицы накрылся «отводом глаз». Жаль, запамятовал, что работники обязаны к восьми являться, тут с этим строго, то есть народ уже прошёл, осталось надеяться на одиночек типа курьеров, почтальонов, посетителей, коим назначено – помнил по работе, что и таковых немало. Минут пять пришлось подождать, пока не явилась солидная дама с портфелем. Вслед за ней миновал арку с «миноискателем», постоял, пока дежурный проверял у женщины документы, прошёл следом через открытый турникет. Теперь направо до конца. Дверь не заперта, даже не закрыта плотно. Негромкий гул голосов. Напрягся – засветилось пятнадцать отметок. А прежде девяти хватало. Распахнул дверь и сходу усыпил всех. Уж после осмотрелся, Ага, вот и эта тройка за одним столом. Тем лучше. Вытащил у них по паре пистолетов, телефоны.

Разбуженные поджигатели-убийцы ошалело моргали зенками, не понимая, что за бородач перед ними нарисовался. Наконец, на морде Вадима появилось узнавание, а следом – злоба.

– Ты, тварь, – зарычал он порываясь встать. Не получилась, лишь зад над стулом приподнял.

– Твари – вы, – ответил Артём, бросая на стол фотоснимок обугленных остатков дома.

Теперь все поняли, кто перед ними, начали искать на себе оружие. Хотел было Михеев воспользоваться их пээмами, но они без глушителей. А оно надо – раньше времени панику поднимать? Достал свой. Портреты не стал портить, а сделал по два выстрела в область сердца – должно хватить. Фотку так и оставил, отправился на второй этаж в приёмную.

Дверь открыта – несмотря на начало декабря, жарко, своя котельная природного газа не жалела. Два секретаря, как обычно, сидели за столами у своих дверей: справа – директорские, слева – первого зама. У стен – шесть кресел для посетителей, в углах по сторонам входной двери – пальмы в огромных кадках. Вот в левом углу за пальмой Артём и разместился. Восемь пятьдесят – синхронно показали часы над дверьми кабинетов… В девять одиннадцать правая дверь отворилась, повалил народ. Как правило в спортивном зале, который скромно именовался кабинетом директора, помещалось до сорока человек. Нынче столько не случилось, но уж три десятка-то вышли. Не остались даже и силовики, которых Михальченко часто задерживал для особых указаний.

Но буквально через три минуты главный телохранитель стрелой влетел обратно, не закрыв дверь, секретарь даже вякнуть не успел. Вошёл и Артём – чего ещё ждать?

Директор округлил глаза, увидев бледного подчинённого, даже из кресла привстал. Вошедший, сначала молча положил перед хозяином фото. На вопросительный взгляд директора отрывисто доложил.

– Бывший дом брата Михеева. Сгорел по вашему приказу. Все трое исполнителей убиты несколько минут назад в служебном помещении…

– Что? – прошипел побагровевший Василий Гаврилович. – Как допустили? Хотя… Немедленно личную машину и всех твоих людей в сопровождение. До Екатеринбурга. Через обычную линию заказать билеты на первый же рейс до Стамбула. Десять минут готовности к выезду, выполняй!

Телохранитель вылетел, на ходу доставая телефон. Директор бросился к сейфу. Смелый человек, однако, хозяин не самого бедного предприятия: никаких приказов о розыске убийцы, никакой информации для замов и жены, ему срочно нужно в Стамбул. По делу. С большими деньгами, небось, которые он выгребает из тайника. Артём появился рядом с Василием. Тот вздрогнул, обернулся, узнал и повалился на колени, протягивая в обеих руках пачки купюр. Из какой мелодрамы эпизод?

– Пощади, забудем…

Артём молча покачал головой – какие тут, нафиг, слова, узнал его перед вечным сном убийца брата, и достаточно. Прихватил на всякий случай со стола фото сгоревшего дома и ушёл. Дверь перед секретарём открылась сама, закрываться не стала. Он недоуменно нахмурился, дёрнул плечом, осторожно заглянул, вошёл и начал нервно набирать необходимые номера на телефоне.

Дикари бывают разные

– Стало быть, попытайтесь обрисовать обстановку на двести шестьдесят шестой, и достаточно подробно рассказать о вашей проблеме с гипотезой оптимального результата моего там пребывания, – Артём, сам едва ли поняв, что сказал, с удовольствием рассматривал ошалевших великих магов, хранящих мир и спокойствие в пятом магическом секторе. – И кофе, если можно.

С трёхсторонним соглашением его тщательно познакомили Алексей с Палычем, предупредив о недопустимости изменения хоть слова со стороны хранящих. В конце концов, тот пресловутый испытательный срок можно и без них провести: насильственный захват планеты неизвестными магами кому бы понравился? Даже если та планета к их делам не пришей не пристегни. Лишней не будет.

Сами они уже короткую разведку провели. В смысле сделали схематичный глобус да сбросили языковые анализаторы в наиболее плотные скопления разума. Остальное пускай заказчики рассказывают.

– Этот техномир сам по себе нам не интересен, – говорил старший, иногда посматривая на висящую между собеседниками голограмму двести шестьдесят шестой. – Задача другая: хранить разум на планетах, где существуют энерг… магические поля и те, кто может ими управлять. Тут ни того, ни другого до недавнего времени не имелось. Однако в виду неестественной катастрофы появилось второе и возникло первое. Я понятно говорю? Странно… Два крупных материка на севере, разделённые двумя же широкими проливами, один южнее и ещё один поменьше вокруг южного полюса – всё это плюс многочисленные архипелаги и отдельные мелкие острова и есть естественная картина планеты. А вот крупный остров или мелкий материк между южной землёй и одной из северных – как раз явление постороннее. Для вас неважно, откуда он явился, важно, что здесь рассадник чуждой для мира магии. Для этого конкретного мира под номером двести шестьдесят шесть. Обратите внимание на его цвет – почти багровый. От него в стороны всех материков, как видите, разноразмерные «протуберанцы», светлеющие к концам. Южная земля захвачена ими почти полностью, над ним – на одну треть примерно, на другом северном материке видны отдельные красные очаги, как и на том, что под ним.. То есть дело явно движется к полному воцарению магии.

– И пусть себе воцаряется, – вставил Артём. – Не понимаю, вам-то что до того? Наоборот, кажется, радовались бы – чем вам, магам, магия мешает?

– Нам не мешает, – скривился Властин. – Почти. Вот вы чем занимались на родине?

– Лес охранял, скажем так, на отдельно взятой территории.

– Сильно бы понравилось, когда на вашу территорию, не спросясь, явились бы посторонние охранники со своими взглядами на эту самую охрану? То-то и оно! Вот и тут территория – наша, в которую проник другой сектор, ясно? Это один, субъективный взгляд на ситуацию. Главное же – в насильственном распространении магического поля в техномире. Разъяснить последствия?

– Нет, спасибо, слышал недавно…

– Прекрасно. То, что слышали, теперь сможете на деле посмотреть, чем это оборачивается для аборигенов. Нам порой приходилось поступать почти подобным образом, когда мирам грозило вымирание по природным или иным причинам. Но исключительно в таких случаях. Здесь цивилизация развивалась стабильно, никаких вмешательств не требовалось.

– И давно возник багровый остров?

– Вчера, – усмехнулся маг, – по нашим меркам. По локальным циклам или годам – около тысячи лет назад. Экспансия началась не в день катастрофы, как понимаете, да и аборигены активно сопротивляются – а это требуется в том случае, если пришельцы не шибко там церемонятся, не заключают трёхсторонних соглашений. Как некоторые.

– Вы имеете в виду тех, кто пытался по нашим головам полазить и приказывать нам чего-то?

– Их – тоже, – нахмурился Властин в сторону помощника. – Привычки, знаете ли…

– Дурные, надо сказать.

– Ладно, не до претензий сейчас. Что ещё?

– Ещё кофе. И что там с языками? Знаете их?

– Зачем это? – удивился Властин. – Нам там не жить, а для помощи и по головам полазить, как вы выражаетесь, вполне нормально. А, да, язык агрессоров, нам, естественно, известен, как и вам – мы на нём сейчас и разговариваем, вы ж не упустили возможности Николу выпотрошить. И правильно сделали – коньяк того стоит.

– Понятно, чего тут непонятного, – протянул Артём. Толку с этой парочки больше никакого. – Что ж, тогда прощаемся. Связь – по необходимости, ваши координаты у меня есть, в вашем тел… амулете я под номером три.

– А… Переправить? – удивился Властин.

– Меня, что ли? – в свою очередь удивился Артём. – Уж сам как-нибудь – с лишней земли, то есть с точки привязки начинать не с руки. Куда-то на северные материки направлюсь.

И он исчез.

На станции вместе посмотрели картинки с планеты. Пришлые маги – на вид обычные люди без всяких там балахонов и колпаков со звёздами. Передвигаются, в основном, пешком да на четвероногом транспорте. Ни порталов, ни чего-то летающего не отмечено, корабли – парусные и вёсельные. Да и не все они маги-то небось, мало ли что энергия имеется, пользоваться ей дано не каждому. Материк, что ближе к острову пришельцев, заселён, можно бы сказать, дикарями, только тут как посмотреть. Да, техникой не пахло, но одежда, возделанные поля, стада разнообразного скота вовсе не намекали на пещерно-каменный период. Второй северный материк и тот, что южнее поразили наличием парового транспорта – что там за топливо использовалось, непонятно, да и рельсов не заметно. Собственно, анализаторы и не имели задачи подробного изучения жизни аборигенов, кроме языка. Самый южный материк вообще не стали смотреть – он почти весь во льдах, а по кромке уж слишком тесно от магов, которых по цвету на голограмме так и решили называть «красными».

Как ни всматривались в водные просторы, тех же кораблей отмечено крайне мало: в основном, между островом «красных» и материками, а в проливах совсем пусто. Тем не менее, после споров, решили, что Артёму начинать путешествие лучше всего с «дикого» материка – на его берегу, дальнем от красной заразы, вполне может обнаружиться потерпевший кораблекрушение абориген от соседей за проливом. Ситуация с «потерпевшими кораблекрушение» очень уж… банальна, конечно, кто её только не использовал хоть в жизни, хоть в писательских выдумках. Но так и плохого или странного в ней нет ничего. Если «потерпевший» останется в живых после того, как его обнаружат, конечно.

Первый день

Закончился, наконец, один из последних весенних штормов. Хоть весна только разгоралась, но обычно в это время уже начиналась путина. Море бушевало семь дней, не давая рыбакам возможности выйти за добычей. На подобные случаи хранились запасы, но и свежая рыба нужна и для себя, и на продажу: степняки прибывали из мест, до которых пять-семь дней добираться нужно. Правда, они-то как раз покупали сушёную, вяленую, солёную рыбу, так не будешь же отдавать то, чем питаться приходится. Торговый народ понимающий: ждали в отведённых для того временных стойбищах, не возмущались, наоборот, сочувствовали местным, наблюдая за взбесившимся морем.

Волны, как правило, выбрасывали коряги, стволы деревьев, кучи водорослей, массу дохлой морской живности, среди которой встречались и полуживые многоноги, черепахи, дельфины – всё собирали для еды и корма животным. Попадался янтарь, высоко ценимый материковыми племенами…

В этот раз стайка ребятни, вылетевшая из хижин с еле наступившим рассветом на поиски морских даров, обнаружила живого человека, накрепко привязанного к обломку мачты. Такой одежды, хоть и весьма потрёпанной и грязной, дети ни на ком не встречали, хотя и необычного там ничего, просто рыбаки в таком не ходили: кожаная куртка поверх синей когда-то рубахи, перетянутая ремнями. Штаны из неведомого материала. Ноги – босые, небось, скинул сапоги, чтобы вес уменьшить. Зато не выбросил кинжал на поясе и два меча за спиной. Вроде, молодой, светлая бородка, свалявшаяся от воды, такая же причёска. Привычных в здешних местах «хвостов» на голове не было.

Кое-как размотав верёвки – резать их не позволила элементарная бережливость – оттащили «находку» от воды, позвали взрослых. И хоть и любопытно, что за гость такой пожаловал, всё-таки продолжили поиски добычи.

В этот день море успокоилось настолько, что к вечеру самые смелые решили выйти с сетями – хоть пару часов до темноты попытать счастья. Незнакомец этого пока видеть не в состоянии: только-только начал приходить в себя в одной из хижин, опустевшей от проданной рыбы. Запашок ещё тот! Но, может, именно он и заставил побыстрей открыть глаза, чтобы выкатиться на свежий воздух, что мужчина и совершил с большим трудом. Чем удивил пару женщин, что оставались при нём. Нет, удивились они не тому, что у «пациента» силы нашлись – просто чего это он вдруг из-под крыши выметнулся? С тёплых сухих водорослей? Голышом? Вся его одежда ещё сушилась рядом над тлеющим костром. С перепугу даже и спросили, типа, ты чего это, ненормальный?

– Запах, – еле слышно пробормотал парень. Подполз к кострищу, подгрёб под себя, что нащупал из травы и снова уснул.

Да и спи тут, запах ему не нравится… Но сердобольные тётки всё же накинули на нагое тело какую-то рваную попону. До утра даже не пошевелился спящий ни по какому естественному поводу! С первым лучом солнца открыл глаза, спокойно осмотрелся, как ни в чём не бывало снял с рогаток свою сухую одежду, облачился, с грустью посмотрев на босые ноги. Увидел сложенное у хижины своё оружие, то, что в карманах сохранилось, даже верёвку метров четырёх, которой привязывался к мачте, ухмыльнулся – видать, не ожидал, что никто не позарится на хорошую сталь клинков или на «туристический» ножик и прочую мелочёвку. Сходил к близкому ручью, умылся, вернулся снова к кострищу, подбросил водорослей да притащенную от ручья же корягу, чуть подумал…

Женщины, дежурившие рядом с Артёмом, проснувшись, с некоторым удивлением наблюдали, как оживший найдёныш портит кинжалом свою длиннополую куртку. На то и длиннополая, что можно укоротить, пустив часть этой одежды на примитивную обувь. Через полчаса на ступнях красовались ничего так себе нормальные «галоши», прошитые над пальцами и пятками обрезанным ремешком-завязкой с той же куртки. Оставшуюся половину кожаной полосы аккуратно сложил и убрал в карман. Только сейчас обнаружил, что из карманов местные его спасители всё вынули, чтобы не повредить, пока одежда сохла. Да там практически ничего и не лежало. Почти. Носовой платок, зажигалка, карманные часы, компас, маленький пакетик с леской и крючками и складной походный нож с двумя лезвиями, штопором, шилом, вилкой, ложкой и ещё чем-то. Решил, что этот предмет, нужный, конечно, может превратиться в первые деньги или плату за спасение на незнакомом берегу. Ага, будто у него тут знакомые имелись.

Он знал, что вечером после «заплыва» и ночью сидящие рядом женщины ухаживали за ним, раздевая, укладывая в ароматной хижине, растирая онемевшее тело, вливая в него какие-то настои. Местные говор, как ему известно, был одним из диалектов общематерикового языка, который, в свою очередь являлся почти близнецом языка на континенте, с которого он якобы и появился здесь, потерпев кораблекрушение. Ничего удивительного, что его поняли, когда он покинул временное жильё.

– Здравствуйте, спасительницы! – обратился он к женщинам. – Кого я должен благодарить за то, что остался жив? И да, меня зовут Артём.

Сиделки подвинулись поближе.

– Благодарить никого не нужно, что могли, то сделали. Нашли тебя дети, а мы сами вызвались присмотреть: знахарки мы местные, сёстры Рита и Любава. Боялись, что простынешь ночью, но чувствовали, что хижина тебе сильно не по нутру. Откуда взялся такой привередливый? Речь маленько странная, чудно слова выговариваешь.

– И всё же спасибо вам, Рита и Любава! На пустом берегу ведь точно пропал бы. Знаете, кроме того, что на мне, у меня почти ничего и нету, кроме мелочей, сами видите. Так что, кроме ножиков и часов, забирайте, что хотите, а когда разбогатею, чем-нибудь посущественней отдарюсь, – Артём успел заметить, как блеснули глаза сестёр, но виду они не подали. И ладно что жеманничать не стали или рассказывать, что такого добра тут завались. Взяли зажигалку да компас, когда увидели, как они работают, да от верёвки не отказались.

Конечно, завались добра, когда жильё, что видно по сторонам – всё типа этой хижины, что и укрыта водорослями. Лишь кое-где заметны жилища, обтянутые шкурами. Хотя, что он видел?

– Я с другой стороны пролива. Младший сын купца, младший, молодой и дурак. Тянет на приключения. Нанял кораблик, нагрузил чем попало и поплыл счастья искать. Хотя предупреждали, что время штормов не прошло. Вот вам и вся история. Никаких пиратов или бегства от злых кредиторов.

– Однако, слова у тебя, купец, ладные, сразу видать, не из простых. Но это ваша жизнь. И ваши приключения. Сейчас выпей отвару да съешь хотя бы вяленую рыбку, потом к старейшине пойдём. Да, тебе же небось интересно, куда попал, – Рита ставила на огонь закопчённый чайник, пока Любава по её сигналу куда-то убежала. Наверно, предупредить того старейшину о визите. – Наше племя рыбаков «Чайка» живёт тут с незапамятных времён. Людей много, ты очутился не в самом большом поселении. Дальше по берегу, – она махнула в сторону юга, – есть посёлки намного больше. Но нам туда переходить смысла нету: привычный берег, своя морская территория, да и связи с торговцами давно налажены – им тоже новых искать не резон. Ты, вижу, осматриваешься, по внешнему виду таких вот хижин не суди – это просто сараи и кладовки, а живём чуть дальше от воды в нормальных домах, увидишь скоро. Тащить тебя туда вечером опасно было – мог и не выдержать.

Выпили отвару из керамических пиал, от рыбы Артём вежливо отказался, не скрывая, впрочем, причину. Тут и Любава вернулась, сообщила что старейшина посёлка Ерём ожидает у себя дома. Кстати, она произнесла «у себя в канге».

– Канг? – перепросил он.

– Да, – кивнули обе, – так называются наши жилища под оленьими шкурами. Их покупаем у равнинных племён, близко к солёной воде эти звери не живут.

А ничего так по величине посёлок-то оказался. Рассмотреть его от берега мешала полоса возвышенности, напоминающая искусственную дамбу. Может, таковой и являлась. Под сотню кангов, на взгляд – не считать же их. К тому же вокруг каждого те самые покрытые водорослями строения разного назначения от складов до отхожих мест. Жилище старейшины расположилось в центре, само собой. Рядом – круглая площадка, окружённая небольшими деревцами. Вообще, тут не холодный север, по прикидке сверху, Артём должен был оказаться, по земным аналогиям, где-то на широте Владивостока. Так что пустынное, по первому впечатлению, место, где он выплыл, пока ни о чём не говорило.

Любава нырнула под полог, скоро выглянула, жестом позвала Артёма и Риту. Сёстры, как оказалось, были родственницами жены Ерёма, потому остались на встрече. Обычный стол, лавки, посуда по стенам, в небольших окнах – стёкла, но осматриваться некогда. Ерём, высокий худощавый мужчина лет под полсотни, встретил Артёма несколько настороженным взглядом, как и его жена Валина. Другого и не ожидалось. Пригласили за стол, предложили горячего травяного отвару, мяса с лепёшками. А рыбы не заметно – видать, Любава сообщила об отношении чужака к этому продукту. Правда, Артём в ходе разговора сообщил, что это у него временное состояние. Он, например, сейчас и моря видеть не может – неприятные воспоминания оно вызывает.

Разговор же шёл степенно и весьма затянулся, поскольку расспросов о жизни в дальних неведомых краях хватало. Именно, что неведомых – несмотря на какие-то триста-четыреста километров пролива, никто и не помнил, чтобы случались взаимные посещения хоть по торговым надобностям, хоть по военным, хоть из чистого любопытства. Последняя причина, по которой Артём и оказался тут, вызвала явно видимое недоумение – типа больше тебе делать нечего?

– Так я ж для дела сюда и направлялся, – пояснял Артём, – поиск новых торговых партнёров – разве не важный повод для путешествия, особенно, если дома всё прихвачено отцом и старшими братьями? Оставалось к ним в услужение идти, а оно надо пока молодой? И да, любопытства не отнять тоже. Интересно даже, почему так сложилось, что за века соседи друг к другу не наведывались.

– Знаете, – вдруг заговорила хозяйка, – в моём бывшем посёлке жил один старец, сейчас уже и нет его, наверно. Вот уж знал немыслимое количество всяких сказок, сказаний, небылиц и прочих древних сплетен. Так он и упоминал не раз, что те, кто живёт в той стороне, сами когда-то закрылись от всего мира. То ли болезни тогда ходили, то ли ещё что, да не пускали к своим берегам никого, и своим запретили отплывать. А если тебе сосед не рад, ты ему станешь навязываться? Всё просто…

– И куда тебя дальше позовёт твоё любопытство? – задал Ерём интересный вопрос. – остался ведь без товару и без денег небось. Может, у нас приживёшься? Парень рукастый, Любава сказала, как себе обувку смастерил. Только рассыплется она. А так – нашли бы, чем заняться, с такими руками сети вязать – в самый раз. Да и мало ли дел отыщется.

– Не знаю, – сделал вид, что задумался «рукастый». – Честно, без обид, не хотелось бы. Да, у меня нет товару, но почему бы не посмотреть на местный? Всяко может случиться, но вернуться домой надежда осталась – как без надежды жить. Только самому, конечно, придётся повертеться, чтобы хоть на те же сапоги заработать. У вас, например, могу задержаться на время по той же причине. Может, поможете с временной подработкой, отказываться ни от чего не стану…

– Поможем, чего ж не помочь, – степенно кивнул Ерём, – без всякого лукавства: что своим, то и тебе, глядя на результат. А точно ты пустой? Может есть какая безделушка с той стороны, что мы могли бы обменять на что-нибудь или купить?

Артём задумался. Зажигалка и компас хозяек нашли. Часы – ни в коем случае – настроены на местные сутки в двадцать один час. Складник – вот его точно надо предлагать, кинжал имеется, а ложки-вилки – вон на столе лежат местные, вполне себе подходящие инструменты, хоть и деревянные. И сталь у ножа совсем не эконом класса. Не булат, естественно, но фору многим кустарным изделиям даст. Да и заводским тоже. Начнём…

– Есть ещё одна вещь, но тут уж вовсе не знаю… – Артём выложил на стол нож в сложенном виде. Хозяева смотрели с интересом – блестящие ложка и вилка видны хорошо. Приборы знакомы, но… – Не знаю, потому что не всё можно объяснить.

Взял нож, отсоединил от основной рукояти ложку и вилку, разложил, передал женщинам. Те вцепились в «инструменты», разглядывая восторженными глазами нержавейку. Валина метнулась к шкафчику, достала металлический аналог – очень похоже на олово, но кто знает… Сравнивали. Итог явно в пользу металла блестящего и отнюдь не мягкого по сравнению с местным. Артём продолжил демонстрацию, подцепил ногтем и вытащил большое лезвие, потом малое. Для хозяина, в принципе, ничего особенного, что он ножей не видел? Но острота и прочность, тут же проверенные на какой-то деревяшке, восхитили. Да и возможность прятать лезвия – тоже. Дальше – сложней. Вынимая предмет за предметом, Артём пытался на пальцах объяснить их функции, даже женщины на время оставили свой интерес. Самым понятным оказалось шило. Штопор… Чего им тут вытаскивать? Обведя взглядом полки, обнаружил несколько стеклянных сосудов – нечто среднее между графинами и бутылками. Есть оконное стекло, значит, и другие предметы из этого материала должны быть. На горлышках имелись следы или остатки чего-то вроде смолы, которой содержимое, видимо, раньше и закрывалось.

– У нас подобные ёмкости закрывают корой особого дерева – плотно и не протекает. Вытаскивается такая пробка так… – показал на деревяшке.

Ладно, а консервный нож, открывалка для металлических крышек, пилка для ногтей? Оно кому тут нужно, а? И показать – никак. А как, если не известны консервные банки? Уж про пилку совсем молчать бы в присутствии рыбачек. Однако ошибся: те же Рита с Любавой – знахарки, которым по роду деятельности руки положено в полном порядке держать. Они и оценили новшество по достоинству.